Текст книги "Серебряные ноготки"

Автор книги: Джек Йовил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Лизель, – заговорила Женевьева. – Это важно. Угроза еще не миновала. Приди в себя.

– Все должно было произойти по-другому, – бормотала Лизель. – Я велела тебе спасаться.

– Со мной все в порядке. И с ним тоже все будет хорошо. Но мы должны действовать…

В апартаментах Бланда прогремел взрыв, и по стене побежала трещина. Полуобернувшись, Женевьева увидела, как из дверей комнаты выскочило существо, охваченное пламенем. Вся в огне, Ева побежала по коридору. Она кричала и размахивала руками.

Женевьева ударила ее в грудь, сбив с ног.

Вампирша пыталась погасить огонь. Помимо всех прочих соображений она хотела, чтобы актриса-убийца выжила и объяснила свои мотивы. Однако стоило сбить пламя в одном месте, как оно разгоралось в другом. Лицо Евы почернело, за исключением ее глаз и зубов. Женщина сопротивлялась и царапалась, хотя потеряла свои металлические когти.

Одежда Женевьевы тоже начала тлеть.

Конечно, вампиры боялись огня не столь сильно, как серебра, но большой костер убил бы ее.

Верхняя балка треснула и обвалилась вместе с частью потолка. Сломанная перекладина отскочила и вонзилась в сердце Евы острым концом, прекратив ее конвульсии.

Актриса умерла как вампир.

Женевьева едва успела выскочить из разрушающегося коридора.

Лизель изо всех сил пыталась оттащить пятерых тяжелых, неподвижных мужчин подальше от опасности.

Тем временем в храме все пришло в движение.

Здесь были брат Прайс и отец Нок. И другие братья и сестры, кто в одежде, кто в ночном белье. Обрушение коридора помешало пожару распространиться дальше покоев Бланда.

Женевьева слышала, как Прайс приказал Вилли и Вальтеру построить всех в линию от храма до насоса на конюшне и передавать по цепочке ведра с водой, чтобы потушить пламя. Нок и некоторые другие служители Морра занялись спасением ценной утвари. Кто-то заботливо окатил Женевьеву водой, промочив ее балахон и потушив огонь, которого она не заметила.

Храмовый лекарь осмотрел стражников и отца-настоятеля.

– Их укусили, – сообщил он.

Все посмотрели на Женевьеву. Ее руки, распухшие и потерявшие чувствительность из-за серебра, потянулись к волосам. Из прически еще торчали шпильки, удерживающие парик. Остатки здорового сельского загара смыла вода.

– Сестра Дженни, – промолвил Прайс,– у тебя появились клыки.

15

– Дамы и господа, прошу прощения, – послышался громкий голос. – Я Детлеф Зирк, гений.

Естественно, его обращение привлекло внимание. Как и положено хорошему вступлению. Мелисса удостоила актера аплодисментами.

В центральном дворике Храма Морра было дымно и шумно. Окровавленные тела без сознания лежали рядком, а над ними суетились храмовый лекарь и несколько сестер-сиделок. Жрец, больше напоминающий борца, – Детлеф узнал Лупо Прайса, которого видел во время его эпического поединка с Хагедорном лет десять назад, – прижал Женевьеву к полу. Похоже, вампирша снова пребывала в жалком и измученном состоянии. Несколько мужчин держали ее за руки и за ноги.

– Это леди Женевьева Дьедонне, моя невеста. Она под защитой моего меча. Я призываю вас во имя Империи и уважения к приличиям отпустить ее. Если вы не последуете моему совету, я буду вынужден изрубить вас на кусочки.

Актер слегка поклонился и взмахнул мечом, поймав лезвием свет фонаря.

На сцену выбежал новый персонаж – жрец, сжимающий деревянную колотушку и короткий острый кол. Увидев обнаженный клинок Детлефа, он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, так и не передав приспособление для убийства вампиров брату Прайсу.

– Что означает это вторжение? – строго спросила жрица в очках.

Детлеф сразу определил, что она здесь – одно из главных действующих лиц. Он даже припомнил ее имя: сестра Лизель фон Сутин.

– Спасательная экспедиция, – ответил актер.

– И вы привели с собой ребенка.

Мелисса улыбнулась, показав клыки.

– О! – только и вымолвила сестра. – Вот какого ребенка.

Пока карета мчала их от улицы Ста Трактиров до Храма Морра, Детлеф убеждал леди Мелиссу не соваться вместе с ним в логово истребителей вампиров. На что девочка возразила, что не намерена пропустить веселье и за свою долгую жизнь побывала в гораздо худших местах. Видя, что ее доводы не убедили актера, она начала повторять слово в слово все, что он говорил, пронзительным детским голосом, который действовал бедняге на нервы. В конце концов, Детлеф сдался и пожелал ей не лопнуть от самодовольства.

– Убийцу нужно предать смерти! – заявил Прайс.

– Женевьева не убийца! – провозгласил Детлеф. – Ее оклеветала женщина по имени Ева Савиньен, которая явилась сюда, приняв чужой облик.

– Эта тварь проникла сюда в чужом облике.

Женевьева попыталась сесть. Несколько ран на ее теле кровоточило. Сперва она горела, потом ее тушили водой. На ее белой коже виднелись пятна, похожие на раздувшиеся укусы насекомых. Остатки грима растеклись.

– Ты не смеешь называть мою внучку «тварью»! – рассердилась Мелисса.

Девочка-вампир пересекла двор и встала перед братьями, удерживающими Женевьеву. Топнув ножкой, она потребовала:

– Отпустите ее, вы, грубияны.

Жрецы спасовали перед силой личности и отступили.

– Женевьева – героиня!– объявила Мелисса.– Она спасла вашего ужасного отца-настоятеля. Надеюсь, это послужит вам уроком. Живая женщина пришла убить Тио Бланда, а бездушный вампир спас его жизнь.

Усталая и благодарная Женевьева обхватила своими длинными руками тоненькую шейку Мелиссы.

– Ах, дитя, – сказала древняя вампирша, – ты испортишь меха. Как ты умудрилась так испачкаться?

– Примите мои извинения, госпожа старейшина, – прошептала Женевьева.

Крепче обняв свою темную бабушку, девушка уткнулась лицом в пышный мех.

Прайс посмотрел туда, где лежали раненые, ожидая указаний Бланда. Отец-настоятель был жив, но потерял сознание. Его шея была перевязана, лицо побледнело. Тогда борец перевел взгляд на старшую из жриц:

– Сестра Лизель?

Женщина колебалась.

– Вампиры вторглись в нашу обитель, – наконец заговорила она. – Вместе со своим рабом-человеком. Им всем следует забить кол в сердце.

Женевьева подняла голову. Она устремила горящий взгляд на Лизель.

– Но, Лизель…

Детлеф уловил поток противоречивых эмоций. Внутреннюю обстановку в этом храме понять было непросто.

– Самозванка, предательница, убийца! – заявила Лизель, указывая на Женевьеву.

Женевьева отстранилась от Мелиссы и встала на ноги.

– Нет, – возразила она, – предательница здесь не я. У наемного убийцы действительно был помощник в храме, но это не я. Лизель, ты взываешь к Шаллии, а не к Морру. Ты очень умная женщина, таким мир редко воздает по заслугам. Я не думаю, что ты столь недалекий человек, чтобы разделять предубеждение Тио Бланда против вампиров. Но ты увидела возможность для продвижения. После его смерти кем бы ты стала? Хранительницей его памяти? Ты претворяла бы в жизнь его мечты, установив здесь полный контроль? Придумала бы себе титул, вроде «матери-настоятельницы» или «высшей жрицы»? Уже сейчас все оглядываются на тебя, ожидая приказаний. За последние месяцы это вошло у них в привычку. Ты готова всех нас убить и возобновить заговор с бароном Вьетзаком? Развязать новую Войну Нежити, чтобы вы оба могли прославиться?

Многие устремили вопросительный взгляд на женщину.

– Дженни,– сказала жрица,– я возлагала на тебя большие надежды.

– Дженни не существует. Это лишь маска. Аналогично никакой Лизель на самом деле не было.

– Брат Прайс, убей кровопийцу. Немедленно.

Борец посмотрел на сестру Лизель и пожал плечами, не сдвинувшись с места.

– Пока отец-настоятель болен, я беру бразды правления в свои руки,– объявил отец Нок, престарелый жрец.– Сестра не может устанавливать порядки в храме. Даже самый младший брат-послушник занимает более высокое положение, чем старшая жрица.

Пожилая женщина в балахоне одобрительно кивнула. Сестра Лизель кипела от злости.

– Убийство, пусть даже убийство вампира, – это покушение на власть Великого Морра, – продолжал Нок, сотворив святое знамение. – Он один решает, когда забрать душу. Пора положить конец богохульству.

– Как скажете, отец Нок, – откликнулся Прайс.

Расстроенная сестра Лизель размышляла. Наконец она опустилась на колени рядом с Бландом и начала его трясти:

– Очнитесь, отец-настоятель, в храме вампиры!

– Оставь его!– потребовал отец Нок.

– Он умирает,– сказал целитель.– Ему уже не поможешь.

– Вы видите? – спросила Лизель. – Они чудовища.

Детлеф так и не убрал меч в ножны. Возможно, ему еще представится шанс сразиться за Женевьеву.

Брат, сжимавший кол и молот, поднял свои инструменты, готовый пустить их в ход.

Бланд открыл глаза. Его губы по-прежнему улыбались. Видимо, это вошло у него в привычку. Он выглядел как привидение.

Отец Нок пробормотал заключительные слова ритуала и обрызгал отца-настоятеля благовонной водой. Детлефу показалось, что он проделал это с неким мрачным удовольствием.

– Они убили тебя, – сказала Лизель Бланду.

– Я всегда был готов к этому, – прошептал отец-настоятель. – Готов пасть в числе первых – вернее, умереть – в этой схватке, поскольку моя кончина послужит началом великих дел. Ныне начинается последняя Война Нежити, которая должна завершиться окончательным истреблением – вернее, уничтожением – вампирской заразы с лица земли…

Столь далеко продвинуться и потерпеть поражение! Детлеф сам прикончил бы Бланда, только, казалось, именно этого и добивался новоявленный мученик. Рьяный истребитель вампиров постучал молотком по колу и устремил взгляд на грудь Женевьевы.

– Какая глупость, – фыркнула Мелисса. – Вы, коновалы, прочь с моей дороги.

Храмовый лекарь сделал шаг назад. Лизель с ненавистью посмотрела на Мелиссу:

– Не подпускайте ее близко.

Брат Прайс крепко взял сестру Лизель за плечи.

Мелисса опустилась на четвереньки и подползла к Бланду. Пристроившись у него на коленях, она погладила перевязанную шею. Жрец благосклонно улыбнулся ей, пока не увидел ее маленькие, изящные клыки. Отец-настоятель отпрянул и закатил глаза.

– Кровопийца, – выдохнул он.

– Тише, глупый человек, – сказала вампирша.

Она поднесла запястье ко рту я вонзила в него зубы, как в яблоко, прокусив себе вену.

Хлынул алый поток. Мелисса прижала рану к губам Бланда, и ее кровь потекла к нему в рот. Глаза отца-настоятеля расширились и покраснели от вливания. Мелисса зубами содрала бинты и погрузила клыки в багровые отметины на его шее.

Все ее тело содрогалось, пока она жадно всасывала кровь Бланда, а он глотал ее кровь. Так зарождались маленькие кровопийцы.

Прошло некоторое время.

Когда взаимное кормление закончилось, Мелисса отпустила отца-настоятеля и встала на ноги. Она немного шаталась, потеряв столько же крови, сколько выпила. Женевьева поддержала свою прародительницу.

– Он мертв! – воскликнул храмовый лекарь, положив руку на сердце Бланда.

– Это ненадолго,– успокоила его Мелисса. – Дайте ему отлежаться и приведите козу или какую-нибудь другую скотину. Когда он очнется, он будет очень, очень голоден.

– И, вероятно, изменит свои воззрения на вампиров, – предположила Женевьева.

16

Женевьева пыталась разузнать, что случилось с Лизель фон Сутин. По словам отца-настоятеля Нока, сестра отправилась в Северные Пустоши, посвятив себя исполнению простых обязанностей, вроде приготовления пищи и уборки, в ордене аскетов, которые поклялись никогда не поднимать взгляда на женщин и тем более не вступать с ними в разговоры. Женевьева так и не смогла определить, что она думает о Лизель. В ее ушах звучало гордое заявление отца Нока: «Даже самый младший брат-послушник занимает более высокое положение, чем старшая жрица». Оставалось только надеяться, что, будучи вампиром, она доживет до того времени, когда все изменится и в Храме Морра, и в человеческом мире. Даже анархисты-брустеллиниты, подобно принцу Клозовски, желавшие свергнуть королей и вельмож и уравнять крестьян в правах с их прежними господами, воспринимали женщин как нечто среднее между рабыней, проституткой и многострадальной матерью.

Храм Морра не выступал ни с какими сообщениями о ее новом темном брате. Возможно, потому, что ответственность за распространение новостей лежала на службе секретаря-глашатая, которая ныне прекратила свое существование. «Бульвар-пресс» утверждала, что расходы на жертвенных козлов в храме возросли в десять раз, а послушники, участвующие в ночных богослужениях, носили серебряные воротники. «Дорогая жена и трое милых детишек» Тио Бланда, загостившиеся в провинции, не планировали возвращаться в город в этом сезоне.

Кампания против вампиров полностью развалилась. Под руководством Нока и его сторонников, принадлежавших к Старому Храму, культ Морра провозгласил новую кампанию, которая называлась «Возвращение к истокам». Жрецы вернулись к своим старым добрым обязанностям и погребальным ритуалам. 17-й параграф, по молчаливому соглашению, вычеркнули из «Санитарного билля».

Скидки в «Полумесяце» продолжались неделю. Леди Мелиссе с тех пор никогда не приходилось платить за свой «особый» напиток.

Театр Варгра Бреугеля искал новую ведущую актрису. Неожиданный успех Ранаштика и Влада, комичного чревовещателя и его куклы-вампира, означал, что народ будет валом валить на эстрадные представления, пока в театре идут пробы на главную роль в «Женевьеве и Вукотиче». Женевьева подозревала, что Детлеф намеревается снова предложить ей сыграть саму себя, и поспешно подтвердила свое решение навсегда оставить сцену.

Никто не был арестован в связи с убийством Ибби Рыбника, однако сержант Мюнх заявил, что в деле наметился прогресс. Ежемесячное число «крюков», утонувших в порту, примерно совпадало с числом «рыбников», убитых крюком в темных переулках.

Гораздо больше Мюнха беспокоили «комариные убийства» – серия ужасных смертей среди преступников со связями, недавно выкупивших себя из крепости Мундсен, но столкнувшихся с необычным инструментом правосудия, который высасывал всю плоть из-под кожи через крохотную дырочку над сердцем. Ходили слухи, что Грязный Харальд Кляйндест и его постоянная напарница провидица Розана занялись этим делом, имеющим отношение к тайному сговору, охватывающему как самые дешевые публичные дома из округа Портовых Отбросов, так и благоуханные заведения на Императорском ряду.

Барон Вьетзак действительно умер. Кровопийцу проткнули колом из боярышника, обезглавили серебряным лезвием и сожгли на освященном огне, а его пепел развеяли по ветру при ярком свете дня. Кто-то рассказал членам Общества царевича Павла, как проникнуть в замок барона по тайным переходам, о которых забыли тысячу лет назад. Мелисса утверждала, что ничего не знает об этом.

Выяснилось, что Ева Савиньен годами неплохо зарабатывала на стороне, совершая заказные убийства во время перерывов «на отдых». Впрочем, ее доходы от убийств не могли сравниться с доходами, полученными в качестве звезды сцены. Это наводило на мысль, что на ее характер наложило отпечаток старое происшествие с Анимусом. История о двойной жизни актрисы, пересказанная в духе «Зикхилла и Хайды», всплыла в «Бульвар-пресс». Тело, которое нашли на месте пожара в храме, невозможно было опознать, поэтому многие поклонники Евы надеялись, что она просто сбежала.

А Женевьева осталась. В театре, в городе.

Она не помнила точно, когда и как это случилось, но, кажется, они с Детлефом обручились. Конечно, от традиционных серебряных колец пришлось отказаться, но золотые кольца были ничуть не хуже.

Проснувшись в полночь после дневного отдыха на диване, который по ее настоянию установили в кабинете, Женевьева увидела, что Детлеф сидит за столом и водит пером по пергаменту при свете свечи. Он работал над вторым циклом сонетов. Актер сбросил вес, и черты его лица обрели четкость. Когда он писал, его сосредоточенности мог позавидовать прилежный ученик.

Женевьева наблюдала за своим возлюбленным несколько минут, прежде чем он обратил на нее внимание. Но, увидев, что она проснулась, Детлеф улыбнулся, отложил перо и промокнул чернила.

– Сегодня, – сказал он, – ты это сможешь прочитать.

Женевьева давно сгорала от нетерпения.

Она стремительно пересекла комнату, уселась к Детлефу на колени и жадно схватила бумагу. В первое мгновение она испытала разочарование, обнаружив, что это не стихотворение. Актер сочинял объявление об их бракосочетании, чтобы отправить его в «Шпилер».

Церемонию было решено провести на сцене. Архиликтор Храма Сигмара должен был освятить клятвы новобрачных, а Гонорио, отец-настоятель ордена Вечной Ночи и Утешения, зачитать пожелания удачи и долгой жизни. Мелисса полностью завладела вниманием костюмера Керрефа, внося все новые усовершенствования в фасон своего платья, которое она планировала надеть в качестве подружки невесты. Принц Люйтпольд невыразимо расстроился из-за исчезновения Евы Савиньен, но нашел неожиданное утешение в экзотических танцах Антонии Марсиллах и согласился представлять на свадьбе Императорский Дом. Он намеревался стать официальным покровителем Театра памяти Варгра Бреугеля, что делало дальнейшую цензуру произведений Детлефа Зирка маловероятной, не говоря уже о щелчке по носу старомодным чудакам из Императорского Театра Таррадаша. Прием по случаю бракосочетания должен был состояться в «Полумесяце». В честь торжественного события хозяева трактира обещали впустить живых людей наравне с нежитью и пополнить свой погреб качественными винами. Поговаривали, что в город были специально доставлены невинные подростки с гор, выросшие на свежей говядине и чистейшей родниковой воде, которым отводилась роль «особого» коктейля в праздничный вечер. Женевьева предупредила Поппу Фрица и Гуглиэльмо Пентангели, чтобы они ни под каким предлогом не поручали Трем Болванчикам организацию холостяцкой вечеринки для Детлефа, но сомневалась, что ее пожелания примут во внимание.

Вампирша вполголоса прочла объявление и одобрила его.

– Мисси говорит, что я слишком часто сочиняю трагические концовки, – сказал Детлеф. – Давай ради разнообразия будем жить долго и счастливо.

– Стоит попробовать, – согласилась Женевьева.

Детлеф обнажил шею для поцелуя.