Текст книги "Шато д'Иф и другие повести (ЛП)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

IV

Марио очнулся.

Пробуждение было четким и внезапным – не таким, как постепенное высвобождение из тумана, навязанного наркотиком или снотворным средством.

Он сидел на скамье в Танагра-сквере под раскидистой мимозой и бросал хлебные крошки павлинам с отливающими медью перьями.

Марио взглянул на свою руку. У него была жирная, пухлая ладонь. Предплечье было обтянуто жестким серым рукавом. Марио никогда не носил серых костюмов. Кроме того, рука была короткая. У него были короткие ноги и большой, выпяченный живот. Марио облизал губы – губы оказались мясистыми, толстыми.

В уме оставался Роланд Марио, но ум этот жил в теле другого человека. Марио сидел, не шевелясь.

Павлины клевали хлебные крошки. Марио отшвырнул кусок хлеба. При этом он почувствовал, что рука словно одеревенела, стала неожиданно тяжелой. Дряблые мышцы не хотели слушаться. Крякнув, Марио с трудом поднялся на ноги. Вялое тело сопротивлялось движению. Марио провел ладонью по лицу и нащупал короткий бугристый нос, длинные уши, пухлые щеки, напоминавшие обвисшие мешочки, наполненные холодным клеем. Кроме того, он был лыс, как рыбье брюхо.

Кому принадлежало это тело? Марио моргнул – у него закружилась голова, мозг не справлялся с замешательством. Марио пошатывался то в одну, то в другую сторону, как человек, пытающийся придать устойчивость каноэ, готовому перевернуться и сбросить его в темную воду. Он прислонился к стволу мимозы. Осторожно, спокойно! Нужно сосредоточиться! То, что с ним сделали, несомненно, не было безвозвратно – он мог вернуться в свое тело тем же способом. Или это состояние могло постепенно пройти, выветриться. Может быть, он спал и переживал необычно правдоподобный эпизод наркотической фантазии? Приключение? Ха! Мягко говоря!

Марио пошарил по карманам и нашел сложенный вчетверо листок бумаги. Он раскрыл его и снова присел на скамью, чтобы прочесть напечатанный текст. Первая фраза – предупреждение – была выделена заглавными буквами:

«ЭТА ЗАПИСКА ПРЕВРАТИТСЯ В ПЫЛЬ ПРИМЕРНО ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ; ХОРОШО ЗАПОМНИТЕ СЛЕДУЮЩЕЕ.

Вы начинаете ту жизнь, за которую заплатили. Вас зовут Ралстон Эбери. Вам 56 лет. Вы женаты на Флоренс Эбери, ей 50 лет. Вы живете в доме № 19 комплекса «Морская Пена». У Вас трое детей: Лютер (25 лет), Ралстон-младший (23 года) и Клайдия (19 лет).

Вы – богатый предприниматель, владелец компании «Аэромобили Эбери». У Вас открыт счет в Африканском Федеральном банке; чековая книжка у Вас в кармане. Подписываясь, старайтесь делать это бессознательно; привычные сокращения мышц позволят Вам успешно имитировать подпись Ралстона Эбери.

Если Вам не нравится форма, которую Вы приобрели, Вы можете вернуться в «Шато д'Иф». За десять тысяч долларов Вы можете приобрести другое тело по своему выбору; за десять миллионов долларов Вы можете приобрести молодое здоровое тело, соответствующее указанным Вами характеристикам.

Пожалуйста, не обращайтесь в полицию. Прежде всего, Вам не поверят, Вас примут за сумасшедшего. Во-вторых, если полиция успешно воспрепятствует деятельности «Шато д'Иф», Вы навсегда останетесь в теле Ралстона Эбери – независимо от того, привлекает ли Вас такая перспектива. В третьих, владелец тела Роланда Марио будет настаивать на юридическом подтверждении его личности в качестве Роланда Марио.

Учитывая открывающиеся перед Вами коммерческие перспективы, Вы вполне можете накопить десять миллионов долларов за оставшиеся годы жизни. Когда у Вас будет эта сумма, вернитесь в «Шато д'Иф», и Вы получите молодое, здоровое тело.

Мы выполнили свои обязательства. Вы переживаете настоящее приключение. Изобретательность и навыки позволят Вам присоединиться к избранной группе бессмертных, вечно молодых людей».

Марио прочел этот текст еще раз. Как только он закончил, записка распалась у него в пальцах и развеялась пылью. Откинувшись на спинку скамьи, Марио чувствовал тошноту, подступавшую к горлу подобно лифту, поднимающемуся в шахте. Пребывание в теле другого человека – особенно такого жирного и неопрятного человека – представлялась ему самой отвратительной разновидностью близости из всех доступных воображению. При всем при том ему хотелось есть – но Марио злорадно решил, назло ненавистному новому вместилищу своего ума, что телу Ралстона Эбери придется поголодать.

Ралстон Эбери! Имя казалось знакомым. Приобрел ли Ралстон Эбери прежнее тело Роланда Марио? Вполне возможно. Но не обязательно. Марио не имел никакого представления о принципе фантастического «переселения душ». Судя по всему, оно не осуществлялось хирургическим путем – Марио не обнаружил на новом теле никаких шрамов или швов.

Что теперь делать?

Марио мог подать жалобу в АПП. Но даже если бы ему удалось убедить полицию в достоверности своих показаний, какие-либо юридические средства установления его личности отсутствовали. Насколько ему было известно, никто из работников «Шато д'Иф» не совершил по отношению к нему никаких преступлений. У него не было даже достаточных оснований обвинять кого-либо в оскорблении действием, так как он подписал обязательство не преследовать владельцев «Шато д'Иф» по суду.

Обратиться за помощью в редакции газет, в телевизионные компании? Допустим, опубликование скандальных сведений заставило бы Мервина Аллена закрыть «Шато д'Иф» – и что потóм? Аллен мог открыть такое же предприятие под другим наименованием в любом другом месте – и Марио никогда не позволили бы вернуться за своим собственным телом.

Он мог последовать рекомендациям автора превратившейся в прах записки. Несомненно, у Эбери были связи с влиятельными финансистами и политиками, а также большое состояние. Или у него не осталось состояния? Скорее всего, Эбери ликвидировал большинство активов – не только для того, чтобы заплатить десять миллионов владельцам «Шато д'Иф», но и для того, чтобы обеспечить новое тело достаточным запасом денег!

Марио оценил возможность принуждения. Могли существовать какие-то способы заставить тех, кто над ним надругался, вернуть ему прежнее тело. Полезно было бы заручиться чьей-то помощью. Обратиться к Дитмару, Джанниверу, Брео? Так или иначе, он обещал представить им отчет.

Марио снова поднялся на ноги. Трудно было предположить, что Мервин Аллен не позаботился обезопасить себя заранее. Несомненно, он понимал, что насилие и месть сразу придут в голову молодому и здоровому человеку, которого заключили в пожилое больное тело. Несомненно, он принял меры предосторожности, предохранявшие его от очевидных попыток принуждения.

Мысли кипели, пульсировали и вертелись вихрем, как разноцветные краски, смешанные в ведре. У Марио снова закружилась голова, в ушах зазвенело. Если это сон – когда он кончится? Марио опустился на скамью, задыхаясь и пыхтя, беспомощно шевеля непослушными руками. Рядом остановился патрульный полицейский – его вызвал сигнал видеокамеры, автоматически предупреждавшей о необычных инцидентах: «Что случилось, сударь? Вам плохо?»

«Нет, нет! – откликнулся Марио. – Я в полном порядке. Просто задремал, что-то приснилось».

Марио встал, вышел на Полосу Хореопса, миновал центральный фонтан, выложенный прозрачным кварцем с вкраплениями золотистой слюды, повернул за Малабарский павильон и поплелся под развесистыми старыми лаврами вдоль Кесселин-авеню. Он медленно, тяжело прошлепал между лавками оптовых торговцев цветами, уже на берегу Тихого океана поднялся на лифте к третьему уровню и выступил на скоростную движущуюся ленту, соединявшую Большой Пешеходный проспект с Променадом.

Он двигался бессознательно, автоматически, как если бы его тело самостоятельно выбирало путь, поворачивая то направо, то налево. Теперь он сошел с ползущей ленты у основания Эфирийского Комплекса. Ралстон Эбери содержал свое дряблое пухлое тело в непригодном к нагрузкам состоянии. И Марио снова ощутил злорадное торжество при мысли о том, как потная, пыхтящая, задыхающаяся, голодающая туша Ралстона Эбери будет сбрасывать вес под его, Марио, безжалостным руководством.

Внезапно ему преградила путь – почти вплотную – искаженная злобой, оскалившая зубы физиономия с острыми черными зрачками, напоминавшими наконечники ядовитых дротиков обитателей джунглей Мазумбве. Физиономия эта принадлежала моложавому старику – не морщинистому, но седому, и отличалась невинно-мудрым выражением, искаженным извержением давно ожидавшей выхода ненависти. Челюстные мышцы моложавого старика напряглись, как веревки – он рявкнул сквозь сжатые зубы: «Грязный ублюдок, мешок ворованного дерьма! Ты все еще жив? Ты пропитан ядом, ты воняешь! Противно тебя убивать – но придется испачкать руки!»

Марио отступил на пару шагов: он не знал этого человека. «Прошу прощения. Вы приняли меня за кого-то другого», – проговорил он прежде, чем ему пришло в голову, что теперь ему предстояло нести ответственность за проступки Ралстона Эбери.

На плечо моложавого старика легла чья-то ладонь. Прозвучал строгий голос: «Пошел вон, Арнольд! Прочь, уноси ноги, пока не поздно!» Ненавистник отступил.

Избавитель повернулся к Марио – молодой щеголь с подвижным лукавым лицом. Щеголь с уважением кивнул: «Доброе утро, господин Эбери. Сожалею, что этот психопат причинил вам беспокойство».

«Доброе утро, – ответил Марио. – А... кто он такой?»

Молодой человек удивленно поднял брови: «Как же, это Арнольд. Он раньше у нас работал. Но вы его выгнали».

Марио ничего не понимал: «За что?»

Щеголь моргнул: «Откуда мне знать? За недостаточно высокую производительность, надо полагать».

«Ладно, неважно, – поспешил отмахнуться Марио. – Забудем об этом».

«Конечно. Разумеется. Вы идете к себе в управление?»

«Да, я... да, пожалуй». Кто был этот молодой человек? Марио подумал, что ему пора было приготовиться к частым столкновениям с незнакомцами, знакомыми с Ралстоном Эбери.

* * *

Они подходили к лифту. «После вас», – пригласил щеголя Марио. Бесконечное число подробностей, тысячи личных предпочтений и взаимоотношений, сложную структуру бизнеса Ралстона Эбери – все это нужно было узнать и запомнить. Осталось ли что-нибудь от бизнеса Эбери? Несомненно, Эбери постарался обчистить свое предприятие до последнего гроша, чтобы обеспечить деньгами новое тело. «Аэромобили Эбери» – крупный промышленный концерн; тем не менее, даже такой компании изъятие десяти миллионов долларов должно было нанести ощутимый урон. А этот молодой человек с хитрой физиономией – кто он такой? Марио решил получить ответ на этот вопрос косвенным путем.

«Посмотрим, посмотрим... Как давно вы получили последнее повышение?»

Молодой человек покосился на босса и тут же отвел глаза – он явно подозревал, что сегодня Эбери был не в себе: «Вы же знаете – я работаю помощником директора управления уже два года».

Марио кивнул. Они зашли в кабину лифта; молодой человек поспешил нажать кнопку. «Подхалим!» – подумал Марио. Двери закрылись; кабина стала стремительно ускоряться – но желудки всех людей давно привыкли к таким ощущениям. Лифт остановился, двери распахнулись; они вышли и оказались в шумной конторе, заполненной аппаратурой, хлопотливыми служащими и рядами телеэкранов. Суматоха и разговоры внезапно прекратились: в наступившей тишине все глаза сосредоточились на теле Ралстона Эбери. Все исподтишка следили за ним, притворяясь поглощенными работой, изображая преувеличенную старательность.

Марио остановился, оглядываясь по сторонам. Здесь он распоряжался, его окружали подчиненные. Это было очевидно. Никто на свете не посмел бы подвергнуть сомнению полномочия владельца компании – если только Ралстон Эбери не слишком поспешил, если алчность не заставила его оступиться, выжимая из предприятия десять миллионов с лишним. Что, если Эбери совершил подлог или какое-нибудь другое крупное мошенничество? В таком случае наказанию подвергли бы Роланда Марио в теле Эбери. Марио стал узником прошлого Ралстона Эбери. В недостатках Эбери будут упрекать его, Марио; ненависть, которую Эбери вызывал в людях, обрушится на голову Марио. Кроме того, он унаследовал супругу Эбери, его семью – и даже любовницу, если у него была таковая.

К нему приблизился приземистый человек среднего возраста, с выпуклыми разочарованными глазами и скорбно поджатыми губами, свидетельствовавшими о множестве несбывшихся или забытых надежд.

«Доброе утро, господин Эбери. Хорошо, что вы пришли. Несколько вопросов ожидают вашего решения, причем решить их могли бы только вы сами».

Марио внимательно присмотрелся к лицу этого субъекта. Послышалась ли ему саркастическая нотка в голосе коротышки? «Поговорим у меня в кабинете», – сказал Марио. Коротышка повернулся и направился в коридор. Марио последовал за ним, но по пути подозвал молодого помощника директора управления: «Пойдемте со мной».

На двери кабинета красовались чеканные серебряные буквы: «Ралстон Эбери». Марио приложил к пластинке замка большой палец правой руки – замок открылся, дверь отодвинулась. Марио медленно зашел в кабинет и нахмурился: вычурный интерьер вызвал у него отвращение. Эбери обожал украшения в стиле рококо. Усевшись за стол из полированного черного металла, владелец компании сказал помощнику директора: «Принесите мне личные дела персонала управления – записи, фотографии».

«Сию минуту».

Приземистый субъект пододвинул стул к черному столу: «К сожалению, должен заметить, господин Эбери, что, насколько я могу судить, вы поставили свой бизнес в сомнительное положение».

«Что вы имеете в виду?» – холодно спросил Марио – так, как сделал бы на его месте сам Эбери.

Коротышка фыркнул: «Что я имею в виду? Я имею в виду, что контракты, которые вы продали «Атласским воздушным судам», были самыми выгодными сделками, когда-либо заключенными «Аэромобилями Эбери». И вам это хорошо известно. В результате этой продажи мы понесли огромный ущерб». Коротышка вскочил на ноги и принялся расхаживать взад и вперед: «Откровенно говоря, господин Эбери, я не понимаю, почему вы приняли такое решение».

«Одну минуту, – прервал его Марио. – Дайте мне просмотреть почту». Просматривая письма, он таким образом тянул время, пока помощник директора не вернулся с картотечным ящиком.

«Благодарю вас, – кивнул ему Марио. – Пока что мне больше ничего не нужно».

Он стал просматривать карточки с фотографиями. Коротышка явно занимал в структуре компании влиятельное положение, одну из высших должностей. Его карточка скоро нашлась: Луис Корреанос, исполнительный консультант. Записи содержали большое количество информации – размер оклада, перечень членов семьи, возраст, краткую биографию – больше, чем можно было запомнить с первого взгляда. Марио отодвинул ящик. Кипящий возмущением Корреанос продолжал расхаживать по кабинету.

Задержавшись, консультант повернулся к Марио и бросил на него ядовитый взгляд: «Ваши действия невозможно объяснить недостатком информации. Вы просто сошли с ума! – Корреанос пожал плечами. – Я вам это говорю потому, что моя работа уже ничего для меня не значит. Компания не выдержит того удара, который вы ей нанесли. По меньшей мере, если она будет функционировать так, как вы хотите. Сначала вы настаивали на рекламе украшенных разноцветными гирляндами летающих тележек для развозки закусок, а потом продали наши единственные прибыльные контракты – и теперь нам больше ничего не поможет держаться на плаву».

Марио поразмышлял минуту-другую, после чего сказал: «На то были особые причины».

Корреанос снова приостановил непрерывное движение и раздраженно уставился на владельца предприятия.

«Как, по-вашему, мог бы я извлекать прибыль в нынешних обстоятельствах?» – спросил Марио.

Выпуклые глаза Корреаноса неподвижно округлились, губы плотно свернулись трубочкой: консультант думал. Через несколько минут он сказал: «Вы продали наш сталепрокатный завод фирме Джонса и Кахилла, а наш патент на стабилизатор полета – компании «Синяя птица»». Прищурившись, Корреанос вопросительно взглянул Марио в глаза: «Возникает впечатление, что вы делаете именно то, что поклялись никогда не делать. Вы хотите выпускать аэромобиль нового типа».

«Как вам нравится такая идея?» – спросил Марио с таким выражением, словно он знал нечто такое, о чем консультант не догадывался.

Луис Корреанос взволновался настолько, что стал слегка заикаться: «Что вы, господин Эбери, это же... это же просто невероятно! Вы спрашиваете меня, что я об этом думаю? Я – ваш холуй, лизоблюд! Вы мне платите за то, чтобы я во всем с вами соглашался. Я это знаю, вы это знаете, это всем известно!»

«Нельзя сказать, что сегодня вы хорошо исполняете роль соглашателя – заметил Марио. – Вы заявили, что я сошел с ума».

«Как вам сказать... – Корреанос замялся. – Я не угадал ваши намерения. А это именно то, что я хотел сделать давным-давно. Установить в машине новый мощный трансформатор, выбросить к чертовой матери все золоченые завитушки и финтифлюшки, использовать металлопласт вместо стали и, прежде всего и превыше всего – упростить, радикально упростить конструкцию...»

«Луис! – прервал его Марио. – Объявите, что начинается выпуск новой модели. Назначаю вас руководителем проекта. И поддержу вас во всем, что вы намерены сделать».

Лицо Луиса Корреанос осунулось, превратившись в подобие посмертной маски.

«Назначьте себе любой оклад, по вашему усмотрению, – продолжал Марио. – Я буду занят несколькими новыми проектами. Руководить компанией придется вам. С этой минуты вы – босс. Справитесь, как вы думаете?»

«Кончено, справлюсь».

«Делайте все по-своему. Предложите новую модель с такими высокими характеристиками, что с ней не смогут сравниться никакие летательные аппараты конкурентов. Я проверю происходящее на заключительном этапе, но до тех пор вы – босс. А теперь разберитесь с корреспонденцией, – Марио указал на почту, загромождавшую стол. – Отнесите все это в свой кабинет».

Охваченный внезапным порывом, Корреанос подскочил к Марио и пожал ему руку: «Сделаю все, что могу!» Он собрал бумаги со стола и удалился.

Марио наклонился к микрофону: «Свяжите меня с Африканским Федеральным банком... Алло? – на телеэкране появилось лицо банковской служащей. – С вами говорит Ралстон Эбери. Пожалуйста, проверьте баланс на моем личном счету».

Через несколько секунд служащая сообщила: «У вас на счету тысяча двести долларов, господин Эбери. На протяжении нескольких последних дней вы изъяли практически все свои финансовые средства».

«Благодарю вас!» – Марио выключил экран и откинул тяжеловесное тело Ралстона Эбери на спинку кресла; при этом раздалось громкое бурчание – пустота в желудке голодного Эбери давала о себе знать.

Марио ухмыльнулся – мрачно, неприязненно – и вызвал кафе, находившееся в том же здании: «Принесите мне сэндвич с рублеными маслинами, салат из сельдерея и стакан обезжиренного молока».

V

Во второй половине дня Марио осознал, что больше не может игнорировать неизбежную неприятность: ему предстояло познакомиться с семьей Ралстона Эбери. Домашняя жизнь Эбери не могла быть счастливой. Счастливый супруг и отец не бросил бы жену и детей, оставив их в распоряжении незнакомца. Так мог поступить человек ненавидящий, но не любящий.

На столе Эбери стояла фотография в рамке, но Ралстон отодвинул ее в дальний угол – так, чтобы она как можно реже попадалась на глаза, как если бы он ее терпеть не мог. Таким образом, Марио мог заранее оценить внешность жены и детей прежнего владельца своего тела. Флоренс Эбери – хрупкая женщина с узкой талией и тонкими руками и ногами, пышно и безвкусно одетая, выглядывала из-под полей исключительно нелепой шляпки; у нее на лице застыло недоуменное выражение, как у собачки, наряженной в кукольный костюм – она производила довольно-таки жалкое впечатление.

Лютер и Ралстон-младший оказались коренастыми молодыми людьми с туповато-упрямыми лицами, а Клайдия – пухлощеким созданием с капризным, раздражительно кривящимся ртом.

В три часа дня Марио собрался, наконец, с духом, позвонил по домашнему номеру Эбери и попросил консьержа соединить его с Флоренс Эбери. Та ответила слабым, отстраненным голоском: «Да, Ралстон».

«Сегодня вечером я вернусь домой, дорогая», – Марио пришлось сделать немалое усилие, чтобы прибавить последнее слово.

Флоренс наморщила нос и поджала губы; глаза ее заблестели так, словно она собиралась расплакаться: «И даже не скажешь, где ты пропадал».

Марио спросил: «Флоренс, признайся откровенно: был я для тебя хорошим мужем?»

Флоренс вызывающе приподняла подбородок и моргнула: «Я не жалуюсь. Никогда не жаловалась». Судя по тону, которым она произнесла эти слова, скорее всего, их не следовало принимать за чистую монету. И, скорее всего, для того были основательные причины.

«Нет, я хочу услышать правду, Флоренс».

«Ты давал мне столько денег, сколько я просила. Ты унизил меня тысячу раз – полностью пренебрегал мной, сделал меня посмешищем в глазах детей».

«Что ж, я очень сожалею об этом», – сказал Марио. Заявлять о какой-либо привязанности он не мог. Он действительно жалел эту женщину – но она была женой Ралстона Эбери, а не Роланда Марио. Точнее, она была одной из жертв Ралстона Эбери. «Увидимся вечером», – нерешительно промямлил Марио и выключил экран.

Откинувшись на спинку кресла, он заставил себя думать. Думать, думать! Должен был существовать какой-то выход. Или ему суждено прожить таким образом до конца своих дней – в жирном, нездоровом теле? Марио неожиданно рассмеялся. Если Ралстон Эбери мог купить новое тело – надо полагать, тело Роланда Марио – за десять миллионов, значит, еще десять миллионов долларов того же Ралстона Эбери могли бы выкупить это тело. Ибо Мервин Аллен чутко прислушивался к аргументам, выраженным цифрами с семью нулями. Унизительная, тошнотворная перспектива – подчиниться, смириться, поцеловать пнувший тебя сапог! Но что еще оставалось делать? Носить на себе телеса Ралстона Эбери?

Марио встал, подошел к окну, вышел на балкон-стоянку и вызвал аэротакси.

Через десять минут он стоял перед входом в дом № 5600 по Эксмур-авеню в районе Прибрежных Лугов – перед входом в «Шато д'Иф». Садовник, подстригавший кусты неподалеку, поглядывал на него с явным неодобрением. Марио решительно подошел ко входу и нажал кнопку звонка.

Как прежде, пришлось немного подождать – его изучали невидимые детекторы. Солнце грело спину, до ушей доносились ритмичные щелчки садовых ножниц.

«Пожалуйста, заходите!» – тихо произнес автоответчик.

Марио прошел по коридору в приемную с зеленым и коричневым интерьером, с картиной, изображавшей трех голых девиц на фоне дремучего леса.

Появилась сказочной красоты секретарша; Марио снова заглянул в ее широко открытые, ясные глаза, ведущие в глубины странного, незнакомого мозга. Чей мозг скрывался за этими глазами? Мужской или женский?

Марио больше не испытывал ни малейшего желания заслужить ее благосклонность или возбудить в ней вообще какие-либо эмоции. Перед ним было неестественное существо, вещь.

«Чем я могла бы вам помочь?»

«Я хотел бы видеть господина Аллена».

«По какому делу?»

«Разве вы меня не узнаёте?»

«По какому делу?»

«Вы делаете деньги – в этом назначение вашего предприятия, не так ли?»

«Так».

«Я пришел по делу, которое позволит вам сделать деньги».

«Пожалуйста, присаживайтесь». Секретарша повернулась – Марио провожал глазами ее стройное тело. Она носила открытые туфли из эластичного материала, у нее была легкая, изящная походка. Марио ощутил побуждения тела Эбери. Железы старого козла функционировали достаточно активно. Марио поморщился и заставил себя подавить отвращение.

Секретарша вернулась: «Будьте добры, следуйте за мной».

Мервин Аллен принял его дружелюбно, но до рукопожатия не снизошел: «Привет, господин Марио. Должен признаться, я ожидал вас увидеть. Вам доставляет удовольствие новая жизнь?»

«Не сказал бы. Не могу не признать, что вы сдержали обещание, и я переживаю захватывающее приключение. Причем, принимая во внимание все обстоятельства, вы действительно не предоставили мне никаких ложных заверений или обещаний».

Аллен холодно, мимолетно улыбнулся. И Марио спросил себя: чей мозг содержало красивое молодое тело Мервина Аллена?

«Вы применяете необычно философский подход, – сказал Аллен. – В большинстве случаев наши клиенты не желают признавать, что получили именно то, за что заплатили. В приключении самое важное – неожиданность, опасность. А результат уже зависит от вас самих».

«Несомненно, – отозвался Марио, – это именно то, что вы предлагали. Но не заблуждайтесь на мой счет. С моей стороны было бы неискренне притворяться, что я не возмущен. Несмотря на все рациональные соображения, я испытываю к вам сильнейшее отвращение и убил бы вас без малейших сожалений – даже несмотря на то, что, как вы справедливо заметили, я сам сунулся в воду, не зная броду».

«Совершенно верно».

«Вопреки нашей эмоциональной несовместимости, у нас есть кое-какие общие интересы, и я намерен использовать этот факт. Вы хотите денег, а я хочу, чтобы мне вернули мое тело. Я пришел сюда, чтобы узнать, на каких условиях и ваши, и мои пожелания могут быть удовлетворены».

Аллен радостно рассмеялся – он откровенно веселился: «Марио, вы меня приятно удивляете. Я выслушивал всевозможные предложения, но никто еще не выражался так сдержанно и элегантно. Да, я хочу денег. Вы хотите, чтобы вам вернули привычное тело. К сожалению, ваше бывшее тело уже принадлежит другому человеку, и я сомневаюсь, что он согласился бы расстаться с ним на каких бы то ни было условиях. Но я могу продать вам другое тело – здоровое, красивое, молодое – если вы заплатите установленную цену. Десять миллионов долларов. За тридцать миллионов я согласен удовлетворить самые далеко идущие пожелания – например, предоставить вам такое тело, как мое. Строительство Эмпирейской Башни – исключительно дорогостоящий проект».

«Просто из любопытства, могу ли я поинтересоваться, каким образом осуществляется замена личности? – спросил Марио. – Я не заметил никаких шрамов, никаких признаков хирургической пересадки мозга – которая, вероятно, невозможна в любом случае».

Мервин Аллен кивнул: «Было бы очень трудно соединить и приживить миллионы нервных окончаний. Вы разбираетесь в физиологии мозга?»

«Нет, – признался Марио. – Мозг сложно устроен – это примерно все, что я об этом знаю – и, признаться, не испытываю особенного желания подробно изучать этот вопрос».

Аллен откинулся на спинку кресла, расслабился и стал быстро говорить – так, словно повторял текст, заученный наизусть: «Грубо говоря, мозг состоит из трех разделов. Первые два раздела – продолговатый мозг и мозжечок – управляют бессознательными движениями и рефлексами. Третий раздел, собственно головной мозг, содержит память и мыслительные процессы – другими словами, личность человека. Органический мозг мыслит так же, как мыслит мозг механический, посредством выбора маршрутов или цепей, соединяющих реле или нейроны.

В ничего не помнящем, ни о чем не мыслящем мозгу относительное сопротивление любой цепи одинаково, и электрический потенциал любых и всех клеток находится на одном и том же уровне.

Применяемый нами процесс подразделяется на ряд последовательных этапов – выявленных, должен заметить, совершенно случайно в ходе программы исследований, никак не связанной с анализом церебральных функций. Прежде всего кожный покров черепа пациента окружается оболочкой, состоящей из материала, который первоначальные исследователи называли «голазмой» – это органический кристалл с большим количеством периферийных волокон. Между оболочкой из голазмы и мозгом находятся слои различных тканей – волосяной покров, кожный покров, кость, три отдельных мембраны, а также очень сложно устроенная сеть кровеносных сосудов. Нервные клетки, однако, уникальны в том, что они обладают большим электрическим потенциалом, в связи с чем, во всех практических отношениях, промежуточные ткани не препятствуют нашему процессу.

Далее, посредством прецизионного трехмерного сканирования, мы формируем дубликат системы синапсов пациента в голазме и соотносим эту копию со структурой сенсорной стимуляции, общей для всех людей.

На третьем этапе производится перекрестный обмен заряженными оболочками из голазмы, и процесс повторяется, но в обратном направлении: мозг пациента А снабжается синаптическими связями пациента Б, а мозг пациента Б – синаптическими соединениями пациента А. В целом, отрегулированный процесс занимает всего лишь несколько минут. Никакого хирургического вмешательств, никаких болевых ощущений, никакого ущерба. Пациенту А передаются личность и память пациента Б, а пациенту Б – личность и память пациента А».

Марио медленно поглаживал подбородок: «Вы имеете в виду, что в конечном счете я – как таковой – на самом деле не являюсь Роландом Марио? И тот факт, что у меня в голове появляются мысли, свойственные Роланду Марио – не более чем иллюзия? И ни одна клетка этого тела не принадлежит Роланду Марио?»

«Не принадлежит – ни в коем случае и ни в малейшей степени. Вы, целиком и полностью... кому мы вас внушили? Я запамятовал... Ах да. Вас зовут Ралстон Эбери. Все клетки вашего тела, с первой до последней, принадлежат Ралстону Эбери. Вы – на самом деле Ралстон Эбери, всего лишь снабженный памятью Роланда Марио».

«Но как насчет моих желез и связанных с ними инстинктов? Разве они не влияют на личность Роланда Марио? В конце концов, поступки человека объясняются не только мыслительной деятельностью мозга, но сочетанием этой деятельности с инстинктами и прочими физиологическими процессами».

«Вы совершенно правы, – кивнул Аллен. – Такое влияние постепенно распространяется. Вы будете мало-помалу изменяться, становясь тем Ралстоном Эбери, каким он был до обмена личностями. То же самое будет происходить с телом Роланда Марио. Степень окончательного изменения определяется соотношением условий окружающей среды и наследственных характеристик».

Марио улыбнулся: «Я хотел бы избавиться от этого тела как можно скорее. Характеристики организма господина Эбери мне не нравятся».

«Принесите мне десять миллионов долларов, – сказал Мервин Аллен. – «Шато д'Иф» существует с одной единственной целью: делать деньги».

Марио внимательно изучал внешность Аллена: упругую здоровую плоть, идеальные черты лица, форму черепа, манеры: «Зачем вам такие деньги? Зачем строить Эмпирейскую Башню, в конце концов?»

«Для развлечения. Меня это забавляет. Я скучаю. Я побывал во многих телах, накопил опыт многих жизней. Это мое четырнадцатое тело. Я испытал ощущение власти над другими людьми. Мне не понравилось это ощущение. Меня раздражает принуждение. При этом я вовсе не психопат. Я даже не безжалостен. В моих руках то, что теряет один человек, другой приобретает. Равновесие сохраняется».