Текст книги "Чисто случайно"

Автор книги: Джереми Камерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава тринадцатая

В понедельник в четыре они все были на месте. Энди из Пробации как всегда на пять минут опоздал. Мы заняли полстоловки, сдвинули там все столики вместе. С Бриджит мы встретились у «Джимми», обрисовал ей в общих чертах ситуацию и привел с собой в Виппс-Кросс.

Ти-Ти захотелось покомандовать. Только мы сели чай пить, как он говорит:

– Ну что, Ники, ты ведь, кажется, собирался нам что-то рассказать? Должен подчеркнуть, что одно мое присутствие здесь против всяких правил, так что…

– Захлопни пасть, коппер, – говорит Джимми Фоли.

– Захлопни пасть, коппер, – говорят все остальные.

Эта Карен Мохаммед, правда, была классненькая. Конечно, из легавых – это по походке сразу видно, но фигурка что надо. И волосы – прямые, ухоженные, загляденье просто.

Джордж-участковый, хоть и отнекивался долго, тоже пришел. Пришли Джимми Фоли и Дин Лонгмор, и Тина Даффи, с которой я трахался, когда мне было пятнадцать, только она была с Шерри МакАлистером, сели рядышком, как голубки. Полетта Джеймс отложила тренировку; мы с ней вместе в школе учились, а теперь она бегает за Англию. Шелли Розарио. Шэрон. Шэрон я не любил привлекать, только на этот раз выбирать не приходилось. Норин я впутывать не стал. Пришел Рамиз, видок у него по-прежнему был хероватый. Привел с собой Афтаба, Афзала и Джавида – типа телохранителей. От Совета пришел Джуниор Меррилл, мы пару раз с ним на бильярде играли, а теперь он в жилстройкомиссии. Он сомневался, не мог понять, какого хрена ему к нам являться, но все-таки пришел. Пришли и те, кого позвали для кучи – не хотели, чтоб без них прошло. Даррен Бордман. Элвис Литлджон, Уэйн Сэпсфорд и Марти Фишерман. Если понадобиться стырить тачку, будет к кому обратиться. Да и вообще, компания подобралась, как говорится, на все случаи жизни.

– Ну вот, теперь всех попрошу заткнуться! – говорю им. По-другому-то я начинать серьезный разговор не приучен.

– Да-да, всем заткнуться, – соглашаются мои кореша. Другие спорить не стали.

– Нам много чего надо обсудить, – говорю. Отхлебнул, значит, чаю, а чего дальше говорить – не решил.

– Давай, Ники, давай! – кричит Полета, будто я стометровку за Англию бегу.

– Ну ладно, – тут я тоже проникся серьезностью момента. Помолчал. – Начну с самого начала, – говорю осторожно. – А потом вы все скажете мне, что нам теперь делать. Все началось, когда суки-легавые захотели, чтоб я им кое в чем помог.

– Суки-легавые – это я, да? – встрял Джордж.

– Да нет, Ники, – поправляет Рамиз, – да нет, я ведь тогда уже лежал в Виппс-Кроссе, помнишь?

– Да послушайте! – говорю я им.

– Дайте ему сказать, – говорит Элвис. – Расскажи нам, как всё было, брат, расскажи по порядку.

В общем, поддержал меня перед всем собранием.

Начал заново.

– Послушайте! – говорю. – Я расскажу все, как мне самому это представляется. А вы потом можете меня поправить. Пусть каждый скажет – и Рамиз, и Старина Билл, и Джимми, и Шэрон, и все-все. Понимаете меня? Ну вот. В общем, началось все, когда я вышел, и ко мне стали подкатывать легавые. Я осложнять не хотел, надумал вроде как новую жизнь начать.

И я рассказал им. Все с самого начала. Кое-что, правда, не стал рассказывать – например, как Норин ко мне приходила, – это к делу не относится. И про Джейн тоже не сказал: не хотел, чтоб Норин расстраивалась, хоть у нас с ней ничего и не было. И сколько кофе привез, не стал говорить тоже. В общем, только то, что им надо было знать.

Когда закончил, в столовку набилось полно больных старушонок – заскочили чайку попить после своей химиотерапии. Официантки тоже уши навострили, хоть и притворялись, будто столы вытирают. Секьюрити подвалили – перерыв себе решили устроить. Эти, правда, не поняли, что к чему, подумали, будто кино про больницу снимают. Я был, натурально, мега-звезда.

Закончил, и они как начали аплодировать. Если по десятибалльной шкале оценивать, я бы за такие аплодисменты семерку поставил. Ребята свистят.

Взял себе еще чашку чая и лепешку. После меня никто долго не хотел выступать, уж больно я сильное впечатление произвел.

Потом Ти-Ти прорезался, чтоб речь толкнуть. Все завздыхали, заплевались даже.

– Может, от этого и будет какая-то польза, – говорит, будто перед первоклашками выступает. – Если б только я мог рассказать вам предысторию…

– Засунь себе ее в очко, да поглубже, – говорит Шелли. Она с копами всегда не в ладах была.

– Я расскажу вам, как мы, то есть полиция, занялись этим делом.

Карен кивнула – типа в поддержку. А надо сказать, когда она кивнула, у нее все, что должно прыгать, запрыгало. А фигурка у нее была – закачаешься, тем более без мундира. Впервые в жизни мне захотелось трахнуть легавую. У меня даже в глазах помутилось.

– Мы уже давно отслеживали ворованные тачки, – говорит этот Ти-Ти, – новенькие модели часто сразу за границу перегоняют. Мы ценим полученную от вас неофициальную информацию, и я посвящаю вас в некоторые детали дела в надежде, что дальше круга здесь присутствующих они не пойдут.

Тут все как заржут. Джордж поперхнулся в чашку. Он-то знал, как такие дела делаются. Через двадцать минут, как мы разойдемся, о нашем разговоре будет знать весь квартал, а назавтра – и вовсе каждый житель Уолтемстоу – остается надеяться, что кроме наших врагов.

Ти-Ти все-таки продолжал.

– У нас уже были подозрения по поводу Мики Казинса, но достать его нелегко, у него влиятельные друзья, так что действовать надо было осторожно. Поэтому мы проводили операцию в рамках наблюдательного производства.

Ну-ну.

– И я также участвовал в этой операции, – скромно добавил он, – хотя сержанту… Гранту была отведена более значительная роль.

Да Гребаный, Гребаный его звали.

– И вот однажды вечером, когда сержант Грант вел наблюдение, он случайно увидел, как наш друг Рамиз полемизирует с Мики Казинсом.

– Вот-вот, – вставил Рамиз, – это самое я и делал. Полемизировал.

– Полемизировал, – эхом откликнулись Афтаб и Афзал.

– Это по-каковски? – спросил Джавид.

– Как мы помним, сержант Грант счел нужным вмешаться, чтобы отбить Рамиза, который к тому времени был уже без сознания, и вот тут его убили.

– Пришили, – вставил Джимми.

– Грохнули, – вставил Дин.

– Укокошили, – вставил Даррен.

– И, конечно, если не считать возможных показаний Рамиза, никаких улик против Мики Казинса у нас не было. Прочее, боюсь, я вам рассказать не могу – служебная тайна, поскольку раскрывать наши планы по задержанию было бы контрпродуктивно. Не так ли, Рамиз?

– А чего Рамиз? Чуть что, так Рамиз! – возмутился Рамиз. – Когда поутихло, я собирался выйти из тени. Хотя все меня отговаривали. Да, я не давал до поры показаний, ты это хочешь сказать?

– Да в чем дело? – закричали все. – Давай, старик, колись, тут все свои!

Рамиз оттого и не давал показаний, что дорожил своей шкурой. Но сейчас он-таки рассказал, как все было, – как тогда мне в палате.

Когда закончил, ему тоже аплодировали, но больше из вежливости, не то, что мне. Очень уж на нем было много шрамов. Странная штука – шрамы эти его больше похожим на человека сделали. Был псих ненормальный, а стал вроде ничего. Я, правда, с ним бы полемизировать не захотел – как раз без ушей останешься. Но стал он посмирнее.

Потом пошли по кругу. Джордж рассказал, как с ним все случилось, потом Шэрон, и Джимми, и Дин, какие им были «предупреждения». Мы слушали, каждый свое рассказывал. И теперь уже вся картинка начала выстраиваться.

Правда, когда картинка стала выстраиваться, я уже восемь чашек чая выпил. Виппс-Кросс за наш счет сможет себе новый корпус отгрохать. В общем, больше всего мне сейчас хотелось попить пивка.

– Послушайте, – говорю, – надо нам всем, конечно, придумать план. А сейчас я бы пивка не прочь попить, понимаете, о чем я?

Мои сразу оживились.

– Даешь выпивон! – кричат. – Все в пивную!

Легавые не возражали; в этом ДУРе большинство на службе всегда поддатые. Малый из жилстройкомиссии так и не понял, какого хрена он тут делает. Энди на часы поглядывает: ребятишек, похоже, пора спать укладывать.

Тут Ти-Ти решил, наконец, порадовать собравшихся.

– Ну что ж, – говорит, – первая порция за счет фирмы! Думаю, один круг фонды выдержат, но только один!

Не такой уж он, в сущности, вредный мужик, этот Ти-Ти, понял, что к чему.

Всей толпой погнали в «Альфред Хичкок», уселись там на террасе, расслабились и поглазели сверху на лес.

* * *

– Суки, – Карен Мохаммед впервые за вечер открыла рот; не иначе, пиво ей язык развязало. – Суки позорные, так их и эдак и разэдак.

А ведь вроде такая правильная.

– В сраку их драть, – грохнул кулаком по столу Ти-Ти. Пара скотчей, и его было не узнать. Драть их, гадов, так, чтоб моргалы повылазили, чтоб знали, твари, как с Чингфордом шутки шутить.

Послышались смешки.

– Остынь, – говорит Джордж, – нам всем надо успокоиться, чтобы это дело обдумать. Видит бог, как я не хотел во все это соваться, уж очень все смутно, но надо бы нам подумать, как действовать, чтоб за рамки закона не выходить. Ну, почти не выходить. Чтоб все было по правилам. Как положено. Надо бы только вспомнить, о чем мы условились до того, как начать этот глупый разговор. С чего нам надо начинать?

Он был славный мужик, этот Джордж, надо отдать ему должное. Сумел-таки взять ситуацию под контроль, а то парни совсем было распоясались, и уголовка тоже.

– Мы имеем дело с продуманной интригой. Мы все слышали, что сказал Ники, к каким выводам он пришел на Ямайке. Началось все с Рамиза, когда они решили, что он посягнул на их делянку. Сержант Грант подвернулся им случайно, и они его убили. Убили полицейского, что очень прискорбно.

Потом Ники пресек их попытку ограбить почту, и они подумали, что он сделал это умышленно. Я попал в их список потому, что они, возможно, решили, что это я подсказал ему, где ожидается налет.

К тому времени сложилось впечатление, что все завязано на Ники. Даже потом мы продолжали так думать, потому что все, кто получил «предупреждение», были так или иначе знакомы с Ники. Но сейчас мне представляется, что, как тут и сказал Ники, дело не в нем.

Что действительно важно, это что знакомые его – все сплошь мелкая криминальная сошка.

Вот спасибо, Джордж, вот спасибо, участковый.

– А то, что они все знакомы с Ники Беркеттом, – продолжал невозмутимо Джордж, – это простое совпадение. Надо взглянуть на происходящее по-другому. Кто знает, может, и других тоже «предупредили». Вот только Ники их не знает, а, значит, и нам они не известны. Все, что мы знаем, это что некоторые люди получили предостережение. А поскольку все они известны своими преступными наклонностями, ничего удивительного, что они знакомы с Ники Беркеттом.

Что-то он больно разошелся, этот Джордж. У Норин не было никаких преступных наклонностей, и у ее папаши с мамашей тоже. Да и у моей мамаши этих самых наклонностей и в помине не было. Но я не стал обижаться.

– А ты, Джордж? – спрашиваю. – Ты ведь тоже предупреждением по морде получил.

Даже бровью в мою сторону не повел, уж так ему собственная теория понравилась.

– И Джимми получил предупреждение. А потом и Шэрон, и, возможно, еще куча народу, кроме тех, кто попал в больницу. И они, возможно, решили: все, дело сделано. Пуганули, кого следует. И тут вдруг как нарочно Ники едет на Ямайку. Можно себе представить, какие у них могут быть коммерческие интересы на Ямайке. Что там какой-то случайный заступ на чужую делянку; вот эта поездка стала для них как красная тряпка для быка.

– Как серпом по яйцам, – вставил Дин.

– И они решили, что пора перейти к радикальным мерам. Даже страх, что они тем самым выдадут себя, их больше не удерживал. Возможно, они запаниковали, кто знает. Решили, что разберутся с этим раз и навсегда, покажут, что бывает с теми, кто смеет их ослушаться.

– Разберутся капитально.

– Чтоб другим неповадно было.

– Но случилось так, – пасторским тоном продолжал Джордж, – случилось так, что Ники удалось спастись. – Выразительная пауза. – Это значит, мы должны задаться вопросом: что же дальше?

Раздались поощряющие возгласы.

– А что дальше?

– Скажи нам, Джордж!

– Почему никто из нас ни сном, ни духом не догадывался о том, что происходит? Почему мы даже никогда не слыхали, что у нас в Уолтемстоу творится такое?

Думаю, я могу ответить на этот вопрос. И ответ, я думаю, может быть только один, – снова эффектная пауза, – так получилось потому, что в заговоре участвуют больше людей, чем мы думаем. Те, о которых мы даже не слышали, и не только в самом заговоре, но и в том, чтобы мы о нем не узнали. Думаю, что та информация, которой мы сейчас располагаем – лишь вершина айсберга.

А это значит, что прежде, чем их настигнет официальное наказание со стороны полиции, прежде, чем мы начнем действовать, мы должны выяснить, кто еще в этом участвует, почему мы никогда об этом не слышали, и кто за всем этим стоит.

– Верно, старик!

– Веди нас, Джордж! Укажи нам путь!

Наступила пауза. Мы пили и шевелили мозгами. И когда мы все как следует обмозговали, мы поняли, что он прав.

– Благодарю, – сказал он, и мы поняли, что у нас есть вожак. – Благодарю вас. Я думаю, пришло время разработать план действий.

* * *

– Во-первых, – продолжал он, – чтобы получить более широкую картину, нам надо прибегнуть к негласному наблюдению. У полиции нет для этого должных ресурсов, да там нам никто и не поверит. К тому же наблюдать, возможно, придется и за полицейскими.

Рехнуться можно. Не иначе пивко то было с мухоморами.

– Главное – это соблюдать секретность, хотя половина мелкого криминалитета в районе уже в курсе, потому как все вы здесь. Поэтому я предлагаю использовать следующую неделю – пока об этом не прознали все остальные – на то, чтобы вы, господа уголовнички, и я с вами за компанию, осуществили наблюдение, с тем, чтобы, когда у нас станет больше информации, мы, представители Закона, смогли действовать официально – сверху. С этим все согласны? И ты, Ти-Ти?

Мы были потрясены.

У нас прямо челюсти отвисли.

Да и у этого Ти-Ти едва мозги через жопу не выпали.

Ну, дела. И кто бы мог подумать.

– Джордж! Джордж! – вскричали все.

– С нами Джордж! Веди нас, Джордж!

Во второй раз Джордж уже воспринял эти вопли как должное.

Известно нам было пока немногое. Два обормота и обормотиха поперли на Ямайку. У них должны быть союзники, должна быть пехота, но начинать надо с них, не иначе. Сперва Мики Казинс пужал меня на улице еще до Ямайки и, возможно, это он завалил сержанта Гребаного Гранта. Теперь Аннабель Хиггс из Пробации – эта не только поперлась на Ямайку, но и грозилась вернуть меня в каталажку за то, что я паршивых два раза не отметился. И наконец, этот чиф-суперинтендент Армитедж. Могучий хрен, надо думать, вот как раз он-то и знает, где, когда, почем и сколько.

Ну да, и это с его подачи Норин порезали щеку ножиком фирмы «Стэнли». Это ясно.

Надежных ребят нам хватает. Неделю пасти пару-тройку обормотов – это запросто. Вопрос только в том, кто лучше для этого подходит.

Я глянул на Джорджа. Джордж глянул на меня.

– Джордж правильно говорит, – говорю, – надо пасти этих сволочей. Надо знать про них каждую малую мелочь.

– Пасти сволочей, – сказали все.

– Только помните, что они всю дорогу следили за нами, а заодно и задохать хотели. Будьте начеку, чтобы не вышло так, что вы пасете их, а они в это самое время пасут вас.

– Верно!

– Мы будем пасти их день и ночь.

– День и ночь!

– А ты, Ти-Ти, организуй-ка им прослушку на телефон, сможешь?

Хоть и пьян он был в зюзю, но тут заартачился: «Ну уж это извини, – говорит, – на это санкция самого господа бога нужна. Проще в ресторан аж вдвоем сходить на мои представительские, чем прослушать чей-нибудь телефон».

Это он, конечно, лапшу нам на уши вешал. Никто и не поверил, даже Карен Мохаммед глазки свои закатила, но тут уж нам точно ничего добиться. Уперся рогом этот Ти-Ти. Дохлый номер.

– Может, тогда пособишь нам с транспортом, а? – добавил я для подначки.

Но шутки в сторону – дело-то у нас нешуточное.

* * *

В первую голову нужен кто-то без пятнышка – на Мики Казинса. Ушлый, но без пятнышка – чтоб ни в чём таком криминальном замечен не был.

– Элвис и Полетта, – говорю.

– А?

– Ты, Элвис, самый крутой чувак в округе, – говорю.

– Ну так, – говорит. У Элвиса – и фильтры в полциферблата, и треники с искрой, и «бумер» еще на ходу, и пояс по карате – малый девкам смерть, короче.

– А ты, Полетта, умеешь быстро бегать, – говорю.

– Стараюсь, – говорит.

– Сумеете оторваться ненадолго? Элвис – от девочек, Полета – от беготни за Англию?

– Ну, если только в интервалах между тренировками, – отвечает Полетта. Она у нас профи – бросила работу, когда чего-то там победила в Швейцарии или где, и наварила по-крупному.

– Элвис?

– Проблема. Для меня ведь тоже тренироваться важно.

– Заметано. Знаете, где у этого хмыря берлога?

– Вроде где-то в лесу, – отвечает Элвис. В лесу он тоже бывает, время от времени.

– Так. А знаете, где у него контора?

– Это все знают.

– Верно. Вы двое, значит, теперь наши глаза и уши. Следите, с кем он встречается, куда ходит, когда уходит-приходит, что у него на обед, ясно?

– А какая на хрен разница, чего у него на обед? – встрял Джимми Фоли.

– Подробный доклад здесь в это же время через неделю.

– Я бы предпочла столовую в Виппс-Кроссе, – говорит Карен Мохаммед, – боюсь, что я, когда выпью, становлюсь несколько агрессивной.

Агрессивная она. Я дал себе волю – малость пошарил по ней мигалками сверху вниз и обратно. А может, если в мундире, оно еще круче? Только она была из ДУРа, а эти форму вообще не носят. Хотя, говорят, она у них дома в шкафу висит.

– А как насчет Армитеджа? – интересуюсь, чтоб на нее глядеть, а не на Ти-Ти этого.

Но он, конечно, встрял.

– Не знаю, с чего начать, – канючит, хотя сам уже начал, – но я в жизни не слыхал ничего подобного. Вы не сомневайтесь, парни, я вас правильно понимаю, только ничего подобного я отродясь не слыхал. – Схватился лапами за кочан и ну его трясти, – Вся эта ситуация заставляет усомниться буквально во всем.

– А ну возьми себя в руки, коппер, – говорит Дин.

– А ну возьми себя в руки, коппер, – говорит Джимми.

– А ну бери, мужик! – говорят Афтаб и Афзал.

– Хочешь за ним последить? – спрашиваю эту Карен. – А он не педик, часом?

– Понятия не имею, но, боюсь, это не слишком удачная мысль. Не уверена, знает ли он меня лично, но не сомневаюсь, что в лицо он меня узнает.

Узнает, как пить дать, узнает, я-то вас, легавых, за милю узнаю.

– Рамиз? – спрашиваю.

– Железно, братишка, железно.

Заметано – Рамиз и его друганы возьмут на себя Армитеджа.

Осталась одна Аннабель Хиггс.

– Джордж? – спрашиваю.

– Я?

Вот это гениально. Джордж приписан к судебной палате, к тому же график у него свободный, ходит, где ему вздумается. Может одним глазом клиентов своих пасти, а другим – Аннабель эту Хиггс. Он и не возражал. Без базара прошло. Зато Энди мой из Пробации чуть не обоссался, когда услышал, что за его боссом легавые слежку наладили, но возникать не стал.

Договорились – здесь же через неделю. Условились, как они мне будут сообщать о текущих делах. Типа в рамках подготовки к главной встрече, где мы окончательно примем наш гениальный план.

– Да, кстати, – прорезался Ти-Ти, похоже, малость протрезвел, – помните, что за всем этим стоят очень опасные и коварные люди, если, конечно, мы не ошибаемся в общем и целом. Если они почувствуют, что вы сели им на хвост, им это может не понравиться, они могут подумать, что вы с ними шутки шутить вздумали. Вспомните, как это было до сих пор. Одним словом, не расслабляйтесь, ребята.

Славные копы Джордж и Карен смущенно хрюкнули в свои кружки. Остальные похихикали. А Рамиз и сам догадывался, что его заштопанная рожа вряд ли кому-нибудь понравится.

Глава четырнадцатая

– Ты чувствуешь шейку, Ники? – спрашивает Норин.

– Чего?

– Шейку матки ты чувствуешь? Ты знаешь, где она?

– Понятия не имею, чего у тебя там, Норин. Вроде все то же самое, что обычно бывает.

– Я не про то, что бывало у твоих предыдущих подружек. Ты должен почувствовать у меня шейку матки, убедиться, что все на месте.

– А она у тебя на месте?

– Не придуривайся, Ники, ну конечно, она у меня на месте. Но ты должен убедиться, что колпачок на месте. Если да, то ты сможешь почувствовать шейку матки.

– Вот оно что.

– Ну так как, чувствуешь?

Я попытался.

– А какая она, а, Норин?

– Господи, дай мне терпения, – говорит она, – нет, на мужчин нельзя полагаться. Может, тебе нарисовать, а? Ну-ка, выходи на минутку, дай я сама почувствую.

Оттолкнула меня и сама быстренько с этим делом управилась.

– Да, – говорит, – вроде все на месте. Ну, что, Ники, хватит тянуть, негоже девушке ждать, – хихикает.

Рехнуться можно. Когда она в первый раз сказала, что у нее есть колпачок для секса, я подумал, что она имеет в виду какой-то клоунский колпак. Потом, когда она ушла «подготовиться» в ванную, я подумал, что она имеет в виду шапочку для душа. Странно, конечно, но я слыхал, некоторые парни никогда не снимают носки, так что она может быть в чем ее душа пожелает. Потом объяснила, что колпачок-то у нее внутри. Клоунский, конечно, туда не влез бы.

Уж сколько лет я эту Норин окучивал. А произошло все так, будто только ее это интерес.

Подсунула мне под дверь записку: « Ники, я свободна в субботу вечером. В девять я к тебе приду. Если тебе это время не подходит, позвони, иначе я приду непременно!»

И вот в субботу, ровно в девять вечера, пришла и забарабанила в дверь. Не поскреблась тихонько, как обычные девчонки.

Я спустился и ей открыл.

– Охренеть, Норин, какая красивая бутылка «Бакарди». Да и сама ты, если подумать, ничего.

– Ну-ка шагом марш, топай в квартиру и не нервируй меня, не то я тебе мозги вышибу, – говорит. – Если, конечно, они у тебя есть, мозги.

Поднялись в квартиру.

– Норин, – говорю, – надеюсь, ты еще не ела?

– Вообще-то нет, подумала, может, мы пиццу закажем. Как думаешь?

– Я состряпал нам чего пожевать.

– Правда? Так ты, может, слышал о том, что за девушкой надо ухаживать?

– Приходится, – говорю, – иначе они стервенеют. Отдавай девушке зарплату, пусти ее за покупками, пусть почувствует себя конфеткой, иначе сделает тебе ручкой и была такова.

– Очень романтично, Ники. Прямо как у Барбары Картленд. [16]16
  Барбара Картленд (1901–2000) – английская романистка, автор более 400 книг.


[Закрыть] Ну так что ты состряпал?

Я приготовил бананы такие и бананы сякие, и сладкий картофель, и сапиндус, и калла-лу, все это с соусом и подливками, как на Ямайке. В общем, жратвы хватало. А с «Бакарди» да с холодным апельсиновым соком и вовсе то что надо. Музычка тоже немножко играла, так что мы совсем разомлели.

– Была сегодня у миссис Шиллингфорд? – спрашиваю. После того раза она туда регулярно наведывалась.

– Да, она тебя завтра приглашает на обед. Если только ты себя хорошо вел.

По воскресеньям я ходил к миссис Шиллингфорд обедать, если только неделя обходилась без того, чтоб я что-нибудь стырил. Сейчас, когда я из тюрьмы вышел, мы решили возобновить традицию. Я всегда звонил, когда собирался прийти.

– Ну ты сказала ей, что я хорошо себя вел?

– Я сказала, что узнаю об этом сегодня вечером.

Господи, что она такое говорит? Только тут я подумал, что она нынче ночью что-нибудь этакое готовит. И, главное, почему-то решила обсудить это с миссис Шиллингфорд! Женщины.

– Может, телик посмотрим, а, Норин?

Ничего не сказала. Только на диванчик села ко мне поближе.

– Ну что, Ники? Хорошо ты себя вел?

– В каком смысле?

– Сам знаешь, в каком. Не совершал ли ты в последнее время чего-нибудь противозаконного? Потому что если не совершал, я могу подумать и решить, что ты заслуживаешь поощрения, ты помнишь?

Как будто я мог забыть.

– Норин, я ничего такого не делал. Если б я даже и хотел, с рукой на перевязи это было бы сложновато.

– Хм. И в будущем тоже чтобы ничего такого не было.

Походило на то, что я выдержал испытание. Тогда я пододвинулся поближе, обнял ее одной рукой за плечи, а другой скользнул под юбку. Она была вроде бы в настроении и даже вполне расположена. Потом вдруг говорит:

– А ты уже получил результаты анализов, Ники?

Анализы еще какие-то. Черт знает что, даже кураж пропал. Сколько всего сейчас приходится делать.

– Да, вроде получил, Норин.

– Ну и как?

– Что – как?

– Ты знаешь что. Можешь убрать руку, нам нужно серьезно поговорить.

– Дай-ка я вспомню, – говорю ей, – вот вылетело из головы. Не то положительный, не то отрицательный.

Тут она меня шлепнула. А потом еще раз.

– Отрицательный, – говорю, – результат был. Отрицательный.

– Вот как?

– Честно говоря, Норин, – говорю ей доверительно, – не хотел бы я делать его снова, тест этот. – Вреда от этого не будет: девчонки обожают, когда парень типа расчувствуется, они от этого сразу добреют. – Помню, когда я вышел на улицу, я подумал, как прекрасен этот мир, и про всех тех парней, у которых нет будущего. Как подумаю, что я мог оказаться на месте тех, у кого результат положительный, так сразу не по себе делается.

Похоже, что я малость перебрал, посмотрела так подозрительно.

– И как же ты теперь собираешься? Чтоб снова не пришлось сдавать анализы?

– В каком смысле?

И чего она от меня хочет?

– Ну, как я уже сказала, ты должен, во-первых, не связываться с криминалом, во-вторых – забыть про других девушек. Тебе придется быть только со мной, слышишь, что я говорю?

Да уж, взялся за грудь – говори что-нибудь.

– Забыть про других девушек? – Зря я, конечно, это сказал, не то, чтобы я и впрямь собирался бегать на сторону. – Только с тобой, Норин? – Давненько я уже про такое не слышал. – Это что, типа, постоянно, вроде того?

– Да тебе пока нечего бояться, Ники, нам, девушкам нужно какое-то время, чтобы подумать о будущем.

И положила руки мне на плечи. Я аж задрожал.

– Ты хочешь, чтобы я осталась на ночь? – спрашивает.

– Я не возражаю.

Снова меня стукнула. Потом говорит:

– Только мне сперва нужно в ванную, Ники, потому что я всегда пользуюсь колпачком.

Вот здесь-то я и не понял.

В общем, объяснила и услала меня в спальню, а сама взяла сумочку и пошла в ванную.

Рехнуться можно.

Я вырубил музыку, выключил свет, пошел в спальню и забрался в кровать. До того нервничал – чуть вспомнил, что надо еще раздеться. Потом она вышла из ванной, и на ней не было совсем ничего, даже колпачка. По крайней мере, на голове.

И была она такая… просто чудо.

– Господи, Норин, – говорю.

Она постояла немножко, поглядела на меня. Потом легла в кровать. Повернулась ко мне и прижалась, и обвила меня руками, и мы лежали с ней, как большие-большие друзья. И это было здорово.

* * *

Потом мои губы были на ее волосах, и из меня капали последние капли. Она расслаблялась медленно, время от времени слегка подергиваясь. Потом хихикнула и поцеловала меня. Тогда я из нее вышел, и она сказала: «А». Я ухмыльнулся, как идиот, и отполз от нее, а она сказала: «У тебя есть салфетки? Ну, я так и думала». Потом повернулась ко мне, и обняла, и прижалась, и я сказал: «Да, Норин», и было все так же хорошо, хоть обычно после этого охота просто полежать.

Через какое-то время она пошла в ванную, помылась и принесла оттуда салфетки. Сказала, чтоб я промокнул простыни: сам набрызгал, сам и вытирай. Мы похихикали. Потом она снова забралась в постель, прижалась ко мне и говорит: «Ты ведь еще не хочешь спать, Ники? Я даже не знаю, так мне сейчас здорово, ты меня разогрел, и я хочу еще раз этим заняться, слышишь меня?» – хихикает.

Рехнуться можно. Если так и дальше пойдет, как бы мне в осадок не выпасть. Похоже, нелегко мне с этой Норин придется.

Обнял ее.

– Ты понимаешь, парню ведь нужно чуточку отдохнуть, – говорю.

– Ну, если только чуточку.

Помолчала. Потом говорит:

– Это было так прекрасно, Ники.

– Да уж, – говорю, – клево.