Текст книги "Ловкие женщины"
Автор книги: Дженнифер Крузи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 8
– Все еще служите у нас? – осведомился Райли, когда они вернулись в офис.
– Разумеется. Как тут Булочка?
При звуке своего имени из кабинета Райли появилось трясущееся хромающее чучело в свитерке.
– Что вы с ней сделали? – встревожилась Нелл.
– Абсолютно ничего, – заверил Райли. – Я ушел на встречу с Линни, а когда вернулся, она уже была такая. Я не обратил внимания на маскарад, и она успокоилась. По-моему, она притворяется жалкой, желая произвести впечатление.
– Ничего подобного! Собаку мучили!
Нелл присела на корточки, пытаясь взять таксу на руки, но та застонала и перекатилась на бок. Короткие лапки трогательно торчали из белых манжет.
– Булочка! Что с тобой?!
– Будь эта псина человеком, наверняка изображала бы пострадавшую в аварии, чтобы получить возмещение. Но я, милочка, не такой простак! Дурачь лучше рыженькую, она наивная. Не понимает, что ради собачьих галет ты еще и не такое проделаешь.
– Но это не…
– Дай ей галету, – посоветовал Райли.
– Галету? – спросила Нелл у собаки.
Булочка жалобно взглянула на нее.
Нелл немедленно достала галету:
– Возьми, крошка. И не бойся, все хорошо.
Несколько долгих напряженных секунд такса взирала на нее. Потом осторожно взяла галету и стала увлеченно грызть.
– Вы украли любимицу дома. Хозяин ее и пальцем не трогал, – заметил Гейб.
– Но он называл ее сучкой! – вознегодовала Нелл.
– Формально так оно и есть, – напомнил Райли.
– И выглядела она ужасно.
Булочка подобрала с ковра последние крошки.
– Бедняжка была травмирована!
Собака окинула присутствующих страдальческим взором, легла, уронила голову на лапы и застонала.
– Что теперь? – спросил Гейб.
У таксы кокетливо затрепетали ресницы.
– Помню, Марлен Дитрих проделывала в фильмах именно такие фокусы. Как раз перед тем, как ободрать парня до нитки, – ухмыльнулся Райли. – Этой проныре не хватает только пояса с резинками и широкополой шляпы.
– Нелл, дорогая моя, вас обдурили, – объявил Гейб. – Это ходячая неприятность. От нее никому покоя не будет. Лучше отвезите ее назад. Предпочтительно во мраке ночи.
– Неплохая мысль, – согласился Райли. – Да вот только ее побрили, покрасили и одели в свитер от Ральфа Лорена. Да бедняжку не узнала бы собственная мать!
– Вы ее побрили?
Нелл повинно кивнула.
Гейб вздохнул:
– Не говорите мне зачем. Просто уберите ее отсюда.
– Кстати, пока не забыл, – вмешался Райли. – Звонила Сюз Кэмпбелл. Я сказал ей, что собака в порядке. Соврал, конечно.
– Какая Сюз? – удивилась Нелл.
– Дайсарт, – пояснил Гейб, кинув раздраженный взгляд на кузена, и направился к себе.
Булочка встала на лапы, с любопытством посмотрела ему вслед и, сообразив, что остальные по-прежнему не сводят с нее глаз, снова рухнула на ковер.
– Откуда ты знаешь девичью фамилию Сюз? – заинтересовалась Нелл.
– Так теперь Гейб зовет тебя «дорогая моя»? – съязвил Райли. – Что ты сделала? Подсыпала героин ему в пиво?
– Мы поговорили, – процедила Нелл, вскидывая подбородок. – Он узрел мудрость деяний моих.
– Иначе говоря, потребовал срочно свернуть эти самые деяния под угрозой увольнения.
Подбородок Нелл мигом опустился.
– И это тоже. Откуда ты знаешь?
– Не важно. Я очень рад, что ты осталась.
Нелл улыбнулась Райли, впервые за последние месяцы чувствуя себя живой по-настоящему. Собака, отчаянно страдая от невнимания, застонала и захлопала длинными ресницами.
– Ты не обижал ее? Она очень странно себя ведет.
– Галета, – сказал Райли.
Собачьи ресницы затрепетали со сверхзвуковой скоростью. Он дал ей сухарик, и Булочка принялась громко хрустеть. Райли со вздохом подхватил коробку с бисквитами.
– Пойдем, Марлен, в укрытие. Вдруг кто-то заявится за тобой, хотя не могу представить, кому ты вообще нужна.
– Марлен? – хмыкнула Нелл.
– Лично я не осмелился бы дать ее кличку ни одному живому существу! Это просто непристойно!
Такса убедилась, что на ковре не осталось ни крошки, и послушно засеменила в комнату Райли, чуть помедлив только затем, чтобы сделать ему глазки.
– Просто не верится, – прошептала Нелл.
– Я так действую на большинство женщин, – скромно заметил Райли, уходя.
– Погоди! Откуда тебе известно…
Но Райли уже закрыл дверь.
На следующий день Нелл отправилась за продуктами в магазин, во-первых, потому, что они кончились, во-вторых, потому, что была суббота, и, в-третьих, потому, что не хотелось говорить с Сюз. А та непременно заглянет на огонек. И о чем они будут болтать? Нелл не имеет права посоветоваться с подругой о том, как расспросить Марджи насчет ее мамы. Не позволено даже узнать, стоит ли расспрашивать Марджи на эту тему.
Она размышляла над возникшей проблемой все время, пока курсировала по проходам «Биг беа», выбирая желтые перцы, свежий шпинат, картофель сорта «Юкон голд» и томаты, такие спелые, что от них исходило алое сияние. Под занавес она не удержалась и добавила к овощной гамме белый чеснок и красные, белые и желтые луковицы. Все стало выглядеть на редкость аппетитным, и Нелл почувствовала, что умирает с голоду!
Только у кассы она вспомнила, что пришла в магазин пешком. Овощной натюрморт оказался чересчур тяжелым. Расплатившись, она вышла на улицу и через два квартала была вынуждена поставить пакеты на тротуар и размять затекшие пальцы. Передохнув немного, Нелл огляделась. Как большинство улиц Джермен-Виллиджа, эта была засажена деревьями и застроена кирпичными домами. Одно здание показалось Нелл знакомым. Дойдя до угла, она поняла, в чем дело. Она стояла на перекрестке, откуда в прошлый раз начинала искать дом Линни. Интересно, где бывшая секретарша сейчас?
Нелл подошла ближе и увидела сквозь ограду из кованого железа, что входная дверь распахнута настежь, а на узком крыльце стоит неизвестная женщина.
Нелл подхватила пакеты и решила узнать, что происходит. Похоже, Линни куда-то уезжает. Грузчики переставляли мебель в крытый фургон.
Нелл уступила дорогу мужчине, выносившему стул, и поднялась на крыльцо, погрустневшая, словно близкая подруга исчезла, ничего не сказав на прощание.
– Здравствуйте, – начала она и показала на открытую дверь.
– Две спальни, восемь сотен в месяц, – протараторила женщина, и Нелл поняла, что перед ней квартирная хозяйка. – Хотите взглянуть?
– Да. – Нелл последовала за женщиной.
Хозяйка представилась как Дорис, она жила в другой половине дома и ничего не знала о Линни, кроме того, что вчера ночью та оставила на сетчатой двери записку, в которой извещала, что уезжает. Дорис явно была расстроена – не только исчезновением жилички, но и ранним приездом служащих прокатной компании, не давших ей как следует выспаться. Правда, от природы она, по ее словам, была оптимисткой.
– Просто я человек впечатлительный, – сообщила она с таким видом, словно умер ее родственник. – Но стараюсь смотреть на вещи бодро.
Нелл, почти не слушая, кивнула. Она вдруг поняла, до чего ей здесь нравится. Стандартный двухквартирный дом: кухня внизу, две спальни наверху. Гостиная способна вместить бабкин столовый гарнитур, кухонные шкафчики – со стеклянными дверцами, ванная облицована черно-белым кафелем сороковых годов. Нелл выглянула из задней двери и увидела обнесенный забором дворик величиной с почтовую марку. Марлен будет довольна.
Нелл едва не споткнулась о пакеты с едой, оставленные на полу гостиной, и рассмеялась. Сегодня она купила продуктов больше, чем съела за прошлый месяц. Ей вдруг захотелось расставить тарелки в шкафчиках со стеклянными дверцами, вымыть овощи в старой фаянсовой раковине, нарезать салат и, усевшись на крылечке, поглощать его, наблюдая, как мирно течет жизнь. Захотелось видеть, пробовать, чувствовать все сразу и именно здесь.
– У меня есть собака, – призналась она.
– Девятьсот, – мгновенно отреагировала Дорис. – Плата вперед.
– Восемьсот, и чек за первые три месяца. Вам не придется помещать в газете объявление о сдаче квартиры. Даже не придется ее убирать.
– Не знаю, – засомневалась Дорис. – Собака…
– Это такса, ее зовут Марлен, она целыми днями спит.
Полчаса спустя Нелл открыла дверь своей квартиры и увидела Марлен, валявшуюся у двери в таком отчаянии, словно несколько месяцев провела на необитаемом острове.
– У нас новая квартира! – объявила она собаке. – И задний двор. Вот увидишь, там нам будет хорошо.
– Я все же не понимаю, зачем тебе понадобилась новая квартира, – удивилась Сюз, стоя в окружении бесчисленных коробок.
– Затем, что ее я выбрала, а не ты и не Джек. – Нелл с восхищением оглядела гостиную. – Слава Богу, я стала сама что-то делать для себя.
– Ладно, – пробурчала Сюз, чувствуя, что ее недооценили.
– Не расстраивайся, мне очень нравится кушетка, которую ты купила, а Марлен совершенно помешалась на твоем шенильном пледе, – утешила Нелл. – Не могу его отобрать.
Сюз посмотрела на Марлен, развалившуюся на кушетке среди шенили цвета индиго стоимостью четыре сотни долларов:
– Приятно слышать.
– Теперь мы можем распаковать твой фарфор? – оживилась Марджи.
В дверях появился Джейс, державший длинный обеденный стол за один конец крышки. После долгой возни, перебранок и стонов показалась белокурая девушка со вторым концом стола, ее привез Джейс в грузовике, взятом напрокат. Сын весь день орал на девушку, требуя быть поосторожнее, не ушибаться, подождать его, не хвататься за тяжелое. Девушка только посмеивалась и так легко ворочала коробки, что Сюз невольно позавидовала ей. Неужели и она была когда-то такой молодой? Тут она вспомнила, что именно в этом возрасте она вышла замуж. «Господи, – подумала она, наблюдая, как они пререкаются, куда поставить стол. – Совсем щенята…»
– Вы в порядке, тетя Сюз? – поинтересовался Джейс.
– Лучше не бывает, – кивнула она.
– Осталась только одежда, – объявила блондинка.
– Точно, Лу, – откликнулся Джейс. – Целая тонна всяких шмоток.
Смеясь, он нежно подтолкнул ее к двери, а Лу, состроив забавную рожицу, толкнула его.
Марджи, спустившись со второго этажа, спросила у Нелл:
– Ты по-прежнему собираешься спать на кушетке в гостиной, хотя заимела настоящую спальню?
– Ну уж нет! Куплю настоящую кровать! – в тон ей ответила Нелл.
Сюз хотела сказать, что кушетка ничем не хуже кровати, но вместо этого предложила:
– Если хочешь, я отдам тебе кровать из второй спальни для гостей. У нас все равно никогда никого не бывает.
– Чудесно, – обрадовалась Нелл и пошла сообщить Джейсу, что у него новая работа.
– Еще я положила кое-что из своей одежды в грузовик, – сообщила Сюз, но Нелл ее не услышала.
Сюз вышла во двор помочь перетаскивать вещи. Она подошла к грузовичку и обомлела. В глубине кузова Джейс целовал Лу, крепко держа за аппетитную попку. Но Джейс не настолько взрослый, чтобы целоваться вот так… Как он смеет! Смеет. Потому что на целых три года старше той Сюз, которая сблизилась с Джеком.
– А что стряслось с моими вещами? – крикнула Нелл с крыльца.
Сюз громко отозвалась:
– Сейчас принесу!
Она постучала по борту грузовика. Молодые отпрянули друг от друга. Джейс вручил Лу коробку с напутствием:
– Постарайся отработать свой хлеб!
– Можно подумать, ты меня кормишь! – огрызнулась Лу, широко улыбаясь.
Она была такая юная, такая счастливая… Сюз снова стало завидно.
Джейс и Лу поехали за подаренной кроватью. Сюз вошла в квартиру и обнаружила подруг за расстановкой фарфора. Нелл вручила ей некий предмет в упаковочном пластике. Сюз принялась его разворачивать, борясь с нахлынувшей завистью. Какая она все-таки эгоистка! Ей следует радоваться за молодых, а не себя оплакивать.
Последний слой упаковки полетел на пол, и Сюз, забыв об отчаянии, уставилась на уплощенный по бокам округлый чайник с нарисованным пейзажем: странное, похожее на пузырь дерево и два печальных домика с трубами, из которых вьется скорбный дымок.
– А я думала, у тебя на всем фарфоре цветочный узор, – удивилась Сюз. – Этот чайник я не видела.
– Он стоял на верхней полке. Я никогда им не пользовалась.
– Крокусы, – выпалила Марджи, уставясь в пространство. – На нем были крокусы.
Она оглядела три коробки с надписью «Фарфор» и вдруг всполошилась:
– Но это же не все! Не может быть, чтобы все!
– Моя доля, – объяснила Нелл. – Остальное получил Тим при разводе.
– Что?! – ахнула Марджи. – Он присвоил твой фарфор?
– Это всего лишь посуда, – напомнила Сюз.
– Это ее фарфор!
Сюз поспешно кивнула:
– Точно. Ее.
– Британский фарфор в стиле ар-деко, – вздохнула Нелл.
– Ар-деко? – не поняла Марджи.
– Двадцатые – тридцатые годы, – рассеянно пробормотала Сюз, не сводя глаз с чайника. – Геометрические формы, яркие цвета, стилизованные рисунки.
Они уставились на нее, словно увидели впервые. Сюз немного смутилась:
– История искусств. Я успела пройтись по верхам и могу болтать на эту тему. Но и только.
Нелл улыбнулась:
– Это принадлежало семье моей ма из Англии. Чайник работы Клариссы Клифф, мой второй любимый сервиз. Он называется «Тайны».
– Не пойму только, почему Тим получил большую часть, – не унималась Марджи.
– Те вещи, что мне нравились больше, оказались самыми дорогими. Вроде сервиза «Тайны». В нем тридцать четыре предмета. И оценили его в семь тысяч.
– О Господи! – воскликнула Марджи, вглядываясь в чайник.
Сюз передала его Нелл:
– Возьми поскорее.
Нелл поставила чайник в горку.
– А ты, Марджи? Получила фарфор своей мамы?
Сюз в недоумении воззрилась на нее. Именно Нелл сто лет назад предупредила, что все вопросы о матери Марджи строго запрещены.
– Нет, – обронила Марджи. – А это что?
Она подняла чайник, круглый, розовато-оранжевый, с белыми полумесяцами.
– Он гораздо дешевле. Это Сузи Купер. Она владела собственной гончарной мастерской в конце двадцатых и работала до середины восьмидесятых.
– Долго продержалась, – с уважением сказала Марджи.
– Она была прекрасным дизайнером. Но у Клариссы более чудные вещи.
Нелл распаковала очередной сверток:
– Это мой любимый рисунок. Всего лишь зеленая полоса сверху и завитки на дне.
Чаша была кремовой. Широкая зеленая полоса прерывалась маленьким квадратиком с пейзажем: пушистое облачко, домик под оранжевой крышей и два живописных холмика – крошечный, безупречный во всех отношениях мир. Идеал не только Клариссы Клифф, но и самой Нелл, всегда старавшейся упорядочить свою жизнь и идти намеченным курсом. Если бы это зависело от нее, все облака на свете были бы похожи на это облачко.
– Это и есть «Тайны», – объявила Сюз, глядя на сливочник.
Нелл уселась на пол и кивнула в очередной раз:
– Мама его обожала. По-моему, он автобиографичен. У Клариссы был роман с человеком, которому принадлежали фарфоровые мастерские.
Марджи тихо охнула:
– Какой кошмар! Ужасная особа! Увести чужого мужа!
Сюз постаралась не съежиться. Даже через четырнадцать лет душа саднила.
– Хуже этого женщина ничего не может сделать! – продолжала негодовать Марджи. – Это непростительно.
– Марджи, – шепнула Нелл, – поимей жалость!
– О, к тебе это не относится, Сюз, – опомнилась Марджи. – Но Кларисса, или как там ее… Неприлично! Соблазнить женатого босса! Нелл, скажи, что Сузи такой не была.
– Сузи была верной женой и практичной женщиной. Родила сына и прославилась порядочностью, – успокоила ее Нелл.
– Вот и прекрасно.
Марджи передала Нелл новый предмет и принялась за следующий.
«Значит, Сузи владела собственной компанией!» – подумала Сюз и мгновенно возненавидела счастливую предпринимательницу. Она развернула сахарницу. На боку – дерево, на донышке – голубое озерцо… Бедная Кларисса! Любила женатого человека, работала на него день за днем, зная, что они никогда не будут вместе, терпела небось презрение всех этих порядочных жен и так и не смогла основать свою компанию, потому что хотела оставаться подле любимого.
– Что случилось с Клариссой? – спросила Сюз, изнывая от сочувствия к художнице.
– Когда ей было за сорок, жена хозяина умерла. Он женился на ней, и с тех пор они жили долго и счастливо.
Значит, дождалась-таки счастья. А Сюз, как она поступила бы на ее месте? Захотела бы ждать она Джека? И каким человеком стала бы, если бы не встретила его в юности?
«Не думай об этом».
– Повезло Клариссе, – сказала Сюз, протягивая сахарницу Нелл.
– Погодите, у меня есть их статуэтки, – вспомнила Нелл и принялась доставать из коробки предмет за предметом, пока не нашла искомые.
– Кто это? – спросила Сюз, развернув первую статуэтку.
– Сузи Купер.
Женщина в скромном розовато-лиловом костюме и широкополой шляпе, сидящая на пенечке, прислонившись к блюду, расписанному цветами, напоминала принаряженную Мэри Поппинс.
– Хорошенькая, – заметила Марджи, медленно разворачивая вторую статуэтку.
«Практичная», – с неприязнью подумала Сюз.
Марджи опять охнула. Следующая фарфоровая красотка также сидела на пенечке на фоне блюда с пейзажем. Скрещенные ножки, широкое зеленое платье с низким треугольным вырезом, пола поднята выше колен. Женщина кокетливо смотрела, повернувшись вполоборота.
– Кларисса, – улыбнулась Сюз.
– Не желаю ее видеть! Дай мне Сузи, – потребовала Марджи.
Они поменялись статуэтками, и Сюз стала с удовольствием рассматривать бойкую Клариссу, создательницу непрактичного фарфора, любовницу женатого мужчины: «Может, и мне нужно было остаться в любовницах?»
Может, она просто не создана для супружеской жизни?
Может, тоже рождена для веселья и забав?
Но что толку говорить теперь. Поздно.
Она отдала Клариссу Нелл, и та осторожно поместила статуэтки под стекло.
– Все они чего-то добились, – сказала Нелл, поправляя фигурку Клариссы. – Имели любимую работу и обрели бессмертие, – Работу, – повторила Сюз, сгорая от нестерпимой зависти к Сузи и Клариссе с их фарфором, Марджи с ее кафе и даже к Нелл с ее секретарством. Наверное, стоит брать уроки рисования. Пойти на кулинарные курсы. Джек бы это одобрил.
Да только ей до смерти надоело учиться.
Она развернула еще несколько предметов из «Тайн», пытаясь встряхнуться, сбросить навалившуюся усталость. А с чего, спрашивается, ей уставать? У нее прекрасная жизнь. Лучше не бывает.
– Что случилось? – спросила Нелл.
Сюз повернулась, чтобы заверить ее в своем полном благополучии, но заметила, что Нелл уже смотрит на Марджи.
– Марджи? – в свою очередь, прошептала она.
– У моей мамы был фарфор вроде этого. Не точно такой рисунок, но тоже с розами.
Ее мама.
Сюз взглянула на несчастное лицо Нелл.
«Но ведь именно это ты уже пробовала сделать сегодня. Заставить Марджи говорить о матери», – подумала она и впервые за бог знает сколько лет обозлилась на Нелл.
– Хочешь, подарю тебе блюдо? – предложила Нелл. – Оно у меня одно. Называется «Патриша роуз». Работа Сузи.
Она продолжала говорить, не сводя глаз с Марджи, но та словно не слышала. Наконец Нелл негромко повторила:
– Что стряслось, Марджи?
– Она его била, – с трудом выговорила та. – Это был фарфор моей бабки Огилви, очень дорогой, и она его хранила много лет как святыню, пользовалась только по праздникам, а когда мой па сказал, что ему все надоело и он уходит, у нее остался только этот фарфор.
– Марджи, – позвала Сюз, протягивая руку.
– Как-то я пришла домой проверить, как мама, потому что она стала такой тихой и почти не выходила на улицу. Я поднялась наверх и увидела, что она, в своем самом нарядном платье, вся увешанная драгоценностями, колотит по блюдам молотком.
– Нечто подобное я испытываю к «Дайсарт Споуд», – призналась Сюз в надежде ослабить напряжение. – Я не прочь приложиться кувалдой к этому уродству.
– Я ужасно испугалась, тут позвонил папа, я попросила его прийти. Он начал спорить, потребовал немедленно отвезти ее в больницу, а мама, пока я говорила с ним, спустилась в гараж и застрелилась.
Сюз передернуло от озноба.
– О, милая, – умоляюще выдохнула она и прижала к себе худенькое тельце невестки.
Нелл осторожно вынула из рук Марджи блюдо.
– Мне ужасно жаль, Марджи. Ужасно.
Марджи уткнулась в плечо Сюз.
– Я отдала фарфор новой жене папы. Она его ненавидит, но поделать ничего не может, поскольку па считает, что с моей стороны очень благородно принять ее в семью так радушно, не пожалеть маминого фарфора. Но каждый раз при виде этого сервиза у меня начинается рвота. – Марджи прерывисто вздохнула. – От всей души надеюсь, что Оливия его унаследует. От всей души.
Сюз сильнее стиснула ей плечи.
– Марджи, – начала Нелл.
– Я так боялась за тебя, – всхлипнула Марджи. – Ты была такой же, как она. Словно никак не могла понять, что случилось. А потом ты не захотела вынимать свой фарфор…
– Но он почти весь распакован, – сказала Нелл. – Остальное я… нет, мы разберем вместе, и ничего не разобьется. Я в порядке, Марджи. Мне было плохо, но сейчас все нормально. Ты не представляешь, сколько продуктов я накупила! Холодильник ломится! И я ем, Господи, я непрерывно жую, и все кажется таким вкусным!
Марджи шмыгнула носом, и Сюз поспешно объявила:
– Немедленно прекрати лопать, я почистила свои шкафы и привезла тебе все, во что больше не могу влезть. Ты будешь потрясно выглядеть в ярко-синем.
Марджи мгновенно вскинула голову:
– Думаешь?
Они с Нелл поднялись в спальню.
Немного позже, когда Марджи, стоя перед зеркалом, сосредоточенно рассматривала себя в розовом свитере Сюз, раздался стук. Нелл отправилась открывать дверь Джейсу и Лу, которые привезли кровать.
– Я поставила блюдо в самый низ горки, – сообщила Сюз. – Все-таки странно: стоило ей взглянуть на эти розы, как она слетела с катушек.
– Куда более странно, чем тебе кажется, – сказала Нелл. – Ты никогда не задавалась вопросом, почему у Марджи столько дешевой керамики, хотя ей вполне по карману настоящий фарфор?
– Нет. Я не особенно увлекаюсь посудой.
– Она коллекционирует «Френсискан дизет роуз».
– Десять миллионов предметов, – ахнула Сюз. – Она знает?
Нелл отрицательно покачала головой.
– Может, сказать ей?
– Не стоит. За последние восемнадцать месяцев я стала большой дипломаткой. Пусть собирает что хочет.
Лу и Джейс понесли кровать наверх. Через минуту-другую Марджи спустилась в гостиную.
– Изумительный свитер. Особенно цвет. Что ты будешь делать с такой уймой одежды, Нелл? Твои шкафы всего не вместят.
– Не знаю, – пожала плечами Нелл, радуясь перемене темы. – Выберу то, что можно носить прямо сейчас, остальное сдам на хранение.
– В мой подвал, – предложила Марджи. – Вы не представляете, до чего мне нравится все это примерять. В костюмах я похожа на тебя, Нелл, а в свитерах – на Сюз.
Польщенная Сюз растаяла:
– Возьми себе что хочешь. А потом устроим у тебя ночной девичник[15]15
Ночной девичник – вечеринка, во время которой школьницы ночуют у одной из подруг, проводя время в болтовне и играх.
[Закрыть].
– Прекрасная идея. Как насчет кофе? – чересчур оживленно подхватила Нелл.
«Значит, чувствует себя виноватой…» – подумала Сюз и тут же простила подругу.
Кто-то постучал в дверь, Сюз пошла открывать.
– С удовольствием, – откликнулась Марджи на предложение Нелл. – Где моя сумочка с термосом?
«Соевое молоко. Лично я выпила бы сейчас шотландского виски», – подумала Сюз, распахивая дверь. На пороге стоял Райли Маккена. Она и не представляла, что он настолько большой. Голова упирается в притолоку. Плечи едва помещаются в проеме. С таким как-то боязно столкнуться в темном переулочке.
Райли ошеломленно вытаращился на нее. Она едва сдержалась, чтобы не последовать его примеру.
– Что за шутки? – выпалил он. – Как вы сюда попали?
– Приехала на машине. У вас проблемы?
– Здесь жила моя старая знакомая. Зашел посмотреть, дома ли она.
– Если ваша старая знакомая Нелл, то она раскладывает вещи. Заходите и поздоровайтесь.
– Нелл сняла эту квартиру? Но всего два дня назад здесь жила другая женщина.
– Что ж, люди не сидят на месте, – философски заметила Сюз, глядя, как он лавирует между коробками.
Райли принялся весело болтать, флиртуя с Нелл и заставляя Марджи то и дело краснеть. Сюз почти пожалела Баджа, когда тот заехал за Марджи. Бадж тепло относился к Сюз, учтиво – к Райли и очень холодно – к Нелл, которая сбила с пути истинного Марджи, раздобыв ей работу в «Кап». Глаза его перебегали с Райли на Марджи и обратно, словно он подсчитывал, на сколько тот выше и моложе, чем он.
– Нам пора домой, – наконец сказал он Марджи.
Они погрузили коробки с лишней одеждой в микроавтобус Баджа и уехали. Неохотно шагая к машине, Марджи с сожалением оглядывалась. Бадж открыл перед ней дверцу. Настоящий лакей, а не любовник. Зануда несчастный! Пусть не рассчитывает, что Марджи выйдет за него.
Сюз покачала головой. Впрочем, его все равно немного жаль.
Добравшись до дома поздно вечером, она рассказала терзавшемуся подозрениями Джеку о генеральной уборке, которую собиралась затеять Нелл, о Марджи и блюде, о Мар-лен, захватившей плед из шенили, о чудесном рагу, которое приготовила Нелл и сама же съела половину. Но ни словом не упомянула о Райли.
Джек никогда не умел оценить по достоинству роковых брюнетов, не говоря уже о блондинах.
Пока Сюз излагала Джеку сокращенную версию событий, Марлен лениво валялась в изножье кровати, подаренной Сюз, все глубже зарываясь в плед, очевидно, приходя в себя после переезда.
– Ты только взгляни, какой простор. Есть где побегать, – уговаривала ее слезть на пол Нелл, пытаясь отделаться от чувства вины перед Марджи. Потом она припомнила, что Марлен не охотница до прогулок. Поэтому тоже улеглась на кровать и стала смотреть, как такса потягивается и переворачивается с боку на бок. Нелл привыкла считать Булочку чем-то вроде плохо воспитанного хитрого ребенка, но ведь предки собаки рыскали в лесах, дикие и свободные. Может, стоит выводить таксу в парк? Привить ей вкус к этой самой свободе?
Марлен поймала взгляд Нелл и призывно захлопала ресницами.
Нелл улыбнулась. Единственное место, где рыскали дикие предки Марлен, – курорты типа «Кэньон ранч».
Марлен откинула голову и застонала.
– Галету? – без обиняков осведомилась Нелл.
Марлен застонала громче.
Нелл поднялась, направилась на кухню, где оставила коробку, и вздрогнула от неожиданности, услышав стук. Сунув галету в карман, она подошла к окну, которое Сюз украсила тюлевой занавеской.
На крыльце стоял мужчина. Гейб? Ночью?! У Нелл мурашки пробежали по спине.
«Не будь дурой!» – велела она себе и открыла дверь.
– Привет. Заблудились?
– Подарок на новоселье. – Гейб вручил ей бутылку «Гленливета». – Райли сказал, вы захватили это место.
Она отступила, давая ему пройти, и запоздало вспомнила, что одета в пижаму, расписанную осликами Иа-Иа, которую десятилетний Джейс подарил ей на Рождество.
– Хорошенькая пижама, – заметил Гейб. – Давно она у вас?
– Полагаю, вам неплохо бы выпить, – сказала она вместо ответа и пошла на кухню за стаканами.
Гейб отправился за ней.
– Ошибаетесь. Главное – услышать от вас, что Линни много чего оставила здесь. Райли порылся в ее мусоре в пятницу ночью и утверждает, что для нас там ни черта интересного не было. А сегодня мы узнали, что она смылась. Думаю, Господь просто обязан подкинуть мне что-нибудь в утешение. – Гейб взял протянутый стакан.
До чего же он был уместен здесь, на ее кухне! Прекрасно вписался в обстановку. Белые шкафчики, черно-белые квадраты линолеума напоминали о середине прошлого века, о том же периоде свидетельствовали и офис «Маккена инвестигейшнз», и внешность Гейба: с усами он был бы немного похож на кинозвезду сороковых Уильяма Пауэлла.
– Значит, вы ничего подозрительного не обнаружили?
– Я еще не все осмотрела. Но те ящички и шкафчики, что мы открывали, пусты.
Гейб поднял стакан:
– Ваше здоровье. – Сделав глоток, он облокотился о раковину и улыбнулся. – Бросьте, я больше на такое не клюю.
– На что именно?
– На долгое многозначительное молчание, в результате которого люди ломаются и выкладывают все, что вы хотите знать. – Гейб насмешливо прищурился. – Не желаете облегчить душу?
«Марджи!» Нелл стало нехорошо.
– Выкладывайте, – велел он.
– Я выполнила ваше поручение. Больше я на такое не пойду. – Она переместилась из кухни в гостиную, села на кушетку и отхлебнула виски.
Гейб последовал за ней:
– Я слушаю.
Она поведала все, что узнала о Хелене, и, не выдержав, призналась:
– До чего же я паршиво себя чувствую! Видели бы вы лицо Сюз, когда я спросила у Марджи про фарфор ее матери.
– Хелена нарядилась и надела драгоценности, – уточнил Гейб и сел на стул рядом с кушеткой.
Нелл кивнула.
– Значит, она действительно покончила с собой, – с облегчением сказал Гейб.
Нелл смерила его уничтожающим взглядом:
– Вы, кажется, рады?
– Почти. Я боялся, что ее убили.
– Убили? О чем вы? – всполошилась Нелл.
– Документы на отцовскую машину были оформлены через две недели после смерти Хелены. Мы не нашли никаких записей о том, что па в это время работал на Тревора. И вообще Тревор просто выписал бы ему чек, будь это обычное задание.
Нелл тихо ойкнула.
– Видите ли, мы так и не узнали, почему Тревор отдал машину. Теперь по крайней мере ясно: не за убийство.
– Однако вы считаете, что история с машиной имеет какое-то отношение к шантажу. И Линни, – заключила Нелл, немного подумав.
– Это всего лишь версия.
– Ни за что не хотела бы заниматься таким делом, как ваше, – убежденно сказала Нелл. – Неудивительно, что всю неделю у вас было паршивое настроение.
– Да ну? А мне казалось, я проявлял крайнюю терпимость к вашим похождениям.
– Вы были настоящим подонком, – отрезала Нелл. – Но все верно. Я это заслужила.
– Вовсе нет. Вы правы, настроение у меня было хуже некуда.
– А какой вы в хорошем настроении? – поинтересовалась Нелл, поднося стакан к губам.
– Практически такой же. Есть два мнения – мое и неверное.
– Обиделись? Да, Линни – это фрукт. Вы не поверите: когда она в банке предложила мне партнерство, я едва не согласилась. Очень соблазнительно, знаете ли. Она все повторяла, что если мы будем работать вместе, то многого добьемся. Таких дел понаделаем!
– Вы уже говорили. Эта часть была самой неприятной.
– Беда в том, что она мне понравилась, – повинилась Нелл, вспоминая резкие черты лица и бурлящую энергию Линни. – Она не спускает мужчинам оскорбления. Я бы хотела походить на нее.
– Позвольте от имени моего пола принести вам благодарность за проявленное благоразумие. Страшно вообразить, что было бы в противном случае. – Он осушил стакан.
– Нет уж, спасибо вам за высокую оценку моего поведения! Будьте добры учитывать, что я на вашей стороне! – Она напряглась, готовая к перепалке, но, встретив его спокойный взгляд, сникла.
– Я не только учитываю, но и рассчитываю на это, – сказал Гейб.
После долгой паузы, в течение которой она пыталась сообразить, о чем, собственно, шла речь, он поставил стакан на пол и встал:
– Я отнял у вас кучу времени.
Она проводила его до крыльца.
– Кстати, не примите за обиду, это всего лишь предложение, но на вашем месте я поостерегся бы в одной пижаме открывать дверь незнакомым людям.
– Я знала, что это вы, – отмахнулась Нелл. – А эта штука и так закрывает все, что у меня имеется. Подумаешь, большое дело.
