Текст книги "Башня Измены"

Автор книги: Дженнифер Фаллон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Адрина застыла.

– Вы о чем? Так вы хотели жениться именно на мне?

– Я взял в жены старшую законную дочь Габлета, – невозмутимо ответил Кратин. – И ваш сын может унаследовать фардоннский трон.

– Если только у моего отца не родится законный сын. Кроме того, у меня пятнадцать сводных братьев. И отец может официально признать наследником одного из них, когда захочет.

– Если он так сделает, им не жить. Всевышний позаботится об этом. Вашей страной от его имени будет управлять кариенский король.

– И вы рассчитываете, что я стану вам помогать в этом? Да вы спятили!

– Вы моя жена, Адрина, – отрезал принц, не желая более распространяться на эту тему. Потом немного подумал и добавил: – А еще я требую, чтобы вы приказали своим гвардейцам безоговорочно подчиняться мне. Я возьму их с собой на фронт.

– А вот это уж дудки, ваше высочество. Мой отец не давал вам разрешения посылать их на войну. Они останутся при мне.

– Тогда вы будете передавать им мои приказы.

– Да провалиться мне на этом месте! Моя гвардия шагу не сделает без меня! И уж тем более не будет участвовать ни в каких ваших войнах.

– Как хотите, Адрина, – пожав плечами, сказал Кратин. – Если вы так настаиваете, то можете поехать с ними. Но они будут сражаться!

– И как, интересно, вы заставите меня послать их в бой? Да я скорее сдохну, чем отдам такой приказ.

Кратин аккуратно поставил кубок на стол, скрестил руки на груди и пристально посмотрел на принцессу.

– Вы моя жена и дали обет. Перед Богом и людьми вы поклялись подчиняться мне беспрекословно. Клятвопреступление карается смертью. Если это вас не смущает, я подожду еще пару дней и, как только ваш сводный братец и его язычники нарушат хоть один из церковных законов, безжалостно казню их.

– Ах ты, сукин сын! Святоша! Учишь меня благочестию, а сам уже придумал, как погубить моего брата во имя своего жалкого бога! Совести у тебя нет!

– Попридержите язык, Адрина, – предупредил Кратин. – Оскорбление Всевышнего карается…

– Смертью! – перебила его Адрина. – Знаете, ваше высочество, у меня есть идея.

– Вы согласны мне подчиняться?

Адрина поняла, что дальнейшие препирательства ни к чему не приведут. Здесь, в Ярнарроу, он чувствовал себя как рыба в воде. Этот мальчишка, который едва не хлопался в обморок при виде полуголых фардоннских дам, дома превратился в самоуверенного царька, говорящего устами своего бога. Вера в то, что он исполняет волю Хафисты, прочно засела в его сознании, и переубедить его было невозможно. Пораскинув мозгами, Адрина взяла себя в руки. С наскока его не одолеешь. Нужно постараться найти свою выгоду в этой ужасной сделке.

– У меня есть несколько условий, – сказала она.

– Я не собираюсь идти вам на уступки, Адрина.

– Да, пока нет, – согласилась она. – Но вам нужно мое содействие, и поверьте, мы сможем поладить, если я почувствую, что и мне что-то перепадет.

Принц важно кивнул.

– Хорошо. И что это за условия?

Адрина лихорадочно зашевелила извилинами. Как бы это преподнести, чтоб не вызвать его подозрения?

– Если уж мне придется сопровождать вас до медалонской границы, пусть все будет обставлено должным образом, в соответствии с моим новым положением. Я хочу взять с собой всю свиту, включая моих фрейлин. – «Вот так! Посмотрим, понравится ли твоей драгоценной Честити жить в походных условиях, под боком у нескольких тысяч вонючих солдат!»

– Думаю, это можно устроить, – согласился принц. – Все?

– Нет. Я хочу стать членом вашего военного совета. Я не позволю вам гробить фардоннских солдат, пока не буду знать точно, за что они гибнут.

– Нет! И еще раз нет! Военный совет не место для женщин!

– Воля ваша. – Адрина пожала плечами. – Но если вы мне не уступите, то за ужином я встану и во весь голос крикну, что Хафиста – лжец, ублюдок и фарисей. Такой же, как все вы! Надеюсь, такой поступок карается смертью, не так ли? А без меня вы не сможете претендовать на фардоннский трон, и против медалонцев не выступит ни один наш солдат. Впрочем, если вы мне не верите, можете и дальше упираться рогами в забор.

Кратин представил себе реакцию герцогов на присутствие женщины в военном совете, потом взвесил серьезность ее заявления… и нехотя кивнул:

– Ладно, договорились.

– И еще одно, – добавила Адрина, немного подумав. – Я хочу, чтобы каждому фардоннцу, состоящему под моим началом, церковь выдала особую индульгенцию. Как вы правильно заметили, рано или поздно они обязательно нарушат какие-то неведомые им церковные законы. Нам обоим будет проще, если вы не станете вешать их на каждом столбе за реальные или надуманные прегрешения перед вашим бесценным богом.

Тон Адрины слегка покоробил принца, однако логики в ее рассуждениях не заметил бы только дурак. И Кратин ее заметил.

– Это все мои условия, – сказала Адрина. – Если вы их примете, я буду делать все что пожелаете. – И про себя добавила: «До поры до времени».

– Но у меня тоже имеются некоторые условия, – произнес Кратин.

– Вот как? И какие же?

– Впредь вы не будете носить таких провокационных нарядов и станете вести себя, как подобает кариенской принцессе. Иначе вас закидают-таки камнями и о фардоннском троне никто не вспомнит.

– Слушаюсь, ваше высочество. – В голосе Адрины зазвучал сарказм. – Рубище сгодится?

Кратин сделал вид, что не заметил насмешки.

– И вы будете разговаривать с вашим сводным братом и гвардейцами только в присутствии Вонулуса. Я не хочу, чтобы вы плели интриги за моей спиной.

«М-да, положеньице», – с досадой подумала принцесса. Выхода из него она пока не видела.

– Ваше недоверие очень меня огорчает, ваше высочество.

– Оправданное недоверие, заметьте. Итак, вы согласны?

Адрина неохотно кивнула.

– Согласна.

– Хорошо. В таком случае вы можете вернуться к себе и переодеться во что-нибудь более… подходящее… для званого ужина. Завтра я пришлю к вам монахинь, и вы вместе определите наиболее благоприятное конкретно для вас время для исполнения супружеского долга. Я не намерен попусту терять время в вашей постели.

Эта пощечина была поувесистее той, что Адрина уже получила. Да как он смеет!

– Только, прежде чем подойти к моей постели, подумайте, знаете ли вы, что в ней делать, – холодно произнесла она. – Как вам известно, меня обучали искусству любви настоящие профессионалы. Будет очень обидно, если от смеха я не смогу зачать вашего долгожданного претендента на кариенский и фардоннский троны.

«Теперь мы квиты, ваше высочество», – удовлетворенно подумала Адрина и, не дожидаясь, когда принц придет в себя, выскочила из комнаты.

Глава 16

День, когда Убежище впервые появилось в горах, названных в его честь, не остался в памяти людской – так давно это было. Неумолимое время словно вовсе не касалось его стен, от которых веяло чудесным покоем и безмятежностью. Возникали и рушились государства, рождались и умирали люди, а величественное белоснежное сооружение то появлялось, то исчезало, и было так всегда. В его покоях нередко появлялись боги и жили харшини, которые искали здесь мудрости, знания и спасения от грехов человеческих.

Ничто не нарушало покоя.

До настоящего времени.

До тех пор, пока на свет не появилось дитя демона.

Подходя к покоям Коранделлена, Брэкандаран услышал смех и насторожился. Вообще-то ничего странного в этом не было – жизнерадостные харшини веселились довольно часто. Но на сей раз они были ни при чем. Громкий, заливистый женский смех разносился по коридору и эхом отражался от высоких сводов. Некоторые харшини, встречавшиеся Брэку по пути, смотрели на него с недоумением – судя по всему, не все знали, кто так буйно радуется в покоях короля.

Узнав голос Р'шейл, Брэк забеспокоился и прибавил шагу. По натуре Коранделлен был весьма уравновешен – ведь он правил харшини в такие трудные времена, – но общаться с Р'шейл ему раньше не доводилось. Она обладала способностью говорить о плохом в совершенно неподходящее время, задавала каверзные вопросы, на которые часто не было ответов, и категорически не желала играть роль, уготованную ей в конфликте богов. Да и королю харшини нелегко было смириться с тем, что Р'шейл хотят сделать орудием уничтожения. Он не мог понять, что дитя демона рождено для разрушения. И еще труднее было убедить ее в том, что эту задачу необходимо выполнить. В свое время Лорандранек, отец Р'шейл, узнав обо всем, не выдержал и сошел с ума.

Брэк отворил дверь в покои Коранделлена. Король и Р'шейл стояли на балконе и любовались долиной. Рядом на столике красовался хрустальный кувшин с холодным вином. На обоих была легкая холщовая одежда – надежная защита от всевидящего ока Цитадели. Услышав шаги за спиной, король обернулся и, увидев гостя, радостно заулыбался. Брэк подошел поближе и поклонился.

– Брэкандаран! – воскликнул Коранделлен. – Ты вернулся!

– Как видите.

– Мы с Р'шейл как раз беседовали о ее детстве в Цитадели, – сообщил король. – У нее была очень интересная жизнь.

«Даже чересчур интересная, – подумал Брэк. – Но почему она смеялась?».

– Король спросил меня, скучала ли я по матери, – объяснила Р'шейл, словно прочитала его мысли. – Мне это показалось весьма забавным.

– Наш достойный монарх не знает, кто такая Верховная сестра, – ответил Брэк. – Мне было приятно слышать твой смех. Ты выглядишь гораздо лучше.

Это была правда, но не вся. Никогда раньше она не выглядела так хорошо, как сейчас. Шелтаран, бог исцеления, не только залечил смертельную рану, которую она получила в Тестре, – он вылечил ее душу. А может быть, Смерть отступила после того, как Брэк предложил взамен нее другую жизнь. Фиалковые глаза Р'шейл блестели, кожа стала золотистой, все формы заметно округлились – диета харшини явно пошла ей на пользу. Брэку стало ясно, что долго держать ее здесь не удастся. Только вот интересно, понимает ли это Коранделлен? Здесь ей многое рассказали о том, что она унаследовала от харшини, и о силе, что ей дана. Но эта девчонка рождена, чтобы уничтожить бога. А вот как это сделать, ей в Убежище никто не расскажет.

– Какие новости принес, Брэкандаран? – спросил король.

Он взмахнул рукой, и у стола появился еще один стул. Коранделлен сел и сам наполнил кубок для Брэка. Тот хотел сказать, что это лишнее, но слова застряли в горле. Больше двадцати лет Коранделлен мечтал о том, как скажет Брэку, что не винит его в смерти Лорандранека. И все, что король ни делал, было наполнено смыслом. Брэк уселся на стул и взял кубок.

– Боюсь, не очень хорошие, – ответил он и посмотрел на Р'шейл. Интересно, как она воспримет эти новости? Все ее нынешнее спокойствие было прямым результатом магического воздействия Убежища. Кроме того, похоже, на нее еще наложили чары, чтобы избавить страдающие тело и душу от крайних человеческих чувств. Если она об этом узнает, все пойдет прахом. Сила Р'шейл такова, что чары рассыплются в одно мгновение. Только ее неведение хранило харшини от ярости человеческой части ее существа.

– Кариенцы не отказались от намерения вторгнуться в Медалон? – спросил Коранделлен, побледнев от одной только мысли о войне. Это была не трусость, а часть «эго» харшини – то, что ни Брэк, ни Р'шейл, будучи наполовину людьми, не могли воспринять.

– Произошло кое-что похуже, – ответил Брэк. – Кариенцы заключили союз с фардоннцами.

Коранделлен покачал головой. Черные глаза его увлажнились.

– Глупые, глупые люди. Неужели они не понимают, как дорого им обойдется эта война?

– Понимают, – сказал Брэк. – Просто их не заботит цена.

Р'шейл нахмурилась.

– Даже если фардоннцы не присоединятся к конфликту с севера, они могут послать отряды по Стеклянной реке на юг. Защитники не смогут воевать на два фронта. У них и на один сил не хватит – даже при поддержке хитрианцев.

Брэк удивился: откуда она знает о хитрианцах? Должно быть, демоны наплели. Ох уж эти сплетники. Коранделлен молча покачал головой. Он не мог говорить о войне – ведь речь шла об убийстве.

– Конфликт может выйти за пределы Медалона, – согласился Брэк. – Если фардоннцы войдут в Медалон с юга, то смогут вторгнуться в Хитрию, не пересекая Восточных гор. Габлета Медалон не интересует – ему очень хочется заграбастать Хитрию.

– Надо же что-то делать! – воскликнул Коранделлен. – Мы не можем допустить, чтобы весь мир ввязался в войну. Может, если я попрошу богов…

– Уж не Зигарнальда ли? – поинтересовался Брэк. – Мировая войнушка богу войны понравится. Думаю, ему ничего не стоило слегка подпихнуть нас к ее началу. Наверное, ему наскучило смотреть на вялые пограничные стычки. Народ столетиями живет в мире, не воюет – это ж тоска зеленая!

– Твоя дерзость до добра не доведет, Брэкандаран.

Услышав этот голос, Брэк подпрыгнул на стуле, и в то же время в помещении явственно почувствовалось присутствие бога войны. Надо было подумать, прежде чем упоминать его имя. Здесь, в Убежище, более чем где-либо такая опрометчивость была чревата последствиями. Брэк крутанулся на стуле, однако не встал, тогда как Р'шейл и Коранделлен поднялись. Из воздуха материализовался Зигарнальд, такой высокий, что золотым шлемом задевал потолок. На нем была простая темная хламида, которая закрывала его с головы до пят – само собой, из уважения к Коранделлену. Харшини смущались при виде оружия, а Зигарнальд носил все оружие, которое приписывали ему верующие, – от кинжала до длинного лука. Брэк мог побиться об заклад, что где-то в складках его хламиды была припрятана и катапульта.

– О, великий бог, ты оказал нам честь своим присутствием, – с мрачным видом поприветствовал его Коранделлен.

Бог войны улыбнулся. Если только эту гримасу можно было назвать улыбкой.

– И кое-кто благодарен мне за это больше, чем другие. Я думал, Брэкандаран, что ты более чем все харшини будешь рад меня видеть. Похоже, мое появление не шокировало тебя, как твоего короля, однако он ведет себя учтиво.

– Я наполовину человек, – пожав плечами, ответил Брэк. – А что я должен сказать?

– Для начала ты мог бы вообще ничего не говорить, – ответствовал Зигарнальд. – Особенно о том, в чем ровным счетом ничего не смыслишь!

Коранделлен положил руку Брэку на плечо: молчи, мол, не спорь с богом!

– Брэкандаран не хотел проявить неуважение, о, великий бог.

– Напротив, Коранделлен, именно это он и хотел сделать. Однако он прав. Я действительно слегка подпихнул вас к началу войны, как он только что изволил выразиться.

– А зачем? – удивилась Р'шейл. Внезапное появление бога она тотчас же отнесла к разряду прочих чудес, которые не могли произойти за стенами Убежища – просто не могли, и все.

Зигарнальд посмотрел на нее так, словно только что заметил.

– Вот когда ты поймешь это, дитя демона, ты готова будешь к встрече с Хафистой.

– Вообще-то я считаю, что на меня напрасно возлагают такие надежды. Во-первых, я не знаю, как убить бога…

Как ни странно, Зигарнальд кивнул, соглашаясь.

– Увы, ты права. У Коранделлена больше шансов одолеть его, и я решил исправить такое положение дел.

Брэк изумленно уставился на Зигарнальда:

– Как?

– Дитя демона должно покинуть Убежище и вернуться к людям, – объявил бог. – Ты поможешь ей, Коранделлен, ибо, если ей придется сразиться с Хафистой здесь, ни ты, ни чудесные свойства этого обиталища не спасут вас от гибели.

Коранделлену явно не понравился такой расклад.

– Ни один харшини не покинет Убежище, о, великий бог, – даже по воле свыше. Р'шейл может уйти, если хочет, но прогонять ее я не стану.

– Будь по-твоему, – согласился Зигарнальд и повернулся к Р'шейл: – Что скажешь, дитя? Разве ты не хочешь вернуться к своим друзьям из человечьего племени?

Р'шейл почти не колебалась.

– Нет, я хочу остаться здесь.

Кажется, Зигарнальда удивил такой ответ – впрочем, как и Брэка. Бог пристально посмотрел на Р'шейл и кивнул.

– Понятно. А ты хитрее, чем я думал, Коранделлен. Однако чары, что покуда смиряют ее, не вечны. Брэкандаран, я хочу, чтобы ты увел ее в горы хотя бы на день. Пусть хорошенько подышит свежим воздухом, а когда надышится – задай ей тот же вопрос. Сдается мне, что ответ ее будет сильно отличаться от нынешнего.

– Что ты имеешь в виду? Я чувствую себя прекрасно.

– Да, ты счастлива и покойна, – согласился Зигарнальд. – Но ты можешь чувствовать боль? Или гнев? А горе? Надеюсь, ты понимаешь, что здесь, в этих стенах, таких чувств для тебя попросту нет.

Р'шейл растерялась. На лицо Коранделлена набежала тень.

– Это правда? – спросила она короля харшини. – Вы действительно сделали меня бесчувственной?

– Так было нужно, дитя. – Коранделлен не умел лгать, равно как не умел причинять боль.

– Но этого быть не может, – возразила она. – У меня нет провалов в памяти. Я прекрасно помню все. И всех.

– Но при этом ничего не чувствуешь, правда? – подхватил бог. – Ты не скучаешь по друзьям, не боишься за них, не злишься на тех, кто тебя предал. Послушайся моего совета: оставь эти стены на время и увидишь, что будет. А когда захочешь вернуться к друзьям, позови меня. А уж я позабочусь, чтоб ты добралась до них целой и невредимой.

И, окончательно сбив девушку с толку, бог исчез. Брэк посмотрел на короля и покачал головой:

– Чему быть, того не миновать, Коранделлен. Сопротивляться бесполезно.

Тот вздохнул.

– Я харшини, Брэкандаран. Я не умею сопротивляться.

Глава 17

Кратин должен поплатиться за то, что сделал, – и поплатиться жестоко. Прощать Адрина не собиралась ничего. В лучших традициях смертеды – старинного фардоннского искусства мести – она намеревалась заставить его пожалеть о том дне, когда они встретились, и теперь хладнокровно размышляла, как это сделать.

Перво-наперво следовало уступить его требованиям. И Адрина превратилась в идеальную кариенскую принцессу. Мадрен и Вонулус поначалу отнеслись к неожиданной метаморфозе с большим подозрением, но подвоха, сколько ни искали, не обнаружили и смирились. Кратин же не удивился нисколько, очевидно посчитав случившееся прямым результатом своего грозного ультиматума, и о коварных замыслах жены даже не догадывался.

Отныне Адрина одевалась по кариенским обычаям, прятала волосы под сеточку, как полагалось замужней кариенской женщине, и, появляясь с мужем в людных местах, покорно семенила сзади шагах в трех. Она уверовала во Всевышнего и каждое утро вместе с королевой Арингард отважно выстаивала службу в холодном храме. Она вышивала вместе с фрейлинами и с похвальной бережливостью составляла ежедневное меню. Она раздавала милостыню беднякам через четыре дня на пятый и разговаривала с аристократами при дворе своего мужа, скромно потупив глаза. Она не красила лицо и коротко остригла свои длинные ногти, как это делали кариенки. Короче, теперь ни малейшего повода для осуждения принцессы не было.

Существовало несколько способов отомстить Кратину, но самой уязвимой целью была злополучная леди Честити.

Адрина решила предпочесть компанию леди Честити общению с другими фрейлинами, стала искать встреч с девушкой, и через три недели они уже частенько вели задушевные девичьи беседы, темой которых чаще всего был Кратин. Как-то вечером Адрина разоткровенничалась: принялась рассказывать о принце, о том, сколько детей они заведут, и какой он ласковый, и какое счастье, что прежде у него не было других женщин. Честити терпела долго. Наконец, не выдержав, она торопливо извинилась и выскочила из комнаты. За дверью послышались рыдания.

Сделав свое дело, довольная Адрина уселась вышивать. Но не успела она сделать и нескольких стежков, как в комнату ворвался Кратин. Выставив вон Тамилан, он повернулся к жене. Лицо его пылало от ярости.

– Что вы сделали?

– Я не понимаю, в чем дело, ваше высочество. Не могли бы вы выражаться яснее?

– Леди Честити с ума сходит. Что вы ей сказали?

– Мы разговаривали о супружеской жизни. Я сказала ей, что счастлива в браке. – Она с невинным видом улыбнулась и добавила: – Ведь так оно и есть.

– Вы не должны обсуждать с ней это!

– Отчего же? – Адрина не сказала и не сделала ничего, что дало бы Кратину право обвинить ее в нарушении правил приличия, и они оба это хорошо знали. – Уж не хотите ли вы сказать, дорогой, что леди Честити все еще питает к вам тайные чувства? Но теперь, когда мы поженились…

Договорить она не успела – принц выскочил за дверь, осыпая проклятиями чужеземную шлюху. Честно говоря, Адрине уже надоело быть чужеземной шлюхой.

Так Адрина отомстила в первый раз. Другая возможность наказать принца появилась тогда, когда стали готовиться к поездке на границу. Адрина без устали твердила Кратину о своем высоком положении, и к тому времени, когда все было готово к отъезду из Ярнарроу, в ее свите насчитывалось почти столько же людей, сколько рыцарей и пехотинцев сопровождали принца. От полного разорения принца спасло лишь вмешательство отца. Как только король выразил свое недовольство, Адрина умерила аппетиты, но дело было уже сделано. Адрина и ее фрейлины отправились на войну во всем великолепии.

Самой изощренной местью Адрины было посягательство на мужскую силу Кратина. Наутро после свадьбы к Адрине действительно явились монахини, повыспросили у новобрачной все интимные подробности и решили, что самой удачной для зачатия будет восьмая ночь. До этого времени Адрина спала одна. Когда урочная дата наступила, Адрина пораньше отослала фрейлин и стала готовиться к визиту Кратина. Много времени на приготовления не ушло: за считанные минуты необходимое снадобье было составлено и влито в вино. Мужчина, отведавший такого вина, даже при всем желании не мог осуществить свои намерения.

Кратин охотно согласился выпить, ибо только с пьяных глаз мог отважиться сделать то, что следовало. На это Адрина и надеялась. И надежды ее оправдались. Ни одна попытка принца исполнить супружеский долг не увенчалась успехом. Наконец Кратин замучился, плюнул и убрался восвояси, оставив Адрину умирать от смеха. После этого она не видела его целых два дня и осталась весьма довольна результатом.

Поклявшись себе, что не родит ребенка от Кратина, Адрина делала все возможное, чтобы этого не случилось. Она многое знала о чудесных свойствах трав и умела спасаться от нежелательной беременности – женщине, жившей в обществе, где царили весьма свободные нравы, это было необходимо. Однако существовал самый простой и надежный способ – попросту не допускать до себя Кратина в те дни, которые определили монахини. Нужно было выдержать только год и один день – согласно кариенским законам, женщина, не забеременевшая в этот срок, считалась свободной от семейных уз.

Далеко не каждая аристократка владела изысканным умением усиливать или ослаблять страсть мужчины. Курт'есы же были очень искусны в этом деле – ведь даже профессиональным любовницам требовалось порой спокойно поспать в одиночестве. Однако если любовник знал, что происходит, успех гарантировать было невозможно. Облапошить удавалось только неопытного любовника – такого, как Кратин. Для этой цели существовали и снадобья, тайну изготовления которых курт'есы хранили как зеницу ока. В свое время Адрина выведала все секреты у Линеля, темноглазого курт'еса из Мишенрока, что в южной Фардоннии, и в обмен на какой-то завалящий дворянский титул стала непревзойденной мастерицей в изготовлении любовных отваров. Слово свое Адрина сдержала, и теперь, насколько она знала, Линель обитал в небольшом поместье близ Калинпура на Джаланарских равнинах. Сколько раз после свадьбы с Кратином принцесса мысленно благодарила этого человека!

Мало-помалу по Кариену поползли слухи о мужской несостоятельности кронпринца. Кратин осунулся, стал подавленным. Всякий раз, видя его таким, Адрина торжествовала: ее усилия не пропали даром.

Чтобы достичь этого, пришлось потрудиться. И здесь Адрине невольно посодействовала Мадрен – самая недоверчивая и наблюдательная фрейлина в свите. Выбрав удобный момент, принцесса явилась к ней и, с рыданиями припав к ее плечику, сбивчиво поведала о том, что не может возбудить мужа. Результат превзошел все ожидания: туповатая и неискушенная Мадрен тотчас же принялась давать дельные советы, как исправить сложившуюся ситуацию. Благодаря стараниям Адрины слуги подслушали ее надрывающие сердце признания, и через день новость облетела весь замок. Ее обсуждали все кому не лень – даже на кухне и в конюшне. К тому времени, когда огромный караван покинул Ярнарроу, в замке не осталось мужчины или женщины, слуги или дворянина, кто не был наслышан о сомнительных мужских достоинствах Кратина.

Как и следовало ожидать, Честити пришла в полное смятение: с одной стороны, девицу до смерти перепугал тот факт, что ее возлюбленный оказался импотентом, с другой – известие о том, что Кратин не спит с женой, обрадовало ее невероятно. Эта бледная немочь так явно выражала свою любовь к принцу, что Адрина не могла понять, почему ее еще не связали веревками и не закидали камнями за греховные помыслы. Впрочем, чистотой помыслов не отличался при дворе никто. Многие герцоги прочили своих дочерей на место кариенской королевы. И Адрине оставалось лишь гадать, сколько дней она прожила бы после рождения сына, если бы забеременела сдуру. Процесс воспитания наследника фардоннского трона отнюдь не требовал наличия фардоннской матери, ведь роды могли быть опасными – об этом знали все.

Адрина отказалась от бесполезных желаний изменить мир по-своему. Она молча страдала, оскорбленная тем, что Кратин является к ней только тогда, когда она могла зачать. Ей приходилось сносить косые взгляды Мадрен и ханжеский инструктаж Вонулуса. Она мирилась с явным презрением короля Ясноффа и с кислым неодобрением королевы Арингард. Ей приходилось приспосабливаться к гадкому кариенскому климату. И до тех пор, пока не отыщется выход из всего этого дерьма, выбор действий у нее был весьма невелик.

Приказ следовать к границе Тристана, разумеется, не обрадовал, а Адрина, верная обещанию, данному Кратину, не могла поговорить с братом с глазу на глаз и объяснить ему ситуацию. А пообщаться было нужно, и по мере приближения к границе – все больше и больше. Адрина боялась, как бы Тристан не наломал дров – ведь он знал условия соглашения, по которому его солдаты находились в Кариене, и понимал, что, приказав гвардии двигаться на фронт, Адрина пошла против воли Габлета.

Габлет хотел, чтобы хитрианцы прочно увязли в медалонском конфликте и не заметили, в каком направлении двинется его армия, когда пересечет южную границу Медалона. Помощь гвардии была залогом быстрой победы Кратина на севере, а это расстраивало планы отца, и реакция его заботила Адрину больше, чем все угрозы мужа вместе взятые. Габлет не терпел помех, которые вмешивались в его планы. Без конца думая об этом, Адрина потеряла покой и сон.

Как-то раз она сидела перед зеркалом в своем богато убранном походном шатре и рассеянно смотрела на отражение Тамилан, которая расчесывала ей волосы. «Эта бывшая рабыня – довольно симпатичная девица», – машинально подумала Адрина, и внезапно в голову ей пришла идея.

– Тами, тебе нравится Тристан?

Тамилан удивленно подняла брови:

– Тристан?

– Да. Ты ведь знаешь Тристана. Высокий, красивый, с золотистыми глазами. Видный такой. Ты не согласна?

Тамилан улыбнулась.

– Нравится ли он мне? Хм-м… Пожалуй, нравится.

– Ну и отлично, – с удовлетворением заявила Адрина. – Я хочу, чтобы ты стала его любовницей.

Лицо Тамилан, отражавшееся в зеркале, вспыхнуло.

– Вы хотите, чтобы я стала любовницей Тристана?

– Да что ты все переспрашиваешь, Тами. Ты прекрасно слышала меня. Вы оба фардоннцы, до дома далеко. Никто ничего не узнает.

– Ваше высочество, я ценю вашу… заботу… но вряд ли ваш брат заинтересуется мной.

– Ты себя недооцениваешь, Тами, – возразила Адрина. – Ты очень миленькая, к тому же на тысячи лиг вокруг нет ни одной курт'есы, поэтому Тристан не будет привередничать. – Увидев, как изменилось лицо девушки, она рассмеялась. – Ну что ты так испугалась? Неужели ты не понимаешь: я могу встречаться с Тристаном только в присутствии этого стервятника Вонулуса. Если станет известно, что вы с Тристаном любовники, никто и вякнуть не посмеет, если тебе вздумается навестить его.

– Если станет известно, что мы с Тристаном любовники, меня закидают камнями.

– А вот и не закидают. Фардоннцы получили особые церковные индульгенции. Так что ты в полной безопасности – не то что я.

Лицо Тамилан стало несчастным.

– Мне тут не нравится, ваше высочество. На вашем месте я бы лучше подумала, как вернуться домой.

– Я думаю, Тами, – ответила Адрина. – Правда-правда, я думаю.

В ее жалком существовании было лишь одно радостное событие и случилось оно весьма неожиданно. На следующий день после свадьбы Адрину навестил Дрендин, веселый кузен Кратина, и притащил большую плетеную корзину, которую осторожно поставил на ковер перед камином, после чего с сияющей улыбкой повернулся к новобрачной:

– Я принес вам свадебный подарок!

– Какая великолепная корзина! – восхитилась принцесса.

– Корзина? О нет! Подарок внутри!

Адрина с любопытством приподняла крышку и заглянула внутрь.

Тотчас же чей-то влажный нос ткнулся ей в руку и длинный мокрый язык лизнул ее щеку. Адрина восхищенно ахнула и, бросив крышку на пол, вытащила из корзины лохматого щенка. Его рыжая густая шерсть казалась шелковой на ощупь. Щенок был таким большим, что Адрина с трудом удержала его на руках.

– Какой чудесный! – воскликнула она. – Это кто?

– Это собака, – ответил Дрендин, слегка озадаченный такой неосведомленностью.

– Да я знаю, что собака, но какой породы? В Фардоннии нет таких больших собак. Если он вырастет еще немного, я смогу ездить на нем верхом.

– Это кариенская охотничья собака, – ответил молодой граф. – Вы сказали, что любите охотиться, и я подумал, что вы сможете обучить его. У нас на перевале Тайлера выращивают самых лучших охотничьих собак. Так он вам понравился?

Принцесса уклонилась от слюнявых поцелуев своего нового друга и рассмеялась.

– О Дрендин, я влюбилась в него. Огромное вам спасибо. Похоже, граф был очень доволен.

– Для будущей королевы ничего не жалко. Но вам придется дать ему имя.

– Я назову его… Тайлером! В честь вашего перевала.

С тех пор Тайлер не отходил от принцессы ни на шаг. Он рос не по дням, а по часам и съедал за раз столько, что хватило бы на целое крестьянское семейство. Он любил Адрину и был предан ей всей своей собачьей душой. И она, выросшая в роскоши, избалованная и капризная, находила радость в общении с этим лохматым неуклюжим зверем.