Текст книги "Шато д'Иф и другие повести (ЛП)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

IX

Весь день Травек дрейфовал по воздуху. Непрерывный ветер нес его «воздушный шар» к жарким континентальным равнинам. Травек определил на глаз, что двигался со скоростью примерно двадцать или двадцать пять километров в час. Когда он преодолеет сто пятьдесят километров? Через восемь или десять часов, ночью. Слишком поздно. Держась за веревочную обвязку, Травек вглядывался в туманную розовую дымку: ничего, кроме бескрайней трясины, листьев и ветвей.

Рамус поднялся к зениту и опустился к горизонту; только теперь Травек заметил впереди фиолетовую полосу гор, поблескивающую, как фольга. К нему вернулась цель существования, вернулась настойчивая необходимость спешить. Но ветер дул так же спокойно, как раньше – по сути дела, с наступлением вечера ветер слабел, а Травек все еще парил в шелковистом теплом воздухе.

Ночь спустилась на Фелл прежде, чем Травек увидел внизу правильные прямоугольники возделанных участков. Он тут же отрезал дюжину шаровых стручков и приземлился.

Избитый, голодный, торжествующий и нетерпеливый, он стоял на прочной почве одного из открытых всем ветрам полей, усеянных окатышами сухих грибков. Гроздь оставшихся шаров исчезла в ночном небе. Травек пробежался трусцой по полю, перепрыгнул через канаву, обогнул участок, поросший высокой мучнистой травой, вышел на дорогу. Вдалеке мерцали огни.

Едва волоча стертые ступни, истощенный, изнывающий от голода и жажды, Травек добрался до деревни. У таверны с бугорчатыми глинобитными стенами он остановился. Над дорогой, на вывеске с флуоресцирующей зеленой и желтой рыбой, красовалась надпись: «Веселье Каунбала»,.

Травек распахнул дощатую дверь, зашел в таверну – здесь пахло едой и выпивкой – и уселся на стул за длинным столом. Молчаливая толстуха взяла у него заказ и принесла рагу, хлеб и кружку пенистого желтого пива. Набивая рот и глотая пиво, Травек смотрел по сторонам.

«Где тут телефон?» – спросил он хозяйку.

Ухмылка покрыла морщинами ее простоватое лицо: «У тебя на макушке».

Травек встал, пролистал справочник, набрал номер. Сквозь хрип и свист помех отозвался голос: «Космопорт, Джеотса вас слушает».

«Корабль Армана уже вылетел?»

Помолчав, Джеотса ответил: «Да, вылетел. Сегодня после полудня».

Плечи Травека опустились. Он не мог ни говорить, ни двигаться. Голос в телефонной трубке продолжал: «Говорят, что он не в космосе. Говорят, он взлетел и сразу опустился где-то в Аламе. Может быть, его корабль еще там. Насколько мне известно, там нет посадочных площадок – не знаю, где он мог бы приземлиться. Оро не любят, когда их землю выжигают».

«А где у них крупнейшая вертолетная площадка?»

«Нет у них никаких площадок. Иногда вертолеты доставляют пассажиров в Сольвег».

Травек повесил трубку и спросил толстуху, успевшую вернуться за стойку: «Где у вас можно нанять вертолет?»

Хозяйка заинтересовалась: «Мой сын может тебя отвезти, куда хочешь. А ты можешь заплатить, у тебя есть деньги?»

«Заплачý, не беспокойтесь! – прорычал Травек. – Позовите его – и скажите, чтобы поторопился!»

Он продолжал поглощать рагу, запивая пивом, пока не услышал за окном гудение двигателя и свист лопастей вертолета.

Бросив на стол серебряную монету, Травек выбежал из таверны и вскочил в кабину: «Наверх, к Аламским Высотам! В Сольвег – если вы знаете, где этот Сольвег».

* * *

Темные пологие холмы и долины плоскогорья мерцали разноцветными огнями, как огромная, фантастическая игрушечная страна.

Водитель сказал: «Вот Сольвег, там площадка. Хотите приземлиться?»

«Нет, не сейчас – спуститесь как можно ниже».

Перед ними в розовом влажном зареве планеты-луны открылась пустая площадка. «Отвезите меня на север, – решил Травек, – к дальнему краю Высот».

Они летели минут двадцать; под вертолетом медленно проплывали огни поселков. Затем начался темный лес и, наконец, показался луг, где стоял коттедж Армана с крутой высокой крышей. В ста метрах от коттеджа темнела громада черного звездолета. Тусклый свет просачивался из открытого входного люка, а также из пары округлых иллюминаторов. Вокруг корабля никого не было.

«Приземлитесь здесь, – сказал водителю Травек. – Только тихонько!»

Он вспомнил, что у него не было оружия, и спросил пилота: «У вас есть пистолет – лазерный, со взрывными пулями, ионно-лучевой, какой-нибудь? Я хорошо заплачý».

Пилот покосился на него с подозрением: «Нет. Зачем вам понадобился пистолет?» Он тут же пожалел о дерзости вопроса и отвернулся – Травек, в грязной одежде, с изможденным, покрытым синяками лицом и горящими глазами, очевидно не был расположен к болтовне.

Травек не ответил. Вертолет опустился на луг. Травек вынул банкноту: «Этого хватит?»

Пилот что-то утвердительно пробормотал, и машина быстро улетела.

Травек стоял, чуть пошатываясь и глядя на черный корабль. Нужно было сохранять бдительность и бодрость, но на глаза то и дело наплывала туманная пелена, а ноги казались тяжелыми, затекшими. Усталость погружала мозг в безразличную апатию.

У него не было никакого оружия – наглый Арман был в полной безопасности на борту черного звездолета. Травек услышал решительные шаги, громко хрустевшие по гравию. Отступив в тень, он увидел двух мужчин, приближавшихся к кораблю. Они поднялись по трапу и зашли внутрь. Из звездолета послышался лязг металла.

Травек провел ладонью по лицу. Время! Он нуждался в отсрочке, чтобы отдохнуть, собраться с мыслями. Но времени не было.

Он заставил себя сосредоточиться и успокоиться – ненависть придавала ему сил. Ножа было достаточно – нож убивал не хуже лазера. А когда Арман будет мертв, Травек все еще мог вернуться к арендованному вертолету, спрятанному в лесу, вернуться к своему кораблю, ожидавшему в космопорте Уамальпаи – и улететь в космос.

Глубоко вздохнув, Травек расправил затекшие плечи. Сначала нужно было посмотреть, что делается в коттедже...

По мере приближения к дому осторожность покидала Травека, уступая место безрассудному гневу. Разведка? К черту разведку! Распахнуть дверь и зайти! Арман не ожидал такого посетителя.

Он подошел по тропе к коттеджу: над ним нависла сумасшедшая остроконечная крыша, путь преградила прихотливая дверь из трех дисков. Травек надавил на дверь – два диска повернулись направо, один – налево. Ему в лицо ударил свет.

Два размашистых шага – Травек остановился посреди комнаты, посмотрел по углам, заглянул за длинные диваны с волнообразными контурами, открыл каждую из дверей, прислушался. В одном помещении капала вода, из другого доносился шорох ветра, в третьем царила тишина.

Травек вышел наружу и взглянул на стоявший поодаль звездолет. Значит, Арман уже на борту. Где же Мардина? Вместе с сотнями рабов-добровольцев? Или одна? От звездолета исходила аура неизбежности, он словно готов был оторваться от земли. Травек приблизился к нему, остановился в багровой полутьме. Он мог подняться по трапу или ждать здесь, у входа.

Бесшумно, как призрак, он взбежал по трапу и заглянул внутрь корабля. Перед ним был коридор, с обеих сторон тянулись встроенные в стены металлические шкафы. Человек в светло-зеленом переднике поднимал и проталкивал в трюм по желобу мешки с фруктами. Травек снял ботинок, шагнул вперед и огрел этого человека каблуком по голове. Тот упал. Травек снял с него передник, надел его поверх своей грязной одежды, завязал грузчику рот платком, связал ему руки ремнем, а ноги – шнурками его обуви, и затащил его в шкаф.

Травек оглядывался по сторонам, пытаясь сориентироваться. Над головой был вогнутый потолок, служивший основанием тянувшегося вдоль всего корабля центрального туннеля для оборудования. По бокам открывались рампы, спускавшиеся в пассажирские трюмы. В конце коридора поднималась сдвоенная лестница, ведущая в рубку управления и в каюты команды.

Травек приоткрыл дверь одного из трюмов. До ушей донесся звук одновременного дыхания множества спящих людей. Он закрыл дверь. Шестьсот оро, одурманенных наркотиком и приготовленных к полету. Шестьсот сумасшедших оро.

Он пробежал по коридору с ножом в руке, взобрался по лестнице. Рубка управления пустовала.

На панели ярко горел синий индикатор. Под ним светилась белая надпись: «Готовность». Набычившись, как вынюхивающий добычу хищник, Травек вертелся на месте, оглядывался по сторонам: где Арман? Где команда?

Он отодвинул панель прохода, ведущего на мостки, спускавшиеся к центральному туннелю. Теперь он слышал голоса, заметил шестерых человек, стоявших вокруг турбины – один из них затягивал болт разводным ключом. Ремонт. Но где был Арман? Затерялся среди темных фигур техников? Травек ни в чем не был уверен. Может быть, он был там – тот высокий плечистый субъект...

Арман поднялся по лестнице у него за спиной. Травек услышал шаги, развернулся, сверкнув лезвием ножа, сжатого в руке.

Арман уже направил на него лазерный пистолет. Он улыбнулся – преувеличенной улыбкой, напоминавшей гримасу. Его зубы блеснули, как зазубренные полоски льда. «Стой, не двигайся! – Арман наклонил голову, пригляделся. – Ты?! Опять?» Лицо Армана слегка осунулось: «Я думал, ты уже давно на том свете».

Травек покачнулся, глядя то на пистолет, то в глаза Арману. Смерть! Надо полагать, он сам хотел смерти, безрассудно забравшись в звездолет. Смерть положила бы конец всем его заботам и мучениям. Уступить, сдаться? Травек сделал шаг вперед.

«Не двигайся! – повторил Арман. – Скажи, разве парень меня не послушался?»

«Он тебя послушался», – ответил Травек.

«Но ты не захотел падать и прилетел обратно, как сказочный антрокор?»

«Да, я прилетел обратно».

«Положил нож на пол!» – приказал Арман. Травек медленно опустил голову, присел на корточки. «Быстро! – рявкнул Арман. – Или я сожгу тебя на месте!»

Травек уронил нож на пол.

«Я про тебя все знаю, – сказал Арман. – Ты надеялся отвезти меня на Максус – живьем».

Травек молчал.

«Такого, как ты, можно продать в Аламбаре за две тысячи силей». Арман повернулся к микрофону и громко позвал: «Кроск!»

Послышались поднимающиеся по мосткам, чуть шаркающие шаги. В рубку просунул голову приземистый обезьяноподобный субъект в белом халате. У него было морщинистое коричневое лицо, глаза напоминали пару слив: «Что такое?»

«Сделай инъекцию этому наглецу».

Сохраняя деловитое спокойствие, приземистый субъект приложил к шее Травека безыгольный инжектор. Послышалось резкое шипение.

«Ты очнешься в Аламбаре, – сказал Арман. – Нам пригодятся деньги, которые за тебя дадут. Пригодится каждый силь».

Травек чувствовал постепенно усиливающееся головокружение. Его колени подогнулись, руки бессильно повисли. Он успел заметить, что усмехающийся Арман подал знак обезьяноподобному помощнику, чтобы тот подхватил Травека. Травек больше ничего не видел.

X

Он почувствовал чьи-то пальцы на лице, жужжание в ушах, какую-то дрожь на черепе.

Травек открыл глаза. Старик брил ему голову. Травек рывком приподнялся и сел. Он находился в большом помещении со стенами, выложенными белой плиткой, на холодной плите серого сланца. С него сняли всю одежду.

Влажность кожи и шланг, валявшийся на полу, подсказали ему, что его недавно мыли. На других плитах лежали полсотни голых мужчин и женщин – все они еще не успели подсохнуть. Два других служителя обрабатывали неподвижные тела бритвами.

Травек не мог развести руки. Опустив глаза, он увидел наручники. Приблизился служитель с ключом, снял с него наручники. «Случается, что новички нервничают, – сказал он почти извиняющимся тоном. – Буянят, знаешь ли, когда очухиваются».

Травек снова прилег на плиту: «Надо полагать, я в Аламбаре?»

«В Аламбаре», – подтвердил служитель.

«На Бирже?»

«На Бирже».

Травек обвел помещение притворно-безразличным взглядом: «Остальных привезли вместе со мной?»

Служитель кивнул: «Шестьсот человек в одной партии Армана».

«Как давно я здесь?»

«Тебя выгрузили сегодня утром».

Травек поднялся на ноги, слегка пошатнулся. Его руки и ноги заметно побледнели, кожа слегка обвисла.

«За пару дней ты отъешься, станешь как новенький».

Травек раздраженно пробормотал: «Где моя одежда?»

Служитель шмыгнул носом: «Потише, потише! Ругань ничему не поможет. Тебе уже ввели под кожу исправительную сеть – и поначалу, несколько недель, будут обжигать тебя под любым предлогом, в воспитательных целях. Им только понравится, если ты будешь сопротивляться и реветь. Других развлечений у них нет».

«Я хотел бы поговорить с верховным комиссаром», – пробормотал Травек.

«Обращайся к владетелям. Я – такой же раб, как ты».

Травек снова присел на пластину. Шло время. Другие рабы стали шевелиться, приподниматься. Травек переводил взгляд с лица на лицо. Оро – все, как один – сохраняли торжественное спокойствие.

Это были уже не молодые люди. Мужчин нельзя было назвать мускулистыми или тяжеловесными; ни одна из женщин не отличалась особой красотой или изяществом. Скорее всего, их готовили в качестве технических специалистов.

Прозвенел колокольчик, дверь открылась – зашел охранник в черной униформе, молодецки помахивая небольшим гибким хлыстом. Встретившись с ним глазами, Травек почувствовал волну гнева.

Охранник сказал: «Титус, эта партия ведет себя хорошо. Никто не орал. А теперь – все, кто не сдох! На ноги, живо! Постройтесь в затылок, следуйте за мной. Проходя мимо каптерки, берите каждый по одному комплекту белья, по одному комбинезону и по одной паре сандалий – не больше и не меньше. Пошли, живо! Чтобы у меня всё было без сучка, без задоринки!» Он со свистом рассек воздух хлыстом.

Их провели мимо прилавка, где выдавали одежду, а потом мимо стола, где служащий навешивал им на шею таблички. Мужчин направили в одну дверь, женщин – в другую.

Травек оказался в длинном, хорошо освещенном зале, лицом к толстой стеклянной перегородке. Это место напомнило ему арену, где он впервые увидел Мардину. В том же помещении находились другие – человек пятьдесят; все они стояли с поникшими головами или уставившись в стекло невидящими глазами. Неподалеку горестно всхлипывал мальчуган.

В конце зала стоял грузный рыжий раб в черной и зеленой сбруе – надсмотрщик, явно наслаждавшийся своей властью. Травек подошел к нему и заглянул ему в глаза, холодные и бессмысленные, как у лягушки: «Как отсюда позвонить по телефону?»

«Никак. Для тебя все это кончено».

«Я хотел бы позвонить верховному комиссару – он хорошо меня знает».

Надсмотрщику такое заявление понравилось: «А я – дядюшка патриарха!».

Травек сдержанно отозвался: «Ответственность за любую задержку понесешь ты».

Надсмотрщик моргнул – случались и не такие странные вещи: «Подожди-ка».

Он провел Травека в центральное управление. Травек обратился с той же просьбой к лейтенанту в плотно облегающей черной униформе с золотистыми нашивками. Лейтенант колебался, но через несколько секунд указал на телеэкран: «Вот, звони».

На экране появилась семиконечная звезда, голос произнес: «Связь установлена».

«Вызовите верховного комиссара», – сказал Травек.

Появилось хмурое лицо с мохнатыми черными бровями, ежиком жестких волос, горбатым носом: «Кто это?»

«Я хотел бы поговорить с верховным комиссаром», – повторил Травек.

Собеседник внимательно оценил физиономию и одежду Травека: «Ты – раб».

«Если вам дорога жизнь, сообщите ему, что его ждет Дайл Травек».

Человек с мохнатыми бровями отвернулся и некоторое время с кем-то тихо говорил. Его лицо исчезло. Теперь Травек смотрел на продолговатую физиономию верховного комиссара.

«А, Травек!» – приветствовал его комиссар, рассмеявшись – весело, но вежливо. Травек мрачно молчал. Наконец верховный комиссар сказал: «Смехотворно, достойно сожаления. Я послал вас привезти Армана. Вместо этого он продает вас на Бирже. Разве это не смешно?»

«С вашей точки зрения, – согласился Травек. – Тем не менее, я буду рад, если вы вызволите меня отсюда».

Верховный комиссар покачал головой: «Дорогой мой, боюсь, что не в состоянии вам помочь. Ситуация вышла из-под моего контроля. Патриарх будет возмущен, если я воспрепятствую поставкам трудовых ресурсов. Я мог договариваться с вами, когда у вас был пропуск. Тогда вы были неприкосновенны.

Я надеялся, что вы привезете Армана. Вместо этого он привез вас. Я желаю вам всего наилучшего, но теперь вы представляете собой на Максусе бóльшую ценность в качестве заводского работника, нежели в качестве похитителя преступников. Служите нам хорошо, ведите себя хорошо – и больше никогда ко мне не обращайтесь».

Экран погас.

Травек не мог поверить своим ушам – он все еще хотел многое сказать. У него за спиной раздался деловитый голос лейтенанта: «Проведите его обратно в аукционный зал».

Понемногу Травек начинал привыкать к постоянному вниманию людей, собравшихся за стеклянной перегородкой. Прищуриваясь, бригадиры оценивали выносливость, силу, подвижность. Лордов, выбиравших лакеев, больше интересовала способность держаться с почтительным достоинством. Дамы – хозяйки городских усадеб с колонными фронтонами – подыскивали швейцаров и слуг, изучая телосложение и лица рабов.

Внимание Травека привлекло костлявое лицо с горбатым носом и бледными тонкими губами – этот человек недоуменно нахмурился, повернулся к спутнику, указал на Травека пальцем. Травек вспомнил его: лорд Спангл!

Аукцион начался вечером того же дня. Находившимся в зале приказывали выходить на арену по одному. Травека вызвали в первую очередь. Он встал посреди площадки, обратив на толпу каменный взгляд.

Аукционер прошептал: «Сделай приятное лицо, парень, на тебя смотрят дамы! Если тебя не сделают лакеем, тебе придется работать в рудниках, добывать тяжелые металлы – там ты долго не протянешь. Приятно улыбайся – и, если повезет, будешь ночевать в мягкой постели!»

Повысив голос, аукционер обратился к публике: «Человек с Эксара, красивый, подтянутый! Смотрите, какая у него широкая грудь, какая прямая шея, сильные ноги! Ценный экземпляр в любом качестве – так что, дамы и господа, предлагайте свою цену!»

«Восемьсот силей».

«Восемьсот пятьдесят...» «Девятьсот пятьдесят...» – слышались невыразительные голоса представителей промышленных предприятий.

«Тысяча силей!» – произнес не без злорадства хриплый голос. Травек помнил этот голос – голос лорда Спангла. Травек заставил себя взглянуть туда, откуда он доносился. Прикрывая рот рукой, Спангл что-то шептал на ухо человеку в великолепном желтом камзоле с зелеными отворотами: лорду Джонасу.

Женщина с сомнением сказала: «Я дам за него тысячу сто силей».

«Тысяча сто пятьдесят!» – объявил один из бригадиров. Другие молчали, устроившись на сиденьях поудобнее.

«Тысяча двести», – беззаботно парировал Спангл.

Аукционер не успокаивался: «Дамы и господа, оживитесь! Делайте ставки! Это ценный экземпляр. Умный человек, получивший образование на Эксаре, квалифицированный инженер, проницательный, надежный. Кто предложит полторы тысячи?»

Один из бригадиров хотел было называть цену, но высокая костлявая женщина уже подняла палец: «Тысяча триста!»

Спангл ласково отозвался: «Тысяча четыреста».

«Тысяча четыреста пятьдесят!» – решительно заявила женщина.

Джонас рассмеялся в ответ на какую-то шутку Спангла и объявил: «Полторы тысячи!»

«Тысяча шестьсот!» – Спангл с укоризной взглянул на Джонаса.

Костлявая женщина фыркнула и отвернулась.

«Тысяча шестьсот? Тысяча шестьсот? – выкрикивал аукционер. – Кто даст тысячу семьсот?»

«Тысяча семьсот!» – резко прозвучал голос со стороны.

«Тысяча восемьсот», – сказала женщина, сидевшая в заднем ряду.

«Тысяча девятьсот», – угрюмо прохрипел Спангл.

«Две тысячи», – спокойно повысила цену женщина.

Спангл пожал плечами: «Две тысячи сто!»

«Две тысячи двести», – не уступала женщина.

«Названа цена в две тысячи двести силей! – воскликнул аукционер. – Замечательный, полезнейший экземпляр! Две тысячи триста? Кто предложит две тысячи триста?»

Молчание. Спангл открыл было рот, но тут же закрыл его, глядя на Травека со мстительностью голодной рептилии.

«Значит, продано! – заключил аукционер. – Продано уважаемой даме за две тысячи двести силей». Он повернулся к Травеку: «Спускайся и пройди к регистратору».

Травек молча пересек помещение, взглянул на купившую его женщину: «Мардина?»

Девушка улыбнулась; на ее глаза навернулись слезы: «Что еще я могла сделать?»

XI

Мардина и Травек вышли под вечернее пасмурное небо, миновали темные, покрытые холодной испариной склады из черного кирпича, проехали на ленте по туннелю; туман конденсировался каплями у них на щеках. Оставив позади элегантные усадьбы, они углубились в многолюдный центр Аламбара.

Травек сдавленно произнес: «Надо полагать, я должен тебя поблагодарить». Он замолчал, не зная, что еще сказать.

Она обернулась к нему: «И что же?»

Травек рассмеялся: «Спасибо! Хотя я не понимаю, почему ты решила меня вызволить. Две недели тому назад ты готова была прожечь во мне дыру».

«Это было две – нет, три недели тому назад. И за эти три недели, как мне кажется, я многое оставила позади».

«Вот таверна, – сказал Травек. – Давай где-нибудь присядем».

Таверна размещалась в здании с плоским фасадом из глазурованного кирпича и квадратной деревянной дверью, выкрашенной в рыжевато-красный цвет. Внутри было тепло и тихо. Свет проникал через витражные окна, озаряя столы приятными разноцветными бликами.

Им подали соленую рыбу, сухари и, немного погодя, большую пузатую бутыль теплого вина. Травек налил вино в стеклянные кружки – оно оказалось водянисто-зеленым, с розоватым отсветом. Глядя на Мардину, сидевшую напротив, Травек позволил себе полностью расслабиться. Девушка взяла его руку обеими ладонями: «Дайл! Я не знаю, что мне делать».

«Надо полагать, ты приняла какое-то решение, – отозвался Травек. – Иначе ты не стала бы мне помогать».

Она с сомнением прикусила губу: «Не знаю. Приходится думать о многих вещах одновременно».

«Но ты уже приняла решение и сама начинаешь это понимать».

«Откуда ты знаешь?» – с тоскливой полуулыбкой спросила Мардина.

«Ты здесь, со мной, а не с Арманом».

Она отпустила его руку – с явным сожалением, с горечью: «Дайл, как-то раз я обвинила тебя в ревности, но на самом деле не верила, что ты ревнуешь. Ты действительно ревнуешь?»

Он не ответил.

«Дайл, мне трудно в этом признаться. Я никогда не хотела быть никем, кроме одной из последователей Армана, арманитов. Если ты принял самый обычный энтузиазм, поклонение герою, за... – она отвернулась и чуть покраснела. – Он мог бы даже заслужить мою любовь, если бы не был таким лжецом. Но теперь я все знаю. Арман – подлец».

Травек пригубил вино, ощущая необычное удовлетворение: «Его нужно убить».

Мардина рассеянно отозвалась, не соглашаясь с утверждением Травека и не возражая против него: «Он умеет внушать уважение и ловко пользуется этим. У него хорошо подвешен язык, но он ни к кому не испытывает никакого сочувствия».

«Где он сейчас?»

Девушка трезво посмотрела ему в глаза: «Дайл, я помогла тебе, не предъявляя никаких требований. Но теперь я хотела бы поставить одно условие».

«Какое?»

«Ты не будешь ничего делать, не посоветовавшись со мной предварительно».

Он тихо сказал: «Я не успокоюсь, пока существуют рабы и работорговцы – никогда».

Мардина откинулась на спинку стула: «Я думала, что Арман обещал положить конец этим вещам. Но он заблуждается».

Травек фыркнул: «Заблуждается! Как ты снисходительна к убийце, работорговцу, шарлатану!»

Она содрогнулась: «Я знаю, Дайл. Мне страшно подумать о том, что шестьсот моих соплеменников выманили из родных селений и продали в рабство».

«Но почему они согласились? – воскликнул Травек. – Не вижу в этом никакой логики. Неужели вы, оро, действительно спятили?»

«Не в том смысле, в каком ты понимаешь это слово. Наша одежда, наши дома, наши манеры – все это лишь отображает внутреннюю сущность, и в этом секрет нашего народа».

Травек молча пил вино.

«Мы победили смерть».

Травек разглядывал ее, не говоря ни слова.

Мардина сказала: «Дайл, я тебя люблю. Я готова связать свою жизнь с твоей. Когда-то я предложила сделать тебя одним из нас. Я любила тебя уже тогда, но не могла в этом признаться».

«Я не могу стать одним из оро без посторонней помощи?»

«О нет! В начале был только один – Сэйджел Дóмино. У него был особенный, в высшей степени телепатический мозг. Он мог с легкостью читать мысли других людей.

Он установил телепатическую связь со своим другом. Обнаружилось, что этот контакт стимулировал мозг его друга. Он не приобрел такие же выдающиеся способности, но научился устанавливать подобный контакт с другими. Стал обращать в свою веру – если это можно так назвать – своих друзей и знакомых. Тем же занимался Сэйджел Дóмино.

Теперь нас несколько миллионов. Мы не настоящие телепаты, но никто из нас не боится смерти. Когда нам угрожает опасность – или когда мы умираем – мы устанавливаем контакт с кем-нибудь из близких людей. Это примерно то же, что выйти на берег из тонущей лодки».

Травек поморщился: «Значит, никто из вас не может держать свои мысли при себе».

Мардина стала отрицательно трясти головой с такой энергией, что ее шелковистые светлые волосы разлетелись веером: «Ты неправ! Между нами нет никаких волевых конфликтов. Старому сознанию придается непрерывность, без отчуждения от прошлого. Воспоминания блекнут, остается только ощущение непрерывности. Для умирающего это все равно, что отложить одну интересную книгу и открыть другую. А для живущих... Не забывай о том, что мы вступаем в контакт только с теми, кого любим».

Травек взглянул на нее с любопытством: «И скольких людей ты в себе вмещаешь?»

Девушка скорчила гримасу: «Дайл! Ты не понимаешь! Я – это я! И никто другой! Даже если порог смерти переступят вместе со мной сорок человек, я все равно останусь собой. По сути дела, мы чрезмерно компенсируем нашу общность индивидуализмом. Мы ищем поддержки в индивидуализме, доводим его до крайности.

Другие народы испытывают меланхолическое удовлетворение, добиваясь максимального возможного внешнего сходства. Наше самоотождествление носит внутренний характер. Во внешних символах поминовения нет необходимости. На Аламских Высотах нет гробниц, и накопление богатств не имеет смысла.

Моя мать любила свой сад. У нее было много цветов. Она умерла и теперь живет во мне. У меня нет никакой склонности выращивать цветы или другие растения. Я беспокоюсь о людях, о будущем, об искоренении общественного зла. Так что, как видишь, наша связь не выходит за рамки сознания».

«Что ты почувствовала, когда в тебе поселилась душа матери?»

«Только великую радость, – серьезно сказала Мардина. – Я словно спасла ее, когда она тонула. Несколько недель я чувствовала ее присутствие – так, как если бы она была вместе со мной в комнате. А потом... потом она постепенно слилась со мной – полностью».

«Как насчет Армана? – спросил Травек. – Ведь он тоже – оро? Будет ли он жить после смерти?»

Мардина смущенно кивнула: «Его мать была одной из немногих оро, кого удалось поработить владетелям Максуса. Как правило, нам удается избежать пленения благодаря смерти».

«Но с кем вступил в контакт Арман? С тобой?»

Девушка порозовела ярче, чем раньше: «Между нами больше нет контакта. Я заблокировала мысли Армана – на борту звездолета».

«Тогда объясни мне, – потребовал Травек, – почему шестьсот оро прибыли на Максус, согласившись стать рабами?»

Помолчав немного, Мардина сказала: «Несмотря ни на что, Арман пробудил в нас чувство ответственности. Много веков мы влачили самовлюбленное, изолированное существование, ревностно охраняя наш секрет, – она встретилась глазами с Травеком. – В числе шестисот оро, привезенных на Максус – наши самые высокоразвитые телепаты. Они – наши шпионы. Они внедрятся на предприятия важнейших отраслей и передадут засекреченные технологии на Фелл».

«И что потóм?»

Мардина кивнула, печально улыбнувшись: «Потóм... станут конкурировать два государства работорговцев. Теперь я это понимаю. Возникнут и другие подобные государства. Но разве мы можем теперь остановить этот процесс? Поход начался. Шестьсот оро прибыли на Максус».

Травек заметил без всякого выражения: «Ты неправильно расставляешь акценты».

«Что ты имеешь в виду?» – девушка удивилась.

«Тебя беспокоят шестьсот оро. Подумай о сотнях миллионов рабов, эксплуатируемых на Максусе».

Она отвела глаза и опустила их: «Я не оказываю никакого влияния. Арман – вождь. Как только трюмы его корабля загрузят, он вернется на Фелл за следующей партией шпионов».

Травек наклонился вперед: «Неужели среди оро нет централизованной власти, руководства?»

«Конечно, есть – старейшины, городские советы. Но никакой особенной власти у них нет. Арман организовал свой собственный крестовый поход. Арманиты – его боевые когорты».

Травек постучал пальцами по столу: «Что-то тут не так, чего-то не хватает. Неужели ваши «арманиты» не понимают, как долго им придется оставаться на Максусе, как эффективно владетели защищают свои секреты и сколько шпионов расстанутся с жизнью?»

«Для нас это не имеет большого значения», – тихо напомнила девушка.

«Если бы все рабы были из племени оро, – сказал наконец Травек, – и если бы ни один из рабов не боялся смерти, тогда перестало бы существовать рабовладельческое государство». Он взглянул на Мардину: «Если бы шестьсот оро смогли внушить свои понятия другим рабам, больше не было бы никакой дисциплины. Наступил бы крах системы».

Мардина откликнулась с возрастающим волнением: «Если хотя бы двадцать процентов новых оро станут телепатами... Нам нужно вернуться на Фелл – и обратиться к телепатам, способным вступить в контакт с теми, кого привезли на Максус».

«Два соображения, – поднял палец Травек. – Прежде всего – Арман. Он – препятствие, которое необходимо удалить. И, во-вторых, нужно вызволить моих брата и сестру».