Текст книги "История Британских островов"

Автор книги: Джереми Блэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

Британия и остальной мир после 1945 г.

Британия сохранила статус мировой державы, но он больше не основывался на территориальном критерии и имперском могуществе, а, скорее, на том обстоятельстве, что с 1952 г. Британия вошла в весьма ограниченный круг государств, располагающих атомным оружием и принимала активное участие в международных организациях, таких как возглавляемое США НАТО (Организация Северо-Атлантического договора, одним из членов-основателей которой Британия стала в 1949 г.) и, в 1970-х гг., ЕЭС (Европейское Экономическое Сообщество), к которому она присоединилась в 1973 г.

НАТО было создано для защиты Западной Европы от Советского Союза, так как за поражением Германии во Второй мировой войне последовала «холодная война», тянувшаяся до самого распада Советского Союза в 1991 г. Еще в середине 1944 г. советники Генеральных штабов составили программу послевоенных реформ в Германии и Японии, чтобы эти страны могли противостоять Советскому Союзу, планы которого по переустройству Восточной Европы вызывали все большую озабоченность у западных политиков. 14 марта 1946 г. британский посол в Москве спросил, не столкнется ли мир «с опасностью повторения религиозных войн XVI в.», если советский коммунизм будет бороться против западной социальной демократии, а американский капитализм – за «власть над миром». В январе 1947 г. Клемент Эттли, премьер-министр от лейбористской партии в 1945-1951 гг., принял решение создать британскую атомную бомбу; первое испытание состоялось в 1952 г. В 1947 г. Британия и США подписали секретный договор о сотрудничестве в области радиотехнической разведки. Берлинский кризис (1948 г.) выявил уязвимость Западной Европы и поставил ее в зависимость от Соединенных Штатов. Это привело к размещению американских стратегических бомбардировщиков Б-29 в Британии. Британские войска играли главную роль в отражении коммунистической агрессии в ходе Корейской войны (1950-1953 гг.). В 1951 г. начальники штабов выступили с предупреждением, что перевооружение западных стран может спровоцировать нападение Советского Союза в 1952 г. Под давлением США Британия в 1951 г. приступила к дорогостоящей программе перевооружения, которая свела на нет многие экономические достижения, которые страна сделала с 1948 г., и способствовала усилению воинственности, легшей тяжелым грузом на экономику послевоенной Британии. Затраты на оборону в процентах от валового национального продукта превышали соответствующие затраты любой другой европейской державы. Антисоветская политическая и стратегическая линия поддерживалась последующими правительствами, как консервативными (1951-1964, 1970-1974, 1979-1997 гг.), так и лейбористскими (1964-1970, 1974-1979 гг.), пока «холодная война» не закончилась с распадом Советского Союза в 1991 г. С 1960 г. американские атомные подводные ложки с ракетами «Поларис» стали базироваться в Холи-Лох в Шотландии, а по договору в Нассау от 1962 г. Макмиллан убедил президента Кеннеди поставить Британии «Поларисы». Тем самым Британия получила в свое распоряжение небольшой, но от этого не менее значимый атомный подводный арсенал. В 1980-х гг., несмотря на протесты Движения за атомное разоружение, в Британии были размещены американские крылатые ракеты, а американские бомбардировщики атаковали Ливию с британских баз. На смену империи пришли НАТО, Содружество и Европа. Статус доминионов, предоставленный «белым» колониям, явился предпосылкой для создания Британского Содружества, основанного на равноправии и независимости партнеров (1931 г.). В 1949 г. из названия организации было удалено слово «Британский», и было принято решение, что в ней могут участвовать республики. Это позволило Индии остаться в составе Содружества. Содружество некоторое время считалось источником британского влияния или основой международного общества, стирающего грань между первым и третьим миром, белым и черным, а его единство поддерживалось секретариатом, созданным в 1965 г., и встречами глав правительств. Отношения с Южной Африкой, иммиграционная политика и последствия европейской ориентации привели к размежеванию между Британией и ее партнерами по Содружеству, но ключевую роль в этом процессе сыграло отсутствие общих интересов и взглядов. Экономические, военные и политические связи с бывшими колониальными владениями ослабли. Новая Зеландия и, даже в большей степени, Австралия выбрали главным экономическим партнером Японию, а Канада вошла в зону свободной торговли с США и Мексикой. После Второй мировой войны Соединенные Штаты сменили Британию в роли крупнейшего канадского экспортного рынка, став крупнейшим источником иностранных инвестиций еще в 1920-х гг. Британская доля инвестиций в канадскую экономику упала с 85 процентов в 1900 г. до 15 процентов в 1960 г., а американская увеличилась с 14 до 75 процентов. Процент австралийского и канадского населения, имеющего британские корни, значительно снизился после 1945 г. Британия перестала играть сколь-нибудь заметную роль в Тихоокеанском регионе после того, как Тихий океан превратился в американское озеро. В 1951 г. Австралия и Новая Зеландия подписали с США акт об обороне. В середине 1970-х гг. члены прежней стерлинговой зоны перевели свои валютные резервы в доллары.

Британия и Америка

США в каком-то отношении служили для Британии суррогатом империи, предлагая ей важнейшие военные, политические, экономические и культурные связи и общую модель. Отчасти притяжение было идеологическим. Американские принципы свободного рынка привлекали больше групп в британском обществе, в том числе и коммерческие круги, чем более статичная и бюрократическая континентальная модель. Англо-американские связи начали ослабевать в 1970-х гг., в частности из-за того, что в Америке схлынула волна англомании, а Британия не могла предложить ничего особенного в конкретных международных проектах.

С другой стороны, в связи с местом, занимаемым американскими программами на британском телевидении, ролью американских товаров в британском потребительском обществе, благодаря американскому присутствию в британской экономике и расплывчатому, но от того не менее притягательному образу страны успеха и благосостояния, Америка сохраняла важное значение для Британии, особенно для британской культуры, в самом широком смысле слова. Отчасти по лингвистическим, отчасти по коммерческим причинам, послевоенная американская культурная гегемония явственнее ощущалась в Британии, чем в любой другой европейской стране, и тем самым подчеркивала ее отличие от остальной Европы. Атлантическое движение 1960-х гг. привело к созданию отделений англо-американских исследований в таких новых университетах, как университеты Восточной Англии и Сассекса, существовавших в отрыве от отделений европейских исследований. Вряд ли люди викторианской эпохи согласились изучать свою литературу и историю в таком контексте. Британские кинозрители находились под огромным влиянием Голливуда, а доля американских программ на телевидении была весьма значительной. Когда Джей Ар, главный герой телесериала «Даллас», был убит, об этом сообщили в выпусках новостей Би-Би-Си: вымышленный мир вытеснял мир реальный. В последней четверти XX в. трансатлантические перелеты заметно подешевели, а число авиамаршрутов возросло. Кроме того, Америка была крупнейшим рынком для поп-музыки, в которой лидировала Британия. Америка играла главную роль в британской экономике, особенно в автомобильной промышленности, в нефтедобыче и нефтепереработке, а также в электронике. В 1986 г., например, в Уэльсе 58 процентов промышленных компаний, принадлежавших иностранцам, были дочерними предприятиями американских фирм.

Британия и Европа после 1945 г.

Послевоенное движение к объединению Западной Европы отражало частные интересы стран-участниц. Британии были чужды заботы Италии и Германии, стремившихся укрепить новообретенную демократию, или Франции, охотно жертвовавшей частью своего влияния, чтобы ограничить независимость Германии, и поэтому она не вошла в число государств – основателей Европейского Экономического Сообщества (ЕЭС). Нужно также учитывать иную природу британской коммерческой и инвестиционной деятельности. Присоединение к ЕЭС могло бы нанести британской экономике больший ущерб, чем экономике любой другой европейской страны, так как на Европу приходилось лишь меньше половины британского торгового оборота. Таким образом, это присоединение означало бы перестройку всей экономики, а для страны, в которой внешняя торговля играла столь важную роль, необходимость столь серьезных преобразований осложняла отношение к вступлению в ЕЭС.

Однако вскоре стало ясно, что ЕЭС ждут большие успехи, и цена неприсоединения показалась гораздо выше цены вступления. В результате два правительства подряд, консервативное и лейбористское, подавали заявки на вступление в 1961 и 1967 гг., только чтобы получить отказ, так как в обоих случаях наталкивались на вето президента Франции Шарля де Голля, который заявлял, что уверения Британии в своей европейской ориентации компрометируются ее связями с США. Ирландия, планировавшая вступить в ЕЭС вместе с Британией, не настаивала на немедленном вступлении. Отставка де Голля и новая заявка, поданная в 1970 г. консервативным правительством Эдварда Хита (1970-1974 гг.), привели к успешным переговорам, завершившимся в январе 1973 г. принятием Британии (вместе с Ирландией, Данией и Норвегией) в Европейское Сообщество. Разногласия по этому вопросу вынудили следующее лейбористское правительство провести единственный в истории Британии всенародный референдум. 67,2 процента проголосовавших высказались за сохранение членства в ЕЭС (1975 г.), хотя избиратели проявили ограниченный интерес и осведомленность в этом вопросе, а на их решение скорее повлияло то, что в поддержку ЕЭС выступило большинство ведущих политиков. Единственными областями, в которых большинство голосов набрали противники Евросоюза, были Шетландские и Западные острова, хотя в целом ЕЭС поддержали только 59 процентов проголосовавших шотландцев. Вероятно, очень низкий уровень поддержки ЕЭС в Ольстере был обусловлен подозрительностью протестантов по отношению к континентальному католичеству.

С другой стороны, в 1979 г. в Шотландии и Уэльсе против ЕЭС высказалось меньше людей. По условиям референдума 1979 г., когда требовалось большинство всего электората, а не поданных голосов, в 1975 г. в Шотландии не прошло бы одобрение вступления в ЕЭС, однако, по условиям референдума 1975 г. Шотландия одобрила предложения лейбористов в 1979 г. с небольшим перевесом. Таким образом, в 1970-х гг. английский и валлийский, но не шотландский электорат одновременно высказался за вступление в ЕЭС и введение наднациональных учреждений и за сохранение структуры традиционного британского национального государства.

Озабоченность проблемами проевропейской ориентации возрастала по мере того, как ограниченные поначалу задачи, выдвигавшиеся политиками, создававшими ЕЭС, перерастали в более амбициозные планы и сопровождались призывами к созданию более мощных институтов и передаче им значительных властных полномочий. Новые цели привели к перемене названий. ЕЭС превратилось в Европейский Союз, сформулировавший далеко идущие политические планы. Соответственно, защита национальной самостоятельности стала предметом оживленных дискуссий, особенно в 1990-х гг.

Британия взаимодействовала с континентом не только в политической сфере. С увеличением числа людей, путешествующих для собственного удовольствия, вследствие роста благосостояния основной массы населения, организации комплексных туров, использования реактивных самолетов и увеличения количества частного автотранспорта, намного больше жителей Британии, чем прежде, совершало поездки на континент. Более того, такие поездки вошли в обычай. Семьи среднего класса, которые в 1930-х гг. имели бы домашнюю прислугу, к 1990-м гг. владели вторым домом во Франции, а в «Тайме» регулярно стали помещаться статьи о том, где и как лучше приобрести недвижимость за пределами Британии.

К тому же все школьники получили возможность изучать по крайней мере один иностранный язык. Однако социальные различия играли значительную роль как в изучении языков, так и в организации досуга. К середине 1990-х гг. более четверти британцев ни разу в жизни не проводило отпуск за границей, считая это излишней роскошью; а из 56 миллионов отпусков в 1993 г. 32,5 миллиона были проведены в Британии. Британцы также неохотно учили иностранные языки. В 1991-1992 гг. в британских школах преподавалось лишь 0,9 языка на одного школьника – низший уровень в Евросоюзе после Португалии. Самым распространенным иностранным языком в британских школах был французский, но в 1991-1992 гг. его учило только 59 процентов школьников; следующим шел немецкий (20 процентов). Для Ирландии эти цифры составляют 69 и 24 процента. Британцам значительно облегчала жизнь популярность английского языка в Евросоюзе. В 1991-1992 гг. 83 процента школьников в Евросоюзе учили английский; на втором месте стоял французский (32 процента).

Социальные изменения

Вопрос о том, в какой степени Британия «действительно» является частью Европы, сильно беспокоил комментаторов после Второй мировой войны. В некоторых отношениях Британия, Ирландия и общества Западной Европы сблизились. Это явилось следствием сходных социальных тенденций, включая секуляризацию, эмансипацию женщин и переселение населения в города. Свобода нравов, увеличение количества разводов, растущая мобильность, снижение роли традиционных социальных разграничений и усиление молодежной культуры были общими для всей Западной Европы. В прошлое уходили аристократия и строгая социальная стратификация, хотя различия в благосостоянии, как в капиталах, так и в доходах, оставались огромными.

Снижение роли палаты лордов свидетельствовало об исчезновении традиционного расслоения и о упадке консерватизма. В 1947 г. палата лордов заблокировала предложения лейбористского правительства по национализации сталелитейной промышленности. В результате Эттли провел акт о Парламенте (1949 г.), снизивший число случаев, в которых палата лордов имела право блокировать законодательные акты, прошедшие палату общин, с трех до двух, и уменьшивший максимальный период рассмотрения в палате лордов с двух лет до года. Изменения затронули и саму аристократию. Акт о пожизненном пэрстве (1958 г.) нарушил наследственный принцип аристократического статуса, введя ненаследуемое пэрство. Акт о пэрах (1963 г.) позволил женщинам-пэрам входить в Парламент на собственных правах и разрешил отказываться от наследственного пэрства.

Частичное отделение англиканской церкви от государства, начавшееся еще с Акта об эмансипации католиков в 1829 г., набрало ход в конце XX в. параллельно с процессом отделения, уже завершившимся в большинстве континентальных стран. Самый влиятельный клирик в период между двумя мировыми войнами, Уильям Темпл, архиепископ Йоркский в 1929-1942 гг. и Кентерберийский в 1942-1944 гг., пытался предотвратить упадок церковных институтов и вновь сделать Англию англиканской нацией. Однако, хотя ему и удалось укрепить церковь, он не смог придать Англии отчетливо христианский характер, а его поощрение новой роли церкви в качестве критика социальных недостатков привело к тому, что она стала все больше восприниматься в светском ключе. К 1990-м гг. лишь один из семи британцев активно участвовал в христианской церковной жизни, хотя более двух третей населения продолжали именовать себя верующими. Однако для большинства как верующих, так и неверующих, вера перестала играть значимую роль не только в образе жизни, но и в таких поворотных пунктах, как рождение, свадьба и смерть. Особенно большой урон понесли англиканская церковь и шотландская епископальная церковь. Положение официальных церквей на Британских островах, особенно в Англии, отягчалось еще и подъемом «фундаменталистского» христианства, идущим из Америки, и религий «нью-эйджа», хотя, с другой стороны, заметно возросло и число обратившихся в буддизм.

В Британии, Ирландии и на континенте социальная патриархальность, уважение к возрасту и семейным ценностям и клеймо незаконнорожденности теряли свою важность, а право на развод, аборты и контрацепцию было признано в большинстве стран Западной Европы; была снята уголовная ответственность за гомосексуализм: в Британии это решение было принято актом о преступлениях на сексуальной почве от 1967 г. Отношение к гомосексуалистам и лесбиянкам значительно улучшилось. Сожительство и неполные семьи стали более распространенным явлением, а число холостяков и старых дев снизилось. В 1994 г. около 31 процента новорожденных в Шотландии рождались у незамужних женщин.

На всей территории Британских островов падала рождаемость и снижались рабочие часы. В период между мировыми войнами средний уровень роста численности населения в Британии в целом был гораздо ниже, чем в XIX в., и даже падал ниже уровня восстановления. Вследствие этого число детей в средней семье снизилось с трех в 1910 г. до двух в 1940 г. Несмотря на послевоенный всплеск рождаемости в 1947 г. и следующий в 1966 г., темпы роста численности населения продолжали снижаться в 1950-х и 1960-х гг., сойдя практически на нет в 1970-х и начале 1980-х гг., хотя с середины 1980-х г. начался медленный рост. Население пригородной и южной Англии росло быстрее, чем население северной Англии и Лондона.

Иммиграция

Иммиграция, особенно из бывших колоний, изменила этнический состав многих континентальных обществ. В Британию иммигранты прибывали по большей части из Европы: ирландцы после Великого голода в 1847– 1848 гг., русские и польские евреи с 1880-х гг. и до принятия акта об иностранцах в 1905 г., поляки и украинцы в 1940-х гг. после начала Второй мировой войны; хотя в конце XIX и начале XX в. шел значительный приток китайской иммиграции, в основном в портовые города, такие как Лондон или порты Тайнсайда. Во время и после Второй мировой войны в Британию хлынула мощная волна иммигрантов-ирландцев.

Начиная с 1950-х гг. началась крупномасштабная иммиграция из «Нового Содружества», особенно из Вест-Индии и с Индийского субконтинента. Временная нехватка рабочей силы в таких непривлекательных сферах, как транспорт, металлургия и уход за больными, привела к активному поощрению иммиграции, соответствовавшему тому идеализму, с которым воспринималась концепция Содружества, но не находившему понимания в народных массах. Иммигранты и другие представители темнокожего населения сталкивались с жесткой дискриминацией на жилищном рынке, а также и с проявлениями личной враждебности. Дети империи встречали не слишком теплый прием на улицах Британии.

Озабоченность размахом иммиграции и растущим напряжением в межрасовых отношениях, особенно из-за рабочих мест и муниципального жилья, обусловила принятие актов об иммиграции (1962, 1968, 1971 гг.), постепенно ограничивавших иммиграцию из стран Содружества. Акт об иммигрантах из Содружества от 1968 г. лишал британских паспортов с автоматическим правом на въезд в страну лиц азиатского происхождения из Кении.

Неприкрытый расизм превратился в серьезную проблему в 1960-х и начале 1970-х гг. В апреле 1968 г. член Парламента от консерваторов Инок Пауэлл произнес речь, в которой предупреждал об опасности, которую несет иммиграция, способная породить насилие на расовой почве – «реки крови» – и призвал ограничить иммиграцию. Спустя месяц опрос Гэллапа показал, что 74 процента британцев разделяют эти взгляды. В августе 1972 г. изгнание из Уганды 40 000 человек азиатского происхождения и прием их на территории Великобритании подогрели опасения по поводу возможного кризиса. В 1970-х гг. расистский Национальный фронт стал потенциальной силой в британской политике, хотя от него в Парламент не прошло ни одного человека.

Последовательные волны иммиграции в XIX и XX вв. находили в Британии плохое жилье и брались за самые черные работы: портняжное ремесло или случайные заработки в доках или на стройках. Важнейшую роль играло социальное положение. В 1878 г. брак Ханны Ротшильд, представительницы богатой банкирской семьи, с лордом Розбери, будущим премьер-министром от либеральной партии, вызвал ожесточенные нападки со стороны «Джуиш Кроникл», выступавшей против смешанных браков. Герберт Сэмюэль, также из банкирской семьи, стал в 1909 г. первым верующим иудеем, занявшим министерское кресло в британском кабинете; в свое время Дизраэли был вынужден принять христианство. Однако большинство евреев сталкивались с гораздо более тяжелыми условиями.

Географическое распределение иммигрантов в XX в. значительно варьировало. Иммигранты из стран Содружества сосредотачивались в Лондоне, западных областях срединных графств и в южном Йоркшире; лишь немногие оседали в Шотландии, Уэльсе, Ольстере, сельской или северо-восточной Англии. В 1971 г. процент иммигрантов от общей численности жителей в Бредфорде составлял 7,1, в Бирмингеме 6,7, но только 1,3 в Ньюкасле. Кроме того, в городах иммигранты занимали особые районы. Немногие иммигранты уезжали из страны. Подавляющее большинство иммигрантов с Карибских островов, приехавших в Британию в 1950-х и начале 1960-х гг., собирались накопить денег, чтобы купить землю в Вест-Индии и вернуться туда, но, поскольку они получали только низкооплачиваемую работу и не могли рассчитывать на нужную сумму, в 1980-х гг. на родину вернулась только десятая их часть.

Некоторые иммигранты осознанно стремились ассимилироваться. Так, в XIX в. иммигранты-евреи из восточной Европы, говорившие на идиш, англизировались Еврейским комитетом и другими учреждениями, так что они в конечном счете утрачивали свой традиционный язык и культуру. Однако их сеть коммунальных служб имела большое значение в социальном обеспечении, так что, например, уровень детской и материнской смертности у иммигрировавших евреев был значительно ниже, чем у прочих иммигрантов, поселившихся в трущобах восточного Лондона. Многие группы иммигрантов стремились сохранить четкую идентичность; в некоторых случаях это было связано с неприятием общепризнанных ценностей. По некоторым вопросам, таким как совместное обучение для женщин из мусульманских семей, это порождало административные и законодательные проблемы. В Британии сосуществовали «культурное многообразие» и межрасовая напряженность, и хотя расовая дискриминация была признана незаконной актом о межрасовых взаимоотношениях (1977 г.), насилие на расовой почве выливалось в нападения на районы проживания «небелого» населения. Как для «белых», так и для «черных» серьезную проблему представляла преступность, особенно наркоторговля и хулиганство. Враждебность черного населения по отношению к действиям полиции, которые они воспринимали как дискриминацию, сыграла главную роль в возникновении массовых беспорядков в южном Лондоне и Ливерпуле в 1981 г. и последовавшей волны насилия. В октябре 1991 г. 28-тысячная столичная полиция Лондона насчитывала только 679 офицеров из этнических меньшинств; из 384 главных суперинтендантов в стране только один был небританского происхождения. В то время как иммиграция становилась все более животрепещущим вопросом, эмиграция падала; несмотря на то, что она была заметным явлением еще в первой четверти XX в., а до 1930-х гг. и затем снова с 1950-х гг. эмигрировало из страны больше людей, чем въезжало.

Во второй половине XX в. Британия укрепила свои связи с континентом в экономической и политической сфере. Страны Западной Европы ощущали угрозу сначала со стороны Советского Союза, а затем хаоса, воцарившегося в Восточной Европе после падения коммунистической системы в начале 1990-х гг.; европейская экономика чувствовала давление развивающихся восточно-азиатских стран. Британия была теснее связана с континентальными рынками и поставщиками, чем в 1973 г., а ее привлекательность для «внешних инвестиций», особенно из Японии, Америки и стран ЕЭС отчасти явилась следствием ее вхождения в эту торговую систему.

Существовало и определенное напряжение. Родство – не единственная причина для близких или союзнических отношений. Свою роль играет и взаимодополняемость. Именно так обстояло дело с Британской империей в конце XIX в. Основы имперского союза считались двоякими. Главный упор, иногда не вполне корректно, делался на общебританском происхождении, обычаях, устоях, расовой и языковой принадлежности, но на второй план выходила взаимодополняемость, особенно в экономическом плане. Так, доминионы и колонии могли обменивать сырье на промышленные товары индустриальной Британии, а их общие интересы основывались на различиях. Таким же образом выстраивались отношения с заокеанскими торговыми партнерами, не входившими в состав империи, в первую очередь с Южной Америкой. Европейский Союз был не столь удобен для британской экономики из-за сходства между Британией и ее соседями, которое превращало их отношения в союз конкурентов, а не партнеров.

На взаимоотношения влияли также и серьезные политические проблемы. Скептицизм по отношению к европейскому «сверхгосударству» и «евро-федерализму» широко распространился в 1980-х и 1990-х гг., а поддержка, которую оказывали европейскому идеалу в 1980-х гг., на самом деле отчасти определялась тактикой и оппортунизмом и по сути была направлена против Тэтчер, которая, хотя и подписала закон о единой Европе, вовсе не была ярой сторонницей Европейского Союза. В этой связи о многом свидетельствуют два факта, на первый взгляд, совершенно разного плана: редкость флагов Евросоюза в Британии и патриотический подъем, охвативший британское общество во время Фольклендского кризиса 1982 г., когда британские войска изгнали с островов вторгшихся туда аргентинцев. Напротив, не было заметно особой охоты убивать или быть убитыми за Европу, а размещение британских войск в Боснии не вызвало энтузиазма. Евросоюз практически не принимался во внимание во время Войны в Заливе (1990-1991 г.), в которой Британия играла выдающуюся роль. Политическая идентичность оставалась отчетливо национальной, а не интернациональной.