Текст книги "Плененная во тьме (ЛП)"
Автор книги: Дженнифер С. Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Ответь мне, пожалуйста, как положено, – пробормотал он, – Разве я трахнул тебя?
Резко втянув в себя воздух, я замерла от переполняющего меня страха.
– Нет, Хозяин, – чуть ли не шепотом ответила я.
Крепко обняв меня своей левой рукой, он притянул меня к своей груди, заставляя положить голову ему на плечо. И если исключить мой страх, унижение, и наши полураздетые тела, это было именно тем, в чем я так нуждалась буквально час назад. Я хотела, чтобы он обнял меня. Будь осторожна со своими желаниями, Ливви.
– Ты кончила? – прошептал он все тем же мягким голосом.
Закрыв глаза, я изо всех сил старалась не вздрагивать в своем тихом рыдании.
– Все хорошо, Котенок; ты можешь сказать мне правду. Давай, скажи "спасибо, Хозяин, что позволил мне кончить".
Своей правой рукой, он с силой раздвигал мои ноги над своими бедрами, пока я безрезультатно пыталась свести их обратно. И пока я боролась со слезами, в голове что-то щелкнуло.
– Ты начинаешь меня злить, Котенок; ответь на вопрос.
И вот тут-то меня и понесло.
– Меня зовут не Котенок! – крикнула я, впадая в истерику.
Почти сразу же, Калеб перекинул меня через свое левое колено, и, удерживая мои ноги своей правой ногой, стал обрушивать на меня поток быстрых повторяющихся ударов, заставляя меня кричать от каждого движения его руки. И пока мои мысли в ужасе расползались по разным направлениям, отчаянно пытаясь отыскать хоть какие-то крохи здравомыслия, удары продолжали без остановки сыпаться на мой голый зад.
– Пожалуйста, остановись, – умоляла я.
– Пожалуйста, не надо, я сожалею. Клянусь Богом, я очень сожалею.
Милосердие, казалось, значилось последним пунктом в чертовых мыслях Калеба. По всей видимости, он собирался серьезно взяться за мое извивающееся тело, потому как, навалившись своим весом на мои плечи, стал сильнее шлепать меня, в то время как я тщетно пыталась бороться с охватившим меня ужасом.
– Пожалуйста... пожалуйста, Хозяин, – нескончаемо и протяжно орала я во все горло.
Мне ужасно хотелось потереть свой зад, но он крепко держал мои сцепленные руки.
– До тебя доходит только через боль, Котенок? Неужели, без хорошей трепки твоя гордость не позволяет тебе повиноваться?
Его голос был низким, грубым – возбужденным. Под своим животом я чувствовала пульсацию его эрекции. Или это было мое сердце? Он шлепнул меня еще раз, требуя ответа, который я отказывалась ему давать.
Ощутив очередной шлепок, я вдруг поняла, что после каждого удара, он растирал пораженное место. Я задалась вопросом почему, ведь после этого он и дальше продолжал наказывать меня. Мои мысли начали ломаться, когда я попыталась отыскать способы, как избежать того, что со мной происходило. Просто дай ему то, что он хочет, и он остановится.
Что я сделала, чтобы заслужить все это? «Веди себя как шлюха, и относиться к тебе будут как к шлюхе…» Эти слова всегда меня преследовали.
Внезапно, я успокоила себя мыслью о том, что как только Калеб накажет меня, он простит меня. Он не будет держать на меня зла за мои воображаемые проступки и…. простит. Я хотела, чтобы меня простили.
Потом, случилось нечто странное. По моему телу пробежала дрожь, а мое сознание вдруг стало совершенно пустым. Я ни о чем не думала. В прямом смысле этого слова, НИ О ЧЕМ. Ни о боли, ни о стыде, ни о желании, ни о грусти. Остались только звуки шлепков Калеба по моему заду, мои крики, и его контролируемое дыхание. Его удары больше не были болезненными; моя задница онемела, и горела. Я медленно обмякла у него на коленях. Это было странно, но я почувствовала... умиротворение.
Потом Калеб остановился; все еще крепко удерживая меня, я чувствовала, как его тело, рядом с моим, стало понемногу расслабляться. В момент все затихло, осталось только наше дыхание. Мое – быстрое и хриплое, его – медленное и глубокое.
Он стал, молча гладить меня по заднице, и делал это так, словно гладил лошадь, но я не возражала. Я нуждалась в этом, хотела этого.
Я расслабилась еще больше.
Через несколько минут, он осторожно нарушил молчание, тихо спросив, – Как тебя зовут?
– Котенок, – ответила я, находясь где-то, вне своего тела.
Он нежно потер мои раскрасневшиеся и припухшие ягодицы. Мое дыхание замедлилось, тело гудело.
– Когда ты сдаешься, Котенок, намного легче, – тихо сказал он, – намного проще.
В ответ я захныкала.
Воспользовавшись моей слабостью, он медленно усадил меня на свои колени. Мои спутанные волосы прилипли к моему лицу, шее, и даже спине. Калеб убрал их назад.
Нормальные, рациональные мысли пока еще не вернулись, и за это я была им безмерно благодарна. Потому как, нормальные, рациональные мысли стали бы требовать, чтобы я испугалась, рассердилась или что-то в этом роде. А сейчас, было так приятно не испытывать этих чувств.
Взгляд Калеба блуждал по моим губам, после чего вернулся к моему отсутствующему взгляду. Вытащив из кармана маленький ключ, он расстегнул замок, фиксирующий за спиной мои руки. Я осторожно положила их на колени. Сознание стало медленно возвращаться на свое законное место. Мне это не нравилось.
– Поцелуй меня, – сказал он.
– И прежде, чем сказать "нет"...
Я оборвала его, прикоснувшись своими солеными губами к его мягкому, податливому рту. Сначала, он немного отпрянул от моей импульсивной смелости, но потом, тяжело вздохнув, подался вперед, ко мне.
Я глубоко вдохнула, игнорируя давление всех эмоций, пытающихся проникнуть через мое оцепенение. И борясь с желанием отвернуть свое лицо в сторону, я изо всех сил старалась сделать так, чтобы этот поцелуй казался естественным.
Его движения стали мягче. Он никогда не был нежным, когда целовал меня. Это казалось странным, но я чувствовала, что что-то в нем менялось.
Он тихо простонал; никогда раньше я не слышала от него этого звука. Потянувшись к моей груди, он тут же убрал свои пальцы. Снова, сдерживая себя.
Совершенно неожиданно, я ощутила чувство, отдаленно напоминающее контроль. При каждом столкновении с ним я была безвластна, но сейчас я знала, чего он хотел. Он хотел меня. Не только мое тело – всю меня. И, несмотря на то, что в данный момент именно он управлял мной, предопределяя мое будущее, в этом поцелуе.... я владела им.
Вдруг, он оттолкнул меня.
– Хорошая девочка, – мягко сказал он, но небольшое колебание в его голосе выдало его растерянность.
Он встал, и, посмотрев на меня, заметил, что я не отрывала от него своих глаз. Улыбнувшись, Калеб схватил меня за волосы.
– Тебе не следует смотреть на меня без моего позволения, Котенок, себе же сделаешь хуже.
Момент испарился. Он снова контролировал себя, став на этот раз злее. За что? За то, что потерял себя на какие-то доли секунды?
Не удержавшись, я улыбнулась, но не успела достаточно быстро скрыть этого. На что он усмехнулся, и повел меня за волосы в ванную, где, не произнеся ни слова, быстро помыл меня. Пройдясь по мне полотенцем и расчесав мои волосы, он снова зафиксировал мои запястья вместе – на этот раз спереди.
– Подними руки, – строго сказал он.
Услышав в его голосе силу, я вздрогнула.
Взяв меня за талию, и приподняв мои сцепленные запястья над столбиком кровати, он подвесил меня. Мне было немного неудобно в этом положении, потому как мое тело было растянуто настолько, что мне приходилось стоять на цыпочках.
В ожидании начала еще одного дикого избиения, мое тело забило нервной дрожью. Но когда он надел мне на глаза толстую кожаную повязку, мое беспокойство достигло критической отметки.
– Пожалуйста, не надо, Хозяин, пожалуйста. Это очень больно.
Проведя руками по моей груди, он сжал мои соски, пока они не стали твердыми и похожими на камушки, между его пальцами. Вздрогнув, я начала переступать с ноги на ногу, пытаясь освободиться.
– Мне нравится причинять тебе боль, Котенок... это доставляет мне особенное удовольствие.
Застыв на месте, я ничего не ответила, ожидая самого худшего.
– Я не собираюсь закрывать твой рот кляпом, но если ты не будешь вести себя тихо, я вставлю тебе такой большой кляп, что ты забудешь о любой боли.
Я прикусила нижнюю губу. И даже после того, как он покинул комнату, я все еще стояла там, и гадала о том, что же меня ждет.
Глава 7
Сосредоточившись, я могла стоять на цыпочках, что хоть частично снимало невыносимое напряжение с моих плеч и спины. Сейчас, во мне не было ничего, кроме боли. Ни мыслей, ни эмоций – только тело, молящее об освобождении.
Мои икры дрожали от болевых ощущений, и их стало сводить судорогой. Поэтому мне пришлось всем своим весом тянуться к полу, чтобы облегчить охвативший мои ноги огонь. Начав крутиться и так и этак, я надеялась найти положение, которое приносило бы мне меньше страданий, чем предыдущее.
Минуты перетекали в бесконечные часы. Боль пронизывала каждый мускул моего туго натянутого тела. Я начала тихонько хныкать, увеличивая громкость с каждым втягиваемым мною глотком воздуха. Паника на вдохе, паника на выдохе.
Раньше я очень боялась, что он меня накажет. Теперь же, я была согласна и на это, лишь бы он отвязал меня.
В голове возникла ужасающая мысль. Что, если его здесь даже и нет? Что если он не вернется в течение долгого времени?Как я смогу выдержать такого рода пытку еще хоть один час, не говоря уже о целой ночи? Если, конечно, сейчас вообще была ночь.
Я попыталась перестать идти на поводу у боли и подчинить свое тело разумом, направив все свое внимание на звуки трения своих кожаных оков на запястьях о столб кровати. На свое дыхание. На то, как тепло моего тела согревало железный столб, в который я уже упиралась спиной. Я пыталась найти кусочек мира, который вознес бы меня над этой болью, над этими страданиями. Точно так же, как это было, когда он шлепал меня – но на сей раз освобождающего разум и тело волшебства не происходило.
Казалось, что с каждым сделанным вдохом, мои путы натягивались все сильнее. Я начала плакать. Сначала тихо, потом это перешло в громкие, завывающие стоны. Мой желудок скрутило и до меня вдруг дошло, почему он не вставил мне в рот кляп... на меня накатила тошнота. Я изо всех сил пыталась выровнять дыхание и отвлечься на другие успокаивающие мысли, что позволило бы держать мои желудочные спазмы в узде. Например, подумать об истории своей жизни.
По ложбинке между грудей начали стекать капельки пота, собираясь в пупке. Ощущение того, что я вся была покрыта липким потом, жутко действовало мне на нервы. Мои волосы липли к лицу, спине и плечам. Это просто сводило с ума. Я бесконечно дрожала от бессилия, а каждая мышца превратилась в расплавленную боль.
А потом, я услышала то, что ожидала услышать меньше всего.
На секунду я отбросила эту мысль, посчитав ее плодом своего измученного воображения. В прошлом, я сбилась со счету, как часто мне доводилось просыпаться с мыслями о том, что я что-то слышала. В такие моменты, я воображала, фантазировала.
Перестав шевелиться, я сконцентрировалась на окружающих меня звуках. Не имея возможности навострить свой слух, я не могла точно определить источник этого шума. Он был повсюду. Задержав свое и без того неглубокое дыхание, я пыталась не позволить ему отвлечь меня от поиска.
Я услышала это снова. Это, определенно, была женщина. Она плакала? Нет, тут было что-то другое. Это были крики – да, и некоторые из них напоминали крики от боли, но они накатывали волной какого-то более примитивного звучания.
На моей перегретой коже выступили бусинки пота, которые, собираясь в большие капли, скатывались вниз по контурам моего тела. Я напряженно вслушивалась, но старалась не чувствовать.
Прислушавшись сильнее, я отчетливо уловила громкий повторяющийся стук какого-то неподвижного предмета, о стену или о какую-то другую твердую поверхность. Я застыла. Быстро вдохнув и выдохнув, я попыталась разобраться во всем, что меня окружало.
Кто-то занимался сексом. Это был... Калеб? С ней, с кричащей женщиной?
Задавая себе этот вопрос, я уже знала на него ответ. Ну конечно. Это Калеб занимался сексом. Сукин. Сын.
Меня бросило в жар. Я не могла дышать. Я не могла кричать. Но ко мне вернулись эмоции.
Он привязал меня – голую– к столбу кровати. Страдать. А сам, где-то в этот же доме трахал какую-то шлюхудо потери пульса, и не думал ни обо мне, ни о той боли, которую я испытывала по его вине. Ему. Просто. Было. Плевать.
По моим щекам потекли горячие слезы. Умываясь ими, я не могла не задаться вопросом, был ли он добр к ней. Зарывался ли он лицом между ее ног, как делал это со мной? Эта мысль разбудила во мне странные чувства.
Никогда раньше я не испытывала оргазма. Никогда. Но Калеб выжал его из меня. Что это могло значить?
Я запаниковала, лихорадочно пытаясь собрать все свои оставшиеся силы, и потянулась, чтобы освободиться... но ничего не вышло. Крики этой женщины стали громче и глубже. И что интересно, пока я внимательно прислушивалась к ней, ее стоны чередовались с мягким, тихим мурлыканьем и громкими, пронзительными визгами. Тихо, затем громко – и так без остановки.
На мгновение я забыла о боли, парализованная голосом этой женщины. Чем внимательнее я вслушивалась, тем больше мне казалось, что я была в состоянии их различить. Кажется, она получала удовольствие.
Внезапно, в этом шуме наслаждения стали примешиваться плохо различимые, низкие, тяжелые стоны. Я вспомнила эти звуки – я слышала их, когда Калеб ласкал меня своим языком.
От этого воспоминания по всему моему телу разнесся жар, принося с собой еще больше пота, головокружения и слез. К ним так же добавился стыд и удовольствие, но я не переставала думать об этом ни на секунду. Я закрыла глаза. Блять, ну почему я не могла просто взять и потерять сознание?
Его стоны стали другими – более агрессивными и затрудненными, словно он был бегуном, пытающийся добежать до финиша. Стиснув зубы, я, по неизвестным мне причинам, дернулась вперед. Мои плечи горели, а все мои отчаянные попытки освободиться так и оставались безрезультатными.
Женщина снова издала какие-то хриплые, скрипучие звуки, которые, казалось, шли откуда-то из глубины ее горла. Она что-то выкрикивала. Мне стало интересно, могло ли это быть его имя.
Почему-то, эта мысль меня хорошенько рассердила. Я стояла здесь, в этой темной комнате, привязанная к долбанному прикроватному столбу, пока какая-то другая женщина выкрикивала его имя. И не было никакого сомнения в том, что именно в этот момент она испытывала сильнейший оргазм. В то время как я, должна была называть его Хозяином, и мне не разрешалось произносить его имени, даже когда я кончала – не то, чтобы я стала его выкрикивать – но все же.
Она снова закричала, и на этот раз я не смогла сдержаться, чтобы не взвыть с его именем на губах, но не в экстазе, как она, а в агонии. Никогда раньше мне не доводилось произносить его имени вслух, и осознала я это только сейчас. С тех пор, как я здесь оказалась, я думала об этом каждый день. В моей голове он всегда был Калебом, но я никогда не позволяла этому имени соскользнуть со своего языка. Я снова повторила имя, отваживаясь произнести его чуть громче, желая всем сердцем, превзойти свою конкурентку.
Между ног возникла новая для меня боль – тяжелая, теплая и влажная. Я сжала их вместе.
– Калеб. – простонала я.
– Калеб! – выкрикнула она.
Я снова толкнулась вперед в своих оковах, не обращая внимания на боль во всем теле, на жжение в ногах, на все, что хоть как-то отвлекало меня от подслушивания. Я слышала его.
– Калеб...
Я рванула вперед.
Он часто дышал – низко и тяжело. Его дыхание становилось все быстрее, в то время как непонятные стоны женщины стали протяжными и какими-то чужеродными.
Внутри меня зародилось чувство паники. Меня прошиб пот. Гребаный пот прилипал ко мне, раздражал и доводил меня до крайней степени безумства, которого я никогда не испытывала. Если бы я знала, что эта затея увенчается успехом, я бы перегрызла свои руки, словно дикий койот, только бы освободиться.
– Освободи меня! – кричала я.
– Освободи меня!
Жалобно плача и тяжело дыша, я втягивала в себя воздух так часто и быстро, как только могла. Я шептала его имя. Мои мышцы сводило судорогой. Мои крики смешались с ее, с его, соединяя нас вместе в симфонию удовольствия и боли. Услышав ее пронзительный пик наслаждения, который едва перекрыл мой собственный истошный крик отчаяния, я потеряла сознание. Наконец-то.
Я не знаю, как долго я оставалась там, уязвимой, в подвешенном состоянии, и пропавшей для всего мира. Я помню только, как проснулась от ощущения теплого и крепкого груза, накрывшего мои бедра. Я даже не испугалась. Мои волосы были мокрыми, но чистыми, и пахли знакомым ароматом лаванды.
Сильные руки прижали мои плечи к мягкой кровати, оказавшейся подо мной, и, не имея сил сдержаться, я одновременно застонала от облегчения и захныкала от воспоминаний о боли. Я знала, что это были его руки, и независимо от того, кто прикоснется ко мне в будущем, я всегда узнаю его руки. Единственное, что я не знала – это как мне на них реагировать.
Своими большими пальцами он нажал по обеим сторонам от моего позвоночника, между плечами, и провел ими к основанию моей шеи. Пробравшись пальцами в мои влажные волосы, он осторожно потянул их на себя. От чего, кожу моей головы стало покалывать, за ней последовало и все мое обмякшее тело.
Я чувствовала, что должна что-то сказать, что-то сделать. Выругаться на него, ударить, расцарапать ему лицо, накричать, сделать что-нибудь жестокое, чтобы причинить емуневообразимую боль, но его руки ощущались так хорошо, и мое больное тело так сильно в них нуждалось. Кроме того, мне в любом случае, никогда не справиться с ним.
Его большие ладони прижались к моим плечам. Я протяжно выдохнула. Нет. Не буду ему сопротивляться. Потом, ну просто ничего не могла с собой поделать, я все-таки спросила, – Почему ты это делаешь? Почему я?
Он резко вдохнул, затем выдохнул. Не переставая массажировать меня, он не стал притворяться, что не понимал, о чем я спрашивала.
– А почему не ты, Котенок? Ты бы выбрала кого-нибудь другого, чтобы занять твое место?
Нежные прикосновения стали грубее.
– Если бы я согласился отпустить тебя в обмен на другую девушку, это было бы лучше?
Я хотела крикнуть ДА.
Тишина. Только его руки, разминающие мое тело.
– Что со мной будет? – тихо спросила я, почти надеясь, что он ничего не услышал.
Я не была уверена, что хотела знать ответ. Поначалу он ничего не говорил, но потом произнес:
– Все, что я захочу.
Прежде чем я снова смогла заговорить, его пальцы опять зарылись в мои волосы и начали творить чудеса. Только на этот раз он осторожно наклонил мою голову, водя своим большим пальцем по изгибу за ухом. Мой рот тут же расслабился. Закрыв глаза, я потонула в мириадах ощущений, которые затопили мое тело. Неужели мне всегда так не хватало прикосновений? Ответ в мое сознание так и не просочился.
– Кто была та женщина, с которой ты был?
Его пальцы замерли, и я проклинала себя за то, что я была такой... Ливви. Но, тем не менее, мое сердце ускорило свое биение, пока я с нетерпением ожидала его ответа.
Я едва не замурлыкала и не растянулась под ним, как кошка, когда его пальцы вновь начали прокладывать свой путь вдоль моей головы и за ухо.
– Ну и ну, Котенок, а у тебя оказывается большие ушки.
Он рассмеялся, и эти звуки послали по моему телу непонятную дрожь.
– Эй!
Возмутившись, я произнесла: – Мои уши небольшие. Совсем не большие.
Они и, правда, вообще небольшие!
Его смех начал еще больше раззадоривать меня, – Можно подумать, она пыталась быть тихой. Калеб! О, Калеб!
Его смех тут же прекратился, а его хватка в моих волосах стала менее приятной, хотя, эта его реакция, показалась мне непроизвольной. Я застыла, до боли кусая свою губу. Неужели я никогда не избавлюсь от своей глупости?
– Прошу прощения, Хозяин, – прошептала я.
Все закончилось слишком быстро, и больше не было произнесено ни слова. Неожиданно, он направился в ванную комнату и вернулся с ведром воды и губкой, которую бросил на пол. Молча подняв меня, он и словом не обмолвился о том, что собирался со мной делать. Я тоже ничего не говорила, слишком боясь спровоцировать его на демонстрацию новой формы пыток.
Он поставил меня на пол, рядом с большим мокрым пятном.
– Ты написала на пол, – сказал он, пряча свои эмоции за маской спокойствия и равнодушия.
Почувствовав неловкость и страх, я отвернулась. Подойдя к двери и взявшись за ручку, он остановился. После чего, стоя ко мне спиной, произнес:
– Больше никогда не называй меня по имени, Котенок. Ты не знаешь меня. Во всяком случае, не так.
После чего он вышел, и закрыл за собой дверь.
Переведя свой взгляд на большое пятно передо мной, я услышала, как он запирал дверь. Мое лицо пылало от стыда. Почему мне было больно в груди?
Моргнув, я сдержала подступающие слезы. Я не знала, как понимать Калеба – порой он был таким добрым и нежным, а иной раз я боялась его всем своим существом.
И кем, черт возьми, была та шлюха? И почему ей разрешалось называть его по имени?
***
Время продолжало свой неспешный ход. Я больше ни разу не слышала этой женщины, и часто задавалась вопросом, что же с ней случилось.
Моя жизнь стала однообразной, наполненной только Калебом, моими наказаниями, редкими оргазмами, и бесконечной тьмой. Прошла целая вечность с тех пор, как я видела солнце, или луну, или любой другой источник света, исключая свечи и ночник.
Я потеряла счет дням. Если раньше я могла отслеживать их по количеству приемов пищи, то больше это не работало. Сейчас, Калеб кормил меня тем, чем считал нужным и когда считал нужным. Я теряла ощущение реальности. Если бы я только обладала хоть каким-то чувством времени, я могла бы... не знаю... что-нибудь.
В итоге, меня так сильно рассердила вся эта ситуация, что я выдернула ночник из стены, и швырнула его со всей силы на пол, услышав, как он разлетается вдребезги.
Я провела, как мне показалось, несколько часов, изливая свои слезы черной тьме, боясь выдернуть ночник из ванной и принести его сюда, потому как потом я точно не смогу найти пробку для ванны. Всматриваясь в щель под дверью своей комнаты, я надеялась увидеть хоть что-нибудь, но все, чем мне пришлось довольствоваться – это темнотой.
Я со всей силы колотила в дверь, кричала и плакала, но никто не приходил... никого это не заботило. Уставившись в темноту, я гадала, так ли ощущается смерть. Я легла на спину, и, глядя в никуда, представила себя в гробу, совершенно забытой. Кажется, я даже уснула с открытыми глазами.
Хоть я и не могла сказать наверняка, но казалось, что Калеб стал заходить в мою комнату все реже и реже. А меня, между тем, все меньше и меньше нервировало его присутствие – на самом деле, с каждым его приходом, я все больше успокаивалась. Но он, кажется, напротив, все больше раздражался по поводу меня.
Ухудшая ситуацию, его гнев часто выливался в мои наказания, поэтому я была просто зациклена на том, чтобы избежать и одного и второго. Когда он прикасался ко мне, я, напрягалась и оставалась неподвижной. Когда он говорил со мной, я не произносила ни слова в ответ. Но когда я все-таки выказывала ему свое сопротивление, я тут же начинала молить его о прощении. И чем больше я сдавалась, тем более жестоким он становился. Я этого не понимала.
– Подчиняйся, – говорил он.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – настаивала я.
Я слегка повернула голову, услышав что-то знакомое. Мой слух стал настолько острым, что мне хватило всего лишь одной секунды, чтобы понять, что это было. Тарелки.
Быстро сев, я стала бить по двери. Ответа не последовало. Тогда, я легла на спину, и, прижав ступни ног к деревянной поверхности, продолжила творить – как я знала – глупость. Я неистово начала колотить ногами в дверь, требуя, чтобы он меня услышал. И снова – никакого ответа. Я не на шутку запаниковала.
– Пожалуйста! – кричала я.
– Здесь темно, я хочу выйти!
Когда и на этот раз моим ответом была тишина, я в отчаянии закричала.
– Калеб! Калеб... пожалуйста, открой дверь.
Ничего. Это продолжалось до тех пор, пока кто-то не ударил по двери и я не увидела вспышку света. Я начала отползать назад, испугавшись до чертиков. К моему облегчению, дверь была тяжелой, крепкой и она была заперта.
В тот момент, когда я услышала, как в замке поворачивается ключ, меня охватило самое дурное предчувствие во всей моей жизни. Впервые, моя тьма стала мне союзницей. Я заползла под кровать. Там было настолько тесно, что оказавшись между полом и вжимающейся в мое тело пружиной, я даже не могла повернуть головы.
Услышав как открылась дверь, я затаила дыхание. Биение моего сердца буквально сотрясало все мое тело. Крепко закрыв глаза, я желала сейчас оказаться в другом месте. Голос в моей голове ругал меня. Под кровать? Глупо. Просто охренеть, как глупо.
– Что за черт? – услышала я его шепот.
Я испытала небольшое облегчение, поняв, что в мою комнату зашел Калеб.
– О, Котенок, и что же мы теперь наделали? – дразнил он.
– Прости меня, – сказала я, но не думала, что он меня услышал.
Дверь закрылась, и я могла слышать лишь... свое учащенное дыхание.
Я уловила какое-то шуршание. Я знала, что он ходил по комнате, но не могла понять, где именно, пока не услышала стук его обуви по плитке пола в ванной комнате. Я так сильно кусала губу, что почувствовала вкус крови во рту.
Тут, его голос заполнил пространство темной комнаты.
– Скажи мне кое-что Котенок...
Я почувствовала приближение его шагов.
– Когда именно ты стала представлять себя... моей любовницей?
Мое сердцебиение теперь уже начало отдаваться в моих висках.
– Когда ты кончила от моего языка? Или в один из многих раз, когда я перекидывал тебя через свое колено? Кажется, тебе это нравилось.
Я почувствовала, как кровать прогнулась под его весом. К сожалению, это было не на той стороне, куда была повернута моя голова. Теперь я уже плакала в открытую. Он знал, где я пряталась, и забавлялся со мной.
– Прости меня, Хозяин, – прошептала я.
Он усмехнулся, без слов издеваясь над моим жалким положением.
– Если я стану тебя оттуда вытаскивать, тебе будет очень больно. Тебе лучше сделать это самой, – пропел он.
Рыдая, я сказала ему, что выберусь сама, заранее умоляя его не делать мне больно. Я почувствовала себя глупо, выползая на животе, как какое-то животное. Плача и моля его о пощаде, я была не в состоянии показать ему какую-либо эмоцию, кроме страха... и разочарования, потому как вляпалась в эту дурацкую ситуацию сама.
Не успела я вылезти, как он приподнял меня и, прижав мою голову к своей груди, начал осторожно покачивать меня взад и вперед. Я крепко прижалась к нему в ответ, быстро обернув своими руками его талию. Для меня стало уже привычным находить убежище в его руках, даже если эти руки приносили мне боль во время наказания.
Я начала часто повторять ему, что больше никогда так не сделаю, что очень сожалею об этом. На что он вздохнул и, прижав меня еще крепче, приблизился своими губами к моему уху, – Сделаешь, Котенок.
В следующее мгновение, он повалил меня лицом вниз на кровать. Я захныкала, но не стала сопротивляться. Мне захотелось показать ему, какой послушной я могла быть, и насколько искренней я была в своем обещании никогда больше не называть его по имени. Даже мысленно не допуская, что между нами существовала такая степень интимности.
Своими ловкими пальцами он зафиксировал мои запястья вместе и прикрепил их к решетке у изголовья кровати. Мое тело напряглось, сковывая само себя.
Тем временем, Калеб поднялся с кровати, и я услышала, как он начал раздеваться. Это было чем-то другим. Совершенно другим.
Я попыталась высвободиться.
– Пожалуйста, не надо.
Я не могла удержаться и не произнести этих слов.
Он не спешил в своих приготовлениях.
Уставившись в окружающую меня темноту, я пыталась уловить его очертания. Моя кровь стучала в ушах, а мой страх стал практически осязаемым.
Вернувшись, Калеб вновь сел на кровать, слегка покачнув ее своим весом, и я сразу поняла, что мне не избежать того, что должно было произойти. Положив свою голую грудь на мою обнаженную спину, он буквально вдавил меня в матрас.
– Ты хочешь быть моей любовницей, Котенок? Поэтому ты звала меня по имени?
Я стала неистово дергаться, пытаясь сбросить его со своей спины. Это было бесполезно.
Почувствовав, как между моими бедрами, он стал твердым, я замерла, и уже лежала неподвижно. Он был абсолютно голым. До этого, он никогда не раздевался полностью.
Я рыдала, прижимая лицо к простыням, в то время как Калеб продолжал говорить мне на ухо все тем же спокойным, не сбившимся голосом.
– Я дал тебе кончить так много раз, но ни разу не просил отплатить мне тем же. Ты должна заслужить право называть меня по имени.
– Хозяин, пожалуйста, – выкрикнула я в темноту.
Он вжался в меня, давая почувствовать свою невероятно горячую и твердую эрекцию.
– Нет, не называй меня так, не сегодня вечером. Называй меня по имени, поскольку, сейчас ты заработаешь это право.
В ответ я разрыдалась еще сильнее. Он вздохнул – хрипло, рассерженно... разочарованно? Скатившись с меня, он улегся рядом, заставляя скрипеть кровать под тяжестью своего большого тела. Почувствовав от этого некоторое облегчение, я все равно не смогла перестать плакать. Почему он это делал?
Долго гладя мои волосы, он коснулся кончиками своих пальцев моего лица. Кровать снова скрипнула, когда он, сменив положение своего тела, начал массажировать мою спину, мои руки, ноги.... медленно, нежно... умело. Я продолжала плакать, но уже не так сильно, а потом и вовсе перестала, когда он смог подарить мне некое ощущение безопасности, которое противоречило моему здравому смыслу.
Но стоило ему опять лечь на меня, как я вновь вся напряглась. Он снова и снова приказывал мне расслабиться.
Калеб начал целовать меня…. везде, но не так как раньше, не со злостью. И да поможет мне Бог, это не должно было ничего менять, но оно меняло.
Никогда прежде мне не доводилось быть так близко к мужчине. Я и подумать не могла, что жар его обнаженного прижимающегося тела окажет на меня такое действие. Я пыталась сопротивляться рефлексу. Но мое тело желало поддаться ласкам Калеба, в то время как мой разум кричал, что это станет ужасной ошибкой.
Что было бы, прикоснись я к нему так же, как он прикасался ко мне? Он так же оказался бы под воздействием моих чар, как сейчас я находилась под его?
Несмотря на все мои усилия, я потеряла себя в его нежных ласках, а с моих губ стали срываться тихие стоны. Своей ладонью он гладил мой зад, сжимая и осторожно приподнимая его. Я не сопротивлялась ему. Я не сопротивлялась ему даже тогда, когда его пальцы скользнули через изгиб моей попы и раскрыли наружные губы моей плоти. Страх стал отступать, а желание расцвело пышным цветом, когда он нашел мой предательский узелок, спрятанный в них.
