Текст книги "Хорош в постели"
Автор книги: Дженнифер Уайнер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)
Искоса глянув на него, я увидела, что он прижимает руку ко лбу.
– Болит голова? – Он кивнул, не открывая глаз. – Пиво перед виски?
Он поморщился и уточнил:
– Экстази перед водкой.
Однако. Я поняла, что, если решу задержаться в Голливуде, мне придется привыкать.к людям, которые признаются в приеме наркотиков.
– Вид у тебя не экстазный. Он зевнул.
– Может, мне следует потребовать деньги назад. – Он посмотрел на мой профиль. – Так ты... э... когда ты?..
– Я должна родить 15 июня...
– А твой муж остался в...
Я решила, что пора расставить точки над i.
– Я из Филадельфии, и мужа у меня нет. Бойфренда тоже.
– Ага! – По голосу Адриана чувствовалось, что он наконец-то ощутил под ногами твердую почву. – Значит, твой партнер остался там?
Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать.
– И партнера нет. Я классическая мать-одиночка. – И я ввела его в курс дела: я и Брюс, наш разрыв и двадцатиминутное примирение, беременность, сценарий и мой полет в Калифорнию, куда я попала менее двенадцати часов назад.
Адриан кивал, но не задавал вопросов, а я не могла посмотреть на него, чтобы понять по выражению лица, о чем он думает. Смотрела на дорогу. Наконец после серии поворотов, последовательность которых я, конечно же, не запомнила и точно знала, что одной обратную дорогу мне не найти, мы выехали на высокий обрыв над океаном. И, несмотря на смог, от восторга у меня перехватило дыхание: запах соленой воды, ритмичные удары волн о берег, близость всей этой водяной массы, пребывающей в непрерывном движении... Я повернула голову к Адриану.
– Потрясающе, правда? – спросила я. Он не ответил. – Адриан?
Никакой реакции. Я медленно– повернулась к нему. Он не шевельнулся. Я придвинулась.
– Адриан? – прошептала я, но не услышала ни ласковых слов, ни вопросов о сценарии или подробностях моей жизни в Филадельфии. Только легкое похрапывание. Адриан Штадт заснул.
Я не могла не рассмеяться. Эта сцена вполне укладывалась в классический репертуар Кэнни Шапиро: она на берегу океана с кинозвездой первой величины, волны бьются о берег, лунный свет отражается от воды, в небе миллион звезд, а кинозвезда спит.
Я растерялась. И начала замерзать, ветер-то дул с океана. Поискала в салоне одеяло или хотя бы куртку. Не нашла. Часы показывали четыре утра. Я решила дать Адриану полчаса, а если он не проснется и не начнет двигаться, тогда... тогда и думать, что делать дальше.
Я включила двигатель, чтобы и обогреться, и послушать музыку: в проигрывателе стоял компакт-диск Криса Исаака[65]65
Исаак, Кристофер (р. 1956) – популярный певец, киноартист, телеведущий. В 1990 г. назван журналом «Пипл» среди 50 самых красивых людей Америки.
[Закрыть]. Потом откинулась на спинку сиденья, сожалея о том, что не взяла жакет, и поглядывая одним глазом на храпящего Адриана, а другим – на часы. Печальная, конечно, ситуация, но и забавная. «Моя первая поездка в Голливуд, – думала я. – Мое первое романтическое приключение. Может, я действительно из тех девушек, которые заслуживают осмеяния в журнале?» Вот тут я покачала головой. Я знала, как позаботиться о себе. Я умела писать. И я добилась того, чего хотела больше всего в жизни: продала сценарий. Что принесло мне деньги, чувство глубокого удовлетворения и толику славы, пусть и малую. И, как ни крути, я в Голливуде! В одном автомобиле с кинозвездой!
Я посмотрела направо. Со стороны кинозвезды никакого шевеления. Я наклонилась ближе. Штадт дышал тяжело, на лбу выступил пот.
– Адриан? – прошептала я. Никакой реакции. – Адриан? – произнесла я уже нормальным голосом. Даже веки не дрогнули. Я взялась руками за его плечи, тряхнула. Бесполезно. Я убрала руки, и он, как кукла, повалился на спинку сиденья. Вот тут я забеспокоилась.
Сунула руку в его карман, стараясь выбросить из головы мысли о возможных заголовках в завтрашних выпусках таблоидов («Звезда «Субботнего вечера!» затрахан фанаткой-сце-наристкой»), и нашла сотовый телефон. Не с первой попытки, но добилась длинного гудка. Отлично. И что теперь?
Тут меня осенило. Я полезла в сумочку, достала из бумажника визитную карточку доктора К. На одном из занятий Класса толстых он сказал нам, что спит мало и в семь утра обычно уже на работе. А на Восточном побережье было уже больше.
Я глубоко вдохнула и набрала номер.
– Але? – раздался в трубке густой бас.
– Привет, доктор К. Это Кэнни Шапиро.
– Кэнни! – Он определенно обрадовался, услышав мой голос, и его совершенно не встревожил тот факт, что я звоню по межгороду, а в Лос-Анджелесе еще глубокая ночь. – Как у тебя дела?
– Все хорошо, – ответила я. – Пока было хорошо. Да только сейчас возникла проблема.
– Слушаю тебя.
– Ну... я... э... – Я помолчала, задумавшись. – У меня появился новый друг.
– Это хорошо.
– Мы сейчас на берегу, в его автомобиле, но мой друг отключился, а я не могу его разбудить.
– Это плохо.
– Да, – согласилась я. – И это не самое худшее свидание, на котором мне довелось побывать. Я бы дала ему проспаться, если б он не сказал мне, что принял таблетку экстази и выпил водки... – Я замолчала и ничего не услышала в ответ. – Это не то, что ты думаешь, – устало добавила я, понятия не имея, о чем он думал, разве что составлял предложения из моего имени и слов вроде «шлюха» и «наркоманка».
– Так он отключился? – переспросил доктор К.
– Ну да. Напрочь. – Я вздохнула. – А мне-то казалось, что я его заинтересовала.
– Но он дышит?
– Дышит и потеет, – уточнила я. – И не просыпается.
– Прикоснись к его лицу и скажи, какая на ощупь кожа. Я прикоснулась.
– Горячая, – доложила я. – Потная.
– Все лучше, чем холодная и сухая. Этого нам как раз не надо. Теперь вот что... Я хочу, чтобы ты сжала пальцы в кулак...
– Готово, – доложила я.
– А теперь проведи костяшками по его грудине. По ключице. Надавливай с силой, надо знать, отреагирует ли он.
Я наклонилась над Адрианом, сделала все, как сказал доктор К., вдавливая костяшки пальцев. Адриан дернулся, произнес что-то похожее на «мать». Я вновь уселась, доложила доктору К. о результате.
– Очень хорошо. Я думаю, с твоим джентльменом все будет в порядке. Но вот что тебе надо сделать...
– Говори... – Я зажала телефон подбородком и повернулась к Адриану.
– Сначала поверни его на бок, чтобы он не задохнулся, если вдруг начнет блевать.
Я толкала Адриана, пока он не оказался на боку.
– Готово.
– Больше ты ему ничем не поможешь, просто оставайся с ним. Проверяй его состояние каждые полчаса. Если он похолодеет, начнет дрожать или пульс станет нерегулярным, звони 911. Если нет, утром он оклемается. Возможно, его будет тошнить или разболится голова, но это пройдет.
– Отлично, – ответила я, и меня передернуло, когда я представила себе, как Адриан просыпается с жутким похмельем и обнаруживает рядом меня.
– Хорошо бы взять полотенце, намочить холодной водой, отжать и положить ему на лоб. Если, конечно, ты чувствуешь необходимость проявить милосердие.
Я начала смеяться. Ничего не могла с собой поделать.
– Благодарю. Честное слово. Огромное тебе спасибо.
– Я надеюсь, ситуация изменится к лучшему, – весело сказал доктор К. – Но я чувствую, что у тебя все под контролем. Позвонишь, чтобы дать знать, как все закончилось?
– Обязательно, – ответила я. – Еще раз огромное спасибо.
– Береги себя, Кэнни. Звони сразу, если тебе что-то понадобится.
Мы закончили разговор, и я задумалась. Полотенце? Я заглянула в бардачок, но обнаружила там только договор об аренде автомобиля, несколько компакт-дисков да две ручки. Заглянула в свою сумочку: помада, которую дал мне Гарт, бумажник, ключи, записная книжка с адресами и телефонами, толстая прокладка, которую рекомендовало мне всегда иметь при себе одно из руководств для будущих матерей.
Я посмотрела на Адриана, потом посмотрела на прокладку, решила: то, о чем он не знает, ему не повредит. Я вылезла из автомобиля, осторожно спустилась к воде, намочила прокладку, вернулась, аккуратно положила Адриану на лоб, стараясь не хихикать.
Адриан открыл глаза.
– Ты такая милая... – Язык у него заплетался.
– Привет, Спящий Красавец! – ответила я. – С пробуждением! Я уже начала беспокоиться...
Но Адриан меня не слышал.
– Готов спорить, ты будешь потрясающей матерью. – С этими словами он снова закрыл глаза.
Я улыбнулась и уселась поудобнее. Потрясающая мать. Впервые я об этом задумалась. Конечно, я думала о том, что мне предстоит дать жизнь новому человечку, о том, что буду заботиться о нем, но не пыталась оценить, а какой матерью буду я, Кэнни Шапиро, почти что двадцати девяти лет от роду.
Я сложила руки на животе, рядом мягко похрапывал Адриан. Я буду хорошей матерью, это точно. Но какой? Одной из тех, каких любят все соседские дети, потому что они угощают сладким фруктовым пуншем и пирожками, а не обезжиренным молоком и фруктами, которые ходят в джинсах и туфлях на высоких каблуках и могут говорить со своими детьми, а не только читать им нотации? Буду ли я веселой? Буду ли я из тех матерей, с которыми дети любят показываться на людях? Или из те, кто всегда выглядывает в окно, ожидая возвращения своего чада, всегда бежит за ним, держа в руках свитер, плащ, салфетки?
Ты будешь такой, какая ты есть, – прозвучал голос в моей голове. Голос моей матери. Я тут же узнала его. Я буду сама собой. Другого не дано. Да разве это плохо? «С Нифкином у меня все получилось, – напомнила я себе. – А это уже что-то».
Я положила голову на плечо Адриану, решив, что он возражать не будет. И тут же подумала еще об одном варианте.
Достала из сумочки телефон, потом салфетку с номером Макси и не дышала, пока не услышала ее голос:
– Алло.
– Привет, Макси, – прошептала я.
– Кэнни! – воскликнула она. – Ты где?
– На берегу. Где точно, не знаю, но...
– Ты с Адрианом? – спросила она.
– Да, – прошептала я. – Но он в отключке. – Макси начала смеяться, и я помимо своей воли захихикала. – Помоги мне. Что я должна делать по здешнему этикету? Остаться? Уйти? Оставить записку?
– Где ты находишься? – спросила Макси.
Я огляделась в поисках указателя, фонаря, чего-нибудь.
– Помнится, последняя улица, по которой мы ехали, называлась Дель-Рио-уэй. Сейчас мы на обрыве, до воды ярдов двадцать пять...
– Я знаю, где это, – оборвала меня Макси. – Во всяком случае, думаю, что знаю. Там он снимал любовную сцену в «Глазах Эстеллы».
– Отлично. – Я попыталась вспомнить, отключался ли кто по ходу того эпизода. – Так что мне делать?
– Я объясню тебе, как добраться до моего дома, – ответила Макси. – Буду ждать.
Макси настолько точно все объяснила, что через двадцать минут мы уже сворачивали на подъездную дорожку к аккуратному домику, стоящему на побережье. Пожалуй, я купила бы себе такой же, будь у меня несколько миллионов долларов.
Макси ждала на кухне. Платье она сменила на черные легинсы и футболку.
– Он все еще в отключке?
– Пойдем посмотрим, – прошептала я.
Мы подошли к автомобилю. Адриан лежал на пассажирском сиденье, с открытым ртом, закрытыми глазами и моей прокладкой на лбу.
Макси расхохоталась.
– А это что?
– Ничего другого у меня не нашлось, – ответила я. Все еще смеясь, Макси вытащила последний номер «Верайети» из, как я поняла, мусорного контейнера, свернула журнал в трубочку и постучала Адриана по руке. Никакой реакции. Ткнула в живот. Тот же результат.
– Н-да. Я не думаю, что он умирает, но, возможно, нам стоит перенести его в дом.
Медленно, осторожно, пыхтя и хихикая, мы вытащили Адриана из автомобиля и то ли довели, то ли донесли до дивана в гостиной Макси, обтянутого роскошной белой кожей. Я очень надеялась, что Адриан его не заблюет.
– Надо только положить его на бок, на тот случай, если его вырвет... – Я посмотрела на Адриана. – Ты думаешь, он оклемается? Он закидывается экстази...
– Все у него будет хорошо, – уверенно ответила Макси. – Но, может, нам лучше побыть с ним. – Она посмотрела на меня. – Ты, должно быть, совершенно вымоталась.
– Ты тоже, – ответила я. – Извини, что притащила его...
– Кэнни, не волнуйся! Ты сделала доброе дело! Она посмотрела на Адриана, потом на меня.
– Может, устроимся по-походному?
– Дельная мысль, – кивнула я.
Макси отправилась за спальными принадлежностями, а я сняла с Адриана туфли и носки. Вытащила ремень из брюк, расстегнула пуговицы рубашки, убрала прокладку, заменив ее посудным полотенцем, которое нашла на кухне.
Пока Макси раскладывала на ковре подушки и одеяла, я смыла макияж, переоделась в футболку, которую дала мне Макси, и придумала, какую я могла бы принести пользу.
В гостиной был большой камин, в котором уже лежала горка березовых полешек. А разжигать огонь я умела.
Газеты не нашла, поэтому вырвала несколько странид из «Верайети», смяла их, сунула под поленья, проверила, открыта ли заслонка, убедилась, что поленья настоящие, а не имитация из керамики, зажгла спичку из книжицы, которую позаимствовала в «Звездном баре» и намеревалась предъявлять Саманте, Люси и Энди в качестве доказательства того, что я действительно там побывала. Бумага занялась сразу, от нее – поленья, и я, довольная собой, подалась назад.
– Bay. – Макси, завернувшись в одеяло, смотрела на потрескивающие поленья. – Где ты этому научилась?
– Меня научила мать. – Макси вопросительно смотрела на меня, и я рассказала всю историю... и Макси, и ребенку, о том, как мы все ездили на рыбалку на Кейп-Код[66]66
Кейп-Код – песчаный полуостров на юго-востоке штата Массачусетс, популярное место отдыха.
[Закрыть], как моя мать разводила костер, чтобы мы не замерзли... как мы сидели кружком, мой отец, сестра, брат и я, – жарили хлеб и наблюдали, как мать далеко забрасывает блесну, стоя в воде в закатанных шортах на сильных, крепких, загорелых ногах.
– Хорошие были времена. – Макси повернулась на бок и заснула. Я какое-то время лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к похрапыванию Адриана и ее ровному, глубокому дыханию.
«А теперь со мной ты», – сказала я себе. Огонь догорал. Я чувствовала запах дыма на руках и волосах, слышала шум волн, накатывающих на берег, видела небо, цвет которого менялся с черного на серый. «Ты со мной, – думала я. – Ты Со Мной». Я приложила руки к животу. Ребенок повернулся, плавая во сне, моя золотая рыбка. «Девочка, – подумала я. – Точно, девочка».
Я пожелала спокойной ночи Нифкину, здраво рассудив, что он отлично проведет ночь в роскошном отеле. Закрыла глаза и увидела лицо матери над костром на Кейп-Коде, такое счастливое и умиротворенное. И наконец-то заснула, тоже счастливая и умиротворенная.
Глава 16
Проснулась я в половине одиннадцатого. Камин давно потух. Адриан и Макси все еще крепко спали.
Тихонько, как могла, я поднялась на второй этаж. Начищенный паркет из бука или дуба, современные полки и шкафы из клена, в основном пустые. Я подумала о том, что испытывала Макси, приобретая и покидая дом за домом, словно бабочка, оставляющая свой кокон. Интересно, волновало ли ее это? Я знала, что меня бы волновало.
В ванной хватало и мягких полотенец, и разных сортов мыла и шампуней. Я долго стояла под горячим душем, потом почистила зубы одной из тех новых, в упаковке, щеток, что обнаружила в аптечном шкафчике, надела чистую футболку и пижамные штаны, которые достала из одного из ящиков комода в спальне. Я не сомневалась, что мне нужен фен и даже помощник, чтобы попытаться воспроизвести то чудо, которое прошлым вечером Гарт сотворил с моими волосами, но не обнаружила ни первого, ни второго. Поэтому просто зачесала волосы назад, закрепила заколками, а потом сцементировала всю конструкцию густым французским гелем с приятным запахом. Во всяком случае, я надеялась, что это гель. По настоянию отца я изучала латынь в средней школе. И она, похоже, мне пригодилась – хотя бы для того, чтобы переводить названия на этикетках многочисленных баночек и флаконов, стоящих в ванной кинозвезды.
Когда я спустилась вниз, Макси по-прежнему спала, свернувшись, как очаровательный котенок, на нескольких одеялах. А на месте Адриана я обнаружила лишь свернутый листок бумаги.
Подняла его. «Дорогая Кэсси, – прочитала я и хохотнула. Во всяком случае, близко к истине. Мое имя коверкали куда как хуже. – Спасибо, что позаботилась обо мне прошлой ночью. Я понимаю, мы недостаточно хорошо знаем друг друга...»
Вновь с моих губ сорвался смешок. «Недостаточно хорошо знаем друг друга»! Да мы едва обменялись пятью фразами, прежде чем он отключился!
«... но у меня нет сомнений, что ты добрая. Я уверен, ты станешь превосходной матерью. Сожалею, что должен так поспешно уйти и не смогу повидаться с тобой в ближайшее время. Сегодня утром я улетаю на съемки в Торонто. Но я надеюсь, что вот это тебе понравится, пока ты будешь в Калифорнии».
Это? Что это? Я полностью развернула лист, и мне на колени упал серебристый ключ. Ключ от автомобиля. «Аренда заканчивается в следующем месяце, – написал Адриан на обратной стороне листа, указав фамилию и адрес автомобильного дилера из Санта-Моники. – Загляни туда, когда соберешься домой. А пока используй по назначению».
Я медленно встала, подошла к окну, подняла жалюзи и ахнула. Конечно же, перед домом стоял маленький красный автомобиль. Я посмотрела на ключ в руке, на автомобиль и ущипнула себя, ожидая, что сейчас проснусь и пойму: все это сон... я в своей постели в Филадельфии, на ночном столике громоздятся книги для будущих мам, а Нифкин свернулся на подушке рядом с моей головой.
Макси зевнула, грациозно поднялась с пола, подошла к окну, встала рядом.
– И что тут у нас происходит?
Я указала на автомобиль, предъявила ключ и записку.
– Это самое малое, что он мог сделать, – заметила Макси. – Ему повезло, что ты не обчистила его карманы и не сфотографировала голым.
Мои глаза широко раскрылись.
– А следовало? Макси рассмеялась.
– Ладно, ты побудь здесь, а я съезжу за твоей собакой. Потом мы разработаем для тебя план покорения Голливуда.
Я ожидала обнаружить на кухне Макси пустоту, самое большее – продукты, которыми, как я полагала, питаются молодые актрисы, рвущиеся в звезды: сухарики, газированную воду, пивные дрожжи – в общем, все то, что рекомендовали им гуру диетологии.
Но в буфете я нашла и бульонные кубики, и муку, и сахар, и специи, и многое другое, а в холодильнике – яблоки и апельсины, молоко и сок, масло и сыр.
Киш[67]67
Киш – популярная разновидность запеканки из овощей с сыром, мясом, беконом. Рецептов сотни.
[Закрыть], решила я, и фруктовый салат. Я резала киви и клубнику, когда Макси вернулась. Она переоделась в черные обтягивающие шорты и вишневую футболку с крылышками вместо рукавов. Глаза скрывались за большущими солнцезащитными очками, в волосах на заколках-пряжках сверкали, как мне показалось, искусственные рубины. Нифкин получил красный кожаный ошейник, украшенный такими же камнями, и красный поводок. Выглядели они великолепно. Я обслужила Макси, а потом, поскольку собачьей еды не было, дала Нифкину маленькую порцию киша.
– До чего же здесь красиво! – воскликнула я, восхищаясь сверкающей под солнцем водой. С океана дул легкий ветерок.
– Так поживи здесь, – предложила Макси. Я покачала головой.
– Мне нужно быстренько все закруглить и возвращаться... – начала я и замолчала. Действительно, к чему такая спешка? Работа может подождать... у меня накопились отпускные дни. Пропуск нескольких занятий для будущих матерей – не конец света. Комната с видом на океан манила, особенно с учетом дождливой филадельфийской весны. И Макси, похоже, читала мои мысли.
– Мы тут отлично устроимся! Ты будешь писать, я – ходить на работу, мы можем приглашать гостей на обед, жечь костер. И Нифкину есть где побегать... А я подберу тебе инвестиционный портфель...
Мне хотелось прыгать от радости, но я сомневалась, что ребенок это одобрит. Действительно, отчего не пожить здесь? Я могла бы гулять по берегу, Нифкин – гоняться за чайками. Мы с Макси будем готовить. Конечно, придется, видимо, выполнять какие-то условия. В тот момент я только не могла сообразить, какие именно. И в это прекрасное утро, когда на небе сияло солнце, а на берег накатывались волны, хотелось реализовать мечту, а не думать о том, какие могут возникнуть сложности.
И колесо завертелось. Макси привезла меня к небоскребу со стенами из синевато-серебристого стекла, на первом этаже которого располагался модный ресторан.
– Я хочу, чтобы ты встретилась с моим агентом, – сказала она, нажимая в лифте кнопку седьмого этажа.
Я, конечно, задала соответствующие вопросы:
– Она берет в клиенты писателей? Она хороший агент?
– Да, и очень, – ответила Макси, ведя меня по коридору. Постучала в открытую дверь, заглянула в комнату.
– Это бред собачий! – услышала я женский голос. – Тереке, я даже не хочу тебя слушать. Это тот самый проект, который ты ищешь, и ему надо все сделать к следующей неделе...
Я заглянула Макси через плече, рассчитывая увидеть непрерывно курящую даму с платиновыми волосами и, возможно, в пиджаке с подкладными плечами, с сигаретой без фильтра в одной руке и чашкой кофе в другой... короче, женскую версию агента в черных очках, который заявил мне, что толстых актрис в Голливуде нет. Вместо этого увидела сидящую на дальнем краешке огромного стола миниатюрную девчушку со светло-русыми волосами, кремовой кожей и россыпью веснушек. На ней были светло-зеленые слаксы, лиловая блузка и кеды на детских ножках. Волосы она собрала в пучок на затылке и закрепила светло-синим гребнем. И выглядела лет на двенадцать.
– Это Вайолет, – гордо представила ее Макси.
– Бред СОБАЧИЙ! – повторила Вайолет. Мне хотелось приложить руки к тому месту живота, под которым находились ушки ребенка.
– Что скажешь? – прошептала Макси.
– Она... э... Она выглядит как Пеппи Длинный чулок! В ее возрасте можно так ругаться?
Макси засмеялась.
– Не волнуйся. Возможно, выглядит она как герлскаут, но воля у нее о-го-го.
В очередной раз повторив «бред собачий», Вайолет положила трубку, поднялась, вышла из-за стола и протянула руку.
– Приятно познакомиться с вами, Кэнни. – Теперь я слышала голос обычного человека, а не огнедышащего дракона, который распекал несчастного, находившегося на другом конце провода. – Я получила огромное удовольствие, читая ваш сценарий. И знаете, что мне понравилось больше всего?
– Ругательства? – предположила я. Вайолет рассмеялась.
– Нет-нет. Мне понравилось, что ваша героиня так верит в себя. В стольких романтических комедиях женщину обязательно что-то или кто-то спасает... любовь, деньги, наконец, фея-крестная. Мне понравилось, что Джози спасает себя сама и всегда верит в себя.
Bay. У меня такие мысли не возникали. Я видела историю Джози как исполнение желаний, ничего больше... историю о том, что бы произошло, если б кто-нибудь из звезд, у кого я брала интервью в Нью-Йорке, посмотрел на меня и увидел нечто большее, чем толстуху, которую можно разве что завалить в постель, да и то на безрыбье.
– Женщинам чертовски понравится этот фильм, – предсказала Вайолет.
– Я очень рада, что вы так думаете, – улыбнулась я. Вайолет кивнула, выдернула гребень из волос, пробежалась по ним пальцами, вновь собрала в пучок.
– Мы еще поговорим об этом. – Она взяла блокнот, пригоршню ручек, копию моего сценария и, как я предположила, копию контракта. – А пока давайте заработаем вам немного денег.
В конце концов выяснилось, что Вайолет – потрясающий переговорщик. Возможно, этот командный голос и непрерывный поток ругательств, слетающих с ее очаровательных губ, в сочетании с миниатюрной фигурой производили столь неотразимое впечатление, но трое молодых мужчин в строгих костюмах согласились на куда большую сумму, чем предложили вначале за мой сценарий. Я просто не могла поверить, что теперь получу такую кучу деньжищ: первую часть – в течение пяти дней после подписания контракта, вторую – в день запуска фильма в производство, третью – за право «первой ночи» на мой следующий сценарий. Макси обняла меня. Вайолет обняла нас обеих.
– А теперь пошли отсюда. Нам есть чем гордиться, – сказала она, прежде чем повести нас обратно в свой кабинет. По моему разумению, со стороны она выглядела ученицей четвертого класса, возвращающейся на занятия после большой перемены.
К пяти часам дня я сидела на столе Макси с миской винограда на коленях и стаканом грейпфрутового сока в руке, чувствуя безмерное облегчение. Теперь я могла купить дом, как и хотела, нанять няню или не работать год после рождения ребенка. А что касалось переделки сценария... все лучше, чем ежедневно лицезреть Габби и слушать ее безостановочную критику, как в лицо, так и за спиной. И куда лучше, чем корпеть над седьмым вариантом письма Брюсу. Вот это работа. А переделка сценария – удовольствие.
Во второй половине дня я провисела на телефоне не один час, выкрикивая радостные новости моей матери, Люси и Джошу, Энди и Саманте, родственникам и коллегам, всем, кто, по моему мнению, мог порадоваться вместе со мной. Потом я позвонила на работу доктору К.
– Это Кэнни, – представилась я. – Хочу доложить, что все обошлось.
– Твой друг чувствует себя лучше?
– Гораздо лучше, – ответила я и рассказала, что Адриан улетел на съемки, я решила остаться у Макси, а Вайолет выторговала мне кучу денег.
– Это будет отличный фильм, – заверил меня доктор К.
– Я до сих пор не могу в это поверить, – повторила я, должно быть, в тринадцатый раз. – В реальной жизни такого не бывает.
– А ты просто радуйся, что все так обернулось, – ответил он. – Похоже, ты взяла отличный старт.
Макси с улыбкой наблюдала за всем этим действом и бросала Нифкину мяч, пока он не свалился, совершенно выдохшийся, у кучи водорослей.
– Кто это? – спросила она, и я объяснила:
– Он... ну, он был моим врачом, когда я пыталась похудеть, до того, как узнала, что беременна. А теперь, полагаю, он мой друг. Я позвонила ему прошлой ночью, чтобы спросить, что делать с Адрианом.
– Похоже, он тебе нравится, – улыбнулась она. – Он выезжает на дом?
– Понятия не имею, – ответила я. – Он очень милый. И очень высокий.
– Высокий – это хорошо. Так что теперь?
– Обед? – предложила я.
– Логично, – кивнула Макси. – Я забыла, что у тебя масса талантов. Ты умеешь не только писать, но и готовить.
– Не рассчитывай на многое. Сначала давай посмотрим, что у тебя в холодильнике.
Макси улыбнулась:
– Мне представляется, что сначала нам надо кое-что сделать.
Охранник у входа в ювелирный магазин кивнул мне и Макси и широко распахнул тяжелую стеклянную дверь.
– А чего мы сюда приехали? – прошептала я.
– Покупать тебе подарок, – ответила Макси. – И не надо шептать.
– А ты кто, мой персональный Санта-Клаус? – рассмеялась я.
– О нет. – Макси говорила очень серьезно. – Подарок ты должна купить себе сама.
Я вытаращилась на нее.
– Что? Почему? Разве не ты советовала мне откладывать деньги? У меня скоро родится ребенок...
– Разумеется, деньги надо откладывать, – покивала Макси. – Но моя мать всегда говорила мне, что у каждой женщины должна быть прекрасная вещь, которую она купила себе сама. И ты, моя дорогая, теперь можешь себе это позволить.
Я глубоко вдохнула, словно собралась нырнуть в воду, а не войти в ювелирный магазин. Зал наполняли стеклянные выставочные стенды, в каждом из которых на черных и сизо-серых бархатных подушечках искрились изделия из драгоценных камней. Кольца с изумрудами, кольца с сапфирами, платиновые кольца с бриллиантами. Янтарные серьги, броши с топазами, браслеты из серебра такого тонкого плетения, что я не могла различить отдельные звенья, запонки из литого золота. Браслеты с миниатюрными балетными пачками и крошечными автомобильными ключами, серебряные серьги в форме сердечек, комбинированные кольца из розового и желтого золота, заколки для галстуков в форме божьих коровок и морских коньков, браслеты с бриллиантами, вроде того, что я видела у матери Брюса... Я остановилась и облокотилась на прилавок, чувствуя, что от всего этого блеска у меня рябит в глазах.
Но рядом возникла продавщица в строгом синем костюме.
– Что вам показать? – доброжелательно спросила она. Я ткнула пальцем в крошечные серьги с бриллиантами.
– Эти серьги, пожалуйста.
Макси выглянула из-за моего плеча.
– Только не эти, – осадила она меня. – Кэнни, они слишком маленькие.
– Может же на моем теле быть что-то маленькое, – ответила я.
Макси удивленно воззрилась на меня.
– Почему?
– Потому что... – Я не договорила. Макси схватила меня за руку.
– Знаешь, что я тебе скажу? Я думаю, ты выглядишь прекрасно. Я думаю, ты выглядишь удивительно. Ты выглядишь счастливой... здоровой... и... и беременной...
– Вот про это не забывай, – рассмеялась я. Продавщица тем временем расстелила на прилавке кусок черного бархата и положила на него две пары сережек: те, на которые указала я, и другие, с бриллиантами размером с изюминку. Я взяла их в руку, посмотрела, как они сверкают.
– Они великолепны, – выдохнула я и поднесла к ушам.
– Они вам идут, – заметила продавщица.
– Мы их берем, – уверенно заявила Макси. – Заворачивать не надо. В них она поедет домой.
Позже, в машине, с новыми сережками в ушах, которые высвечивали радугу на потолке всякий раз, когда на них падал солнечный свет, я попыталась поблагодарить Макси за то, что пустила в свой дом, помогла продать сценарий, заставила поверить в будущее, в котором я заслужила такие вот серьги. Но Макси только отмахнулась.
– Ты действительно заслужила красивую жизнь, – ответила она. – И перестань этому удивляться, Кэнни.
Я глубоко вздохнула. «Подруга», – прошептала я ребенку. А Макси сказала:
– Я приготовлю тебе лучший в твоей жизни обед.
– Я этого не понимаю. – Мать, как обычно, звонила во второй половине дня, чтобы учинить допрос. – И у меня есть только пять минут, чтобы понять.
– Пять минут? – Я подтянула телефон поближе к груди и, прищурившись, уставилась на ногти на ногах, пытаясь решить, можно ли ходить по Голливуду с ободранным лаком или меня тут же оштрафует педикюрная полиция. – А куда ты так спешишь?
– Предсезонная игра, – ответила мать. – Мы встречаемся с «Лавандовой угрозой».
– Они хорошо играют?
– В прошлом сезоне играли очень даже неплохо. Но ты уходишь от темы. Значит, так, ты живешь с Макси... – начала мать и замолчала с ноткой надежды. Во всяком случае, мне показалось, что я уловила эту нотку.
– Мы всего лишь подруги, мама. И отношения у нас чисто платонические.
Она вздохнула.
– Еще не поздно все изменить, знаешь ли. Я закатила глаза.
– Уж извини, но придется тебя разочаровать.
– И что ты поделываешь?
– Развлекаюсь. Отлично провожу время. – Я не знала, с чего и начать. Я провела в Калифорнии уже три недели, и каждый день мы с Макси отправлялись в маленькое путешествие на красном кабриолете Адриана, который превратился для нас то ли в волшебную карету, то ли в ковер-самолет. Прошлым вечером, после обеда, мы прогулялись по пирсу Санта-Моники, купили по пакетику масляного сладко-соленого картофеля фри и по бумажному стаканчику ледяного розового лимонада, все съели и выпили, болтая ногами в воде. Днем раньше съездили на фермерский рынок, где набили багажник малиной, маленькими морковками и белыми персиками, которые Макси раздала членам съемочной группы (за исключением исполнителя главной мужской роли, поскольку он, по разумению Макси, мог воспринять персик как закуску, к которой непременно требуется выпивка («А я не хочу, чтобы на меня возложили ответственность за его очередной запой»).
