Текст книги "Ямани: Взгляд из-за кулис"

Автор книги: Джеффри (Джефри) Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

По мнению этого американца, отношения Ямани с Фахдом омрачал и на редкость независимый характер, которым обладал министр нефти.

– В отличие от большинства саудовцев, он не имел привычки лебезить перед королем. Это качество Заки не могло не сыграть своей роли, хотя на чашу весов легло еще и страстное желание иранцев устранить оппонента. Они дважды приезжали в Эр-Рияд: в июле, когда король впервые заговорил о линии, которую Ямани впоследствии пришлось защищать на совещании ОПЕК, и в октябре. Тогда Фахд послал тот самый телекс, и Ямани отказался его подписать. Как известно теперь, Ага-заде сказал королю: хороший у Саудовской Аравии представитель в ОПЕК – не слушается даже вас. Это был конец. Фактически судьба Ямани была решена на следующий же день.

Называя Ямани «самым независимо мыслящим человеком среди технократов», американец говорит, что относительно его преемника трудно было строить иллюзии.

– Саудовским министрам обычно не предоставляют большой свободы действий. Наверно, Хишам Назер услышал от короля нечто в таком роде: «С низкими ценами покончено: это была ошибка Заки, а я хочу, чтобы нефть продавалась по цене 18 долларов за баррель». Но и не подумал ответить честно: «Мистер Фахд! Мы познакомились еще до того, как вы стали королем, еще в ту пору, когда вы вели веселую жизнь в Париже. Позвольте вам сказать: все эти вещи намного сложнее, чем вы себе представляете». Во-первых, это напомнило бы королю о Ямани. Во-вторых, это требовало немалой личной смелости. Что же сделал Назер? Он сказал: «Вы совершенно правы, я постараюсь установить именно эту цену». После этого он начал действовать. Но, чтобы достигнуть цели, нужно было сократить добычу на миллион баррелей в сутки. А король едва ли согласился бы на это. Куда ни кинь, всюду клин. Король хочет увеличения доходов, хочет повысить цены, но не согласен приносить в жертву уровень добычи. И все говорят ему: «Да-да, будет сделано», – хотя ничем подобным и не пахнет. Ни один человек не скажет: «Ваше величество, забудьте и думать об этом». Ямани пытался поступать именно так, и его прогнали.

Спустя несколько недель посте отставки Ямани стали просачиваться слухи, что он заключен под негласный домашний арест.

Король велел министерству внутренних дел пресекать любые попытки Ямани покинуть страну. Все пограничные посты получили соответствующее уведомление.

На первых порах Ямани столкнулся с неприятностями даже при попытке вылететь из Эр-Рияда в Джидду. Но он позвонил из аэропорта высокопоставленному представителю администрации, и проблема сразу же была решена. Позже Ямани разрешили свободно перемещать в пределах Саудовской Аравии, но Фахд велел ни при каких условиях не выпускать его за границу. Король, по-видимому, не хотел, чтобы Ямани критиковал саудовскую нефтяную политику.

Хотя Ямани вовсе не обязательно стал бы это делать.

Даже сейчас он не говорит о личных отношениях с Фахдом, о последних годах пребывания на посту министра и своей отставке.

Когда на Западе стало известно, что Ямани лишен свободы передвижения, газеты вновь подняли шум.

Фахд не относится к числу людей, спокойно переносящих публичную критику, и саудовцы поспешили выступить с опровержением:

– Слухи не соответствуют действительности. Шейху Ямани предоставлено право ездить, куда ему хочется.

Запрет был мгновенно снят.

Ямани провел часть зимы на лыжном курорте Швейцарии, постепенно свыкаясь с мыслью, что 26‑летний отрезок жизни остался позади.

– У меня есть основания полагать, что Ямани стал жертвой саудовских средств информации, – говорит сэр Джон Уилтон. – Коронованные особы всегда опасаются, как бы кто-нибудь из их подданных не получил слишком много власти. Или не стал думать, что он незаменим. Кто именно из братьев спихнул Ямани? Этого мы никогда не узнаем; такие решения королевская семья принимает без посторонних. Когда Султан или Салман считают, что пора убрать неугодного человека, и приходят с этим предложением к Фахду, третьих лиц с ними не бывает.

Некоторые полагают, что причиной изгнания Ямани стала его прозападная позиция.

Уилтон эту точку зрения не разделяет.

– Вестернизацию использовали лишь как удобный предлог. В таких случаях всегда нужно найти какую-то зацепку. Нет, Ямани прогнали с поста министра нефти вовсе не потому, что кому-то были не по вкусу женщины-юристы, работавшие под его началом. Все определялось его нефтяной политикой, и только ею. Не спорю, в общественном имидже Ямани просматривались черты, которые при удобном случае могли послужить предлогом для его изгнания. Но голову ему снесли не из-за каких-то особенностей характера, а из-за того, что его политика не устраивала верхи.

Другие объясняют изгнание Ямани просто-напросто тем, что он слишком долго занимал свой пост, что четверть века на одном месте – это чересчур много.

В то же время существует мнение, что Фахд, как минимум, дал Ямани шанс подать в отставку самому.

Кто был искренне удивлен изгнанием Ямани, так это его предшественник – Абдулла Тарики.

– Да, меня это поразило. Мне казалось, после 25 лет работы Ямани останется министром нефти до конца своих дней. Но я не думаю, что Ямани был хорошим министром, потому что он относился к типу людей, которые всегда говорят «да». Правительство таких людей любит.

Но правительству Фахда Ямани явно не полюбился…

А по мнению кувейтского министра нефти, шейха Али Халифы ас-Сабаха, о Ямани еще не раз вспомнят.

– Это исключительная личность. Если говорить об ОПЕК, то мы, конечно, очень много потеряли, оставшись без Ямани. Это человек, наделенный редким даром предвидения, мудростью, величайшим дипломатическим тактом, огромным опытом. Без него наша организация не смогла бы столь долго сохранять свое влияние.

С ас-Сабахом согласен один из наиболее известных представителей американского частного нефтяного бизнеса, Оскар Вайэтт («Коустэл корпорейшн»):

– Пока нефтяную политику Саудовской Аравии не начал определять Фахд, Заки был, видимо, самой важной фигурой на Ближнем Востоке. В моих глазах он олицетворял стабильность. Я считаю уход Заки Ямани с мировой нефтяной сцены необычайно серьезным событием.

Вайэтту вторит Джеймс Шлезингер:

– Ямани очень сообразителен. Он смотрит на мир открытыми глазами и учится на ошибках. Почему картель утратил свою силу? Потому что избрал неверную линию, не внимая предупреждениям Заки Ямани. Если бы его послушали, цены никогда не дошли бы до 35 долларов за баррель.

Джеймс Насмит из журнала «Петролеум аргус»:

– Многие арабы убеждены, что они избранники Божии или, наоборот, что по отношению к ним допущена некая космическая несправедливость и Запад перед ними в долгу. Но Ямани всегда был чужд этим взглядам. Он был исключением. Ямани понимал, что такое рынок. И всегда умел четко выразить свое мнение. А другие обычно только кипятились. Но Ямани всегда был исключением.

Иан Сеймур из «Мидл ист экономик сервей»:

– После его ухода остается зияющая пустота.

Это чистая правда. ОПЕК стала совсем другой.

Конечно, театр не закрылся, в нем и теперь дают спектакли.

Но здесь уже не увидишь таких ярких зрелищ, как в былые времена.

Здесь не будут, как раньше, продавать стоячие места.

Ни сегодня, ни завтра…

Никогда.

Лидер труппы покинул сцену.

Эпилог

Это поместье в графстве Суррей, находящееся примерно в часе езды от Лондона, не видно с дороги.

Если вы не знаете, в каком месте сворачивать, то рискуете проскочить мимо его больших, массивных ворот.

Но, даже если путь вам точно известен, эти автоматические ворота откроются только в том случае, когда хозяева вас ждут.

Заки и Таммам живут в тюдоровском особняке шестнадцатого века, они его полностью отреставрировали, а сзади пристроили современный флигель.

Особняк был куплен четой Ямани в 1978 г. за 500 тысяч фунтов стерлингов.

Здесь много комнат: просторная столовая с большим открытым камином, огромная гостиная, свидетельствующая о пристрастии хозяев к французской мебели, небольшие жилые комнаты, выходящие в узкий коридор с невысоким потолком, холл, где смотрят телевизор, и заставленный книжными полками кабинет – в нем стоят антикварные кресла и антикварный рабочий стол, на котором обычно лежит кипа бумаг, ожидающих прочтения.

Но большую часть времени Ямани, Таммам, их дети и гости проводят в новой гостиной, которая несколько напоминает гостиную их таифского дома – это большой, почти свободный от мебели зал с плавательным бассейном посредине. Дверь в новую гостиную находится в конце коридора.

Оба супруга убеждены, что это самый красивый дом из всех, какие им принадлежат.

Ямани, в открытой сорочке без воротника, сидит на диване рядом с Таммам, напротив телевизора. В комнате находятся его дочь Май, ее муж и дети, а также несколько друзей семейства. Кто-то смотрит американский боевик, кто-то наполняет пустые чашки свежим чаем и обносит собравшихся пирожными. Все оживленно беседуют друг с другом.

Все, кроме Ямани.

Он держит в руках маленький коротковолновый приемник, с которым не расстается нигде и никогда.

Первым делом он прослушивает ежечасный выпуск новостей Би-би-си. Затем, манипулируя цифровым селектором частоты, находит арабскую станцию, передающую новости с Ближнего Востока.

После этого, извинившись перед домашними и гостями, он уходит к себе в кабинет.

…Ямани сидит передо мной за своим рабочим столом: откинувшись в кресле и положив одну ногу на подушку, он рассуждает на тему, которая стала содержанием всей его жизни.

Речь идет о нефти.

– Как правило, в своих прогнозах люди исходят из текущей ситуации. Когда рынок насыщен, это, естественно, накладывает отпечаток и на представления о будущем. В период дефицита, напротив, вызывают недоверие любые предположения о возможном перепроизводстве.

Отложив в сторону свой приемничек, Ямани поигрывает тростью с серебряным набалдашником.

– Как-то в середине 1978 г. я сказал, что мы не ожидаем столкнуться с перевесом спроса над предложением. Но политическая обстановка сложилась так, что в конце 1978 г. предложение оказалось недостаточным. В 1979 г. мы были уверены, что уже никогда не увидим перевеса предложения над спросом. И когда в конце 1979 г. я сказал, что такой перевес может возникнуть, на меня смотрели как на умалишенного. Но вы сами знаете, что было дальше.

Ямани поднимает брови, подчеркивая важность сказанного:

– Поэтому и сейчас не следует успокаиваться, думая, что мы уже никогда не столкнемся с нефтяным дефицитом.

В конце концов, замечает Ямани, эти процессы имеют циклическую природу.

Это естественный цикл. В данном случае говорить о цикле типа «зерно – свиньи» в области нефтяного бизнеса. В фазе кризиса цены взлетают вверх. Начинается экономический спад, спрос понижается, на рынке образуется избыток нефти. Правительства говорят себе: нет, такого мы больше не допустим. Потом, в условиях насыщения рынка, люди успокаиваются, а спрос потихоньку подбирается к уровню производства, создавая условия для следующего энергетического кризиса.

И такого кризиса, считает Ямани, осталось ждать менее десяти лет.

– Дефицит обязательно возникнет. Это не подлежит сомнению. Насколько он будет серьезным и каких размеров достигнет – решится в ближайшие три года. Запад, с его привычкой упиваться сиюминутными выгодами, которые дает низкая цена на нефть, может упустить время.

С Ямани согласен нью-йоркский эксперт Уолтер Дж. Леви:

– В середине 90‑х годов обязательно начнется третий нефтяной кризис, поверьте моему слову. И арабские страны-экспортеры опять начнут задавать тон. Добыча стран, не входящих в ОПЕК, существенно уменьшится. И единственным доступным и обильным источником нефти останется Ближний Восток. Всего ужаснее то, что Америка не хочет к этому готовиться. Мы в Штатах привыкли разглагольствовать о свободной рыночной цене на нефть. Но нельзя допустить, чтобы цены на нефть были чисто функцией свободных рыночных сил. Уровень цен на нефть должен быть таким, чтобы страны, не входящие в ОПЕК, имели возможность тратить деньги на разведку новых месторождений. Лично я сомневаюсь, что король Фахд понимает что-нибудь в нефтяном бизнесе. Конечно, сам король так не думает, но, по существу, он не ведает, что творит. Пока дела идут более или менее нормально, мы не можем судить, насколько нам недостает Ямани. Но если мир окажется в большей зависимости от арабской нефти, чем ныне, арабы снова загонят цены за облака. А этого вполне можно ожидать к середине 90‑х гг.

Не склонен к оптимизму и Джеймс Шлезингер.

– Если кратко формулировать теперешнюю политику Соединенных Штатов в области энергетики, то она сведется к лозунгу: «неуклонное увеличение энергетической зависимости». При сохранении настоящих тенденций к 1990 г. мы будем ввозить девять миллионов баррелей в сутки и впервые в нашей истории будем на 50% зависеть от импортируемой нефти. В середине 90‑х гг. нам потребуется уже 13 миллионов баррелей в сутки, если только мы можем их получить. Мы теперь сеем семена следующего нефтяного кризиса – вот что мы делаем.

Шлезингер отдает себе отчет и в том, какая перемена может произойти с ОПЕК.

– В начале 90‑х годов мировым нефтяным рынком будет заправлять «внутренний картель», не столь многочисленный, как теперешняя ОПЕК. Его образуют основные экспортеры Персидского залива. Если Иран одержит победу над Ираком, сам этот внутренний картель будет находиться под иранским господством. В настоящее время мы являемся свидетелями удивительного состязания: ОПЕК торопится восстановить свою способность контролировать цены, а Америка – погубить собственную нефтедобычу. Кто будет первым? Ситуацию никак не назовешь утешительной.

По словам Ямани, Шлезингер говорит чистую правду.

– Меня тревожат последствия, которые повлечет за собой угасание американской нефтяной промышленности. Оно и так уже принесло немалый вред. Нужно положить этому конец. В противном случае Америка поневоле окажется в зависимости от Персидского залива, а это отнюдь не тот регион, от которого ей следует зависеть. Однажды, может быть уже в 90‑х гг., Америка опомнится – и проклянет правителей, которые позволили этому случиться.

* * *

С 1938 г., когда Сталин отозвал в Москву и расстрелял своего посла, Саудовскую Аравию ни разу не посещала официальная советская делегация.

В 1938 г, нефть не интересовала русских так остро, как теперь.

– Сейчас русские поставляют своим сателлитам примерно полтора-два миллиона баррелей в сутки. Они хотели бы продолжать добычу и экспорт нефти, но к середине 90‑х гг. сателлиты будут нуждаться в большем количестве нефти, чем Россия может дать, – так что в абсолютном отношении эта группа государств, если брать ее как целое, будет импортером.

Хотя, по оценкам Ямани, угольные и ядерные ресурсы Советов могут сэкономить им до полумиллиона баррелей в сутки, восточный блок начиняет испытывать серьезную топливную нехватку.

– Русские вынуждены использовать в товарообмене с сателлитами только бартер, потому что те не могут покупать нефть на твердую валюту. Это позволяет им разговаривать с союзниками с позиции силы. Но хотя России безусловно хватает нефти для собственных нужд, необходимость снабжать сателлитов вынудит ее начать поиск дополнительных источников нефти – причем в тот самый момент, когда на мировом нефтяном рынке возникнет дефицит. Она превратится из экспортера в импортера (в абсолютном отношении) как раз тогда, когда начнется третий нефтяной кризис. Вот почему русские так заинтересованы в хороших отношениях со странами залива.

Ямани считает Горбачева разумным человеком, который в момент прихода к власти хорошо понимал, что в середине 90‑х гг. Советский Союз может постигнуть катастрофа.

– Оборонный бюджет Советов слишком раздут. Он непропорционально огромен по сравнению с остальными отраслями экономики. И пока не появился Горбачев, все их лучшие ученые, все лучшие инженеры, все талантливые студенты вынуждены были идти в оборонную промышленность – только для того, чтобы страна не отстала в гонке вооружений. А коль скоро они строили самолеты и ракеты, некому было работать на обычных заводах, развивать производственную базу в гражданских отраслях, создавать основательную экономическую инфраструктуру, которая обеспечила бы стране запас прочности на многие годы вперед.

Таким образом, Горбачеву необходимо переместить лучших ученых, инженеров и студентов с ракетных заводов в другие отрасли промышленности.

Именно в этом, говорит Ямани, подлинные истоки гласности и переговоров о сокращении вооружений.

– Абсолютно ясно, что русские должны урезать оборонный бюджет и выйти из гонки вооружений – иначе они рискуют потерпеть крах в середине 90‑х гг., когда придется импортировать нефть для поддержки сателлитов.

При этом, считает Ямани, возможны две опасности.

– Если умеренная политика Горбачева приведет к подписанию соглашения о контроле над вооружениями, которое уменьшит страх европейцев и японцев перед Россией, те постепенно перестанут испытывать потребность в сильном лидере, т. е. в Соединенных Штатах. Если к тому времени Россия сумеет стать экономически сильной, то в мире останется одна сверхдержава.

Другая опасность, тревожащая Ямани, связана с вариантом, при котором Горбачеву не удастся реформировать страну достаточно быстро: тогда русские могут всерьез устремить свои взоры на залив (что они уже начали делать).

Еще до оккупации Афганистана Советы построили дорогу через Белуджистан, устремленную прямо к Аравийскому морю. Строительство этой дороги, проложенной через практически необитаемый и враждебный регион, потребовало огромных затрат.

Ямани убежден, что дорогу предполагалось использовать для быстрой переброски советских войск через Афганистан к горловине Персидского залива – Ормузскому проливу.

– Русские не отказались от своих амбиций. Они хотят доминировать в заливе. Во-первых, потому, что в середине 90‑х будут нуждаться в нефти для своих сателлитов, во-вторых, потому, что во время нехватки нефти на мировом рынке, которая может приобрести характер кризиса, перед ними будет единственный выход: попытаться включить нефтеносные регионы в свою зону влияния. Они ведь хотят покупать нефть не за доллары, а за рубли.

Русские, продолжает Ямани, уже сейчас прилагают множество усилий, чтобы усилить свое влияние в этом регионе. Они особенно заинтересованы в сближении с Ираном, эта страна становится их важным экономическим партнером, что, по всей вероятности, приведет и к укреплению политических связей.

Начали они заигрывать и с Саудовской Аравией.

В 1985 г., когда сын короля Фахда Фейсал был в Советском Союзе вместе с саудовской футбольной командой, с принцем вступили в контакт советские официальные лица. Они посетовали:

– Мы потеряли ключ от нашей дипломатической миссии в Саудовской Аравии. Нет ли у вас другого?

Тем самым русские дали понять, что считают нужным растопить лед.

В январе 1987 г. новый министр нефти Саудовской Аравии прибыл в Москву для переговоров. Было объявлено, что единственная цель визита Хишама Назера – выяснить, не согласятся ли Советы сотрудничать с ОПЕК, чтобы помочь ей поднять цены на нефть. Но Назер встретился также с советским премьер-министром Николаем Рыжковым и имел более чем двухчасовую беседу с министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе.

Русские обещали Назеру сократить экспорт сырой нефти – в качестве символического жеста, подчеркивающего их солидарность с ОПЕК.

Месяцем позже саудовский посол в Лондоне пригласил на обед советского посла.

Затем три советских дипломата, работавших в Лондоне, посетили прием, который устроила редакция саудовского журнала.

Ничего подобного ранее не происходило.

Несколько позже советский заместитель министра иностранных дел посетил с официальным визитом Кувейт, ОАЭ и Оман.

Разыгрывая падение шаха как козырную карту и намекая лидерам стран залива, что Соединенные Штаты едва ли смогут их защитить в случае победы Ирана над Ираком, Советы откровенно флиртуют с арабами.

Кроме того, Россия является крупнейшим союзником Ирака, которому оказывает военную и иную помощь, исчисляющуюся миллиардами долларов.

И это глубоко беспокоит Ямани.

– Запад недооценивает угрозу. Русские, когда им начнет катастрофически не хватать нефти – то есть в середине 90‑х гг., – не обязательно станут утруждать себя особыми раздумьями, а просто-напросто захватят нефтепромыслы. И если это случится, если русские получат плацдарм в регионе залива, они вскоре будут контролировать этот регион. Вы понимаете, о чем я говорю?

О третьей мировой войне. Поэтому Запад должен уже сейчас решительно противодействовать советскому и влиянию. Страны-экспортеры не в состоянии это сделать сами. Советская угроза делает особенно настоятельной необходимость урегулирования арабо-израильского конфликта.

* * *

Если начнется третий энергетический кризис, на свет может быть вновь извлечено нефтяное оружие.

– ОПЕК к тому времени изменится, – указывает Ямани. – В середине 90‑х гг. она станет совершенно другой организацией. Некоторые теперешние члены перестанут экспортировать нефть. Основная часть нефти, производимой ОПЕК, будет добываться в странах залива. Арабские страны-экспортеры окажутся в исключительно выгодном положении. Нефть уже была однажды использована в качестве политического инструмента. Сейчас в этом ни у кого нет нужды. Но стоит только арабам намекнуть… Запад, я думаю, не забыл прошлое.

Арабы тоже не забыли, что их тяжба с Израилем до сих пор не получила разрешения.

Что американцы по-прежнему поддерживают Израиль.

И иерусалимская мечеть Аль-Акса все так же для них недоступна.

По мнению Джеймса Шлезингера, Запад, и особенно Соединенные Штаты, в 1973 г. относился к королю Фейсалу и саудовцам менее серьезно, чем они этого заслуживали.

– А сегодня даже менее серьезно, чем в 70‑х гг. Отчасти это, видимо, объясняется личным фактором: Фейсал был намного более внушительной фигурой, чем Фахд. И отчасти широко распространенным убеждением, что рынок насыщен и так будет всегда, чего ради, дескать, обращать внимание на каких-то арабов? Подобные взгляды в значительной степени вдохновляются американской еврейской общиной. Но это глубокое заблуждение. Их носители живут сегодняшним днем. Они не хотят понять простой вещи: чем усерднее мы отмахиваемся от нефтяной проблемы теперь, тем острее она встанет в середине 90‑х и тем сильнее будут позиции тех, с кем им тогда придется иметь дело, защищая интересы Израиля. По-моему, они проявляют исключительную недальновидность. Но в еврейской общине преобладают шапкозакидательские настроения.

Еще более важную роль играют американо-израильские отношения, которые в период насыщенности нефтяного рынка приобрели – по целому ряду причин – особенно тесный характер.

– Как следствие, снизился наш интерес к саудовцам, а саудовцы отдалились от нас – отчасти добровольно, отчасти вынужденно. Да-да, вынужденно. Арабским лидерам необыкновенно трудно сохранять теплые отношения с американцами, ибо всем известно, что американская позиция ничем не отличается от позиции Израиля.

Соглашаясь с Джеймсом Шлезингером, Ямани указывает на другую, потенциально еще более опасную проблему:

– В ближайшие несколько лет число арабов на оккупированных территориях и в самом Израиле будет неуклонно возрастать. Достаточно просмотреть статистические данные по рождаемости, чтобы убедиться: в Израиле рано или поздно окажется больше арабов, чем евреев.

Ямани видит два пути, по которым могут пойти события.

– Арабов нужно либо сделать полноправными гражданами, разрешить им голосовать и принимать участие в делах страны, что принципиально изменит характер еврейского государства, либо навсегда обречь их на положение граждан второго сорта, то есть создать еще одну систему апартеида, по образцу Южно-Африканской Республики.

Проблема, по его мнению, может быть решена только одним способом.

– Израилю, ради собственной безопасности и благополучия, пора начать диалог с арабами и помочь палестинцам обрести родину. Иного выхода нет.

Однако взаимное недоверие пустило слишком глубокие корни.

Арабы, по-видимому, не понимают, что еврейская паранойя, длящаяся уже пять тысяч лет, не может быть изжита в один день.

Израильтяне не понимают, что политика, которая могла приносить плоды в 1948 г., сегодня не имеет перспектив.

Но каждая из сторон может изменить свои взгляды, если поймет другую.

Из досье, хранящегося в Вашингтоне, явствует, что во время обучения Ямани в Гарварде Абба Эбан, тогдашний израильский посол в Соединенных Штатах, был коротко знаком с одним из его университетских профессоров.

Эбан часто посещал Гарвард.

И Ямани несколько раз с ним встречался.

В арабском мире (или, самое меньшее, в арабских странах залива) Ямани еще много лет будет сохранять репутацию крупнейшего государственного деятеля.

Кроме того, он обладает достоинствами, которыми не может похвастать большинство арабских политиков. Он пользуется огромным уважением в Соединенных Штатах и в тоже время поддерживает прямые контакты с умеренными палестинцами.

Сохраняет репутацию крупнейшего государственного деятеля и Абба Эбан. Его также уважают в Соединенных Штатах.

Если Анвар Садат мог вести переговоры с Голдой Меир и отчасти растопить ледяные напластования, образовавшиеся после двух войн, которые разделяло лишь семь лет, почему бы не предположить, что при должной подготовке диалог Ямани – Эбан может стать шагом к справедливому и прочному миру на Ближнем Востоке?

* * *

Каждое утро Ямани разговаривает по телефону со знакомыми на Ближнем Востоке, где солнце встает на два-три часа раньше.

Он не отходит от телефона до позднего вечера: ведь одновременно с приближением к концу рабочего дня в Саудовской Аравии берет разгон рабочий день в Америке.

Потом Ямани перестают звонить, опасаясь его разбудить, но он задерживается у телефона, продолжая названивать в Соединенные Штаты.

В основном это звонки старым друзьям, с которыми Ямани не хочет терять связи, на такие звонки он тратит массу времени и денег. Остальные звонки носят деловой характер.

– Вы, естественно, могли бы и не работать, если бы не хотели.

Он выглядит несколько удивленным:

– Нет, что вы. Я не могу губить свои инвестиции. Вы не представляете, как много я трачу на жизнь.

Можно вообразить.

Но дело не только в этом: Заки Ямани относится к числу людей, не способных превратиться в обычного пенсионера.

Он создал частную компанию, выпускающую высококачественные издания важнейших исламских рукописей.

Он продолжает читать лекции по различным разделам права – как по исламскому законодательству, так и по вопросам, связанным с энергетикой.

Он активно участвует в работе своей юридической фирмы.

И основал несколько благотворительных фондов.

Но распространяться об этой стороне своей жизни он не склонен. Благотворительность, по словам Ямани, остается его частным делом.

– Кроме того, – добавляет он, – когда о таких вещах становится известно всем, удовлетворение, которое испытываешь от доброго дела, в значительной мере исчезает.

Он также основал в Лондоне центр по проблемам энергетики.

– Мы создали совершенно уникальный центр, подобных просто нет на Западе. Этот центр сотрудничает с ведущими мировыми университетами и учреждениями.

Будучи членом правительства, Ямани, по собственным подсчетам, проводил полгода в Саудовской Аравии и полгода в своем самолете.

Теперь, похоже, мало что изменилось.

– Мы по-прежнему проводим около полугода дома, в Саудовской Аравии. Но не подряд: иногда приезжаем на месяц, скажем, на рамадан, иногда всего на неделю. Остальное время мы путешествуем.

Путешествует Ямани главным образом по Европе; однако в последнее время, утвердившись в роли приглашенного профессора Гарвардского университета, он регулярно ездит в Бостон.

Как нетрудно догадаться, после ухода Ямани из правительства его телефон не смолкал: друзья по нефтяному бизнесу сделали ему массу заманчивых предложений.

Не прилагая особых усилий, он мог стать международным консультантом номер один.

Но Ямани предпочел заняться реализацией собственных проектов.

…Тем не менее, решил один из моих друзей, ничто не помешает Ямани в свободную минутку дать небольшую консультацию.

Этот друг позвонил мне поздно вечером и сказал: сделай милость, попроси совета у шейха. Я хочу сориентироваться в ситуации на рынке. Не постесняйся, спроси: что он думает о ценах на нефть?

Обращаясь к Ямани, я чувствовал изрядное смущение, как если бы брал автограф у кинозвезды.

– Повторяю еще и еще раз, – сказал Ямани, многозначительно нацеливая в мою сторону трость с серебряным набалдашником, – лично я всегда стараюсь смотреть в будущее. Я слишком осторожен. Но угадывать, что произойдет на рынке, – это сродни азартной игре, а я по натуре не игрок.

– Это нужно не мне, – настаивал я. – Поверьте, я в самом деле прошу для друга.

– Ладно, – сказал Ямани, – быть по-вашему. Скажите своему другу: если уж он такой азартный, пусть продаст все, что у него есть. Только предупредите: речь идет не об инвестиции, а об игре в рулетку.

Так я и сделал. Я сказал другу:

– Продай все.

И вскоре цены на нефть пошли вверх.