Текст книги "Доверься мне (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Л. Арментроут

Соавторы: Дженнифер Ли Арментроут
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Ее щеки порозовели, когда она отступила назад, роняя руки. – Я…

– Я Эвери, – сказала Пироженка, посылая мне испепеляющий взгляд, пробудивший во мне желание поцеловать ее. – Все правильно.

Мама повернулась, шлепнув меня по руке. Кожа загорелась. – Кэмерон! Боже, я подумала… – И она снова ударила меня по руке, а я засмеялся. – Ты ужасен. – Качая головой, она повернулась к Эвери. – Должно быть ты терпеливая молодая леди, раз смогла пережить поездку с этим тупицей.

Эвери прищурилась, и из неё вырвался смех. Конечно, она смеялась над этим. – Все было не так плохо.

– О. – Мама посмотрела на меня через плечо. – И у неё хорошие манеры. Все нормально. Я знаю, мой сын… Чудак. Кстати, можешь называть меня Дэни. Все меня так зовут.

Мама обняла Пироженку до того, как бедная девушка успела предвидеть это и, не знаю почему, но при виде их вместе что-то странное произошло у меня в груди. Сердце забилось, когда Эвери похоже расслабилась, обнимая мою маму.

– Спасибо, что позволили мне приехать, – сказала Пироженка.

– Без проблем. Нам нравиться проводить время в компании. Пойдём, познакомимся с мужчиной, считающим себя моей второй половинкой. И, боже праведный, я заранее извиняюсь, если он заведет с тобой разговор о том, сколько оленей он планирует подстрелить в эти выходные.

Я наблюдал за тем, как мама уводит ее, показывая Пироженке дом, и моё сердце не переставало бешено колотиться.

Пироженка посмотрела на меня через плечо, наши взгляды встретились, и она улыбнулась. Я подмигнул ей и…

Она улыбнулась ещё шире.

Глава 17

Поначалу наблюдать за Эвери и моей сестрой было как-то мучительно. Пироженка была невыносимо застенчива, а моя сестрица, дурища такая, подключала ее к каждому разговору и надоедала расспросами. Но в конце концов Эвери расслабилась, разговаривая с Терезой о танцах, и даже вызвалась помочь моей сестре накрыть на стол.

Как только мы с папой остались одни, он повернулся ко мне в кресле, слегка улыбаясь. – Она хорошая девочка, Кэмерон.

– Я знаю.

– Она очень хорошая девочка.

Я мельком взглянул на него, подняв брови.

– Я знаю.

Папа смотрел на меня внимательно, все еще странно улыбаясь. – Так она сходила с тобой на свидание?

У меня дернулись губы. – А ты как думаешь?

– Я думаю, что знаю ответ. – Папа запрокинул голову назад. – Вы встречаетесь?

– Нет. Я сказал вам с мамой правду. Она не моя девушка. – Я замолчал, думая о разговоре, который я подслушал сегодня утром между мамой и Эвери. Когда я привезу её домой на Рождество, она уже будет моей девушкой. – Пока что.

Папа выглядел так, будто собирался рассмеяться, но не сделал этого. Открыв глаза, он повернул голову и пристально посмотрел на меня. – Ты рассказал ей о том, что случилось?

У меня свело живот. Я знал, о чем он, но не ответил.

Папа вздохнул. – Парень, ты знаешь, как я отношусь к произошедшему. Обязательно ли было это делать? Нет. Но если бы ты этого не сделал, сделал бы я. Ты должен ей рассказать, если у тебя серьезные намерения. Секреты… ну, иногда они необходимы, а иногда обрубают на корню то, что еще даже не успело начаться. Ты понимаешь меня?

Я кивнул, но как только увидел, что Эвери с моей сестрой исчезли, в животе опять образовался этот проклятый узел. Я знал, что я не один тут с секретами.

Еще чуть-чуть, и я собирался забрать телефон у сестры и выбросить его, куда подальше от праздничного стола. Я положил на тарелку еще батата [5]5
  Батат, сладкий картофель – вид клубнеплодных растений рода Ипомея семейства Вьюнковые.


[Закрыть].

– Кому ты там эсэмэски строчишь?

Тереза ухмыльнулась.

– Не твоего ума дело.

Я поднял бровь.

– Я твой брат, так что это мое дело. Маам… – Я сделал паузу, посмотрев через стол. – Скажи своей дочери, что очень грубо эсэмэситься за столом.

Мама кинула на меня сухой взгляд.

– Это никому не мешает.

Да уж, помогла. Я задел Пироженку коленом, и уже не в первый раз.

– Из-за этого страдает моя душа, – пробормотала я ей.

Эвери закатила глаза и стукнула меня в ответ.

– Печальненько. – Тереза положила телефон себе на колени. – Итак, Эвери, как ты оказалась в Западной Вирджинии?

Она засунула ложку в картофельное пюре. – Захотелось перемен в жизни. Моя семья родом из Огайо, так что Западная Вирджиния самое то.

– По правде говоря, я бы выбрала Нью-Йорк или Флориду или Вирджинию, или Мэриленд или… – Её телефон пискнул, и она тут же схватила его.

Я прищурил глаза, пихнув коленку Эвери. Сгорая от интереса, с кем же переписывается моя сестра, я сделал вид, что тянусь за индейкой и выхватил телефон.

– Эй! – вскрикнула Тереза. – Отдай! Игнорируя ее размахивающие руки, я наклонился к Эвери и посмотрел на экран. Мерфи? Какого хрена? – Кто такой Мерфи?

– Это не твоё дело! Боже. – Тереза попыталась отобрать телефон. – Отдай обратно мой телефон.

– Я его верну, когда скажешь кто такой Мерфи. Твой парень?

Покрасневшие щеки говорили сами за себя. Согласен, я не ждал, что моя сестренка останется навсегда одинокой, но она никого не воспринимала всерьёз со времён этого урода.

Она откинулась назад на спинку стула, складывая руки. – Мам.

– Кэм, верни ей телефон, – приказала она, а когда я не отреагировал, ее улыбка стала более натянутой, что было для неё не свойственно. – Мы встречали Мерфи. Он очень хороший мальчик.

Я был почти уверен, что тоже самое все говорили об этом уроде.

– Он очень милый, и мне он нравится, – быстро выставила Тереза.

Я фыркнул. – Это еще ни о чем не говорит…

– Он не Джереми, – вмешался папа. – Отдай ей телефон.

Эвери уткнулась в свою тарелку, и когда ее рука приземлилась мне на бедро, я тут же забыл об Уроде Джереми и телефоне Терезы.

Ее рука лежала у меня на бедре, так близко к тому месту, где я хотел, чтобы она оказалась, и в тот момент, думайте обо мне что хотите, мне было все равно, что это был праздничный ужин. Если она поднимет руку чуть выше… Эвери выхватила телефон из моих рук.

Чёрт возьми. – Эй, так не честно.

Она ухмыльнулась и, протянув руку за моей спиной, отдала телефон обратно Терезе. – Прости.

– Спасибо, – поблагодарила она, улыбаясь Пироженке, как будто та была спасительницей телефонов.

Я взглянул на нее очень обещающе прежде чем повернуться к Терезе. – Я хочу встретиться с этим Мерфи.

Сестра простонала, но уступила. – Хорошо. Дай мне знать когда.

Не имею понятия, что подумала Пироженка, и я знал ещё до того как тема была снова затронута, что вся эта ситуация была для неё странной. Я думал над словами папы о секретах, и сегодня была куча моментов, когда можно было рассказать, но ни один из них не казался подходящим.

Как объяснить девушке, с которой потребовались месяцы, чтобы уговорить ее на свидание, что ты избил подростка до комы? Это не та тема, которую поднимают во время ужина.

Но папа был прав. Мне нужно ей рассказать.

Я должен.

Когда в тот вечер я вышел из спальни, направляясь к Эвери, я был полон решимости поговорить с ней. Я чувствовал себя как перед матчем, когда играл в футбол, как раз перед началом, сердце опускалось куда-то между коленями и задницей.

Тихонько закрывая за собой дверь спальни, как мышь в канун Рождества, я аж подпрыгнул, когда услышал свое имя.

– Кэм, – прошептала Тереза, высовывая голову из своей двери вниз по коридору. – Найдётся минутка?

– Конечно. – Я взглянул на дверь Пироженки и заставил себя уйти от неё. – Что случилось?

– Я просто хочу сказать, что Мерфи на самом деле не мой парень, – сказала Тереза, сложив руки на животе. – Он просто хороший друг, мы сходили на пару свиданий, и ничего такого.

Мне аж легче стало. Я хотел, чтобы Тереза подождала до тридцати и научилась заряжать пистолет, прежде чем снова начать с кем-то встречаться. – Рад это слышать.

Она кивнула, тихонько вздохнув. – Но если ты все равно хочешь с ним встретиться, я могу это устроить.

– С удовольствием. – Можно и в «хорошего друга» вселить немного страха.

Она развернулась на одетых в носочки пятачках и посмотрела на меня. – Мне очень понравилась Эвери, кстати. Она такая милая и красивая. И умная, что заставляет задуматься, почему она здесь с тобой. – Быстрая улыбка промелькнула на ее лице. – Она мне нравиться.

Смена темы насторожила меня. – Так и есть. Я рад, что она тебе понравилась.

– Ну, мое одобрение у нее есть. – Тереза шагнула обратно в спальню и остановилась. Было впечатление, что она хотела что-то сказать, но покачала головой и произнесла: – Спокойной ночи.

Я подождал и убедился, что моя маленькая сестрёнка не застукает меня, пробирающимся в комнату к Пироженке. Я как можно тише постучал в дверь и приоткрыл ее.

Все мои планы о ночном излитии души канули в лету. Упираясь на локти, Эвери Моргенстен была усладой для глаз. Ее волосы свисали на плечи, а голова наклонена в сторону. Она меня одарила таким озорным взглядом – немного соблазнительным, немного наивным. Я знаю, что она не знала насколько была красива, лежа там, и это делало её еще более сексуальной.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – еле слышно поздоровалась она.

– Я хотел пожелать тебе спокойной ночи. – Это была неправда, но я не смог вспомнить, почему прокрался к ней, кроме того, что хотел ее увидеть.

Она крепко сжала покрывало. – Ты уже пожелал мне спокойной ночи.

– Пожелал. – Я проскользнул в комнату, закрывая за собой дверь. Меня тянуло к ней как магнитом. – Но и не пожелал. Не так, как хотел.

Ее мягкий вздох был моей погибелью, но подойдя к её кровати и сев рядом, я знал, что всегда растекаюсь рядом с ней. А она об этом даже не догадывалась.

Мой взгляд сместился с её запрокинутого лица, её раскрасневшихся щек и приоткрытых губ на мягкие набухлости под её тоненькой рубашкой. – Я рад, что ты решила приехать сюда.

Ее глаза были невероятно широко открыты, когда они встретились с моими. – Да, я тоже.

– Серьезно? – я наклонился, ложа руку ей на бедро. – Ты только что в этом призналась?

Она улыбнулась. – Да, вроде того.

Моё тело следовало зову этой едва уловимой улыбки, притягивая меня к ней, пока оно не нависло над ее. – Как бы мне хотелось, чтобы у меня с собой был телефон запечатлеть этот момент.

Ее грудь резко взметнулась, и она посмотрела мне в глаза. – Я… прекрасно провела время.

– Как и я. – Я сделал вздох, который мне был нужен. – Так чем думаешь заняться на зимних каникулах?

Она облизала нижнюю губу, и меня пронзило дикое желание. – Не знаю. Думала, может в Вашингтон махнуть на денёк. Хочу посмотреть Смитсоновский институт [6]6
  Смитсоновский институт (англ. Smithsonian Institution) – научно-исследовательский и образовательный институт в США и принадлежащий ему комплекс музеев. Основан 10 августа 1846 года актом Конгресса США.


[Закрыть] и Эспланаду [7]7
  Эспланада – это часть Нэшнл Молла, или национального парка, расположенного в историческом центре Вашингтона, который представляет собой комплекс разнообразных памятников и музеев.


[Закрыть]. Никогда там не была.

– Это должно быть весело. – В моем воображение пронеслось еще много чего веселого. – Я могу быть твоим гидом.

Она усмехнулась. – Это… было бы здорово.

– Так и будет. – Неосознанно, я придвинулся так близко, что моё дыхание подразнивало ее разгоряченные щеки. – Выбери день.

– Прямо сейчас?

– Почему бы и нет.

– Второго января, – моментально ответила она и, по какой-то причине, покраснела еще сильнее. – Будешь свободен?

Я улыбнулся. – Я в твоем распоряжении в любое время. – Мое сердце ушло в пятки, когда она ослепительно улыбнулась. Я знал, что пришел сюда не для этого, но я собирался поцеловать ее. И ничто бы меня не остановило. – Знаешь что, Эвери?

– Что?

– Помнишь, как ты только что сказала, что хорошо провела время? – Я приподнял голову так, что мои губы скользнули по ее. – Скоро все станет ещё лучше.

– Правда? – прошептала она.

Мой нос слегка коснулся ее. – О, да.

– Ты собираешься снова меня не поцеловать?

– Именно это я и собираюсь сделать.

Длинные ресницы опустились, когда мои губы коснулись ее. Это был настолько нежный поцелуй, но он словно вскипятил мою кровь. Облокотившись на одну руку, пальцами свободной я пробежал по ее щеке, поцелуем коснулся сначала одного уголка ее губ, а потом другого.

Пробегая рукой по задней части ее шеи, я попробовал на вкус кожу ее подбородка и местечка за ухом. Ликование пробежало по моему телу, когда она задрожала. Когда я снова припал губами к точке за ухом, быстро пробежав языком, она издала звук, который унес все мысли из моей головы.

– Спокойной ночи, Эвери.

Я целовал ее, прижавшись губами, прикасался к поверхности ее рта, пока она его не открыла, позволяя войти. Вкус ее кожи разжег во мне огонь, но ощущение ее теплого ротика распалило пламя. Я не мог насладиться ее губами, поцелуями или мягкими, придыхательными звуками, которые она издавала.

Я застонал, убирая руку из-под нее и укладывая на спину. Ее тело мгновенно напряглось, и я знал, что должен снизить обороты. Меньше всего я хотел испугать ее.

Боже, это было последнее, чего я желал.

Прикоснувшись к ее щеке, я нежно целовал ее, пока ее тело не расслабилось под моим, а потом, к моему огромному удивлению, ее маленькая ручка оказалась под моей футболкой, прижимаясь к голой коже моего пресса.

Словно тебя пытаются запечатлеть в памяти.

Жар бушевал в моих венах, и тело поддалось рефлексам. Я выдохнул. Она хотела прикоснуться ко мне? Черт возьми, она могла прикоснуться ко мне. Я отстранился, нагнулся и снял с себя футболку.

Эвери приоткрыла рот и взглядом провела по моей груди, татуировке и спустилась ниже. Это было похоже на прикосновение, но лучше. Мое тело горело, так хотело почувствовать ее.

Я стянул вниз одеяло и положил руки по обе стороны ее головы, запутавшись у неё в волосах. Мной завладел первобытный инстинкт, когда ее руки оказались в нижней части моего живота. Все моё тело напряглось.

Я прижался к ней лбом.

– Ты не представляешь, что делаешь со мной.

Она издала глубокий вздох, и я лег на нее всем телом. Ощущение ее мягкости подо мной заставило мой пульс колотиться, как будто я бежал милю по песку. Я стиснул зубы, когда она, заерзав, раздвинула свои ноги, позволяя нашим телам встретиться.

– Чёрт, – прорычал я, когда меня до кончиков пальцев пронзила дрожь. Заключив её губы в обжигающий поцелуй, я медленно переместил свои бёдра между её ног. Вот так да, удовольствие пробежало по моей спине. Я хотел проникнуть в неё, полностью растворившись в ней. Она вонзила в мои бедра пальцы, когда я сделал еще один толчок. Рука спускалась вдоль её шеи, касаясь набухших грудей, скользнула ниже. Я положил ее ногу на свое бедро, все теснее прижимаясь к ней. Наши тела двигались в одном ритме, и ее сладкий, тихий стон, отозвался эхом в моих мыслях.

– Мне нравится этот звук. – Я двигал бедрами вперед, и она застонала снова. – Поправочка. Я без ума от этого звука.

Не знаю, что в ней было такого, может, всё, но мне никогда раньше не было так хорошо, я ни с кем не испытывал такой остроты и глубины. Даже в мой первый раз, когда я у меня было такое чувство, как будто я спрыгнул со стоэтажного здания.

Мои пальцы переплелись с её, в то время как наши языки сплелись, почти доводя меня до того состояния, когда я подумал, что могу опозориться. Даже зная это, я не мог остановиться. Рукой я скользнул под рукав рубашки, по более нежной коже и…

Рука замерла, когда мои пальцы нащупали огрубевший участок кожи. Часть моего мозга всё ещё была ниже пояса, но другая часть отрезвила меня. Я провел по этому участку кожи пальцем, понимая, что там образуется тонкая горизонтальная линия в центре ее запястья – запястья, на котором она всегда носила браслет.

Нет. Этого не может быть.

Мое сердце буквально остановилось, когда я поднял голову, неотрывно глядя в ее рассеянный взгляд.

– Кэм? – сказала она тихо, извиваясь подо мной.

Я повернул её руку и посмотрел. Сомнений быть не могло – глубокий горизонтальный шрам был у нее на вене. Мой палец водил по порезу, и я понял… о, Боже, этот порез… должно быть серьезный.

Боль образовалась в моей груди, разливаясь по венам. Мышцы напряглись и образовались комки. Я хотел стереть этот шрам, стереть причину его появления, потому что знал, что она это с собой сделала.

– Эвери…. – Мой взгляд переместился к ее, я стал осознавать. Я едва мог дышать. – О, Эвери, что это?

Через пару мгновений, когда она пристально смотрела на меня, кровь отхлынула от ее лица, а потом она высвободила руку. Она выбралась из под меня, одергивая вниз рукав с такой силой, что мне показалась она оторвет его.

– Эвери… – Я сделал движение в ее сторону, дотягиваясь до неё.

– Пожалуйста, – прошептала она, отползая на край кровати. – Пожалуйста, уйди.

Чувствуя боль в животе, я убрал руку. – Эвери, поговори со мной.

Все ее тело задрожало, когда она покачала головой.

– Эвери…

– Уйди! – Она спрыгнула с кровати, шагнув назад, словно раненное, запертое в клетке животное. – Просто уйди.

Все инстинкты кричали мне не уходить, но ее дикий, испуганный взгляд, я был не в силах выдержать. Я подошёл к двери и остановился, попытавшись ещё раз. – Эвери, мы можем поговорить.

Уйди. – Ее голос надломился. – Пожалуйста.

Мышцы спины напряглись от звука ее сломленного голоса. Я сделал то, что она попросила. Не потому что хотел, а потому, что она так хотела.

Я ушёл.

Глава 18

Как только я понял, что Эвери больше никогда не придет на астрономию, я буквально не мог поверить в это. Но это было так. После того, как в пятницу после Дня Благодарения мы уехали из дома моих родителей, я не слышал от нее ни слова. Она не отвечала ни на звонки, ни на эсэмэски. Когда я стучался в дверь, никогда не отвечали, хотя ее машина была на стоянке.

Она даже для воскресного омлета дверь не открывала.

Когда выходные снова наступили, а в следующий понедельник Эвери снова не появилась на астрономии, я знал, что она взяла «неполный курс».

Гребаный «неполный курс».

Это было безумием с ее стороны зайти так далеко, чтобы избежать общения со мной, и ради чего? Потому что я увидел шрам? Я не понимал, а я не был глуп. Она была явно смущена и пошла на многое, чтобы скрыть шрам, но он не был свежим. Она сделала это много лет назад, так почему же сейчас прячет его от меня?

Я разговаривал с Бриттани, и даже Джейкобом, так как Эвери не пришла в «Логово» на обед. Ни один из них не знал, что, черт подери, происходит с Эвери. Я не упомянул о шраме. Никогда бы не сделал этого, но надеялся, что они хоть что-то знают. Но нет.

Это сводило меня с ума – тишина и замешательство. И чем дольше это продолжалось, тем больше, казалось, кислоты скапливалось в желудке, и боль в груди становилась все сильнее.

Я караулил у ее двери, мало что мог предпринять, но был настроен поговорить с ней. И это произошло в последний день экзаменов, перед началом зимних каникул. Как настоящий преследователь, я пялился в окно, ожидая Олли с пиццей, когда увидел, как она идет через парковку с полными пакетами в руках.

Когда я услышал мягкие шаги снаружи в коридоре, я открыл дверь. Эвери стояла напротив своей двери, волосы собраны в небрежный хвост, а плечи опущены под тяжестью пакетов. В мыслях даже сомнений не закрадывалось, что она пыталась незаметно проскочить в дверь до того, как я смог бы ее увидеть.

Это ранило.

И это чертовски меня разозлило.

– Эвери.

Ее спина напряглась, словно ее вели на расстрел. Она не обернулась и не обратилась ко мне, и когда мой взгляд устремился к ней, я смог разглядеть порозовевшие от тяжести пакетов пальцы. Гнев немного отступил.

Я вздохнул. – Позволь мне тебе помочь.

– Я сама справляюсь.

– Не похоже. – Я подошел ближе. – Твои пальцы синеют.

– Все нормально.

Она направилась в квартиру, и я последовал за ней. Нет, твою мать. Она не отвяжется от меня так легко.

Я забрал у неё пакет, и она резко дернулась, словно прибывая в шоке. Она уронила сумку. Содержимое рассыпалось. – Черт, – выругалась она, наклоняясь.

Я присел на корточки, собирая предметы, которые на самом деле не видел. Она наклонила голову, подбирая кондиционер для волос, а потом подняла подбородок. Наши взгляды встретились. Тени пролегли под глазами, синяки, которых раньше не было. Она спала? Чем она занималась все это время? Скучала ли она также сильно по мне, как я по ней?

Эвери отвела взгляд, выхватив у меня пачку тампонов. – Если засмеешься, я вмажу тебе.

– Даже не думал смеяться.

Также я ничего больше не выпущу из рук, потому что я попаду в эту квартиру, и она поговорит со мной.

Похоже, осознавая, что не избавится от меня, она тяжело вздохнула, так, словно весь мир вот вот на нее обрушится, и пошла на кухню.

Она поставила пакеты на столешницу, вытаскивая их содержимое. – Ты не должен был помогать, но спасибо. Мне правда нужно…

– Ты правда думаешь, что избавишься от меня сейчас так просто, когда я уже здесь?

– Могу только надеяться. – Она закрыла дверь холодильника.

– Смешно. – Я наблюдал за тем, как она снова вернулась к столешнице. – Нам нужно поговорить.

Она сложила замороженные блюда, и снова пошла к холодильнику, прежде чем заговорить. – Нам не нужно разговаривать.

– Нет, нужно.

– Нет, не нужно. – Она ни разу на меня не взглянула. – И я занята. Как видишь, мне нужно разложить продукты…

– Хорошо, я могу помочь. Я сделал шаг, направляясь к столешнице. – И мы можем поговорить, пока я тебе помогаю.

– Мне не нужна твоя помощь.

– Ага, а я думаю – нужна.

Оставив дверь холодильника открытой, она повернулась ко мне. Она прищурилась, и пробежал холодный ветерок. – Что это еще значит?

Откуда это взялось? – Это значит не то, что ты думаешь, Эвери. Боже. Все, что я хочу – поговорить с тобой. Это все, что я пытался сделать.

– Ясно же, что я не хочу с тобой разговаривать, – рявкнула она, беря упаковку мяса для гамбургеров, и закидывая в морозилку. – А ты все ещё здесь.

Вот это да. От гнева стало покалывать кожу, я изо всех сил старался держать себя в руках. – Послушай, я понимаю, что ты не рада мне, но ты должна меня просветить, что же я такого сделал, что взбесило тебя настолько сильно, что ты не желаешь со мной разговаривать или даже…

– Ты ничего не сделал, Кэм! Я просто не хочу с тобой разговаривать. – Она отвернулась, направляясь к входной двери. – Ясно?

– Нет, не ясно. – Я последовал за ней в зал. – Люди так не ведут себя, Эвери. Они вот так запросто не бросают людей и не прячутся от них. Если есть…

– Знаешь, как люди себя не ведут? – Она вздрогнула, и на мгновение замолчала. – Они не трезвонят постоянно и не домогаются людей, которые совершенно очевидно не хотят их видеть! Как насчет этого?

– Беспокою тебя? Это я делаю? – Я хрипло засмеялся, не в силах осознать, куда завел этот разговор. – Ты что, черт возьми, издеваешься? То, что я о тебе беспокоюсь, ты считаешь домогательством?

Она отступила назад, широко распахнув глаза. – Я не должна была так говорить. Ты не домогаешься меня. Я просто… – Она замолчала, положив руки на голову. – Не знаю.

Мое сердце подпрыгнуло, когда я на нее посмотрел. – Это все из-за того что я увидел, так? – Я показал на ее руку. – Эвери, ты можешь…

– Нет. – Ее правая рука сразу же обхватила браслет, словно она как-то могла спрятать то, что я уже видел. – Дело не в этом. Вообще ни в чем. Я просто не хочу этого.

Мое терпение таяло. – Чего?

– Вот этого! – Она закрыла глаза, а когда снова отрыла, они блестели. – Я не хочу этого делать.

Воздух покинул мои легкие, словно от удара. – Боже, женщина, я лишь пытаюсь поговорить с тобой!

Она медленно покачала головой. – Не о чем говорить, Кэм.

– Эвери, да ладно тебе… – Я начал идти к ней навстречу, но остановился, когда она попятилась назад, прочь от меня. На ее лице застыл наполовину страх, наполовину смятение, но именно страх вынудил меня остановиться.

Я не мог поверить в то, что видел. Не может быть, чтобы она боялась меня, но выражение ее лица, мне словно из ружья в сердце выстрелили.

Реакция убила меня. Я что, как-то причинил ей боль? Вопрос был кратким, когда он промелькнул в моих мыслях, и я знал ответ. Я не причинил ей боль.

Эвери опустила подбородок и отвела взгляд.

Мой терпение лопнуло. – Хорошо, знаешь что? Я не собираюсь больше унижаться здесь ради этого. Пошло все к черту.

Как только эти слова вырвались из моих уст, часть меня хотела забрать их обратно. Другая же часть хотела кричать их как можно громче. Я направился к двери, и затем остановился, ругаясь себе под нос. Сказанное мной заставило задуматься, не был ли я козлом отпущения.

– Слушай, на зимние каникулы я уеду домой. Буду ездить туда-сюда, так что если тебе что-нибудь понадобится… – Она продолжала все так же на меня смотреть, и я снова рассмеялся, понимая, что я только зря напрягаюсь. – Точно, тебе ничего не надо.

Я вышел в коридор, и мое тело как будто потребовало, чтобы я еще больше унизился. Я повернулся к ней. Эвери стояла на том же месте.

– Ты остаешься здесь, на все каникулы, одна? – спросил я. – Даже на Рождество?

Она молчала, сложив руки на груди.

Стиснув зубы, я пытался не наговорить много лишнего, что не помогло бы ситуации. Но это был конец. Я тогда это понял. Ничего бы не помогло в этой ситуации. И не то чтобы я не пробовал. В один момент Эвери была в моей жизни, а в следующий ее нет, как будто её в ней никогда и не было. Вот так всё было.

В груди образовался ком из боли, и она была такой ясной, настоящей. Слишком реальной. – Как знаешь, – сказал я хриплым голосом. – Счастливого Рождества, Эвери.

Никогда в жизни я не хотел так сильно уехать из дома и вернуться в свою квартиру, как на это Рождество. Обычно я оставался дома до начала весеннего семестра, но в этот раз у меня не получилось со всеми вопросами, роившимися в голове.

Где Эвери?

Как у нее дела?

Поехала ли она домой?

Они сотни раз приходили и уходили на протяжении всех каникул. У меня не было ответов, и каждый раз, когда я брал свой телефон, чтобы написать ей, я остановил себя. Она ясно дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего.

Что бы между нами не было, каким бы кратковременным это не было, всё было кончено.

После Нового Года мое настроение было где-то между хреновым и чертовски хреновым. Я упаковал свои вещи рано утром и уже направлялся к машине, когда за мной вышла Тереза.

Остановившись у машины, она закуталась в свитер от ветра, бушевавшего между домом и гаражом. Она смотрела на меня сонными глазами. – Уезжаешь, даже не попрощавшись?

Пожав плечами, я захлопнул пассажирскую дверь. – Не хотел будить родителей.

Она пропустила меня обойти машину спереди. – Раньше тебя это не останавливало.

Я ничего не ответил.

– Что с тобой, Кэм? – спросила она.

– Не знаю, о чем ты. – Я взглянул на нее. – Ты почему без обуви? На улице холодрыга.

– Шлепанцы – это обувь. – Она переступала с ноги на ногу, прижимая руки к телу. – И ты не ответил на мой вопрос. Сняв бейсболку, я засунул руки в волосы, а затем вернул кепку на место. Я открыл рот, и понятия не имел, что собирался сказать, но не смог из себя выдавить ни слова. Пустота внутри… Пустое, нездоровое чувство, образовалось и пульсировало с такой интенсивностью, что невозможно было его игнорировать.

Моя сестра посмотрела вверх, сощурившись от резкого, холодного солнца. – Это из-за Эвери, да? Ты вообще не говорил о ней. И мама действительно думала, что она приедет с тобой после…

– Я не хочу об этом говорить, – перебил её я. Она смотрела на меня широкими от удивления глазами. Последнее, о чём я хотел думать, что Эвери провела Рождество – Рождество, ради всего свято, – в одиночестве. Я не хотел жалеть её. Я не хотел вообще ничего чувствовать. – Слушай, прости. Я не хотел срываться на тебе. Мне просто надо на учебу ехать.

– Зачем? – спросила она. – Занятия начнутся только через пару дней.

– Я знаю. – Я шагнул вперед, обнимая сестру. Мгновение она стояла не шевелясь, а потом обнял меня в ответ. Я отошел, открыл дверцу и, обернувшись через плечо, посмотрел на нее. – Скажи маме и папе, что я потом им позвоню или напишу.

Она помедлила с ответом, а затем кивнула. – С тобой же все будет хорошо? Правда?

Рассмеявшись, я сел в машину. Конечно, я же был в порядке. У нас с Эвери были не такие уж длительные отношения, и у меня были к ней не такие уж сильные чувства. Меня к ней влекло, потому что она была чем-то новым. Чем-то другим. Вот и все.

– Да, – ответил я, улыбнувшись так, что появилось какое-то странное ощущение на лице. – Я в порядке.

Тереза смотрела на меня, всем видом показывая, что ни капли мне не верит, да я и сам с трудом в это верил.

Я только вышел из душа и натянул на себя штаны, когда услышал стук в дверь. Зная, что это не Олли, потому что он был еще дома, я ожидал увидеть Джейса, когда открывал дверь.

На пороге стояла Бриттани, ее светлые волосы были стянуты сзади в короткий хвостик, а руки сложены вместе под подбородком. Похоже было, что я оторвал её от молитвы или еще чего.

– Привет, – поздоровался я, не в силах скрыть свое удивление. Мне стало интересно, откуда она знала, какая из квартир моя, но потом вспомнил, что она бывала здесь раньше с Олли, как и половина женского населения колледжа. – Что случилось?

Она прикусила нижнюю губу и повернула голову в сторону квартиры Эвери, у меня сжалось все внутри. Я знал, что Эвери была дома. Её машина неподвижно стояла около дома с самого моего приезда.

– Прости, что беспокою тебя, ты выглядишь… занятым. – Я поднял брови, когда её взгляд прошелся по моей голой груди. – Но мне нужна твоя помощь. Точнее, Эвери нужна твоя помощь.

Резкое покалывание распространилось вдоль задней части моей шеи, я шагнул вперед. – Что значит, Эвери нужна моя помощь?

– Она заболела. Думаю, у нее грипп, – в спешке объяснила она. – Она не отвечала на мои звонки, поэтому я приехала проверить ее и нашла без сознания на кухонном полу и…

– Что? – пройдя мимо нее, я направился к двери Эвери. – Ты скорую вызвала?

– Нет. – Бриттани поспешила за мной. – Это всего лишь грипп, и мне нужно принести ей лекарства, но я не могу затащить ее в кровать. Она слишком тяжелая. Так что я надеялась, что ты отнесёшь ее и, возможно…

Я её больше не слышал. Когда я вошел в квартиру, все мое внимание было направлено на Эвери. В воздухе витал запах болезни – очень сильный запах. Я увидел на полу ее босые ноги, одетые в джинсы.

Бросаясь в кухню, я сделал резкий вдох. Эвери лежала на боку в позе эмбриона, одной щекой прислонившись к полу. Темные, пропитанные потом волосы, прилипли к щеке. Ее трясло, и она тихонько стонала.

Меня охватила тревога.

Бриттани вздохнула. – Я её усадила, когда к тебе шла.

– Ты уверенна, что скорая не нужна? – спросил я, присаживаясь на одно колено. Аккуратно, я убрал пряди мокрых волос с ее лица. Ее ресницы дернулись, но глаза она не открыла.

– Я звонила маме – она медсестра. Она сказала, что Эвери поправится, как только спадет жар, и ей нужно много пить, но я должна сбегать за лекарствами.

– Я побуду с ней, пока тебя не будет.

Бриттани сказала что-то еще, но я ее не услышал. Когда я просовывал руку Эвери под спину, краем глаза заметил, как Бриттани взяла свою сумочку с дивана.

– Нет, – простонала она, выкручиваясь в сторону пола. – Прохладно… так хорошо….

– Знаю, но нельзя спать на полу. – Я поднял ее на руки, содрогнувшись, когда ее горячая щека прислонилась к моей груди. Боже, она вся горела. Я повернулся, держа ее в своих объятиях, понимая, что Бриттани уже ушла.