Текст книги "Странности любви"
Автор книги: Дженна Питерсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Но она не могла позволить себе отдаться чувствам, открыть их, если побудительные мотивы не имели отношения к ее делу. И остановиться она тоже не могла. Не тогда, когда Тристан смотрел на нее и его взгляд так затягивал, что она боялась утонуть в нем. То, что он сказал о брате там, в конюшне, и фразы, которыми они только что обменялись, давали прекрасную возможность оценить ситуацию.
Кашлянув, она сказала:
– Вы не назвали мне имя вашего жеребца. Тристан рассеянно провел рукой по гриве скакуна.
– Уинтерборн.
Она бросила взгляд на великолепное животное.
– Должно быть, смерть брата явилась для вас тяжелым ударом. Он погиб на войне, ведь так? – сделала она попытку узнать правду.
Жилы на шее Тристана вздулись, он заерзал в седле. Упоминание о брате сильно взволновало его. Боль, отразившаяся на его лице, была понятна Мередит. Но откуда этот угнездившийся в глубине глаз гнев и напрягшиеся мышцы, она не знала. Был ли это гнев на судьбу, унесшую брата таким молодым? Или существовала иная причина для неутихающего гнева?
Его лицо постепенно расслабилось, было похоже, что Тристан заставил себя успокоиться.
– Вам знакомо чувство потери. Вы ведь потеряли родителей.
Мередит вздрогнула. Все знали, что она сирота, но очень немногие понимали, как ей было плохо и какая пустота образовалась в ее жизни после их гибели. Тристан понимал. Он видел это своими глазами. Впервые за много лет она почувствовала себя уязвимой.
– Я… – она запнулась, – я тогда была совсем девочкой.
Он придержал лошадь, потому что с лесной тропинки они выехали на открытое холмистое пространство. Мередит почти не замечала красоты раскинувшихся зеленыхпросторов, ее не радовало безоблачное теплое утро.
– Думаю, в раннем возрасте смерть близких воспринимается еще тяжелее, – произнес он. – Особенно если учесть, что вампришлось жить в имении ваших дяди и тети. Я был почти мальчик, но уже тогда понимал, какой несчастной вы были.
Ее губы задрожали, она заставляла себя оставаться спокойной, глядя прямо перед собой.
– Они заботились обо мне, – пыталась объяснить Мередит.
Тристан пожал плечами, но она чувствовала, что он наблюдает за ней. Почему он следил за ее реакцией?
– Я помню, вы были очень грустной. Одинокой, – коротко резюмировал он.
Мередит задохнулась. Слова Тристана вернули ее в прошлое, которое она давно похоронила. Когда она была чужой среди единственных близких людей. Когда ей так нужно было внимание, когда так не хватало любви…
Она покачала головой. Ей не хотелось продолжать разговор на эту тему, лучше неворошить прошлое. Она не рассказывала о своем несчастном детстве. Никому. Даже Эмили и Ана знали только основные вехи ее жизни. И ей, разумеется, не хотелось раскрывать душу перед человеком, который мог оказаться изменником.
Она заставила Лили прибавить шаг. Вокруг простирались пологие холмы, заросшие травой.
– Я плохо помню то время, милорд. И меня удивляет, что у вас сохранились такие отчетливые воспоминания.
Тристан пришпорил Уинтерборна, и тот легко догнал Лили, идущую легким галопом.
– Ваши тетя и дядя дали вам мало тепла, – ответил он. – Моя мать часто сожалела об этом. Сейчас вы, кажется, не поддерживаете связи с ними.
Мередит поморщилась. Ее словно раздевали, выставляли на обозрение.
– Мы отдалились друг от друга, – призналась она, стараясь вспомнить, когда в последний раз получала какую-нибудь весточку от тети. – Но я не виню их. Я не была их ребенком. Им пришлось взять меня после смерти моих родителей, Тетя только сводная сестра моей матери, вы знаете.
Почему она говорит это все? Почему объясняет, что да как? Но остановиться она не могла.
– Они никогда не были мне близки. Кто будет винить мою тетю за то, что она не приняла меня, как родную? И все же она и дядя дали мне крышу над головой, еду, вывезли в свет…
Тристан сжал челюсти.
– Да, сезон был удачным, вы нашли мужа. – Он помолчал, словно обдумывал это. – Но муж тоже умер. В действительности вы пережили куда больше, чем я.
Горький смех слетел с ее губ. Мередит пустила Лили шагом.
– Различие в том, что вы любили своего брата.
И снова будто кто-то другой произнес эти слова, а она только услышала их. Хотя это был ее голос Ее тайные мысли.
Остановив Лили, Мередит слезла с лошади и пошла от Тристана. Поднявшись на холм, она постояла на самой вершине, оглядывая маленькую долину внизу и ругая себя за глупость.
Почему она выкладывает ему все?
Она вздрогнула, когда его рука легко коснулась ее локтя, и вдруг осознала, что снова забыла все, чему ее учили. Никогда не отворачиваться от подозреваемого. Смешно. Мередит постоянно отворачивается от Тристана, от тепла, которое разливается по ней в его присутствии, от эмоций, которые он пробуждает.
Вздохнув, она посмотрела на него. Он молчал, просто смотрел. Ждал.
Мередит облизнула сухие губы.
– Я… Не могу сказать, что я ненавидела Дэниела, – сказала она, сама не зная почему. Не для этого она согласилась на прогулку верхом, но ей необходимо было высказаться. Объяснить, почему она не испытывала любви к мужу. Сказать то, чего она никогда не говорила.
Тристан продолжал молчать и пристально вглядываться в ее лицо. От этого ей было не по себе, ее затягивало куда-то, непонятно куда. Он осуждал ее? И почему ее это тревожило?
– Это не был брак по любви, – продолжала она. – У нас было очень мало общего, как и у многих других пар. Но у нас не было детей, и мы отдалились еще больше.
– И когда он умер… – подхватил ее рассказ Тристан.
– Я не почувствовала большой утраты. – Она пожала плечами. – Вы будете плохо думать обо мне после такого признания.
Улыбаясь, он провел пальцем по ее щеке. Там, где палец касался кожи, возникали молнии. Дрожь побежала по ее телу, достигая каждого чувствительного уголка.
– Нет. На самом деле я ругаю себя за то, что не отыскал вас прежде, чем вы оказались замужем, – грустно заметил Тристан.
Жаркие волны сменились холодными.
– Вы меня искали? – вырвалось у нее.
Какой-то миг Тристан молча смотрел на Мередит, потом, казалось, осознав неловкость ситуации, отнял пальцы от ее щеки и сделал шаг назад. Не глядя на нее, он сказал:
– К тому времени вы были уже замужем.
Дыхание у Мередит прерывалось. Она жила в убеждении, что он совсем забыл о ней. После той ночи, когда он спас ее, он сделался холоден, избегал ее, и она изгнала из своего сердца теплые чувства к нему. И вот сейчас, когда прошло столько лет, Мередит узнает, что Тристан искал ее…
Насколько иначе сложилась бы ее жизнь, если бы он отыскал ее до того, как она стала женой Дэниела Синклера? Если бы он нашел ее до того, как она стала такой, какая она теперь? До того, как он стал таким, каков он теперь.
Непрошеные мысли роились в ее голове, приводя в еще большее смятение. «Вспомни о долге», – мысленно приказала она себе, прежде чем повернуться к Тристану с неискренней улыбкой.
– Кажется, недомогание вашей матери заразительно.
– Голова? – спросил он странным, лишенным выражения голосом.
Она кивнула.
– Может быть, нам лучше вернуться?
Мередит со вздохом пошла к Лили. Но когда Тристан помогал ей сесть в седло, она не могла не почувствовать, что его руки задержались на ее талии чуть дольше, чем требовалось, а ее тело слишком охотно отозвалось на это прикосновение, сколько бы она ни твердила себе, что Тристан, мужчина, которого она в глубине души желала, стал теперь единственным мужчиной, которого она никогда не сможет иметь.
ГЛАВА 10
Мередит смотрела из окна своей комнаты на деревья, листья которых трепетали на ветру. Но мысли ее были далеко. И неизменно снова и снова возвращались к Тристану. Тяжело было сознавать, что она сама оборвала хрупкую связь, которая начала образовываться между ними. Что он мог оказаться изменником, предавшим страну и короля.
– Зачем я себя мучаю? – пробормотала Мередит, захлопывая створки окна.
Ссылка на головную боль сослужила ей хорошую службу накануне, во время верховой прогулки с Тристаном, которая приобрела слишком интимный характер. Сегодня она снова воспользовалась этим предлогом, чтобы не ехать с остальными гостями на ежегодный благотворительный базар, устраиваемый всамой большой в округе деревне в нескольких милях от главной усадьбы Кармайклов. Так что во время поиска улик ей надо будет опасаться только слуг.
Пора бы уже приниматься за дело.
Мередит вздохнула. Каждая новая улика, каждое слово, свидетельствующие против Тристана, допускающие вероятность того, что он стал изменником, готовым торговать секретами родины, вызывали в ней внутренний протест. Интуиция твердила ей, что он не способен на предательство, а она привыкла доверять природному чутью не меньше, чем фактам. Но прежде интуиция и факты никогда настолько не противоречили друг другу.
– Миледи?
Вздрогнув, она обернулась – в дверях стояла служанка. Мередит сделала ей знак войти и взяла письмо, лежавшее на серебряном подносе. Она сразу же узнала уверенную руку Аны и взволновалась еще больше. Может быть, Ана смогла отыскать в собранных ею материалах нечто такое, что оправдывало Тристана.
– Я вам еще нужна? – спросила девушка.
– Нет, спасибо. – Мередит едва взглянула на нее. – Я хочу лечь и почитать письмо в постели, поэтому передайте, пожалуйста, другим слугам, чтобы меня не беспокоили.
Девушка присела в реверансе и вышла. Когда дверь за ней закрылась, Мередит нетерпеливо развернула письмо. Конечно, оно было зашифровано, но после многих лет работы с этим шифром, созданным искусницей Аной, Мередит легко прочитала его, словно оно было написано обычным образом.
Усаживаясь в ближайшее кресло, она хмурилась. Никаких свидетельств замешанности Филиппа Баркли найдено не было. Баркли виделся с Девлином только в присутствии Тристана. Тристан же много раз встречался с ним в отсутствие Баркли.
Разочарование охватило Мередит. Она так надеялась, что ключевой фигурой был Баркли. Увы. Собственная пристрастность была как пощечина.
Поджав губы, она стала читать ту часть письма, где речь шла об Эдмунде Арчере. Младший брат Тристана отправился в армию против воли старшего, что случалось не так уж редко. Большинство мужчин его круга откупались от военной службы, но были и такие, кто считал своим долгом защищать страну. Эдмунд заплатил самую высокую цену.
Когда она дочитала последние строки, глаза у нее расширились. Эдмунд Арчер был убит во время атаки, которая стала возможной из-за того, что в руки врагов попала секретная информация.
Письмо выпало из ее рук. Если любимый брат Тристана погиб в результате предательства, как Тристан мог связаться с людьми, замешанными в чем-то подобном?
Она припомнила гнев в его глазах, ярость, бушевавшую под внешним спокойствием, особенно когда разговор коснулся смерти Эдмунда. Не мог же он обернуть свой гнев против правительства?
Эта мысльбросилаее в дрожь. Мередит перевела глаза на приписку в конце письма. Она, к ее удивлению, была не зашифрована: «С тобой все в порядке? Мы беспокоимся».
Мередит бросила письмо в огонь. Ее смятение отчетливо проявилось даже в торопливо написанном письме с просьбой о дополнительной информации. Ей следует тщательнее маскироваться, иначе в один прекрасный момент на ее пороге появятся Эмили и Ана с предложениями помощи.
Или, хуже того, она не сможет скрыть от других то, что у нее на сердце. От Девлина. От Тристана.
Набравшись решимости, Мередит расправила плечи и выскользнула в коридор. Неслышно пробираясьпо дому, она пряталась в нишах дверей, за мебелью, чтобы не быть замеченной каким-нибудь случайно оказавшимся поблизости слугой.
Она без осложнений добралась до кабинета Тристана. Войдя в него, Мередит закрыла за собой дверь, прислонилась к ней и вздохнула с облегчением. Даже после многих лет обучения всяческим уловкам она не могла избавиться от страха, что ее застанут, когда она будет входить в чужую комнату.
Времени у нее было немного. В любой момент сюда мог зайти слуга, мог вернуться Тристан. Ей надо было торопиться.
Подозреваемые часто прятали улики на видных местах. Некоторые даже бравировали пренебрежением к опасности, оставляя улики на виду в тех случаях, когда только натренированный взгляд помогал догадаться об их значении. Мередит прежде всего окинула взглядом всю комнату, останавливаясь на портретах на стенах, на безделушках и книгах, заполняющих полки.
Ее внимание привлек большой портрет молодого человека в военной форме, висевший на противоположной стене – над каминной полкой. Мередит догадалась, что это был Эдмунд Арчер, которого она смутно помнила ребенком.
У Эдмунда были такие же темные волосы и чувственный рот, как у брата, но глаза другие. Не темно-зеленые, мучающие ее, но бархатные карие. Красивый молодой человек, и ей стало грустно при мысли, как тяжело было семье пережить утрату.
Мередит рылась в памяти, пытаясь вспомнить, каким был Эдмунд, когда вместе с Тристаном и матерью несколько раз появлялся в доме ее дяди и тети. Он был непослушным, вспомнила она, но дружелюбным. Озорной мальчик превратился в своенравного молодого человека, который отказался принять старшего брата в роли отца.
Она отвела глаза от портрета и принялась искать ключи. На столе Тристана царил беспорядок, несколько странный для такого собранного и невозмутимого человека. Словно бумаги были небрежно брошены на него. Может быть, это объяснялось тем, что Тристан в последнее время был занят приемом гостей… или это была мера предосторожности для того, чтобы слуги не могли наткнуться на компрометирующую информацию. Слуги не смели тронуть бумаги из опасения нарушить порядок, в котором они лежали.
Она просмотрела те, что лежали сверху. Часть бумаг относилась к управлению имением. На глаза ей попались бухгалтерские книги по расчетам с арендаторами, заметки по улучшению ведения сельского хозяйства в этих краях и список расходов по содержанию угодий.
Стараясь запомнить расположение бумаг, Мередит отодвинула несколько из них в сторону. Кровь отлила от ее лица.
Она увидела письма. От Огастина Девлина и других лиц того же сорта, давно подозреваемых в различных преступлениях.
Мередит взяла одно и вынула из конверта листок.
– Черт, – пробормотала она. Как и письмо Аны к ней, это тоже было шифрованным. Сердце у нее сжалось. Если Тристану настолько доверяли, что ему сообщили код, используемый для передачи информации особого рода, следовательно, он замешан в делах злоумышленников сильнее, чем она надеялась.
Она напряглась, запоминая каждое слово. Код не казался сложным, но Мередит не обладала исключительным талантом Аны по этой части. Она не сомневалась, что подруга без труда справится с ним, но Мередит знала – нельзя взять письмо, не рискуя тем, что Тристан заметит пропажу. Вздохнув, она несколько раз перечитала текст. Оставалось надеяться, что память сослужит ей хорошую службу, по крайней мере, до тех пор, пока она не сможет расшифровать текст.
Мередит придала бумагам первоначальный вид и переместилась на другую сторону стола, чтобы проверить содержимое верхнего ящика. В нем прямо сверху лежал каталог галереи Джермана с детальным описанием аукциона, накануне открытия которого исчезла картина.
Она перестала дышать и рухнула на стул. Когда Мередит пролистала каталог и нашла описание картины, которая была ключом к раскрытию дела, злые слезы выступили у нее на глазах. Утешало лишь то, что описание не было как-то помечено, что означало бы повышенный к нему интерес.
– Все же, – пробормотала она, не в силах отвести глаз от страницы, – почему каталог оказался здесь, так далеко от Лондона? Даже если Тристан случайно захватил его с собой, почему не выбросил, а положил в ящик стола для большей сохранности?
У нее не было ответов на эти вопросы. Ни одного, который вселял бы надежду. Мередит на миг закрыла глаза и заставила себя прекратить лить слезы. Она не собиралась плакать из-за подозреваемого.
В коридоре раздались шаги. Когда они стихли, Мередит вскочила на ноги. Она слишком долго оставалась в кабинете, непозволительно было тратить время на переживания. Пора уходить.
Подойдя к двери, она приложила к ней ухо и прислушалась. За дверью было тихо. Она медленно приоткрыла дверь, выглянула – коридор был пуст. Мередит вышла из кабинета, закрыла за собой дверь. Не успела она отойти на несколько шагов, как услышала звук открывающейся двери. Не пытаясь взглянуть, кто был позади нее, она нырнула в первую комнату, свое присутствие в которой могла бы легко объяснить.
В библиотеку.
Оказавшись внутри, Мередит бросилась к одному из книжных шкафов и схватила первый попавшийся том. Дверь открылась прежде, чем она успела взглянуть на название книги.
Она обернулась с дружелюбной, как надеялась, улыбкой и встретилась взглядом с Филиппом Баркли.
– Добрый день, – сказала она, прижимая к груди только что выхваченную с полки книгу.
Во взгляде Баркли сквозило подозрение.
– Добрый день, миледи. – Он скрестил руки на груди и оглядел комнату. – Я не сразу понял, что это вы здесь ходите. Мне сказали, что вам нездоровится и вы решили не вставать с постели, пока остальные будут на благотворительном базаре.
Она пожала плечами:
– У меня всего лишь болела голова, и сейчас, к счастью, уже не болит. Я подумала, что смогу почитать до возвращения остальных. – Мередит приветливо улыбалась. – Надеюсь, вы не посчитаете меня крайне невоспитанной.
К ее удивлению, Филипп не стал демонстрировать учтивость. Он посмотрел на книгу, которую она держала в руках:
– Ну, здесь вы по крайней мере нашли нечто более интересное.
Она вскинула голову:
– Да?
– В сравнении с кабинетом Тристана. – Встретив ее взгляд, он поднял бровь.
Она с трудом удержалась, чтобы не чертыхнуться. Ее видели. Что ж, ничего не оставалось, как попытаться удачно соврать.
– Вы знаете, как это бывает, мистер Баркли. В незнакомом доме легко заблудиться, – смущенно ответила Мередит.
Какое-то время они оценивающе смотрели друг на друга. Она старалась казаться простодушной, но Филипп смотрел на нее с таким нескрываемым подозрением, что было затруднительно найти слова, способные вернуть его расположение.
– Ну, теперь я нашла, чем занять время. – Мередит подняла книгу, чтобы Филипп ее увидел, и молила Бога, чтобы это не оказалась книга по сельскому хозяйству или того хуже. – И мне пора возвратиться к себе.
Когда она шла мимо него к двери, Баркли окликнул ее:
– Миледи?
Она повернулась с самой сияющей из своих улыбок. Ничего не выражающей, совершенно пустой. Совершенно не соответствующей ее характеру.
– Да?
– Вы не знаете, не теряла ли какая-нибудь гостья бальную туфельку? – Он невозмутимо смотрел на нее.
Сердце у Мередит упало. После бегства из апартаментов Девлина Мередит ранним утром сходила в сад, чтобы отыскать свои туфли, но нашла только одну. Она собиралась при удобном случае продолжитьпоиски. Теперь стало ясно, что она опоздала.
– Бальную туфельку? Как в сказке? – со смехом спросила она.
Он не разделил ее веселья:
– Да. Я обходил дом, проверяя, все ли в порядке, и нашел туфельку, застрявшую в кустах.
– Какая таинственная история. – Она сжала книгу вспотевшей ладонью. – Как же она туда попала?
– Не знаю.
– Может быть, кто-нибудь из гостей лорда Кармайкла… – она изобразила смущение, – влюбился на балу. Леди могла потерять туфельку во время выяснения отношений.
У Баркли раздулись ноздри.
– Может быть. Я спрашиваю это потому, что туфелька навела меня на мысль об очень красивом платье, в котором вы были в тот вечер, и великолепных бриллиантах в ваших волосах.
Черт! Ее туфельки в самом деле были украшены нашитыми сверху бриллиантами. Мередит моргнула.
– Приятно слышать комплименты своему наряду. Признаюсь, это мое любимое платье.
Он не спускал с нее глаз:
– Но туфельки не ваши?
Отрицательно качнув головой, она приложила руку к груди:
– О нет, конечно. Губы его плотно сжались.
– Ну, если вы услышите от какой-нибудь леди, что она потеряла туфельку, пусть она пошлет свою горничную справиться у домоправительницы, миссис Ландон. Туфелька у нее на хранении, – сказал Филипп.
Мередит едва не фыркнула. Баркли явно подозревал обладательницу туфельки в очень неблаговидных поступках. За женщиной, забравшей туфельку, стали бы следить.
– Я так и сделаю, – сказала она. – А теперь, если вы извините меня, я возвращусь к себе. Всего доброго.
Он кивнул. Мередит хмуро пошла по коридору. «Мне эти туфельки тоже очень нравились», – подумала она.
Тристан дежурно улыбался молодой женщине, помогая ей выйти из кареты, за которой выстроилось множество других. Ее имя сидело у него где-то глубоко в голове, но и спасая свою жизнь, он не мог бывспомнить его сейчас, даже когда она обратила к нему свое хорошенькое личико и взмахнула длинными пушистыми ресницами.
Эта рассеянность не была чем-то новым. Она преследовала его весь день, с того момента, когда ему сказали, что Мередит не поедет на благотворительный базар.
Он не подходил к ней почти двадцать четыре часа. С тех пор как они неловко расстались после прогулки верхом прошлым утром. О, Мередит присутствовала и на обеде, и на ужине. Весь вечер она была где-то рядом. Гости играли в вист, сплетничали, даже развлекали друг друга игрой на фортепиано. Тристан кожей ощущал каждый ее вдох, каждую улыбку, каждый брошенный в сторону взгляд.
Но он не разговаривал с Мередит. Не подходил так близко, чтобы можно было вдохнуть пьянящий аромат, плотным облаком окружавший ее. Он не прикасался к ней с тех пор, как помог сесть на лошадь, когда они ездили на прогулку.
Тристану не хватало ее.
Забытая молодая женщина оперлась на подставленную ей руку, и он повел ее в дом, но едва ли осознавал, что делает. Его всецело поглотили неуместные мысли о Мередит.
Он сказал Девлину, что добивается ее, его мать пыталась сосватать Мередит ему в жены, так что надлежало играть свою роль. Но он надеялся, что его попытки защитить Мередит не будут иметь никакого отношения к другим сторонам его жизни.
Вместо этого он обнаружил, что думает о ней в самые неподходящие моменты. А ночи? Ну, сны сделались невероятно приятными. Ему стало трудно отрываться от них, пробуждаясь.
– Милорд?
Он вздрогнул, возвращаясь к действительности. Юная особа, которую он сопровождал в дом, выдернула свою руку. Он отпустил ее, и она, спотыкаясь, пошла прочь. Ее бровки раздраженно хмурились.
– Благодарю вас, милорд. Это был чрезвычайно приятный день, – произнесла она.
Он рассеянно кивнул. Перед его глазами стояло лицо Мередит. Улыбающееся. Смеющееся. Заставляющее забыть все беды, пусть даже на короткое время.
Война с самим собой была проиграна. Тристан должен встретиться с ней.
Он шел к лестнице, когда его остановил голос Филиппа:
– Тристан?
Он удивленно обернулся иувидел перед собой друга.
– Да? – спросил он.
– Ты не слышал, как я окликнул тебя, – сказал Филипп.
Тристан тяжело вздохнул. Это стало проблемой. Когда он думал о Мередит, все остальное переставало существовать. А ведь он был так близок к окончанию безумия, в которое превратилась его жизнь. Позволить чему угодно отвлечь его от задуманного было бы опасной ошибкой.
– Нет. – Он извиняюще пожал плечами. – Сожалею. Очевидно, я… отвлекся.
– Очевидно. – Голос Филиппа выдавал обеспокоенность, глаза ждали взгляда Тристана. – Мы не могли бы переговорить?
Тристан посмотрел на лестницу. Его, как матросов к поющим сиренам, неудержимо тянуло видеть Мередит.
– Нельзя ли немного обождать? Я надеялся взглянуть, как там Мередит… – Он едва не чертыхнулся. – Как там леди Нордем. Она уже два дня неважно себя чувствует.
Филипп сжал челюсти:
– Мне представляется, леди Нордем полностью оправилась, каким бы недугом она ни страдала. Я видел ее сегодня днем.
– Вот как? Очень хорошо, – успокоился Тристан.
– Она выходила из твоего кабинета, Тристан.
Эти слова взорвали окружающий его туман. Мысленно он пробежал глазами по тем вещам в своем кабинете, которые не должны были видеть ни Мередит, ни кто-либо другой из тех, кто был ему дорог. Весь обратившись во внимание, он указал Филиппу на дверь в малую гостиную.
Закрыв за собой дверь и убедившись, что в комнате нет ни гостей, ни слуг, Тристан бросил:
– Рассказывай.
Филипп вздохнул, очевидно, сожалея о том, что должен сказать. Сердце у Тристана упало.
– Я думаю, ее светлость обыскивала твой кабинет, – предположил Баркли.
Тристан опустился на ближайший диванчик.
– Что ты имеешь в виду? Зачем ей это? Филипп пожал плечами:
– Хотел бы я знать.
– Тогда почему такое обвинение? – В голосе Тристана появились резкие нотки, с этим он ничего не мог поделать.
Глаза у Филиппа широко раскрылись – он услышал гнев в голосе друга, но постарался не обращать на это внимания.
– Когда я начал задавать ей вопросы, было что-то в ее поведении и выражении лица, что убедило меня – она говорит неправду.
У Тристана зародилась надежда.
– А что она отвечала на твои вопросы? – спросил он.
– Она сказала мне, что после того, как у нее прошла головная боль, она решила почитать, но ошиблась дверью, когда искала библиотеку.
Надежда росла.
– И поэтому ты решил, что она обыскивала мой кабинет? – произнес Тристан. – О Боже, Филипп, а я уже почти поверил тебе. Ее объяснение вполне понятно. Обстоятельства сделали тебя излишне подозрительным.
Филипп смотрел на Тристана широко раскрытыми глазами:
– Это не подозрительность. Мередит Синклер что-то скрывает.
Тристан рассердился. Никогда раньше он так не сердился на своего друга. Но никогда раньше ему не приходилось защищать дорогую ему женщину от ужасных обвинений.
– Что она может скрывать? – озабоченно спросил он.
– Я не знаю, – сквозь зубы процедил Филипп. – Но когда я заговорил с ней о туфельке, которую нашел в саду после бала, было заметно, что тема ей крайне неприятна.
Сначала Тристан не понял, о чем Филипп ведет речь, потом вспомнил, что у них был такой разговор. Что-то о женской туфельке, найденной в кустах у дома.
– Но это какой-то вздор, – возразил он. Филипп помолчал, потом сказал:
– Могу я сказать кое-что не как твой помощник в делах, но как друг?
Тристан пожал плечами, не уверенный, что хочет услышать откровенное мнение друга.
– Я знаю тебя очень давно, – заговорил Филипп. – Я был товарищем в твоих мальчишеских проказах, видел, как ты изменился после смерти отца, и стал помощником в… – Филипп оборвал себя. – Ладно, я помогал тебе во всем, потому что мы были друзьями. Но ты ослеплен красотой и очарованием Мередит Синклер. И она знает это.
– Довольно! – Тристан грозно шагнул к Филиппу, тот отступил, и в глазах его внезапно появился… страх. Этого было достаточно для того, чтобы умерить гнев Тристана. – Зачем ей понадобилось бы обманывать меня?
– Огастин Девлин проверял тебя почти год. – Филипп взглянул на Тристана и тут же отвел глаза. – Он пытается вызнать, можно ли тебе доверять, можно ли допустить тебя в свое окружение, позволить узнать, кто стоит за ним.
Тристан сердился. Он хотел этого больше всего на свете.
– Да.
– Что, если… – Филипп колебался, и это раздражало Тристана. – Что, если Мередит – часть этой проверки?
Тристан непроизвольно сжал руки в кулаки.
– О чем ты?
Филипп низко склонил голову.
– Что, если Мередит работает на Девлина? Она оказывает на тебя такое действие, как ни одна другая женщина, насколько мне известно. Что, если она – еще одна проверка? – задавал он вопрос за вопросом. – Она не старалась войти к тебе в доверие?
Тристан бросился к буфету, плеснул в бокал виски и одним глотком проглотил его. Он вспомнил, как Мередит много раз расспрашивала его о самых сокровенных желаниях, о том, чем он занимается. Он-то думал, что это объясняется их давними отношениями и новым возникшим между ними притяжением. Но теперь…
– Что за вздор! – сказал Тристан с меньшей уверенностью, чем ему хотелось бы.
– Подумай, прежде чем отбросить это предположение, – настаивал Филипп. – Ты давно потерял из виду эту женщину. Однако она разыскала тебя и получила приглашение приехать в деревню в тот же вечер… последний вечер твоего пребывания в Лондоне.
Тристан предпочел бы не слышать этих слов, но они проникли в его душу. Вспомнился разговор с Девлином. Он интересовался Мередит. Он сомневался в Тристане. Если она была подослана для проверки, Девлин превосходно сыграл свою роль, вынудив Тристана заявить о претензиях на Мередит и проводить с ней время, чтобы «защищать» ее. Если Филипп прав, ее расспросы объясняются желанием Девлина испытать Тристана. А он-то думал, что интересует ее, что она тревожится за него.
Но тут же в памяти всплыли воспоминания о том, как Мередит отвечала на оба его поцелуя. Как откликалась даже на легчайшие прикосновения. Он вспомнил эту искренность, с которой она говорила во время прогулки верхом о семейных утратах. Это все было настоящим. Тристан знал это, как свое собственное имя.
– Ты не веришь мне? – тихо спросил Филипп.
Тристан взглянул на него.
– Нет. То, что ты сказал, может оказаться правдой. Но я чувствую… – Он не закончил.
Филипп кивнул:
– Я знаю. Просто будь осторожнее. И знай, я слежу за ней так же неотступно, как за Девлином.
Нахмурившись, Тристан невидящими глазами смотрел в окно.
– Хорошо.
Филипп вздохнул, оставляя друга наедине с его мыслями. Когда дверь закрылась, Тристан провел по лицу рукой. Он тоже следил за Мередит. Просто не мог оторвать от нее глаз.
Он только надеялся, что не будет ослеплен чувствами, которые она вызывала.
