Текст книги "Как спасти репутацию"
Автор книги: Дженнифер Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
Глава 13
Александр проснулся в саду, голый, с расцарапанной грудью. Николай и Доминик стояли в нескольких шагах от него и смотрели настороженно.
На этот раз паники не было, потому что он знал, что с ним происходит.
– «Логош – это часть тебя. Обними ее, или она тебя поглотит», – говорил Мин.
Он чувствовал, как зверь хочет вырваться из него, но не знает как.
– Сэр? – сказал Николай колеблющимся голосом. – Мы должны вернуть вас в дом. Ее светлость может проснуться.
Последнее, что Александр помнил – Миган свернулась у него под боком после неистовых занятий любовью. Она пробормотала «спокойной ночи», положила голову ему на плечо, руку – на талию и заснула. Полное доверие.
– Что я сделал? Я ей как-то навредил?
– Нет, ваша светлость, – ответил Николай. – Вы вышли из спальни жены и убежали.
– Что еще?
– Во-первых, на вас не было никакой одежды, – добавил Доминик. Его лицо было хмуро. – Вы говорили странные слова и царапали себя на бегу. А. глаза у вас…
– Что с глазами? – проскрежетал Александр.
– Они… светились, – сказал Николай. – Ваша светлость, они стали синие и как будто дикие.
– Понятно. – Александр пытался восстановить самообладание, но ему не удавалось.
Доминик добавил:
– Я тоже это видел.
Александр сделал выдох, поднял голову к темному небу. Оно было покрыто облаками, но он чувствовал, что за облаками – луна, яркая, полная, серебряная луна.
– Кто еще видел? – спросил он; к Александру возвращался холодный рассудок герцога.
– Никто, сэр. Все уже легли спать. Мы вдвоем пошли за вами.
– А герцогиня что?
Николай покачал головой:
– Я заглянул, сэр. Она не проснулась.
– Слава Богу. – Александр растер озябшие предплечья. – Я хочу, чтобы вы молчали об этом инциденте, понятно?
– Конечно, сэр. – Николай был поражен, как Александр мог предупреждать о таких очевидных вещах. Доминик стоически кивнул.
– Я. знаю вашу лояльность, но есть и такие, которые используют это знание, чтобы взять власть надо мной или Нвенгарией. Поймите меня.
Оба кивнули. Они все понимали о шпионах и интригах! Мин рассказал, что фон Гогенцаль и какой-то подхалим встречались в таверне в Уопинге, обсуждали Александра, но о том, зачем он им нужен, говорили туманно до умопомрачения. Они сказали, что он – их секретное оружие против Нвенгарии, и Александр боялся, что фон Гогенцаль узнал, что великий герцог – наполовину логош.
«Как он мог узнать?» – удивлялся Александр. Ответа не было. Фон Гогенцаль даже посылал людей следить за его домом. Их было легко заметить, и Александр решил – пусть себе смотрят, и послал своих людей проследить за ними. Фон Гогенцаль только зря потратил деньги.
Еще больше волновало поведение Анастасии. Мин ходил к ней за переводом подслушанного разговора. Потом Мин доложил об этом Александру, а вот Анастасия ни слова не сказала. Она разыгрывала собственную партию и не всегда была на стороне Александра.
– Где Мин? – отрывисто спросил он. – Хочу с ним поговорить.
– Опять исчез, сэр, – ответил Доминик. – Последний раз я его видел после того, как вы вернулись со свадьбы. С тех пор его не было.
– Черт!
Николай кашлянул.
– Вы готовы идти назад, сэр? Я принесу вам воды умыться.
– Да. – Александр стиснул руки. – Я лягу в своей спальне, а не у жены. – Он с сожалением подумал о теплой кровати, в которой лежит Миган, и от нее пахнет весной и сексом. Хотелось бы нырнуть в это тепло и забыться, но он боялся, что логош, живущий в нем, может высунуться и причинить ей зло.
– Давайте молчать об этом. Смотрите, чтобы она не проснулась. А когда Мин вернется, немедленно пошлите его ко мне. Даже если я буду спать.
– Да, сэр.
Александр пошел к дому; Доминик и Николай шли по бокам от него. Великий герцог мрачнее тучи вступил в дом – вся его сущность рвалась на волю, в темноту. Особенно влекла к себе та часть сада, что была похожа на дикую природу. Мин сказал, что так проявляется память предков, когда логош в Александре старается взять верх над цивилизованным человеком.
Они молча шли по спящему дому, Николай нес зажженный канделябр. Александр обнаружил, что ему не нужен свет – он видел каждый неосвещенный завиток резных перил, каждую деталь в самых темных углах комнаты…
Доминик вернулся к обязанностям охранника; Николай провел Александра в ванную и оставил мыться.
Сидя под льющейся водой, Александр вспоминал первое видение, как они с Миган, голые и мокрые, наслаждались друг другом, привалившись к гигантской мраморной колонне. Здорово было бы сейчас открыть глаза и увидеть ее рядом с собой в ванне, как рыжие кудряшки выпрямляются под струей воды, а сама она улыбается ему.
Александр услышал тихие шаги и с надеждой открыл глаза, но это была не Миган. На другом конце ванной стоял Мин. Его грубая одежда составляла пугающий контраст с изящной формой слуг Александра.
Мин молчал, его голубые глаза светились в наполненной паром комнате. Александр вылез из ванны и потянулся за халатом.
– Мин, я хочу, чтобы ты научил меня. Научил, как быть логошем. Как не навредить Алексу и Миган.
Мин какое-то время молча разглядывал его; взгляд логоша пронизывал Александра насквозь. Изучив состояние герцога, он еле заметно кивнул:
– Да.
Утром Миган решила, что надо что-то делать с садом. Она рассматривала его из окна, когда Сьюзен ее одевала, на этот раз в темно-золотое платье.
Как и дом, сад был сделан напоказ, с претензией повторить огромный французский сад, но на площади в десять раз меньше. В результате получились короткие узкие дорожки между тисовыми кустами, нелепо подстриженные деревья, а в центре сада – детский лабиринт с четырьмя поворотами.
– Сад будет гораздо привлекательнее, если в нем будут розы, маленький газон и всего одна дорожка со скамейками, правда? – говорила она, пока Сьюзен застегивала на ней изумрудное ожерелье. – Сейчас здесь невозможно давать приемы, половина гостей скроется за кустами, другая половина заблудится в игрушечном лабиринте. – Она улыбнулась. – Надо будет посоветоваться с его светлостью. За завтраком мы это обсудим.
Миган уже скучала по дому, но с нетерпением ждала первого завтрака с Александром. Она расскажет ему, как хочет переделать сад, а он будет есть тосты, пить кофе и просматривать газету. Она сможет иногда улыбкой напоминать ему о том, как они ночью предавались страсти, а прилежные слуги будут подливать кофе и уносить тарелки. Милая, уютная семейная сцена.
Теперь она понимала, почему все леди так хотят быть замужем.
– Его светлость уже завтракал, – сказала миссис Колдуэлл, входя в комнату. – Сейчас он на пути в Карлтон-Хаус.
– Ox! – Прекрасная картина семейного завтрака разлетелась вдребезги. – Почему же он меня не разбудил? Я бы встала, чтобы позавтракать вместе.
– Он велел вас не беспокоить. Но если вы желаете знать, когда он уезжает из дома по утрам, то вот его расписание на неделю.
Она положила перед Миган стопку бумаг, исписанных мелким почерком.
– Господи! – Миган пробежала колонки дат, мест и времени. – Но при таком графике мы никогда не сможем обедать вместе!
– Его светлость очень занятой человек, – с сочувствием сказала миссис Колдуэлл. – Если хотите, я поговорю с его секретарем, он сравнит его расписание с вашим и устроит пересечения.
Уютная сцена совместных чаепитий потускнела и пропала. Миган решила хоть что-нибудь, но получить.
– Мы можем начинать день с совместного завтрака. Пожалуйста, проследите, чтобы каждое утро меня будили и готовили к встрече с ним.
– Очень хорошо, ваша светлость. – Миссис Колдуэлл решительно кивнула, как будто заверяя, что желания Миган будут выполнены. – В столовой вас ждет завтрак и, боюсь, большая корреспонденция. Мистер Эдвардс разберет ее вместе с вами и выслушает ваши указания на день.
Миган вздохнула, чувствуя, как неизбежно на нее наваливается тяжесть ноши герцогини.
– Тогда лучше с этим поскорее покончить. Показывайте дорогу.
Она вошла в столовую и покраснела, вспомнив, как со стола посыпался серебряный дождь, когда Александр посадил ее на полированную поверхность, чтобы заняться любовью. Наверняка слуги поняли, что тут произошло, когда пришли убираться. Она тогда сказала Александру, что любит его, но неизвестно, как герцог отнесся к ее признанию. Миган надеялась, что проигнорировал.
На столе было почти столько же серебра и фарфора, сколько вчера, хотя она была за столом одна и завтрак был легкий. Справа от ее места лежала толстая пачка писем – сложенные листы бумаги кремового цвета, – и мистер Эдвардс уже начал их сортировать, делая заметки в блокноте. Перед ним стояла чашка кофе.
Гай, Марки Брут стояли в ожидании, стремясь услужить. Как и вчера, ей с театральной пышностью придвинули стул и подали салфетку.
Она обнаружила, что на первую половину дня мистер Эдвардс составил ей график посещения жен послов. Потом прогулка в собственной карете по Гайд-парку; она может пригласить подругу, предпочтительно из высших кругов общества, например, леди Федерстон или герцогиню Краншоу. После Гайд-парка Миган будет готовиться к ужину у французского посла, где она встретится с Александром.
– У меня что-то неладно со здоровьем, – сказала Миган, отставив чашку шоколада. – Наверное, начинается простуда, и мне лучше не выходить из дому.
Мистер Эдвардс улыбнулся – улыбка была доброй и понимающей – и заверил Миган, что все будет отлично.
– Я вас подготовлю, научу, как приветствовать каждую из дам и что им говорить – точнее, чего им не говорить. Всегда безопасна тема погоды.
– Погода. Да. – Хвала Всевышнему за переменчивую погоду! Если бы не погода, домашние приемы потерпели бы катастрофу.
Мистер Эдвардс продолжал открывать письма и делать заметки.
– А что Алекс? – Она не видела мальчика с тех пор, как вчера няня увела его наверх, и не слышала ни звука с его этажа. Молчание шестилетнего мальчика – вещь необычная, насколько она понимала.
Мистер Эдвардс удивленно взглянул на новую герцогиню:
– Алекс?
– Да, Алекс. Сын и наследник его светлости. Ведь Александр с ним видится время от времени?
Лицо мистера Эдвардса посветлело.
– А, вы хотите посмотреть график младшего его светлости. Он у меня с собой. – Он полистал тетрадки и вынул лист: – Вот он.
– У Алекса есть свой график?
– Его светлость желает, чтобы его сын получил самое лучшее образование, поскольку молодой Алекс со временем станет герцогом.
Миган пробежала список предметов, которые сегодня будут преподавать Алексу: история, латынь, политика, французский язык, география и английская грамматика.
– Господи Боже мой!
По крайней мере ему дозволялось выходить из дома на уроки верховой езды и фехтования. Однако пункт «прогулка в Гайд-парке» в одиннадцать часов был вычеркнут из списка.
– Из-за дождя, – объяснил мистер Эдвардс, когда Миган возвращала ему бумагу.
Миган казалось, что дождь пустяковый, он только чуть-чуть обрызгал окно, но тучи были серые, тяжелые и мелкий дождичек грозил превратиться в ливень.
– По-моему, многовато для шести лет. И я не вижу в этом расписании пунктов о встрече с отцом.
– Его светлость несколько раз в неделю находит время поговорить с сыном и ознакомиться с успехами мальчика. Его светлость…
– Очень значительный человек. Да, я уже в курсе, но все же…
Миган была полна решимости поговорить с Александром об Алексе. Можно не сомневаться, он холодно поднимет брови, но она знала, что герцог очень любит сына, видела это по глазам. Почему же в таком случае он его игнорирует?
– Я также не вижу, когда Алекс может поболтать с новой мамой.
– Ах да, этого пункта нет. Если желаете, я проконсультируюсь с его светлостью относительно ваших встреч с ребенком.
– Не надо. Я сама поговорю с его светлостью.
Мистер Эдвардс кинул на нее выжидательный взгляд.
– Его светлость довольно занятой человек.
– Тогда назначьте и мне встречу с ним, – разозлилась Миган и отбросила тост с маслом. – Все, я закончила завтрак.
– Очень хорошо, ваша светлость. Может быть, теперь перейдем к корреспонденции? – Он положил перед ней внушительную стопку писем.
Глаза у Миган округлились, во рту пересохло, и твердое решение никому не позволять контролировать себя в новых обязанностях пошатнулось.
– Вы интересный человек, гер Александр. Я с нетерпением ждал этой встречи.
Отто фон Гогенцаль пожал Александру руку, впившись в нее узкими кольцами. Пожатие было твердое, голубые глаза – ясные и искренние. От него пахло сигарами и дорогой парфюмерией.
«Декадент. Гедонист – любитель удовольствий – вино, женщины, сигары, еда. И интеллект», – подумал Александр, оценивая противника.
– Должен поздравить вас с вступлением в брак; – сказал фон Гогенцаль, выпустив руку и смущенно улыбнувшись. – Для всех было большим удивлением узнать, что великий герцог Нвенгарийский взял невестой юную английскую мисс без титула.
Александр пожал плечами:
– Я влюбился.
– Друг мой, разве нужны причины, чтобы жениться? – засмеялся фон Гогенцаль.
– Думаю, да, – холодно сказал Александр. Гогенцаль метнул в него испуганный взгляд и прекратил смех.
– Ах да, у вас это второй брак. Мужчина может позволить себе вступить во второй брак, если он хорошо воспользовался первым. У вас есть сын и наследник; можете наслаждаться жизнью.
– Да. – Александр не стал садиться в предложенное ему кресло. Гостиная фон Гогенцаля была на удивление со вкусом обставлена; он снял этот дом на сезон, как он объяснил Александру.
В комнате не было даже намека на дурновкусие, но с тех пор как логош в Александре стал проталкиваться наружу, его чувства обострились и он носом чуял что-то отталкивающее в самой атмосфере дома. Он не мог определить, что это, но решил быть настороже.
– Меня ждет напряженный день, – сказал он. – Много встреч.
– Жаль, – ответил фон Гогенцаль. – Я бы предпочел долгую беседу. Но не важно. Думаю, мы разберемся быстрее, если перейдем на язык, который оба знаем. – Последнее он сказал по-нвенгарийски.
Александр насторожился еще больше.
– Мало кто из австрийцев знает нвенгарийский язык.
– Кроме леди Анастасии, а? Завидую вам, мой друг. Но вот незадача: вы сказали, что женились по любви, а леди Анастасия – ее вы тоже, по слухам, любите? – Он вдруг улыбнулся. – Ах, вы же нвенгариец, вас это не останавливает. Любите жену, любите любовницу – почему бы не любить обеих? А если эти две дамы нравятся друг дружке, так еще лучше.
В горле Александра родилось рычание. Этот человек был прав в том, что у нвенгарийцев нет таких ограничений в постели, как у англичан, но никого не касается, что нвенгариец делает со своей любовницей и женой. Грубые намеки или насмешки – основание для дуэли, обычно смертельной, на кинжалах и шпагах. Это не то, что один выстрел с расстояния в двадцать шагов. Дуэли в Нвенгарии быстрые, кровавые и нескончаемые.
Фон Гогенцаль сел и вынул сигару из коробки, лежавшей на восьмиугольном столе.
– Признаюсь, мне очень любопытна эта практика. Когда вы занимаетесь любовью с первой дамой, что делает вторая? Или обе лежат у вас по бокам? А может, дамы развлекают друг дружку в вашем присутствии?
На мгновение Александру захотелось выхватить нож и разукрасить элегантный жилет Гогенцаля его кровью. Он уже потянул руку к карману, где лежал кинжал из отличной стали, с украшением по лезвию, вещь красивая, но смертельно опасная. Александр сделал несколько шагов в сторону фон Гогенцаля.
Он ясно видел, как вонзает кинжал ему в грудь, представлял веселье, которое при этом испытает, ощущал вкус крови на пальцах.
Видение было так реально, что он слышал вопли фон Гогенцаля и собственное звериное рычание. Потом видение прекратилось; он стоял посреди ковра, сжимая кулаки, и единственными звуками в комнате было тиканье часов на каминной полке и легкий сосущий звук, с которым фон Гогенцаль раскуривал сигару от огня свечи.
Александр на напряженных, дрожащих ногах медленно отодвинулся к дивану и сел. Фон Гогенцаль смотрел на него сквозь клубы дыма, и Александр мог поклясться, что видит в его глазах удовлетворение.
Фон Гогенцаль его подстрекал, хотел, чтобы Александр потерял контроль – он определенно знал, что Александр – логош! Теперь у Александра не было в этом сомнений. Кто-то его предал. Кроме него, об этом знали Мин, Николай и Доминик.
– У меня много встреч, – повторил Александр самым холодным тоном, который мог изобразить. – Что, вы хотели мне предложить?
– Шанс остановить Меттерниха. Как вы знаете, он жаждет прибавить Нвенгарию к своим землям. Под протекторатом Австрии уже находятся все соседние с вами страны, и принц Меттерних вечно спрашивает: почему вы сопротивляетесь?
– Потому что дорожим своей независимостью, – сразу же ответил Александр. – Мы будем сражаться до последнего человека – предпочтительно до последнего человека в армии Меттерниха, – и он удостоверится в этом, если попробует пробиться через наши горные перевалы.
– Именно так я ему и сказал. – Фон Гогенцаль осклабился и пыхнул сигарой. – Но видите ли, друг мой, я нашел дорогу в Нвенгарию. Ваши перевалы хорошо защищены, это правда, но, как это ни смешно, их можно взломать.
– Что за дорога? – жестко спросил Александр.
– Все зависит от вас. Я пообещаю, что не поделюсь своими розысками и соображениями с Меттернихом. У него есть манера брать то, что ему полезно, и выбрасывать человека, который ему помог.
– Итак, вы желаете продать мне информацию? Потому что я больше заплачу?
– Вы прямолинейны, ваша светлость.
– Жена сказала то же самое. Я действительно очень занят, прошу вас переходить к делу.
– Разумеется. Я деловой человек и хотел бы получить вы году, но я не предатель, я ничего не сделаю против Австрийской империи. С другой стороны, я не чувствую себя обязанным давать Меттерниху информацию ради того, чтобы он контролировал еще больше территорий. Нвенгария нам не угрожает.
– Нет, – согласился Александр. – Нвенгарийцы не собираются расширять свою территорию. Они счастливы тем, что имеют, и ведут только освободительные войны.
– Я поделюсь с вами информацией как с другом, чтобы вы могли принять меры. Именно так поступают друзья, помогают друг другу.
Александр почувствовал отвращение.
– Чего вы хотите от меня? Денег?
– Нет-нет, ваша светлость, не надо упрощать. Это для англичан, они некультурные. Вы пробовали их вино? Никуда не годное. А платья их женщин? Моя жена упала бы в обморок при виде такой безвкусицы. Я счастлив, что она предпочла остаться в Вене, в цивилизованном месте.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Прошу прощения, я не думал уклоняться. – Фон Гогенцаль сдвинулся к краю кресла. – Чего я хочу за информацию, которая может предотвратить конец Нвенгарии, – так это вас.
Глава 14
Александр замер. Фон Гогенцаль смотрел на него, как кот на мышиную нору.
– В каком смысле? – спросил Александр спокойным голосом.
– Чем вы готовы пожертвовать? Жизнью? Службой? Ролью герцога?
Александр встал.
– Вы ничего не знаете, – прорычал он. – Вы алчный маленький человечек, вам нечего мне дать. Я никогда не стал бы связывать себя обещанием с таким, как вы.
Фон Гогенцаль встал.
– Свяжетесь, Вы – ключ к Нвенгарии, ваша светлость. Не принц Деймиен с его пророчеством и длинноногой принцессой. Если бы не вы, королевство бы распалось еще при старом принце-императоре. Я знаю. Я наблюдал. Вы убедили Деймиена вернуться в королевство, а что он сделал для вас? – Он надменно ухмыльнулся. – Выкинул вас как можно дальше, в Европу, чтобы вы присматривали за невоспитанным англичанином. За вашу преданность, за вашу работу наградой стало изгнание. В этом мы с вами схожи.
Александр смотрел на него холодным взглядом великого герцога.
– У меня с вами нет ничего общего. Вы не более чем мелкий чиновник при кабинете Меттерниха.
Фон Гогенцаль хохотнул, не обидевшись.
– В то время как вы второй по могуществу человек в Нвенгарии. И все же, мой друг, вы нуждаетесь во мне, если хотите восстановить свое положение.
– Я не пойду против Деймиена. Он управляет страной по праву, и если я должен оставаться за сценой, то так и буду делать. Я хочу процветания Нвенгарии, а не собственной славы. Вот почему между нами нет ничего общего. – Александр демонстративно достал из кармана часы и посмотрел на них. – Поскольку вам нечего мне предложить, я уезжаю. Мне предстоит действительно важная встреча.
Фон Гогенцаль перестал улыбаться, и свет в его глазах Александру не понравился.
– Отдайтесь мне, ваша светлость. Вам же будет легче, если вы отдадитесь сейчас и добровольно. Позднее это будет не так легко сделать.
Александр пронзил его взглядом.
– Если вы будете мне угрожать, уверяю вас, вы об этом пожалеете.
– Никаких угроз, ваша светлость, я только констатирую истину. Если вы последуете за мной, опасность будет меньше, причем не только для вас, но и для вашей прелестной жены. И для сына. Ему ведь всего шесть лет, кажется. Слишком юный возраст для опасностей.
В Александре опять вспыхнула жажда крови. В каждом нвенгарийце живет страсть к кровопролитию, эта черта не стерлась за восемьсот лет жизни на равнине после того, как его народ спустился с гор. Он и раньше испытывал подобное волнение, но на этот раз оно было другим. Он хотел сдаться сидевшему в нем логошу, выпустить зверя и разорвать фон Гогенцаля раньше, чем тот успеет вскрикнуть.
Мысленным взором Александр видел, как он это сделает, и знал, что у него хватит силы.
Но Александр – великий герцог командовал дольше, чем логош. Он поборол себя, зная, что политические игры, в которых он принимает участие, куда важнее, чем его потребность скрутить фон Гогенцаля. Фон Гогенцаль в этой игре был дилетантом. Александр за ним присмотрит.
Он снова обрел контроль над собой, применив медитацию, которой его научил Мин.
– Вы во второй раз пытаетесь спровоцировать мою ярость. Хотелось бы знать зачем.
– Со временем узнаете, – ответил австриец. – Тогда вы вспомните этот разговор и пожалеете, что не приняли мое предложение.
– Плевать мне на ваши предложения, – сказал Александр и широкими шагами вышел из комнаты.
На улице Александр велел охраннику по имени Юлий сесть вместе с ним в карету.
– Следи за фон Гогенцалем. Докладывай, куда он ходил, с кем говорил, что делал. И если я велю тебе допросить его, пользуйся любыми средствами. Другим не причиняй вреда, но его в случае необходимости можешь пытать, я не возражаю.
Юлий, огромный нвенгариец со сверкающими голубыми глазами и добродушной улыбкой, согласно кивнул:
– Да, ваша светлость.
Александр с неспокойным сердцем думал о разговоре с фон Гогенцалем. Он представил себе Миган, вспомнил, как она спала рядом с ним, доверчиво свернувшись клубочком, потом вообразил сцену, как наемный австриец холодными пальцами беспощадно сдавливает ее нежную шейку, и в нем вскипела ярость.
– Скажи Доминику, пусть поставит столько людей, сколько понадобится, охранять герцогиню и сына. Никто не должен приближаться к ним в мое отсутствие. Никто. Понял?
У Юлия стал озабоченный вид, но он ни о чем не спросил, только поспешно кивнул:
– Да, ваша светлость.
Александр отвернулся и стал смотреть в окно на проплывающий мимо Мейфэр. Хотел бы он уметь видеть сквозь стены, как маги в Нвенгарии. Как ни противна была ему эта мысль, но он должен держаться на расстоянии от Миган. Этот чертов любовный приворот слишком сбивает его с толку; кто знает, как Александр может навредить ей, если придет в состояние логоша в ее присутствии. Но в то же время он в любой момент хотел знать, где она и что делает, чтобы быть полностью уверенным в ее безопасности.
– Рыбалка? – Учитель Алекса уставился в график – как это слово пролезло в расписание, а он не заметил? – Ваша светлость, великий герцог ничего не говорил о рыбалке.
Моложавый мужчина с тонкими ручками и нездоровым цветом лица был нвенгарийцем, но по-английски говорил правильно и имел такой вид, как будто никогда в жизни не поднимал носа от книги. Он ахнул от удивления, когда великая герцогиня с лентой через плечо вошла в классную комнату на третьем этаже и стала расспрашивать его об учебном плане.
– У его светлости несколько отсталые представления об обучении, – сказала Миган. Она подмигнула Алексу, и тот вытаращил глаза.
Учитель посмотрел на Миган с восторженным ужасом.
– Его светлость… отсталые?
Миган, пожав плечом, взглянула на расписание, которое держала в руках.
– Сегодня прекрасный день для рыбалки, и латынь надо отменить. Вы запретили катание в парке, но Алексу нужно бывать на свежем воздухе. Рыбалка для этого лучше всего.
– Но на улице дождь, – с торжеством доложил учитель. С этим трудно было спорить.
– Уже светлеет, рыба будет клевать. Дома в Оксфорде мы с отцом в такую погоду брали удочки и шли на реку. Отец Алекса занят, так что с ним пойду я.
– Пойдете? Вы? – воскликнул учитель.
Алекс следил за их перепалкой, водя головой из стороны в сторону.
– Конечно, я. Я теперь его мама; разумеется, я могу взять сына на рыбалку в Гайд-парк.
– В Гайд-парк? Его светлость ни за что не разрешит. Так далеко!
– Гайд-парк совсем недалеко, и мы поедем в карете. В любом случае у него же был запланирован урок верховой езды в Гайд-парке.
Учитель выложил козырную карту:
– Его светлость очень рассердится.
Алекс моргнул, на его лице угасла надежда.
Миган попыталась представить, как Александр будет кричать на нее за сорванный урок. Но стоило ей подумать об Александре, как она представила совсем другое: он целует ее после того, как она облила его вином, сажает на стол и преподает урок необузданной любви. Миган чуть заметно улыбнулась.
Проклятый любовный приворот не давал вспомнить ничего, кроме потемневших глаз, когда она поднялась на цыпочки, чтобы его поцеловать, и нежной ласки, когда они легли спать. Она не могла подумать о муже и не ощутить желания тут же, немедленно прикоснуться к нему.
Это очень отвлекало. Сегодня Миган попыталась нанести неожиданный визит Черной Анне, к большому неудовольствию слуг, потому что Стрэнд не стоял в ее расписании дня. Поездка оказалась бесполезной, Черная Анна регулярно сбегала из дома прямо перед приходом Миган. Ангелоподобная горничная сказала, что понятия не имеет, когда Черная Анна вернется, и Миган уехала по своим делам.
Она несколько часов разглядывала жен других послов на садовом приеме у герцогини Краншоу. За исключением того, что мачеха Миган когда-то была замужем за баронетом, а ее лучшая подруга стала принцессой Нвенгарии, у нее не было ничего общего с этими дамами, и они не преминули это ей показать.
Только поддержка герцогини Краншоу и осознание того, что она теперь носит титул великой герцогини, удержали Миган от побега. Жена дипломата не может высказать все, что думает, и в раздражении уйти. Жена дипломата должна быть… ну, дипломатичной. Миган успокоила себя мыслью, что скоро научится давать отпор ядовитым уколам, которые подавались в самых вежливых выражениях. Несносные тетки.
Многие из них считали Нвенгарию чем-то далеким и незначительным, и она злилась, обижаясь за Александра. Может, Нвенгария не так велика, как Франция, но ее народ имеет неукротимый дух. Так она и сказала парижанке, жене посла, чем заслужила ее долгий взгляд через лорнет.
Миган вернулась в напыщенный дом Александра, злясь на то, что вызывает насмешки в свете, поскольку выросла в счастливой семье и не привыкла испытывать на себе чужую недоброжелательность. Она переоделась в прогулочное платье и решительно поднялась на третий этаж, потребовав от Николая показать дорогу в детскую.
Она вскинула голову и посмотрела на учителя сверху вниз:
– Я объяснюсь с его светлостью. Он не будет вас винить.
– Вы не знаете его светлость, – пробурчал молодой человек.
Миган пропустила это мимо ушей.
– Алекс, пойдешь со мной на рыбалку?
Алекс захлопнул латинскую грамматику и от радости подпрыгнул.
– Да!
Миган протянула руку. Она сама удивилась тому, какие чувства на нее нахлынули, когда в руку вцепились маленькие пальчики.
– Тогда пойдем поищем удочки.
Но Миган не повезла малыша в Гайд-парк. Взглянув на орду журналистов, карауливших возле дома, она решила найти более укромное место и повела Алекса в парк в центре площади Беркли-сквер, напротив дома.
Огромный овальный парк был окружен двумя десятками домов. Деревья, зелень, дорожки скрывались за железной оградой, за которую могли попасть только жители Беркли-сквер, имеющие ключи.
В окружении охранников Миган и Алекс перешли оживленную площадь. Журналисты старались не отставать, некоторые прохожие присоединились к их толпе, желая узнать, что происходит.
За оградой Миган и Алекс получили передышку; правда, гуляющие в парке жители Беркли-сквер подошли посмотреть на них. Журналисты повисли на воротах, ловя каждое движение великой герцогини Нвенгарийской, прохожие полезли вслед за журналистами на забор, изнывая от любопытства.
– Зачем мы сюда пришли? – спросил Алекс. – Здесь нет ни озера, ни реки.
– Зато есть лужи. – Миган показала на широкую водяную гладь, оставшуюся после утреннего проливного дождя. – Отличное место, чтобы учиться.
Алекс с сомнением посмотрел:
– Там будет рыба?
– Кто его знает. Давай покажу, как нацеплять на крючок наживку.
Алекс оказался блестящим учеником. Он серьезно сказал, что никогда раньше не ловил рыбу, но читал про это. Она взяла новую удочку, которую Николай второпях купил по этому случаю, и показала Алексу, как ее размотать, как нацепить на крючок извивающегося червяка, как забросить. Потом встала вместе с ним у кромки воды, легонько пригнула его кисть, показала, как приманить рыбу.
Алекс с мокрыми от дождя волосами точно копировал ее движения. Он был похож на Александра. Александру хотелось предъявлять миру совершенство; ни трещинки, ни изъяна не было в стене, которой он себя оградил от людей. Любовный приворот преодолел эту стену, позволил Миган, единственной из всех, увидеть за ней нежного, страстного и ранимого человека. Остальные боялись его потому, что не могли видеть его сердце.
«А может, – со вздохом подумала Миган, – любовный приворот просто наделил меня избытком сентиментальности?»
Журналисты из-за забора выкрикивали вопросы. Один прокричал сомнительное замечание о даме, которая держится за длинную удочку, но, к счастью, Алекс его не понял. Доминик мрачно посмотрел на них и, не стесняясь в выражениях, сказал, что с ними сделает, если они не уберутся отсюда. Однако запугать англичан из низших классов не так легко, они кричали в ответ и намекали, что сделают с иностранцами, которые воображают о себе бог весть что.
Миган притворилась, что сосредоточилась на удочке. Завтра «Таймс» будет нарасхват. «Ее светлость великая герцогиня Нвенгарийская возбудила взрыв восторга на Беркли-сквер после вопроса о том, крепко ли она держится за удилище».
Крики стихли, повисла жуткая тишина. Миган узнала, кто идет, еще до того, как подняла глаза и услышала приближающиеся шаги.
