Текст книги "Вкус Евы (СИ)"

Автор книги: Джас Риччи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

24 глава

Ева

Вторая часть нашего семейного уик-энда закончилась препаршиво. По крайней мере, для меня. Своё плохое настроение я пыталась скрывать, как умела, но Альку не проведёшь. Ей достаточно десяти секунд понять, что меня гложет какая-то проблема. И даже тогда она нетерпеливо уволокла меня вглубь леса и вытрясла из меня всю правду.

– Вот говнюк, неужели до сих пор не может простить тебе свой стол?

– Видимо, другого логического объяснения я найти не могу, – развожу руками и носком пытаюсь отбить камешек спереди меня.

– Слушай, а, может, ты ему нравишься? Ну, сама подумай. Вот представь…

– Аль, вот не говори чушь! – фыркаю и понимаю, что мне лучше бы не брать в голову подобные предположения, я же сама себя загрызу.

– Как хочешь, но я тебе обещаю: буду тщательно наблюдать за ним. Посмотрим, как он будет себя вести на парах.

– Прилично будет вести, иначе…

– Вот не нужно иначе, а то я что зря сюда такими потугами рвалась?

– Алька, прости, я дура набитая. Слушай, а давай я тебя познакомлю с Никитой, он тебе понравится.

– На гульки сбежим?

– О да, этот парень любит тусовки, с ним не заскучаешь.

– А Котов не будет против?

Смотрю на Альку и вижу в глазах какие-то искорки. Её сейчас же огорошить моими подозрениями или потом? Ах, была не была.

– И давно он тебе нравится?

– Ты о ком? – Зрачки подруги расширяются от внезапно прилетевшего вопроса.

– Котов.

Алина напрягается, хмурится и делает несколько шагов назад.

– Эй, эй, вот только не нужно падать в обморок. Мы же как сёстры, сама видишь, как получается хорошо читать друг друга.

– Неплохо получается, – смущенно улыбается и пожимает плечами.

– Он тебе просто нравится или здесь что-то другое?

– Кажется, я в него влюблена, но когда именно это произошло, я не могу сказать.

– Аль, только не говори, что это у тебя уже много лет длится, я раньше за тобой подобного не замечала.

– Тогда бы из меня вышла неплохая актриса? – Краснеет еще больше и пальцами перебирает подол платья.

– Ну, ты, мать, даешь. Я бы так не смогла, ведь влюбиться в женатого – то ещё горе.

– Думаешь, я хотела?

– Эй, только не плачь, что за мокрота?

Обнимаю Алину и глажу ее по плечу, пока она пытается подавить в себе отчаяние.

– Как он тебя сегодня встретил?

– Хорошо, всю дорогу анекдоты рассказывал. Он вроде бы веселее стал.

– Хочется верить, но он ещё не совсем оклемался. Ох, Алька, лучше бы ты с Суворовым шуры-муры закрутила. Он у нас ещё тот Казанова.

– Ева, не трави душу.

– Прости. Просто хочу сразу тебя предупредить: Котов крепкий орешек, он точно не будет играть в какие-то игры.

– А я не собираюсь играть с ним в игры.

– А как тогда ты собираешься жить рядом с ним?

– Считаешь, мне не стоило к вам приезжать?

– Теперь даже не знаю. Но на твоем месте, я бы не обольщалась сильно. Он вряд ли готов к новым отношениям. К тому же он к тебе относится, как к дочери.

– Вот уж счастье, только этого мне не хватало.

Алина старательно вытерла размазавшуюся тушь и пальчиками помахала перед глазами, чтобы осушить влагу.

– Я тебя поняла, приму к сведению.

– Дурочка, я же не против, просто говорю как есть.

– Я знаю, моя черешенка, дай обниму…

После первой пары Раевского Алька была в восторге, чего не могу сказать о себе. Нет, Максим придерживался договора, и, казалось, совершенно меня не замечал, что меня очень радовало.

Зато Батурин несколько раз пытался подсунуть мне записочку. Ещё с понедельника я выселила этого недотёпу от себя и сказала больше не приближаться. Этот упырь даже толком не извинился за свою подлость. Теперь же пытается зализать раны, а я не реагирую. К тому же он положил глаз на Алину, но моя язвительная подруга несколькими четким фразами осадила Батурина, не стесняясь свидетелей. Парень в тот день, несолоно хлебавши, спрятался на галерке и никто его не слышал. А вот ближе к четвергу осмелел и сел рядом со мной.

– Хочешь, что-то интересное покажу тебе и твоей подружке? – Кладет записку мне на терадь.

– Батурин, а хочешь, я покажу тебе кое-что занимательное? – Пишу ему ответ в записке.

– Хочу, а подругу с собой возьмешь?

– Обязательно, хочешь тройничок?

– А так можно?

– Для тебя, милый, всё что угодно. В восемь у пиццерии, приходи.

– Заметано.

Чувствую, как меня под рёбра стучит Алька.

– Ай, – кручу головой по сторонам и моментально накрываю рукой записку, которую ротозей Батурин даже не удосужился спрятать.

Да блять! Раевский убирает мою ладонь и берет переписку в руку. Белкина хихикнула, Батурин уткнулся лбом в стол и застонал. Ну а что я?!

– Во дебил! – Шиплю Батурину на ухо и обреченно откидываюсь на спинку стула.

– Батурин, предлагаю вам проветриться.

Раевский не смотрит на меня, он хмурится и ждет реакцию от Батурина, который нехотя собирает вещи и идет на выход, бросая короткое:

– Извините.

– Что же, продолжим нашу лекцию, ребята.

– И это всё? Тебя распинать не будет?

– Ещё не вечер, Аль, – фыркаю иронично и черкаю ручкой чистую станицу.

– И что ты пообещала Батурину?

– Большой и чистой любви, а по-народному: пиздюлей.

Звонок прозвенел только через полчаса, но я уже была на старте, и Альку предупредила.

– Ева Карташова, останьтесь.

– Вот гад, – шипит Алька и сжимает мою руку, – давай останусь с тобой.

– Нет нужды, это наша с ним война.

– Я буду ждать тебя у двери.

– Не рекомендую, у кое-кого здесь паранойя, увидит – забанит.

– Во какой грозный.

– Не то слово. Я позвоню, лучше купи кофе и два огромных пирожных, мне требуется.

– Без проблем.

Алина последней покинула аудиторию, плотно прикрыв дверь.

– Это так ты придерживаешься своих обещаний?

– Придерживаюсь, обещала же работать, не игнорировать пары, что тебе ещё надо?

– Это что за бред здесь написан?

– Максим Викторович, у вас какая-то маниакальная зависимость – читать чужие записки. Это уже тянет на диагноз. Верните записку, – протягиваю руку вперед и жду.

– Что здесь написано? – Повторяет мужчина твердо, и я внезапно понимаю, что он закипает.

– В чем проблема? – Хмыкаю, пресекая глупый смешок, он ведь прочитал наши каракули, тогда чего ещё ожидает услышать?

– Ты уверена, что твоему отцу будет приятно узнать, что его дочь…

Прикрываю ему рот ладошкой, чтобы он прекратил говорить глупости. Опять всё испортит, а моё отношение к нему и так на ладан дышит. Раевский как-то странно смотрит на меня, а потом своим поступком заставляет меня застыть на месте, словно изваяние.

Его губы твердые и требовательные, а руки берут в плен моё онемевшее тело. Мало мне одного наказание в виде Михаила Раевского, как перед носом замаячил ещё один экземпляр. Мне бы стоило его оттолкнуть, только какая-то сила сковала моё тело.

– Когда начинаешь игры со взрослыми мужчинами, ты должна знать, что всё может оказаться намного серьёзнее, чем ты ожидаешь.

Да что за мать его нахрен здесь происходит? Это не может быть Максим, он никогда бы не посмел ко мне прикоснуться! Слишком велико его раздражение ко мне.

25 глава

Ева

Я действую молниеносно: отталкиваюсь ладошками от его груди и с остервенением вытаскиваю полы его рубашки из брюк, задираю её выше и понимаю, что мои ноги отказываются мне служить. Передо мной и есть Максим Викторович! Я дрожу от нервного перенапряжения. А он смотрит на мои пальцы, скользящие по набитой татуировке на рёбрах и часто дышит.

– Ты вообще сошел с ума? Что ты себе позволяешь? – Горло сковывает спазм негодования, но я выдавливаю каждое слово из гортани и подавляю крик отчаяния.

– Это что ты себе позволяешь, мелкая стерва? Думаешь, я не понимаю, что ты намерено заводишь меня. Да я скоро свихнусь с тобой!

– Раевский, тебе лечиться пора. Отпусти меня!

– С братом было лучше? Да?

– Ты – урод! Да ты даже хуже, чем он! Пусти! Или я буду кричать! Ты с треском вылетишь из универа.

– Закрой рот, стерва.

Он опять обрушивает на меня всю свою злость, вымещая её в надменном, болезненном поцелуе. Если я ему сейчас сломаю руку, меня надолго упекут в каталажку? Не знаю почему, но силы вырваться нет, так ведь не бывает! Да, он – мужчина, но я тоже не хлипенькая мадам.

Раевский углубляет поцелуй, превращает его в нежные посасывания, языком проникает мне в рот и ждёт от меня покорности. А мне противны его поцелуи, от слова – совсем. Неужели ему не понятно, что меня совершенно не торкают его надменные потуги?

– Ты закончил?

Дрожу всем телом и боюсь посмотреть в лицо тяжело дышащего Раевского. Боюсь, потому что безумно свербит рука, которая хочет ввалить надменному преподу увесистую пощечину.

– Не так хорош, как он? – Хрипит Максим и встряхивает меня за плечи, заставляя смотреть в глаза, но я не делаю так, как хочет он, но ему мало, он повторно трясет меня, словно тряпичную куклу.

– Да! – Выкрикиваю ему назло, чтобы отвалил, чтобы вообще забыл смотреть в мою сторону.

Мне кажется, что в этот раз мне просто не отмыться от этой ненормальной семейки. Оказывается, я жутко ошибалась на счет домашнего Раевского. Такой же ушлёпок, как и его брат.

– Пошла вон! – Шипит Максим и отскакивает от меня.

– И пойду, и к тебе на пары больше не приду. Ты достал меня! Кем ты себя возомнил? Думаешь, если застал меня со своим братцем, так за компанию я и тебе предложу перепихнуться. Ты совсем меня за шлюху держишь?

– Уйди! – Раевский нервно заправляет рубашку в брюки и не смотрит на меня, зато его озлобленное лицо просто пугает.

– Ты меня шлюхой считаешь? – Толкаю его ладонями в грудь.

– Не играй со мной, – Максим перехватывает мою руку и дергает меня, и зря так поступает, от неожиданности я поскальзываюсь и падаю к его ногам.

Балетки разлетелись в разные стороны, а из незакрытой сумочки вывалились телефон, помада, зеркальце, блокнот – всё, что только могло. Чувствую, как к глазам подкатили слёзы, пытаюсь не сорваться, но душит комок, который вот-вот взорвется.

Слышу поток отборной брани, но мне плевать, что творится надо мной. Мои дрожащие руки собирают рассыпанные вещи. Бежать, бежать отсюда и больше никогда не появляться на парах этого тирана.

– Прости, – на мои плечи ложатся ладони Максима, я же верчусь, как юла, чтобы он убрал от меня свои щупальца.

– Ты попал, Раевский.

Поворачиваю к нему лицо и надменно смотрю ему в бледное лицо.

– Давай поговорим, после универа, спокойно.

– Да пошёл ты!

Соскакиваю на ноги, в спешке едва не забываю обувь, возвращаюсь. Максим пытается меня поймать, но я трясу перед его лицом пальцем и шиплю:

– Я сейчас тебе не только руку сломаю, но и кое-что другое изувечу.

Я больше не слушаю его слова, которые бьют в спину словно камни. Плевать, на всё плевать. Мне нужно срочно куда-то исчезнуть и просто оплакать, в тишине, даже без Альки…

– Карташова, твою Матрону, где столько времени можно было бродить? ты, моя черешенка, на часы смотрела?

Бреду к подъезду через детскую площадку, как недобитая собака. Сил вообще нет, а в животе протяжно стонет голодный желудок. И тут как назло, а может и на удачу, из автомобиля отца выскакивает Алька, выстреливает изо рта сотню слов и вопросов, встряхивая меня за плечи.

– Аль, помолчи, у меня нет желания говорить.

– Там Котов едва ли не всех на уши поднял.

– В смысле?

– В обычном смысле, – отвечает Аля, оглядываясь на автомобиль моего отца, – он из меня чуть всю душу не вытряс, когда не смог к тебе дозвониться. Что с телефоном и что за ребчество, зачем было отключать?

– Он упал и больше не включился, – лепечу в ответ и смотрю, как из машины выходит отец и прячет мобильник в карман.

– С кем он говорит?

– С Раевским.

– Что? Какого черта? Ты додумалась ему рассказать о том, что я пропала после пары Раевского?

Я моментально почувствовала, как на затылке зашевелились волосы. Да что за непруха у меня в этом городе? И все пошло наперекосяк в тот момент, как я впервые столкнулась с одним из Раевских.

– А что я ещё могла сказать? Соврать? Тогда прости, моя прелесть, нужно было хотя бы меня отыскать в кафе, где я проторчала с твоими пирожными больше получаса.

Алина обижено скрестила руки на груди и тяжело вздохнула. Вот я – растяпа, в самом-то деле, что за детский сад развела?!

– Ты не слышала, о чем папка говорил с Раевским?

– Кажется, тот сказал, что вы немного поспорили на счет поведения на лекциях.

– Ты в этом уверена?

– Вроде бы, но я не буду утверждать, они ещё о чем-то говорили. Ева, ты на себя не похожа, что-то случилось? Я же по глазам вижу, что ты плакала. Вы опять не помирились с Максом?

Я опасливо оглянулась, пытаясь оценить расстояние от нас к отцу. Вроде бы пока не спешит сворачивать мне шею, опять с кем-то говорит.

– Он полез ко мне целоваться, – лепечу на выдохе из последних сил.

– Вот это номер! Он ваще рехнулся?! – Едва не взвизгнула подруга, но я ей вовремя закрыла рот ладошкой, а то папка тут же повернул голову и показал мне кулак.

– Он считает меня шлюхой, вот и решил после братца попытать удачи. Видимо думает, я всем даю, кто неплохо выглядит.

– Вот мразь! Но ты же ему врезала?

– Не смогла! Я не знаю почему.

– Капе…

– Алина, быстро в дом, нам ещё ужин готовить. А вы, милая Ева, – голос отца слишком сладок, что меня напрягает, – поговорите со своим преподавателем и решите ваши проблемы.

Алина за три секунды растворилась в воздухе, зато я только сейчас, зевая ртом, посмотрела влево и увидела Раевского, одетого по-домашнему, стоящего неподалеку, сунув руки в карманы спортивных штанов.

– Ну, нахрен!

Разворачиваюсь и бегу в ту сторону, откуда пришла. Но мой побег длился недолго, через несколько секунд я почувствовала, что мои ноги болтаются в воздухе, а сильные мужские руки взяли меня в стальной захват.

– Не вырывайся и не кричи, давай просто поговорим.

Макс слишком сильно сжал меня, практически распластал на своей груди, губами упираясь мне в шею. Меня от его близости просто критично колбасит. Ещё никогда я так эмоционально не страдала, как сейчас.

26 глава

Ева

– Я же сделаю тебе больно, кретин, – рычу ему на ухо, обманчиво перестав вырываться.

– Я женщин не бью, – слышу ответ на ухо и чувствую, как его ладони опускаются на мои бедра.

Раевский напряжен, видимо осознает всю опасность, исходящую от меня. А я на грани, мне действительно хочется ввалить ему между ног, а вдовесок – влепить огромный фингал под глаз.

– Что тебе надо? Ты же нормально не понимаешь, правда?

Я пытаюсь в тусклом свете фонарей всмотреться в выражение его лица, но ничего не могу разобрать.

– Дай просто спокойно тебе всё объяснить?

– А что объяснять, Максим Викторович? Ваше хамство не имеет логического объяснения. Вы же уважаемый препод, успешный бизнесмен, а ведете себя, как последняя скотина. Я – не девка на ночь! Зарубите себе на носу. И с кем спать – буду решать я, а не любой свихнувшийся мужик, у которого член в трусах не держится.

– Вау, вау, вау, – слышу на ухо, когда пытаюсь вдохнуть больше воздуха и унять рваное дыхание, которое разрывает грудь, да меня всю колотит от его прикосновений.

– Отпусти, – ладошками смахиваю руки Раевского с бедер.

– Я хочу извиниться, такого больше не повторится.

– Да, ладно, старые грабли опять срикошетили. Твои извинения – пустая вода.

– Ева, честно признаю, что ты меня сильно зацепила.

От неожиданности я перестаю вырываться, удивленно поднимаю голову и прищуриваюсь, пытаясь увидеть в его лице хоть что-то похожее на ложь. Но то, что я улавливаю в его глазах, меня сильно тревожит. Он не врет.

– Как именно зацепила? Нервы на пределе, так выбешиваю? Или тебе после развода захотелось молодой крови, вот теперь бесишься, пытаясь урвать себе кусок посочнее?

Макс делает шаг назад, вижу, как стискивает зубы, прижимая ладони к лицу. Он напряжен, все его движения резкие и с надрывом.

– Девчонка, – вырывается у Макса.

– Ну, уж нет, давай, объясняй, если разыграл весь этот спектакль.

– Давай сделаем это не здесь. Поехали в парк, нам нужно остыть и все обсудить.

– Я совсем идиотка, ехать с тобой в парк?

– Глупая, тебе ничего не угрожает, – как-то нервно бросает Макс и пятерней ныряет в волосы, разгребая копну. – Позвони отцу, скажи, что будешь позже.

– По твоей милости, мой телефон сломался, он не включается.

– Черт. Бери мой.

И почему он так уверен, что я куда-то с ним поеду? Мне и здесь комфортно.

– Сомневаешься? – хмыкает иронично. – Ладно, здесь говорить, значит здесь.

– Я просто не хочу, что бы ты не позволял себе того, чего я не хочу.

– Это сложно, – вырывается у Макса, а я понимаю, что начинаю дрожать всем телом.

Я не дура, вижу его состояние, вижу, что он, словно наркоман, дергается, стараясь не приближаться ко мне на лишний шаг. Мне только этих проблем не хватает с двумя шибанутыми на голову братьями.

– Раевский, тебя клинит?

Подхожу ближе и пытаюсь разобраться в его состоянии, но Макс приседает на колесо на детской площадке и трет глаза пальцами. Что происходит в душе этого мужчины? Впрочем, я частично понимаю, но меня не радует эта правда. Я же действительно пытаюсь держаться подальше от этого семейства, но всё выходит боком.

– Я пойду, мне нужно поужинать. Играть в молчанку не хочу.

– Не уходи.

Встает и преграждает мне путь, я же фыркаю и иду в бок, он тянется рукой ко мне, чтобы схватить за запястье. Да что за детские игры? Совершенно не контролирует себя, вижу же, что сейчас будет взрыв. Решаюсь на отчаянный шаг: довести его до критической черты и выслушать всю правду.

– Знать о твоих сексуальных фантазиях не хочу, единственное желание – видеть тебя, как можно реже.

– Даже так? Все-таки он действительно тебе больше пришелся по душе. Я теперь это вижу.

– Да никто из вас мне никуда не пришелся. С ним всё было ошибкой, случайностью.

– То есть, после моей первой пары, ты пришла ко мне домой, увидела будто бы меня и решила, что я на паре был дотошным, а дома воспылал страстью?

– Да я не знала, что вас двое! И ничего я не пылала.

Макс иронично качает головой и меряет площадку шагами туда-сюда. Я же не собираюсь ему в деталях рассказывать о его браке козлине, о себе, как слетела с катушек. Кто он мне?

– Ты сейчас одна? Или у тебя кто-то есть? – прилетает неожиданный вопрос.

– Что? Тебе какое дело? – Бешусь не на шутку, вот это заявка!

– Я не хочу, чтобы у тебя кто-то был.

– Макс, – хватаю его за руку и пытаюсь заглянуть в глаза, – ты серьёзно? Ты решил, что я хочу тебя?

– Это я хочу тебя, – хватает меня за талию и вновь по кругу, вжимает в себя и впивается в губы горячим поцелуем.

Губы настойчивые, твердые, поцелуй слишком требовательный, а сам мужчина очень напряжен. А я натянута, как струна. Меня до сих пор таранят слова «это я тебя хочу». Он действительно рискует всем, чтобы быть со мной? Но зачем?

– Макс, Макс, подожди, пожалуйста, – шепчу ему в губы, ладошками отталкивая его.

– Какая же ты вкусная, девочка.

У меня после таких слов ноги подкашиваются, что-то невероятное творится внутри, отчаяние, смешанное с чем-то новым, это чувство я не могу объяснить внятно.

– Ты точно рехнулся, – обреченно выдыхаю ему в губы, сплетая руки у него на затылке.

– Это так явно видно? – злится, но не отпускает, пальцами трет мне губы и не прекращает рассматривать мое лицо.

– Очень, ты меня бесишь.

– И ты меня, но хочу все равно тебя всю.

Я краснею от макушки, до кончиков пальчиков на ногах. Внизу живота все разгорелось непривычным адским огнем. Чувствую, что дыхание сбивается. А он трется шершавым подбородком о мою шею и дышит рвано.

– Мне нужно домой, я устала.

– Не отпущу, пока не скажешь, что будешь моей, – сильнее меня шокирует, и я уже критически ловлю себя на мысли, что это попахивает каким-то кидняком.

Я отрываюсь от его груди и так же, как днем, пальчиками нервно комкаю его футболку и глазами ищу татуировку.

– Правильно делаешь, – хватит Макс и улыбается, – только так можешь нас различить?

– Просто такое поведение больше твоему брату характерно, – выдыхаю облегченно и вновь пытаюсь увернуться от его губ.

– Я – не он, запомни, – указательным пальцем приподнимает мою голову за подбородок и уже не выглядит насмешливым, – я никогда не пользуюсь женщинами в собственных целях.

– Я домой.

– Ева, я не услышал ответ, – настойчив как всегда.

– Я подумаю.

Вновь целует, долго, отчаянно, а у меня коленки дрожат, кровь как сумасшедшая по венам гоняет.

– Я возьму тебя нежно, осторожно, ты привыкнешь ко мне, тебе понравится.

Нервно кусаю губы, боясь посмотреть ему в глаза. Кажется, я уже все для себя решила, а стыдно безумно, но отрицать свое желание к нему не могу, хоть он меня и бесит.

– Посмотрим.

– Почему? – хмурится и смотрит пытливо в глаза.

– Я не испытываю оргазма с мужчиной. – Эти слова вылетаю из меня прежде, чем я соображаю, а это нормально о таком говорить?