Текст книги "Шато д'Иф и другие повести (ЛП)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

VII

Эмпирейская Башня вошла в плоть и кровь Роланда Марио, мысли о ней сопровождали каждый его вдох и выдох. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать часов в сутки жирное тело Эбери сидело, развалившись, за длинным столом; глаза Эбери горели и слезились, просматривая сметы, детали чертежей, планы этажей. На большом экране, установленном чуть поодаль, его глаза прослеживали работу двух тысяч четырехсот чертежников, восьмисот проектировщиков и бесчисленных художников, декораторов и мастеров-отделочников – и все это нуждалось в его утверждении. Но он оказывал ограниченное, чисто номинальное, незаметное влияние. Марио вмешивался лишь в отношении некоторых деталей – и даже в таких случаях настолько осторожно, настолько неуловимо, что об изменениях никто не подозревал.

Самые современные методы строительства, контроля качества материалов, прецизионной отливки металлопласта и сплавов, заводского изготовления сборных компонентов и беспрепятственного перемещения массивных цельных элементов конструкции делали возведение Эмпирейской башни чудесно простым и быстрым процессом. Уровень за уровнем она поднималась в небо, росла подобно гипертрофированному побегу фасоли. Подвозили сталь, бетон, металлопластовые полы и стены, магниевые фермы, консоли и опоры, окна из новейшего органического стекла – грузовые вертолеты поднимали и устанавливали в предусмотренных местах тщательно собранные на поверхности земли готовые блоки.

Весь день и всю ночь голубые вспышки автоматических сварочных аппаратов мигали в небе, искры разлетались на фоне звезд, и каждый день вдохновляющий гигантский силуэт устремлялся все ближе к низким облакам. Затем, проникнув через тучи, он рос еще выше, уровень за уровнем. Верхние этажи уже озаряло солнце, тогда как на нижних уровнях шел дождь. Километр за километром башня проникала в те воздушные слои, где ее непрерывно обтекал плотным потоком прохладный ветер – безмятежный, неоскверненный теплыми миазмами города.

Марио потерялся в просторах и лабиринтах Эмпирейской Башни. Ему были известны диапазоны изменения характеристик материалов, отражательная способность сотни блестящих металлических сплавов и шелковисто-глянцевого металлопласта, оттенки полудрагоценных минералов – нефрита, киновари, малахита, агата, черного янтаря, редких разновидностей порфира, добытого в горах Антарктики. Марио забывал о себе, забывал о «Шато д'Иф», о Мервине Аллене, о красавице Тэйне, о Луисе Корреаносе и о компании «Аэромобили Эбери» – память о постигшей его катастрофе просыпáлась лишь отдельными судорожными спазмами, когда он покидал на несколько часов небоскреб Ротенбурга.

Время от времени, однако, даже будучи полностью погружен в изучение чертежей и цифр, он с ужасом осознавал, что его голос, его самочувствие, его привычные жесты были чужими, не имели никакого отношения к нему, Роланду Марио. Врожденные и приобретенные рефлексы и привычки Ралстона Эбери давали о себе знать. И это только подстегивало Марио: строить, строить и строить!

Ни над чем Марио не работал с таким напряженным вниманием, как над проектом 900 го, верхнего этажа башни, отмеченного в указателе как уровень административных и жилых помещений, предназначенных лично для Мервина Аллена. В данном случае Марио планировал мельчайшие детали строительства, предписывая использование изготовленных по особому заказу ферм, перекладин и вентиляционного оборудования в соответствии с его собственными техническими условиями.

Так многие месяцы жизни Марио перетекли из будущего в прошлое – месяцы, на протяжении которых он почти привык к телу Ралстона Эбери.

* * *

Во вторник вечером личность Марио была перенесена в тело Ралстона Эбери. В среду утром он пришел в себя. Пятницу он провел в сосредоточенных размышлениях в управлении компании «Аэромобили Эбери» в Эфирийском Комплексе и в три часа дня даже не подумал об Оксфордской террасе. Но вечером того же дня он вспомнил о назначенной встрече с Джаннивером, Брео и безымянным духом, населявшим больное тело Дитмара. И на следующей неделе, во вторник, в три часа дня, Марио сидел за столом на Оксфордской террасе.

Метрах в шести от него ждали Джаннивер, Брео и Дитмар. В памяти Марио хорошо сохранился тот солнечный день, наступивший несколько недель тому назад, когда они впятером сидели, лениво развалившись вокруг того же стола. Четыре ни в чем не повинных человека и один мерзавец, смотревший на других голодными глазами, оценивая пригодность их тел к продаже.

Дитмару удалось сбыть тела двоих приятелей. А теперь Марио смотрел на оставшихся трех: они тихо сидели все в тех же теплых солнечных лучах и лишь время от времени обменивались фразами. Двое, по меньшей мере, чувствовали себя в безопасности и не особенно беспокоились. Брео говорил с обычной для него самоуверенностью, слегка наклонив набок темноволосую голову. Джаннивер – странное сплетение противоречивых расовых энергий – высказывался неторопливо и серьезно. На них сардонически поглядывал Дитмар: предательская душа в худощавом теле с темно-бронзовой кожей. Дитмар приобрел больное тело за десять тысяч долларов – не слишком удачная авантюра, полная боли и страха. На какое-то мгновение очерствевшее сердце Марио смягчилось достаточно, чтобы признать бесспорный факт: человек, жаждущий вернуться в свое собственное тело, мог легко забыть о порядочности, о справедливости. Тонущий нередко душит того, кто пытается его спасти.

Марио нерешительно прихлебывал пиво. Следовало ли присоединиться к трем знакомым? Никакого вреда это не нанесло бы. Но его сдерживало странное внутреннее сопротивление – настойчивое, почти напоминавшее стыд. Говорить с этими людьми, рассказывать о том, чтó он получил за их деньги... Марио почувствовал легкую тошноту, у него перехватило дыхание что-то ползучее и теплое, вызванное сильнейшим смущением. Ему пришла в голову неожиданная мысль: Марио стал оглядываться по сторонам, изучая других посетителей террасы. Заэр! Он почти забыл о Пите Заэре. В теле Заэра жил ум какого-то миллионера. Не приходил ли сюда Заэр в теле этого миллионера?

Марио заметил старика с пустыми глазами, одиноко сидевшего за соседним столом. Марио замер, наблюдая за каждым движением этого человека. Старик закурил сигарету, выпустил струю дыма и отбросил щелчком догоревшую спичку – характерным для Заэра жестом. Удерживая сигарету двумя пальцами, он поднял высокий бокал, выпил два глотка и снова затянулся дымом прежде, чем поставил бокал на стол. Опять же, именно так обычно поступал Пит Заэр.

Марио поднялся, прошел к соседнему столу, сел за него. Старик взглянул на него сухими покрасневшими глазами – сначала тревожно, затем раздраженно. У него были серые бескровные губы и кожа, пожелтевшая подобно обожженной глине. Заэр получил за деньги приятелей даже меньше, чем Марио.

«Тебя зовут Пит Заэр, – произнес Марио. – Ты – Пит Заэр под маской другого человека».

«Как вы... почему вы так думаете?»

«Взгляни на троих за тем столом. Кого не хватает?»

«Роланда Марио, – слабым, хриплым голосом ответил старик; он пристально всмотрелся в лицо собеседника. – Ты?»

«Вот именно, – мрачно усмехнулся Марио. – Через пару недель нас будет трое, может быть, четверо. Смотри! – он протянул руку. – Они бросают кости. Зачем, как ты думаешь?»

«Их нужно остановить, – прохрипел Заэр. – Они не знают». Но он даже не пошевелился. Не пошевелился и Марио. Вмешаться значило бы для него примерно то же, что раздеться догола и прогуляться по многолюдному бульвару.

Что-то жесткое, неумолимое схватило и не отпускало мозг Роланда Марио. Он встал и пробормотал: «Подожди здесь. Попробую их остановить».

Он прошелся вперевалку по залитой солнечным светом террасе туда, где Джаннивер уже вытряхивал кости из коробочки. Опустив обе ладони на стол, Марио схватил судьбоносные кубики.

Джаннивер удивленно поднял глаза. Брео сдвинул мохнатые кельтские брови – в нем назревала вспышка гнева. Дитмар нахмурился и откинулся на спинку стула.

«Прошу прощения! – сказал Марио. – Могу ли я поинтересоваться, зачем вы бросаете кости?»

«Это наше дело. Вас это не касается», – резко произнес Брео.

«Касается ли это предприятия под названием «Шато д'Иф»?»

Три пары глаз неподвижно уставились на незнакомца.

Поколебавшись секунду-другую, Брео ответил: «Да».

«Я – знакомый известного вам Роланда Марио. Он просил передать вам сообщение».

«Какое?»

«Он советует держаться подальше от «Шато д'Иф» и не выбрасывать деньги на ветер. Советует не доверять никому, кто предложит вам обратиться в «Шато д'Иф»».

Брео хрюкнул: «Никто никому ничего не предлагал».

«Кроме того, он сказал, что скоро с вами свяжется».

Марио ушел, не попрощавшись, и вернулся туда, где оставил Заэра. Но старик с сухими покрасневшими глазами уже ушел.

* * *

Марио пришлось обнаружить, что у Ралстона Эбери было много врагов. Знакомых у него накопилась целая толпа, но друзей не было. Кроме того, возникало впечатление, что один бледнолицый субъект продолжал существовать лишь для того, чтобы преграждать Эбери путь и, брызжа слюной от ненависти, выкрикивать оскорбления и угрозы – Арнольд, бывший работник одной из исследовательских лабораторий компании «Аэромобили Эбери».

Пару раз Марио игнорировал Арнольда. В третий раз он предупредил, чтобы тот больше к нему не приставал: «Смотрите, я позову полицию!»

«Мешок дерьма! – наслаждался ситуацией Арнольд. – Не посмеешь! Гласность тебя погубит – и ты это знаешь!»

Марио с любопытством присмотрелся к этому субъекту. Он явно был болен. От его дыхания разило внутренним разложением. Под мешковатой серо-коричневой курткой можно было заметить впалую тощую грудь, кости его плеч торчали вперед, как дверные ручки. У него были странные, блестящие черные глаза – настолько темные, что зрачки почти сливались с радужной оболочкой, и глаза выглядели, как большие черные маслины, вдавленные в блюдечки со скисшим молоком.

«Вот идет патрульный, – протянул руку Арнольд. – Зови его, ничтожный подлец, зови!»

Марио быстро отвернулся и ушел; Арнольд расхохотался ему в спину.

Марио решил расспросить об Арнольде Луиса Корреаноса: «Почему бы я не посмел жаловаться на него в полицию?»

Корреанос бросил на него один из уже привычных долгих вопросительных взглядов: «Разве вы не знаете?»

Марио напомнил себе: Корреанос был уверен, что перед ним – Ралстон Эбери. Устало растирая лоб ладонью, он объяснил: «Я становлюсь забывчив, Луис. Расскажите мне об Арнольде».

«Он работал в радиологической лаборатории и разработал какой-то процесс, позволяющий экономить горючее и энергию аккумуляторов. Разумеется, патентное право принадлежало нам, – Корреанос иронически усмехнулся. – И, конечно же, мы не стали применять этот процесс, потому что вам принадлежали акции корпорации «Воздушный гегемон», владеющей всемирной сетью заправочных станций, а также существенная часть акционерного капитала компании «Ламарр атомикс». Арнольд решился применять свой процесс без нашего разрешения. Мы подали на него в суд, выиграли тяжбу и заставили его возместить ущерб. В связи с чем Арнольд залез в долги и с тех пор так и сидит в долгах по уши».

Марио ощутил внезапный прилив энергии: «Дайте-ка мне взглянуть на этот патент, Луис!»

Корреанос произнес несколько слов в микрофон, и уже через минуту из прорези системы корпоративной почты выпал запечатанный конверт.

Корреанос безразлично заметил: «На мой взгляд, Арнольд – либо сумасшедший, либо мошенник. Его идея практически неприменима. Нечто в роде вечного двигателя».

Арнольд снабдил свою документацию – пачку схем, испещренных непонятными для Марио символами – кратким предисловием.

В предисловии говорилось, в частности:

«Эффективность реактивного двигателя обеспечивается выбросом минимальной возможной массы с максимальной возможной скоростью. Теоретически, минимальной возможной массой обладает электрон. Если электрон испускается со скоростью, приближающейся к скорости света, его масса возрастает благодаря общеизвестному релятивистскому эффекту. Это обстоятельство позволяет применить идеальный вариант реактивной тяги, позволяющий освободить летательный аппарат от обременительной бесполезной нагрузки горючего, выбрасываемого с относительно низкой скоростью. Один электрон, ускоренный электромагнитами до субсветовой скорости, создает такую же реактивную тягу, как десятки килограммов традиционного топлива...»

Марио знал, где найти Арнольда. День за днем тот сидел, угрюмо ссутулившись, на скамье в Танагра-сквере, неподалеку от Павильона Столетия. Марио спустился в сквер и остановился прямо перед ним – моложавым стариком с истерически искаженным лицом.

Арнольд поднял глаза и вскочил, как на пружинах – так, словно готов был наброситься на Марио с кулаками.

Марио спокойно произнес: «Арнольд, слушайте меня внимательно. Вы были правы, я поступил с вами несправедливо».

Лицо Арнольда обвисло, как лопнувший пузырь. Атакующий нуждается в сопротивлении, сопротивление придает ему заряд энергии. Но мало-помалу Арнольд снова налился яростью и разразился обычной тирадой, полной угроз и ругательств.

Марио слушал его – не меньше минуты: «Арнольд, вы когда-нибудь проверяли на практике изобретенный вами процесс?»

«Конечно, грязная свинья! Разумеется! Как еще? За кого ты меня принимаешь? За одного из своих лизоблюдов?»

«Вы утверждаете, что процесс работает. Теперь послушайте, чтó я вам скажу: в компании «Аэромобили Эбери» разрабатывают новую модель, основанную на новых принципах. Мы планируем начать массовое производство этой модели и предлагать ее по низким ценам. Я хотел бы применить ваш процесс в этой новой модели. Если он действительно работает так, как вы утверждаете. И я хотел бы пригласить вас снова поступить на работу в мою компанию».

Летья Арнольд громко фыркнул, все его лицо растянулось в одной огромной ухмылке: «Установить мой двигатель на аэромобиле? Ха! Это все равно, что давить блох штамповочным падающим молотом! Где твоя голова? Чтó у тебя в голове? Я изобрел космический двигатель! Я открыл человечеству путь к звездам!»

Марио так удивился, что слегка отшатнулся. «В космос? Ваш двигатель будет работать в космосе?» – запинаясь, спросил он.

«Будет ли он работать? Только там он и будет работать! Но ты отнял у меня все деньги – ты! – Арнольд бросался словами, как раскаленными вертелами, брызжущими жгучим ядом. – Если бы у меня были деньги – черт с ним, с патентом! – я уже странствовал бы в космосе. Я давно уже оставил бы за кормой Альфу Центавра, Сириус, Вегу, Капеллу!»

«Этот человек действительно помешался», – подумал Марио. Вслух он сказал: «Невозможно двигаться быстрее света».

Голос Арнольда стал спокойным и хитрым: «Невозможно? Это ты так думаешь! Продажная свинья, ты не знаешь того, что знаю я!»

Марио согласился: «Нет, не знаю. Несмотря на это, однако, я стал другим человеком, Арнольд. Я хотел бы, чтобы вы забыли о несправедливости, которую потерпели по моей вине. Хотел бы, чтобы вы снова работали в моей компании. Хотел бы, чтобы вы приспособили свой двигатель так, чтобы им мог пользоваться любой владелец летательного аппарата».

И снова Арнольд презрительно усмехнулся: «Выхлоп моего двигателя убьет каждого, кто будет находиться за кормой! Каждый электрон, ускоренный реактором, станет метеором, воспламеняющим воздух, сокрушающим все на своем пути, как пушечное ядро! Нет, нет! Космос! Только в космосе может работать мой двигатель...»

«Если вы хотите у нас работать, считайте, что вас наняли, – спокойно прервал его Марио. – Вас ожидает лаборатория. Я хотел бы, чтобы вы попробовали приспособить свой двигатель к аэромобилю. Уверен, что вы сможете придумать какой-то экран...» Заметив, как напряглись мышцы вокруг рта Арнольда, Марио поспешно прибавил: «Если вы думаете, что сможете летать быстрее света – тем лучше! Постройте космический корабль, и я сам на нем полечу, чтобы его испытать. Но приложите все возможные усилия к тому, чтобы приспособить ваш двигатель таким образом, чтобы им мог пользоваться каждый – это все, о чем я прошу».

Арнольд мало-помалу остывал; теперь он проявлял к собеседнику такое же саркастическое недоверие, какое Марио часто замечал, разговаривая с Корреаносом: «Провалиться мне на этом месте, но вы действительно радикально изменились, Эбери. Раньше вас интересовали только деньги. Деньги, деньги, больше ничего! Что с вами случилось?»

«Что со мной случилось? «Шато д'Иф», – ответил Марио. – Если вы хотите не сойти с ума окончательно, не обращайтесь в «Шато д'Иф». Хотя, кто знает? – взглянув на истощенное тело Арнольда, Марио пожал плечами. – Принимая во внимание ваше состояние, скорее всего, вам уже ничто не повредит».

«Если в «Шато д'Иф» меня преобразят так, как преобразили вас, я постараюсь держаться от них подальше. Черт побери, можно подумать, что из вас почти сделали человека!»

«Я изменился, – кивнул Марио. – А теперь зайдите к Корреаносу, получите аванс и обратитесь к врачу».

Возвращаясь в управление фирмы «Кубал и партнеры» в небоскребе Ротенбурга, Марио решил выяснить, как Эбери пользовался своим новым здоровым телом. Усевшись за стол в кабинете, он просмотрел объявления частных детективов, выбрал «Сыскное агентство Бреннана» и поручил им расследование.

VIII

Детектив Меррис Слэйд, коренастый субъект с продолговатой физиономией, постучался в дверь рабочего кабинета Марио в фирме «Кубал и партнеры» через два дня после того, как Марио позвонил в агентство Бреннана.

Взглянув в глазок закрытой на замок двери, Марио впустил детектива. Тот сразу сообщил, без лишних слов: «Я нашел того, кого вы искали».

«Хорошо! – Марио вернулся к креслу и сел. – Как он поживает?»

Слэйд продолжал, тихо и монотонно: «Нет никакой тайны – все, как на ладони. Судя по всему, несколько месяцев тому назад он изменил образ жизни. Насколько я понимаю, раньше он был неплохим парнем, никто против него ничего не имел, ничем особенным он не выделялся. Бездельник, прожигатель жизни. Теперь он – буян и скандалист, гоняется за каждой юбкой. Его выкидывали на улицу из каждого бара в округе».

«Бедное мое тело!» – подумал Марио и спросил: «Где он живет?»

«У него апартаменты в отеле «Атлантик-Эмпайр», роскошное гнездышко. Непонятно, откуда он взял такие деньги».

По всей видимости, отель «Атлантик-Эмпайр» стал излюбленным местопребыванием богатых клиентов «Шато д'Иф». «Я хотел бы получать еженедельный отчет об этом человеке, – сказал Марио. – Не слишком подробный – достаточно краткого сообщения о том, как он проводит время. Кроме того, у меня есть для вас еще одно поручение...»

О результатах второго расследования детектив доложил через неделю.

«Мервин Аллен – псевдоним. Его настоящее имя – Ллойд Парéн, он родился в Вене. Сначала он работал манекенщиком в фотоателье и слыл порядочным бабником – но несколько лет тому назад для него все изменилось. Откуда-то он получил кучу денег. Теперь, как вам, наверное, известно, он руководит заведением под названием «Шато д'Иф». По поводу этого заведения мне не удалось узнать ничего существенного. Ходят слухи, но никто из тех, кто действительно что-то знает, не желает открывать рот. Слухи, однако, никак не соответствуют прежнему образу жизни Парéна, о котором известно практически все. У Парéна нет ни медицинского, ни психосоматического образования. Работающая у него женщина раньше училась в консерватории и специализировалась в области анализа музыки примитивных народов. Когда Парéн покинул Вену, она уехала вместе с ним. Парéн живет в доме № 5600 по Эксмур-авеню – то есть там, где находится контора «Шато д'Иф». Тэйна Парéн живет в небольшой квартире в одном квартале от него, вместе с не приходящимся ей родственником стариком. Ни у Парéна, ни у его супруги, судя по всему, нет никаких близких друзей, они ничем не развлекаются и не устраивают приемы или вечеринки. О них трудно узнать что-либо еще».

Марио поразмышлял несколько секунд, угрюмо глядя в окно; Меррис Слэйд безразлично ждал дальнейших инструкций. Наконец Марио сказал: «Продолжайте расследование. Разыщите какие-нибудь сведения о старике, с которым живет Тэйна Парéн».

Однажды Корреанос вызвал Марио по телефону. «Мы подготовили новую модель», – произнес он наполовину просительным, наполовину вызывающим тоном, словно ожидая, что Марио тут же начнет критиковать его работу. «По-моему, мы неплохо справились, – продолжал Корреанос. – Вы хотели сами провести окончательные испытания».

«Сейчас приду», – откликнулся Марио.

Новую модель собрали вручную на заводе в городке Донник-Ривер и привезли в Ланчестер по воздуху под маскировочным чехлом. Луис Корреанос вел себя так, будто Марио был возможным покупателем, и демонстрировал аппарат с преувеличенным энтузиазмом.

«В основе прототипа – мы пока что называем его «Воздушным странником» – лежит применение общедоступных дешевых материалов и пренебрежение лишними украшениями, которые, на мой взгляд, уродовали аэромобили Эбери и повышали их себестоимость. Сэкономленные средства мы использовали в целях совершенствования конструкции, увеличения объема свободного пространства в кабине и повышения уровня безопасности. Извольте заметить подъемные лопастные роторы, почти полностью погруженные в углубления корпуса. Никакой пьяница не наткнется случайно на эти пропеллеры. Реактивные двигатели – пульсоры – расположены высоко, и направляемые заслонками выхлопные струи также безопасны для окружающих. Рама и фюзеляж – цельная литая конструкция из металлопласта, в нашей отрасли никто раньше такие не делал».

Марио слушал и время от времени понимающе кивал. По-видимому, Корреанос хорошо справлялся с обязанностями. Марио спросил: «Как насчет... как его? Арнольда. Он придумал что-нибудь полезное?»

Корреанос ухмыльнулся, обнажив зубы, прищелкнул языком: «У него шарики зашли за ролики. Причем он – бродячий труп. Думает только о своих треклятых электронах и говорит только о том, что называет «воздействием взрывной волны». Я наблюдал за демонстрацией его процесса и думаю, что он прав. Мы не можем использовать его двигатель в семейном аэромобиле».

«Как выглядит его реактивный двигатель?»

Корреанос пожал плечами: «Невзрачно. Генератор работает на кентаврии – миниатюрный синхротрон. Очень простой конструкции. Одинарный электрон подается в спиральный ускоритель и разгоняется до субсветовой скорости, после чего с ревом вырывается плазменная струя толщиной с руку».

Марио нахмурился: «Попробуйте сосредоточить его мысли на полезном применении этого изобретения. Мозги у него есть. Он прошел медицинское обследование?»

«Только у Стаппа, врача из страховой компании. Стапп говорит, что Арнольд, в принципе, должен был давно отдать концы. У него быстро прогрессирующий нефрит или некроз – что-то в этом роде», – Корреанос очевидно не испытывал никакого интереса к состоянию изобретателя. Его глаза были прикованы к новому «Воздушному страннику». Он продолжал гораздо более оживленным тоном: «Взгляните на интерьер – обратите внимание на исключительно широкий обзор; кроме того, ветровое стекло служит одновременно антибликовым фильтром. Можно смотреть прямо на солнце, сколько угодно. Альтиметр снабжен индикатором безопасной высоты полета, ее можно задавать для координат любого района. А вот и компенсатор давления – видите? – он установлен под задним сиденьем. На двадцать долларов дешевле прежней системы. Вместо мягкой внутренней обшивки я решил наносить на гладкую поверхность фюзеляжа пружинистое пластиковое покрытие».

«Замечательно, Луис! – похвалил Марио. – Продолжайте в том же духе».

Корреанос глубоко вздохнул, выдохнул, покачал головой: «Чтоб меня черти съели!»

«Что такое? Что случилось?»

«Никак не могу вас понять, – сказал Корреанос, глядя на Марио так, будто увидел его впервые. – Если бы я вас не знал от пяток до макушки, я сказал бы, что вы – другой человек. Три месяца тому назад, если бы я попытался показать вам такую высокоэффективную, экономично спроектированную машину, вы взорвались бы, как один из взбудораженных электронов Арнольда! Вы назвали бы эту модель летучим мусорным ящиком. Вы заставили бы меня нацепить на нее со всех сторон ангельские крылышки, превратить приборную панель в подобие рождественской елки и установить в салоне пару шкафчиков в стиле табакерок эпохи Людовика Пятнадцатого. Представить себе не могу, что еще вы придумали бы. Если бы вы не выглядели значительно здоровее прежнего, я подумал бы, что вы больны».

Марио напустил на себя мудрый вид человека, принявшего трудное, но бесповоротное решение: «Компания «Аэромобили Эбери» долго надувала покупателей. Мне удавалось держать ее на плаву, но производство наших машин было непозволительно дорогостоящим, причем они выглядели, как крылатые пагоды. Теперь мы предложим заказчикам настоящее качество. Не уверен, будут ли они довольны».

Корреанос восторженно расхохотался: «Если мы не сможем продать десять миллионов машин, я взлечу на одной из них в стратосферу и выпрыгну!»

«Значит, начинайте продавать».

«Надеюсь, к вам не вернется прежнее настроение, – заметил Корреанос, – и вы не начнете настаивать на завитушках и финтифлюшках?»

«Нет, – мягко отозвался Марио. – Предлагайте модель такой, какова она есть – мне больше ничего не остается сказать по этому поводу».

Корреанос одобрительно хлопнул ладонью по корпусу «Воздушного странника» и с недоумением взглянул Марио в лицо: «Ваша жена пыталась с вами связаться. Я сказал ей, что не знаю, где вас найти. Наверное, вам следовало бы ей позвонить – если вы не хотите развода. Она упомянула о разводе».

Марио смотрел куда-то вдаль – пристальное внимание Корреаноса ставило его в неловкое положение: «Я посоветовал ей подать на развод. Так будет лучше для всех заинтересованных сторон. С ее точки зрения, по меньшей мере».

Корреанос покачал головой: «Странный вы человек, Эбери. Год тому назад вы уже уволили бы меня десять раз подряд».

«Может быть, я откармливаю вас на убой», – предположил Марио.

«Вполне возможно, – согласился Корреанос. – В таком случае Арнольд и я заведем собственное предприятие и будем продавать электронные базуки для охоты на слонов».

* * *

Эмпирейскую Башню облепили, как масса муравьев, двести тысяч ремесленников; они красили, штукатурили, наносили покрытия, соединяли трубы и проводку, заливали терраццо, бетон и металлопласт, устанавливали шкафы, стеллажи и тысячи разновидностей оборудования. Стены обшивали панелями из навощенного и полированного дерева, бесконечное множество плавательных бассейнов выкладывали плиткой. Специалисты по озеленению высотных зданий устраивали висячие сады – гигантские увитые растениями беседки в облаках.

Еженедельно Мервин Аллен совещался с Тауссигом и стариком Кубалом, утверждая одно, изменяя другое, отменяя третье, дополняя четвертое. Марио просматривал видеозаписи этих совещаний и вносил поправки в соответствии с пожеланиями Аллена, тщательно сочетая их со своими собственными нововведениями.

Прошло несколько месяцев. Теперь Мервин Аллен мог бы не узнать в Марио бывшего Ралстона Эбери. В управлении компании «Аэромобили Эбери» изумленные служащие относились к владельцу предприятия с небывалым почтением. Это был новый Эбери – хотя, конечно, его привычные жесты и выражения, его походка, манера одеваться и машинальные реакции мало изменились. Новый Эбери сбросил килограммов двадцать пять жира и дряблой плоти. Благодаря привычке ходить пешком под открытым небом кожа его приобрела младенческий розовый оттенок. Глаза, раньше полузакрытые складками, сияли над плотными мясистыми щеками, мышцы ног стали крепкими и упругими, грудь дышала легче и глубже – ежедневное получасовое плавание в бассейне после обеда укрепило его легкие.

Наконец двести тысяч ремесленников сложили инструменты и получили чеки. Эмпирейскую Башню заполнили техники, готовившие оборудование к запуску, а также разнорабочие, очищавшие, полировавшие и промывавшие полы и стены. Завершилось строительство Эмпирейской Башни – кристаллизованной мечты, нового дерзновенного чуда архитектуры. Здание возвышалось подобно невероятных размеров древесному стволу, стройному и массивному, несравнимому по масштабу с микроскопическими улицами и площадями у его основания. Архитекторы не стремились к изяществу, но монументальному сооружению придавали изящество надежность фундамента, бесчисленные плавные вогнутости и выпуклости фасада, тысяча террас, тысяча площадок для аэротакси, миллион окон.

Эмпирейская Башня была готова. Мервин Аллен незаметно вселился в нее посреди ночи, а на следующий день помещения «Шато д'Иф» в доме № 5600 по Эксмур-авеню опустели – их предлагали в продажу или в аренду.

Теперь контора «Шато д'Иф» находилась на уровне 900 Эмпирейской Башни. И Роланд Марио горел нетерпением, радостно предвкушая ближайшее будущее, как изнемогающий от страсти юнец перед свиданием. Когда Тауссиг заглянул к нему в кабинет, Марио постепенно убирал все, что накопилось у него на столе.

«Что вы собираетесь делать дальше?»

Марио внимательно взглянул на любопытствующую физиономию администратора: «У вас есть еще какие-нибудь крупные проекты?»

«Нет. И, скорее всего, никаких больше не будет. По меньшей мере, старик Кубал больше ничем не желает заниматься».

«Как же так? Он решил отойти от дел?»

«Если бы! Гораздо хуже. У него поехала крыша. Он спятил».

Марио постучал пальцами по столу: «Когда это случилось?»

«Вчера. Похоже на то, что старик надорвался, проектируя Эмпирейскую Башню. Полицейский нашел его в Танагра-сквере – он бродил и разговаривал сам с собой. Его отвезли домой. Он не узнаёт племянника, не узнаёт домохозяйку. Продолжает утверждать, что его зовут Брэй – или что-то в этом роде».

«Брэй?» – Марио поднялся на ноги, наморщил лоб. Брео! «Да, старость – не радость, – рассеянно заметил он. – Кубал потерял рассудок».

«Так-то оно так, – отозвался Тауссиг, вся еще разглядывая Марио горящими от любопытства глазами. – Так чтó же вы собираетесь теперь делать?»

«С меня хватит, – сказал Марио и обвел кабинет усталым взмахом руки. – Я надорвался – так же, как старик Кубал. Эмпирейская Башня меня доконала. Я тоже старею и впадаю в детство. Запомните меня, Тауссиг – потому что вы больше никогда меня не увидите». Марио закрыл дверь перед лицом оторопевшего администратора, зашел в лифт, опустился на второй уровень, вскочил на скоростную движущуюся ленту и прибыл к себе, в небольшую квартиру жилого комплекса «Мельбурн». Приложив к сканирующей пластинке замкá большой палец, он отодвинул дверь в сторону, зашел внутрь и закрыл дверь. Марио разделся, обнажив грузное тело Эбери, завернулся в халат и с тяжелым вздохом опустился в кресло у большого низкого стола.