Текст книги "Леди Босс"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

15

Некоторое время Гарри Браунинг размышлял, а не пригласить ли ему Олив Уотсон, секретаршу-англичанку мистера Столли, или его персонального помощника, как она любила себя называть, на свидание. Ну, не то чтобы на свидание, просто провести вечер в дружеской обстановке, хотя он, безусловно, собирался заплатить по счету, если они пойдут в ресторан. Он думал об этом уже восемь месяцев, с той поры как Олив поздравила его с днем рождения в его знаменательный день. Но с такими вещами не стоило торопиться, поэтому для него оказалось большим разочарованием, когда она спокойно, не моргнув глазом, объявила, что обручена.

– Обручена? – тупо переспросил Гарри. Они говорили по телефону, договариваясь о времени, когда мистеру Столли понадобится просмотровая.

– Да, – довольным голосом подтвердила Олив. – Мой жених звонил вчера из Англии и сделал мне предложение. Такая приятная неожиданность.

Для Гарри это тоже явилось неожиданностью – он почему-то считал, что Олив всегда будет в его распоряжении, стоит только поманить.

Теперь эта неприятность. Гарри рассердился. Столько часов он думал об Олив, и все зря, теперь она занята.

Когда Лаки Сантанджело, которую Гарри знал как Люс, в третий раз подряд села за его столик, он неожиданно выпалил:

– Не хотите ли пойти куда-нибудь вечером?

Лаки посмотрела на невысокого очкарика, так ей ничего и не рассказавшего, несмотря на то что Джино уверял, будто Гарри Браунинг знает все секреты студии «Пантер». Он что, воображает, что она пойдет с ним? Ну, видимо, ее маскарад просто великолепен.

– Куда? – осторожно спросила Лаки, не желая его обидеть.

Такого вопроса Гарри не ожидал, считал, что она скажет «да» или «нет». Разумеется, не «куда».

– Не знаю, – честно признался он.

– Может быть, – ответила Лаки, чтобы не лишать его надежды.

Гарри внимательно посмотрел на нее. Конечно, это не Олив. Откровенно говоря, выглядит странновато: жуткая одежда, старомодная прическа, эти непроницаемые очки. Но будь она попривлекательней, он бы не решился пригласить ее. Да, пожалуй, и не захотел бы. Гарри трезво себя оценивал. Однажды он назначил свидание хорошенькой рыжей девушке из массовки, так оно кончилось полной катастрофой. Девица набросилась на него при всех и орала дурным голосом:

– Если ты не можешь устроить мне встречу с Микки Столли, то какого хрена я тут сижу с тобой, ублюдком.

Этот неприятный и унизительный случай произошел пять лет назад. Но Гарри запомнил его навсегда.

Гарри опасался женщин. Большинство секретарш и других служащих на студии были по его терминологии «распущенными». Они носили одежду, мало что прикрывавшую, и спали со всеми подряд. Четырежды за этот год он наткнулся на пары, занимающиеся «этим» в пустых просмотровых. Каждый раз он выпроваживал их одинаковой зловещей фразой:

– Мистер Столли придет через пять минут.

Он мог позволить себе такое с фигурами незначительными. Когда дело касалось знаменитостей, ситуация менялась. Они могли делать на студии что хотели, и делали. Часто.

Джино Сантанджело оказался прав. Мало что прошло мимо Гарри за долгие годы стояния в кинобудке, откуда хорошо были видны все начальники, продюсеры, режиссеры и кинозвезды, которые, как правило, забывали о его существовании и вытворяли, что им заблагорассудится в темной просмотровой.

Гарри иногда мечтал о том, чтобы написать книгу. Приятная мечта – все секреты, которые он знал, становились большой ценностью. Он никогда никому не рассказывал, что ему приходилось наблюдать.

Лаки глубоко вздохнула. Она все еще топталась на месте. Если она встретится с Гарри не на студии, то, возможно, он ей что-нибудь и расскажет. Во всяком случае, попытаться стоило.

Перегнувшись через столик, Лаки дружелюбно посмотрела на него.

– Между прочим, я сегодня собираюсь приготовить… пирог с семгой. Почему бы вам не прийти на квартиру к Шейле? Я знаю, вы любите рыбу.

Еще бы ей не знать, что Браунинг любит рыбу. Он ел ее третий день подряд.

Гарри принялся размышлять над ее предложением. Что-то в ней казалось ему странным. Однако провести вечер вдали от телевизора «Сони» и трех кошек было соблазнительно. Да и пирог с семгой… его любимый.

– Договорились, – мотнул он решительно головой.

– Прекрасно, – ответила Лаки, думая про себя: «Какого черта я это делаю?» – В полвосьмого?

Гарри выглядел довольным.

– Да, – кивнул он, часто мигая.

Неразговорчивый мужчина. Лаки выдавила улыбку и встала. Где, черт бы все побрал, она достанет пирог с семгой? Почему она не выбрала пиццу, макароны или что-нибудь еще?

Очки сползли ей на нос, и она в изнеможении поправила их.

– До вечера, Гарри, – сказала Лаки, поспешно удаляясь. – Я вас буду ждать.

Герман Стоун пришел в ужас.

– Опасно встречаться с кем-то вне студии.

Лаки насмешливо подняла брови.

– Опасно, Герман? Я же не кокаином торгую, просто хочу узнать, что здесь происходит.

– Вы обманываете Гарри Браунинга. Он порядочный человек.

Лаки вышла из себя. Ну и тупая же задница, этот Герман.

– Я не собираюсь с ним трахаться, – проговорила она спокойно. – Хочу только из него кое-что выкачать.

Герман встал. Лицо у него побагровело.

– Я не желаю в этом участвовать. Позвоню Эйбу. Вы говорите, как…

– Мужчина? – помогла она.

Герман снова сел. Взял ручку и постучал ею по столу. Десять лет спокойной жизни. Два часа в офисе и четыре часа на поле для гольфа. Никакого напряжения. Никакой головной боли. Никакой сквернословящей женщины.

– Звоните Эйбу, если хотите, – согласилась Лаки. – Новспомните, что именно на меня вам придется дальше работать.

Оба знали, что это неправда. Как только Лаки возьмет все в свои руки, она тут же отправит его на пенсию. Да и он не станет работать на Лаки Сантанджело, даже при утроенном жалованье.

– Делайте что хотите, – пробормотал Герман.

– Огромное вам спасибо. Вашего разрешения мне только и не хватало.

– Шерри?

– Не пью, – ответил Гарри Браунинг.

– Никогда? – спросила Лаки.

Он поколебался.

– Разве только в особых случаях.

Она налила ему рюмку шерри.

– Это и есть особый случай.

«Этот случай – обручение Олив, « – подумал Гарри, выпивая бледно-коричневую жидкость. Он заслужил одну рюмку.

Лаки пришла к выводу, что квартира Шейлы Херви была самым унылым местом, где ей когда-либо приходилось бывать. Стены выкрашены в ужасный каштановый цвет, отвратительная мебель, представлявшая собой смесь тяжелых дубовых вещей и дешевых пластиковых предметов. Все они чересчур велики для столь маленькой квартиры. Тяжелые бархатные шторы усиливали возникающее ощущение замкнутого пространства. Престарелый проигрыватель предлагал только Хулио Иглесиаса в качестве развлечения. Лани была сыта по горло.

Под невразумительные причитания Хулио на ломаном английском Гарри одну за другой опрокинул пару рюмок шерри и теперь терпеливо дожидался обещанного пирога с семгой.

Боджи доставил пирог за пятнадцать минут до его прихода.

– Вот теперь я знаю, что ты можешь все, – похвалила его Лаки. – Неплохо, если он окажется еще и вкусным.

Боджи только в изнеможении потряс головой. Как и Герман Стоун, но по другим причинам, он не одобрял авантюру, затеянную его боссом. Хотя, по правде говоря, на скуку ему и раньше жаловаться не приходилось.

– Ты его сам состряпал, Боджи? – спросила она, слегка улыбнувшись.

– Позвони в лучший рыбный ресторан Лос-Анджелеса. Они еще пришлют тебе счет, – лаконично ответил он – Позвони мне в машину, когда соберешься домой.

Лаки готова была отправиться домой сразу после прибытия Гарри Браунинга. Но уж если она зашла так далеко, нельзя же отступать, не дав ему возможности выговориться.

Где-то продолжалась настоящая жизнь, а она тут застряла в компании скучного маленького киномеханика, которому, вполне вероятно, и рассказать-то ей было нечего.

Черт! И в довершение всего ей теперь придется есть пирог с семгой, который она ненавидела. Ну и вечерок выдался!

Наконец-то Гарри Браунинг начал говорить. Слова полились из него, как из шлюхи, рассказывающей, как она впервые вышла на панель.

В течение двух часов Лаки нянчилась с ним, льстила ему, кормила, ублажала хорошим белым вином, которое принес предусмотрительный Боджи, а потом коньяком. Теперь наступило время расплаты.

Первый же глоток «Курвуазье» превратил тихого маленького Гарри в болтуна. Лаки не верила своим ушам. Похоже, она не зря все это затеяла.

– Когда студией руководил Эйб Пантер, все было пристойно, – заявил он громко и даже с гордостью. – Мистер Пантер – настоящий босс. Люди его уважали.

– А разве люди не уважают Микки Столли? – пробормотала Лаки.

– Этого? – с презрением переспросил Гарри. – Да ему плевать на фильмы. Его только деньги интересуют.

– Он по крайней мере честен. Микки блюдет интересы Эйба Пантера, разве не так? – с невинным видом спросила Лаки.

– Ни о чьих интересах, кроме своих собственных, Микки Столли не заботится.

– Откуда вы знаете?

– Я многое вижу. – Гарри потянулся к бутылке с коньяком. – И я многое слышу.

– Например?

Как в тумане, Гарри сообразил, что, пожалуй, слишком разговорился. Ну и что с того? Он может говорить, если захочет. Чувствовал он себя просто великолепно. Эта женщина как завороженная ловила каждое его слово, а уж он давно забыл, как это, когда женщина в твоем присутствии теряет дар речи. Может, стоит еще поразить ее тем, сколько он всего знает?

– Вы знаете, кто такой Лайонел Фрике?

Лаки попыталась прореагировать соответственно.

– Главный агент? – спросила она.

– Совершенно верно. – Он уставился на нее сквозь очки в проволочной оправе. Ее лицо расплывалось перед его глазами. Конечно, она не Олив, но все-таки тоже женщина, и если снимет эти мерзкие очки…

– Ну и что Лайонел Фрике? – поднажала Лаки.

Гарри призадумался, как далеко он может пойти. Он отпил еще глоток коньяка и положил руку ей на колено.

– Я эту парочку видел вместе, Лайонела Фрике и Микки Столли. Слышал, как они заключали сделку для Джонни Романо. И крупную сделку.

– И… – Лаки нагнулась к нему, возбужденно блестя глазами.

– Пять миллионов долларов за Джонни Романо – только ему самому этих денег целиком не видать. Лайонел Фрике продал Джонни студии «Пантер» за четыре миллионадолларов. А потом он продал сценарий маленькой компании за сто тысяч долларов. Через месяц студия покупает этот сценарий за миллион.

– И Лайонел и Микки делят миллион за вычетом ста тысяч и кладут в свои карманы, верно? – закончила за него Лани.

Гарри кивнул.

– Я слышал. Собственными ушами.

– Не сомневаюсь, – безразлично заметила Лаки, снимая его руку со своего колена. – Расскажите мне, – попросила она, – кто еще ворует?

– А все. Эдди Кейн, Форд Верн, большинство продюсеров. У каждого свой способ, сами понимаете.

– Это уж точно, – она налила ему еще коньяку.

Неожиданно он выпрямился.

– А почему вас это интересует? – подозрительно спросил он.

– Да всех, наверное, интересует. Вы так много видели. Вам бы стоило написать книгу.

Гарри почувствовал себя польщенным. Эта странная женщина напомнила ему о его тайной мечте. Он кивнул.

– Все может быть… когда-нибудь. – Потянувшись за рюмкой, он отпил большой глоток. – Я бы мог вам рассказать о наркотиках, сексе… этих распущенных женщинах и вещах, которыми они занимаются.

– Каких вещах, Гарри?

– Они требуют от женщин секса. Используют их.

– Кто использует?

– Кому не лень, – туманно ответил Гарри. – Пообещает девчонке роль в своем фильме, если она исполнит некие отвратительные действия.

– Откуда вы знаете?

– Да они занимаются этим в просмотровой. У всех на виду.

– Да, похоже, вы действительно видели все.

Он продолжал что-то бормотать по поводу низкого качества фильмов, производимых студией, и плохого руководства. Больше всех он презирал Арни Блэквуда и Фрэнки Ломбардо. Судя по всему, эти режиссеры отличались наибольшей распущенностью в просмотровой. Через какое-то время глаза Гарри стали закатываться.

– Вы хорошо себя чувствуете, Гарри? – спросила Лаки с беспокойством.

– Не слишком.

Помогая ему подняться, она заметила:

– Самое время поймать для вас такси. Вам самому не стоит садиться за руль.

– Они находятся у меня в просмотровой, и я все вижу, – повторил Гарри. – У некоторых нет ни стыда ни совести.

Обняв за плечи, Лаки повела его к выходу.

– Наркотики, – бормотал он, – и секс. Ни о чем другом они не думают. – Он громко икнул. – Паршиво себя чувствую.

– Можем мы потом еще поговорить?

– Увидим. – Он снова икнул и споткнулся.

Ей удалось вывести его на улицу, остановить проезжавшее мимо такси и запихнуть его в машину. Не было никакого смысла позволить ему отключиться у нее на полу. Иначе пришлось бы остаться здесь на ночь и присматривать за ним, а этого ей хотелось меньше всего.

За один раз Гарри Браунинг рассказал достаточно. Во всяком случае, начало было многообещающим.

16

Еще две недели, и занятия в школе кончатся! Бриджит считала дни. Две недели назад она считала бы секунды. Сейчас все проще. У нее появилась подруга, и все стало по-другому.

Ее подругой стала Нонна Уэбстер, дочь нью-йоркского издателя и его жены, модельера, смешливая, подвижная девушка с длинными натуральными рыжими волосами, раскосыми глазами и симпатичной мордашкой в веснушках. Она была стройной и довольно высокой. Как и Бриджит, ей порядком пришлось повидать в жизни, так что стоило им разговориться, как они обнаружили, что у них много общего. Нонна жила в Европе, где встречалась со многими знаменитостями, спала с мужчиной на десять лет себя старше и неоднократно пробовала кокаин.

Бриджит поведала ей о своем бурном прошлом, включая свое похищение и смерть матери от передозировки наркотиков. Обе порешили, что с наркотиками связываться не стоит, от них одни неприятности и головная боль.

– Мы с тобой – космические близнецы! – возбужденно заговорила Нонна, узнав, что они родились в одном и том же месяце. – Просто поразительно, что мы раньше с тобой не сблизились. Я и не пыталась никогда, все говорили о твоем невообразимом снобизме. И ты ведь тоже не стремилась с кем-нибудь подружиться, верно?

– Верно, – призналась Бриджит. – Не так-то просто быть тем, кто я есть. – Было видно, что ей неловко. – Ну, знаешь, эти деньги и все такое.

– Господи! Вот уж не возражала бы против того, чтобы унаследовать целое состояние, – с завистью заметила Нонна.

– У твоей семьи есть деньги? – спросила Бриджит.

– Да по сравнению с тобой мы просто нищие как церковные крысы! – воскликнула Нонна. – И мои родители не считают, что нужно оставлять деньги детям. Тратят все, чтозарабатывают. Это несправедливо. Брат из себя выходит от злости. Обещает прикончить обоих, прежде чем они все потратят.

Бриджит засмеялась.

– А сколько лет брату?

– Двадцать три. Он чересчур привлекателен, от чего один вред. Все гоняется за богатыми женщинами и деньгами. Именно в этой последовательности. Я уж пыталась спасти его душу. Можешь поверить мне на слово – дело бесполезное.

Бриджит мгновенно заинтересовалась.

– От чего спасти его душу?

– От выпивки, кокаина и баб. Он – настоящий неудачник, но я его люблю.

– Мне хотелось бы иметь брата, – задумчиво вздохнула Бриджит.

– Я поделюсь с тобой своим, если ты пообещаешь помочь мне спасти его душу, – предложила Нонна.

– А как я могу это сделать?

– Выходи за него замуж. У тебя столько денег, что он непременно будет счастлив.

Обе захихикали. Такие забавные разговоры доставляли им удовольствие.

Остальные девушки своего отношения к Бриджит не изменили.

– Плюй на них и все, это они от зависти, – как-то раз заметила Нонна по дороге в город.

– Почему? – спросила Бриджит Ей было невдомек, почему кто-то мог ей завидовать.

– Потому что ты хорошенькая и у тебя большая грудь! – пошутила Нонна. – Убийственная комбинация.

Бриджит было приятно, что Нонна находит ее хорошенькой. Но они обе понимали, что дело вовсе не в этом, а в деньгах. Деньги являлись непреодолимым барьером, отделяющим Бриджит от остального мира.

– Что этим летом делать собираешься? – задала вопрос Нонна, когда они направлялись по тропинке к автобусной остановке.

– Какое-то время придется провести с бабушкой. Потом я поеду к отчиму и его жене в Калифорнию. Они сняли дом в Малибу-Бич. А ты?

Нонна подкинула ногой камешек.

– Часть времени в Монтане, у нас там дом. Скучища. В Малибу, наверное, веселее.

– Эй, у меня блестящая идея. Поедем со мной? – неожиданно для самой себя предложила Бриджит. – Ленни и Лаки возражать не будут, точно, они – просто блеск!

– Ленни – это Ленни Голден, – заинтересовалась Нонна, подняв брови, – а Лаки – это Лаки Сантанджело?

– Она теперь Лаки Голден, – поправила Бриджит.

– Да что ты! Тогда совсем другое дело!

Бриджит рассмеялась.

– Ну как?

– Да разве могу я отказаться от приглашения познакомиться с живой кинозвездой? – сказала Нонна. – Ленни Голден потрясающий мужчина.

Бриджит улыбнулась.

– Он ничего себе.

Нонна с удовлетворением вздохнула.

– Пожалуй, клевая идея. Но тебе сначала придется пожить у нас. Познакомишься с Полем, моим братом. Вот здорово! Может, даже выйдешь за него замуж. Ну сделай мне это маленькое одолжение. Убери его с моей шеи навсегда.

Бриджит поддержала шутку.

– Разумеется. Почему бы нет? Для друга – все, что угодно.

Обе рассмеялись.

– Завтра же позвоню Ленни, – пообещала Бриджит.

И впервые за долгое время она почувствовала, что ей есть чего ждать от завтрашнего дня.

– Ах, Ленни, ты такой холодный. Ну почему ты так холодно ко мне относишься? Что я не так сделала?

Мариса всем телом навалилась на него, а женщина она крупная. Длинные ноги и руки, огромные груди, толстые мокрые губы и чрезмерно активный язык, который Мариса засовывала ему в рот каждый раз, когда приходилось целоваться перед камерой.

Нет ничего хуже любовных сцен, особенно если партнерша тебе неприятна, а Ленни Голдена и Марису Берч разделяла каменная стена. Он не уважал то, что, по его мнению, она собой представляла, – фальшивый блеск и так называемое очарование шоу-бизнеса. Не говоря уже о том, что она трахалась с Недом Магнусом и умудрялась найти время для амурных дел со своей дублершей Хильдой, такой же амазонкой с большими сиськами.

Съемочная группа наслаждалась бесплатным зрелищем. На Марисе, барахтающейся под простыней с Ленни, не было ничего, кроме узкой полоски ткани телесного цвета. Она получала удовольствие, демонстрируя себя, и ее раздражало, что не удается завести и Ленни. Мариса привыкла, что при взгляде на нее все мужики немедленно начинали пускать слюни. Ее беспокоило, если мужчина не реагировал на ее столь очевидные прелести.

– Мариса, нам нужно закончить сцену, – терпеливо сказал Ленни, стараясь не замечать торчащего соска в опасной близости от своего лица. – Нужно играть. Ты не забыла, что ты актриса?

Дело происходило на натурных съемках в спальне роскошной виллы, притулившейся высоко над обрывом.

– Радость моя, когда я занимаюсь любовью, я никогда не играю, – призналась Мариса, отмахнувшись от костюмерши, собравшейся было прикрыть ее вызывающие формы между дублями.

– Давайте повторим, – распорядился Злючка Фрипорт, направляясь к своим звездам для переговоров. – Ленни, предполагается, что ты получаешь удовольствие. Девка голая. Так давай действуй, черт побери. – Он повернулся, чтобы выплюнуть большой ном табачной жвачки в желтую посудину, вовремя подставленную его молодой помощницей.

– Не смей называть меня девкой, – рассердилась Мариса. – Зови меня звездой. – Она от души потянулась и заметила только что вошедшего Неда Магнуса. – Привет, лапочка. – Она помахала ему рукой и послала несколько воздушных поцелуев.

Нед остался доволен.

– А жена лапочки про тебя знает? – поинтересовался Ленни.

Мариса улыбнулась, продемонстрировав крупные белые зубы. Смертельные зубы, предназначенные для того, чтобы впиваться в мужчин мертвой хваткой.

– Жены всегда узнают последними, – вкрадчиво заметила она. – А если по рукам ходит жена, то муж узнает последним. Разве ты не в курсе? – Она еще раз потянулась, специально для съемочной группы. – Кстати, Ленни, а где твоя жена? Я слышала, она должна была приехать на натурные съемки. Ей что-нибудь помешало?

– Мотор! – заорал Фрипорт.

Как только Джино добрался до гостиницы «Беверли Уилшир», он позвонил Пейж.

– Миссис Вилер, она уходить, – объявила ему горничная. – Ваша хочет мистер?

Нет. Его не хочет мистер. Джино повесил трубку. С этой гостиницей у него было связано много приятных воспоминаний. Дневные встречи с Пейж. Бесконечное шампанское и секс – великолепные забеги на марафонские дистанции.

Джино ухмыльнулся и потрогал пальцем шрам на щеке, память о днях молодости. Эх, если бы он тогда был знаком с Пейж, она бы не колебалась. Его тогда звали Жеребец Джино.

Джино Сантанджело… первый парень в квартале, докопавшийся до тайны, как можно доставить удовольствие бабам.

Ему было двадцать три года, и он был страшно охоч до женщин, когда ему повстречалась неповторимая Клементина Дьюк, жена престарелого сенатора. Ну и женщина! Она научила его одеваться, подсказала, что пить, как поддерживать вежливый разговор. Еще она научила его любить по-настоящему. И он охотно соглашался следовать ее советам, потому что хотел научиться. Больше всего на свете он мечтал преуспеть, а Клементина со своим сенатором помогли ему достичь всех своих целей.

И теперь, столько лет спустя, он все еще помнил ее чувственное шелковое белье, гладкость крепких белых бедер и пряный запах волос.

Он много сменил женщин, но запомнил только некоторых. Первой его любовью была Леонора, которая оказалась сущей стервой. Потом Синди, его первая жена. Тоже сучка не последняя. За ней следовала Пчелка, на которой он едва не женился. Потом Кэрри – короткая связь на одну ночь, и в результате – Стивен. А затем – его вторая жена, Мария, настоящая его любовь, прекрасная и невинная, мать его двоих других детей.

Воспоминания о Марии и той трагедии, которая отняла ее у него, до сих пор причиняли Джино мучения. Он продолжал жить без нее, но в душе навеки осталась глубокая печаль.

За Марией женщины следовали чередой. Ему запомнился короткий и бурный роман с Марабеллой Блю, кинозвездой. Была еще вдовушка Розалин, присматривавшая за ним в Израиле. И, наконец, он женился в третий раз – на Сьюзан Мартино, идеальной голливудской жене.

Единственное положительное во всей истории со Сьюзан было то, что она познакомила его с Пейж. Более того, он накрыл их в постели ублажающими друг друга. Пейж так и не снизошла до извинений или оправданий, хотя в тот период их роман был уже в полном разгаре. Он понял, что сексуальный аппетит у Пейж огромный. Это его не раздражало. Он и сам не монах.

Теперь Джино хотел на ней жениться. И чем быстрее, тем лучше. Схватив телефон, он снова набрал номер Пейж. На этот раз трубку снял Райдер Вилер.

– Пейж дома? – Джино решил, что хватит с него этих игр.

– Кто ее спрашивает? – резко спросил Райдер.

– Мне она нужна, Райдер. Это Джино Сантанджело. Помнишь меня?