Текст книги "Идеальные каникулы смерти (сборник)"

Автор книги: Джанин Фрост

Соавторы: Кейти Макалистер,Шарлин Харрис,Лилит Сэйнткроу (Сент-Кроу),Кристофер Голден,Тони Л. П. Келнер,А. Ли Мартинес,Сэйра (Сара) Смит,Джефф Эбботт,Л. А. Бэнкс,Крис Грабенштайн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Основной рацион солдат армии федералов состоял из галет – самого простого печенья из муки, воды и соли. Галеты были очень удобным продуктом, предоставлявшим массу преимуществ армии во время марша. Их было легко производить и почти невозможно уничтожить. Галеты легко выносили любые колебания температуры и самое жесткое обращение, которому они неизменно подвергались в солдатском вещмешке. Более того, это твердокаменное изделие оказалось таким неуничтожаемым, что прежде чем съесть галету, солдату приходилось размачивать ее в утреннем кофе. Этот дополнительный шаг предоставлял еще одно дополнительное преимущество. Если неподобающие условия хранения продуктов способствовали вторжению в запасы насекомых, вымачивание в кофе приводило к тому, что любые нежеланные личинки и черви всплывали на поверхность, откуда их легко было снять. В результате солдаты часто говорили о своем рационе галет как о «замках червей». – Палгрейв перестал читать и выжидательно посмотрел на меня. – И что же? Вас это не устраивает?

– Это просто великолепно, – кивнул я. – Исчерпывающе и познавательно. Но мне нужен источник выражения «замки червей».

– Я не вижу проблемы.

– Мне нужна ссылка. Может, это и формальность, но мне она нужна. Моя работа, насколько я ее понимаю, заключается в проверке фактов, пусть даже самых тривиальных. Если кто-то заявит, что генерала Гранта звали Улисс, я должен это проверить. Вы не можете утверждать, что во времена Гражданской войны солдаты использовали фразу «замки червей», не упоминая при этом источник подобной информации. Что, если они этого не делали?

– Делали.

– Я вам верю. Мне просто нужно услышать, как вы об этом узнали.

Он прищурился.

– Мистер Кларк, я работаю здесь тринадцать лет.

– Я это высоко ценю. А я работаю здесь всего несколько недель. Поэтому и прошу вас: помогите выполнить мою работу.

– Вы можете быть уверены в том, что все мои факты достоверны.

– При всем уважении к вам, я не могу принять это на веру. Мне нужен источник.

– Я ваш источник.

– Но откуда вы знаете, что это действительно было так?

– Просто знаю. – Он захлопнул папку и долго молча смотрел на меня. – Per aspera ad astra, – произнес он, покидая кабинет.

Это я знал. «Через тернии к звездам».

Палгрейв начал вставлять один-единственный не подлежащий проверке факт в каждую страницу своих письмен. Я снова и снова приходил к нему с вопросом, откуда он это знает. Каждый раз он в упор смотрел на меня и отвечал:

– Оттуда.

Красные галочки цвели на полях его трудов, создавая затор в производственной цепочке. Задача пробивать эти заторы целиком и полностью лежала на мне.

Однажды днем в дверях моего кабинета возник Питер Альбамарль. Он являл собой редкостное зрелище в коридорах рабочих пчел, поэтому я довольно неплохо представлял, что меня ожидает.

– Насколько я понимаю, у вас не заладились отношения с Таддеушем, – сказал он.

Я посмотрел на него и понял, что на кону стоит моя работа. Моя первая работа. Работа, которой предстояло стать моими воротами в большую журналистику.

– Вовсе нет, мистер Альбамарль, – отозвался я.

Он переплел пальцы.

– Таддеуш… Он непростой человек, – медленно сказал главный редактор.

– Я уверен, что мы все уладим. Я еще не вполне освоился.

– Возможно. – Альбамарль сделал шаг и, оказавшись у меня в кабинете, закрыл дверь. Это не сулило ничего хорошего. – В этом нет ничего личного, – снова заговорил он, – но не всем такая работа по плечу. Если хотите, мы переведем вас в «Вокзал чудес» и передадим Таддеуша более искушенному исследователю.

«Вокзал чудес». Детская серия. Сибирь издательства.

– Я уверен, что в этом нет необходимости, – ответил я.

– В этом нет ничего личного, – повторил Альбамарль. – Таддеуш получает удовольствие, создавая проблемы другим людям. Наше издательство – это весь его мир. За тринадцать лет он ни разу не был в отпуске. Ни разу. Я пытался его урезонить, но…

Он поднял руки и пожал плечами.

– Я понимаю, – кивнул я.

Вообще-то я ни черта не понимал, но отдавал себе отчет в том, что Альбамарль готов без малейших колебаний пожертвовать моей незначительной персоной.

– Дело в том… Дело в том, что если вы не порешаете свои проблемы, то мы не уложимся в срок. До окончательной даты осталось десять дней.

– Значит, мне необходимо разыскать источник для каждой из красных галочек в главах мистера Палгрейва?

Альбамарль натянуто кивнул.

– Вот именно.

– Без его помощи?

– Боюсь, что да.

– Где-то среди десятков тысяч книг и справочников, которыми мы располагаем по истории гражданской войны? – Я перелистал страницы книги, которую держал в руках. – Это все равно, что искать иголку в стоге сена! Только в нашем случае стогом сена является Библиотека Конгресса США.

У Альбамарля хватило совести принять сконфуженный вид.

– Боюсь, что вы весьма точно описали ситуацию, – снова кивнул он.

Самым странным было то, что мне начало казаться, будто у меня все получится. Я хотел доказать Палгрейву, что справлюсь, какие бы трудности он мне ни создал. Я всего себя посвятил устранению красных галочек. Я приходил на работу очень рано и вгрызался в стодвадцативосьмитомный труд – «Официальные записи о Войне против мятежников». Я с головой зарывался в мемуары офицеров и рядовых, я отдельно исследовал историю генерал-майора Джона Д. Седжвика, самого высокопоставленного военачальника армии федералов, павшего на поле боя. Он стал жертвой снайпера во время битвы при Спотсильвании. Его последними словами было: «С этого расстояния они и в слона не способны попасть».

Брайан и Кейт наблюдали за мной с всевозрастающим ужасом.

– Десяти дней недостаточно, чтобы узнать все, что только можно узнать о гражданской войне, – убеждал меня Брайан. – На это необходимо не меньше трех недель.

Но остановить меня было невозможно. Я перестал выходить на перерыв, предпочитая бутерброд с тунцом и авокадо, не мешавший мне перелистывать историю очередного полка. Если зов природы вынуждал меня выбраться из-за стола, я шагал по коридору, напевая баллады времен гражданской войны. Спустя пять дней мне удалось вычеркнуть семь красных отметок. К восьмому дню у меня их осталось всего три. А к последнему дню я свел список к единственной красной галочке – той, с которой все началось. «Замки червей».

Вечером накануне установленного мне срока Брайан и Кейт вернулись в офис и застали меня дремлющим на «Наступлении и отступлении».

– Ясно, – вздохнул Брайан. – Это перешло всякие границы. Тебя срочно надо лечить.

Они почти силой выволокли меня из здания и затолкали в ирландский паб. Кейт наотрез отказывалась говорить, пока мы не расположились в углу зала с пивом и начос.

– Это пора прекращать! – заявила она. – Ты превращаешься в него.

– Послушайте, я в издательстве новичок. Я просто пытаюсь спасти свою работу. Если мне ради этого приходится немного перерабатывать, значит, так тому и быть.

– Немного перерабатывать? Да ты перестал выходить из кабинета. Ты перестал спать. Ты перестал обращать внимание на одежду и личную гигиену.

– Благодарю вас за заботу, но с гигиеной у меня полный порядок.

– Зачем тебе все это нужно?

– Я вам уже сказал. Я хочу…

– Нет! – отрезала Кейт. – Это не имеет никакого отношения к работе. Ты все это делаешь, потому что хочешь разгадать великую тайну.

– Какую тайну?

– Тайну Таддеуша Палгрейва. Ты уверен, что там, где заканчивается радуга, тебя ожидает нечто вроде горшка с золотом. Ты думаешь, что он возьмет тебя под свое крыло или что-нибудь в этом роде. Ты хочешь, чтобы он стал твоим поручителем при вступлении в Лигу Напыщенных Мудаков.

– Мистер Кларк, – произнес Брайан, копируя неуловимо британское произношение Палгрейва, – тот пакет вырезок и обрывков, который вы насобирали на тему укреплений армии федералов в Сити-Пойнт, заслужил высокую оценку нашего совета директоров. Он достоин помещения в задний проход, а посему позвольте вручить вам значок члена Лиги Напыщенных Мудаков.

– Asinus asinurn fricat, – добавила Кейт. – Жопа жопу трет.

Я сделал глоток пива.

– У вас проблемы, – сообщил им я.

– Ага, – согласился Брайан. – Мы воплощение твоих проблем.

– Послушайте, я очень ценю вашу заботу, но завтра срок сдачи работы, и мне необходимо вернуться в офис.

– Ни за что, Новый Сотрудник. Это вторжение. Программа перепрограммирования запущена.

– Но завтра…

Кейт наклонилась через стол и схватила меня за руки.

– Я расскажу тебе одну историю, – сказала она. – Три года назад я забрала к себе детишек сестры. На выходные. Чтобы дать ей возможность отдохнуть. В воскресенье днем я поняла, что схожу с ума. Я была в отчаянии. И тогда я решила повести их на ярмарку в Уитоне. Это была ярмарка в стиле эпохи Возрождения, и там все было таким мрачным! Я и передать тебе не могу. Шуты. Менестрели. Парни в странных шляпах, играющие на флейтах. И вот я стою, пью из кувшина диетическую колу и наблюдаю за происходящим. И кого, думаешь, я вижу? Таддеуша Палгрейва! Стоит в ожидании рыцарского поединка. В белой рубашке и галстуке-бабочке с кружкой медовухи в руке. И ты, наш Новый Сотрудник, уже ступил на эту дорожку. Однажды ты тоже превратишься в человека, который ходит на ярмарку в рабочей одежде.

Я немного подумал.

– Но у меня, знаете ли, есть жизнь помимо работы. У меня есть и другие планы. Может, я пока просто собираю материал.

Не успела вырваться последняя фраза, как я уже об этом пожалел.

– Ага! Роман! – Кейт стиснула руки. – Ну и как он продвигается? Есть ли в нем герой, недавно окончивший университет, а в настоящее время залечивающий сердечную рану? Я уверена, что он сдержанно и с достоинством старается заново выстроить свою разрушенную жизнь.

– Нет, – перебил ее Брайан. – Это роман о многообещающем молодом журналисте, осваивающем свое нелегкое искусство и сдержанно, но с достоинством прокладывающем себе путь в холодном и жестоком мире.

Я потянулся к кувшину и наполнил свой бокал.

– Чем вы вообще занимались, пока в вашей жизни не появился я?

Брайан откинулся на спинку стула.

– …В последующие годы часто вспоминали о том, что юный Джефф Кларк никогда не упоминал о своем романе. Никто даже не догадывался об эпического масштаба борьбе, свершающейся в огненном горниле его гения. Стоило заговорить об этом, и он тут же с простодушной мальчишеской улыбкой переводил разговор на другую тему.

– Сдержанно, но с достоинством, – добавила Кейт.

В тот вечер я так и не вернулся в офис. Мы заказали еще один кувшин пива и очень долго разговаривали. Брайан рассказывал о своей группе. Кейт рассказывала о своей семье. Я рассказывал о своих романтических горестях. У меня даже хватило духу немного над собой посмеяться. В какой-то момент Кейт потянулась к Брайану и провела пальцами по его руке, от плеча до кисти, тем самым ответив на давно уже крутившийся у меня в голове вопрос.

В два часа ночи мы последними ушли из бара. Я оставил их возле многоэтажной парковки на Кэмерон-стрит, сделав вид, что меня совершенно не интересует, уедут они на одной машине или на двух. Булыжники мостовой присыпал легкий снежок, и я сунул руки в карманы и побрел домой, изредка поднимая голову и подставляя лицо под падающие снежинки.

Я до сих пор не знаю, что заставило меня свернуть на Принс-стрит и пройти мимо здания «Лайфспэн». Но, подняв голову к окнам третьего этажа, я почти не удивился, увидев свет в окне кабинета Палгрейва. Подойдя поближе, я заметил промелькнувшую мимо окна тень.

Я пошел дальше. Я больше не имел с этим ничего общего. Я не работал до глубокой ночи. Я был просто молодым человеком, умеющим наслаждаться жизнью. У меня были друзья и честолюбивые планы, а также неоконченная рукопись. Я снова взглянул наверх. Тень снова прошла мимо окна, на мгновение заслонив свет.

Охранник на посту спал, и я приложил все усилия, чтобы его не разбудить. Я поднялся в лифте на третий этаж и с помощью пропуска вошел в свой отдел. В коридоре царила тишина и полумрак. Подошвы моих туфель громко поскрипывали на синтетическом покрытии пола.

Тут важно понять, что у меня и в мыслях не было беседовать с Палгрейвом. Я всего лишь хотел провести несколько минут в своем кабинете. Я уже знал, что мне не удастся удалить последнюю красную галочку. Возможно, я планировал написать объяснительную записку мистеру Альбамарлю. Если Палгрейв заметит меня и поймет, что я тружусь так же усердно, как и он, что ж, пускай. Я расположился за столом, снял чехол с пишущей машинки и откинулся на спинку стула, чтобы собраться с мыслями.

Когда тремя часами позже я проснулся, Палгрейв сидел напротив на складном стуле. У меня ушло несколько секунд на то, чтобы осознать этот факт. Не могу сказать, что я испугался. Его присутствие показалось мне совершенно естественным и даже, в каком-то смысле, подбодрило меня. Но я сразу понял, что наши отношения приняли неожиданный оборот. Начать с того, что он улыбался.

Выждав, пока я окончательно приду в себя, он заговорил.

– Вы тут спите? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил я. – Нет. Я просто зашел, чтобы кое-что доделать… Я не хотел…

Он отмахнулся от моих оправданий.

– Я здесь сплю, – сообщил мне он. – По большей части. У меня есть квартира, но это так, для вида.

– Для чего?

Он потер подбородок и окинул меня оценивающим взглядом, как будто пытаясь оценить мой возраст и вес.

– Вы очень настойчивы, мистер Кларк, – заметил он.

– Такая у меня работа.

– Да, работа, но не только. Вы любознательны. Вы постоянно расспрашиваете людей об их увлечениях и интересах.

– Послушайте, я не хочу, чтобы вы подумали, что я во все сую нос. Я просто…

– Да нет, это хорошо, – снова перебил меня он. – Я и сам должен уделять этому больше внимания. Я постоянно об этом забываю. Просто в нынешних обстоятельствах не вижу в этом особого смысла. Время летит так быстро. Люди, подобные вам, исчезают в считанные мгновения.

Я ощетинился.

– Тут вы ошибаетесь. Я серьезно настроен на эту работу. Я намерен отработать здесь не меньше пяти лет. Если вы вытесните меня из этой серии, я отработаю на «Вокзале чудес» и вернусь. Я здесь надолго.

– Надолго! – воскликнул он. – На пять лет! – Он захлопал в ладоши. Я впервые видел его таким оживленным. – На целых пять лет! Не может быть! А вы знаете, как давно я здесь?

– Тринадцать лет.

– A-а, ну да, вы правы. Тринадцать лет именно в этом здании. Но знаете ли вы, как давно я… здесь? В глобальном смысле.

– Я не совсем уверен, что я…

– Тысяча двести шестьдесят семь лет. Но мои взаимоотношения со временем не вполне линейные.

– Простите, не понял?

– Это вы простите, что на меня не произвели впечатления ваши пятилетние планы. Вы также должны извинить меня за то, что я не брал на себя труд близкого знакомства с вами, не стоял рядом с вами у кулера и не расспрашивал о вашей жизни, о ваших интересах и успехах любимой футбольной команды. Вы стали бы знакомиться с дрозофилой? Остановились бы, чтобы обменяться любезностями с порхающим осенним листом или скатывающейся по окну дождевой каплей?

Я чувствовал, что у меня уходит почва из-под ног.

– Я понятия не имею…

– Хотите, я сообщу вам источник того докучливого факта из своей последней главы? Я насчет «замков червей».

Мистер Кларк, я там был. В Ченселлорсвиле. В тысяча восемьсот шестьдесят третьем году. Я слышал это из первых уст. Я пытался сообщить вам: я сам являюсь источником.

Он потянулся к книжной полке и снял с нее одну из первых книг серии. «Мобилизация личного состава». Он открыл ее на разделе с фотографиями, с которых смотрели исполненные решимости юные лица новобранцев.

– Вот я, в третьем ряду. Второй коннектикутский полк легкой артиллерии. Никто не мог понять, почему я настаивал на включении в книгу именно этой фотографии. Это просто моя маленькая шутка. А еще говорят, что у меня нет чувства юмора.

Я всмотрелся в лицо, на которое он указывал. Изображение было мутным и неотчетливым.

– Мистер Палгрейв… Таддеуш… Я вообще ничего не понял. Вы хотите сказать, что являетесь неким сверхъестественным существом? Вы это пытаетесь мне сообщить? – Я вспомнил о Кейт и ее голых мексиканских черепах и стригоях. – Вы, может, вампир или что-нибудь в этом роде?

Он поджал губы и покачал головой, явно разочарованный узостью моего мышления.

– Не вампир, не оборотень и не зомби. У нас нет с этой публикой ничего общего, хотя мы ничего против них не имеем. Более того, иногда они бывают чрезвычайно полезны. Но мы не пьем кровь и не воем на луну. Ничего столь колоритного. Мы всего лишь наблюдаем. Мы – исследователи вроде вас. Когда все это исчезнет, должны остаться хоть какие-то данные.

Я до сих пор не расстался с надеждой, что все это – замысловатый розыгрыш.

– Вы… Вы – исследователь, – невыразительно произнес я. – Исследователь, который живет много сотен лет. И из всех мест в мире, куда вы могли бы отправиться… завораживающих и важных мест… вы решили посвятить тринадцать лет офису «Лайфспэн букс»?

Его мой вопрос, похоже, привел в восторг.

– Не правда ли, это изумительно! – воскликнул он. – Как я уже говорил, наши взаимоотношения со временем не линейны в том смысле, в каком это понимаете вы. Но эти последние тринадцать лет стали для меня замечательной передышкой.

– Передышкой?

– Разве вы не понимаете? Я в отпуске! Все это для меня очередная ярмарка! – Он с наслаждением вздохнул. – Но мне пора возвращаться.

– Возвращаться? К исследовательской работе?

– Вообще-то, Джефф, я уже не исследователь.

– Нет?

– Нет, теперь мое место в рекрутинге. И вы произвели на нас сильнейшее впечатление. Своим резюме. Да еще сразу после мисс Россмайр! Кстати, вы знакомы с мисс Россмайр? Я уверен, что она вам понравится.

Я вскочил на ноги.

– Я… я произвел на вас впечатление? А как же все эти красные галочки? Все эти недостающие ссылки? Все эти…

– Всего лишь формальности испытательного срока. Можете об этом больше не беспокоиться. Познакомившись со мной поближе, вы поймете, что на самом деле я весьма обаятелен. Но на это уйдет какое-то время. – Он протянул мне руку. – Что скажете?

Я молча смотрел на него.

– Вам необходимо время, чтобы все обдумать? Разумеется, ваше полное право остаться здесь и продолжать свою работу, как и прежде. Я покину офис и уже не буду чинить препятствий вашему профессиональному росту. Тем не менее, случись вам принять решение остаться, мой долг предостеречь вас, что не все будет развиваться по желательному для вас сценарию. – Он оперся об окно, положив голову на согнутую руку. – Если сегодня наши с вами дорожки разойдутся, вы проведете здесь еще двенадцать лет. Боюсь, что все будет достаточно рутинно и банально. Через четыре года вы въезжаете в небольшой домик в Ширлингтоне, объясняя это тем, что для создания романа нуждаетесь в более просторном жилище. Через два года у вас возникают сложности с залоговой, и ваша новая подружка, Шерил из отдела редактирования формата и стиля, пользуется этой возможностью, чтобы переселиться к вам под предлогом совместных выплат по кредиту. То, что с вашей стороны было вялым, ни к чему не обязывающим романом, неожиданно исполняется брачных ожиданий. Вы сопротивляетесь еще два года и сдаетесь накануне тридцатого дня рождения Шерил. Через три года у вас начинается роман с дамой, с которой вы знакомитесь в «Гилпин букс». Ваша жена узнает о вашей измене одновременно с обнаружением уплотнения в левой груди. Отвага, с которой она пытается победить рак, оттеняет ваш позор. В глазах всех, с кем вы когда-либо были знакомы, ее окружает сияние мученичества. И хотя вы ухаживаете за умирающей женой с преданностью святого, слишком поздно. Уже ничего нельзя ни изменить, ни искупить. Четырнадцать месяцев спустя вы безутешно рыдаете на ее похоронах, но никто даже не пытается вас утешить. Никто, даже Брайан и Кейт. Со временем вы обращаетесь за утешением к алкоголю и после множества предупреждений и испытательных сроков окончательно теряете работу в «Лайфспэн». Какое-то время вы влачите существование, работая внештатным автором и редактором, но одиночество – это тяжелый груз. Однажды дождливым вечером, возвращаясь домой из стрип-клуба, вы врезаетесь в постамент статуи «Аппоматтокс». Вы не пострадали. Более того, в пьяном состоянии авария кажется вам необычайно забавным происшествием. Вы выбираетесь из машины и поднимаете руки к небу. Стоя под проливным дождем, вы хохочете как сумасшедший. В этот момент вас сбивает молочный фургон. Конец.

Я утратил дар речи. Он протянул руку к лежащему на моем столе списку недостающих ссылок.

– Я не понимаю, – наконец произнес я. – Почему это… Откуда вы…

– Все еще не понимаете? – Он расправил лист бумаги у себя на колене и вычеркнул последнюю красную галочку, одновременно смахнув крошки тыльной стороной руки. – Оттуда. Вы сами все увидите. Только оттуда.

После этого события разворачивались с головокружительной скоростью. Все же я нашел время для одного последнего дела. Прежде чем мы отбыли вместе, я сунул под дверь кабинета Кейт записку и пятидолларовую банкноту.

«Aeternum vale. Прощай навсегда. В следующий раз начос за мой счет».