Текст книги "Карт-бланш"
Автор книги: Джеффри Дивер
Жанр:
Шпионские детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)
Четверг
«Улица забвения»
Глава 44
Бонд проснулся в холодном поту от кошмара, который так и не сумел вспомнить. Как ни странно, сначала пришла мысль о Филли Мейденстоун. Он чувствовал, что изменил ей. Полная чушь, особенно если учесть, что ничего интимнее мимолетного объятия у них не было.
Кровать была пуста. Часы на мобильном телефоне показывали половину восьмого. Подушки и простыни еще хранили аромат Фелисити.
Прошедший вечер начинался как попытка побольше разузнать о враге и его планах, а закончился весьма неожиданно. Бонд понял, что ему неимоверно симпатична Фелисити Уиллинг – сильная женщина, которая покорила Сити, а потом обратилась к куда более благородной цели. Ему подумалось, что они оба – своего рода рыцари без страха и упрека.
А еще ему хотелось увидеться с ней снова.
Но дело прежде всего. Он выбрался из постели, облачился в махровый халат и на мгновение замер, сомневаясь, однако тут же сказал себе: «Надо».
Бонд перешел в гостиную, к ноутбуку, в который была встроена инфракрасная камера с датчиком движения, загрузился и просмотрел запись. В кадр попали только входная дверь и стул, на котором он пристроил пиджак и брюки с бумажником, паспортом и мобильным телефоном. Примерно в половине шестого появилась Фелисити – уже одетая. Ни малейшего интереса к его одежде, карманам и компьютеру она не проявила. У двери она помедлила, обернулась к постели и… Улыбнулась? Ему хотелось в это верить. Что-то оставив на столике, она вышла из номера.
Он шагнул к столику. Рядом с лампой лежала визитка Фелисити, а под телефоном фонда она приписала от руки номер своего мобильного. Бонд сунул карточку в бумажник.
Он почистил зубы, принял душ и побрился, затем натянул голубые джинсы и черную рубашку «Изод» свободного покроя, под которой очень удобно прятать «вальтер». Усмехнувшись, надел безвкусный браслет и часы, а на указательный палец – перстень с инициалами.
Среди сообщений обнаружилось послание от Перси Осборн-Смита. Тот твердо встал на путь перевоспитания и теперь сообщал о ходе расследования, хотя прогресс пока был минимальный. В заключение Перси писал:
Наши друзья в Уайтхолле с головой поглощены Афганистаном. По-моему, Джеймс, для нас так даже лучше. Жду не дождусь, когда Хайдта запрут, а мы с тобой получим по кресту Георга.
За завтраком в номере Бонд обдумывал предстоящую поездку в «Грин уэй», перебирая в памяти все, что удалось выяснить вчера вечером, в особенности про жесточайшие охранные меры. Потом позвонил в отдел «Кью» и попросил соединить с Сану Хирани. На заднем плане слышались детские голоса: вероятно, вызов перевели на мобильный, а Хирани оказался дома. У него было шестеро детей, причем все играли в крикет, а старшая дочь вообще считалась звездой.
Бонд перечислил оружие и средства связи, которые ему потребуются. Хирани сказал, что пара идей у него есть, но решить задачу быстро вряд ли получится.
– Что со сроками, Джеймс?
– Два часа.
С расстояния в семь тысяч миль донесся задумчивый вздох:
– Понадобится посредник в Кейптауне. Должен хорошо знать местность и иметь самый высокий уровень доступа. Да, и еще надежное прикрытие. Есть кто-нибудь на примете?
– Увы, да.
В десять тридцать утра Бонд в серой ветровке вошел в центральный полицейский участок, и его сразу провели в Отдел по борьбе с преступностью.
– Доброе утро, коммандер, – улыбнулся Квалене Нкоси.
– Доброе утро, – кивнул Бонд, и они заговорщицки переглянулись.
– Читали новости? – Нкоси похлопал по «Кейп таймс». – Трагическое происшествие. Семья из Примроуз-Гарденс погибла ночью в результате нападения с применением взрывчатых веществ. – Он нарочито нахмурился.
– Какой кошмар! – Бонд отметил, что, несмотря на уэст-эндские амбиции, актер из Нкоси никудышный.
– Определенно.
Из кабинета выглянула Бхека Йордан, рукой приглашая зайти.
– Доброе утро. – В углу Бонд заметил пару поношенных кроссовок, которых вчера не было. – Бегаете?
– Периодически. Такая работа, что нужно быть в форме.
В Лондоне Бонд ежедневно посвящал упражнениям и пробежке не меньше часа. Занимался он в спортзале ГМП, а бегал прямо по дорожкам Риджентс-парка.
– Я тоже люблю пробежаться. Если найдется время, покажете мне пару маршрутов? Наверняка в вашем городе красивых мест хватает.
– В отеле вам дадут карту, – равнодушно бросила Йордан. – Как прошло мероприятие в «Лодж-клубе»?
Бонд кратко изложил события прошедшего вечера.
– А что было потом? – спросила Йордан. – Мисс Уиллинг оказалась… – она помедлила, – полезной?
Бонд удивленно приподнял бровь.
– Вы вроде не одобряете незаконные методы.
– Обеспечивать безопасность на улицах вряд ли незаконно. Нкоси рассказывал вам о видеонаблюдении в центре города.
– Возвращаясь к вашему вопросу: да, она оказалась полезной и рассказала кое-что об усиленных мерах безопасности в «Грин уэй». Мне сильно повезло, – сухо добавил он. – Об этом никто не сообщал. Если бы не мисс Уиллинг, сегодняшняя поездка обернулась бы полным провалом.
– Что ж, отлично.
Бонд назвал имена трех дарителей, которых Хайдт рекомендовал Фелисити. Двоих Йордан знала как вполне респектабельных бизнесменов. Нкоси поискал в базе данных: ни за ними, ни за третьим не числилось ничего незаконного.
– Вам не нравится Фелисити Уиллинг?
– Думаете, ревную? – «Мужчина – что с него взять», – говорило ее лицо.
Бонд повернулся за поддержкой к Нкоси, но в этом международном конфликте уорент-офицер не решился выступить на стороне Британии.
– Да нет, просто прочел по вашим глазам, что вы ее не любите. Почему?
– Мы никогда не встречались. Мисс Уиллинг наверняка замечательная женщина, просто мне не по душе то, что она олицетворяет.
– Что же?
– Иностранка: явилась сюда гладить нас по головке и раздавать подачки. Империализм двадцать первого века. Раньше в Африке им были нужны алмазы и рабы, теперь – лекарство от больной совести для богатеев.
– По-моему, – бесстрастно вставил Бонд, – голодному не до прогресса. Разве важно, откуда берется продовольствие?
– Благотворительность унижает. С угнетением и нищетой нужно бороться самим, и нам это по силам. Мы справимся. Может, чуть медленнее – но справимся.
– Вы ведь не возражаете, когда Англия и Америка накладывают эмбарго на поставки оружия боевикам. Голод опасен не менее, чем реактивный гранатомет или противопехотная мина. Почему бы не принять помощь и здесь?
– Совершенно разные вещи.
– Честно говоря, разницы не вижу, – холодно заявил Бонд. – Кстати, Фелисити скорее на вашей стороне. Она воюет с крупными европейскими, американскими и азиатскими корпорациями, поскольку они вмешиваются во внутренние дела африканских стран и не дают им самим справляться с проблемами. – Вспомнилась ее тревога по пути к ресторану. – По-моему, она подвергает себя немалому риску.
Йордан осталась невозмутима. Совершенно невыносимая женщина.
Бонд взглянул на свой «Брайтлинг»:
– Мне скоро ехать в «Грин уэй». Нужна машина. Нельзя ли взять что-нибудь напрокат на имя Терона?
Нкоси кивнул:
– Конечно-конечно. Вам ведь нравится водить машину, коммандер?
– Да, нравится. А как вы узнали?
– Вчера по дороге из аэропорта ваше внимание привлекли «мазератти», «мотто-гуцци» и леворульный американский «мустанг».
– В наблюдательности вам не откажешь.
– Стараюсь. Тот «мустанг» – отличная машина. А я когда-нибудь куплю себе «ягуар». Это моя цель в жизни.
Тут из коридора донеслись громкие приветствия. Бонд без особого удивления узнал голос Грегори Лэмба. Агент МИ-6 вошел в комнату и поздоровался с собравшимися. Вчерашние жалобы Лэмба оказались правдой: Бхека Йордан действительно в упор его не замечала, однако Нкоси относился к нему вполне дружески и перебросился с ним парой фраз о прошедшем футбольном матче.
Румяный здоровяк бросил осторожный взгляд на Йордан и повернулся к Бонду:
– Это тебе, приятель. С Воксхолл-Кросс [24]24
Лондонская штаб-квартира МИ-6 находится неподалеку от площади Воксхолл-Кросс.
[Закрыть]сообщили, что нужна помощь.
Именно Лэмб был тем посредником, о котором Бонд весьма неохотно упомянул в утреннем разговоре с Хирани. Другой кандидатуры за столь короткий срок все равно было не отыскать, а Лэмб хотя бы все проверки прошел.
– С утра сразу в бой, приятель. Я даже, знаешь ли, без завтрака остался. Говорил с парнишкой из вашего отдела «Кью». Он всегда такой веселый в такую жуткую рань?
– Вообще-то да.
– Хотел с ним посоветоваться, а то у меня на рейсах проблемы с навигацией. Пираты глушат сигналы. Нет бы по-старому: деревянная нога, черная повязка на глазу… В общем, этот ваш Хирани говорит, что есть такой приборчик, который глушит глушилки. Правда, мне его прислать отказался. Может, замолвишь словечко?
– Вы ведь знаете, Лэмб, что все наше снаряжение вообще официально не существует.
– Мы же в одной лодке, – обиженно отозвался агент. – А у меня через день-другой большой груз намечается. Ого-го какой груз!
Прибыльность операций, служивших Лэмбу прикрытием, Бонда сейчас интересовала мало.
– Что с сегодняшним заданием? – мрачно поинтересовался он.
– Ах да! – Лэмб протянул ему черную сумку так осторожно, словно там покоились драгоценности британской Короны. – Скажу без ложной скромности: утренняя суета обернулась колоссальным успехом. Все прошло блестяще. Хотя я малость поиздержался… Ты компенсируешь расходы?
– Решим вопрос. – Бонд стал изучать содержимое сумки, в частности небольшой пластиковый цилиндр с надписью «Ре-лиф. Применять при астматической обструкции дыхательных путей».
Хирани – гений.
– Ингалятор? У вас проблемы с дыханием? – спросил Нкоси. – Прямо как у моего брата. Он на золотой шахте работает.
– Ерунда. – Бонд убрал доставленные Лэмбом предметы.
У Нкоси зазвонил телефон. Закончив разговор, он объявил:
– Нашел вам отличную машину, коммандер. «Субару». Полноприводная.
«Субару»… Бонд относился к ним скептически, однако Нкоси весь сиял, так что пришлось поблагодарить:
– Спасибо. Жду не дождусь, когда сяду за руль.
– Очень экономичная, – с энтузиазмом прибавил Нкоси.
– Не сомневаюсь.
Бонд направился к двери, но тут вмешался Лэмб.
– Слушай, Джеймс, – тихо сказал он, – порой мне кажется, что там, в Лондоне, власти предержащие не принимают мои слова всерьез. Вчера я маленько преувеличил по поводу Кейптауна и окрестностей – не так уж тут и опасно. Бывает, завернет расслабиться какой-нибудь полевой командир из Конго или кто-то из «Хамас» летит с пересадкой в нашем аэропорту. Спасибо, что вспомнил обо мне, приятель…
– Вот что, Лэмб, – перебил его Бонд, – давайте договоримся раз и навсегда: да, я ваш приятель, но не нужно это постоянно повторять. Идет?
– Идет, при… Идет. – Он широко улыбнулся.
А Бонд уже шагал по коридору с мыслью: «Следующая остановка – „Ад“».
Глава 45
Шуточка Нкоси Бонду понравилась.
Тот и правда раздобыл миниатюрную «японку» – но не благопристойный семейный седан, а «Субару-импреза-WRX» цвета «голубой металлик», да еще и в модификации STI, с движком на триста пять лошадиных сил, шестиступенчатой коробкой и высоченным спойлером. Эта веселая машинка куда уместнее смотрелась бы на раллийной трассе, чем на парковке у супермаркета, и, сев за руль, Бонд не сдержался – стартовал с пробуксовкой и понесся по Бейтенкант-стрит в сторону шоссе.
Следующие полчаса он двигался на север, прокладывая маршрут по улицам Кейптауна с помощью спутникового навигатора. Наконец резвая малышка «субару» свернула с шоссе № 7 и направилась на восток по все более и более пустынной дороге, мимо бездонного карьера и дальше, между грязноватых взгорков – где-то еще зеленых, а где-то уже по-осеннему бурых. Пейзаж разнообразили редкие рощицы.
Майское небо затянули облака, в воздухе ощущалась влага и пыль, которую поднимали над дорогой грузовики «Грин уэй», спешащие с грузом отходов в ту же сторону, что и Бонд. Кроме обычных мусоровозов, попадались огромные махины, раскрашенные в корпоративные цвета с непременным знаком в виде зеленого листа – или кинжала. Судя по надписям на бортах, они принадлежали другим южноафриканским подразделениям компании. Бонд с удивлением отметил грузовик из самой столицы – Претории, расположенной на другом конце страны. Зачем Хайдту стаскивать мусор в Кейптаун, ведь куда выгоднее открыть перерабатывающий завод в нужном месте?
Бонд на пониженной передаче пронесся мимо целой колонны мусоровозов. Бойкий автомобильчик ему определенно нравился. Надо будет рассказать Филли.
Мимо промелькнул огромный черно-белый щит:
GEVAARH!
ВНИМАНИЕ!!!
PRIVAAT-EIENSKAP
ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
В нескольких милях от шоссе дорога раздвоилась. Грузовики уходили налево, Бонд же поехал направо, куда указывала табличка со стрелкой:
KORPORATIEWE KANTOOR
ГЛАВНЫЙ ОФИС
Он миновал густую рощу высоких, но явно только-только посаженных деревьев, рванул вверх по подъему, не обращая внимания на ограничение в сорок километров в час, и ударил по тормозам, едва впереди показалась «Грин уэй энтерпрайзис». Сбросить скорость агента побудила не какая-то помеха и не крутой поворот, а открывшаяся взгляду гнетущая картина.
Фабрика по переработке отходов раскинулась перед ним во всей красе. Ее территория терялась в пыльном и дымном мареве. Оранжевые огни мусоросжигательных печей были видны на расстоянии в милю, а то и больше.
И правда ад.
За переполненной автостоянкой виднелся офис компании – тоже по-своему жутковатый. Одноэтажный бетонный бункер, всего несколько крошечных окон, да и те, кажется, заделаны. Территорию опоясывало двойное металлическое ограждение футов десять высотой; колючая проволока наверху хищно поблескивала даже в этот пасмурный день. Между заборами было футов тридцать; сразу вспомнилось, что точно такая же зона стрельбы на поражение была в северокорейской тюрьме, из которой Бонду в прошлом году удалось вытащить местного агента МИ-6.
Он хмуро осмотрел периметр. Один из планов пошел прахом. Из рассказа Фелисити следовало, что его ожидают металлодетекторы, сканеры и скорее всего внушительная ограда, однако предполагалось, что забор будет один. Он рассчитывал, что просунет сквозь ячейки полученный от Хирани миниатюрный радиопередатчик вместе с оружием, а потом, попав внутрь, подберет их. С двумя линиями ограждения на большом расстоянии одна от другой этот номер не пройдет.
Снова двинувшись вперед, он уткнулся в прочные металлические ворота с вывеской наверху:
От этого девиза кровь у Бонда застыла в жилах. Дело даже не в словах, а в самой надписи, в застывшем полумесяце черных металлических букв. Он вспомнил другую надпись – ту, что висела над воротами лагеря смерти Аушвиц, обещая заключенным освобождение через труд: «Arbeit macht frei».
Бонд припарковал машину и вышел, захватив «вальтер» и телефон – нужно же проверить, как работает система безопасности. В кармане лежал обеспеченный Хирани ингалятор, остальные полученные от Лэмба предметы он спрятал под сиденьем.
Проход в первом заборе шел через караульное помещение, где Бонда сдержанным кивком приветствовал высоченный охранник в форме. Агент представился. Охранник куда-то позвонил, и через мгновение явился еще один такой же огромный и угрюмый парень в темном костюме.
– Мистер Терон. Сюда, пожалуйста.
Вслед за ним Бонд пересек «нейтральную полосу» между двумя оградами и вошел в комнату, где еще трое охранников смотрели футбол, но тут же вскочили.
Провожатый повернулся к Бонду:
– Мистер Терон, у нас очень строгие правила. Большая часть исследовательской работы всего концерна ведется по указанию мистера Хайдта и его партнеров именно в этом здании, а коммерческие тайны надо тщательно охранять. Мобильные телефоны и любые устройства радиосвязи на территорию проносить не разрешается. Видеокамеры и пейджеры – тоже. Все это придется сдать.
Бонд посмотрел на большую стойку – такие бывают в старомодных отелях, там хранятся ключи от номеров. В стойке были сотни ячеек, и почти в каждой лежал мобильный телефон. Охранник проследил за его взглядом.
– Правила распространяются и на наших сотрудников.
Помнится, Рене Матис говорил, что радиоэлектронная разведка не регистрирует на лондонском предприятии «Грин уэй» вообще никаких сигналов: ни входящих, ни исходящих.
– Ладно, у вас ведь есть стационарные телефоны. Я смогу хотя бы прослушать голосовую почту.
– Да, телефоны есть, однако все линии идут через диспетчерскую отдела безопасности. Охранник поможет вам позвонить, но разговор не будет конфиденциальным, поэтому наши гости обычно звонят сами, когда покинут здание. Для электронной почты и Интернета процедура та же. Если у вас имеются металлические предметы, мы проверим их рентгеном.
– Должен предупредить, что я вооружен.
– Разумеется. – Такое впечатление, что для посетителей «Грин уэй» это чуть ли не правило. – Никаких проблем.
– Наверное, оружие придется сдать?
– Конечно.
Бонд мысленно поблагодарил Фелисити Уиллинг за информацию о системе безопасности. Если бы не она, его непременно поймали бы со стандартной фото– или видеокамерой в ручке или пуговице, что подорвало бы всякое доверие к Джину Терону, да и вообще наверняка привело бы к полномасштабной перестрелке.
Бонд усмехнулся, как и положено крутому парню, однако отдал и пистолет, и телефон, запрограммированный так, чтобы при попытке взлома выдать только информацию, относящуюся к Джину Терону. Ремень, часы и ключи он положил в специальный лоток, который отправился в интроскоп.
Быстро пройдя через рамку, он получил свои вещи обратно, однако прежде охранник убедился, что в часах, ключах и ремне нет камер, оружия и записывающих устройств.
– Подождите, пожалуйста, здесь, сэр, – попросил охранник.
Бонд сел, где ему указали, и стал озираться в поисках отдела разработок, в котором, по словам Стефана Дламини, имелась какая-то информация о «Геенне». Таблички с таким названием нигде видно не было.
Ингалятор так и остался в кармане. Если бы Бонда обыскали, нашли пластиковый цилиндрик и разобрали его, то выяснилось бы, что внутри скрывается миниатюрный фотоаппарат, в механизме которого нет ни единой металлической детали. Человек Хирани в Кейптауне умудрился где-то найти – а то и самостоятельно собрать – это устройство всего за одно утро. Затвор у аппарата был углепластиковый, пружины – тоже.
А вот носитель информации придумали очень интересный – сейчас такого и не встретишь. Старая добрая микропленка, на которую снимали еще шпионы времен «холодной войны». Фокус у аппарата не регулировался. Чтобы сделать снимок, следовало нажать на донышко цилиндра, а потом повернуть его, чтобы перемотать пленку. Запас – тридцать кадров. Бывает, что замшелое прошлое приходит на выручку и в наш цифровой век.
Пять минут спустя появился Хайдт. На фоне открытой двери виднелся лишь силуэт, но все равно его сложно было с кем-то спутать: высокий, большая голова, курчавая шевелюра и борода, дорогой костюм.
– Джин! – окликнул Хайдт прямо с порога.
Они обменялись рукопожатием, и Бонд долго не мог отделаться от странного ощущения – когда длинные ногти скользят по ладони и запястью.
– Идите за мной. – Хайдт повел его в главное здание, оказавшееся внутри куда приветливее, чем снаружи. Оно было весьма мило обставлено: дорогая мебель, картины, какие-то древности, удобные рабочие места. Типичный интерьер офиса некрупной компании. В холле непременный диван, кресла и столик – на нем журналы и номер местной кейптаунской газеты. На стенах картины: леса, бескрайние нивы и цветочные поля, реки и океаны.
И везде жутковатый символ – лист, напоминающий кинжал.
Во время марша по коридорам Бонд высматривал отдел разработок и, уже в самом конце, заметил-таки нужную табличку, однако Хайдт свернул в другую сторону.
– Пойдем, свожу тебя на экскурсию.
Бонду выдали темно-зеленую каску. Точно такую надел и Хайдт. Они подошли к задней двери, где обнаружился еще один пост охраны. Что интересно, там проверяли рабочих, возвращавшихся в здание со свалки. Дверь вела на террасу с видом на бесконечную череду невысоких построек, между которыми сновали мусоровозы и автопогрузчики. Всюду суетились рабочие в касках и одинаковых комбинезонах.
Здания стояли аккуратными рядами, словно бараки, и пейзаж снова напомнил Бонду не то тюрьму, не то концлагерь.
«Arbeit macht frei…»
– Сюда, – позвал Хайдт и зашагал между бесконечными контейнерами, землеройными машинами, бочками и поддонами, на которых громоздились кипы бумаги и картона, В воздухе стоял глухой рокот, а земля под ногами мелко подрагивала, словно где-то в глубине работали огромные печи. Через ворота в четверти мили к востоку въезжали грузовики, и резкие крики чаек, пикирующих им вслед в поисках объедков, звучали своеобразным контрапунктом.
– Если не возражаете, я прочту вам коротенькую лекцию о своем бизнесе, – предложил Хайдт.
Бонд не стал отказываться.
– Есть четыре способа избавиться от отходов. Просто вывалить их где-нибудь в сторонке: как правило, на свалку или специальный полигон, хотя океан тоже неплохое место. Вы знаете, что в Тихом океане пластмассы в четыре раза больше, чем зоопланктона? Большое тихоокеанское мусорное пятно, что дрейфует между Японией и Северной Америкой, – величайшая мусорная свалка в мире. По площади оно в два раза больше Техаса, а может, и вообще размером со все Штаты – точно никто не знает. Впрочем, один факт неоспорим: оно растет. Второй способ – сжигать, но это дорого, да еще остается опасный пепел. Третий вариант – переработка; ею-то и занимается «Грин уэй». И наконец, минимизация: это когда стараются производить и продавать поменьше одноразовых товаров. Воду продают в пластиковых бутылках, знаете?
– Разумеется.
– Так вот, сейчас их стенки гораздо тоньше, чем раньше.
Бонд решил поверить на слово.
– Это называется «облегчение». Куда лучше прессуется. Сами продукты с точки зрения борьбы с отходами – не такая уж проблема, основной объем – упаковка. Мир отлично справлялся с мусором, пока не перешел к экономике потребления, пока не началось массовое производство. Как доставить продукт покупателю? Упакуем его сначала в полистирол, потом в картонную коробку, а ее – Господи прости – в полиэтиленовый пакет, чтобы легче нести до дома! Ах да, подарки – их еще завернем в цветную бумагу, да непременно с ленточкой! Рождество – это самый что ни на есть мусорный ураган.
Хайдт продолжил, обозревая собственную империю:
– Обычно мусороперерабатывающий завод занимает от пятидесяти до семидесяти пяти акров. У нас здесь сотня. В Южной Африке у меня еще три завода и десятки перевалочных станций, куда мусорщики – на тех самых грузовиках, что ездят по улицам, – свозят отходы. Там их прессуют и доставляют на переработку. Я сам придумал строить перевалочные станции в поселениях сквоттеров. Через полгода замусоренность снизилась на шестьдесят-семьдесят процентов. Раньше полиэтиленовый пакет здесь называли «национальным цветком». Теперь такого нет. Проблема решена.
– Я видел тут мусоровозы из Претории и Порт-Элизабета. Зачем ехать в такую даль?
– Особые грузы, – уклончиво пояснил Хайдт.
«Какие-то опасные вещества?» – подумал Бонд.
А лекция между тем продолжалась:
– Следует усвоить правильную терминологию. Жидкие отбросы, например остатки пищи, называются «помоями». «Мусор» – это сухие отходы: картонные коробки, пыль, жестяные банки. То, что скапливается в контейнерах жилых домов и офисов, – «твердые бытовые отходы», или «ТБО». «СМ» – строительный мусор. Промышленные отходы – «ПО». «Отходы» – самый общий термин, хотя мне больше нравится слово «отбросы». Все, что не подлежит переработке, отправляется вот туда, – он указал на восток, – и укладывается слоями, которые разделены пленкой, чтобы бактерии и фильтрат не просачивались в почву. Полигон найти легко – там всегда чайки.
Взгляд Бонда скользнул по мельтешащим в воздухе птицам.
– Мы называем его «Улицей забвения».
Хайдт подвел гостя к длинному корпусу. В отличие от остальных построек здесь имелись мощные ворота, запертые. Бонд заглянул в окно. Рабочие разбирали компьютеры, телевизоры, радиоприемники, пейджеры, мобильные телефоны и принтеры. Кругом стояли переполненные корзины с батарейками, лампами, компьютерными винчестерами, печатными платами, проводами и микросхемами. Все люди были в полной защитной экипировке: респираторы, перчатки и защитные очки или маски.
– Департамент электронных отходов, по-нашему – «Кремниевая улица». В электронных отходах содержится более десяти процентов всех вредных веществ на планете. Тяжелые металлы, литий из батареек. Взять те же компьютеры и мобильники. Срок службы – два, максимум три года, потом их просто выбрасывают. А вот вы читали в руководстве на ваш компьютер или телефон раздел «Указания по утилизации»?
– Не доводилось.
– Еще бы. Никто не читает. Между тем в пересчете на единицу веса старые компьютеры и телефоны – смертоносный мусор. В Китае их закапывают или сжигают, убивая собственный народ. Я запустил специальный проект: теперь мы разбираем компьютеры наших клиентов и правильно их утилизируем.
Бонд вспомнил, как аль-Фулан демонстрировал свою машину – ту самую, унесшую жизнь Юсуфа Насада.
– В задней части здания, – указал Хайдт длинным желтоватым ногтем, – находится отдел утилизации вредных веществ. Крайне прибыльное дело. Мы занимаемся всем: от краски и моторных масел до мышьяка и полония.
– Полония? – хмыкнул Бонд. Этим радиоактивным веществом пару лет назад был отравлен проживавший в Лондоне русский шпион Александр Литвиненко. Едва ли не самая смертоносная субстанция в мире… – Его что, просто выбрасывают? Это же незаконно!
– Так всегда и бывает. Выбрасывают какой-нибудь безобидный антистатический инструмент, а он содержит полоний – но никто об этом не знает.
Хайдт провел гостя мимо парковки, где стояли несколько двадцатифутовых грузовиков. На борту каждого красовалось название компании и фирменный знак, а также надпись: «Служба профессионального уничтожения документов». Перехватив взгляд Бонда, он пояснил:
– Еще одно направление. Крупным компаниям и правительственным организациям мы даем шреддеры в лизинг, а предприятиям помельче выгоднее заплатить нам. Кстати, знаете, что когда в семидесятые годы иранские студенты захватили посольство США, им удалось восстановить секретные документы ЦРУ, пропущенные через шреддер? Местные ткачихи тогда легко раскрыли чуть ли не всех тайных агентов.
Бонд разыграл искреннее изумление, хотя эту историю знал всякий, кто хоть как-то связан с разведкой.
– В «Грин уэй» измельчение документов происходит в соответствии с шестым уровнем секретности по общепринятому стандарту DIN. Говоря по-простому, бумага превращается в пыль. Нашими услугами пользуются самые засекреченные государственные службы.
Он провел Бонда к большому трехэтажному строению длиной в двести ярдов. Бесконечная череда грузовиков въезжала через одни ворота и выезжала через другие.
– Главный мусороперерабатывающий комплекс. Его мы называем «Улицей воскрешения».
Они прошли внутрь. Бесконечный поток бумаги, картона, пластиковых бутылок и банок, металлолома, древесных отходов и тому подобного мусора исчезал в трех гигантских установках.
– Сортировочные линии! – проорал Хайдт, перекрывая оглушительный шум. На дальнем конце в грузовики укладывали уже рассортированные отходы: алюминий, стекло, полиэтилен, бумагу… – Занятное дело: до бесконечности можно перерабатывать разве что металлы и стекло, остальное быстро приходит в негодность и отправляется на свалку либо в печи. Устойчивый доход при утилизации дает только алюминий. Все прочее дешевле и легче производить по новой, чем из вторсырья. Кстати, это и для окружающей среды полезнее: для перевозки нужны грузовики, для переработки – специальные машины, а они жгут углеводороды, загрязняют атмосферу. Вдобавок на производство из вторичного сырья уходит больше энергии – это неэкономично. – Он хохотнул. – Зато утилизировать выгодно с политической точки зрения, вот все ко мне и идут.
Бонд вышел наружу вслед за своим провожатым и тут же заметил Данна – тот неуклюжей походкой направлялся к ним. Бонд велел себе на время забыть, как безжалостно Данн действовал в Сербии, забыть об убийстве помощницы аль-Фулана в Дубае. Он приветливо улыбнулся и пожал огромную пятерню Ирландца.
– Здравствуйте, – равнодушно кивнул Данн и обратился к боссу: – Нам пора.
Хайдт жестом пригласил пройти к стоящему неподалеку «рейндж-роверу». Бонд сел рядом с водителем. Он чувствовал, что у этой парочки на уме какой-то тайный план, который вот-вот будет приведен в исполнение. «Что-то не так», – сигналило шестое чувство. Неужели его раскрыли? Чем он себя выдал?
Мрачный Данн уселся за руль, и Бонду подумалось, что если нужно по-тихому избавиться от тела, то лучше места не найти.
«Улица забвения…»
