Текст книги "Вкус Евы (СИ)"
Автор книги: Джас Риччи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
16 глава
Макс
С самого утра настроение на нуле. Но я не привык делиться с окружающими своим паршивым с настроением. Всю дорогу к университету сильно сжимаю руль и подавляю желание выругаться. Но сделать этого не могу, потому что рядом сидит дочь. Эла и так слишком много лишнего услышала утром.
Я даже подумать не мог, что дочь так рано проснется и услышит то, что не должна была бы знать о своей матери. Я никогда не акцентировал внимание на том, что жена бросила ребёнка, умчавшись с любовником. Теперь, когда у нее наладилось жизнь, эта стерва неожиданно вспомнила, что скучает за дочкой.
Она желает забрать Элу обратно. В квартиру, где мы когда-то жили семьёй. В квартиру, где она теперь живёт со своим альфонсом. Сука. Бесит. Я до сих пор жалею, что пустил все на тормозах и что изначально не оторвал ей голову. Моя порядочность не дала это сделать это грязное дело. Мишка долго насмехался. Как впрочем, и сейчас продолжает это делать. У него отлично глаз наметан на женщин. Он изредка задавал мне вопросы на тему супружеской верности. Мне теперь даже не кажется, а я точно уверен, что он изменения в поведении моей жены заметил раньше.
Первая пара пролетела быстро и скучно. Вторая намечалась у третьего курса. Неглупые ребята, из большинства в будущем получатся неплохие экономисты. А остальные и так не пропадут. Корешок об образовании забросят в дальний ящик и будут искать лучшего заработка.
Подхожу к аудитории, ребята веселятся, смеются, спорят. Я же не спешу начинать пару, а стою в дверном приёме и пытаюсь писать ответное смс жене. В этот раз с долей нецензурщины. Достала.
Отправил, вошел в аудиторию и почему-то взглядом зацепился за Карташову. Да она уже себе нашла друзей среди сокурсников. Шустрая. Котов был прав, что с харизмой девушки совладать сложно. Небольшая сцена вначале пары меня немного расслабила. Девочка-катастрофа. Бойкая, ловкая, но почему-то одновременно со всем – временами неуклюжая.
Мои студенты сегодня меня радуют. Сидят тихо, без лишних острот и банальных уточнений. Неужели выражение моего лица настолько читается, и они понимают, что лишний раз не стоит меня задевать. И все бы закончилось сравнительно хорошо, если бы не протяжный звук, который издала Ева.
Я давно заметил, как на протяжении всего времени Батурин пытался отвлечь Еву от конспектов, она ловко ставила его на место, не издав и звука. Теперь же ее красноречивое «Фууу» эхом пронеслось по аудитории.
А вот дальше было очень интересно, игра в кошки-мышки активировала во мне азарт. Я внезапно возжелал собственными глазами увидеть то, что так сильно повлияло на эмоции Карташовой.
А я ведь ждал, что Батурин проявит себя героем, что возьмет огонь на себя. Не тут то было. Обмельчали парни. И куда только девушки на таких смотрят? Ничего положительного, кроме смазливой обложки нет в таких парнях. Но клюют же безмозглые куклы.
– Кто рисовал? – Впрочем, я знаю, что это не ее художества, но сам факт ее упрямства меня веселил все больше и больше.
– Ну, я и что?
Звенит звонок, но никто даже с места не сдвинулся, хотя обычно в считанные секунды никого нет в радиусе десяти метров. Я сжимаю в ладони картинки, и обвожу аудиторию взглядом. Белкина вся в предвкушении, она ждет расправы. Но, увы, ты – не зритель сегодняшнего представления, милая.
– Все свободны, Карташова остается здесь. Белкина, дверь закройте плотно, когда все выйдут из помещения.
Ребята сочувственно смотрят на Еву, которая только иронично улыбается. Хотя перед этим что-то шепнула на ухо Батурину. Тот побледнел и выскочил из-за стола, и один из первых покинул стены аудитории.
– Если кого-то застукаю под дверью – не допуск к экзаменам, все слышали?
– Больно надо, и не собирались, да зачем нам это, – слышу за спиной.
– И что ты этим добился?
Ева встает из-за стола и поправляет платье, ладонями проводя по изящной фигурке.
– А ты как думаешь?
Скалюсь, присаживаясь на край стола, вытянув руку с карикатурами вперед, чтобы внимательно рассмотреть художества Батурина. Вау, да фантазии у парня слишком шикарные. Только почему со мной в главной роли? Он не той ориентации? Мерзость.
– Настроение паршивое? Могу предположить, что тебе кто-то отказал, вот и бесишься.
– Ты же, надеюсь, не на себя намекаешь?
– Пффф, да я теперь знаю, что ты только подшучивать умеешь. Зачет тебе, ошибалась, ты не правильный, ты скучный.
– Ты ошибаешься, но я тебя в этом разубеждать не буду. К тому же ты специально себя ведешь со мной так дерзко. Я же вижу, что пытаешься задеть, как можно больше. Ты во мне видишь его?
Длинные ресницы Евы дрогнули, она внезапно покрылась розовыми пятнами, а из горла не вылетело ничего похожего на слова, только хрип.
– Эй, полегче, или взорвешься. Вы с ним продолжаете встречаться?
– Тебе какое дело?!
– Ну должен же я знать насколько раз хватит моего брата. Плюс ко всему хочу предупредить: на что-то серьезное с ним можешь не рассчитывать.
– Больно он мне нужен.
– Ну, судя по тому, как ты извивалась в его руках, могу сказать только одно: он тебя цепляет.
– Черт! – Рычит Ева, пальцами взъерошивает волосы, – Как же ты меня бесишь! Ты хочешь знать всю правду? А с братом не пробовал говорить?
– Он пытался рассказать историю вашей страсти, но я не нуждаюсь в подробностях вашей мышиной возни. Я видел достаточно.
– Так, стоп, тогда почему ты так активно болеешь за эту ситуация? Тебя что-то сильно зацепило?
Губы Евы расплываются в надменной улыбке. И я, кажется, догадываюсь о течении ее мыслей. Глупая девчонка.
– Меня наоборот слишком разозлила подобная сцена на моем столе. И я бы все забыл, только твое лицо постоянно напоминает о том, что могло бы быть, войдя в кухню дочь.
– Что?! Ты мне предлагаешь исчезнуть с твоих глаз или мне университет сменить?
– Вау, вау, Карташова, полегче, зачем столько страсти. Ты не пробовала вести себя не так вызывающе. Тебя же везде много.
– А может это у вас глаза только за мной следят? Может у вас с братом пожизненное соперничество, и вы привыкли делиться своими девками.
– Ну, что-то подобное мне брат предлагал, говорил, что ты – горячая штучка, но могу тебя успокоить – такие, как ты, не в моем вкусе.
– Какие такие? – Она еще больше накаляется, вижу, как часто приподнимается ее грудь, как раздуваются ноздри, а зубы кусают нижнюю губу.
– Доступные, – лениво пожимаю плечами и выдерживаю ее взбешенный взгляд.
– Я больше к тебе на пары не приду!
Ева дрожащими руками собирает вещи в сумочку, я же не спешу заканчивать разговор. Вижу же, что зацепило ее конкретно, вижу боль в ее глазах. Что это?
– Ты же знаешь, чем тебе это грозит.
– Да пофиг, зато тебя не буду видеть!
Она останавливается напротив меня и вырывает клочки бумаги из моих пальцев, да я и не держу.
– Постой, – беру Еву за запястье, чтобы задержать, двумя пальцами ныряю ей в зону декольте и извлекаю клочок бумаги побольше.
– Ты что себе позволяешь?! Отдай!
Я поднимаю руку выше, девчонка пытается достать, но я держу ее на расстоянии, сам же внимательно изучаю карикатуру. А у Батурина хорошие способности к художеству, кажется, парень ошибся профилем. Да и я похож как две капли воды, а Карташова с дневником, стоя на коленях, скорее катит на порочную ученицу, чем на двоечницу.
– Оставлю себе на память, – сверкаю глазами, смотря на взъерошенную девушку, а потом прячу клочок бумаги в карман брюк.
Ева действует молниеносно, вжимается в мою грудь, а ее рука ловко пробирается мне карман. Я успеваю перехватить девушку за локоть, чтобы она вновь не споткнулась и не упала к моим ногам.
– Дневника нам не хватает, – смотрю ей в глаза хмуро, когда понимаю, что в кармане эта девица слишком долго задержала свою руку.
17 глава
Ева
Все, что было изначально обычным стебом, перевалило во вселенский срач. Он намерено меня затрагивал! В какой-то момент я действительно остановилась на мысли о том, что Раевский постоянно делает отсылки к тому случаю. К чему бы это? До сих пор болеет за психику дочери? Но я же не виновата! И я ему пыталась не раз об этом сказать, но мои слова пустые для него.
Наш разговор разжег во мне недетские страсти и желание провалиться под землю. А еще запрятаться так далеко, чтобы не видеть его надменный взгляд, которым прожигал внутренности, заставляя испытывать палитру непонятных мне чувств. Решено: на пары к нему меня кнутом не загонят. Теперь я отчетливо понимаю, что Раевский мстит. Он ведь знает, что я новенькая здесь, но своими натянутыми придирками он полностью разбивает в пух и прах мое становление в этом коллективе. Он добивается того, чтобы я исчезла? Ничего не скажешь, хорош мужик. Зачет ему и слава.
Разговор закончен, лично для меня. Препаршивое настроение даже не восстановит огромная коробка конфет и бутылка вина. Я не знаю, что именно мне в данный момент нужно, чтобы укротись собственное упадническое настроение. К черту пары, к черту всех и вся. Мне сейчас совершенно все равно на то, какой я буду выглядеть в глазах ребят. Этой грязи мне достаточно.
Уйти поспешно не получилось. Раевский совершенно не контролировал то, что делал. Это наглость вот так, без разрешения проникать в ложбинку между грудей и с надменной улыбкой там тыкаться пальцами. Меня словно током прошибло, и если бы не злость, клокотавшая внутри подобно вулкану, я бы, наверное, протяжно выдохнула и сжала ноги, пытаясь удержать нахлынувшее приятное томление между ног. Но здесь уже дело принципа. Он не имеет права так издеваться надо мной и распускать руки.
Яблоко раздора в виде карикатуры появляется в пальцах Раевского. Лицо надменного препода теряет свой ироничный оскал, губы превращаются в тонкую линию, а глаза пытливо рассматривают картинку.
Я урою Батурина, век ему спокойствия не видать. Знал бы этот недомужик, во что именно меня ввязал. Каково мне рядом с мужчиной, на которого неправильно реагирует мое тело? То есть среагировало на его брата, но теперь что-то подобное вытворяет и рядом с этим женоненавистником. Да он же едва сдерживается, чтобы не перейти на более жесткие высказывания. Но контроль – это его все, как ни как в стенах университета, где нужно держать марку добросовестного преподавателя.
Тонуть, так с музыкой, потому что действую на инстинктах, а о приличиях подумаю потом, если захочу. Да и смысл доказывать, что я белая, если меня уже давно смешали с грязью. Несчастный клочок бумаги исчезает в кармане брюк. Я делаю неосторожный, нервный шаг вперед, о моей тотальной ловкости уже ходят легенды. Нога немного подворачивается, а я со всего размаха грудью влипаю в удивленного Раевского. Я, естественно опешила, а вот рука жила собственной жизнью до того момента, как мои уши услышали фразу про дневник.
Грязный извращенец! Он и здесь не упустил момент поиздеваться, мало ему того, что регулярно задевает и заставляет чувствовать себя пустым местом.
– Фантазии взяли в плен? – поднимаю голову и с ленивой улыбкой рассматриваю серьезное лицо Раевского.
И куда же подевалась его надменная улыбка, которая так меня раздражала.
– Ты всё отыскала, что надо или продолжим тщательнее?
Рука Раевского обнимает меня за талию, тогда как вторая тоже проникает в карман, где я, как оказалось, забыла, что искала.
– Черт!
Выкручиваюсь из его объятий, но поздно понимаю, что наши тела слишком близко, что трутся друг о друга, к тому же моя рука спокойно продолжает находиться в кармане. Пальцы мужчины неожиданно сильно сжимают мою ладошку. От неожиданной боли я вскрикиваю и пытаюсь вырваться, но Раевский неприятно скалится и хрипло говорит, негромко, но так чтобы я прекрасно расслышала каждое слово:
– Не вздумай со мной играть, Карташова. Ты не из тех, кого бы я хотел видеть в своей постели. И прекрати себя вести как шлюха. Иначе у нас будет совершенно другой разговор.
– Ты вообще сбрендил?! Да я к тебе и на пушечный выстрел не подойду! Руки убрал! Или это у тебя такая завуалированная форма игры: грозный препод со своими грязными фантазиями ищет себе приключений.
– Попридержи свой язык. Или тебе никогда не говорили, что скромность украшает девушку.
– А ты убери от меня свои руки, или я буду кричать.
Глаза Раевского темнеют еще больше, он отталкивает меня и быстро шагает к преподавательскому столу, поправляя волосы. Могу поклясться чем угодно, но я отчетливо слышала его протяжный выдох, похожий на рычание.
– Удачного дня вам, Максим Викторович.
Я демонстративно задеваю его плечом и презрительно улыбаюсь ему в лицо. А вот он сильнее сжимает зубы и ничего не говорит. Мои ноги ускорили шаг, слышу, как Раевский злобно рыкнул и стукнул кулаком по столу. А я вдогонку под стать шандарахнула дверью и, не разбирая дороги, умчалась с дамскую комнату.
– О, Карташова, а что это ты пятнами покрылась. Раевский всю кровь выпил?
У зеркала крутилась Белкина со своими подругами-подпевалами.
– А тебе какое дело, находка для шпиона?
– Вау, Карташова, осмелела, дерзишь?
– А тебе корону давно лопатой поправляли?
– Девчонки, вы это слышали, она пытается мне угрожать.
Вот зря она меня задела, ой как зря. Теперь я ей не завидую. Хватаю ее рукой за хвост, притягиваю визжащую Белкину к лицу и чеканю каждое слово.
– Еще раз посмеешь влезть в мою зону комфорта, родная мама не узнает, доходчиво объяснила?
– Пусти, идиотка.
– Ты меня поняла?! – сильнее сжимаю кулак и дергаю волосы.
– Поняла!
Эти три лахудры вылетают из комнаты, я же с особым пристрастием мою руки, тру их так долго, что кожа начинает гореть. В сумочке звонит телефон, догадываюсь, что Котов желает узнать о моих делах, он почти каждый день мне звонит в это время на большой перемене. К черту. Я даже наплевала на то, что нужно к кураторше забежать срочно. Вылетев из туалета, я беру курс на выход их стен универа, а потом и вовсе растворяюсь в толпе прохожих.
18 глава
– Ты опять сегодня витаешь в облаках. Уже десяток ударов пропустила.
Котов смотрит на меня слишком напряженно, когда я в очередной раз промазываю, отрабатывая удары.
– Как прелестно, что ты это только сейчас заметил.
– Я не слепой, вижу, что с тобой муть какая-то творится, мне это не нравится.
Я чертыхаюсь, сваливаюсь на пол и расставляю руки в стороны. Уже больше недели я на ножах с целым миром, а он только сейчас это заметил. Естественно, у него же горе – жена рога наставила. Бесит, уже сил нет терпеть его постоянные звонки, какие-то смс. И ведь постоянно шифруется, думает, я не способна понять, с кем именно он общается.
Только общение с Алькой меня спасало. Стоит услышать ее звонкий голосок и хочется жить дальше. Я порядком достала ее своим минорным настроением. Подруга, чувствую, переживает за меня всеми фибрами души. Вот что значит столько лет вместе и теперь разъединили, как сиамских близнецов. И вот какой смысл моего переезда? Я бросила всё, ради поддержки отца, а теперь могу остаться ни с чем. И если меня с треском выгонят из универа – это будет фиаско.
Белкина взялась за мою душу капитально, при любом удобном случае эта рыжая морда, других слов подобрать не могу, старается подставить меня. И делает это так незатейливо, что впору аплодировать стоя.
Буквально сегодня состоялся разговор с Натальей Анатольевной, она выразила недовольство моим поведением, а если быть точной: неявкой на пары Раевского. Та же Белкина донесла. Мне дали понять, что мое личное непринятие препода является моей проблемой. И если я хочу жить мирно, то должна делать так, как велит устав.
А я даже издали видя статную фигуру Раевского, стараюсь раствориться среди студентов или слиться с каким-то объемным предметом, чтобы вновь не схлестнуться с этим человеком. Не скажу, что мне полегчало, но внутренний баланс медленно пытается восстановиться. Вот еще бы никто не зудел.
– Давай завтра поедем за город, я тебе покажу отличные места, ты в них обязательно влюбишься.
Резко сажусь и словно за соломинку вцеплюсь за неожиданное предложение. Погода отличная, тогда какие могут быть вопросы. Со стороны отца это удивительная щедрость – подарить дочери столько времени. Или же он тоже медленно, но уверенно вылезает из кокона и пытается жить полной грудью. Если бы.
– Я бы и от шашлычка не отказалась и овощей на гриле.
– Все будет, только в супермаркет заскочим.
Я обратно упала на пол и и довольно изобразила летающего супермена.
– Здарова, Рай, какими судьбами?
Мне даже не следует соскакивать с места, чтобы понять, кто только что ввалился в тренажерный зал к отцу.
– А у вас здесь кинематограф, новая версия суперженщины?
Расслабляю руки и сажусь, но смотреть в лицо непрошенному гостю не спешу, просто изучаю яркие шнурки на кроссовках.
– Есть немного, а ты во всеоружии, понравилось вчера?
Что? Раевский приходил сюда вчера, а Котов ни словечка не сказал? Черт! Интересно, а этот слил отцу инфу о том, что меня с его пар ветром сдуло? Впрочем, отец в любом случае нашел бы тему для того, чтобы удобно проесть мне плешь. Значит, не сказал, тогда с какой целью появился на пороге этого зала? Не верю в то, что от пылкого желания прокачать свое тело.
– Дочь, а ты что в рот воды набрала? Я тебя уже третий раз спрашиваю: покажешь Максиму Викторовичу, где расположены гантели.
– Идите прямо и налево, не благодарите, – соскакиваю на ноги и демонстративно иду к груше, чтобы тет-а-тет поработать.
– Не обращай внимания, девчонка уже больше недели сама не своя, никак не привыкнет к городу и смене обстановки.
Я не слушаю больше чужие разговоры, а с особым пристрастием изгаляюсь над грушей, представляя перед собой лицо Раевского.
– Выпускаешь пар?
Я резко поворачиваюсь и по инерции кулаком веду вперед. А реакция у препода неплохая, успел увернуться, а потом даже присвистнуть.
– Ты меня убить решила?
– А это поможет? – Смахиваю со лба капельку пота и отворачиваюсь от Раевского к груше, давая понять, что мне с ним говорить не о чем.
– На пары так и не будешь ходить? Бойкот тотальный? Как отец на это отреагирует?
– Не буду, брошу универ. А Котов только будет рад, он давно меня к себе переманивает, думаешь, останусь у разбитого корыта, – хмыкаю и смотрю на мужчину иронично.
Он как-то нехорошо хмурит брови, но мне плевать на это с высокой колокольни.
– Глупо это всё, столько труда вложено.
– Вот именно, Максим Викторович! Много труда, вот только из-за мстительного женоненавистника я останусь без образования. Вам теперь легче? Месть удалась?
– Давай поговорим.
Раевский пытается взять меня за руку, но я брыкаюсь. Да что у него за мания постоянно брать меня за руку?! Вот зря он прикоснулся ко мне, меня всю трясет от негодования. Ловко делаю ему подножку и сваливаю, не ожидавшего подобного поворота, Раевского на пол.
– Ещё раз ко мне прикоснешься, руку сломаю, – шиплю ему на ухо, а он громко смеется, чем меня бесит ещё больше.
– Вау, вау, Ева, у вас здесь спарринг? Тогда плохи твои дела, Рай.
– Это твой клиент, мне здесь делать нечего. Простите, Максим Викторович, но спешу откланяться.
– Строптивая у тебя дочь, Котяра.
– Моя гордость.
Слышу последние слова и вылетаю из зала, спешу в душ, чтобы поскорее смыть с себя его отпечатки. Я и не думала, что внутри меня такая злость, гнев, негодование. Все сразу, и это меня ещё больше разбило. Сбежать из зала – это меньшее, на что я в взбудораженном состоянии способна.
19 глава
Ева
– Всё взяли?
С раннего утра я бегала по квартире, как заведенная. Давно такой встряски не чувствовал, полночи ворочалась в кровати и боялась проспать, даже будильник на три звонка поставила. А все из-за чего? Чтобы разлепить глаза и собраться на пикник как полагается, а не бегать потом со всклоченными волосами и психовать, что не взяли банально соль или перец.
– Все, а ты даже удочки забросил?
Смотрю на отца, а он подмигивает и говорит:
– Вспомню молодость, посмотрю, будет клёво или нет.
– Старик мне выискался, да тебе только тридцать семь стукнет, а ты наговариваешь.
– Годы, детка, летят неумолимо, скоро дедом стану.
– Пфф, – самым настоящим образом ржу, а не смеюсь, вот так позабавил, – какие дети, ты меня видел? Сам говорил, что ветер в голове.
– Это я так, для поддержки тонуса, а вообще ты – права, нужно больше брать от жизни пока молодость из ушей валит.
– Последние слова вообще в цель.
Автомобиль плавно стартовал со стоянки. Котов всегда предельно внимательно водил и старался много за рулем не говорить, вот такая у него фишка. А сегодня, на удивление, он был слишком многословен.
– Я же вижу, как тебе здесь непросто. Это я виноват, что всё так получилось. Возможно я слишком погорячился, решив вернуться домой.
– Вот только не начинай, ты прекрасно знаешь, что я бы ни за что тебя не бросила.
– А как же твои друзья, Алька, она же скучает.
– Скучает, но сейчас масса способов пообщаться, так что не парься.
А что я еще ему могла сказать? Что мол, папаша, ты мне всю жизнь испортил? Не бывать такому. Просто это сложный период, который мы переживем вместе.
После смерти отца я долго горевала. Котов всегда был моим любимым мужчиной после отца. Он с пеленок меня знал и дарил мне кучу своего времени. Да он часто забирал меня к себе на работу, где я со временем пристрастилась к его любимому делу.
Отца не стало, но у меня появился человек, который его частично заменил, всю любовь он дарил искренно, без лишних слов.
– Бабушка завтра приглашает нас на пироги, говорит, чтобы приезжали сегодня вечером, переночевали.
– А ты ей что?
– А я никогда не мог отказаться от ее выпечки, хотя это дело не сильно жалую.
– Побалуй себя, не все же время жить скучно.
– Лисица, – Котов подмигивает мне.
А я довольно вздыхаю, ведь рада тому, что у нас наконец-то все сдвинулось с мертвой точки. Он заслуживает счастья, и я чувствую, что он уже подошел к критической отметке и готов менять свою жизнь кардинально.
Большую часть дороги в салоне звучали песни из радио, болтливый диктор что-то весело трепался, но я мало вслушивалась в слова. За окном было на что посмотреть. Листья на деревьях начали активно желтеть, да и нет уже такой жары, от которой просто изнываешь и не знаешь, куда спрятаться. Обычно осень навевает на меня скуку, но в этот раз момент угасания лета прошел мимо меня. А все из-за того, что в голове совершенно другие проблемы, чем тоска по опавшим листьям и по окончанию долгих летних вечеров.
– Нам ещё долго?
Вижу, что сворачиваем к небольшому дачному поселку, едем по убитой дороге.
– Уже почти приехали, здесь живут давние знакомые, но сейчас нет времени к ним заезжать, да и не за этим мы сюда приехали. Лучше посмотри вон в ту сторону.
Котов пальцем показывает вправо и улыбается. Я слежу за направлением его руки и от удивления слишком бурно реагирую:
– Лебеди?! Какая красота?! Я должна это сфотографировать!
Это просто невероятно, на красивой водной глади плавают огромные белые лебеди. Их так много, что глаза разбегаются.
– Ты уверена, что хочешь выйти?
– А к месту назначения далеко идти?
– Не больше пятисот метров.
– Тогда катапультируй меня!
Отец смеется и останавливает автомобиль.
– Люблю тебя, – звонко целую его в слегка колючую щеку и выскакиваю из автомобиля.
Он знает, что я не только ходячая катастрофа, но и еще отличный фотограф. Домашний. Самоучка. Это он мне купил добротную фотокамеру, хотя мама в тот день моего шестнадцатилетия взвыла на всю квартиру, узнав реальную стоимость подарка. Именно с того момента у нас с отцом появились секреты от мамы. Если ей недоговаривать половины правды, то можно жить спокойно какое-то время.
Да я вообще удивлялась, как он жил с нею. Она же постоянно вся в себе и своих бьюти-трендах. Как же ее бесило, что я больше времени проводила с отцом, чем перед зеркалом с тонной косметики. А я прекрасный жизненный опыт получила от Котова: красота – она от здорового тела, от здорового духа и отличного настроения. И никакая косметика тебе не поможет, если ты несчастлив.
И как же он прав. Хватит мне хандрить. К тому же слезами горю не поможешь. Нужно думать, как правильно выйти из сложившейся ситуации. Раевский стал моей главной проблемой, но я найду способ его переиграть. В любом случае у меня есть вариант с заочкой, может это будет к лучшему.
Удивительные места, огромный водоем, в котором плавают шикарные птицы. Лишь приблизились к крутому берегу, я смогла рассмотреть все величие огромных лебедей.
Корю себя за то, что все-таки плохо собиралась. Ничего кроме телефона у меня с собой не было. Но я не отчаивалась. С его параметрами и здесь получатся хорошие снимки. Я очень увлеклась приятным занятием и не сразу поняла, что медленно пришла к участку, оборудованному для отдыха. Кто-то славно постарался и оформил места для отдыха в небольшом прибрежном лесонасаждении. Да здесь даже беседки есть и мангалы. Котов не соврал о том, что есть место, в которое сразу влюбляешься. И я влюбилась!
– Справилась?
– Ещё бы, а ты – шустрый, как у тебя все ловко получается.
– Оказывается, я соскучился за этим делом. Теперь жалею, что летом так мало времени проводили вне города.
– У нас есть возможность ещё не раз сюда приехать. Ты же видишь, какая тёплая осень в этом году.
– Дочь, быстро расправься с продуктами. Ты же мясо не забыла? – Смеётся, разгребая угли в мангале.
– Обижаешь, – бормочупод нос и роюсь в огромной сумке, куда складывала лотки с продуктами.
Неожиданно в заднем кармане шортиков трезвонит телефон. Я, как семиделка, одной рукой тащу сумку, второй грызу огурец, а потом теряюсь и пытаюсь совладать с катастрофой. Да и со стороны выгляжу смешно. Котов смеётся. Звонок прекращается. А я стою с огурцом в зубах, телефоном и сумкой в руках. Неожиданно мой взгляд зависает на одной слишком знакомой фигуре, стоящей на берегу с удочкой. Этот человек затесался среди камышей, и его не сразу было видно. Он смотрит на меня и смеётся. Огурец выпадает из моих зубов, удаляется об мою грудь и падает в траву, или же я сама его выплевываю, точно не помню.
– А этот какого хрена здесь? – Резко поворачиваю голову к Котову и готова глазами всех испепелить.
