Текст книги "Год багульника. Весенняя луна"

Автор книги: Джен Коруна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Он запнулся, на мгновение замер. Неожиданная мысль пронзила его – он понял, в чем была причина внезапной любви эльфы. Он круто развернулся к Моав и схватил за куртку обеими руками. Эльфа в ужасе отшатнулась.

– Что с тобой?! Ты чего?!

Еще недавно такие спокойные глаза Сигарта пылали страшным огнем.

– Значит так, – угрожающе начал он, – я не знаю, что там случилось между тобой и Гастаром, и знать не хочу, но если ты считаешь, что став моей любовницей, сможешь проще пробраться в Сиэлл-Ахэль, то глубоко ошибаешься. Ведь ты меня для этого окрутила!

Моав с испугом смотрела на него, пытаясь освободиться.

– Я… Ты не так меня понял!

– Я все понял именно так! – вскипел Сигарт, повышая голос, – ты, шпионка проклятая! А я-то думал, с какой это радости мне привалило такое счастье. Оказывается, просто потому, что я хэур и вхож в Цитадель.

Он встряхнул эльфу.

– Ну, чего вылупила свои глазищи, точно филин из дупла. Мне жаль тебя, но ты ошиблась – хэуры не ведают любви, тебе бы не мешало это узнать, прежде чем тратить свое драгоценное сердце или что там у вас.

Еще раз тряхнув Моав, он отбросил ее от себя так, словно она совсем ничего не весила. Она вскочила и тут же снова подбежала к нему. Бледные губы жалко дрожали.

– Я клянусь тебе, это все неправда, – растеряно залепетала она. – Я не знаю, как тебе такое в голову пришло, но я даже и не думала о том, чтобы использовать тебя. Верь мне, прошу – ты должен мне верить!

Хэур сощурился, вместо улыбки по его лицу скользнул хищный оскал.

– Должен? Я и не знал, что кому-то должен.

– Да нет, ты опять…

Он подскочил совсем близко к эльфе, его лицо дрожало от гнева.

– Хватит! – отрезал он. – Мне это все надоело – твоя ложь, твои вечные тайны! Убирайся, пока я не убил тебя. Я не хочу тебя больше видеть – слышишь! – не хочу!

Сигарт был настроен более чем решительно – постоянная боль, гнездящаяся в сердце, лишь подхлестывала его гнев. Он смерил Моав странным взглядом – так смотрит зверь, оценивая добычу. В хищных глазах сверкнула серая сталь. Эльфа на шаг отступила.

– Послушай, я… я все тебе объясню…

Но объяснения не последовало – она еще не успела договорить, как Сигарт внезапно схватил ее за рукав и увлек в неглубокую канаву, засыпанную прошлогодними листьями. Припав к земле, он повалил ее рядом с собой и, указывая глазами куда-то вперед, прошептал:

– Тихо!

Моав высвободилась из его хватки и, подняв голову, осмотрелась – в каких-то трех десятках шагов от них среди ветвей виднелось большое светло-бежевое пятно. Рядом с ним, словно мяч, металось пятно поменьше…

– Самка горного льва, – шепотом пояснил Сигарт, – с детенышем. Надеюсь, она не почуяла нас – опаснее зверя придумать трудно: она разорвет любого, кто попробует приблизиться к львенку…

С предельной осторожностью он выглянул из укрытия. Огромная кошка умиротворенно урчала, ее гладкая, плотно прилегающая шерсть была песочно-золотистого цвета; только на морде, ближе к носу, и на самом кончике хвоста она была темнее. Рядом с ней, визжа, бестолково бегал маленький львенок – он тщетно пытался поймать зубами темную кисточку на хвосте матери. Эта сцена могла бы показаться умильной, если бы не опасность, которую она представляла. Хэур внимательно рассматривал огромные лапы львицы – едва ли не вдвое больше, чем у самой крупной рыси, тяжелую голову, длинную спину с явственно проступающими мускулами… К счастью, хищница была слишком занята детенышем, чтобы отвлекаться на двух путников.

«Возможно, и удастся улизнуть незамеченными, – подумал он. – В конце концов, она всего лишь мать, пытающаяся уберечь дитя, а не воин – вряд ли станет ввязываться в драку без надобности… Другое дело, если кто-то вдруг изъявит желание обидеть ее драгоценного котенка – тогда уж пощады не жди!»

Шорох рядом с ним заставил хэура повернуть голову: в следующий миг внутри все похолодело. В ужасе и изумлении он наблюдал, как Моав медленно, точно во сне, поднимается с земли и выпрямляется во весь свой скромный рост. Он попытался было схватить ее, чтобы затащить обратно в канаву, но эльфа проворно выбралась из нее и шагнула вперед, предварительно успев вытащить из ножен тяжелый меч Сигарта.

– Эй, ты куда! – прошипел он. – А ну назад!

Но Моав словно не слышала его слов. Она решительно двинулась в сторону львицы. Пройдя с десяток шагов, она остановилась. Сигарт невольно подался вперед, каждый мускул его тела напрягся. Сузившимися глазами он напряженно следил за тем, как Моав медленно поднимает меч, кажущийся огромным в ее руках; лезвие чуть заметно дрожало в воздухе – трудно было представить что-либо более бесполезное, нежели тяжелый клинок в такой слабенькой ручке. Громкий звук пронзил лесную тишину.

– Эй! – резко крикнула эльфа.

Семейная идиллия вмиг прервалась; львица подняла голову и замерла.

– Эй! Эй!!!

олько теперь Сигарт понял, что она задумала. Несколько мгновений он наблюдал за жуткой сценой, затем одним прыжком выскочил из канавы.

– Стой, не двигайся! – закричал он, бояться, что кошка его услышит, уже не было смысла.

Эльфа даже не повернула к нему головы и сделала шаг вперед. Завидев противника, львица напряглась, как струна, и, присев на сильных лапах, оскалилась. Шкура на носу пошла складками, длинные усы оттопырились, гибкий хвост с кистью на конце нервно задергался: весь вид зверя говорил о крайней степени недовольства. До уха Сигарта донеслось глухое рычание. Все еще держа меч на отлете, Моав подошла ближе и снова крикнула. Разъяренная столь наглым поведением, львица вся подобралась и, низко зарычав, двинулась на нее, ускоряя движение с каждым шагом. Присев на хвост, котенок с интересом следил за действиями матери – маленькое сердце еще не знало, что именно так выглядит смерть… Эльфа не отступила ни на шаг, только клинок еще сильнее задрожал в тоненькой руке. Сигарт все еще ждал, что она отскочит в сторону – ловкой эллари ничего не стоило избежать столкновения. Но она не шевелилась, лишь прикрикивала снова и снова, раззадоривая и без того разъяренную самку. Когда же хэур понял, что она не шутит, его объял ужас.

Он едва не опоздал – огромная рысь вцепилась в загривок львицы прямо перед неподвижно стоящей Моав. Хищница захрипела, вместе с хэуром покатилась по земле, детеныш жалобно завизжал, в испуге зовя мать, но Сигарт не отпускал противника. Стряхнув хэура, огромная кошка вскочила и зарычала, серая рысь по-кошачьи зашипела ей в ответ. Несколько мгновений двое хищников сверлили взглядами друг друга, затем львица развернулась, в два прыжка оказалась возле растерявшегося детеныша и, ухватив его за загривок, исчезла в кустах – бегство куда разумнее, нежели смерть, особенно если рядом беззащитное существо.

Сигарт еще некоторое время стоял, весь напрягшись – он не мог поверить, что ему удалось отогнать зверя – затем вновь принял привычное обличье и в бешенстве подскочил к эльфе, все еще стоящей на полпути от укрытия. Ее лицо было еще белее, чем обычно, бескровные губы дрожали, кривясь в болезненной улыбке.

– Зачем ты это сделал? – выдавила из себя она. – Ты ведь не хотел меня больше видеть! Вот и не видел бы…

Глаза хэура потемнели, его всего трясло от ярости. Прямо на него с вызовом смотрели блестящие глаза эльфы. Ему вдруг захотелось убить ее, тут же, на месте! Коротко занеся руку, он несколько раз наотмашь ударил Моав по лицу. Она пошатнулась, но не издала ни звука – только взгляд стал по-детски жалобным и беззащитным, а из глаз сами собой потекли крупные слезы. Сам не понимая, что он делает, хэур неожиданно обхватил ладонями ее лицо и стал осыпать его торопливыми поцелуями.

***

И снова между ними на некоторое время установился мир. Какие бы тайны ни скрывала от него эльфа, Сигарту они уже не казались столь важными. В конце концов, ему-то какое до них дело?.. Несколько дней прошли спокойно – ни они, ни она не вспоминали о происшествии с горной львицей. Людские поселения к этому времени почти закончились, и это несказанно радовало хэура. Теперь вокруг были лишь дикие леса, перемежающиеся утопающими в цветах лугами, какие обычно встречаются в предгорьях. Над лугами заснеженными великанами возвышались вершины гор, между ними белым полотном сверкал Милданас.

Почувствовав холодное дыхание гор, Сигарт оживился. Непривычно веселый, он теперь постоянно шутил, рассказывал бесконечные байки из жизни рысей и вместе с Моав охотно смеялся над собственными рассказами. Эльфа со своей стороны всячески поддерживала этот легкий, игривый настрой, с удовольствием слушая кейнара. Однако эта идиллия снова оказалась недолгой.

Это произошло солнечным полднем. Он ничем не отличался от многих точно таких же полдней до него, разве что было более жарко и душно, нежели обычно. Эльфа и хэур шли, не говоря ни слова – жара разморила их. Яркие лучи светлыми пятнами скользили по коже хэура – спасаясь от жары, он снял даже сорочку. Вдруг впереди, среди деревьев, что-то блеснуло. Лес словно сжалился над путниками – в кольце деревьев укромно затаилось тенистое озеро. Сигарт издал ликующий вопль и кинулся к нему, на ходу расстегивая пояс. По пятам за ним вприпрыжку следовала эльфа. Подбежав к берегу, он быстро снял сапоги, штаны и с разбегу нырнул. Волна брызг обдала Моав с ног до головы, так что купаться ей уже не пришлось.

Сигарт плавал, размашисто рассекая воду руками и по-кошачьи фыркая; его крупное тело ярко белело в зеленоватой толще озера. Охлажденный водой, он вылез на берег и со счастливым лицом повалился на траву. Моав сидела неподалеку на бережку и то и дело украдкой взглядывала в его сторону. Даже сейчас, в покое, было ясно, насколько он силен: под кожей рельефно выделялись мускулы, тугие, точно стянутые узлы, глубокое спокойное дыхание вздымало широкую грудь с выпуклыми плитами мышц. Кое-где на коже виднелись глубокие шрамы – некоторые были явно оставлены зубами, другие были больше похожи на порезы, нанесенные клинком.

То ли от осознания собственной слабости рядом с могучим воином, то ли по какой-то другой причине эльфе не сиделось на месте. Она то и дело вскидывала голову и осматривалась по сторонам. Вскоре она сорвалась с места и подошла к Сигарту. Тот повернулся к ней с ленивой грацией большого хищника и сощурил серые глаза.

– Может, будем собираться, а? – предложила она. – Мы скоро должны выйти на дорогу – там должен быть постоялый двор, в нем и заночуем.

Хэур зевнул и потянулся.

– А мы что, куда-то торопимся?

– Не нравится мне это место…

– А мне нравится – озеро такое славное и тень есть.

Эльфа вздохнула и сложила руки на груди – было видно, что ей неохота вступать в спор с тем, кто настолько крупнее ее.

– Ну ладно, ладно, идем… – сдался Сигарт.

Неспешно встав с земли, он начал одеваться. Однако не успел стянуть пояс, как невдалеке раздался странный звук, похожий одновременно на урчание и клекот. Сигарт так и застыл с сорочкой в руках. Моав тоже повернула голову туда, откуда донесся звук и замерла. Клич повторился снова, на этот раз громче и большим количеством голосов.

– Это птицы, – предположила эльфа, но тут же нахмурилась и прислушалась снова. – Нет, все-таки звери!..

Сигарт ничего не отвечал – его лицо стало напряженным, ноздри по-звериному задрожали.

– Это гуры! – с досадой воскликнул он в следующий миг. – В жизни не видел более вредных созданий! Один – что курица, а когда стаей, налетают так, что спасения нет!

– А по-моему, это все-таки звери, – продолжала настаивать Моав.

Все сомнения разрешились в мгновение ока. Раздался оглушительный хруст веток, и на берег выскочила целая стая необычных животных размером чуть больше индюка. Точнее, не выскочила, а вылетела – у каждого из них были большие крылья – на бегу они растопыривались, словно их владельцы пытались кого-то заключить в объятия. Однако никакого умиления эта картина не вызывала – было понятно, что животные настроены враждебно. Громкий клекот, вырывавшийся из клювов, смешивался с шипением, а в самих клювах виднелись острые иголки зубов. Оперение необычных птиц было похоже на темно-серую чешую, мощные когтистые лапы с силой впечатывались в землю. Всего незваных гостей было около тридцати – некоторые из них выглядели особо крупными, другие были поменьше – вероятно, детеныши. Сигарт подскочил к сумке и выдернул меч.

– Уходи, я попробую их задержать! – крикнул он перепуганной эльфе, хотя это звучало крайне самонадеянно – расправив крылья, птицы, как оголтелые, неслись на них живой стеной, и не похоже, что собирались останавливаться.

То, что произошло потом, было скорее похоже на помешательство, чем на драку. Сверкая круглыми глазами и вытягивая длинные шеи, гуры бросались на Сигарта, острые зубы цеплялись в его одежду, вырывая целые клочья. Крылья с шумом хлопали, меч то и дело соскальзывал с гладкой чешуи. Жирные туши быстро облепили хэура со всех сторон, так что в считанные мгновения он оказался буквально погребен под их серой массой. Эльфа бросилась ему на помощь, но несколько гуров мгновенно повалили и обездвижили ее – хватка клювов была мертвой! Сталь сверкнула из-под груды чешуйчатых тел – это Сигарту удалось оторвать от себя нескольких нападавших. Он отчаянно наносил удары почти что наугад – не попасть в гура было трудно, настолько велико было их количество.

Прошло немало времени, прежде чем хэура стало возможно рассмотреть за этой живой броней. Увидев, что с наскока противника не возьмешь, птицы отпустили его одежду и теперь прыгали вокруг него, шипя и выжидая момент для нападения. Сигарт с хрипом перевел дыхание. Он был весь в царапинах, штаны и рубаха в нескольких местах порваны, серые волосы разметались, по лицу струился пот. Немного отдышавшись, он снова бросился на гуров, пытаясь прорвать окружение. Он размашисто орудовал мечом, точно дровосек, подрубающий деревья, гуры один за другим падали к его ногам. Наконец, ему удалось вырваться из птичьего круга. Он быстро подбежал к Моав. Несколько взмахов и она была свободна. Поняв, что добыча ускользает, гуры с клекотом кинулись вслед за Сигартом.

Серая стая постепенно таяла, птиц становилось все меньше и меньше. Вскоре из нее остался всего один гур – он был поменьше и, судя по всему, потрусливее сородичей. В разорванной одежде и с диким взглядом Сигарт кинулся к нему, за ним побежала эльфа. Завидев двойную угрозу, гур истошно заклекотал и стал улепетывать, смешно растопырив крылья. Сигарт догнал его в несколько шагов, вцепился в длинную шею и занес меч. Неожиданно Моав схватила его за руку.

– Не убивай его, пожалуйста! Это же всего лишь птенец!

Сигарт медленно перевел взгляд с жертвы на эльфу – серые глаза хищно блеснули, в глазах – угроза. Такого взгляда не бывает ни у эльфа, ни у человека…

– Не тебе указывать рыси, кого убивать, а кого нет, – в низком голосе послышались страшные нотки. – Ты вмешиваешься в то, во что не вмешиваться не стоит. Будь осторожна…

Резким ударом он добил испуганно пищащего гура и, даже не глянув на него, пошел прочь от места драки.

До обеда эльфа и хэур не сказали друг другу не слова. Моав молча развела костер и испекла мясо гура – она все еще злилась на Сигарта из-за убитого детеныша. Поев, оба сели у огня и стали наблюдать, как пляшут язычки пламени. Сигарт мельком бросил взгляд на Моав, и его охватило внезапное раздражение. Этот настырный укоризненный взгляд, этот тонкий, точно вырезанный изо льда профиль уже сидели у него в печенках! Ему нестерпимо захотелось укусить ее, придушить, овладеть ее телом, грубо и бесцеремонно, как зазевавшейся девкой в темных сенях дешевого трактира. У него и раньше случались приступы злости по отношению к эльфе, но сейчас это было чересчур. Сигарт даже удивился: ни с кем из женщин он не был до сих пор так груб, как с ней, ни на ком так часто не срывался. Все это было несвойственно ему, но с тех пор, как появилась Моав, в нем словно раскололось что-то, как будто два разных существа рвали его на части: одно желало нежности и заботы, другое вскипало звериной яростью при виде эльфы. И сейчас он не мог побороть эту нахлынувшую ярость…

Он резко подвинулся к Моав и, подняв руку, тяжело положил ей на затылок. Она даже не взглянула в его сторону, лишь сбросила его руку, двинув плечиком. Кровь бросилась в лицо хэуру, на скулах заходили желваки, глаза вспыхнули, словно раздутые угли. Быстрым движением он снова захватил эльфу за шею и, коротко толкнув в грудь, опрокинул на землю. Привалив ее всем телом, он торопливо зашарил руками по ее одежде, когда точно огромная плеть ударила его по лицу – в следующее же мгновение он отлетел на десять шагов, покатившись по земле. Он быстро вскочил на ноги. Первое, что он увидел, было перекошенное гневом лицо Моав: она уже тоже успела подняться – тонкие пальцы эльфы замерли на взведенной тетиве. Постояв недолго, Сигарт развернулся, подобрал свои вещи и быстрым шагом двинулся прочь.

Глава 5. Свободен!

Ссора с Моав принесла Сигарту облегчение – наконец-то все было кончено. Он будто проснулся от долгого сна. Мысли, еще недавно казавшиеся безнадежно мутными, стали легкими и почти радостными, кровь в венах постепенно успокаивалась. Остроухая сама виновата – знала ведь, с кем связывается!.. Не замедляя шаг, он вышел на дорогу. Дойдя до села, он остановился на первом же постоялом дворе, который ему попался, зашел в комнату, указанную хозяйкой-старушкой, и заснул мертвым сном.

Проснулся Сигарт только к вечеру; вдоволь выспавшись на мягкой постели, он пребывал в самом благостном расположении духа. Он вышел из комнаты, свесился через перила на втором этаже и зычным голосом потребовал себе ужин. Через некоторое время в комнату осторожно постучали, и в приоткрытой двери показалась очаровательная кудрявая головка в белоснежном чепчике. Служанка с трудом занесла огромный поднос с тарелками и бутылками. От кушаний шел такой аппетитный запах, что хэур совсем развеселился; он быстро подсел к столу и подтянул к себе ближайшее блюдо, как вдруг заметил, что девушка продолжает нерешительно стоять посреди комнаты с пустым подносом в руках. Сигарт окинул ее внимательным взглядом – она была такая же аппетитная, как и принесенные ею яства. Пухлые, как у ребенка, щеки напоминали мякоть спелого розового яблока, такого же божественного цвета была высокая грудь в вырезе сарафана. Густые белокурые волосы кокетливыми локонами спадали из-под чепчика. Сигарт кивнул, благодаря за принесенный ужин, но красавица, похоже, вовсе не собиралась уходить. Поняв это, он подвинулся на край лавки и дружелюбным жестом пригласил ее сесть рядом. Лицо девушки вспыхнуло румянцем, на полных губах заиграла смущенная улыбка. Она осторожно подошла и села на краешек скамьи. Сигарту показалось, что от нее пахнет фруктами…

Когда через полчаса он спустился в полутемный зал, где обычно подавали еду, более мирного хэура нельзя было найти во всем Риане. Ему казалось, ворвись в трактир стая взбесившихся сулунгов, он бы и ухом не повел! Хозяйка, похожая на встревоженную наседку, заботливо хлопотала вокруг него.

– Выпейте винца. Доброе вино, из собственных запасов, – приговаривала она, наливая Сигарту щедрую порцию.

Лениво потягивая вино, он вполуха слушал ее болтовню.

– Уж какая славная девушка наша Мариса! По осени замуж ее выдали, а муж только и знает, что пьет да дрыхнет, и это при такой-то жене! И скромная, и аккуратная, как кошечка, а уж красавица какая – не то, что та чахоточная, что приходила к господину хэуру…

Сигарт замер, не донеся стакан до рта. Сердце у него екнуло.

– Какая еще чахоточная?.. – осторожно спросил он.

– А я знаю какая? Приходила тут одна остроухая, пока вы наверху были, – сказала она и хитро улыбнулась. – Только Мариса кушанья вам понесла, так она и явилась: спросила господина хэура – ну я и сказала, что вы у себя… А сама страшная такая, бледная как смерть, плащ заляпанный, под глазами синяки, волосы нечесаны – то ли дело у нашей красавицы…

Хэур с размаху опустил стакан на стол, так что вино расплескалось во все стороны, и резким движением схватил хозяйку за руку.

– Дальше! – прорычал он.

Чуть не плача, старушка попыталась освободиться из стальной хватки.

– Да больно же, отпустите! А еще говорят, руки у вас ласковые. Я ж рассказываю: наверху, мол, говорю ей… Ну, она тут же к лестнице – даже спасибо не сказала. А там, видать, поняла, что вы заняты, да и мешать не стала… Я и кружку пива не успела налить, как она скатилась с лестницы: идет – шатается, хрипит, за грудь хватается – я все боялась, кабы прямо тут не померла. Страх один!

Сердце Сигарта так и зашлось. Стало быть, Моав приходила к нему. Но почему?! При ее эльфийской гордости, при всем, что он о ней знал! И особенно после того, как он себя повел! Что-то тут было не так… Его обида вмиг испарилась, о гуре он уже не вспоминал. Его пальцы сжались сильнее.

– Куда она ушла?!

Увидев угрожающие оранжевые огоньки, вспыхивающие в глазах Сигарта, женщина отшатнулась.

– Да не знаю я, куда ушла! Ну, сбежала, значит, и прямиком в дверь, ни здрасьте, ни до свидания – вот и все!.. Да не переживайте вы так сильно – глядишь, не пойдет полосками ваша подружка.

– Какими еще полосками?! Что ты несешь, старая дура?!

– Только то, что сама слышала, – обижено отвечала она, – говорят, когда эльфам худо, их тело идет ранами, вроде надрезов – с кровью горе быстрее выходит. Я, конечно, таких ужасов не видела, но люди ведь врать не станут…

Сигарт тут же вспомнил, что Моав говорила о крови, о ее свойстве принимать в себя эмоции и чувства, и внутри у него все перевернулось. Он должен ее найти, пока не случилось что-то ужасное! Но где теперь ее искать?! Он лихорадочно соображал, но мысли его путались. Неожиданно ему в голову пришла одна идея.

– Знаешь, где ближайший лунный источник, бабка? – быстро спросил он.

– Какой еще источник?!

– Ясно… А кто может знать?

Женщина на мгновение задумалась.

– Да разве что наш ведун – он ведь все знает…

– Так говори скорее, как его найти!!!

Он вскочил из-за стола, перевернув лавку.

***

Хижина ведуна стояла на окраине селенья. Прямо за ней начиналось старое кладбище. У Сигарта всегда вызывала недоумение людская традиция закапывать своих мертвецов. Ну умер кто-то, так отдай ты его воронам или диким зверям, как делали в Серой цитадели – пусть хоть кому-то будет праздник от его смерти!.. Дойдя до дома, Сигарт громко постучал, ветхая дверь застонала под могучими кулаками. Никто не ответил. Он поднял руку, чтобы постучать еще, как вдруг совсем рядом раздалось хриплое покашливание. Хэур вздрогнул. Навалившись на подоконник, из окна рядом с дверью выглядывал старик: его лицо было наполовину скрыто спутанной седой бородой, а глаза скорее напоминали щелочки, спрятавшиеся за круглыми, точно блестящие яблоки, щеками.

– Ну, чего гремишь? Думаешь, легко мне бегать каждый раз к двери – не мальчик ведь уже… Если надо, заходи, не заперто, а нет – так иди себе подобру-поздорову, верно я говорю?..

Сигарт осторожно толкнул дверь и, пригнувшись, вошел. Внутренность домишки состояла всего из одной комнаты, но какой! Чего здесь только не было – по всем стенам с пола до потолка тянулись полки с самыми разнообразными предметами. Большая сушеная ящерица, чучело гура с распростертыми крыльями, котлы и ступки всех размеров, веник ивовых прутьев, косулья ножка, клетка с живыми мышами – это была лишь малая часть того, что предстало перед глазами хэура. Несколько мгновений он стоял перед всем этим, не в силах оторвать взгляд. Раздавшийся из угла старческий голос вернул его к реальности:

– Ну, говори, орел, с чем пришел?

Сигарт обернулся. Ведун сидел с трубкой в руках в плетеном кресле-качалке, таком же ветхом, как и он сам; в нем не хватало многих частей лозы, зато был темно-красный клетчатый плед с бахромой. Старик сунул трубку в рот, качнулся и выпустил колечко дыма.

– Хочу найти лунный источник – тот, что ближе всего, – коротко сказал хэур.

Старик выразительно пожевал губами.

– Эка чего захотел!.. Этого я не знаю, и никто не знает. Остроухие ведь берегут их, как зеницу ока.

Сигарту показалось, что в его голосе скользнула насмешка, но сейчас это не имело никакого значения – только бы найти Моав. Только бы не опоздать. Он решил идти напрямую.

– Мне срочно надо увидеть кое-кого, кто сейчас, возможно, находится у лунного источника.

– А ты уверен, что этот кое-кто хочет, чтобы ты знал, где он? – неспешно поинтересовался старик. – Может, он для того и сбежал от тебя, чтобы ты его не нашел?

– Надеюсь, это не так.

– Надежда – это хорошо… Ну попробуй – глядишь, что-то и получится.

Сигарту вновь показалось, что ведун над ним издевается, но он унял поднимающийся гнев. Старик, кряхтя, встал с кресла и подошел к одной из полок, забитой пучками трав, мешочками и камнями. Трудно было поверить, что в этом беспорядке можно хоть что-то отыскать. Постояв с минуту перед своим скарбом, он, наконец, достал осколок зеркала с тарелку размером и, любовно дохнув на него, протер рукавом.

– Вот, гляди! – сказал он, суя его в руку хэура. – Да ты сядь, сядь – в ногах-то правды нет…

Сигарт сел на шатающийся стул и глянул на то, что дал ему ведун. Старое стекло было до такой степени потемневшим, что он с трудом смог рассмотреть собственное отражение.

– Да тут же ничего не видно, даже меня.

– А ты что, пришел на себя любимого смотреть? – усмехнулся ведун. – Ты бы лучше вспомнил, как выглядит тот, кого ты ищешь – что у него за лицо, одежа какая на нем и все такое прочее… Попроси его отозваться, только по-хорошему, ну а как согласится, подходи потихоньку. Понял?

Сигарт покорно кивнул, хотя как раз понял-то он мало. Он уставился в зеркало, всеми силами пытаясь представить себе хрупкую фигуру Моав в коричневом костюмчике. Неожиданно осколок в его руках словно вырос, тусклое стекло заполнило собой всю стену хижины, черные разводы винными пятнами расплылись по его поверхности. Наконец, Сигарт смог разобрать в зеркале находящиеся рядом с ним предметы. Вот только его отражение почему-то исчезло, да и старика тоже не было…

– Ну как, что видать? – участливо спросил ведун.

– Да что – хибару твою видать!

– А ты откуда хотел идти, с перевала? Давай, открывай дверь и топай, куда тебе надо.

Хэур поднял на него глаза – никак издевается! Но лицо ведуна было на этот раз совершенно серьезным. Сигарт опять послушно впился взглядом в зеркало. Сначала ничего не происходило – Сигарт хотел было снова возмутиться, как в какой-то момент ему почудилось, что комната и ее отражение вдруг поменялись местами – он уже не мог точно сказать, где именно находится. Вроде бы и здесь, а вроде бы одновременно и там, в комнате за зеркалом… Он еще пристальнее уставился в зеркало. Постепенно картинка в нем становилась все более реальной – казалось, стоит протянуть руку, и он сможет потрогать отраженные предметы. В конце концов, видение стало настолько осязаемым, что он не удержался и, потянувшись вперед, осторожно коснулся края стола. Тот был таким, как и положено быть столу – твердым и шершавым. В следующий миг Сигарт с испугом отдернул руку – только что в ней было зеркало, а теперь оно исчезло! Он встал со стула и осмотрелся – вроде все точно так же, как и наяву, даже качалка на месте, только ведуна нет… Хэур вспомнил, зачем пришел – ему надо было найти Моав. Памятуя наставления старика, он еще раз воспроизвел в воображении образ эльфы – перед ним постепенно всплыли синие глаза, прямые волосы, все ее тонкое тело. Странное чувство наполнило Сигарта – он понял, что точно знает, куда идти! Ноги будто сами зашагали к выходу, перенесли его через порог, на улицу…

Ни мгновения не сомневаясь, он быстрым ходом двинулся в сторону пустынного кладбища. За кладбищем начиналось поле, над ним ярко белела половинка растущей луны. Сигарт быстро пересек поле и вошел в лес. Он двигался без тропы, словно по наитию. По его подсчетам, он плутал по лесу около часа. Время от времени ему попадались поляны, залитые тусклым лунным светом, но он не останавливался: что-то подсказывало ему – надо идти дальше, и он шел, ускоряя шаг. Вдруг в просвете ветвей что-то сверкнуло, показалась поляна, лунный колодец, а через мгновенье Сигарт увидел ее. Моав прямо в одежде лежала на мелководье в лунном свете, ее тело билось в мучительных судорогах. Время от времени она пыталась подняться, но, обессиленная, снова падала в воду. Слипшиеся белые волосы закрывали искаженное болью лицо.

Сигарт остолбенел. До него доносился плеск воды, стоны, срывающиеся на хрип и судорожные рыдания. Из-под одежды эльфы струились полоски крови, окрашивая воду алыми разводами. Она лепетала что-то на эллари, протягивала руки к холодной луне, как будто прося помощи, но в следующее мгновение таинственная боль снова валила ее в озеро. Силы покидали эльфу. Наконец, она уже не смогла даже подняться – лежа в серебристой воде колодца, только тихо стонала и вздрагивала всем телом, как раненый зверь.

Сигарт не мог отвести глаз от ужасной сцены. Значит, вот что такое «взять на сердце»! Вот почему Моав говорила, что даже смерть лучше этих мук. Неужели это из-за одного легкомысленного поступка?! Он проклинал себя, он готов был сделать все что угодно, только бы она не страдала. Он бросился к ней в жгучем стремлении помочь, но эльфа стала резко отдаляться от него. Чья-то рука словно волокла Сигарта назад сквозь лес с огромной скоростью. Промелькнули деревья, поле, пролетело мимо кладбище, хлопнула дверь…

Тяжело дыша, он рухнул на стул – в руках у него было зажато зеркало. Дикими глазами он смотрел на его поверхность, но в ней отражалось лишь его, полное ужаса, лицо. За его плечом стоял ведун.

– Ну как, все видел? – спросил он.

Сигарт рывком поднялся, сунул стекло в руки старику; его собственные руки при этом дрожали крупной дрожью.

– Мне надо бежать! – задыхаясь, сказал он.

– Вот уж что верно, то верно…

Хэур сделал порывистый шаг к двери, и вдруг спохватился.

– Мне нечем тебя отблагодарить…

Старик махнул рукой – Сигарту показалось, что он чем-то взволнован.

– Да беги уже, беги… Совсем девочку заморил, изверг! И не жалко тебе, а? Дите ведь еще.

У хэура душа так и ушла в пятки. Не говоря ни слова, он выскочил из хижины, обернулся рысью и огромными прыжками что есть духу помчался в сторону леса.

Когда он достиг поляны, луна клонилась к горизонту. В ее неверном свете он увидел колодец и темную фигуру в нем. Он быстро принял обычное обличье; выхватив Моав из воды, он стал прижимать ее к себе, осыпая поцелуями ее мокрое лицо, волосы. Он не знал, что сделать, чтобы прекратить ее муки. На мгновение ему показалось, что она не дышит – слезы отчаянья подступили ему к горлу. Это он убил маленькую нежную эльфу, которая пела прекрасные песни! Сам того не заметив, смял хрупкий цветок, раскрывшийся перед ним! Вдруг ресницы Моав вздрогнули, она судорожно вдохнула и, застонав, открыла глаза, посмотрела на хэура. Ее взгляд был измученным и тусклым, как у больного, страдающего смертельной болезнью.