Текст книги "Акулья хватка (сборник)"

Автор книги: Джек Хиггинс

Соавторы: Джеймс Мэйо,Эндрю Шугар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Глава 12
Фламинго и белые лошади

Они добрались до Сен-Брие почти в полночь. К счастью оказалось, что через пятнадцать минут отправляется поезд до Ренна и Шавасс решил ехать им, чем болтаться здесь.

В Ренне, дожидаясь поезда на Марсель, им пришлось задержаться на полтора часа, которые они провели в кафе возле железнодорожного вокзала. Негр все ещё оставался мрачным и Шавассу это надоело.

– Если вы будете так себя вести, ни к чему хорошему это не приведет, – сказал он. – Либо мы выясним сейчас наши отношения, либо вы пойдете своей дорогой.

– А не создаст ли это дополнительные трудности? – усомнился Дарси. – Официально меня даже нет в этой стране.

Шавасс покачал головой.

– Я могу связаться с парижским отделением. Они отправят вас отсюда.

Дарси выглядел явно расстроенным.

– Не знаю, Пол. Когда мне впервые пришла в голову мысль последовать за вами, то казалось, что это имеет смысл, а особенно, когда я услышал, что они сделали с Харви; я расстроился и хотел отомстить.

– А теперь?

– Против всей этой истории с Горменом я ничего против не имею. В конце концов, он же пытался убить вас. Здесь я ничего не мог поделать, но Жако… – он покачал головой. – Это застряло у меня, как кость в горле.

– Если вы так все это воспринимаете, нам лучше расстаться, – сказал Шавасс. – Росситер без тени сомнения утопил вашего брата как крысу, он приложил руку к групповому убийству, когда затонул «Леопард», и неплохо бы вам вспомнить, что случилось с миссис Кемпбелл и старым Хамидом. Он не поколеблется отправить и нас обоих туда же, едва обнаружит, что мы остались живых. Это ведь не Олд Бейли и не Верховный суд Ямайки. Здесь существует только один закон – убивать или быть убитым – и у меня есть прямой приказ в этом случае убивать, не забывайте. Хо Дзен, Росситер, Монтефиори – со всеми должно быть покончено.

Негр покачал головой.

– Видите ли, возвращаясь к тем временам, когда я жил вместе с Харви в Сохо, должен сказать, что мне приходилось встречаться с разного рода циниками и преступниками, но вы в своем роде выдающийся тип.

– Вот потому-то я и остаюсь живым после двенадцати лет участия в этой кровавой игре, – сказал Шавасс. – Ну, а теперь, вы со мной или нет?

– Насколько я вижу, у меня не так велик выбор. Как я понимаю, едва я окажусь где-нибудь поблизости от Росситера, то если не разделаюсь с ним первым, он разделается со мной. Такая точка зрения противоречит закону. Я провел годы в джунглях, в которых жил Харви – поэтому психологу не составит труда понять, почему я встал на сторону закона. – Он тяжело вздохнул. – Но вы можете рассчитывать на меня, Пол. Я вас не подведу.

– Хорошо, теперь, когда мы со всем разобрались, я позвоню нашему агенту в Марселе, чтобы он подготовился к нашему приезду.

Он встал и Дарси спросил:

– Местечко, которое называется Камарг – что это такое?

– Это район дельты реки Роны, – пояснил Шавасс. – Примерно три сотни квадратных миль лагун и проток, болот, белых песчаных дюн и горячего солнца, хотя сейчас и не самое подходящее время года. Знаменито тремя вещами. Белыми лошадьми, боевыми быками и фламинго. Я однажды был там мальчиком двадцать лет назад, и никогда не забуду этого.

– Но что, черт возьми, они делают в таком месте? – спросил Дарси.

– Нам предстоит это выяснить, верно? – сказал Шавасс и пошел заказывать телефонный разговор.

Яков Малик был поляком по происхождению и оставил свою родную страну по политическим соображениям перед началом второй мировой войны. Пару лет он работал на Второе бюро, старую французскую секретную организацию, которая прекратила свое существование в 1940 году. Войну он провел, работая в британской организации по специальным операциям в качестве курьера между отрядами французского сопротивления. Конец этой полной приключений карьере положил взрыв гранаты, брошенной кем-то из Фронта национального освобождения (F. N. L. (Front Liberation Nationale – фр. – алжирская националистическая организация времен борьбы за независимость Алжира – прим. пер.) в окно его спальни во время алжирских событий. Он ушел в отставку и держал в Марселе небольшое кафе на берегу и жил там же с женой-мавританкой и тремя детьми. Сейчас он работал в этом городе в качестве агента Бюро и Шавассу дважды доводилось с ним встречаться.

Когда они вышли из вокзала, он стоял возле своего «Рено», тяжело опираясь на трость, с которой не расставался; это был худощавый элегантный мужчина с остроконечными усиками, хорошо сохранившийся для своих шестидесяти лет.

Он подковылял к ним и радостно приветствовал Шавасса.

– Мой дорогой Пол, как это чудесно, вновь встретиться с вами. Как ваши дела?

– Прекрасно. – Шавасс тепло пожал ему руку. – А как себя чувствует Нерида и ваша семья?

– Цветет. Она все ещё тоскует по Алжиру, но мы никогда туда не вернемся. Я не проживу там и недели. У этих людей долгая память.

Шавасс представил его Дарси, они сели в машину. Было тепло и довольно душно, солнце скрывалось за плотными серыми облаками, и тем не менее всюду был тот характерный для Марселя яркий свет, резавший глаза.

– Что вам удалось организовать? – спросил Шавасс.

– После вашего телефонного звонка я долго размышлял, – сказал Малик. – Буквально до четырех часов утра. Я напал на гениальную идею, хотя и говорю об этом со всей присущей мне скромностью. Попасть в Камарг не представляет никаких проблем. Остаться там незамеченным просто невозможно.

– На трех сотнях квадратных миль лагун и болот? – сказал Шавасс. – Я что-то вас не понимаю.

– О, населения там совсем немного, главным образом охотники за дичью и пастухи, которые выращивают молодых бычков и лошадей, свободно пасущихся по всему этому району. Именно благодаря малочисленности населения посторонним трудно проникнуть туда так, чтобы это не стало известным. Поэтому вам нужна законная причина, чтобы оказаться там, причина, с которой согласится любой, кто вас увидит.

– И вы нашли такую причину?

– Наблюдение за птицами, – просто сказал Малик.

Дарси Престон громко расхохотался.

– Не может быть, чтобы он говорил серьезно.

– Но я говорю совершенно серьезно. – Малик немного обиделся. – Камарг известен своими дикими птицами, особенно колонией фламинго. Со всей Европы приезжают сюда, чтобы их изучать.

– Знаете, думаю, что в этом действительно что-то есть, – согласился Шавасс.

– Более того, мой дорогой Пол, у меня уже есть для этого все необходимое. Небольшая яхта и все остальное: резиновая лодка, охотничьи костюмы и болотные сапоги, бинокли, подходящая кинокамера. Я связался с отделом С2 в Лондоне и получил от них добро. Мне казалось, что не имеет смысла терять время.

– Прекрасно. – Шавасс неожиданно почувствовал признательность к старику и похлопал его по плечу. – Это действительно прекрасно.

– Нет нужды преувеличивать мои заслуги, Пол. За такого рода услуги я получаю приличные деньги – и они удваиваются, если я сам принимаю участие в деле.

– А вы этого хотите?

– Я знаю Камарг, а вы его не знаете, и это может иметь смысл. – Он улыбнулся. – И кроме того, вы не имеете представления, как скучна в наши дни жизнь. И небольшая разминка будет для меня весьма полезна.

– Тогда будем считать, что договорились. – Шавасс повернулся к Дарси, сидевшему на заднем сидении. – Ничего похожего на какую-то организацию, не правда ли?

– О, я потрясен, – сказал Дерси. – Я был бы потрясен ещё больше, если бы кто-нибудь вспомнил в течение ближайшей пары часов о том, чтобы наполнить мой желудок. Он сжался уже настолько, что начинает болеть.

– Все это я тоже организовал, мсье, – сказал Малик. – Мое кафе находится на расстоянии броска камнем от гавани. Там моя жена неохотно накормит вас местной достопримечательностью – буйябезом (рыбный суп – фр. – прим. пер.). Но если вы догадаетесь предпочесть её фаршированного барашка с рисом, то завоюете её вечную дружбу.

– Тогда вперед, это единственное, о чем я прошу, – вскричал Дарси, и Малик перестроил свой «Рено» из одной полосы в другую, проскочив вплотную к автобусу, и свернул в узкую улочку, ведущую к гавани.

Фаршированный барашек и жареный рис были именно такими, как и обещал Малик, и после этого они спустились к старой гавани, поставили «Рено» и пешком прошли на каменный причал. В гавани на якорях стояли суда всех форм и размеров, множество шлюпок и маленьких суденышек самого разного назначения были пришвартовано прямо к пристани. Они спустились по ступеням и Малик подвел их к шестиместному катеру.

Шавасс встал за руль и, строго подчиняясь командам, провел катер по забитой гавани, пока они не подошли к борту каютной крейсерской яхты длиною в двадцать футов с подвесным мотором. Яхта называлась «Алуэт» – «Жаворонок» и была выкрашена в белый цвет с ярко-алой каймой. Дарси вскарабкался на борт и повернулся, чтобы подать руку Малику. Привязав катер, Шавасс поднялся следом за ними. Каюта была маленькой, две боковые скамейки, обитые войлоком, на ночь превращались в койки. Единственными удобствами были туалет и небольшой камбуз. Малик со вздохом сел, достал тонкую черную сигару и закурил:

– А теперь к делу. В этом ящике, Пол, вы найдете карту, и кстати, у него двойное дно. Там же – пара автоматических пистолетов и с полдюжины гранат. Мне показалось, что это будет разумно.

На развернутой карте в деталях был изображен весь район Камарг, причем были показаны не только несколько устьев Роны, но и каждая лагуна, каждая отмель и каждая протока.

– Эта карта не даст вам слишком много, – заметил Малик. – Прилив и речное течение сильно меняют обстановку. Отмель, которая сегодня существовала, на следующий день может исчезнуть или появиться в другом месте, и то же самое может произойти и с протоками. Но это не должно доставить нам больших неприятностей. «Жаворонок» сидит в воде всего на два или три фута.

– А Хеллгейт? Вы можете указать его на карте? – спросил Дарси.

– Конечно могу. Посмотрите сюда, возле Марселя недалеко от Пуан-дю-Норд. В трех или четырех милях вглубь побережья находится деревня Шатийон. А примерно в двух милях к северо-востоку от деревни отмечен и Хеллгейт.

Шавасс сразу же обнаружил это место, – островок в лагуне, имевшей форму полумесяца.

– Вам удалось что-нибудь выяснить относительно этого места или насчет Монтефиори?

– Естественно, из-за ограниченности времени я был привязан к Марселю, но мне удалось получить кое-какую полезную информацию. Дому около семидесяти лет. Он был построен в девятисотых годах русским писателем по фамилии Курбский, не любившим царя и не скрывавшим этого. В свое время его романы были в моде в Америке и вообще в Европе и он стал вполне состоятельным человеком. Он приехал в Камарг, чтобы посетить ферму по выращиванию бычков, и решил там остаться. Дом он построил в таком месте, потому что страшно стремился к уединению. Это деревянное строение, очень русское по стилю.

– А что с ним стало потом? – спросил Дарси.

– После революции он вернулся домой – это была серьезная ошибка. Он не любил Ленина ещё больше чем царя, но на этот раз ему не удалось уехать. Он умер или был убит в 1925 году. Кстати, в те времена никому не нужны были гении. В местном земельном управлении у меня есть друг, который позвонил в Арль, чтобы выяснить, кто владеет этим домом в настоящий момент. Во время войны это место использовалось немцами в качестве военной базы. После войны оно пустовало, пока четыре года назад не было приобретено неким Ледюком.

– Ледюк? – нахмурился Шавасс.

– По крайней мере, в регистре записано это имя.

Шавасс медленно кивнул:

– Хорошо. Пожалуй, мне лучше познакомить вас со всеми деталями, чтобы вы ясно представляли себе обстановку.

Когда он закончил, Малик задумчиво посмотрел на него:

– Довольно странное дело. Возьмем, например, этого Росситера. С одной стороны – неумелый любитель, который часто попадает впросак. С другой стороны – беспощадный хладнокровный убийца без малейших угрызений совести.

– А Хо Дзен?

– Мерзкий, очень мерзкий тип. Что может иметь общего настоящий профессионал с такими людьми?

– Именно это мы и должны выяснить, – сказал Шавасс. – Хотя у меня есть на этот счет кое-какие собственные соображения. Вы же знаете, с какими трудностями приходится сталкиваться китайцам, когда речь идет о шпионаже. Русские не испытывают ничего подобного, они могут отправлять своих собственных людей под видом местных жителей в большинство стран мира. Совершенно очевидно, что китайцы этого делать не могут, потому и вынуждены использовать людей вроде Росситера, неважно, любитель он или нет. Только это все ещё не объясняет, при чем тут Монтефиори.

Малик кивнул:

– А что потом?

– Ликвидация – полная и абсолютная.

– А девушка, – вмешался Дарси. – Что будет с ней?

– Постараемся вытащить её, если сможем.

– Но только если сможем?

– Совершенно верно. Ну, а теперь пора двигаться дальше. Так как большая часть дня прошла, нам до захода солнца предстоит ещё проделать большую работу. Вы согласны, Яков?

Малик кивнул:

– Я выведу судно из гавани. Я знаю, как это сделать. С таким мотором нам потребуется немного больше трех часов, чтобы добраться до места, если конечно погода позволит. А она, должен заметить, мне что-то не нравится.

Он вышел на палубу, Шавасс следом. Пока ни выходили в открытое море, он стоял у поручня и смотрел назад на Марсель. В этом старом городе побывали все, – финикийцы, греки, римляне. За мысом Круазет небо было темным и зловещим и, когда они вышли в открытое море и началась качка, на палубу упали первые крупные капли дождя.

Со стороны моря Камарг выглядел чередой песчаных дюн, медленно плывущих в отдалении по мере того, как они заходили вглубь, обширных зарослей тростника и болотной травы, поднимавшихся из воды словно для того, чтобы приветствовать их, вместе с тяжелым острым запахом болот, состоявшим из запаха соли и гниющих водорослей, а также черной насыщенной газами грязи; этот запах напоминал о темном первобытном давно исчезнувшем мире.

Погода не испортилась окончательно, как ожидалось, и дождь прекратился, если не считать перемежающихся зарядов. По мере того, как они продвигались вглубь суши, Малик снова взялся за руль, а Шавасс и Дарси стояли у поручней.

С полдюжины белых лошадей стояли на песчаном берегу и наблюдали, как они проплывали мимо, сотни фламинго расхаживали по мелям, заставляя воздух пылать от их огненного оперения.

– А что мы теперь будем делать, Пол? – спросил Малик. – Остановимся в деревне или поплывем дальше?

– Я думаю, не будет ничего плохого в том, что мы зайдем в деревню, – сказал Шавасс. – Вы можете посетить местный магазинчик, посмотреть, не удастся ли вам что-нибудь выяснить. Нам с Дарси, пожалуй, пока лучше оставаться в тени.

– Хорошо, – кивнул Малик. – Пройти мимо без остановки – значит вызвать нездоровый интерес к нашим личностям и занятиям. Маленькие общины людей одинаковы по всему миру.

Именно такой была и деревня Шатийон. Две примитивных деревянных пристани, выступавших из воды, стайка лодок и пара дюжин домов. Малик подвел «Алуэт» к дальнему концу пристани и Шавасс закрепил швартовы. Дерси оставался внизу.

Полак поковылял прочь, а Шавасс расположился на корме, вертя в руках удочку из того снаряжения, что приобрел Малик. Казалось, на берегу ничего не происходит. Примерно в пятидесяти ярдах какой-то мужчина возился с лодкой, два старика сидели на другой пристани, штопая сети.

Через пятнадцать минут Малик вернулся, неся бумажный пакет, наполненный всяческой провизией.

– Типичные французские провинциалы, – буркнул он, когда Шавасс помог ему перебраться через поручень. – Чертовски подозрительны по отношению к любому чужаку, но хотят знать о вашем деле до малейшей детали.

– И что вы им сказали?

– Что я прибыл из Марселя, чтобы вместе с другом понаблюдать за птицами и немного половить рыбу. Как я уже говорил, здесь они постоянно сталкиваются с такими людьми.

– И они поверили вашей истории?

– Полностью. Там была старуха под семьдесят и её сын – идиот. Я достал карту и спросил у нее, где можно найти хорошее местечко, чтобы остановиться на ночь, что позволило мне наряду с другими местами ткнуть пальцем и в Хеллгейт.

– И какова была её реакция?

– Ничего особенного. Она сказала, что это частное владение. Приятные люди, но не очень приветствуют посетителей.

– Вполне похоже, – сказал Шавасс. – Нужно двигаться. Скоро стемнеет.

В отдалении угрожающе прогремел гром, и когда Шавасс отдал концы, Малик нажал стартер. Дарси не выходил на палубу, пока они не отошли достаточно далеко от деревни и не вошли в узкий канал, с обеих сторон которого к ним вплотную подступал тростник.

Шавасс забрался на крышу каюты и развернул карту. Сначала прокладывать курс было относительно легко, но постепенно, чем глубже они заходили в болота, это становилось все труднее.

Они сознательно избегали основного водного пути, ведущего прямо к Хеллгейту, и держались к северо-востоку, так что в конце концов подошли к нему сзади.

Уже почти совсем стемнело, когда они вошли в маленькую лагуну и Шавасс тихо сказал:

– Хорошо, здесь мы и остановимся.

Малик выключил мотор, Дарси выбросил за борт якорь, ушедший на глубину восьми-девяти футов. Неожиданно стало очень тихо, если не считать квакания лягушек и случайного шороха птиц в зарослях.

– Далеко мы от места? – спросил Дарси.

– Четверть мили, не больше, – ответил Шавасс. – С первыми лучами рассвета подплывем поближе на резиновой лодке и осмотримся повнимательнее.

– Интересное предложение, – протянул Малик.

– О, я думаю, что все будет в порядке.

Над их головами удар грома расколол небо, и когда вновь наступила тишина, дождь превратился в ливень и загнал их в каюту.

Глава 13
Хеллгейт

Когда на следующее утро в четыре часа тридцать минут утра Шавасс вышел на палубу, он окунулся в холодный и серый мир. Дождь на тысячу голосов стучал по болотной воде и тем не менее были слышны какие-то признаки жизни. Пели птицы и под дождем летали дикие гуси.

На нем были непромокаемые нейлоновые болотные сапоги и куртка с капюшоном, натягивающаяся через голову, на шее висел бинокль. К нему присоединился одетый таким же образом Дарси Престон, а за ним последовал и Малик, укрывшийся под большим черным зонтом.

– Это самое последнее место, которое создал Господь Бог. – Полак вздрогнул. – Я и забыл, что здесь бывает такая погода.

– Самая чудесная погода, Яков. – Шавасс спустился в лодку. – Мы будем отсутствовать не очень долго, не больше пары часов. Я просто хочу немного осмотреться вокруг, и все.

– Только посматривайте за тем, чтобы найти дорогу обратно, – сказал Малик. – В таком месте это не просто.

Дарси Престон взялся за весла и через несколько мгновений «Жаворонок» скрылся в темноте. С помощью карты и компаса Шавасс проложил курс на Хеллгейт, который напрямую вел их через грязь, тростники и узкие протоки, и они все глубже и глубже погружались в этот затерянный мир.

– Здесь все выглядит так, как и было испокон веков, – сказал Дарси. – Ничего не изменилось.

Слева от них в тростнике раздался треск и через заросли проломился молодой бычок. Он остановился на мелком месте и подозрительно посмотрел на них.

– Плывем дальше, – сказал Шавасс. – Это боевой бычок и родословная у него длиною с твою руку. Они не очень любят чужаков.

Дарси налег на весла, и вскоре бычок исчез из виду.

– Мне явно не хотелось бы идти пешком, имея позади себя такую штуку, – заметил он. – Какого черта они свободно здесь бродят?

– Тут их выращивают – здесь они на свободе набирают силу и приобретают боевой характер. Дарси, это страна быков. Они здесь пользуются большим уважением. Это мы здесь лезем в чужие дела, а не они.

Они вошли в большую лагуну и в пятидесяти ярдах от них из тумана выступили башни дома. Шавасс быстро взмахнул рукой и Дарси укрылся справа в тростнике. За тростником был небольшой кусок суши, они причалили и выбрались из лодки. Шавасс припал к земле и навел бинокль.

Как и говорил Малик, дом был очень русским по стилю, построен из дерева, на каждом конце четырехэтажная башня, а по фасаду тянулась веранда. Весь дом был окружен соснами, которые наверняка высадили после постройки дома, но то, что когда-то было садом, сейчас превратилось в заросшие джунгли.

В этом месте было что-то странно фальшивое. Оно слишком походило на голливудскую декорацию для пьесы Чехова.

Шавасс не видел главного входа, который, видимо, находился с другой стороны. С точки зрения подходов к нему дом не мог бы занимать лучшего стратегического положения. Лагуна имела форму полумесяца, ширина её составляла около сотни ярдов, а длина – две сотни. При дневном свете не было никакой возможности скрытно приблизиться к зданию.

Шавасс передал бинокль Дарси.

– Ну и что вы думаете?

Негр взглянул и покачал головой.

– Не представляю, как можно подобраться поближе, оставшись незамеченным.

Тут залаяла собака, и из-за угла дома вышли двое. Когда Шавасс навел бинокль, они попали в его поле зрения; это были два китайца, каждый с винтовкой в руках. Немного погодя к ним присоединилась и собака, эльзасская овчарка, которая бегала взад и вперед, рыская в подлеске.

– Не знаю, что она ищет, но при таком дожде она много не унюхает, – сказал Дерси.

– Я не был бы так уверен, – заметил Шавасс, продолжая наблюдать в бинокль. – Немецкую овчарку обмануть довольно трудно.

Внезапно справа от них донеслись тяжелые всплески, словно кто-то продирался через тростник. Сначала Шавасс подумал, что это может быть ещё один бычок, но потом стремительно выхватил свой «вальтер». Раздался стон, а вслед за всплеском кто-то позвал по-французски на помощь.

Шавасс и Дарси пробились сквозь тростник и, появившись на другой стороне отмели, увидели голову, вынырнувшую из воды в протоке, и мелькнувшую в воздухе руку.

Шавасс бросился вперед, вода доходила ему до груди, и схватил вытянутую руку в тот момент, когда человек снова ушел под воду. Их пальцы встретились, и он начал медленно отступать назад, так как толстый слой грязи отпускал неохотно.

Дарси помог ему и они вместе уложили человека на спину; это был худой истощенный седой старик лет семидесяти. На нем были пижамные брюки и безрукавка, и он весь посинел от холода. Глаза у него дико выкатились, он что-то невнятно бормотал, а потом от страха отключился.

– Бедняга. – Шавасс поднял худую, как палка руку. – Приходилось вам раньше видеть что-либо подобное?

Дарси внимательно посмотрел на многочисленные тонкие шрамы и мрачно кивнул.

– Похоже, он наркоман, употребляющий героин, и дело зашло уже довольно далеко. Интересно, кто он такой?

Шавасс начал снимать свою куртку.

– Последний раз я видел его на фотографии, которую мне показывал Меллори, хотя должен заметить, что тогда он выглядел значительно лучше.

– Монтефиори? – безразличным тоном спросил Дарси.

– Он самый. – Шавасс приподнял лежавшего без сознания старика, натянул ему через голову куртку и окончательно поднял его. – А теперь давайте выбираться отсюда, пока он не умер у нас на руках.

На обратном пути Шавасс устроился на корме. Энрико Монтефиори лежал у него на руках. Он был в очень плохом состоянии, в этом не было никакого сомнения, и беспокойно стонал, временами вскрикивая и ни на мгновение не приходя в сознание.

Где-то в неприятной близости раздался лай немецкой овчарки, а потом утреннюю тишину разорвал резкий стук подвесного мотора.

Шавасс с компасом в свободной руке отдавал четкие команды Дарси, сидевшему на веслах спиной к движению. В одном месте они попали в густые заросли тростника, он положил Монтефиори на дно и выпрыгнул за борт, чтобы подтолкнуть лодку.

Было холодно, чертовски холодно, так как к этому времени вода пробралась под его нейлоновый плащ, а без куртки верхняя часть тела оказалась вообще незащищенной.

Собака продолжала монотонно лаять, теперь уже гораздо ближе, звук подвесного мотора неумолимо приближался. Шавасс изо всех сил толкнул лодку и, когда она снова двинулась, перепрыгнул через борт.

Через несколько секунд они вырвались из тростника на чистую воду и из тумана выступил силуэт «Жаворонка».

– Яков! – закричал Шавасс и увидел Малика, сидящего на корме, черный зонт защищал его от дождя.

Лодка мягко ударилась о борт «Жавронка». Шавасс встал и взглянул на лицо Малика под черным зонтом, теперь он понял, что тот привязан длинной веревкой к поручню на корме. Глаза Малика были неподвижны, он был мертв, левое ухо отсутствовало, а над самой переносицей темнела небольшая синяя дырочка.

– Доброе утро, Шавасс, рад приветствовать вас на борту.

Из каюты появился Росситер, добродушно улыбавшийся, словно ему действительно доставляло удовольствие снова с ними встретиться.

Позади стоял полковник Хо Дзен, половина лица которого была заклеена пластырем. В руках у него был автомат Калашникова и выглядел он мрачным и неумолимым, каждый дюйм в нем выдавал профессионала.

– Когда вы вчера вечером появились, один из моих людей сфотографировал вас, – сказал Росситер. – Нас всегда интересуют все вновь прибывающие в эту часть Камарга. Можете себе представить мое удивление, когда он показал мне фотографию.

– Вам понадобилось довольно много времени, чтобы добраться сюда, – ответил Шавасс. – Вы не спешили.

– Во всем виновата эта отвратительная погода, старина. Мы прибыли сюда сразу же после вашего отъезда. И решили подождать. Хотя, по сути дела, мы не зря потратили время. Ваш друг оказался весьма общительным, после того как полковник перекинулся с ним несколькими словами. Да, теперь я понимаю, что вы все знаете о нас. С другой стороны, мы все знаем о вас.

– Это очень мило с вашей стороны. А что вы скажете о Монтефиори?

– Тут серьезная проблема. Он уже и прежде проделывал подобные вещи, и это очень нехорошо. Мне придется серьезно поговорить с человеком, который должен был за ним присматривать.

Росситер подошел к двери, достал свисток и свистнул три раза. Когда он повернулся, Дарси спросил:

– А кто посадил его на героин – вы?

– Это делало его послушным большую часть времени, – ответил Росситер.

– Как живое растение. Почему вы не дали ему умереть?

– Но кто же тогда стал бы подписывать чеки? – почти с юмором спросил Росситер, словно пытаясь сделать так, чтобы все происходящее выглядело разумным.

Это многое объясняло. А потом произошло сразу несколько событий. Монтефиори начал стонать, судорожно дергая ногами, потом сел в лодке, а из тумана появилась лодка с подвесным мотором, в которой сидели два корейца и эльзасская овчарка.

Мужчины поднялись на борт яхты, оставив собаку в лодке. Хо Дзен резко бросил что-то одному из них, причем настолько быстро, что Шавасс не разобрал. Человек тихо ответил, опустив глаза, и Хо Дзен ударил его по лицу.

– У них есть с собой героин? – спросил Росситер по-китайски.

Один из прибывших опустил винтовку на пол, достал небольшой кожаный футляр, открыл его и достал шприц для подкожных вливаний и стеклянную ампулу. Росситер наполнил шприц, кивнул корейцу, придерживавшему Монтефиори за плечи, и сделал тому укол.

– Это должно поддержать его.

Монтефиори перестал бороться и затих, напряжение покинуло его, а затем произошла странная вещь. Глаза его открылись, он взглянул на Росситера и улыбнулся.

– Отец Леонард? – сказал он. – Это вы, отец Леонард?

И, пока он продолжал улыбаться, жизнь с тихим вздохом отлетела от него и голова склонилась на бок.

Наступила неожиданная тишина. Росситер осторожно коснулся его лица. Первым опомнился Хо Дзен. Он оттолкнул Росситера и грубо потряс Монтефиори. Потом обернулся, глаза его были полны злобы.

– Он умер – вы понимаете? Вы убили его. Я предупреждал вас, я говорил вам, что вы даете ему слишком большую дозу. – Он ударил Росситера так, что тот отлетел в сторону и перелетел через скамейку. – Одна ошибка за другой. Вам придется ответить за все, когда мы доберемся до Тираны.

На какой-то момент все внимание оказалось прикованным к англичанину. Шавасс оттолкнул одного из корейцев так, что тот зашатался, повернулся и прыгнул к двери. Потом перемахнул через поручни, всплыл на поверхность и бросился под защиту тростников.

Быстро обернувшись через плечо, он увидел, что Дарси борется с двумя корейцами возле поручней. Появился Хо Дзен, ударил Дарси прикладом автомата и поднял тот к плечу. Когда он начал стрелять, Шавасс нырнул и под водой поплыл к зарослям тростника.

Оказавшись в безопасности, он обернулся и посмотрел назад. Оба корейца были уже в лодке, торопливо отвязывая её, а овчарка выла, как волк. Шавасс начал продираться сквозь заросли, временами вплавь, временами вброд. А затем тишину утра прорезал ещё один звук – заработал мотор «Жаворонка».

Наконец он добрался до протоки, настолько глубокой, что ноги перестали доставать дно. Он переплыл её, добрался до высокой стены зеленой болотной травы и двинулся дальше. Пройдя по воде несколько минут, он остановился. Звук мотора теля «Жаворонка» затих. Возможно, яхта направилась к Хеллгейту, но подвесной лодочный мотор стучал поблизости и мрачный вой овчарки жутким эхом доносился через туман, словно голос из могилы.

Он снова поплыл, прокладывая себе дорогу через тростник, и неожиданно подвесной мотор заглох, а овчарка замолчала. Это было плохо, с какой стороны не посмотреть, так как теперь он не имел ни малейшего представления, где противники.

Ноги коснулись дна, он пробрался через толстый слой черной грязи и выбрался из тростника и травы на относительно твердую почву. Компас по-прежнему висел у него на шее, что давало возможность определить направление, и он сосредоточился, стараясь мысленно восстановить этот участок карты. Старый трюк оказался на удивление эффективным. Поблизости от стоянки «Жаворонка» этот остров в любом случае был единственным, имел примерно пару сотен ярдов в диаметре и был расположен в четверти мили к юго-западу от Хеллгейта.

Он побежал, но вдруг неожиданно остановился, так как прямо перед ним из тумана появился бык. Животное высоко подняло голову и уставилось прямо на него. Из ноздрей его вырывался пар и Шавасс начал медленно отступать назад. Справа от него послышалось какое-то движение и как темная тень появился другой бык, бока его блестели. Он нервно бил копытом по земле, голова его была опущена, большие изогнутые рога угрожающе сверкали, а потом за ним следом появился ещё один и ещё один, всего показалось шесть или семь крупных животных, это были боевые быки, известные своей смелостью, специально выращиваемые для боев.

Шавасс глубоко вздохнул и очень медленно пошел вперед, пройдя так близко между двумя из них, что мог бы вытянуть руку и коснуться их. Он продолжил свой путь, прошел через заросли болотной травы и вышел на песчаный берег. Внезапно раздался резкий крик, за ним последовали два выстрела и песок фонтанчиками взметнулся вверх справа от него.