Текст книги "Ловкие женщины"
Автор книги: Дженнифер Крузи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 4
К счастью, Сюз успела подхватить падающую Нелл и усадить на ковер.
«Нужно бы заменить эту ветошь, – рассеянно напомнила себе Нелл. – Из-за нее комната выглядит как крысиная нора».
Она начала валиться на спину. Сюз вцепилась ей в плечи и принялась трясти:
– Нет, не смей! Оставайся с нами.
– Он изменял, – прошептала Нелл. Ее вдруг затошнило.
– Чтоб он сдох, – прошипела Сюз, поддерживая ее. – Ты в порядке? Выглядишь ужасно.
Она взяла Нелл под мышки и взгромоздила на диван.
– Опусти голову ниже.
Нелл послушно уронила голову на грудь.
«Он изменял. Выставлял меня дурой».
– Ты знала?
– Нет. Клянусь, я бы тебе сказала. Но почему, почему он тебя разлюбил? Не понимаю. Ты дала ему все. Я поверить не могла, что у него хватило наглости тебя бросить. Настоящая жаба. Такие никогда не уходят в пустоту.
– Мне так жаль, – пролепетала Марджи.
Нелл несколько раз глубоко вздохнула, чтобы кислород дошел до мозга. Тим обманывал ее. Она была практичной, справедливой, взрослой, умной, а он ее обманывал. Дважды. Первый раз, когда спал с Уитни, и второй – когда уверял, что у него никого нет. Второе предательство хуже. Ложью он сумел погасить ее гнев. Сперва отнял работу, дом, половину фарфора, испортил жизнь, а потом солгал – испугался, что она убьет его за все это.
«Подонок».
Нелл села прямо. Злость сгустила кровь, движения замедлились.
– Ненавижу его.
– Давно пора, – одобрила Сюз. – Что теперь будем делать?
«Сейчас закричу…»
– Мне нужно идти, – промямлила Нелл, еле-еле сползла с дивана, но устремилась к двери с такой скоростью, что Марджи едва успела отскочить в сторону.
Целый час пропал зря. Гейб, ничего не добившись, вернулся в агентство и обнаружил, что Нелл исчезла. Он даже не удивился. Такой уж сегодня день!
Чуть не подскочив от пронзительного телефонного звонка, он схватил трубку. Иногородний клиент. Гейб уселся за стол Нелл и старательно записал просьбу ручкой с золотым пером, покоившейся справа от блокнота. На столе царил невероятный порядок. Со снимка в позолоченной рамке улыбались Нелл и очень похожий на нее юноша, очевидно, сын. Писаный красавец. А румяная Нелл выглядела здоровой и счастливой. Что же случилось у нее с тех пор?
Он повесил трубку и немедленно забыл о Нелл, ибо телефон зазвонил снова.
– Что ты узнал? – спросил Райли.
– Не много. Линни не оказалось дома, а ее квартирная хозяйка следила за мной из своей комнаты, так что я не смог открыть замок и войти. И с Тревором пустой номер.
– Как обычно. Вопрос в том, почему. Ничего не знает или что-то утаивает?
– Думаю, второе. Он, видите ли, не помнит, с какой радости одарил отца машиной.
– Забыл о «порше»?
– Твердит, что прошло двадцать три года, много воды утекло.
– Не верю я ему. Нелл в офисе?
– Нет. Поэтому я и отвечаю на звонки.
– Так вот, когда отыщешь, попроси найти дела за семьдесят восьмой, – посоветовал Райли. – Я чувствую печенкой, именно там кроется разгадка. Если она вообще существует. Пусть Нелл покопается. Эта женщина способна до всего докопаться.
– При условии, что вернется. Она оставила здесь все свои вещи, так что есть надежда.
– Может, ты перестанешь ее доставать? – возмутился Райли. – Ради Бога. Она скорее всего обедает. У тебя просто пунктик! Мания! Чем она тебе не угодила?
– Кстати, о маниях. Как поживает Джек?
– Я только начинаю, – с азартом объявил Райли. Очевидно, ему не терпелось с блеском завершить дело и потрясти кузена.
– Я тоже, – вздохнул Гейб. – Да, пока не забыл. Сегодня тебе предстоит устроить подопечному ловушку. Твоя специалистка по садоводству не может помочь?
– Ей нужно писать курсовую, – проныл Райли.
Гейб злорадно усмехнулся: «Так тебе и надо: впредь не будешь якшаться с детским садом».
– Я найду кого-нибудь, – пообещал он и прошел в кафе к Хлое. Та открывала духовку. – Можешь пойти сегодня с Райли? Требуется подсадная утка.
– Ни за что. Ненавижу подобные вещи. Они портят мне ауру.
– Верно. А ты не видела нашу новую секретаршу? – Нелл? Нет.
Хлоя вытащила противень и, оттолкнув Гейба бедром, поставила на гранитный прилавок.
– Она вроде бы не из тех, кто долго обедает.
– Она вроде бы не из тех, кто вообще обедает, – раздраженно проворчала Хлоя и убрала со лба влажный локон. – Впрочем, где тебе заметить?
– Что я сделал не так на сей раз?
Хлоя покачала головой и жестом велела ему уйти, но Гейб остался.
– Хлоя, что ты помнишь о моем па?
Хлоя мигом забыла о раздражении.
– О Патрике? Многое. Он был добр ко мне. И ужасно любил Лу. До чего грустно, что он умер вскоре после ее рождения! Он вправду был от нее без ума.
– Да, – пробормотал Гейб, стараясь не вспоминать. – Как по-твоему, он был нечестным?
Хлоя отложила лопатку.
– То есть продажным?
Значит, сомневается в его порядочности. О, черт! А Гейб надеялся, что она скажет: «Ты что, спятил? Конечно, нет!»
– Больше, чем ты, – выговорила она наконец.
– Я? – ошалел Гейб. – Ты считаешь меня продажным?!
– Думаю, ты поступаешь так, как считаешь нужным. Вряд ли тебе приходилось заниматься особо темными делишками, но, по-моему, ты на это вполне способен. Вообще способен почти на все при наличии определенного мотива.
– Иисусе, – прошептал Гейб.
– И твой па был таким же. Только, сдается, он любил деньги куда больше, чем ты.
– Эй! – возмутился Гейб.
– Да брось! – отмахнулась Хлоя. – В принципе ты был мне верен, хотя я была тебе не нужна. А вот твой па изменил бы мне еще во время медового месяца.
– У нас не было медового месяца. Господи, разговор становится все интереснее. Значит, я мошенник и полуимпотент?
– Я так не считаю. Речь идет о мотивах. Что вообще происходит?
Гейб почувствовал, как черная тоска сомкнулась над ним.
– Похоже, па сотворил что-то плохое. Настолько, что даже не хотел, чтобы я узнал об этом.
– Вот это да! – Хлоя облокотилась о прилавок. – Ведь он рассказывал тебе все. Должно быть, это и впрямь что-то ужасное.
– И имеет какое-то отношение к машине.
– В самом деле? А может, это как-то связано с твоей ма?
– Мамой? – нахмурился Гейб. – Не пони…
– Ты всегда говорил, что она ушла из-за машины. Я вообще ее не знала, зато знаю тебя, и поверь, свои моральные принципы ты получил в наследство не от папаши. Так что он, возможно, действительно сделал что-то чересчур мерзкое, потому-то она и ушла, а вовсе не из-за машины.
– Она ушла, потому что он ни в грош ее не ставил.
– Она много раз уходила, потому что он ни в грош ее не ставил, но возвращалась. А вот в случае с машиной ушла и не вернулась.
– Значит, была сыта по горло. Он постоянно изменял ей и устраивал скандалы.
– Ему не следовало жениться. – Хлоя взяла лопатку. – И, судя по его словам, она много чего вытворяла назло ему, чем только усугубляла положение. Ах, брак бывает такой гнусной штукой!
– Спасибо, – издевательски поклонился Гейб.
Хлоя принялась выкладывать пирожные на блюдо, и Гейб, вдыхая запах, подумал: «Миндаль всегда будет напоминать мне о ней».
– Видишь ли, брак – это азартная игра, – пояснила Хлоя, дождавшись, когда он возьмет пирожное. – По крайней мере для женщины. Мужчина всегда может начать снова. Мужчину ценят по его деньгам, женщину – по молодости и красоте. Мужчина может разбогатеть, но женщина не в состоянии вернуть прошедшие годы. Поэтому при разводе женщина старается ободрать мужа.
– Вздор, – возразил Гейб с набитым ртом. – Ты отказалась от алиментов.
– Хотела быть независимой. Но при этом постаралась, чтобы Лу росла рядом с тобой. Я знала, что ты задумал, покупая для нас дом, но для Лу это было полезно. А потом ты подарил мне кафе, чтобы я чем-нибудь занялась. И это здорово. Но мне следовало бы отказаться и уехать.
Сожаление, прозвучавшее в ее голосе, больно ранило Гейба.
– Если хочешь уехать, никто тебя не держит. Я позабочусь о Лу. Ты еще молода. Закрывай заведение, и вперед.
Хлоя шлепнула лопаткой о прилавок, и Гейб от неожиданности вздрогнул.
– Видишь? Вот почему ты такой сукин сын. Устраивай ты истерики, изменяй мне, веди себя как твой папаша, я бы давно сбежала от тебя, была бы свободной! Но ты всегда и во всем чертовски порядочен, и от этого ужас как трудно… – Она осеклась.
– Ладно, не надо, – прошептал Гейб, обнимая ее. – Я и в самом деле иногда перегибаю палку. Давай лучше поговорим об астрологии.
– Мне нужно убраться отсюда, – прошептала Хлоя, уткнувшись ему в грудь. – Хоть ненадолго.
– Я все устрою, – пообещал Гейб, прижимаясь щекой к ее волосам. – Сколько денег тебе нужно?
Хлоя проворно отскочила:
– Прекрати! Я все сделаю сама!
– О'кей. – Гейб пожал плечами и откусил от пирожного. – У тебя есть деньги?
– Да. Это сейчас в кафе никого нет, а вообще дела идут лучше некуда.
– Прекрасно. Не рассердишься, если я попрошу тебя позвонить в случае чего?
– Рассержусь. Но все равно позвоню.
Сейчас, с раскрасневшимися от жары и досады щеками, она выглядела милой и желанной, как никогда, тем не менее он отчетливо понял: все кончено. И похоже, он знал это давно.
Он в последний раз поцеловал бывшую жену. Она погладила его по щеке:
– Я вправду люблю тебя.
– И я тебя, – кивнул Гейб. – Пожалуйста, выбери себе в следующий раз достойного мужчину. Во всяком случае, не такого, как я. Это уж точно.
– Опять ты! – разозлилась Хлоя. – Да перестань же! Хотя бы раз в жизни поведи себя как твой папаша!
– Астрология – чушь собачья, – объявил Гейб.
Хлоя улыбнулась и покачала головой:
– Скажи мне это, когда я вернусь, а ты безумно влюбишься в Нелл.
– Не дай Бог! – ужаснулся Гейб.
Часом раньше Нелл с грохотом распахнула дверь в страховое агентство.
– Нелл! – с трогательной радостью воскликнула Пегги, старая и верная помощница, судя по всему, изнывавшая от тоски по прежней жизни.
Нелл, не удостоив ее взглядом, без стука ворвалась в кабинет Тима.
– Нелл! – Все такой же красивый. И так же учтиво поднялся при виде прежней жены. – Как приятно…
– Ты лгал мне, – процедила Нелл, и его улыбка мгновенно померкла. – Ты мне изменял.
Удивление Тима сменилось чем-то вроде сочувствия.
– Прости, Нелл. Я надеялся, ты никогда не узнаешь.
– Бьюсь об заклад, так оно и было, сукин ты сын! – рявкнула Нелл.
– Все было не так, – с оскорбленным видом заверил он. – Я не хотел тебя ранить. И вовсе я не лгал. Наш брак исчерпал себя много лет назад.
– Да неужели? В таком случае почему же мы вместе спали, вели дела и…
– Я не осознавал, что может быть по-другому. – Тим присел на угол письменного стола, собранный, хладнокровный, понимающий… одетый в рубашку, выбранную другой женщиной. – Только встретив Уитни, я понял: в жизни есть кое-что кроме страхования, и… – Он беспомощно, с грустной улыбкой развел руками. – Пришлось последовать зову сердца. А у сердца всегда свои доводы.
Нелл оглянулась, ища, что бы расколотить. Чем врезать этому болвану, дабы поколебать его в невозмутимом – «давайте-будем-взрослыми» – ханжестве и заставить хоть что-то чувствовать. Например, ощутить неподдельный ужас.
– Только не принимай это на свой счет. И вообще ты тут ни при чем, – продолжал Тим.
За его спиной на полке стояло четырнадцать «сосулек» – награды «Лучшему страховому агентству года» от штата Огайо.
Нелл неожиданно охватило странное спокойствие.
– В таком случае и ты не принимай это на свой счет, лапочка, – посоветовала она.
Не успел Тим опомниться, как она ринулась к стеллажу, схватила хрустальную статуэтку и шарахнула ею об стол. «Сосулька» с жалобным звоном взорвалась. Осколки брызнули во все стороны.
– Нет! – вскрикнул Тим.
– А вот я сейчас осознала, что ты полнейшее ничтожество, – усмехнулась Нелл. – Полтора года мне пришлось провести в аду из-за лживого подонка, у которого не хватило храбрости сказать правду!
– Нелл, – предостерегающе начал Тим. – Будь справедливой. Ты всегда твердила маленькому Джейсу, что чувства есть чувства и их нужно беречь.
– Это верно. А вот сейчас я чувствую, что немного сердита.
Нелл вознесла вторую «сосульку» над головой и расколотила прежним методом. Тим метнулся к стеллажу и постарался сгрести в охапку как можно больше наград.
– Что тут… – Пегги вошла в кабинет как раз в тот момент, когда Нелл завладела статуэткой, которую Тим не успел спасти.
Пегги уставилась на Нелл, но та не обратила на нее внимания.
– Поверь, если бы я следовала зову своего сердца, то воткнула бы эту дрянь тебе в селезенку.
Тим проворно отскочил назад, и осколки третьей статуэтки его не задели.
– О Господи! – простонала Пегги, когда Нелл подняла над собой четвертую скульптуру из хрусталя.
– Послушай, это же опасно! – взмолился Тим, едва удерживая «сосульки». – Если ты успокоишься, мы поговорим как люди…
– А эту – за Джейса! – заявила Нелл, размахивая добычей. – Потому что он, думаю, знал правду, и, значит, ты заставлял моего сына лгать мне!
Она бросила статуэтку с такой силой, что осколок попал в окно.
– Нелл! – взвизгнул Тим. – Немедленно перестань!
Сейчас ей необходим был определенный ритм.
Она сцапала и уничтожила пятую фигурку, взмахнув ею, как теннисной ракеткой, и расколотив об пол. Теннисная подача ободрила Нелл, согрела кровь, заставила мышцы петь. Именно это ей и требовалось: четкий темп и фейерверк в конце.
– Черт возьми, я лгал ради тебя, – пыхтел Тим, пытаясь ухватить следующую статуэтку, хотя они едва помещались в руках.
– Ты лгал…
И она разбила шестую «сосульку».
– …потому что ты подлый…
Взмах и удар.
– …трусливый…
Взмах и удар.
– …ничтожный…
Взмах и удар.
– …скользкий…
Взмах и удар.
– …сукин сын, не желающий взять на себя ответственность за крах своего брака.
Она остановилась перевести дыхание. Полка опустела. Тим сжимал в объятиях четыре «сосульки».
Нелл вскинула подбородок:
– Немедленно отдай.
– Нет! – гордо заявил Тим. – Ни за что. Посмотри на себя! У тебя вид сумасшедшей!
– Немедленно отдай, – тихо повторила Нелл, – иначе я отберу силой и забью тебя до смерти.
Тим ошеломленно замер. Нелл выхватила у него «сосульку» и мгновенно уничтожила, чувствуя, как с каждым взрывом прибавляется сил.
– Но это безумие!
Тим попробовал пробиться к выходу, но она подставила ему ногу и в мгновение ока расправилась с очередной «сосулькой», прежде чем подхватить и уничтожить те, которые Тим уронил, пока старался сохранить равновесие. Он не успел выпрямиться, как она надвинулась на него. Она жаждала заполучить последнюю статуэтку так сильно, как никогда не желала самого Тима.
– Мне она нужнее. Отдай, – потребовала Нелл.
– Прекрати, – взмолился он, прижимая к груди последнюю надежду. – Ради всего святого, опомнись и взгляни, что ты наделала! В какой хаос превратила комнату!
– Ты считаешь это хаосом? Во что же в таком случае ты превратил нашу семью? Наш бизнес? Уничтожил все, что мы создали, все, ради чего трудились, и все из-за того, что не терпелось трахнуть шестой размер? Это… – она обвела рукой усыпанный стеклом кабинет, – ничто в сравнении с тем, что наделал ты.
Правда, она только сейчас заметила, что творится в комнате. Письменный стол изуродован. Окно разбито. Серый ковер усеян осколками. Она хорошо потрудилась!
– Нечего говорить гадости, – прошипел красный от гнева Тим. – Уитни носит второй размер. А лгал я ради тебя и Джейса. Повторяю, я не хотел вас ранить.
Он опасливо попятился к двери. Нелл молчала, потрясенная, не верящая собственным ушам.
– Не хотел нас ранить? – сказала она наконец. – Ты прожил со мной двадцать два года. Работал бок о бок. Спал в одной постели. Ни облачка на супружеском небе. Ни намека на что-то неладное. И вдруг разрыв. Ты бросил меня на Рождество без всяких объяснений и теперь считаешь, что я должна все забыть? Не обижаться? Не страдать?
– Ты не виновата. – Тим с опаской шагнул вперед.
– Знаю.
– Все случилось вовсе не потому, что ты была немолода, или некрасива… или не понимала меня. Такие мелочи меня не волновали.
– Я все равно тебя убью, – пообещала Нелл.
– Скажи я, что у меня другая женщина, и ты посчитала бы, что все дело в тебе. Якобы ты оказалась недостаточно хороша, и я нашел кого-то получше.
– Ошибаешься. Я посчитала бы тебя лишенным воображения сукиным сыном, переживающим кризис среднего возраста.
– Но ты тут ни при чем, – серьезно заметил Тим. – Я просто влюбился. К тебе это не имеет никакого отношения.
– Значит, все дело в тебе, а я просто невольный свидетель твоих нравственных мучений, – съязвила Нелл.
– Ну да! – подтвердил Тим, радуясь, что его поняли. – Что было бы, знай ты об Уитни? Да ничего, кроме боли. Я молчал ради тебя.
– Неужели ты всегда был вонючим хорьком? – удивилась Нелл. – Скорее всего так. Как жаль, что я раньше этого не видела.
– Нелл, я знаю, какое это для тебя потрясение, но ведь все обошлось. Ты справилась с собой и процветаешь. Джейс забыл обо всем и процветает. Я счастлив.
Он широко развел руки, словно желая обнять весь мир. В одной руке блеснула уцелевшая «сосулька».
– Разумеется, мне придется заказать новые статуэтки, но я не в обиде.
Нелл устремила взгляд на фигурку и, не обращая внимания на хруст стекла под подошвами, направилась к бывшему мужу:
– Отдай!
Тим поспешно сунул «сосульку» оцепеневшей у двери Пегги:
– Быстро! Она спятила. Немедленно заприте это.
Пегги машинально взяла статуэтку, взглянула на Нелл и снова замерла. Нелл немного опомнилась, застигнутая реальностью врасплох. Она оглядела кабинет, и ей стало дурно. Не потому, что она учинила разгром. Просто зря это. Просто этим она опустилась до уровня Тима. Теперь Пегги посчитает их обоих последними дрянями.
Тим, обретший чувство собственного достоинства, наставительно кивнул. Олицетворение здравого смысла в мятно-зеленой сорочке и строгом галстуке.
– Я крайне разочарован в тебе, Нелл. И, насколько я понимаю, Пегги тоже.
– Ошибаетесь. – Пегги вручила последнюю «сосульку» Нелл. – Я увольняюсь.
Она круто развернулась и вышла – как раз в тот момент, когда Тим громко ахнул:
– Пегги!
– Ты такое ничтожество, – презрительно бросила Нелл. – Хорошо, что мне больше никогда не придется тебя спасать.
Широким броском она разделалась со статуэткой – с единственной ниточкой, до сих пор привязывавшей ее к Тиму.
– Когда это ты меня спасала? – прошипел Тим, забыв о необходимости притворяться дружелюбным. – Это я был мозгом бизнеса. А ты – всего лишь секретаршей.
– Можешь каждый день повторять это себе, – посоветовала Нелл. – Все равно не поможет.
Он стоял за изуродованным столом, глядя на нее с неприкрытой ненавистью, и Нелл кивнула:
– Вот и хорошо. Теперь ты знаешь, что я испытываю.
С этими словами она покинула прежний офис и прежнюю жизнь, совершенно не представляя, что делать дальше.
По пути к «Маккена инвестигейшнз», изо всех сил стараясь не растерять злость, она рассеянно вытирала кровь с пореза на щеке. Однако, сев за письменный стол, она почувствовала, как медленно застывает кровь в жилах. Ей не позволено привести в порядок это помещение, не позволено отнять награбленные деньги у Линни, не позволено даже спасти ту бедную собачку в Нью-Олбани. Каждый раз, когда она пытается набрать скорость, кто-то ее осаживает. Она попробовала сегодня взбодриться, и что толку?
Нелл позвонила Пегги, и как раз вовремя: та собирала вещи, готовясь уйти от Тима навсегда.
– Мне так жаль, – сказала едва не плача Нелл. – Не увольняйся из-за меня.
– При чем тут ты? – удивилась Пегги. – Я просто не желаю здесь больше работать. С тех пор как Уитни заняла твою должность, она не дает мне жизни. Сама не знает, что делает, потому что не имеет опыта, и, следовательно, непрерывно ошибается, а потом срывается на мне, если я исправляю ошибки, не предупредив ее. А если не исправляю, то просто впадает в бешенство. Словом, и так плохо, и эдак нехорошо.
– Представляю, каково тебе приходилось. Но что теперь с тобой будет?
– О, у меня все прекрасно. А вот у Тима начнутся проблемы.
– Я очень рада, – встрепенулась Нелл, но, повесив трубку, снова приуныла.
Гейб вышел из кабинета и оторопел:
– Что случилось с вашей щекой?
Нелл осторожно коснулась пореза:
– Случилось? Мое прошлое разбилось вдребезги, только и всего.
– О, черт, не шевелитесь, – как всегда, досадливо пробурчал Гейб. Он сходил в ванную и вернулся с мокрым бумажным полотенцем и аптечкой.
– Не волнуйтесь, со мной все в порядке, – прошептала Нелл, откатившись на кресле от стола.
Гейб зацепил ботинком ножку кресла и оттащил Нелл назад.
– Сидите смирно. Лучшего медицинского обслуживания здесь все равно не получите.
Он промыл ранку перекисью водорода, смазал мазью с антибиотиком и наложил тонкую полоску пластыря, чтобы соединить края пореза. Нелл поразила нежность его прикосновений, контрастирующая с мрачностью физиономии. Вообще-то она старалась не наслаждаться чьей-либо заботой, поскольку была уверена: долго это не продлится, но сейчас просто млела. Закончив трудиться, Гейб посмотрел ей в глаза. Она затаила дыхание, сраженная его близостью, он тоже замер. Прошел, кажется, целый год, прежде чем они опомнились.
Гейб выпрямился.
– Ну вот, вы снова в строю. Где же, черт побери, вам удалось порезаться?
– Лучше вам не знать. – Нелл коснулась пластыря.
– Неужели разбили очередное окно?
Нелл покраснела.
– Спасибо за помощь. Я ваша должница, – сказала она, лишь бы что-то ответить.
– Прекрасно. Сегодня вечером можете начать расплачиваться.
– Сегодня? А что делать?
– Будете подсадной уткой. Познакомитесь в баре с одним парнем. Нас интересует, попытается ли он вас соблазнить.
Нелл вспомнила свое отражение в зеркале. Живой мертвец.
– Думаю, вы выбрали не ту женщину.
– О, мужчины в гостиничных барах не слишком разборчивы, – возразил Гейб.
Нелл тихо охнула.
– Простите. Не хотел вас обидеть. Вы очень привлекательны.
Нелл с радостью поверила бы ему – и словам, и интонации, достаточно искренней, но ведь она видела себя в зеркале! Впрочем, вечер у нее совершенно свободен, если не считать трепотни с Сюз.
– Ну, раз вы так считаете… – согласилась она на странное предложение.
Некоторое время спустя она зашла к Гейбу и вернула ежедневник. По-прежнему взволнованная, да еще с порезом, взявшимся неизвестно откуда, она показалась ему какой-то загадочной, неуловимой, неизъяснимо притягательной. Правда, он всегда питал слабость к переменчивости. Взять хотя бы Хлою.
– Давайте покажу вам наш морозильник, – объявил Гейб, вставая.
– Морозильник? – Заинтригованная, она проследовала за ним в приемную.
Гейб открыл боковую дверь:
– Это кладовка Хлои. Здесь мы храним наши старые дела.
Нелл вгляделась в темноту.
– Почему?
– Потому что здесь стоит шкаф, который запирается. – Он включил свет и распахнул дверцу промышленного морозильника.
– Но зачем Хлое морозильник?
– На месте кафе когда-то был ресторан. Мы пользуемся тем, что от него осталось.
Он ступил в морозильник, Нелл – за ним.
– Где-то здесь находится ящик с пометкой «78», возможно, не один, а два. Найдите, просмотрите и отложите папки, на которых написано «Тревор Огилви» или «Джек Дайсарт».
– Постараюсь, – кивнула Нелл, оглядываясь по сторонам. – Кстати, дверца не может случайно захлопнуться?
– Может, но замок не автоматический. Вы всегда выйдете наружу.
– И за сколько лет скопились дела?
– Двадцать или тридцать. Прочие в подвале.
– А у вас и подвал есть, – сокрушенно протянула Нелл. – Итак, семьдесят восьмой. Сейчас поищу.
Он повернулся на выход, она слегка хлопнула его по спине:
– Вы не собираетесь объяснить, что происходит?
– Разумеется. Как только разрешу переделать визитные карточки и перекрасить окно.
Копание в ящиках не слишком увлекло Нелл, поэтому она неотрывно думала о предстоящем вечере; и чем больше думала, тем сильнее нервничала. К пяти часам, когда она отыскала около двух дюжин папок, ее уже тошнило от страха, как перед выходом на сцену. И не только тошнило. Трясло в ознобе. По дороге домой она заглянула к Сюз и сказала:
– Мне необходимо почистить перышки.
Ее усилия принесли достойные плоды. Четыре часа спустя она открыла Райли входную дверь, и тот лишился дара речи.
– Я проделала небольшую работу, – призналась Нелл, приглашая его войти.
– И это видно. – Райли склонил голову набок, обозревая результат. – Рыжие волосы. Вот как? Вам идет.
– Не считаете, что слишком ярко?
Нелл подошла к зеркалу. Она пока не успела привыкнуть к собственному преображению. Теперь, с блестящими волосами и кое-каким макияжем, она выглядела скорее полуживой, чем полумертвой. Уже неплохо.
– Мне показалось, это слишком. Но Стивен утверждает, что все выглядит естественно.
– Кто такой Стивен?
– Парикмахер Сюз. Он гений.
– Полностью с вами согласен. Все выглядит естественно.
Нелл обернулась и увидела, какими глазами он смотрит на ее платье – длинный чулок цвета «электрик», облегающий как вторая кожа.
– Я взяла его у Сюз, – пояснила она, и когда он спросил: «Что именно?», сообразила, что он пожирает взглядом не наряд, а фигуру. – Платье. Мне его дала моя лучшая подруга Сюз.
– У нее хороший вкус.
– Значит, мне всего лишь придется быть милой и приветливой?
– В таком платье даже и это ни к чему. Теперь у нас проблема.
– Какая? – Нелл одернула платье. – Слишком узкое?
– По мне, так нет. А вот для «жучка»… – Он протянул ей крохотный диктофон. – Вам нужно спрятать его на себе. Только где? Совершенно не представляю.
– А я знаю. На мне лифчик Сюз на косточках, он велик мне по меньшей мере на размер, так что хватит места для целой стереосистемы.
– О, как я разочарован! – заявил Райли и вручил ей приборчик.
Полчаса спустя с диктофоном в бюстгальтере, единственным, что грело душу, Нелл оказалась в элегантном гостиничном баре. Она направилась к человеку, которого указал ей Райли с порога.
– Шотландское с содовой, – велела она бармену и окинула взглядом сверкающий зеркалами бар, прежде чем обратиться к стоявшему рядом посетителю.
Обыкновенный, ничем не выделяющийся из толпы мужчина в приличном костюме уставился на нее. Вернее, на лифчик Сюз и волосы Стивена.
– Привет, – улыбнулась она, подвигая к себе стакан виски, и снова поразилась своему рыжему отражению в зеркале. Давно она не выглядела так здорово!
Нелл облизнула губы и улыбнулась зеркалу. Собственным глазам. В кои-то веки своим – не чужим. По правде говоря, она никогда прежде не выглядела такой неотразимой. Если бы еще чуть-чуть поправиться…
– Привет, – откликнулся типчик и протянул руку. – Я Бен.
– Хелло, Бен. Я Нелл.
«Знойная женщина Нелл», – уточнила она мысленно.
– Что делает такая красивая леди в местечке вроде этого?
– Пьет виски.
Сердце оглушительно колотилось. Чудо, если он этого не слышит!
– А вы?
– Напиваюсь. Я в городе по делу. Надоело все до чертиков. Тоска! А вы? Тоже по делу?
– Да. – Нелл освободилась от рукопожатия, едва бармен поставил на стойку вторую порцию виски. – Работа, ничего не поделаешь.
– Что ж, за вашу работу! – Бен поднял стакан. – Ночь как-то сразу стала веселее.
А он очень мил! Заплатил за ее выпивку и внимательно слушает. У Тима хватало терпения выслушать первые два слова, потом он отключался.
– Вы мне нравитесь, – сообщила она Бену за третьим стаканом и вспомнила, что тот женат.
– А вы мне, – с улыбкой парировал он. – Здесь ужасно шумно, а мне бы хотелось потолковать с вами по душам. Не хотите подняться ко мне в номер? Там потише.
Он так многозначительно заглянул ей в глаза, что Нелл едва не сбежала. Неужели мир полон неверных мужей? Странно, что все подряд не разводятся!
– Простите, – пробормотал Бен, неверно истолковав ее молчание. – Мне не следовало спрашивать.
– Нет-нет, все в порядке, – поспешно заверила Нелл. – Я все еще прихожу в себя после развода, так что немного нервничаю.
Он снова улыбнулся. Чудесная улыбка, если забыть, что он лживая тварь.
– Обещаю не торопиться, – шепнул он и слегка коснулся ее плеча.
Нелл, к своему удивлению, вспыхнула. И, ощутив легкие перебои пульса, вдруг сообразила, что никаких перебоев у нее давным-давно не случалось. Она оглядела себя в облегающей синей лайкре Сюз и поняла, что отделилась от тела. Ни страха, ни вожделения… Она даже не была уверена, что способна ощутить боль: ведь, если прислушаться, порез на щеке совсем не саднит. Может, она действительно умерла и просто не понимает, черт возьми, что нужно лечь в могилу и закрыть глаза.
– Нелл, – позвал Бен. – Простите, я…
– Да, – перебила она, отчаянно пытаясь почувствовать хоть что-то. Она не желает умереть, не переспав с кем-то, кроме Тима. Бен изменяет жене. Ну и что? Он из другого города, она больше никогда с ним не встретится.
«Докажи мне, что я еще жива».
– Да. Я поднимусь в ваш номер.
– Я рад. Мне очень хочется узнать вас получше.
«Не хочешь ты узнать меня получше. Только перепихнуться со мной. Может, я и позволю, а потом вышвырну пинком под зад к твоей жене».
В лифте Нелл с трудом сдерживала нервную дрожь. Она правильно поступает! Нужно пробиться сквозь лед, обрести силы начать новую жизнь.
Двери лифта раздвинулись, Бен уступил ей дорогу. Они прошли бок о бок по коридору, и она подождала, пока он откроет номер, вставив в замок карточку.
– Заходите! – весело пригласил он, и Нелл вошла, стараясь дышать размереннее.
Он снял пиджак, бросил на затянутое парчой кресло. Господи, сколько таких парней в сорочках и галстуках она перевидала! Может, стоит попробовать с байкерами?
– Как насчет выпивки? – спросил Бен.
– Нет, спасибо.
Она приблизилась к нему, он сделал шаг навстречу. От него несло виски, что, впрочем, не показалось ей омерзительным. От плеч исходило тепло, что тоже было терпимым. Нелл понимала, что должна испытывать нечто большее, нежели отсутствие негативных эмоций, но решила быть снисходительной к себе: все-таки она долго пребывала в замороженном состоянии.
Он обнял ее, крепко поцеловал и заскользил ладонями вниз. Тут она впервые осознала, что вот-вот могут возникнуть проблемы: она ни за что не ляжет с ним, если он не захватил из дома свод законов штата Кентукки. Кроме того, стоит ему снять с нее лифчик, как сразу обнаружится диктофон!
В дверь постучали.
– Простите. – Бен направился к выходу.
– Кажется, у вас в номере моя жена, – раздался голос Райли.
«Слава тебе Господи!»
– Ваша жена? – переспросил Бен, и Нелл метнулась к двери, скрывая улыбку облегчения.
– Привет, зайчик! – жизнерадостно воскликнула она, распахнув дверь.
– Зайчик? – удивился Бен. – Я думал, вы разведены.
– Не совсем, – процедил Райли, сверля ее злобным взглядом. – Иногда она кое о чем умалчивает.
– Мне ужасно жаль, – пробормотала она.
Бен смотрел на нее в точности как Райли. Что ж, трудно его осуждать, ведь она ему солгала!
Хотя и он не сказал правду.
– Мне очень жаль, – повторила она, обернувшись, – но, по-моему, вполне простительно солгать будущему любовнику о своем семейном положении. Думаю, вы со мной согласны.
Последнее, что она увидела, прежде чем Райли потащил ее по коридору, было лицо Бена, побагровевшее то ли от ярости, то ли от смущения. Впрочем, какая ей разница?
