Текст книги "Акулья хватка (сборник)"

Автор книги: Джек Хиггинс

Соавторы: Джеймс Мэйо,Эндрю Шугар
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

21

Пышущий энтузиазмом Парди предложил Худу присесть:

– Что у вас с рукой?

– Царапина.

– Пришел ответ на вашу телеграмму. Я лично её раскодировал. Рассчитывал, что вы зайдете ещё вчера, и прождал вас до десяти.

Худ закурил.

– Меня чуть было не похоронили заживо.

– Как это?

– О, всего-навсего под кипой бумаг.

Парди мгновенно попытался найти в его словах тайный смысл или намек, глаза его горели любопытством. Он отпер сейф, вытащил из него сообщение и передал Худу.

"ХУД КОНСУЛЬСТВО НИЦЦА ОТ "ИМПЕРИАЛ ВАТЧ КОМПАНИ" ТЧК ДОСТОВЕРНО УСТАНОВЛЕНО ФОТОГРАФИЯ ИГОРЯ ЗАРУБИНА СОРОКА ДЕВЯТИ ЛЕТ УРОЖЕНЦА ГОРОДА ЧИТЫ ЖЕНАТ АННЕ ХУ ОНГ СЧИТАЮЩЕЙСЯ УМЕРШЕЙ 1938 ГОДУ ТЧК В ПРОШЛОМ ЗАРУБИН МУЗЫКАНТ ЦИРКОВОЙ АКТЕР ЗВЕЗДА КИЕВСКОГО ЦИРКА ИЗВЕСТЕН КАК ГЕНИАЛЬНЫЙ МИМ. ТЧК ПОСЛЕДНИЙ РАЗ О НЕМ СЛЫШАЛИ СЕНТЯБРЕ 1939 ГОДА ВЛАДИВОСТОКЕ ТЧК ВЕРОЯТНОЕ НЫНЕШНЕЕ МЕСТОПРЕБЫВАНИЕ ШАНХАЙ ТЧК ТРЕБУЙТЕ КОНСУЛА ПАРДИ СОБЛЮДЕНИЯ СТРОЖАЙШЕЙ СЕКРЕТНОСТИ ТЧК"

Гениальный мим! Эндрюсу вполне подходил этот эпитет. Худ вспомнил, как неловок и неуклюж показался ему Эндрюс в роли лакея на борту "Тритона", как неопрятно он выглядел на фоне вышколенных стюардов. Сейчас становилось ясным, что это была просто маска, нечто вроде прикрытия.

Парди приоткрыл ящик письменного стола.

– Ваш ключ готов. Не беспокойтесь по поводу последней фразы в телеграмме, вы понимаете, о чем я говорю. Я глух и нем, – он отдал Худу ключ.

– Ну и прекрасно, – Худ сунул ключ в карман. Он подумал о картинах Гейнсборо и Сикерта, которые так любезно предоставили ему из музейных фондов по распоряжению министерства финансов. Теперь эти картины остались на "Тритоне". Впрочем, как и прочие картины Лобэра. Странная комбинация красоты и дьявольской мерзости в их сильнейшем воплощении. Хотя, по своему опыту Худ знал, что этот случай не единственный.

Было около одиннадцати часов. Худ понимал, что ему нужно разыскать Эндрюса. Лобэр уже вполне мог приступить к выполнению своего зловещего плана и запустить механизм в действие. Тут Худ заметил, что вот уже несколько минут он сидит молча, погруженный в размышления.

– Задумался о другом, – усмехнулся он Парди. – Кстати, вы случайно не знаете дату открытия очередной сессии Совета НАТО в Париже?

– НАТО? Это выходит за рамки моих полномочий, – отозвался Парди. Впрочем, могу узнать. – Он снял телефонную трубку и переговорил с кем-то из сотрудников в приемной. Пришлось немного подождать, пока там выясняли.

– Завтра? Заседание Комитета военного планирования? А Совет НАТО послезавтра? Спасибо.

Послезавтра! Худа словно обожгло. Необходимо принимать срочные меры. Господи!

Парди снова полез в ящик стола.

– Чуть не забыл. Я выяснил насчет адреса по номеру телефона. Улица Дюбош, 14.

Худ запомнил адрес и поблагодарил мистера Парди.

– Последняя просьба. Не могли бы вы одолжить мне свой пистолет, если таковой имеется?

Парди прямо-таки расцвел, порозовев от удовольствия, и весь напыжился.

– У меня есть пистолет, который всегда здесь хранится. На всякий случай, знаете ли. Но им никогда не пользовались. Надеюсь, вы не собираетесь...

– Если мне все же придется, я дам вам отчет о расходе боеприпасов, если хотите.

Парди подошел к сейфу и достал "уэбли" 45 калибра с обоймой.

– Вот, держите.

– Ну и ну! – Пистолет был чересчур тяжелый и громоздкий для Худа, но все равно лучше, чем ничего.

Парди и слышать не хотел о том, чтобы давать пистолет под расписку. Когда Худ собирался уходить, он схватил его за плечо.

– Вы уверены, что не понадобится помощь, старина?

– Надеюсь, что справлюсь. Но все равно, спасибо за предложение.

Парди раскрыл перед ним дверь, и проскользнув вперед, все ещё розовый от возбуждения, конспиративным кивком пожелал доброго пути.

"Пежо 404", нанятый Худом, стоял на обочине. Он сел в машину, зарядил "уэбли" и сунул его за пояс. Так или иначе, но ему снова нужно пробраться на "Тритон", попасть в каюту Эндрюса, а потом... Одному Богу известно, что потом. Время действовать неумолимо приближалось.

Боковыми дорогами он выбрался в Болье, оставил машину у гостиницы и прошелся доль прибрежных скал к Сент-Жану.

Там Худ направился в сторону порта. Повсюду маячили рыбаки с удочками, кое-где попадались туристы. Неожиданно за одним из столиков кафе "Маскотт", расставленных на улице под зонтиками, он увидел Сью Трентон. Та сидела в одиночестве, потягивая "кока-колу". Он усомнился, подходить ли к ней, однако она его уже заметила.

– Так – так... – протянула она. – Последний раз, когда я вас видела, у вас были крупные неприятности. Вчера ночью вы всех сбили с толку, молниеносно ретировавшись и никого не предупредив о своем позорном бегстве.

– И надо вам заметить, что больше всех с толку был сбит я сам.

Она пригласила сесть, Худ приглашение принял и заказал себе "кампари" с содовой.

– Интересно, как прореагировал Лобэр, когда с его очкастым приятелем случилась неприятность?

Она покосилась на него и пожала плечами.

– Ничего про это не слышала. Я ведь играла в "баккара".

– Ну и как? – Худ внимательно наблюдал за девушкой. Неужели она действительно так глупа, как хочет казаться? С другой стороны, он никак не мог поверить, что она так искусно притворяется.

– Я выиграла. Было очень весело.

– А Лобэр проиграл?

– Как вы догадались?

Худ только усмехнулся.

– А что у вас с рукой? – Она заметила страшные ссадины. В голосе и взгляде чувствовалось непритворное сострадание. – Ой, даже с обеими!

– Это после встречи с дружками Лобэра. Веселая была вечеринка. Правда, время выбрали неудачное – раннее утро.

– Зря вы ничем не обработали руки. Идемте со мной. Здесь неподалеку есть аптека. Ваше "кампари" никуда не денется.

– Мы сейчас вернемся, – поставила она в известность гарсона.

Худ позволил привести себя в аптеку, где ему обработали ранки антисептиком и залепили пластырем. Они вернулись к столику. Казалось, такое проявление заботы их сблизило. Неожиданно Сью Трентон поинтересовалась:

– С вами все в порядке? Я чувствую, что что-то происходит, но пытаюсь закрывать на все глаза. Но сейчас мне кажется, случится нечто ужасное... Она странно хихикнула, ей было явно не по себе.

Худ закурил. Можно ли ей довериться?

– Вы знаете, где сейчас Лобэр?

– На вилле. На пляже обнаружили труп, и его вызвали на виллу для опознания, похоже, это тело его шофера.

– Вы его ждете?

– Нет.

– Сью, позвольте мне вас так называть? Мне кажется, не слишком умно мозолить всем глаза, рассиживал здесь. Нас могут увидеть. Может, пройдем в мою машину?

Она кивнула и поднялась. Они перешли в машину.

– Вы хорошо знаете Лобэра? – спросил он.

– Не слишком.

Глаза их встретились. Она отрицательно качнула головой в ответ на его незаданный вопрос. Она с ним не спала.

– Он очень опасный человек. С ним нельзя шутить.

– Да? – В её смехе чувствовалась самонадеянность молодости. Правда, слышалось и сомнение.

– Как бы там ни было, сегодня я вернусь на яхту, чтобы забрать свои вещи. И скажу, что уезжаю. Мне все равно пора домой. О, Господи, назад к соляным копям!

Худу показалось, что она пытаться скрыть свою грусть. Он решил воспользоваться шансом. Придется ей довериться.

– А вы не знаете, Эндрюс, тот коротышка-лакей, на борту яхты или нет?

– Вчера днем был. С тех пор я там не появлялась.

– Тогда, вероятно, он по-прежнему там, раз Лобэр занят на вилле. Сью, слушайте меня внимательно. Необходимо, чтобы Эндрюс сегодня вечером был на берегу. Я умоляю вас помочь мне в этом. Смогли бы вы что-нибудь придумать, чтобы завлечь его сюда до возвращения Лобэра?

– Зачем?

– Это длинная и очень запутанная история. Я бы очень хотел посвятить вас в детали, но, к сожалению, не имею права. Вам придется поверить мне на слово. Даю слово, что вы не окажетесь втянуты в преступление, даже наоборот. Я буду с вами вполне откровенен. Есть доля риска. Возможно, не большего, чем вообще связаться с Лобэром. Я не могу вам гарантировать достойное вознаграждение, если вы справитесь с задачей. Но обещаю, что если вы сделаете то, о чем я прошу, я устрою в вашу честь фантастический вечер, будь то Париже или Лондоне, когда эта история закончится.

Она долго смотрела ему в глаза.

– Риск меня не пугает.

Худ взял её за руку.

– Умница. А как вы собираетесь попасть на яхту?

– В час дня обычно посылают катер.

– Не знаете, Лобэр тоже собирается на яхту?

Она неуверенно пожала плечами.

– Думаю, это зависит от полиции, хотя, по-моему, он не планировал. Я слышала, как говорили о поездке в Ниццу.

– Ясно. Теперь к делу, Сью. Когда вы попадете на яхту, найдите предлог поболтать с Эндрюсом. И как бы между прочим заметьте, что вечером вы отправляетесь смотреть новое шоу в каком-нибудь из кабаре Ниццы, или Антиба, или где угодно. Добавьте, что это интимное шоу, в новом, только что открытом заведении, и что реклама очень многообещающа. Будет страшно интересно. Если вы при этом поведете себя непринужденно, многозначительно и сексуально, все получится! Скажите, что в изобилии будут представлены девушки в корсетах.

– В чем?

– В корсетах. Ну, знаете, лифы, корсажи, пояса, трусики, подвязки, в общем все те прелести, которыми заманивают нашего брата. Нет, правда, я вполне серьезно. Эндрюс – страстный коллекционер корсетов, знаток, если так можно выразиться. Если он узнает, что есть реальный шанс пополнить коллекцию, то неминуемо клюнет. И кинется выспрашивать, где это заведение, в котором часу состоится шоу-программа и так далее. Вы должны продумать все детали заранее, чтобы отвечать без колебаний. Придумывать подробности вы просто не сможете. Он ни в чем не должен усомниться. Ему наверняка захочется пойти, и все, что от вас нужно – это предложить ему пойти вместе с вами. Короче, ваша миссия – любой ценой уговорить его отправиться на берег. Говорите что угодно – что без вас не попадет, что зрелище только для избранных, что вы туда вхожи через друзей. Все что угодно, но добейтесь, чтобы он поехал с вами. Надеюсь, вы можете попросить катер, чтобы отправиться на берег, когда вам вздумается?

Она кивнула.

– Если Лобэр вернется на борт, что маловероятно, придется вывозить Эндрюса тайно. Это будет не так трудно, учитывая, что он сам будет сгорать от желания. Посоветуйте ему спрятаться на катере ещё до того, как туда спуститесь вы. Но любой ценой постарайтесь, чтобы Лобар ни о чем не догадался. Можете сказать Эндрюсу, что на берегу вас ждет машина, которая отвезет прямо в заведение, и что он сможет вернуться на этой же машине назад. Очень важно, чтобы он понял, что его не хватятся на борту и что долго на берегу не задержится. Но корсеты перевесят чашу его сомнений, если вы преподнесете все так, как нужно. Сделаете, Сью?

– Нет ничего проще, – ответила девушка. – Он меня обожает.

– Ну и отлично. Когда вы сойдете на берег, я буду ждать в этой машине. Надеюсь, вы рулите? Превосходно. Нам это может пригодиться, если Эндрюс вдруг заартачится. Когда он попадет к нам в руки, я не предвижу особых осложнений. Все ясно?

– Да. Где встречаемся?

– В бухте Сен-Жан. Когда сойдете с катера, поверните налево от кафе "Маскотт" и идите вдоль набережной, как будто собираетесь попасть на другую сторону полуострова Сент-Оспис. Там в стене вы увидите узкую арку, нечто вроде прохода в порт. Над ней висит сине-голубая эмблема фирмы "Ситроен". И два указателя: "Рудничные дороги", а с другой стороны – "Вершина Сент-Оспис". Это короткий путь на верхнюю дорогу. Туда ведет лестница. Вот там наверху я и буду вас поджидать.

– Предоставьте все мне.

– Хорошо, Сью. Договоримся на пять?

– Идет. И начинайте думать, как поинтереснее провести обещанный вечер в Париже.

– Сью, я бы хотел внести первый взнос прямо сейчас и пригласить вас на превосходный экзотический обед. Но лучше, чтобы нас не видели вместе. Не возражаете?

Она улыбалась, и Худ отметил, как похорошело при этом её лицо.

– Я пойду назад пешком. До вечера.

Она вышла и Худ долго смотрел ей вслед, мусоля новую сигарету. Если она – подставка, то он, сделав красивый ход, загнал себя в капкан. Причем одно было совершенно ясно: на этот раз Лобэр его живым не отпустит

22

«Роллс-ройс» мчался в потоке парижских улиц. Он шел на приличной скорости, – впереди ехали два полицейских на мотоциклах с мигалками и воющей сиреной, которые расчищали дорогу, заставляя посторониться другие машины. Шел дождь и, хотя рабочий день был в разгаре, транспорт запрудил все улицы. Кое-где не помогал даже полицейский эскорт, и «роллсу» приходилось с трудом преодолевать фут за футом в гуще парижских пробок.

Сэр Ричард Кэлверт сидел на заднем сиденьи в сопровождении охранника, на постоянном присутствии которого настаивало руководство. Рядом с ним валялся портфель. Прошло несколько дней, как эскорт не появлялся. Сейчас они внезапно объявились вновь. Пожалуй, французы все слишком сумасбродны.

Он переключился на мысли о грядущих крупных перестановках в Министерстве иностранных дел. Ему предлагают Дели. Однако он предпочитал оставаться поближе к дому, скажем, не далее Каира, Пока не появится реальный шанс попасть в Вашингтон. Кроме всего, Дези всегда неважно чувствовала себя в Индии. Он вздохнул. Наедине с собой он мог признать, что слишком переутомлен, чтобы осилить всю эту шумиху, закулисную возню, кулуарные интриги, через которые необходимо пройти, чтобы добиться исполнения мечты. Последний год некогда было перевести дух, а теперь ещё и интенсивная подготовка к сессии Совета НАТО... О к крайнем истощении красноречиво говорили хроническая бессонница и разгулявшиеся нервы. Дези, бедняжка, тоже измучена.

Эскорт, сторонясь узких улиц, забитых пробками, свернул на бульвар Османа. Но там творилось то же самое. С трудом добравшись до первого перекрестка, они изменили маршрут и направились к рю Вашингтон, на которой было одностороннее движение. Перед тем, как на неё выезжать, первый мотоциклист обернулся назад и замахал им рукой: вероятно, там дальше на дороге было такое же автомобильное столпотворение. С трудом подтянувшись к мотоциклам, водитель "роллс-ройса" вывернул за ними на рю д'Артуа, которая почти вдвое удлиняла возвращение назад по только что проделанному пути.

– Что-то кошмарное, сэр! – пробурчал охранник.

– Что? А, пробки? Точно.

По счастью рю д'Артуа была относительно свободна. Проехав по ней полпути, первый мотоциклист отклонился вправо, выехал на рю де Бастай и затем резко повернул вправо. Второй мотоциклист задержался, позволив "роллсу" проскочить вперед, и затем поехал следом. Сэр Ричард заметил мельком табличку. Какой-то тупик. Это был узкий проезд, кончавшийся гаражом. Вероятно, они окончательно заблудились, мечась по лабиринту улиц. Он глянул на часы.

Позади, перегораживая выезд, встал желтым фургон.

– Черт, только этого ещё не хватало, – сквозь зубы процедил охранник. – Теперь и не выедем...

Они остановились. В тот же момент с обеих сторон распахнулись дверцы и двое мужчин, вооруженных автоматами, плюхнулись с боков на сиденье. Рядом с водителем стоял третий. Моторы мотоциклов ревели, перекрывая шум возможных выстрелов. "Роллс-ройс" медленно въехал в гараж. Позади него медленно опустилась стальная дверь.

Худ покосился на часы. Четверть седьмого. Сью Трентон не появилась.

Из предосторожности он оставил машину чуть в стороне от того места, где заканчивался подъем на верхнюю дорогу, и стал позади машины. Он сразу мог заметить головы Сью и Эндрюса, если те показались на лестнице. Он ждал их с половины пятого. Но их не было.

Он проклинал себя за то, что выбрал такое неудобное место: оттуда не было возможности наблюдать за на набережной. Он не мог даже точно сказать, выходила Сью с катера на берег или нет. Раз шесть он сбегал по ступенькам, чтобы посмотреть, пришел ли катер. Далеко на линии горизонта маячил "Тритон". Каждый раз, отлучаясь от машины. Худ беспокоился, что Сью может прийти в назначенное место с другой стороны и растеряться, не увидев его. Тогда он стремглав мчался назад к машине.

Худ чувствовал себя виноватым. Девушка с ним не играла, иначе здесь бы уже орудовали люди Лобэра. На яхте что-то произошло, и она попала в беду. Стоило Лобэру заподозрить, что она что-то знает об Эндрюсе, и ей конец.

Они не станут рисковать. Эндрюс должен быть полностью готов к выезду в Париж, если ещё не выехал. Лобэр все наверняка рассчитал до минуты. В Париже Эндрюс заляжет на дно на сутки или около того, пока не пробьет его час. И тогда он появится перед миром в облике сэра Ричарда Кэлверта, причем пребудет в нем столько времени, сколько понадобится, чтобы собрать все необходимые сверхсекретные данные.

Интересно, что предпринял Кондор для охраны Дика?

По дороге прошла женщина с собакой. Потом на верхних ступеньках показались две девчушки с удочками. Худ продолжал ждать. Когда он в следующий раз посмотрел на часы, было десять минут восьмого. Сью не пришла.

Неожиданно Худа охватил приступ холодного бешенства. Он чувствовал себя виноватым, что втянул девушку в свою рискованную затею. Вполне возможно, не будь Худа, она могла бы выйти сухой из воды и даже не пострадать от знакомства с Лобэром. Какой же он мерзавец, этот Лобэр! Сейчас понятно, что имел в виду Кондор, когда говорил о Лобэре – дьяволе и Лобэре – разрушителе. Худ ненавидел его всеми фибрами свой души.

Он отправится на яхту за девушкой и Эндрюсом – и будь что будет.

Худ оставил машину и спустился в порт. На причале расположились рыбаки: кто красил лодки, кто возился с мотором, а кто просто болтал. Обходя лодку за лодкой, Худ нашел наконец парня, согласившегося его отвезти. Но когда выяснилось, что отправиться нужно в десять вечера, парень не проявил энтузиазма и отказался.

– Ладно, – сказал Худ, – давай тогда в пять утра. Где лодка?

Рыбак согласился и подвел Худа к лодке. Она была местного производства, довольно вместительная, с высоким носом.

– А как двигатель? – поинтересовался Худ. Парень прыгнул в лодку и завел мотор.

– Отлично, – кивнул Худ. – К утру на этом же причале. Договорились? Он сунул рыбаку аванс.

Вернувшись к машине, он уже собирался садиться, как вдруг заметил, что позади кто-то резко метнулся за угол. Но за поворотом на пустынной улице не было ни души. Только в отдалении брел старик с клюкой.

Худ решил не садиться в машину. Прогулявшись по тихой улочке, он спустился на пляж и сел на гальку, спиной к бетонной стене, дожидаясь темноты.

Стояла теплая лунная ночь. Прячась в тени пристани. Худ внимательно осматривался. Вокруг было тихо и покойно. Часы собора пробили один раз, затем, по странному средиземноморскому обычаю, ещё раз.

Лодка стояла ярдах в пятидесяти от того места, где скрывался Худ. Он мысленно молился, чтобы рыбак не забрал на ночь весла. Вроде не похоже. Тихонько пробираясь к лодке, он держался в тени, которую отбрасывала стена, и старался быстро проскакивать освещенные места. Никаких следов присутствия людей Лобэра. Добравшись до лодки, он забрался внутрь.

Весла лежали на дне. Приладив их на место, Худ стал бесшумно выгребать в сторону волнореза и налегал на весла до тех пор, пока не отплыл на достаточное расстояние от берега. Тогда тогда он убрал весла и запустил мотор, бешено взревевший в ночной тиши. Сколько Худ не уменьшал обороты, особой разницы не наблюдалось. Лодка, разрезая морскую гладь, мчалась по направлению к яхте.

Даже слабый ветерок не шевелил застывшую поверхность моря. Полный штиль. На некотором расстоянии от "Тритона" он заглушил двигатель, вытащил весла и снова принялся грести. Яхта освещалась довольно скудно, виднелась буквально пара огоньков. Худ правил в сторону кормы, надеясь уменьшить риск быть обнаруженным.

Поравнявшись с кормой, он резко повернул лодку и начал приближаться к "Тритону". Он греб, повернувшись лицом к яхте и не спуская с неё глаз. По бортам никто не выглядывал. Катера на стреле не видно, возможно, это означало, что Лобэра нет на яхте. Он продолжал бесшумно работать веслами. Течением его чуть-чуть сносило в сторону и приходилось постоянно выравнивать лодку.

Худ подобрался к самой корме "Тритона", положил весла на дно и, ухватившись за веревочную лестницу, осторожно начал карабкаться. Когда его глазам открылась палуба, он замер и осмотрелся.

Вокруг никого не было, хотя часть пространства за рубкой не просматривалась. Вцепившись в перила, он приподнялся и перескочил на палубу. Тишина. Вжимаясь в металлическую обшивку, он обошел рубку по правому борту. Ни звука. Бесшумно двигаясь на носках, Худ подкрался к проходу в заграждение на корме. Открыто. Худ скользнул внутрь и затаился. Кто-то пересек палубу в сторону носового кубрика. Чиркнула спичка и через мгновение закраснели огоньки двух сигарет. Вахта.

Впереди темнела каюта Лобэра. Худ тихонько к ней пробрался и почти достиг двери, когда заметил приближение чьей-то фигуры. Пришлось отпрянуть в тень – слишком поздно подыскивать более надежное убежище. Он вытащил "уэбли".

Человек шел прямо на него. Это был Перрин в парусиновых туфлях на мягкой подошве. Худ напрягся и затаил дыхание. Перрин подошел к двери каюты Лобэра и остановился. Он стоял футах в четырех от Худа, доставая из кармана связку ключей. Осветив замочную скважину фонариком, он вставил в неё ключ и отпер дверь. Затем прошел в каюту, оставив дверь полуприкрытой.

Кто там может быть? Сью Трентон?

Перрин включил фонарик, свет которого проник наружу сквозь створки жалюзи. Худ подполз к двери и заглянул в каюту. Перрин, стоя спиной к двери в другом конце комнаты, возился с замком кладовки. В комнате царил полумрак. Кроме Перрина, там никого не было.

Худ слегка приоткрыл дверь. Не отрывая глаз от спины Перрина и выставив перед собой "уэбли", он бесшумно ступил в каюту и скользнул за портьеры. Он ждал. Казалось, Перрин не спешил. Наконец, он закрыл кладовку и пошел к двери, светя перед собой фонариком. Выйдя из каюты, он запер дверь на ключ – до Худа донеслось слабое побрякивание ключей в кармане удаляющегося Перрина.

Выйдя из укрытия. Худ секунду помедлил, затем чиркнул спичкой и прикрыл её ладонью. Перед тем, как разыскать Сью, ему представляется уникальная возможность выяснить, что же творится там, в машинном отделении. Спичка сгорела. Он зажег другую, воспользовавшись зажигалкой, валявшейся на столе, нашел фонарик и скользнул под портрет Ван Дейка.

Ключ, сделанный Парди для двери машинного отделения, почти поворачивался и в замке двери за портретом. Но Худу пришлось немало попотеть, прежде чем после долгих манипуляций замок все еже уступил. Прикрывая фонарик рукой, он начал спускаться по металлической лестнице.

Он шел в кромешной тьме, неслышно пробираясь по коридору и ощупывая стену в поисках двери. Казалось, так, впотьмах, он бредет уже целую вечность и давно затерялся в лабиринте переходов. Но отступив чуть назад, Худ тут же наткнулся на дверь. Весь в поту, он вставил ключ в замочную скважину. Дверь открылась с громким и натужным скрипом.

Он ничего не видел из-за темноты, но у него возникло ощущение, что попал в какой-то огромный зал. Пахло дизельным топливом, машинным маслом и чем-то еще, смутно знакомым, но название никак не удавалось вспомнить. Крохотное пятнышко фонарика осветило ещё одну лестницу, круто спускающуюся вниз. Худ потянул на себя стальную дверь и заперся изнутри на ключ. Гулкое эхо отразилось от стен, снова вызывая ощущение громадности пространств. Спустившись вниз на шесть ступенек, он остановился и перестал прикрывать ладонью фонарик.

Впереди тянулся длинный пустой проход со стенами, выгнутыми по форме днища. На полу и стенах были смонтированы стапели для закрепления какого-то вспомогательного судна.

Худ медленно водил фонариком, исследуя участок за участком. Выше уровня стапелей крепились стальные кольца и цепи, которые посредством приводного механизма фиксировать и удерживать загадочное судно. Проход заканчивалась шлюзом, сейчас открытым. За ним темнел следующий шлюз, ныне задраенный.

Он пошел вдоль прохода, освещая путь фонариком. На стапелях, на разбросанных деревянных балках виднелись маслянистые пятна. На дне дюймов на пять плескалась вода. На стенах множество приборов, в нишах – какие-то механизмы, инструменты, в том числе мощные аккумуляторы. Он насчитал шесть цистерн одинакового размера, расположенных друг возле друга. К двум из них подходили гибкие шланги.

Худ втягивал ноздрями воздух, пытаясь опознать знакомый запах, витавший в галерее. Внезапно этот запах сложился в памяти со словами парней из военно – морской разведки, прибывших на встречу с Худом в кабинет Кондора во время их последнего разговора. Рассказывая о "Тритоне", они упоминали перекись водорода. Точно, он вдыхал сейчас перекись водорода. Ему рассказали, как во время войны немцы, пользуясь огромной энергией, выделяемой в результате реакции взаимодействия концентрированной перекиси водорода с морской водой, умудрялись запускать мощные турбины. Такие запуски оборачивались фантастическими затратами, в тысячи раз превышающими затраты на дизельное топливо, однако в особых случаях подобные эксперименты оказывались незаменимы. Итак, вот в чем причина сверхскоростных качеств "Тритона"!

Стапели, шлюзы, аккумуляторы, цистерны, – все красноречиво говорило о том, что яхта "Тритон" служила плавучей базой для какого-то небольшого судна. Возможно ли это? Он ругал себя, что не захватил фотоаппарат, хотя в окружающем мраке едва ли можно было надеяться на хорошие снимки.

В конце прохода находился отсек, скрытый от глаз наглухо запертой дверью. Туда тянулись кабели и трубы. Возможно, там располагался главный навигационный пост. Худ попытался вскрыть дверь, перепробовал все методы вскрытия замков, каким его ни обучали, но безуспешно. Как же открыть? Отступать нельзя. Внезапно он услышал наверху слабый шум и выключил фонарик.

Повисла мертвая тишина. Он прислушался, но больше не услышал ни звука и вновь включил фонарик. Возможно, удастся взломать дверь железным ломом. Он вернулся назад по проходу и наклонился над поручнями в поисках какого-нибудь инструмента.

Что-то впилось ему в горло, сжало мертвой хваткой и потащило назад. Худ потянулся за пистолетом, но его неумолимо тянули. Он яростно сопротивлялся. На горле чувствовался жар огромной человеческой руки. Он сражался за каждый глоток воздуха, но стальное кольцо сжималось все крепче и крепче. Легкие готовы были разорваться на куски. В глазах почернело. И настала ночь.

Болезненное биение пульса в гортани – вот было первое, что почувствовал Худ, когда очнулся. Он был привязан за руки и за ноги к тяжеленной доске, закрепленной наклонно. В помещении или каюте, если они до сих пор находились на борту яхты, царил полумрак. Откуда-то сверху через решетку проникал слабый свет. Челюсть ужасно ныла и все тело ломило от напряжения, словно его избивали в бессознательном состоянии.

Затем, футах в двадцати от себя, он различил чью-то фигуру на кровати, со связанными руками и ногами. Это была Сью. Она лежала довольно смирно и на мгновение Худу показалось, что она мертва. Его охватил липкий страх. Он попытался заговорить, но свежая рана в горле причиняла острую боль, так что получился только хрип. Она шевельнулась, потом повернула голову в его сторону и обратила на него немой взгляд.

– Сью, – ему пришлось дважды перевести дух, – с тобой все в порядке?

– Молчите, – шепнула она.

– Где они?

Она показала глазами в темный дальний угол.

– Вам больно?

Она покусывала губы.

И тут обоих ослепил яркий свет. Худ увидел, что их держат в продолговатой просторной каюте с выложенным плиткой полом и белыми больничными стенами. Пара стальных стульев, кровать, больничного вида шкафчики из стекла и белой эмали. Вероятно, судовой лазарет. Сбоку стояло стоматологическое кресло, бормашина, плевательница, лежали инструменты.

Распахнулась дверь, за которой находилось ещё одно помещение больничного вида, и вошел Насыр. На нем была фуфайка и рабочие брюки, безобразные клешни свисали вдоль тела. Пройдя в центр каюты, он остановился и посмотрел на Сью Трентон. Она задрожала от ужаса и закрыла глаза. Насыру это явно понравилось. Затем он приблизился к Худу и выбил ногой опору из-под доски, к которой тот был привязан. Худ рухнул с доской на пол, застонав от боли. Доска прищемила его пальцы, а неровный край нанес сокрушительный удар по голове.

Он лежал на полу, глядя снизу на Насыра. Тот слегка наклонился и без усилия придал доске прежнее наклонное положение, только на этот раз Худ висел под доской. Затем вновь выбил из-под доски опору.

Лоб и нос Худа со всего маху врезались в пол. У него словно треснул череп, хоть сознания Худ и не потерял. Вновь легко приподняв Худа, Насыр закрепил доску. Худ часто заморгал, пытаясь что-нибудь увидеть. Он чувствовал, как из носа хлещет кровь. Сью слабо испуганно вскрикнула. Насыр перевел свирепый взгляд на нее.

Тут опять открылась дверь и вошел Лобэр. Он был изысканно одет, как для визита в роскошный дамский будуар. Безупречно сидел великолепного покроя темный костюм. Рубашка слепила белизной, туфли сверкали зеркальным блеском. От него веяло элегантностью и скромностью одновременно. Насмешливо сверкал золотой зуб, когда он разглядывал поверженного Худа. Массивная лысая голова сверкала, словно золотое яйцо. Глаз без века казался на редкость огромным. Лобэр курил толстую сигару.

Вместе с ним вошел азиат в белом медицинском халате и стал в стороне.

– Доброе утро, мистер Худ, – поздоровался Лобэр. – Как я вижу, Насыр постарался создать вам уют. Он у нас спец по этой части. Врожденный талант к подобным вещам. Впрочем, кому что нравится. Он считал, что вы неожиданно покинули нас, даже не попрощавшись. – Теперь он повернулся в сторону Сью Трентон и иронически поклонился. – И вам доброе утро, мисс Трентон. Если чего-нибудь не достает, скажите, и мы примем срочные меры.

Он пожевывал роскошную сигару, огладывая Худа и Сью.

– А вы прекрасно смотритесь вдвоем. Кто устоит перед очарованием юности и непосредственности мисс Трентон? Или сможет взирать без одобрения на открытое и мужественное лицо мистера Худа? Знаете, мистер Худ, вы чересчур изысканны, а древний китайский мудрец никогда не назвал бы это добродетелью. Скорее, это порок и его следует любой ценой искоренять. Я следую этой заповеди. Вы её одобряете, мистер Худ?

Худ не сводил с него глаз. Это церемонное обращение представляло собой не что иное, как все ту же схему, все те же идеи, вписывающиеся в схему красоты и разрушения. Фразы этого человека в шикарном двубортном костюме с белой бабочкой служили только цветистой увертюрой, изящным прологом к обыкновенной и страшной в своей обыденности жестокости. У Худа не было никаких иллюзий по поводу того, что им предстояло. Лобэр убьет и его, и Сью, но сначала будет пытать и мучить.