Текст книги "Последний вздох (ЛП)"
Автор книги: Джессика Клэр
Соавторы: Фредерик Джен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Раздаётся еще один выстрел, от которого подскакивает дверь холодильника и закрывается. Дениэл снова открывает её.
Они знают, что мы за ней. Они наблюдают за нами.
– Что… что… – я стараюсь задать вопрос, который охватывает всё, что происходит, но не выходит.
Дениэл с пистолетом в руках качает головой. Его взгляд сканирует переднюю часть старого продуктового магазина, как будто он в состоянии что-то увидеть.
– Не знаю почему, но кто-то решил убрать стукача. Стукачей всегда затыкают.
Я поворачиваюсь, смотрю на тело мертвой девушки и касаюсь пальцами своего лица. Все еще влажное. Мне хочется блевать, но сейчас на это нет времени. Я сглатываю, но усилием воли удерживаю слюну во рту, для этого будет более подходящий момент.
– Она стукач?
– Была, – говорит Дениэл.
Я смотрю на него и достаю свой пистолет.
– Ты знал, что это произойдет.
– Была такая мысль. Как я сказал, стукачей часто затыкают. Это опасная работа.
– Надеюсь, эта информация стоила её жизни, – говорю я, до сих пор потрясенная тем, что эта девушка оказывается мертва так быстро и так легко.
«Жизнь в трущобах ничего не стоит», – напоминаю я себе. Как же сильно я хочу поехать домой.
– Ты и понятия не имеешь, – говорит Дениэл так пылко, что заставляет меня задуматься.
Он практически радуется информации об этой блондинке, но меня удивляет вспышка ревности внутри меня. Неужели ту женщину Дениэл искал всё это время? Может, он поэтому отправился на мои поиски, чтобы найти другую блондинку? Возможно, она его девушка?
Мне немного стыдно за свою ревность. Сейчас не время. И никогда не будет времени для этого. Для Дениэла я посылка. Разодранная посылка, которую не принимают обратно в почтовое отделение, так что её нужно доставить лично.
Всё стихло. Никто больше не стреляет, но мы не двигаемся. Дениэл напрягся, как никогда.
– Можно выходить? – шепчу я.
– Черт, нет, – говорит Дениэл, посмеиваясь. – У них снайпер. Кто-то знал, что она стукач. И он зол. Мы получили много информации с этой карты и движемся выше по пищевой цепи, но кого-то это совсем не радует.
Мужчина по-прежнему выглядит взволнованным.
– Так что нам делать? – спрашиваю я.
– Еще не понимаю.
Я думаю.
– Мы можем дождаться, пока они выйдут?
– Снайперы могут ждать очень долго, – говорит Дениэл. – У них преимущество, поэтому мы в ловушке.
– Так что нам делать? – снова спрашиваю я.
– Мы подождем, пока они допустят ошибку, – говорит он, глядя на меня.
Дерзкий оскал на его лице пугает в такой мрачной ситуации.
– И мы успокоимся. Не будем высовывать голову, чтобы нас не сняли. И всё будет хорошо.
Ох, конечно, так просто ему это говорить.
– Ты был раньше в перестрелках?
Дениэл кивает и вновь переключает внимание на сканирование старого магазина. Солнечный свет проникает сквозь трещины в стенах. Сегодня прекрасный день. Полагаю, идеальный день для снайпера.
– Расслабься.
Он высовывает пистолет над холодильником, и сразу же раздается ответный выстрел.
– Да, все еще там.
– Расслабиться. Точно.
Я прижимаюсь к стене, сжимая пистолет. «Расслабься», – говорит он. Будто не стоит беспокоиться о людях, убивающих других. Но даже в такой ситуации я мысленно выхожу из неё. В этом у меня было много практики, и я возвращаюсь к своей любимой теме: фильмы ужасов. Там оружие тоже не редкость, но перестрелки обычно односторонние. В фильме «В одиннадцать» хороший парень стреляет в монстра или каннибала на выбор. Перестрелки скорее ассоциируются с вестернами или боевиками.
– Какой у тебя любимый фильм?
Дениэл снова поднимает пистолет, и снова сквозь деревянные щепки влетает пуля. Хорошо, что у нас есть старый холодильник, а то бы мы уже растеклись по полу, как стукач. Мужчина смотрит на меня.
– Ты действительно сейчас спрашиваешь меня об этом?
– О, а тебе бы хотелось бояться и паниковать?
Он кивает.
– Хорошо, хорошо, – через секунду Дениэл смотрит на меня, – крепкий орешек.
Я должна была знать.
– Ты мог бы назвать что-то менее банальное?
– Может, это банально, потому что чертовски круто! Парень изобрел: «Ура-ки-яй, ублюдок!». Мы кричали это в армии. Не так много фильмов используют в армии. Обычно наоборот.
Он сужает глаза и приподнимет голову, прислушиваясь, а затем снова поднимает пистолет и стреляет.
Ответного огня нет.
– Тихо. Это хорошо? – спрашиваю я.
– Значит, они двигаются. Не переживай.
«О, конечно. Не переживай», – говорит он. «Я никогда не оставлю тебя одну, Рэйган», – говорит он. Когда же Дениэл поймет, что он полон дерьма?
– Хорошо.
– Крепкий орешек, – говорит он, снимая с ноги ботинок, пока я смотрю на него. – Победил же целый взвод плохих парней на босу ногу. А даже в армии заставляли носить сапоги.
Он озорно шевелит бровями, как мальчишка, и бросает свою обувь вверх над холодильником в сторону входа в старый бакалейный магазин.
Это снова вызывает стрельбу, пули летят мощно и тяжело. Нагнувшись, я съёживаюсь у Дениэла и цепляюсь пальцами за его ремень для чувства безопасности. Будто, если я держусь за него, то так безопаснее.
– Немного левее, дорогая. Хотя твои навыки ужасны в том, что касается прелюдии.
Да брось. Как будто я взорвусь.
– Мои навыки сейчас единственное, что спасает твое лицо от кулака. С какой целью ты выкинул ботинок?
– Чтобы узнать, что все стрелки в задней части здания. Не думаю, что они пытаются обманывать, – хрюкает он. – Значит, они поднимаются. Так что у тебя?
Я отпускаю его ремень и нащупываю свой пистолет.
– Что у меня?
– Какой у тебя любимый фильм?
О, мы все еще об этом? Я забыла.
Я рассеянно поднимаю пистолет и рассматриваю комнату. Мне хочется помочь, если плохие парни будут стрелять в нас.
– Нечто, версия Джона Карпентера 1982 года.
– Это чертовки странный выбор.
– Он потрясающий. Или ты предпочел бы, чтобы я назвала «Дневники Принцессы», потому что я девчонка?
Я хочу прострелить его глазами.
– Ты мыслишь так стереотипно, ты знал? Твой любимый цвет – хаки, у тебя точно есть дюжина снайперских беретов, соответствующих всем черным водолазкам в твоем шкафу.
Мужчина фыркает, глядя на мой дрожащий пистолет. Я прицеливаюсь к стенам, ожидая тени от солнечных лучей.
– Пытаешься вспомнить свои уроки стрельбы?
– Сейчас ведь подходящее время, разве нет?
– Господи Иисусе. Только не стреляй в мои проклятые яйца, хорошо? Они пригодятся мне для девушек.
Десяток раздраженных ответов пытаются пробиться из моих губ, но я их не открываю. Вместо этого я поднимаю пистолет, прицеливаюсь и нажимаю на курок. Но ничего не происходит.
– Предохранитель, – напоминает он, глядя на холодильник.
Точно. Я шарю по пистолету, но мои пальцы странно дрожат. Сняв предохранитель, я снова поднимаю пистолет. На этот раз он стреляет, когда я нажимаю на курок, и вся моя рука вибрирует от отдачи.
Ответного выстрела не следует.
Дениэл склоняет голову и ждет. Он снимает второй ботинок, указывая на дальний конец комнаты.
– Стреляй в том направлении. А я сейчас брошу ботинок, и посмотрим, получим ли мы ответ с обеих сторон.
Я смотрю в дальний конец комнаты. Там большое окно, и из него видны трущобы. Что, если я попаду в прохожего?
– Разве я не могу выстрелить в потолок?
– Да, он же выглядит таким крепким, – саркастически говорит Дениэл. – Идеальный конец перестрелки – это потолок, рушащийся на нас.
– Ладно, ладно, – бормочу я.
Когда он машет рукой, чтобы поторопить меня, я стреляю в дальнюю стену. Дениэл прислушивается, а через мгновение бросает другой ботинок в дверь.
Ничего кроме тишины не происходит. Так тихо, что я почти слышу, как мертвая девушка на полу истекает кровью.
– Похоже, они ушли, – говорит он, но не двигается, поэтому и я тоже.
Мы слушаем жуткую тишину и ничего не слышим. Дениэл смотрит на меня и кивает в сторону открытого склада.
– Либо так, либо они пытаются нас обмануть. Оставайся здесь, а я проверю.
– Нет!
– Это не обсуждается!
– Я иду с тобой!
– Нет, не идешь, – говорит Дениэл, глядя на меня. – Это опасно. Ты останешься здесь, а я порву этого гребанного мудака, поняла?
Я возвращаю ему столь же разъяренный взгляд. Наблюдаю, как он скользит вдоль боковой стенки холодильника, а затем внутрь здания. Он полностью скрылся в тени, что если бы я моргнула, то потеряла бы его из виду.
У меня начинает дрожать тело. Что за чертовщина? Что, если он собирается просто уйти и оставить меня? Что, если он бросит меня, как все остальные? У меня в горле застревает ком беспокойства.
К черту! Я иду с ним. Выхожу из укрытия и бегу к нему.
Вздох раздражения проносится прямо над моей головой. Меня больше никто не оставит позади.
Наблюдаю, как Дениэл прижимается всем телом к стене и движется вдоль неё, готовясь к выстрелу. Я следую его примеру и перехожу на другую сторону. Мы готовы к ответному огню.
– Так, и о чем там «Нечто»? – небрежно спрашивает он, но не смотрит на меня, а постоянно осматривает обстановку, зачем-то пытаясь отвлечь меня.
– Там о том, какой Курт Рассел крутой, – коротко отвечаю я, и от нервов мой голос звучит слишком громко в этой тишине, мне очень тревожно. – Делает то, что делают крутые.
– Похоже, отличный сюжет. Как же я такое пропустил?
И снова на арене остроумие и сарказм Дениэла. Это оружие, пожалуй, опаснее удара его кулака. Он низко приседает, удивив меня этим, и жестом показывает сделать мне то же самое.
Я киваю, и мне приходит в голову, что наш разговор прикрытие, чтобы отвлечь стрелков, а значит, они уже близко. Это заставляет меня нервничать.
– А еще там много сосут, – лгу я, чтобы понять обращает ли он на это внимание. – Одни сплошные минеты.
– Похоже, мне понравится этот фильм, – лениво говорит мужчина, затем быстро подымается и выбегает наружу, где сталкивается с людьми, что пытаются убить нас.
Слышу много выстрелов, что-то трескается, как разбитая керамическая чашка. Затем вижу Дениэла, стреляющего в поле моего зрения.
Раз.
Два.
Тела падают на землю.
Всё происходит так быстро. Я смотрю на мертвеца у ног Дениэла, шея которого искривлена под странным углом. Дениэл стреляет ещё раз, поднимает руку и снова стреляет. Слышен ещё один звук падения, Дениэл хрюкает и опускает пистолет.
– Всё хорошо. Теперь можешь выйти.
Выйти? Я не успела даже подумать о том, чтобы достать пистолет. В оцепенении я встаю на ноги, замечая, что одна из пуль прошла в дюйме от моей головы. Если бы я стояла, то уже была бы мертва.
– Выходи, – говорит Дениэл. – Мы же не хотим дожидаться их приятелей.
Мне не нужно повторять дважды. Я мчусь в его сторону, перешагивая через мертвое тело, а Дениэл поднимает свой ботинок и хмурится, глядя на пулевое отверстие в носке. Он натягивает ботинки, пока я оглядываю другого мертвеца. У него идеально круглое отверстие в центре лба.
Боже. Дениэл так быстр.
Он берет меня за руку, потому что я иду медленно. Мы оставляем позади бакалею, направляясь обратно в трущобы. Дениэл смотрит на меня:
– Ты в порядке?
– Да.
Я все еще в шоке от его скорости. Мне так хотелось помочь, но я оказалась бесполезна. Меньше, чем бесполезна. Впервые, я начинаю понимать, о чем говорит Дениэл. Не только моя жизнь в опасности, когда я с ним. Я подвергаю и его опасности, потому что он должен следить за мной. Не очень приятное чувство.
– У тебя еще есть граната?
Он достает из бокового кармана моего бронежилета гранату, и у меня расширяются глаза от удивления. Вот, и стало понятно, почему так больно было упасть на живот. Хотя у меня уже могло бы и не быть живота. Наверное, поэтому Дениэл ничего мне не сказал.
– Зачем? – спрашиваю я, оглядываясь. – Есть еще кто-то?
– Нет, мы передадим послание нашим преследователям. Он вытаскивает чеку и кидает её в сторону бакалейной лавки так легко, словно бейсбольный мяч.
– Какое послание? – спрашиваю я, когда Дениэл снова хватает меня за руку, и мы уходим.
Через пару секунд раздается громкое «бум», и обломки здания градом сыплются на землю. А на меня смотрит ликующие лицо мальчишки:
– Наше послание: «Ура-ки-яй, ублюдки!».
– Предсказуемо, – говорю я ему, ухмыляясь.
И тут он вздрагивает и хватается за ребра, а я понимаю...
Дениэла подстрелили.
Глава 15
Дениэл
– Ты ранен? – спрашивает Рэйган.
– Хочешь поиграть в медсестру? – я беспечно играю бровями. – Мне нравится этот костюмчик. Думаю, из-за белых туфель.
– Ты можешь стать серьёзным хотя бы на минуту?
Девушка дёргает меня за рубашку, а я отворачиваю голову, чтобы скрыть дрожь. Да, меня подстрелили, но я могу ходить. Мне нужно немного алкоголя и супер клея, и всё будет в порядке. Самое важное сейчас – это доставить Рэйган в безопасное место.
– Идём, давай найдем место, где ты сможешь поразвлечь меня в более приватной обстановке. Не люблю устраивать публичные шоу.
Адреналин тяжело раскачивает всё моё тело. Если бы Рэйган захотела, я взял бы её прямо на полу бакалеи.
Девушка закатывает глаза, но следует за мной:
– Не думай, что это смешно.
– А когда это было смешно?
Я прижимаю руку к ране, так как оставляю следы крови, словно панировочные сухари. Надеюсь, это не приведет к тому, что нас засунут в духовку.
– Мне любопытно. Я хочу проанализировать твои шутки, чтобы лучше шутить в будущем.
Её слова звучат так, как сказала бы моя сестра. И от осознания этого мне становится гораздо больнее, чем от ранения, которого стоила информация о ней.
Мой смех выводит её из себя, и девушка останавливается.
– Не думай, что я действительно беспокоюсь о твоем здоровье, просто ты – мой билет отсюда. И если ты ранен, я влипла.
Я цыкаю на неё:
– Если бы я хоть на секунду решил, что это правда, то умер бы от раны в сердце. К счастью, для нас обоих, я знаю, что ты шутишь.
Рэйган хмурится, и это возвращает меня к моим размышлениям. Она развивает во мне слабость. Возможно, это не влечение, но я ей определенно нравлюсь. Улыбка исчезает с моего лица, когда мы приближаемся к дому Перея. Наши сумки стоят снаружи, значит, внутри кто-то есть, кто наблюдает за ними, и теперь нам надо убираться отсюда.
– Что происходит? – спрашивает Рэйган, когда я не останавливаясь, хватаю сумки.
Я прижимаю одну из сумок к раненному боку, и боль простреливает насквозь, что заставляет меня заткнуться и застонать.
– Видишь, тебе больно, – она дёргает меня за руку так, будто мы можем вернуться в безопасность комнаты Перея.
Остановившись, я прижимаю руку к её щеке. Это интимное касание заставляет её успокоиться.
– Нам здесь не рады.
Девушка издаёт возглас огорчения.
– Мне не больно. Правда. Если будет, я скажу.
– Скажешь? – её большие глаза смотрят на меня с таким доверием и... тоской?!
Я мысленно даю себе пощёчину, чтобы выбить из головы десяток неподходящих мыслей о том, что у неё действительно есть чувства ко мне, кроме благодарности. И о желании её поцеловать. Чёрт, мне нужно больше тренироваться, я же её мужчина.
Я довольствуюсь тем, что стираю пальцем грязь с её щеки.
– С тобой ничего не случится, пока я дышу. Клянусь.
Кажется, мы смотрим друг на друга целую вечность или как минимум два полных лунных цикла, прежде чем Рэйган опускает взгляд.
– Хорошо, – мягко говорит она.
Её мягкое молчание вызывает мою реакцию чуть ниже пояса. Если бы мы не бежали, спасая жизни. Если бы не было моей сестры, нуждающейся в спасении. Если бы всё было по-другому, я поднял бы Рэйган на руки, отнес её на ближайшую постель и показал бы ей, насколько искренни мои слова. Не в первый раз я сожалею о том, что не встретил Рэйган, когда был в армии. Тогда я был полон нахальства и веры, и никто не смог бы навредить тем, кого я действительно люблю. Те чувства давно прошли, их сменили тяжесть вины и страх, которые стали нормой. Моя реакция на Рэйган поражает меня, и чтобы восстановить свое равновесие, я хватаю сумки и стараюсь отшутиться.
– Есть одна часть моего тела, испытывающая боль, куколка, и ты бы смогла помочь.
– Действительно, Дениэл? Ты просто должен всё испортить?
Да, детка, должен. Потому что у нас нет времени на это странное напряжение между нами. Выдавив для неё напряженную улыбку, я спускаюсь с холма. Она, как хороший солдат, следует за мной. Учитывая всё дерьмо, что выпало на её долю, Рэйган делает всё, что я ей говорю, без лишних вопросов. Никто не остановил нас по пути вниз на Холме Обезьян. Может, распространились слухи о нашей перестрелке, а возможно, мы выглядим угрожающе. Пыльные, грязные, в крови, и похожи на двух людей, которые только что вышли из битвы и сметут любого, кто встанет у них на пути. По крайней мере, я надеюсь, что это так, потому что на самом деле, мы с Рэйган ослабли, как котята. Нам нужна еда, душ и сон. Именно в такой последовательности. У границы фавела я оглядываюсь, чтобы найти транспорт. Нам надо оказаться подальше от Холма Обезьян. Иманема, Луис и наши бумаги примерно в часе езды на юго-восток. И между нами море фавел, холмов и лесов.
Слева я вижу старенький фиат, а фланелина нигде не видно. Я дергаю Рэйган за руку:
– Погнали.
– Ты собираешься угнать её?
– Нет, одолжить.
Я бью прикладом пистолета по водительскому стеклу, и, наклонившись, открываю замок.
– Залезай.
Покачав головой, она забирается внутрь.
– Уверяю тебя, кому-то эта машина не очень-то и нужна. Иначе бы он заплатил фланелину за пригляд.
– Кому?
– Охранник машины. Платишь ему, чтобы он присмотрел за твоей машиной, чтобы преступник не угнал её. Таких людей называют «фланелин», дословно «тряпочка», «фланель», потому что они держат в руках тряпки, делая вид, что чистят машины.
– Мило.
– Такое происходит и в некоторых частях нашей великой Северной Америки. Некоторые районы полностью оккупированы бандитами.
Я соединяю пару проводов, и машина кашляет.
– К тому же, ты хочешь пройти сорок километров или поедешь?
– Лучше ехать.
Послав ей улыбку, я завожу машину и отдаю Рэйган свой телефон.
– Найди в Ипанеме гостиницу с самым говняным рейтингом.
Через пятьдесят минут мы регистрируемся в отеле Риал Аорпорто.
Рэйган читает мне отзыв, пока мы проезжаем по узким холмистым улочкам:
– Ковры грязные. Мне было страшно даже лечь на простыни, поэтому я спал в одежде, а когда проснулся, песка в комнате было больше, чем на пляже.
– Звучит идеально.
– Не то, чтобы я жалуюсь, ведь я не плачу за это, но почему мы ищем настолько ужасное место?
– Потому что мы не можем прийти в гостиницу типа Копакабана Палас в таком виде, будто сражались с бандой наркоманов на Обезьяньем Холме. А в этом месте с удовольствием возьмут наши деньги и не зададут лишних вопросов.
– Не могла и подумать, что существует такое чёртово место, – говорит Рэйган, когда мы входим в номер отеля.
В коридоре воняет, будто повсюду раскиданы рыбьи кишки. В комнате пахнет копотью, и нет свежего воздуха. Я кладу наши сумки на шаткий стол и проверяю ванную. Там два тоненьких полотенца, и ещё два дополнительных на кроватях. Повсюду мухи.
– Возможно, мне стоило попросить тебя найти второй худший отель в Рио.
– Да уж, гений.
Я бросаю одно из полотенец на пол.
– Вставай на него, пока моешься. Оно явно чище всего здесь. Я принесу тебе другое платье, чтобы переодеться.
В сумке Рэйган я нахожу купальник, туалетные принадлежности и косметику. Продавец в торговом центре позаботился обо всем.
Я беру всё это в руки и иду ванную, но слышу визг.
– Боже, Дениэл, – говорит Рэйган, – можно уединиться.
– Прости, – бормочу я.
Положив одежду и туалетные принадлежности на закрытую крышку унитаза, я пытаюсь выйти и не подглядывать. Но тихий вскрик останавливает меня. Я беру пистолет в руку, и, откинув шторку, вижу Рэйган, сжавшуюся в углу душа. Сердце колотится, и я ищу опасность. Волосатые тонкие ноги, торчащие из толстого черного тела, цепляются за душевую лейку. Проклятие, я тоже не люблю пауков. Взглянув через плечо, вижу, что Рэйган будет счастлива, если я застрелю это насекомое. Запихиваю пистолет за пояс джинс, хватаю кучу туалетной бумаги и снимаю эту чёртову штуку.
– Я не могу продолжать мыться, – жалобно говорит она.
– Конечно, можешь.
– Нет, я ведь не могу закрыть глаза. Мне надо следить за появлением пауков.
– Ты можешь мыться с открытыми глазами.
– Нет, не могу. Мне же надо помыть волосы. Ты бы...? – она не заканчивает вопрос, но я вижу её откровенный взгляд. – Пожалуйста, Дениэл.
Я не могу отказать ей, хотя и знаю, что это превратится для меня в пытку. Положив пистолет на край раковины, стягиваю рубашку через голову, но остаюсь в штанах, иначе мне не сдержать свой член от нападения на неё.
– Действуй, куколка.
Девушка моется, дрожа под горячей водой.
– Знаю, что поступаю неразумно, но мне плевать.
Я выдавливаю немного шампуня из сумки Рэйган в руку.
– Наклони голову, – командую я ей.
Она это делает, и тут я понимаю, что мой член находится в паре дюймов от её обнаженного тела. И хотя я пытаюсь отводить глаза, правда состоит в том, что её фигура убивает мои нервные клетки. Фантазии о ней в моём воображении никогда не выходят наружу, а сейчас я добавляю к ним вкус и запах. Интересно, смогу ли я когда-нибудь думать о другой женщине.
Мои пальцы зарываются в её волосы и прижимаются к голове. Когда Рэйган стонет, я чувствую, как вибрация подчиняет мой член. Он поднимается и пытается разорвать молнию на джинсах, чтобы добраться до неё. Девушка не перестает стонать, и это так разрывает меня изнутри, что я едва могу стоять на месте.
– Ты не могла бы заткнуться, Рэйган, – жёстко кричу я, но, чёрт возьми, не может же живой человек так страдать.
– Прости, – говорит она между стонами, – но я не могу. Это так приятно.
Я мог бы снова испортить момент каким-нибудь глупым сексуальным комментарием, что она могла бы наклонится, и я дал бы ей почувствовать то, чего девушка не испытывала до этого, но почему-то не могу. Наоборот, позволяю ей ещё крепче прижаться ко мне, что заставляет меня почувствовать боль от раны. Но это сладкая боль, ведь это значит, что она может прикасаться ко мне.
– Шампунь готов, дорогая, – хрипло говорю я ей.
Я поворачиваю её так, чтобы груди с розовыми сосками вывалились прямо передо мной. Мне нужно держать свои руки в её волосах, а не следить за причудливыми узорами мыла и воды на поверхности её кожи.
Девушка откидывается, пологая, я удержу её в вертикальном положении, что я и делаю. Одной рукой я придерживаю её на затылке и шее, а другой смываю чистой водой пену с волос, чтобы ни одна прядь не попала ей на лицо. Снова и снова я позволяю воде омывать нас, несмотря на то, что мои мокрые джинсы весят тысячу фунтов и висят на моём торчащем члене, а вода уже давно смыла последнюю пену. Кажется, мы можем простоять так часами, пока не остынет вода.
– Хорошо, детка, с тобой закончили, – мягко говорю я.
Рэйган выплывает на поверхность из своих мыслей и хлопает глазами. Я вижу в них желание и нужду, и мне хочется помочь ей. Дай мне знак, детка. Но она молчит. В конце концов, я вытаскиваю её из ванны, оборачиваю в полотенце и выталкиваю за дверь.
Закрыв дверь, я быстро снимаю с себя джинсы, нижнее белье и берусь за пульсирующий член. Он действительно хочет Рэйган, что я могу сказать, но моя ладонь – единственное облегчение, которое он может получить прямо сейчас. Ступив под холодные струи душа, я упираюсь одной рукой о плитку, а другой справляюсь с членом.
Это не займет много времени. Холодная вода не стирает ни образ её тела, ни наслаждение, написанное на красивом лице, когда она опрокидывается под поток воды. В моей фантазии она опускается ниже, расстёгивает ширинку и разглаживает мокрую ткань. Её нежные руки достают мой член, и, издав звук удовольствия, как гул желания, говорит мне:
– Ты такой большой.
Её зеленые глаза большие, будто блюдца, а розовые мягкие губы раскрываются и накрывают мою плоть.
Рэйган не останавливается и смотрит на меня, телеграфируя глазами, как сильно ей нравится это действие. До меня доносятся звуки её стонов вокруг моего члена, приглушённые плотью. Мои яйца натягиваются, и я чувствую знакомое напряжение внизу позвоночника. Резко отстранившись, я поднимаю её на руки, прижимаю к кафельной плитке и впиваюсь губами в жар её тела. Девушка кричит мне на ухо, как ей хорошо. Представляю её влагалище плотное, влажное и горячее. Его стенки обхватывают меня, когда я глубоко вхожу в неё.
В фантазии каждый толчок внутри её тела, наяву сопровождается движением сжатой руки. Я жду чертовки долго, и наконец, издаю низкий стон облегчения. Голова откидывается, став слишком тяжелой для моей шеи. Вся моя энергия сконцентрирована в крови, которая пульсирует в члене. Думаю о том, что снова и снова вхожу в Рэйган.
Кадры порно в моей голове становятся всё жарче, а стоны Рэйган всё сильнее.
– Так хорошо. Ты такой большой. Я хочу тебя. Кончи для меня.
И я делаю это. Я врываюсь в неё тонкими длинными струями спермы, поток которых кажется бесконечным. Было так хорошо это почувствовать, но я знаю, что в ней было бы в пять тысяч раз лучше. Но я знаю, что мне никогда не подобраться так близко к Рэйган.
Рэйган.
Это не честно.
Я не возражала, когда Дениэл вытолкнул меня из ванны. На самом деле, ожидала этого. Было очень эгоистично просить его помочь мне принять душ, зная, что это сводит его с ума. Возможно, глубоко в подсознании, я хотела проверить, как далеко могу зайти. Как скоро его охватит безумие похоти, и он нарушит своё слово и начнёт приставать ко мне. Тогда, возможно, я пойму его. Мой мозг говорил «да». Он, как и любой другой мужчина. И я могла бы отнести его к той категории, куда попадали и все остальные: «пользователь».
Но Дениэл никогда не нарушал своего слова. Он никогда не прикасался ко мне сексуально. А к тому времени, как он выставил меня из душа, я уже была смущена и расстроена, что пришлось оставить его там одного.
Мне понравились его прикосновения. Понравилось, как он трогал меня, это не принесло мне беспокойства. Я понимала, никто не будет заставлять меня, а будет только нежность и ласка. И Боже, как сильно я скучала по нежности.
Я снимаю полотенце и причесываю волосы, чтобы избавится от лишней воды в них. Залезаю на кровать и всем телом плотно прижимаюсь к простыням. Мне надо одеться, но я чувствую себя такой ранимой.
Кажется, я не хочу одеваться, потому что часть меня хочет, чтобы Дениэл вышел из душа и снова коснулся меня. Показал мне, каково это иметь классный секс. Показал всё, на что он способен. О, чёрт, коснулся меня без стеснения. Я хотела бы всего этого. Но я не могу попросить. Наверное, это стокгольмский синдром? Я ведь должна ненавидеть прикосновения всех мужчин вместо того, чтобы хотеть человека, который так нежен со мной.
Я должна думать о своём парне.
От этой внезапно пришедшей ко мне мысли, чувствую вину и скручиваюсь на простынях. Последнее время я совсем не думаю о Майке. Скучает ли он по мне? Плачет ли, думая, что я мертва? Разве не лучше бы мне было умереть, чем вернуться к нему с этими смешанными чувствами к Дениэлу? Майк – отличный парень. Мы вместе ещё со старшей школы. Чёрт, да я ведь даже пошла именно в тот колледж, потому что Майк туда хотел.
«Но он никогда не доводил меня до оргазма», – шепчет мой предательский ум. – «Он никогда не целовал тебя, как Дениэл».
«Это точно стокгольмский синдром», – говорю я себе.
Слышу, как в соседней комнате льётся вода, должно быть Дениэл принимает душ. Он пробудет там еще несколько минут. Я могла бы позвонить Майку и... дать ему знать, что жива. Вот, что сделала бы по-настоящему хорошая девушка.
Я беру телефон Дениэла и набираю номер квартиры Майка. Он не возьмет трубку, если не будет знать, кто звонит, поэтому я должна заговорить первой. После четырех гудков включается автоответчик: «Привет! Вы позвонили Майку и Бекке. Отставьте сообщение после сигнала». Я испуганно вещаю трубку, но не особо удивляюсь. Майк и моя лучшая подруга Бекка? Майк и моя давняя подруга? Та, что всегда говорила, как мне повезло, что у меня такой парень, как Майк.
Как же легко они сошлись, если должны оплакивать меня? Думаю, всё, что им понадобилось: бутылка вина, общее горе и вот, уже естественно, чёрт возьми, они съезжаются.
Мне не должно быть больно, но мне больно. Майк, должно быть, предполагает, что я мертва. Но ведь прошло всего два месяца. И он никогда не разрешал мне переехать к нему, хотя мы встречались несколько лет. «Мне нужно пространство, детка», – говорил он мне. И я соглашалась с этим, потому что вот, кем была Рэйган Поттер. Она была хорошей девочкой, которая со всем соглашалась.
Но Бекка переехала к моему парню с фобией свободы через два месяца.
Я отбрасываю телефон, ложусь на подушку и лежу, уставившись в стену. Не знаю, что чувствую прямо сейчас. Могу ли чувствовать себя, преданной людьми, которые думают, что я мертва? Искали ли они меня?
Слышу низкий стон и сажусь. Это Дениэл. Я встаю с постели, завернувшись в простыни, и на цыпочках иду к двери ванной. Вода всё ещё бежит, но я снова слышу этот низкий стон.
Он мастурбирует в душе.
Я очарована этим и немного ревную. Для Дениэла секс не испорчен. «Он всё ещё может наслаждаться прикосновениями к себе», – завистливо думаю я. Мне не хотелось мастурбировать с тех пор, как меня похитили. Раньше я была чемпионом по мастурбации. Ведь секс не был таким уж грандиозным. И я не винила в этом Майка. Вроде, как думала, что всё нормально. Нет оргазма? Все в порядке, правда. Рэйган Портер ничего не имеет против. Она быстро кончит, пока ты спишь.
«Глупая Рэйган», – ругаю я себя. Теперь уже слишком поздно, и ты всего боишься. Боишься пауков, людей и боишься выпустить Дениэла из поля зрения.
Я так устала бояться и быть нелюбимой.
Вдруг чувствую тяжесть несчастья и возвращаюсь в постель. Я кладу голову на подушку, закрываю глаза и сворачиваюсь калачиком. Хочу, чтобы мир исчез на несколько дней. Хочу, чтобы мне было плевать, что Майк и Бекка вместе. Я хочу...
Хочу назад в душ к Дениэлу.
Представляю, как он закатывает глаза, и как его сильные руки дёргают его член. Хотела бы я увидеть это. Не уверена, чего хочу на самом деле, но я устала быть милой девушкой, которая делает то, что должна. Это испортило всю мою жизнь.
Вода стихает, и через пару минут дверь в ванну открывается:
– Рэйган? – спрашивает Дениэл, увидев меня в постели. – Разве ты не хотела позавтракать?
Пожав плечами, чувствую жалость к себе и не открываю глаза.
– Ты в порядке, куколка?
Мужчина подходит к кровати в полотенце, обмотанном вокруг талии. Мочалка прижата к его ране, с которой, как он уверяет, всё в порядке. Никогда бы и не догадаться, что с ней что-то не так, если бы розовая жидкость не сочилась сквозь ткань.
Знаю, он называет меня так, чтобы бесить, но сейчас у меня нет сил огрызаться. Из запутанного узла эмоций внутри меня наружу вырывается только грусть. Рэйган Портер, ладящая со всеми девушка, сломана. Ненавижу это.
– Что тебя беспокоит? – спрашивает он с жутким беспокойством в голосе.
