Текст книги "Инстинкт убийцы(ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Она потянула за кончики своих светлых волос. Я буквально видела, что она ждала, что я рассержусь и скажу ей, что она неправильно реагировала на всю ситуацию с Дином. Она прекрасно знала, что не походила на остальных людей, и я начинала догадываться, что когда-то кто-то – а может даже несколько людей – убедил её в том, что быть другой, какой была она, было неправильно.

– Дай мне одеться, – сказала я. – А потом можешь рассказать мне свою теорию.

Когда Дин расстраивался, он шел в гараж. Когда расстраивалась Слоан, она шла в подвал. Я не была уверенна в том, что она могла справляться с грустью как-то иначе.

Кроме того, – думала я, натягивая футболку, – я явно была последней, кто мог читать лекции о личном пространстве Дина.

Подвал тянулся подо всем нашим построенным в викторианском стиле домом, а также под передним и задним дворами. Стены, не достающие до потолка, делили пространство на отдельные блоки, у каждого из которых недоставало четвертой стены.

– Мне пришлось слегка модифицировать технические характеристики машины, – сказала Слоан, стягивая волосы в тугой хвостик и останавливаясь перед искорёженной машиной, припаркованной в блоке, спроектированному так, чтобы выглядеть как парк. – Две недели назад, когда я работала над одной из симуляций, Бриггс достал нерабочую легковушку. Капот был на пару дюймов длиннее, чем нужно, и наклон был недостаточно резким, но ничего такого, что не можно было бы исправить, мастерски владея кувалдой.

Для человека довольно хрупкого телосложения, Слоан сравнительно мало беспокоилась о рекомендуемых мерах безопасности. От одной лишь мысли об оказавшейся в её руках кувалде, я пришла в ужас.

– Кэсси, сосредоточься, – приказала Слоан. – У нас здесь не так уж и много пейзажей природы, так что я выбрала пейзаж парка неподалеку. Трава здесь высотой дюйм с четвертью, чуть менее аккуратная, чем на месте преступления. У нас отличный выбор манекенов, так что я подобрала того, что почти идеально подходит под рост жертвы. Трос не того цвета, но он нейлоновый и толщина подходящая.

Иногда было очень просто забыть, что дар Слоан выходил далеко за границы статистики, скопившейся в её мозгу. Видео с места преступления было снято с расстояния и длилось меньше сорока пяти секунд, но Слоан распознала каждую деталь: длину и толщину троса, затянутого на теле жертвы, точное положение тела, высоту травы, форму, модель и особенности машины.

В результате, я смотрела на почти точную копию того, что мы видели на записи. Безликий, голый манекен раскинулся на капоте машины. Нижние конечности манекена свисали с него. На видео мы видели сцену только спереди, но теперь я могла обойти её вокруг и оглядеть место преступления со всех сторон. Руки жертвы были связанны в запястьях, неаккуратно, изгибая тело влево. Я закрыла глаза и представила девушку.

Ты сопротивлялась, не так ли. Сопротивлялась так, что веревки врезались в твои руки.

– Один конец троса обернут вокруг её шеи. Другой тянется к люку на крыше, затем вниз и крепится к чему-то в машине, – голос Слоан вернул меня к реальности. Я уставилась на машину.

– Н.О. не мог сделать всё это на газоне перед домом ректора, – сказала я.

– Верно! – Слоан просияла. – А значит, он сначала подвесил девушку, а затем оставил там машину. Я проглядела топографию улиц неподалеку от дома. Есть дорога, ведущая прямиком на запад, но если не сворачивать, съедешь с дороги и окажешься на лесистом склоне.

– Лес мог оказаться прикрытием, – сказала я, прикусывая нижнюю губу, пытаясь представить передвижения Н.О., быстрые и бесшумные, укутанные темнотой раннего утра. – Если представить, что он убил её в машине, он мог подвесить её в лесу…

Слоан продолжила с места, где я замолчала.

– …подтолкнуть машину к краю леса, а остальное сделал бы наклон холма. Вопрос лишь в том, как ему удалось сделать так, чтобы тело не подпрыгивало во время спуска.

Я открыла было рот, чтобы ответить, но кто-то другой сделал это за меня.

– Его утяжелили.

Мы со Слоан одновременно обернулись. К нам шагала агент Стерлинг, широкими шагами быстро сокращая разделяющее нас расстояние. Она сменила серый костюм на черный, а розовую рубашку на светло серебристо серую, идеально подходящую к цвету её глаз. Её волосы были заплетены во французскую косу, а лицо казалось напряженным, словно она так туго заплела волосы, что они стянули кожу вокруг её черепа.

Она остановилась в нескольких шагах от сооруженной Слоан сцены.

– Удивительное сходство, – сказала она, однако резкий тон её голоса указывал на то, что это вовсе не было комплиментом. – Каким источником информации ты пользовалась?

Не обращая внимания на сталь в голосе агента Стерлинг, Слоан ответила с улыбкой:

– В интернет слили видео снятое на телефон.

Агент Стерлинг закрыла глаза, слегка наклонила голову и тяжело вздохнула. Я почти слышала, как она мысленно считает до десяти. Открыв глаза, она взглянула на меня.

– И как же ты замешана во всем этом, Кассандра?

Я могла рассказать ей о том, что Слоан сконструировала копию совершенно одна, но я не хотела отдавать соседку по комнате на съедение волкам. Заслоняя Слоан от взгляда Стерлинг, я приняла её ярость на себя.

– Как я замешана? – повторила я, тоном, походящим на тон Лии – или, возможно, Майкла. – Назовем это моральной поддержкой.

Стерлинг сжала губы и обернулась к Слоан.

– По какой именно причине ты решила отстроить сцену преступления? – спросила она, слегка смягчаясь.

Я пыталась взглядом сказать Слоан, чтобы она ни за что не рассказывала о том, что Дин сказал нам о его отце.

Слоан взглянула на меня и кивнула. Я слегка расслабилась, а затем Слоан обернулась к агенту Стерлинг.

– Дин сказал нам, что это дело очень сильно напоминает дело его отца, – как ни в чем не бывало, выпалила она.

Судя по всему, Слоан неправильно поняла значение моего взгляда и решила, что он значит полную противоположность тому, что я в действительности пыталась сказать.

– Значит, ты воссоздала место преступления, чтобы проверить, был ли Дин прав насчет схожести? – спросила агент Стерлинг.

– Я воссоздала сцену, чтобы Кэсси могла взглянуть на неё, – беспомощно ответила Слоан. – Она сказала, что Дину нужно побыть одному, вот мы и даем ему побыть одному.

– И это вы называете «побыть одному»? – спросила агент Стерлинг, указывая на машину. – Убить готова того, кто слил то видео. Дину не нужно было видеть этого. А знаете, что ещё ему ненужно? Чтобы кто-то воссоздавал сцену убийства в его подвале. Вы что, совсем ничему не научились за это лето?

Вопрос был явно адресован мне. В её голосе не было злости или обвинения. Он звучал скептически.

– Когда директор узнал о том, что Бриггс делал с Дином, как использовал его для раскрытия дел, Бриггса почти уволили. Его должны были уволить. Но каким-то образом, мой отец и Бриггс нашли компромисс. Бюро обеспечит Дина домом, телохранителем и тренировками, а Дин будет помогать им с «нераскрытыми» делами. Но не с «открытыми». Ваши жизни не должны были оказаться под ударом, – агент Стерлинг замолчала, в её глазах застыло что-то среднее между злостью и предательством. – Я не волновалась по этому поводу. До этого лета.

Этим летом нам позволили работать над раскрытым делом, потому что убийца был помешан на мне.

Слоан встала на мою защиту.

– Убийца связалась с Кэсси, а не наоборот.

Выражение лица Стерлинг смягчилось, стоило ей взглянуть на Слоан.

– Дело не в том, что случилось этим летом. Дело в том, что никто не давал вам разрешения работать над этим делом. Я хочу, чтобы вы дали слово, что вы двое оставите это дело в покое. Никакого моделирования, никакого профилирования и никакого хакерства.

– Никакого хакерства, – согласилась Слоан. Она протянула ладонь, чтобы пожать ей руку, и, прежде чем агент Стерлинг успела прокомментировать её выборочное слушанье, добавила. – Если бы всё население города Квантико пожало друг другу руки, существовало бы всего 157080 вероятных комбинаций рукопожатий.

Агент Стерлинг слегка усмехнулась и пожала руку Слоан.

– Никакого хакерства и никаких больше симуляций.

Слоан отдернула руку. Темные круги под глазами заставляли её выглядеть младше, хрупкой – а может непорочной.

– Я должна проводить симуляции. Это моя работа.

Как профайлер, агент Стерлинг должна была понять смысл слов Слоан – построение этой модели было единственным, что она могла сделать для Дина. Кроме того, это помогало ей справиться с собственными эмоциями. Это действительно было её работой.

– Не с этим делом, – повторила агент Стерлинг. Она обернулась от Слоан ко мне. – Никаких исключений. Никаких оправданий. Эта программа будет существовать только при условии выполнения правил, – агент Стерлинг явно считала себя главной. – Вы будете работать над «закрытыми» делами, но только после того, как мы с агентом Бриггсом одобрим их. Не можете следовать этим простым правилам, станете помехой. Вся эта программа станет помехой.

Агент Стерлинг встретилась со мной взглядом, и я поняла, что она хотела, чтобы эти слова звучали, словно угроза.

– Всё ясно?

Ясно мне было лишь одно – моё впечатление об этой женщине было абсолютно правильным. Для неё всё это было не просто работой. Это было чем-то личным.

Глава 12

– Если коротко, она угрожала закрыть нашу программу.

Майкл откинулся назад на стуле.

– Она профайлер. Она знает наверняка, какие угрозы подействуют на людей. Она нашла твою слабость, Колорадо. Ты командный игрок, так что она угрожала не только тебе. Она угрожала нам всем.

Мы с Майклом сидели в гостиной. Днем ранее Слоан, Лия и Дин с легкостью сдали свои экзамены. Ни Майкл, ни я не делали этого, но каким-то образом бланки ответов, подписанные нашими именами, были сданы. Судя по всему, Лия находилась в великодушном расположении духа – но не настолько великодушном, чтобы убедиться, что ответы будут правильными. В результате, нам с Майклом было строго приказано учиться.

Мне всегда лучше удавалось следовать приказам, чем Майклу.

– Если бы тебе пришлось угрожать, – сказал он, в то время как на его лице мелькнула слабая усмешка, – как бы ты угрожала мне?

Я оторвалась от работы. Я проходила тест, выполненный за меня Лией, исправляя неправильные ответы.

– Ты хотел бы, чтобы я угрожала тебе?

– Я хочу знать, как именно ты бы угрожала мне, – поправил меня Майкл.

– Вполне очевидно, что я не смогла бы угрожать тебе закрытием программы. У меня не самые теплые отношения с ФБР.

Я повертела кончиком карандаша над тестом. Вызов Майкла был приятным отвлечением.

– Я начала бы с твоего Порше, – сказала я.

– Если я буду плохим мальчиком, ты заберешь у меня ключи? – Майкл глупо и, в тоже время, непристойно изогнул бровь.

– Нет, – даже не задумываясь, выпалила я. – Если бы ты плохо себя вел, я бы отдала твою машину Дину.

В комнате повисла оглушительная тишина, и Майкл прижал руку к сердцу, словно его подстрелили – этот жест был бы куда смешнее, не стреляй ему однажды в грудь.

– Ты сам напросился, – сказала я.

Майкл должен был знать, что не стоило бросать мне вызов, если он не хотел, чтобы я приняла его.

– Ты безнравственна, Кэсси Хоббс, – он явно был впечатлен.

Я пожала плечами.

– Между вами с Дином точится не то «псевдо-кровная-вражда», не то «псевдо-братское-соперничество». Ты бы скорее позволил мне поджечь твою машину, чем отдать её Дину. Идеальная угроза.

Майкл не спорил с моей логикой. Вместо этого, он покачал головой и улыбнулся.

– Тебе никогда не говорили, что в тебе есть что-то от садиста?

Я почувствовала, как воздух вырвался из моих легких. Он понятия не имел о том, как подействовали на меня эти слова. Я вернулась к тесту, позволяя волосам упасть на мое лицо, но было слишком поздно. Майкл успел заметить на моем лице проблеск ужаса – ненависти – страха и отвращения.

– Кэсси…

– Я в порядке.

Лок была садисткой. Часть удовольствия, которое она получала от убийств, заключалась в представлении той боли, через которую проходили её жертвы. Я не хотела причинять людям боль. Никогда. Будучи профайлером, я знала о слабостях людей наверняка. Две стороны одной монеты – знать, чего люди желают, но также знать и чего они боятся.

Майкл на самом деле не считал меня садисткой. Я знала это, как знал и он, что я никогда намеренно не причиню кому-то вреда. Но иногда осознавать, что ты можешь сделать что-то, было также ужасно, как и действительно делать это.

– Эй, – Майкл наклонил голову, чтобы лучше рассмотреть моё лицо. – Я просто пошутил. Не делай «грустное лицо Кэсси», ладно?

– Моё грустное лицо выглядит не так, – сказала я.

Когда-то давно я бы убрала волосы с лица и позволила бы ему коснуться моей щеки.

Но не теперь.

Негласные правила гласили о том, что выбор был за мной. Я чувствовала, как Майкл наблюдает за мной, ждет, что я заговорю. Он замер, глядя на меня вверх тормашками, его губы находилось всего в нескольких дюймах от моих.

– Я всегда узнаю «грустное лицо Кэсси», – сказал он. – Даже вверх тормашками.

Я отбросила волосы за плечи и отодвинулась от него. Было невозможно скрыть от Майкла мои чувства. Мне не стоило и пытаться.

– Вы с Лией снова разговариваете? – спросил он.

Я была благодарна за смену темы.

– Мы с Лией… Ну, чем бы мы с Лией обычно небыли. Не думаю, что она замышляет моё скорейшее убийство.

Майкл кивнул с умным видом.

– Значит, она не перережет тебе горло, как только узнает, что ты нарушила свой собственный священный приказ дать Дину побыть одному?

Я думала, что мой визит к Дину прошлой ночью прошел незамеченным. Судя по всему, я ошибалась.

– Я только хотела взглянуть, как он.

Я чувствовала, что должна объясниться, хоть Майкл и не просил объяснений.

– Я не хотела, чтобы он остался один.

Умение читать эмоции сделало Майкла спецом в их сокрытии, так что, стоило мне увидеть проблеск какого-то чувства в его глазах, я поняла, что он добровольно решил не скрывать этого от меня. Ему нравилось, что я заботилась о людях в этом доме. Он просто хотел, чтобы прошлую ночь я провела, заботясь вовсе не о Дине.

– И как же проходит семейная драма Господина Мыслителя? – Майкл мастерски сделал вид, что ответ на вопрос его вовсе не волнует. Возможно, ему удалось бы обмануть другого человека с талантом к чтению эмоций, но мои способности не ограничивались одной лишь позой, выражением лица или чувствами человека в определенный момент.

Поведение. Характер.

Окружение.

За сарказмом Майкл скрывал беспокойство об ответе на этот вопрос.

– Если хочешь узнать, как держится Дин, можешь просто спросить.

Майкл уклончиво пожал плечами. Он не собирался признавать, что о Дине волновались не только я, Лия и Слоан. Пожатие плечами было единственным проявлением заботы, которое я получила.

– Он не в порядке, – сказала я. – И не вернется в норму, пока Бриггс и Стерлинг не закроют это дело. Если бы они просто рассказали ему о том, что происходит, ему могло бы полегчать, но они не станут этого делать. Стерлинг не позволит.

Майкл искоса взглянул на меня.

– Тебе действительно не нравится агент Стерлинг.

Думаю, он не ожидал ответа на это заявление.

– Кэсси, тебе ведь все нравятся. Я всего однажды видел, что тебе кто-то не угодил – когда Бриггс приказал агентам ходить за тобой по пятам. Но Стерлинг ты невзлюбила, стоило ей появиться здесь.

На это его заявление я также не собиралась отвечать, но Майклу и не нужно было, чтобы я произносила ответы вслух. Ему отлично удавалось разговаривать с самим с собой, находя ответы на свои вопросы в языке моего тела и мелькающих на моем лице эмоциях.

– Ей не нравится наша программа, – сказала я, чтобы он прекратил глазеть на меня. – Мы ей не нравимся. А я – в особенности.

– Ты не нравишься ей не так сильно, как тебе кажется, – негромко сказал Майкл. Я обнаружила, что склонилась к нему, хоть я вовсе и не была уверенна, что хочу услышать больше. – Агент Стерлинг не выносит меня, потому что я не выношу правил. Она боится смотреть на Дина дольше нескольких секунд, но не боится его самого. Ей нравится Лия, хоть Лия любит правила ничуть не больше меня. А Слоан напоминает ей о ком-то.

Разница между моим даром и даром Майкла была столь же очевидна, как и во время игры в покер. Он видел многое из того, что Стерлинг пыталась утаить. Но почему она скрывала всё это – это был вопрос ко мне.

– Как проходит учеба?

Я подняла взгляд на Джадда, застывшего в дверном проеме. Он был морским пехотинцем, а не нашей воспитательницей, так что услышать от него такой вопрос было до жути странно.

– Ещё и не начинали, – легкомысленно ответил Майкл, в тот самый миг, когда я выпалила:

– Почти закончили.

Джадд изогнул бровь, глядя на Майкла, но не стал развивать эту тему.

– Можешь дать нам минутку? – спросил он.

Майкл слегка наклонил голову, считывая выражение на лице Джадда.

– Разве у меня есть выбор?

Джадд почти улыбнулся.

– Нет.

В то время как Майкл направился к выходу, Джадд пересек разделяющее нас пространство и опустился на диван рядом со мной. Он наблюдал за тем, как Майкл вышел из комнаты. Что-то в его взгляде заставило меня подумать о том, что он глядел на хромоту Майкла.

– Знаешь, почему эта программа работает только над «закрытыми» делами? – спросил у меня Джадд, когда Майкл покинул комнату.

– Потому что Дину было всего двенадцать, когда программу открыли? – предположила я. – Или потому, что директор Стерлинг не хотел, чтобы кто-то узнал о её существовании? – эти ответы первыми приходили в голову. Молчание Джадда заставило меня озвучить ответ посложнее. – Потому что в «открытых» делах, – мягко сказала я, – всегда есть шанс, что кто-то пострадает.

– В «открытых» делах люди пересекают черту, – Джадд не спешил, произнося эти слова. – Там всё – экстренно, всё на границе жизни и смерти, – он потер большой палец. – В пылу битвы люди делают то, что должно быть сделано. Приносят жертвы.

Джадд был военным. Он использовал слово «битва» очень серьезно.

– Вы говорите не о том, что черту пересекаем мы, – сказала я, пытаясь разобраться в том, что я слышала и в том, что я знала. – Вы говорите об ФБР.

– Может и так, – согласился Джадд.

Я попыталась разобраться в его логике. Читать записи допросов и показания свидетелей, рассматривать фото с места преступления – вот чем мы занимались. Какая разница, было ли всё это годовой давности или же совсем свежим?

Теоретически, риск был всё таким же – минимальным. Но с «открытыми» делами, ставки были куда выше.

Н.О., на которого охотились Стерлинг и Бриггс сейчас был на свободе. Возможно, он замышлял очередное убийство. Нам было несложно держаться подальше от места преступления в «закрытых» делах. Но, если на кону стояли жизни, наше появление там могло многое изменить…

– Это скользкая дорожка, – Джадд потер челюсть тыльной стороной руки. – Но я доверяю Бриггсу. В основном.

– Вы доверяете агенту Стерлинг, – сказала я. Он не отрицал этого. – А что насчет директора?

Глаза Джадда встретились с моими.

– А что насчет директора?

Именно директор поддался политическому давлению и сделал меня наживкой в деле Лок. Тогда я хотела помочь. И именно он позволил мне.

– Говорят, вы с Ронни поссорились, – сказал Джадд, закрывая тему. Он опустил руки на колени, оттолкнулся и встал. – Я думаю, тебе лучше держаться подальше от подвала, – он дал мне время на то, чтобы понять смысл его слов. – Всего на несколько недель.

Недель? Мне понадобилась пара секунд, чтобы сообразить, что здесь происходило. Агент Стерлинг наябедничала на меня?

– Вы запрещаете мне находиться в подвале? – сердито сказала я.

– Ты ведь профайлер, – беззлобно сказал Джадд. – Тебе нет нужды спускаться туда. И, – добавил он мягким тоном, – тебе не стоит совать свой нос в это дело.

За все время, что я провела в этом доме, Джадд никогда не указывал нам на то, что мы должны были делать. Я буквально чувствовала причастие агента Стерлинг ко всей этой ситуации.

– Она хороший агент, Кэсси, – кажется, Джадд в точности знал, о чем я думала. – И если ты позволишь ей, он сможет многому тебя научить.

Лок учила меня.

– Агент Стерлинг не должна учить меня чему бы то ни было, – резко сказала я. – Если ей удастся поймать убийцу той девушки, мы будем в расчете.

Джадд взглянул на меня.

– Она хороший агент, – повторил он. – Как и Бриггс, – он направился к двери. Не оборачиваясь, он продолжил говорить, но так тихо, что я едва различила его слова.

Намного позже я задумалась над словами, которые я едва услышала. Он сказал, что Стерлинг хороший агент. Что Бриггс тоже хороший агент. А затем, словно не в силах остановиться или, не осознавая, что он произносит это вслух, он сказал ещё кое-что.

– Есть всего одно дело, которое они так и не смогли раскрыть.

Ты

Сначала чувство казалось прекрасным. Ты глядел, как жизнь покидает её глаза. Провел большим пальцем по окровавленному ножу. Ты стоял над ней, твоё сердце билось всё быстрее, выбивая чудесный ритм: Я сделал это. Я сделал это. Я сделал это.

Но теперь – теперь, в твой мозг прокрались сомнения. Ты чувствуешь, как они проскальзывают в твое серое вещество, шепчут знакомым голосом.

– Ты был неаккуратен, – говорят они. – Кто-то мог заметить тебя.

Но не заметил. Никто не заметил тебя. Ты лучше этого. Ты с легкостью прошел тест. Ты связал её. Ты заклеймил её. Ты резал её. Ты повесил её.

Ты сделал всё это. Ты закончил. Но этого было недостаточно.

Недостаточно хорошо.

Недостаточно сильно.

Недостаточно умно.

Достойно.

Если бы ты сделал всё правильно, ты бы всё ещё слышал её крики. Пресса дала бы тебе имя. В новостях говорили бы о тебе, а не о ней. Она была ничем. Никем. Ты сделал её особенной.

Но никто никогда не узнает о твоем существовании.

– Я сделаю это, – говоришь ты. – Я снова сделаю это.

Но голос говорит тебе подождать. Говорит быть терпеливым. Что будет, то будет – но в свое время.

Глава 13

Я проснулась посреди ночи в холодном поту. Я не помнила своего кошмара, но знала, что он мне снился. Моё сердце бешено стучало о ребра. В моей груди застыла тяжесть, и я не могла избавиться от чувства западни. Я отбросила одеяло.

Мои пальцы непроизвольно нащупали помаду «Красная Роза». На противоположной стороне комнаты Слоан пошевелилась в постели. Я задержала дыхание, выжидая – проснется ли она. Она не проснулась. Так тихо, как я только могла, я выскользнула из постели, а затем направилась прочь из нашей комнаты.

Мне нужно было пространство. Мне нужен был воздух. Мне нужно было вдохнуть.

В то время как я кралась вниз по ступенькам, в доме царила тишина. Я понятия не имела, куда направляюсь, пока не оказалась перед кухонной дверью.

– Я ведь сказал, что я в порядке.

Я резко замерла, когда тишину дома прорезали негромкие звуки спора по ту сторону двери.

– Ты не в порядке, Дин. Ты и не должен быть в порядке после такого. Даже я не в порядке.

Агент Стерлинг и Дин. Они спорят.

Я услышала, как ножки стула отодвигаясь, скрипнули на плитке. Я прислушалась к шагам, но они не приближались. Звук был такой, словно кто-то сердито отодвинулся от стола.

– Вы ушли.

– Дин…

– Вы ушли из ФБР. И, думаю, мы оба знаем, почему.

– Я ушла, потому что не могла выполнять свою работу, Дин. Я была зла. Я хотела доказать своё бесстрашие, но из-за этого погиб человек. Потому что я не смогла следовать правилам. Потому что Таннер не мог бросить дело.

Таннером звали Бриггса. Учитывая то, что агент Стерлинг называла его так в разговоре с Дином, я решила, что они действительно пережили многое вместе. Так не говорят с ребенком, с которым ты встречался лишь однажды, арестовывая его отца.

– Как звали девушку? – голос Дина был низким. Я с трудом разбирала его слова.

– Я не могу рассказать тебе этого, Дин.

– Как её звали?

– Тебе не позволено работать над «открытыми» делами. Забудь об этом.

– Скажите, как её звали. И я забуду.

– Не забудешь, – голос агента Стерлинг становилось всё сложнее разобрать. Я гадала, говорит ли она так мягко потому, что пытается не сорваться на крик.

– Однажды я дал вам обещание, – Дин контролировал свой голос – возможно, слишком сильно. – И я сдержал его. Скажите, как звали девушку, и я оставлю это дело в покое.

Мои пальцы впились в тюбик помады в моей ладони. Бриггс позволил мне прочитать файл Лок. Я помнила имя каждой её жертвы.

– Разве недостаточно будет, если я поклянусь, что мы позаботимся об этом? – резко скала агент Стерлинг. – У нас есть пара крупных зацепок. Я не могу раскрывать подробностей, но, честное слово, мы кое-что нашли. Это лишь подражатель, Дин. Вот и всё. Дэниел Рэддинг в тюрьме. И останется там до конца своей несчастной жизни.

– Как её звали?

– Зачем тебе знать? – на этот раз голос агента Стерлинг повысился настолько, что я расслышала бы её, даже не стой я прямо за дверью. – Расскажи, и я отвечу на твой вопрос.

– Я должен.

– Плохой ответ, Дин.

Повисла тишина. Где-то с минуту никто из них не произнес ни слова. Звук моего собственного дыхания казался мне жутко громким. Я была уверенна, что в любой миг один из них вылетит из кухни. Они заметят меня, подслушивающей разговор, намного более личный, чем всё когда-либо рассказанное мне Дином.

Но я не могла пошевелиться. Я не помнила, как.

– Её звали Глория, – голос принадлежал Дину, не Стерлинг, так что я не была уверенна в том, кем именно была «она». – Он представил её мне. Заставил произнести моё имя. Он спросил, не хочет ли она стать моей мамой. Мне было девять. Я сказал, что не хочу новую маму. Он взглянул на Глорию и сказал «Какая жалость».

– Ты не знал, – голос Стерлинг вновь притих.

– А когда я узнал, чем он занимается, – ответил Дин, его голос балансировал на грани, – он не стал рассказывать мне их имен.

В комнате вновь повисла мучительная тишина. Грохот моего сердца заглушил звуки моего дыхания. Я бесшумно сделала крохотный шаг от двери.

Я не должна была здесь находится. Я не должна была слышать этих слов.

Я обернулась, но даже стоя спиной к двери, расслышала ответ агента Стерлинг на вопрос Дина.

– Девушку звали Эмерсон Коул.

Вернувшись в кровать, я закрыла глаза и постаралась не думать о подслушанном мной разговоре. Словно вытолкни я его из головы, тот факт, что я слишком уж долго подслушивала под дверью, станет не таким явным.

Ничего у меня не получилось.

Дин и агент Стерлинг не просто встречались прежде. Они знали друг друга. Они прошли через многое вместе. Прекрати думать об этом, – приказала я себе. Не делай этого. Но я не могла остановиться, как не смогла бы удержаться Слоан, завидев математическое уравнение.

Однажды Дин дал тебе обещание, агент Стерлинг, и каким бы оно ни было, он сдержал его, – единственным личным пространством, которое я могла пообещать Дину, была попытка пробраться в голову агента Стерлинг, вместо его собственной. – Тебе не нравится вспоминать о деле Дэниела Рэддинга. И ты заботишься о Дине. Майкл сказал, что ты боишься даже взглянуть на него, но ты совершенно точно не винишь Дина за злодеяния отца.

Очередная часть их разговора, наконец, прояснилась в моей голове.

Ты в курсе того, что Дин знал о делах его отца, не так ли? Ты знаешь, что Дэниел Рэддинг заставил сына смотреть.

Слова, которые Дин прошептал мне на ухо, тайна, которой, как я думала, он никогда и никому не раскрывал – она знала о ней. Почему-то, это лишь усилило мою неприязнь к агенту Стерлинг.

Ты считаешь, что можешь защитить его. Думаешь, если он не будет знать о происходящем, оно не сможет ранить его. Поэтому ты и не хотела называть имя Эмерсон.

Если агент Стерлинг так хорошо знала его, если она так заботилась о нем, как она могла не понимать, что незнание убивало его? Неважно, был ли убийца всего лишь подражателем. Раз уж Дин хотел узнать имя девушки, значит, он считал этого убийцу и его отца одним целым.

Он винил себя за смерть этой девушки, как винил себя за смерть каждой женщины, убитой его отцом.

Я сказал, что не хочу новую маму.

А Дэниел Рэддинг ответил: «Какая жалость».

Дин считал – а может, так считал и его отец – что одна из его жертв умерла потому, что не была подходящей заменой матери Дина.

Потому что Дин сказал, что не хочет её.

Куда подевалось моё решение профилировать Стерлинг вместо Дина?

Чвяк. Маленький, холодный предмет ударил меня по лицу. Всего на миг, я решила было, что это мне примерещилось, а затем – чвяк.

Я распахнула глаза и обернулась к двери, потирая влажную сторону лица. Не успели мои глаза привыкнуть к свету, как в меня в третий раз швырнули чем-то.

– Лия, – прошипела я, стараясь шептать, чтобы не разбудить Слоан. – Прекращай бросать в меня лед.

Лия забросила ледяной кубик себе в рот и повращала его языком. Не говоря ни слова, она потащила меня в коридор. Искренне веря, что она продолжит бросать в меня льдом, пока я не соглашусь, я вылезла из кровати и последовала за ней. Она закрыла за нами дверь спальни и затащила меня в ближайшую ванную. Закрыв дверь, она щелкнула выключателем, и я увидела, что кроме чаши со льдом, она держала в руках яркую мятно-зеленую футболку. Мой взгляд скользнул от одежды, зажатой в её руках к её наряду: черные кожаные штаны и серебристый топ с открытой спиной, держащийся на ней за счет цепочки, обвившей шею.

– Во что это ты вырядилась? – спросила я.

Лия ответила на мой вопрос приказом.

– Надевай.

Она протянула мне футболку. Я сделала шаг назад.

– Зачем?

– Затем, – сказала Лия, словно мы и не ссорились дважды за последние сорок восемь часов, – что ты не можешь пойти в Колониальный Университет в пижаме.

– Студенческая вечеринка, – произнесла я. Затем я осознала остальной смысл её фразы. Колониальный Университет. Место преступления.

– Это очень плохая идея, – сказала я Лие. – Джадд убьет нас. А агент Стерлинг буквально объявила нам войну, хоть мы со Слоан всего лишь построили в подвале макет места преступления.

– Это Слоан построила макет места преступления, – поправила меня Лия. – А ты только попалась.

– Ты сумасшедший человек, – сказала я Лие, стараясь не повышать голоса. – Ты хочешь выскользнуть из дома, чтобы пойти на студенческую вечеринку в университете, который по совместительству является местом расследования ФБР. Бриггс убьет нас.

– Только если мы попадемся, – резко возразила Лия. – И, в отличие от некоторых рыжеволосых девушек находящихся в этой комнате, я умею не попадаться. Надевай платье, Кэсси.

– Какое платье?

Лия подняла повыше блестящую вещичку, которую я по ошибке приняла за футболку.

– Это платье.

– Нет мира, в котором эта штуковина достаточно длинная, чтобы называться платьем.

– Это платье. Говоря точнее, прямо сейчас – это твое платье, которое ты сейчас же наденешь, не пререкаясь, потому что мальчики-студенты куда разговорчивее, если им показать ножки.

Я задохнулась и собралась было ответить Лие, но она сделала шаг вперед, врываясь в мое личное пространство и прижимая меня к стене.