Текст книги "Последний вздох (ЛП)"
Автор книги: Джессика Клэр
Соавторы: Фредерик Джен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Боже мой, Дениэл, – кричит Рэйган.
Я кручу клитор между пальцами и поднимаю бедра вверх. Хотел бы я сохранить это чувство навсегда, но на нас надвигается ураган удовольствия. Пренебрегая болью, левой рукой я тяну ее за голову к себе, чтобы мы могли трахать друг друга в рот, пока мой член врывается в неё.
Мы хлопаемся друг об друга, когда её поражает оргазм. Её стенки сжимаются и расслабляются вокруг меня, как набегающая волна. Её влагалище, как горячая перчатка власти, а я полностью под её контролем. Пульсирующей хваткой она вытягивает мой собственный оргазм из основания спины.
– Я кончу через три секунды. Вытащи его из себя, чтобы куча моих пловцов не атаковала твои яйцеклетки, – только это предупреждение я смог выдавить из себя, но Рэйган прикусывает губу и смотрит мне прямо в глаза.
– Я хочу этого.
И я взрываюсь по её команде. Мое горячее семя влетает в неё. Девушка откидывает голову и снова зажимает меня своим влагалищем. Наконец, мы перестаем накачивать друг друга. Она осторожно падает на локти, чтобы не коснутся моего травмированного плеча.
– Ты так хороша, Рэйган Портер, – бормочу я, перебирая пальцами облако её светлых волос. – Ты чертова рок-звезда, как есть.
Она хихикает мне в щеку.
– Нет, серьезно, ты такая, – я поворачиваю голову и неловко целую её в щеку. – Ты самая лучшая.
– Честно? – спрашивает она, и чувствую, вопрос не риторический.
– Нет, блин.
Я притягиваю её к себе, потому что ощущение её тела стоит какой угодно боли. Пулевое ранение на плече не разлучит нас. Ничто и никогда не разлучит нас.
– Мне понадобится ежедневная доза этого, чтобы я полностью выздоровел. Может быть, даже две дозы.
Несмотря на то, что я не возражаю против её тела на себе, Рэйган все равно выгибается, избегая обеих ран.
– Что будет дальше? – спрашивает она.
– Мы поедем домой. Ты, я и Наоми.
Она не отвечает, и это меня беспокоит.
– Или я мог бы поехать в Миннесоту вместе с тобой, – продолжаю я. – Ненавижу себя за то, что говорю это, но ты прилипла ко мне. Я пойду за тобой. Если ты не позовешь меня в свой дом, я сяду на крыльцо.
– Ха, я позволю тебе пролезть в дверцу для собак.
– Мне этого достаточно, – говорю я, обнимая ее одной рукой.
Так мы и засыпаем, или по крайне мере, я засыпаю. Когда я просыпаюсь, надо мной стоит Мендоза. Я быстро смотрю вниз, проверяя прикрыто ли тело Рэйган. Слава Богу, это так. Не думаю, что ей было бы комфортно, если бы Мендоза увидел её обнаженной.
– Что случилось? – шепчу я, стараясь не разбудить её.
– Суд состоялся, – мрачно отвечает он.
Кивнув, я выбираюсь из-под Рэйган. Она что-то бормочет, но не просыпается. Мендоза бросает мне брюки и рубашку.
– Нужна помощь, чтобы одеться?
– Нет, я справлюсь.
Он кивает мне и выходит. Требуются некоторые усилия, но я смог надеть штаны. У них эластичный пояс, поэтому я справляюсь. Пуговицы на рубашке оказываются большим препятствием, учитывая, что не могу поднять левую руку. Я решаю отказаться от застегивания, будто собираюсь поужинать на пляже, и отправляюсь на казнь. В дверях я останавливаюсь и оглядываюсь на Рэйган. У неё руки покоятся под щекой, как у школьницы, но она не школьница. Её невинность была потеряна. Я не уверен, что поступаю правильно, приглашая её туда, но другого пути для неё я не вижу.
– Рэйган, – я слегка трясу её за плечо.
Она моргает сонными глазками и улыбается мне самой сладкой улыбкой по эту сторону экватора.
– Эй, милый, – говорит она, протягивает руку к моему подбородку, чтобы притянуть меня ближе.
Я изворачиваюсь и целую её в руку. Мое мрачное выражение лица сообщает ей, что что-то происходит.
– Что-то не так?
Я кладу руку на её лоб и разглаживаю морщинки, но мне нельзя задерживаться. Мендоза ждет.
– Боец, на улице Мендоза. Он готов вершить правосудие над Хадсоном. Ты можешь остаться здесь, скоро всё закончится. А можешь выйти на улицу и посмотреть. Решать тебе.
Она опускает руку и отворачивает лицо. Снаружи слышно, как готовят крест. Скоро они пробьют его плоть.
– Ты можешь остаться внутри, если хочешь, – я кладу ладно на её уши. – Так будет меньше слышен шум снаружи. А можешь, спустится вниз к холму. Там есть дом, где довольно громко играет музыка.
Не все в раю Мендозы согласны с его методами, а может, и согласны, но не хотят в этом участвовать. Но я принимаю этот вызов. Мендоза дает мне возможность расстрелять Хадсона или подвергнуть тому, что Мендоза называет судом. Я выбираю суд из-за пыток Рэйган, из-за похищения моей сестры, из-за моей потери рассудка. Возможно, этот выбор должна сделать Рэйган, но Мендоза пришел ко мне и выбрал.
Она приподнимается на локтях:
– Это будет очень плохо?
– Да, – не жалею я её. – После этого у тебя будут ночные кошмары.
Она печально улыбается:
– Они уже у меня есть. Может, это не станет ночным кошмаром. Возможно, это сможет убить часть моего страха.
Я качаю головой.
– Я не психолог. Я солдат. Не знаю, умерит ли это твой страх или станет воспоминанием, которое не сотрешь. Некоторые вещи...
Остановившись, я вспоминаю миссии в Афганистане и глаза спасенных мной девушек.
– Некоторые вещи не могут быть невидимыми.
– Но ты пойдешь туда?
Я киваю:
– У меня тоже бывают ночные кошмары. Он один из них. Я без сожаления посмотрю на его смерть.
– Я тоже, – она кладет на меня руку, и я чувствую жар между нами. – Пойдем.
Глава 28
Рэйган
Дениэл предупреждал, что это будет плохо. Я должна была догадаться, что он пытается меня защитить, ведь мы прошли через действительно очень плохие вещи.
Я вижу крест во дворе соединения и вздрагиваю.
– Они собираются...
– Да, – быстро отвечает Дениэл.
– Ох.
Мой желудок сводит судорогой от этой мысли. Я наблюдаю, как люди укладывают дрова для розжига внизу под крестом. Собирается целуя куча людей, повсюду люди. Толпа людей Мендозы с оружием в руках стоят, защищая кольцо, которое никто не пересечет.
Хадсон стоит неподалеку, прямой как жердь, глядя вдаль. Рядом с ним стоят два вооруженных человека, но он спокоен. У основания креста стоит на коленях ещё один мужчина. Его руки связаны, а голова опущена. Кажется, он плачет, ведь его плечи трясутся.
Мендоза стоит над ним, пламя позади них освещает эту жуткую сцену.
– Зачитайте его преступления, – он выдает инструкции человеку на земле.
– Карл Хадсон совершил, – он наполовину говорит, наполовину шепчет, слова перемежаются со всхлипами.
– Громче, – приказывает Мендоза.
Связанный мужчина начинает говорить громче:
– Карл Хадсон совершил развратные действия, за которые будет наказан. Он похитил тридцать четыре женщины, насиловал их и передавал своим помощникам до тех пор, пока те были живы. Две из этих женщин принадлежали Слезам Бога. Они принадлежали Рафаэлю и Мендозе, и были под их защитой. Прикосновение к любому из людей Мендозы означает смерть. Но для остальных тридцати двух женщин требуется больше, чем казнь. Мендоза и Слезы Бога требуют суда.
Мендоза поднимает руки к своим людям:
– Согласны ли вы, что Карл Хадсон должен умереть за свои грехи, и осужден Христом Искупителем на своем последнем пути.
– Согласны, – раздаются в ответ крики.
Я ненавижу этого мужчину, но не уверена, что хочу видеть, как его пригвоздят к кресту и сожгут. Сглатывая, я тяну руку к Дениэлу.
Он притягивает меня к себе, прижимаясь к моему телу, и шепчет мне в щеку:
– Ты не всегда должна быть сильной, боец.
Кивнув, я вдыхаю его запах, цепляюсь за него и обнимаю за шею. Я остаюсь здесь, потому что не хочу быть где-то ещё.
Когда звучит удар молотка, Хадсон начинает кричать. Удары молотка слышны снова и снова, а крик становится всё громче, и огонь трещит. Дым заполняет воздух. Я вдыхаю запах Дениэла, пытаясь заглушить запах горящей плоти, и прячусь в него, чтобы устоять на земле.
Через какое-то время крики стихают. Дениэл касается моей щеки:
– Это конец. Пойдем внутрь, боец.
Я не оглядываюсь назад. Мне не нужно видеть мои будущие кошмары.
Мы заходим внутрь и возвращаемся в палату Дениэла в лазарете. Дениэл садится на кровать, а Мендоза приходит за нами. Я сижу на стуле рядом с кроватью Дениэла, но меня напрягает эта отдаленность. Последнее, что ему нужно – это висящая на нем подружка, пока он говорит со своим старым другом. Но я хочу схватиться за него. Хочу зарыться в его плечо, чтобы он обнимал меня, пока я не справлюсь с этим.
Хадсон больше нас не побеспокоит. Он не придет ко мне и не захочет проверить мои зубы. Не будет ждать, когда я сломаюсь. Больше ни одна девушка не исчезнет в том подземелье. Сделав это, мы спасли многих, и справедливость восторжествовала, что гораздо важнее.
И я должна была бы чувствовать облегчение от всего этого, но на ум приходят только его крики, когда его прибивали к кресту. Мне плохо. Я могу попытаться быть несгибаемым бойцом, но не знаю, стану ли такой же жесткой, как Дениэл, если мы с ним останемся вместе.
Эта мысль беспокоит меня, пока Мендоза поправляет пояс, набитый оружием. Для него нормально ходить вооруженным до зубов, жить в фавеле, где люди и глазом не моргнут, когда их врага прибывают к кресту и сжигают заживо.
Для них это кажется безопасностью. Для меня это, как садистское порно.
– Как твои ранения? – спрашивает Мендоза, похлопывая Дениэла по боку, и замечает, как тот морщится.
– Ну, они не исцелились волшебным образом, – говорит Дениэл.
– Возможно, потому что ты слишком энергичен в своей больничной койке, не?
Он улыбается Дениэлу, а у меня вспыхивает лицо.
– Она целовала мои бо-бо, – легко отвечает Дениэл, – не будь таким злым от того, что вторая половина твоей постели холодна.
– О, да, чёрт возьми, – говорит Мендоза, и я снова смущаюсь.
Скрутив ноги под стулом, я пытаюсь претвориться, что Мендоза и другие люди не видели меня голой. Они не как Дениэл, они опасны и беспокоят меня, даже если они хорошие.
– Итак, – небрежно говорит Дениэл, глядя на Мендозу, а затем на меня. – Когда кто-нибудь расскажет мне, что случилось с моей сестрой.
Я замираю на месте от охватившего меня беспокойства. Голос Дениэла спокойный и ровный, но он искал свою сестру два года. Что он почувствует, когда узнает, что я позволила Василию забрать её. Не знаю, что буду делать, если он станет смотреть на меня с холодным безразличием. Мне нужен Дениэл. Он нужен мне, как воздух. И мне плевать, что это не здорово.
Я судорожно провожу руками по волосам. Последние несколько дней я скрывала секрет о том, куда ушла Наоми. Каждый раз, когда Дениэл начинает оглядывать свою комнату и задавать вопросы, я отвлекала его поцелуями. Не то, чтобы я ненавидела эти поцелуи. Боже, да я обожаю эти поцелуи. Но я знаю, что не могу сейчас достать этот козырь из рукава.
Не хочешь, чтобы он тебя бросил? Удели внимание его члену.
Маловероятно и ошибочно думать, что я с этим справлюсь. Я в ужасе, ведь не знаю, что теперь будет. Я должна была оставаться с Дениэлом до тех пор, пока мы не получим документы и Наоми. Затем в этот список добавилось еще «удаление Хадсона».
Теперь у меня есть документы.
Но теперь Наоми снова пропала, хотя Хадсон и уничтожен.
У Дениэла нет причин держать меня при себе, кроме секса. И не важно, как сильно я его люблю, и как отчаянно хочу быть с ним. В моей голове всё перепуталось, но глубоко внутри я знаю, что если он отправит меня домой, я разобьюсь на сотни крошечных кусочков.
И хотя Дениэл говорит, что любит меня, и другие сладкие речи, но, в конце концов, разве я непросто киска для него? Что произойдет, когда ему снова придется выслеживать свою сестру, и что, если это станет опасным? Он киллер и убийца. Он работает с опасными людьми. Рядом с ним нет места для такой девушки, как я, ведь это большая ответственность.
Но если я буду хорошо трахаться, может, он оставит меня. Может быть.
Тем не менее, всё внутри обрывается, когда я смотрю на него, ожидающего ответа от меня или Мендозы. Слезы и всхлипы снова поднимаются в моем горле, и я вновь реву. Я не боец, каким хочет видеть меня Дениэл.
Я боюсь, что он оставит меня, ведь так сильно его люблю.
Дениэл
Мендоза выглядит напуганным, как и любой мужчина, столкнувшийся с женскими слезами. Он отстраняется от этого и выходит, словно Бог, извергающий молнии. Я принимаю Рэйган с рыданиями и всхлипами. По крайней мере, у меня есть она. Мы оба живы. Моя сестра в безопасности, и мы вернемся домой.
– Я должен сказать тебе, – признаюсь я вполголоса, пытаясь рассмешить её. – Когда ты плачешь, я чувствую себя глупо. Не знаю, что это значит, но я справлюсь с этим.
Полагаю, это из-за стресса. Цыплята кричат безо всякой причины. В двенадцать лет я между утренней мастурбацией и завтраком подарил маме жуткую самодельную открытку на День Святого Валентина. Она всхлипнула, когда я отдавал её ей, и мне пришлось неловко погладить её по спине, пока отец не спас меня. Он отвел меня в сарай и попытался немного рассказать о женщинах. Или, по крайней мере, о моей маме.
– Будь счастлив, когда она плачет, – сказал он. – Тогда ты знаешь, что она ещё чувствует к тебе что-то. Когда она посмотрит на тебя с сухими глазами, ты её потерял.
Рэйган не прекращает плакать, и я тяну её к себе на колени, целуя её слезы. Я лгал о постоянной эрекции. Она возникает почти сразу, когда её задница приземляется на мои бедра. Возможно, так действует близость её киски к моему члену. Или это просто потому, что я грязный сукин сын. Может быть, и то, и другое.
Девушка продолжает всхлипывать, пока я немного шевелю спиной, чтобы она не почувствовала мою эрекцию. Затем я обнимаю её, удивляясь, как мы всё это пережили. Она икает, что сигнализирует об окончании бури, я наклоняюсь и целую её. Так я посылаю ей тепло, которое не могу выразить словами. После попытки сердечно поцеловать меня Рэйган отстраняется и продолжает всхлипывать.
– Я должна сказать тебе кое-что, – шепчет она.
– Тихо, куколка, не могу представить, что настолько важнее, чем наш поцелуй, – шучу я, но страх ползет по моему позвоночнику, потому что Рэйган действительно что-то беспокоит.
– Я не хочу расставаться с тобой, – она подпрыгивает выше на моих коленях, опуская свою попу между ног.
От этого контакта мой член твердеет, но она не обращает на это никакого внимания, что вызывает у меня грусть и беспокойство.
– Мы не расстанемся, – уверяю я её. – Мой член бы сдох, если бы мне пришлось провести несколько часов вдали от тебя. Поверь, я буду держать тебя ближе, чем собственное дерьмо.
Из-за её сурового выражения лица я подавляю свое стремление вернуть еще одну ужасную шутку, что должна была бы позабавить её.
– Сладкие титьки, нет ничего, что ты могла бы сказать и расстроить меня. Если только ты не хочешь оставить меня. Я не приму это, а последую за тобой, как бродячая собака, которую однажды покормили, и она ждет очередной порции.
– Сладкие титьки? – переспрашивает Рэйган, а в выражении лица отражается оскорбление.
Наконец-то не слезы в ответ.
– Я старался задеть тебя словом, вместо того, чтобы дать тебе пощечину. Я справился?
– Да, но больше никогда не называй меня «сладкие титьки».
На мгновение думаю, что мы на пути в город счастья, но затем ее выражение лица снова омрачается.
Я нетерпеливо подталкиваю её:
– Рэйган, мы найдем Наоми и уберемся отсюда. Для начала я бы поел барбекю и выпил пару бутылок пива Шинер Бок. Как думаешь, в Миннеаполисе есть Шинер Бок? Потому что, если нет, то уже тебе придется обнимать меня, пока я плачу.
При упоминании имени Наоми её слезы снова накатывают. Дуновение страха, прокатившееся по моему позвоночнику, превращается в ураган.
– С Наоми ведь всё в порядке, верно?
– Я не видела, как это случилось, – рыдает она. – Пока я беспокоилась о тебе, Наоми и этот мудак Петрович исчезли. Мендоза говорит, что искал повсюду после перестрелки у ворот, а потом ты был при смерти, затем они распяли Хадсона, и я потеряла нить.
Её шумные всхлипы поглощают ещё какие-то неразборчивые слова. На мгновение я отвлекаюсь, удивляясь тому огромному количеству соленой воды, которое вытекает из неё. Скоро у неё будет обезвоживание. Но затем её слова доходят до меня. У этого грязного уродского гада моя сестра. Я с ревом зову Мендозу. Поднявшись, мне приходится откинуть Рэйган, потому что она продолжает цепляться за меня, и выхожу за дверь.
Мендоза встречает меня у входа в палату, но дальше не двигается.
– Прости, – он поднимает руки. – Я столбенею от плачущих женщин. Мне хорошо удается убивать людей и поражать в самое сердце многих, но утешать – это не моё.
– Чёрт, мужик, где моя сестра? – я хватаю его.
Он качает головой:
– Без понятия. Как и сказала твоя девушка, там был хаос. Меня больше интересовало убийство людей Хадсона, чем слежка за тем, чтобы русский не убежал с твоей сестрой.
Щелчком пальцев он подзывает маленького пацана в военной робе и поясом с оружием. Я закатываю глаза, и Мендоза пожимает плечами:
– Дети, – говорит он.
– Что ты можешь сделать?
Малыш вручает Мендозе поднос с едой, который он вносит в комнату.
– Ешь. У меня есть грузовой самолет, на котором вы доберетесь до Коста-Рики. Оттуда вы сможете вернуться домой. У вас есть документы?
Я киваю:
– Спасибо.
– Я сожалею о твоей сестре, – в дверном проеме он останавливается, и говорит тихим голосом: – Она у тебя хорошая. Держи её крепче.
Что ж королю нужна королева, чтобы составлять ему компанию в постели. Интересно. Но меня больше беспокоят другие проблемы, чем романтические перспективы Мендозы. На подносе стоит кувшин с водой, две чашки сытного рагу и несколько сырных рулетиков. Рэйган молчит весь наш разговор.
Я сажу её на кровать и придвигаю к ней стол.
– Pão de queijo, – говорю я ей, предлагая сырный хлеб. – Это сыр и хлеб. Поверь, эта одна из лучших вещей, когда-либо приготовленных здесь. Будто сам Христос Искупитель оставил рецепт первым поселенцам Рио.
Она посылает мне грустную улыбку и берет рулетик сыра. Эти рулеты настолько хороши, что даже трагичность Рэйган спадает, и она издает стон удовольствия.
– Видишь? – говорю я, поедая свой кусок рулета. – Хрустящая корочка снаружи и гребаная небесная радость внутри.
Я жду, пока она проглотит последний кусок своего рулета, прежде чем вручить ей стакан воды.
– Боец, мы вместе. Не твоя вина, что Василий сбежал с моей сестрой. Кроме того, я знаю, где он живет. Буквально. Поэтому мы сейчас поедим, а потом отправимся в Коста-Рику.
– Я хочу пойти с тобой, – говорит она, поднося ко рту второю половину сырного хлеба.
– Конечно, – я наклоняюсь и быстро целую её. – Я бы не хотел вернуться в Миннеаполис и путаться в системе начисления заработной платы.
Наконец, она издает звук, похожий на смех.
– Ты действительно не разочарован во мне?
– Боже, нет!
Я кладу свою еду на поднос и удивленно смотрю на неё:
– Так вот, почему был весь этот поток слез? Что я буду злиться из-за Наоми?
Она слегка кивает.
– Послушай, ты не ответственна за Наоми. Это точно была моя ответственность, ведь меня же подстрелили. К тому же, я знаю, что Василий не причинит ей вреда.
По крайне мере, я на это надеюсь. Мой страх в том, что Наоми потерялась и исчезла на улицах Рио, вот, что было бы плохо. Она не в ладах с новыми местами, яркими огнями и беспорядочными толпами людей, наводняющими Рио.
– Я чувствую себя ужасно и думаю, что ты покончил со мной.
Поставив миску с рагу, я кладу руку на щёку Рэйган и отодвигаю столик с едой.
– Я никогда не закончу с тобой, боец. Что я тебе говорил? Тебе придется убить меня, чтобы отделаться от меня, – я останавливаюсь, а затем снова говорю: – В моей голове это звучало менее жутко.
Смеясь, Рэйган проводит пальцем вдоль шва моих брюк, выдающегося из-за эрекции. Тонкие льняные штаны не позволяют скрыть то, что происходит, особенно, когда я освобожден.
– Твои жуткие мысли позволяют мне чувствовать себя в безопасности, – её голос становится дразнящим, и на моих брюках рядом с её пальцем проступает влажное пятно.
– У меня там ещё есть, – я усаживаю её на себя, когда она облизывает рот.
Знаю, мне никогда не будет так хорошо, как с ней. Она дрожит под моими руками и стонет мне в рот.
– Ты можешь всегда носить юбки? – спрашиваю я, поднимая ткань, чтобы попасть в рай на земле.
Я касаюсь рукой у неё между ног, и член становится ещё толще, когда понимаю, что она мокрая и без трусиков.
– В Миннесоте холодно, – вздыхает она. – Бывает погода, когда невозможно носить юбки.
– Тогда нам придется переехать туда, где потеплее.
Я стягиваю штаны вниз, чтобы освободить свой член, и поворачиваю её в удобную позицию для входа в её горячую влажную плоть. Первый толчок всегда самый поразительный, потому что её влагалище приветствует меня шелковистыми объятиями.
Хотел бы я целовать её с меньшей яростью, но в глубине души я вздрагиваю от синяков, которые остаются на ней. Я двигаюсь с большей силой, когда думаю о следах на теле Рэйган в знак моего владения ей. Надеюсь, она оставит такие же следы на моем теле. Держа её за щеку, я глубоко вхожу в неё.
– Я никогда не оставлю тебя, – говорю я ей резким голосом. – Ни на день, ни на час, ни на минуту. Я всегда буду с тобой.
Она обвивает меня руками.
– Я всегда буду сражаться на твоей стороне.
– Это больше, чем любой мужчина мог бы просить.
Затем я яростно врываюсь в её рот, трахая своим языком и членом, пока не чувствую, как судороги её возбуждения крепко обнимают меня. Мой призрачный контроль ломается, и моё тело начинает изливаться в неё. Её крики «О, боже» и «сильнее, Дениэл, жестче» сообщают мне, что она там вместе со мной. Я вытаскиваю из неё член в последнюю секунду, и он падает на складки её юбки, собравшейся на талии.
– Чёрт побери, – выдыхаю я, падая на спину. – Нам нужно достать презервативов или таблеток для тебя.
Она гладит мне щеку и грудь:
– Может быть, когда-нибудь?
Я крепко обнимаю её. Ребенок от Рэйган? После того, как мою сестру похитили, во мне больше не было жизни. У меня была только одна цель. И у меня была семья. Я и не думал устраивать свое будущее. Я даже не думал, что заслужил свое будущее. А теперь у меня есть Рэйган. Она схватила меня за яйца, и если поведет мой член за собой, я буду счастлив следовать. Куда угодно. Если она хочет детей, то да, чёрт возьми. Я хочу создать семью с ней. Жизнь становится всё лучше и лучше.
– Да, мне это нравится.
Наконец, я вскакиваю на ноги, ведь нам нужно идти.
– Доедай свою еду, – говорю я, потянувшись к своей сумке.
Там одежда, в которой я смогу путешествовать. Пара хлопковых брюк, нижнее белье, рубашка на пуговицах, а на дне куча пушек, боеприпасов, ножей и телефон для экстренных вызовов. Всё это я оставлю Мендозе. На телефоне мигает уведомление, и я вижу сообщение.
Я беру телефон и ввожу код разблокировки, чтобы прослушать сообщение. Это от Наоми, потому что там нет приветствия. Приветствие – излишнее проявление эмоциональности, по мнению Наоми.
«Василий увез меня в Россию. Он говорит, в России есть места, где всё белое и совсем мало людей. Мне нравится это. Кроме того, он хочет, чтобы я что-то сделала для него, что поможет людям. Другим людям, хотя я думаю, что это поможет ему. Но он говорит, что это поможет мне, и это искупление за все плохие вещи, что я делала для Хадсона. Мой баланс плох, поэтому я иду с ним. Василий сказал, что я должна позвонить тебе, или ты будешь преследовать нас в России. Не надо. Мне это не понравится. Мне нравится, что с Василием тихо. Большую часть времени он ворчит, но я понимаю, что это значит».
Она делает паузу для вдоха.
«Я люблю тебя, Дениэл. Я украла крипто-валюту у всех, кто был в поддельном банке во Дворце Императора, и перевела её во франки. Затем разделила на пять счетов в США. Там было слишком много для одной учетной записи. Я выслала детали тебе по электронной почте. Мне пришлось часть денег отдать Василию, а то он не позволял мне пользоваться интернетом. Но я смогла кое-что сэкономить для тебя и Рэйган. И для мамы с папой, если они нуждаются. Это от плохих людей, поэтому не чувствуйте угрызений совести. Это как контрибуция. Или возмещение ущерба».
И всё. Наоми не попрощалась.
– Это была Наоми? – голос Рэйган полон надежды, и я рад, что могу сказать «да».
– Она передает «привет», и говорит, что превратила поддельные деньги в настоящие. Думает, ей понравится в России.
Чувствую себя немного шокированным.
– Подожди, – говорю я. – Мне нужно позвонить Петровичу.
Телефон издает только один гудок, как если бы Петрович ждет моего звонка. Я выдерживаю паузу, прежде чем могу произнести хоть слово:
– Итак, ты похитил мою сестру. Назови хоть одну причину, по которой я не должен придти и убить тебя, как собаку. Или ещё лучше, я расскажу банде о твоей причастности к убийству твоего дяди.
Петрович хранит молчание, возможно, ожидая, что я продолжу набрасываться на него. Но к чёрту честь. Моя семья в опасности.
– Я клянусь могилой своей матери, что твоей сестре не причинят никакого вреда. Я буду защищать её, как если бы она была моей собственной сестрой из чрева моей матери. Каждый, кто причинит ей боль, отплатит вдвойне. Она не будет ни в чём нуждаться, и я верну её в лоно твоей семьи.
На заднем фоне слышен шум, и я слышу:
– Да, Наоми, я верну тебя.
Затем снова слышу его жесткий голос, обращенный ко мне:
– Я верну Наоми тогда, когда она этого захочет. Я обещал ей это.
И прежде чем я успеваю что-то сказать, он кладет трубку.
– Всё будет хорошо? – спрашивает Рэйган.
Кивнув, я глубоко вдыхаю несколько раз.
– Да, он поклялся своей умершей матерью. А ты же знаешь, это прочная клятва.
– Тогда почему телефон трещит в твоей руке?
Я смотрю вниз и вижу, что пластиковая крышка телефона треснула, а её края вонзаются в мою ладонь. Отбросив его в сторону, я обнимаю Рэйган, ведь она становится моей безопасной гаванью. Её шея пахнет теплом и спокойствием, и сердитый стук в моей голове, напоминающий о похищении Наоми Петровичем, немного утихает.
– Наверное, я должен ему доверять. У меня есть на него довольно серьезный компромат, чтобы сдержать его. Но я просто не смогу сражаться с одной из самых сильных российских преступных семей, поэтому я должен просто поверить его обещаниям. Петрович взял под контроль свою банду, помогая нам убить Сергея и его людей. Если бы люди из его организации узнали правду о том, что он сделал, его бы убили. Плюс, – я вытираю лоб, – он действительно верит в честь семьи, поэтому он и убил Сергея. Сергей разрушал семью Петровича, и Василию пришлось его остановить.
– Я еду в Россию с тобой, – заявляет Рэйган.
– Знаешь что, боец? Огромный дикий Дениэл устал, а ему нужно немного отдыха.
Мысль о поездке в Россию и встрече с Петровичем меня истощает. Знаю, Наоми в безопасности. И знаю, у неё есть план исправить ошибки в её новом проекте, а значит, мне придется бороться с ними, чтобы заставить её вернуться домой. А пока я чертовски устал от всего этого. Я хочу вытащить отсюда Рэйган и трахать её целыми днями, не беспокоясь ни о чем, кроме презервативов.
– Отдых – это хорошо, – говорит Рэйган, убирая прядь волос со лба привычным жестом. – Просто я хочу, чтобы ты знал, что я с тобой. Мы теперь команда, да?
Я крепко сжимаю её и целую в лоб:
– Мы команда.
– Так... и что сейчас будет делать команда?
С усилием поднявшись, я хватаю сумку и беру её за руку:
– Мы едем домой.
Глава 29
Рэйган
Когда мы выходим из такси у многоквартирного дома, похожего на свалку, я держу Дениэла за руку.
– Ты уверен, что это то место?
– Да, этот адрес послал мне Ник, – он снова проверяет адрес в телефоне, пожимая плечами. – Он украинец. Может, он думает, это большой загон для свиней.
Я морщу нос, но на самом деле всё не так плохо. Здесь чисто, есть крыша, и на улице нет мусора. Что автоматически делает это место лучше фавел.
– Думала, это будет... не знаю. Я не могу представить Дэйзи в этом месте.
Милая прелестная маленькая Дэйзи с невинными голубыми глазами, которые так широко распахивались каждый раз, когда в нашей старой убогой квартире что-то ломалось.
– Он сказал, дому нужен ремонт, – говорит Дениэл, отпустив мою руку, чтобы перекинуть сумки через плечо.
Затем он снова берет меня за руку, потому что знает, я в нем нуждаюсь. Его прикосновения важны для меня.
Два дня назад мы уехали из Рио. Два дня в пути, остановка в отеле, и снова в путь. Я не совсем уверена, куда мы летели. Только знаю, что перелет был не прямой, чтобы избежать встречи не с теми людьми. Я не задавала вопросов. Дениэл лучше знает скользкую сторону закона, и я доверяю ему, значит, мы в безопасности. Тем не менее, меня всё ещё преследуют кошмары, будто уже мертвый Хадсон пытается украсть мои сны. Крепко обнимая, Дениэл говорит мне, это нормально после того, что я пережила, и никогда меня не отпускает.
Он именно то, что мне нужно, чтобы почувствовать себя целой.
Мы входим в жилой дом, и в фойе Дэйзи бежит ко мне по лестнице с вытянутыми руками.
– Рэйган! – визжит она на высоких частотах счастья, обнимая меня прежде, чем успеваю сказать о том, что мне не нравится, когда кто-то трогает меня, кроме Дениэла.
– Дэйзи, – начинает Дениэл, – не надо...
Но всё нормально. Это просто Дэйзи, маленькая хрупкая Дэйзи с васильковыми глазами, темными волосами и круглым невинным лицом. Она выглядит так, будто должна петь в церковном хоре и читать молитвы перед едой. Дэйзи, которая влюбилась в киллера и заварила весь этот ужас. Я засовываю обиду подальше и обнимаю её. Она не виновата в том, что всё так произошло. И хоть я и не рада, что меня продали в рабство, теперь у меня есть Дениэл. Дениэл – это всё, что имеет значение.
Дениэл озабоченно разглядывает меня, проверяя в порядке ли я, после долгих объятий Дэйзи. Кивнув ему, я продолжаю её обнимать. Она пахнет чистотой, свежестью и здоровьем, как и всегда. Чувствую себя намного лучше, когда узнаю, что после всего Дэйзи осталась такой же невинной и прекрасной, как когда-то.
– Рада видеть тебя, – мягко говорю я ей.
Девушка отрывается от меня, и в её глазах стоят слёзы:
– Я так беспокоилась за тебя, но Ник сказал, что мы послали Дениэла, а Дениэл лучший, поэтому...
– Дениэл лучший, это точно, – соглашаюсь я, и шлепаю Дениэла, замечая боковым зрением его самодовольную улыбку.
– Пойдемте наверх, – взволновано говорит Дэйзи, что почти подпрыгивает, как щенок. – Ник готовит обед.
– О, чёрт, – с ухмылкой говорит Дениэл. – Я должен это увидеть.
Мы поднимаемся по главной лестнице жилого дома. Дэйзи говорит, что в данный момент лифт сломан. Выясняется, Ник пытался починить проводку, и когда его ударило током, разозлился, взял кувалду и отомстил ей. Дэйзи выглядит недовольной, и я замечаю, как Дениэл смеётся над ней.
– Он не очень хорош в ведении домашнего хозяйства, – говорит она мне, и у неё пылают щеки.
– И ты позволила ему приготовить ужин? – спрашиваю я, стараясь не смеяться.
