Текст книги "Дама червей"
Автор книги: Джанет Линфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)
5
Мэтью пешком отправился в Лондон, рассчитывая узнать что-нибудь о стрелке. Он был уверен, что королева передаст это дело шерифу или капитану своей гвардии, и для него оказалось полной неожиданностью, что расследование поручили ему.
Теперь ему предстояло говорить с легкомысленной Титанией не только о сыне. Королева обещала разузнать, кто была эта девушка. А Мэтью нужно было узнать только ее имя.
Он устало потер лоб, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Смесь недовольства с предвкушением туманила его сознание, подобно тому, как туман застилал свет луны вчера вечером. Вид спящей королевы фей, такой свежей и невинной, подстегнул его мужской интерес. Постоянно встречаться с ней при дворе будет большим искушением. Плохо то, что ему придется совмещать расследование со множеством неотложных дел. А сейчас, когда убийца на свободе, любая ошибка может привести к трагедии.
Мэтью не имел права на ошибки. Мысль о том, что кто-то хочет причинить вред Титании, тревожила его куда сильнее, чем та, что ему теперь придется встречаться с ней, разговаривать, возможно даже, лучше узнать ее.
Кэрью шел рядом, бросал камешки в белок и казался полным сил и энергии. Из-за расстройства желудка леди Рассел не могла присматривать за ним, а Мэтью не решился оставить мальчика одного. Слухи о покушении неминуемо разойдутся по дворцу, а ему меньше всего хотелось, чтобы Кэрью оставался сейчас один. Нужно чем-нибудь занять сына, пока он будет беседовать с сапожником. А потом он придумает, как удержать Кэрью подальше от расследования, когда они вернутся ко двору.
Вскоре Мэтью с сыном входили в лавку мастера Генри Хоуи, одного из наиболее уважаемых членов Почетной гильдии сапожников. В мастерской они увидели работников, прилежно склонившихся над столами, и суетящихся мальчишек-подмастерьев. В помещении стоял резкий запах кожи.
Хозяин, хорошо одетый человек лет пятидесяти, подошел, чтобы поздороваться с бароном. После взаимных приветствий Мэтью прокашлялся и спросил:
– Можно поговорить с вами наедине, мастер Хоуи? У меня есть к вам одно дело.
– Ну конечно, милорд. Пожалуйста, пройдите в мой кабинет. – Мастер Хоуи любезно поклонился, но Мэтью заметил, как изменилось его лицо, когда выяснилось, что посетитель пришел не за сапогами. Как всякий деловой человек, Хоуи очень ценил свое время. Отвлекая его в разгар рабочего дня, Мэтью невольно вводил его в убыток.
– Но сначала я должен заказать пару сапог, – солгал он. Пусть это означает для него ненужные расходы, ему была необходима помощь Хоуи.
– Безусловно, милорд. – Лицо Хоуи прояснилось. – Разрешите мне послать за деревянными колодками, которые использовались в прошлый раз, а я проверю, соответствуют ли они вашему теперешнему размеру.
Когда Мэтью подсчитывал в уме, во сколько ему обойдется незапланированная покупка, Кэрью потянул его за рукав.
– Отец, а как насчет…
– Не сейчас, Кэрью. Мне хотелось бы, чтобы ты подождал в лавке. – Черт возьми, у него с прошлого приезда осталась пара прекрасных сапог. Почему он не додумался встретиться с Хоуи вечером, вместо того чтобы отрывать его от работы?
– Отец, а ты не мог бы… Я хочу сказать, что, если…
Мэтью обернулся, готовый наброситься на сына, но слова замерли на его губах при виде выражения Кэрью. С лицом, полным надежды, он смотрел на высокие блестящие сапоги, выставленные на витрине.
Мэтью мысленно выругал себя за бестолковость. Мальчику уже тринадцать, а у него до сих пор не было настоящих сапог. Это был и отличный подарок, и хорошее средство занять внимание Кэрью, пока он поговорит с Хоуи. И как он сразу об этом не подумал? Тогда не пришлось бы покупать сапоги себе.
Мэтью махнул рукой, привлекая к себе внимание мастера, который стоял вдвоем с подмастерьем у полок с деревянными колодками.
– Моему сыну тоже нужны сапоги, – сказал он.
Сапожник был явно доволен, но для Мэтью гораздо важнее была счастливая улыбка, озарившая лицо Кэрью. Сколько раз он видел подобное выражение у сына в этот приезд? Нисколько. А раньше?
Будучи младенцем, Кэрью плакал и вырывался, когда Мэтью брал его на руки. Возможно, он сжимал сына слишком сильно, но он боялся его уронить, такого крохотного и беспомощного. Зато на руках у бабушки Кэрью сразу же затихал.
Лучшее, что он мог сделать, – это оставить Керью со своей матерью и старшей сестрой Розалиндой. Раз уж ребенок остался без матери, то пусть с ним рядом будет другая любящая женщина. А если две, то еще лучше. Мэтью все равно не умел обращаться с младенцами.
Только в шесть лет Кэрью наконец рискнул оторваться от юбки тети Розалинды, заинтересовавшись человеком, которого все называли его отцом. Он повсюду ходил за Мэтью, наотрез отказываясь расставаться с ним. Иногда Мэтью просыпался ночью и обнаруживал Кэрью, устроившегося рядом с ним в огромной кровати. Он был тронут такой привязанностью сына. А когда пришло время отправляться в плавание, самым тяжелым испытанием было видеть, как горько и безутешно мальчик плакал.
Но дети ведь недолго горюют о чем-либо, разве не так? Во всяком случае, через год Кэрью его уже не помнил. Им пришлось все начинать сначала, и очень скоро сын опять привязался к нему и снова не хотел расставаться.
Стоило ли ему остаться в Англии ради сына? Этот вопрос мучил Мэтью в каждый его приезд. Но что он мог предложить мальчику? Свое опустошенное сердце? Поскольку Кэрью казался счастливым с бабушкой и теткой, Мэтью был уверен, что для сына так лучше. Несколько лет спустя, когда женился его младший брат Чарльз, мальчик переехал жить к нему и его жене Фрэнсис в Дорсет. Казалось, что Кэрью нравилось находиться в компании многочисленных детей Чарльза и Фрэнсис, как родных, так и приемных, поэтому он со спокойной душой оставил сына там. Мэтью готов был поклясться, что сын счастлив, поэтому в прошлый приезд его поразила внезапная враждебность Кэрью.
Заказ двух пар сапог изрядно облегчил кошелек, но, глядя на счастливое лицо сына, Мэтью почти не жалел об этом. Пока Кэрью был занят, примеряя сапоги с помощью подмастерья, Мэтью, наскоро выпив стакан вина, предложенного довольным мастером, приступил к основному делу, которое привело его сюда.
– Я ищу человека, который носит сделанные вами сапоги. Я полагаю, он близок ко двору. Вы ведь делаете больше сапог для придворных, чем кто-либо другой, правда?
Хоуи опять наполнил бокалы, озабоченно глядя на гостя.
– Это моя привилегия – обслуживать благородных джентльменов при дворе, милорд. Но почему вы уверены, что это были именно мои сапоги?
– На отпечатке следа была видна буква Х, ваша марка. Кроме того, было четко видно, что на сапогах каблуки высокого качества, такие вы делаете для верховой езды, не для ходьбы. Я точно знаю, что эта пара сделана в вашей мастерской.
Услышав такую оценку своей работы, Хоуи расцвел от гордости.
– Действительно, милорд, большинство сапожников делают сапоги без каблука, я один из немногих, который делает сапоги для богатых дворян, имеющих верховых лошадей. Каблук помогает ноге держаться в стремени. – Он положил перед Мэтью плоский кусок хорошо выточенного дерева. – Могу ли я предложить вам такой каблук для ваших собственных сапог?
«Вот прирожденный торговец!» – подумал Мэтью, внимательно рассматривая деревяшку. Отпечаток именно такого каблука он видел на земле на берегу Темзы.
– Прекрасно. А теперь не будете ли вы так любезны назвать имена людей при дворе, которым вы делали сапоги с такими вот каблуками?
Хоуи поднял брови, словно удивляясь его настойчивости.
– Дайте подумать. – Поглаживая пальцем кусочек дерева, он погрузился в раздумья. – Одну пару я сделал для графа Эссекса в прошлом году. Потом был еще один джентльмен, но я не помню его имени. – Он открыл дверь, чтобы окликнуть проходящего подмастерья, затем вернулся на место. – Сэр Вилльям Норрис приобрел недавно такую пару.
К концу своего визита Мэтью знал имена четырех человек, близких ко двору, которым за последние несколько лет были сделаны сапоги с такими каблуками. Кроме Норриса и Эссекса, были еще лорд Бэрли и сэр Фрэнсис Мэллорс. Мэтью не мог представить, что Бэрли, лорд-хранитель Казначейства, мог оказаться виновным, но необходимо проверить все возможные версии.
Одно только не укладывалось в схему: никто из четырех не стал бы ходить в сапогах, заношенных до такой степени, а своим опытным глазом по ясным отпечаткам на земле Мэтью видел, что обувь была далеко не новая.
Конечно, возможно, что кто-то из четверых отдал свои сапоги слуге. Слуги частенько получали от своих господ поношенную одежду или обувь в подарок. Если вещь не подходила по размеру, ее можно было продать на рынке, и так она часто переходила от одного хозяина к другому. Черт, у сапог могло быть и несколько владельцев. Похоже, этот след его никуда не приведет.
Проклиная про себя сложность задачи, Мэтью вышел вместе с хозяином из кабинета в лавку. Настроение Мэтью отнюдь не улучшилось, когда он увидел Кэрью, окруженного группой подмастерьев. С плутовской улыбкой мальчик назвал карту. Слушатели ахнули от изумления.
Мэтью рассвирепел. Проклятие! Его сын показывает фокусы с картами! Если он еще и делает при этом ставки, то он ему уши оборвет!
– Я должен забрать Кэрью, – сказал он Хоуи, спеша положить конец этому безобразию.
Но до Хоуи, кажется, только теперь дошло, что Метью расспрашивал его не из праздного любопытства.
– Милорд, у вас есть особая причина разыскивать того человека? – спросил он.
Вот досада! Его сын дурачит десяток впечатлительных юнцов, возможно, даже забирает у них честно заработанные деньги, а Хоуи как раз теперь захотелось поговорить!
– Кто-то, носящий сделанные вами сапоги, – начал Мэтью, но тут же спохватился, что чуть не сказал лишнего, – был замечен прошлой ночью в преступной деятельности, – закончил он.
Стоило этим словам вылететь, как Кэрью тут же повернул к ним голову. Мэтью сжал зубы и отвернулся. Черт побери, у мальчишки слух гончей и любопытство кошки. Вряд ли он упустил хоть слово из сказанного.
– Я не могу представить себе, чтобы в этом были замешаны лорды Бэрли или Эссекс, – громко сказал Хоуи. – А насчет остальных не знаю.
– Уверен, что вы правы!
Мэтью поскорее распрощался с хозяином и вывел сына на улицу.
Случилось именно то, чего он всеми силами хотел избежать. Теперь Кэрью знал, что его отец расследует дело о покушении.
* * *
Мэтью шагал по улице, не переставая себя ругать. Черт бы побрал его прямоту. Она снова завела его в очередной тупик.
Кэрью поспешал следом, изнывая от любопытства. Ему казалось, что речь идет о каком-то волнующем приключении.
– Послушай, отец, – не выдержал он наконец, – а что случилось прошлой ночью? Что сделал человек, носящий сапоги мастера Хоуи?
Мэтью резко остановился и вперил в сына грозный взор:
– Ты никогда больше не будешь показывать на публике карточные фокусы, Кэрью! Слава богу, что ты не делал ставки! Если я еще раз поймаю тебя за этим, ты будешь наказан!
– Если я буду показывать фокусы или если буду делать ставки? – спросил Кэрью с дерзким видом.
– И то и другое! – заорал Мэтью, выведенный из себя скорее тоном, чем словами сына. – И ты забудешь все, что я говорил мастеру Хоуи. Ты понял?
– Про человека в сапогах? – вернулся Кэрью к интересующей его теме. – Ты сказал, что он замечен в преступной деятельности. Он что, содержит публичный дом?
– А ты-то что знаешь о публичных домах?
Господи, где невинный ребенок мог услышать про такое!
Кэрью мгновенно изобразил раскаяние.
– Ничего, отец. Я просто знаю, что содержание их является рискованным занятием. Вот я и подумал, что тот парень мог владеть таким домом.
– Мне бы хотелось, чтобы ты ни с кем не обсуждал тему публичных домов, Кэрью. – Успокоившись, что его сын только слышал о притонах, но хотя бы не бывал в них, Мэтью пошел дальше.
– А когда ты про них впервые услышал, сколько тебе тогда было? – с вызовом спросил Кэрью.
Мэтью покоробило от воспоминаний, вызванных вопросом сына. Свой первый дом свиданий он посетил вместе с Дрейком в одной из испанских колоний. Его первой женщиной после смерти Джоанны была смуглая красавица, владеющая искусством любви, о котором Мэтью и не подозревал. В тот раз он закрыл глаза и постарался представить, что с ним его жена.
– Мне было восемнадцать. – Само воспоминание причиняло боль. – Возможно, я слышал о нем и раньше, но до тех пор он ничего для меня не значил. Хотелось бы, чтобы он никогда не обрел для тебя того значения, которое имеет для меня сейчас.
– А что это значит для тебя сейчас? – спросил Кэрью, затаив дыхание от любопытства.
– Разочарование, – ответил Мэтью, откровенно желая положить конец этому разговору. – Потерю, боль и одиночество. То, чего я тебе никогда не пожелаю.
* * *
Зажатая в углу зеленой гостиной дворца, Кори бросила взгляд на Роберта Деверо, графа Эссекского, и подумала, добилась ли она хоть какого-то успеха в своей миссии. Избалованный милостью королевы, граф вечно затевал ссоры, наотрез отказываясь извиниться. Когда она заговорила с ним об очередной нелепой дуэли, он вместо ответа зажал ее в углу.
– Пожалуйста, милорд, – еще раз попросила Кори, пытаясь скрыть раздражение, – откажитесь от дуэли с бароном Грейстоком. Кто-то из вас может пострадать.
– Да, я могу погибнуть. – Граф пронзил ее взглядом, искренне уверенный, что его пылкий взор способен растопить любое сердце. – Могу я надеяться, дорогая Кори, что вам это небезразлично?
– Естественно, мне небезразлично, – воскликнула она, разозленная его желанием сменить тему разговора. – Это была бы самая нелепая смерть, какую только можно себе представить.
Ее резкий ответ только раззадорил графа.
– Я отменю дуэль только на одном условии. – Его пальцы сомкнулись на ее талии, и он наклонился ближе.
Кори уперлась руками в его грудь, чтобы хоть как-то держать его на расстоянии. Самодовольный, напыщенный павлин! Трудно было поверить, что после смерти своего отца он воспитывался в доме лорда Бэрли. Он ничем не напоминал своего серьезного, трудолюбивого опекуна, который всегда искренне заботился о других.
– Вы слышите меня, Корделия? – Граф повысил голос, чтобы привлечь ее внимание. – Я сказал, что отменю дуэль, если вы поцелуете меня.
Боже, этого еще не хватало!
– Зачем такому красивому, знатному джентльмену поцелуй какой-то жалкой старой вдовы, – сказала Кори. После Томаса никто никогда не целовал ее, и девушку вполне устраивало такое положение вещей.
Эссекс расплылся в улыбке при такой удобной возможности польстить ей.
– Ах, Корделия, прелесть моя, вы себя недооцениваете. Вы даже не представляете, насколько привлекательны, с вашей белой кожей и этими блестящими темными волосами. – Он притиснул ее к стене, так что она не могла пошевелиться. – Позвольте мне показать, какое блаженство вас ждет в моих объятиях, – проговорил он самым своим обольстительным тоном.
Когда он наклонился, ища ее губы, Кори отвернулась, и он уткнулся лицом в ее волосы. Нисколько не обескураженный, он попытался поцеловать ее в шейку. Кори судорожно думала, что ей делать. Пусть ей и не нравился предложенный им вариант, это был самый простой способ исполнить поручение королевы.
– Если я вас поцелую, вы обещаете послать барону Грейстоку письмо с извинениями? – спросила она, сдаваясь.
– Я отменю дуэль, – прошептал Эссекс, противно щекоча ее своими усами.
Замечательно, подумала Кори. Он не будет извиняться, но хотя бы не будет настаивать на дуэли. Хотя на месте Кавендиша ей было бы трудно удержаться от желания убить этого идиота.
– Очень хорошо, – решительно сказала она. – Если вы обещаете, то и ладно. Но имейте в виду, я в этом совершенно неопытна. Давайте поскорее покончим с этим. – Она зажмурилась и замерла, ожидая чего-то похожего на неловкие ласки Томаса.
– Такие вещи не делаются быстро, – проворковал Эссекс, беря Кори за подбородок и приподнимая ее лицо. – Готов биться об заклад, что ваш муж понятия не имел, как это делается. Но я покажу вам.
Кори напрягла сжатые губы. Сознавая, что это единственный способ предотвратить дуэль, она приготовилась к испытанию.
* * *
Остановившись как вкопанный на пороге королевской зеленой гостиной, Мэтью уставился на парочку в углу. Даже со спины он узнал рыжеватые волосы Эссекса и его развязную позу. Он узнал также и женщину, которую тот целовал, и отвернулся, скривившись. Так его Титания – подружка Роберта Деверо!
Ревность охватила его. Следовало бы убить гуляку, заигрывающего с каждой женщиной при дворе, но ведь она явно поощряет его. Мэтью хотел сохранить в памяти ее образ, столь же чистый, как сверкающие брызги водопада. Теперь же идеал был разрушен.
Мэтью хотел сразу же уйти, но медлил, не в силах оторваться от этого зрелища. Поцелуй все длился, Эссекс поглаживал пальцами шею женщины. Охваченный отвращением, Мэтью резко развернулся и вышел.
Повернув за угол, он столкнулся с фрейлиной, несущей уставленный яствами поднос. Ему чудом удалось поймать и поднос, и ее, чтобы избежать падения. И как, черт возьми, ее зовут? Он не мог удержать в памяти имена этих скучных женщин, даже не мог отличить одну от другой, особенно когда они приставали к нему с пустыми разговорами, пока от их болтовни у него не начинала болеть голова. Мэтью всегда хотелось отмахнуться от них, словно от назойливых мух.
– Милая моя, – начал он. Она расцвела при этих словах, явно приняв такое обращение за комплимент. – Кто эта женщина, новая при дворе, с темными волосами и белой кожей? – торопливо спросил он, не желая подавать ей напрасных надежд. – Мне кажется, что она состоит при королеве.
Лицо дамы сразу же потухло.
– Вы имеете в виду виконтессу Вентворт?
– Не знаю. Этой ночью она дежурила с попугаем королевы.
– Это наверняка она. – Девушка состроила презрительную гримаску. – Она уже полгода при дворе. Вечно сует свой нос в чужие дела.
Мэтью готов был подтвердить, что это правда.
– Продолжайте.
– Иногда она устраивает у себя приемы, как будто она сама королева! Но люди, которые к ней ходят, очень странные. – Мэтью кивнул, показывая, что внимательно ее слушает, и, воодушевленная его интересом, фрейлина с удовольствием начала пересказывать сплетни. – Дайте-ка подумать. Во-первых, дети постоянно к ней ходят. Это неудивительно, ведь у нее всегда играют в карты. Потом слуги и еще всякие иностранцы. И, конечно, Энн Симс, хотя она такая простушка! Ей все нравятся. Даже лорд Бэрли иногда заходит. Но никого из действительно важных персон у нее не бывает. И вам не следует туда заходить, – предупредила женщина, словно вспомнив о грозящей опасности. – Представьте, она ненавидела своего мужа и заявляет во всеулышание, что никогда больше не выйдет замуж. Он был страшный распутник и повеса, и я не понимаю, почему она так и не стала ему настоящей женой, разве что их отцы запретили им вести брачную жизнь до семнадцати лет, а он умер раньше. Кажется, они так и не стали супругами, иначе как бы она могла стать фрейлиной королевы, ведь это положение обычно занимают незамужние женщины. Но она достаточно молода и, как говорят, девственница. А ее свекор спит и видит, как бы от нее избавиться. – Переведя дух от столь долгой речи, она наклонилась ближе и приставила руку ко рту, словно собираясь поведать нечто особо важное. – И это совсем не удивительно. Говорят, что она колдунья и может заставить вещи появляться и исчезать.
Мэтью посмотрел на нее с недоверием.
– И какие же вещи она заговаривает?
– Естественно, игральные карты.
Карты? Мэтью тряхнул головой. Люди, которые брались за колдовство, выбирали обычно нечто более ценное вроде золота или призраков умерших родственников – то, за что люди готовы были платить.
– Но зачем ей нужны фокусы с картами? – спросил он озадаченно.
Девица захихикала, как будто тоже находила это глупым.
– Она любит играть в карты и любит все, что с ними связано. Во время ее приемов все играют. Прошлой ночью она учила детей некоторым фокусам. Кажется, и ваш сын там был. Отец Изабеллы Гардинер был в бешенстве.
Надежда Мэтью угасла, когда он сопоставил факты. Значит, Титания и была той женщиной, которой Кэрью проиграл пять фунтов.
– Она играет с детьми на деньги? – спросил он.
Казалось, девице очень хотелось сказать что-нибудь нелицеприятное, но лгать она не могла.
– Вряд ли, – неохотно признала она. – Я никогда ничего подобного не слышала.
– Так кто же тогда обыграл моего сына? – пробормотал Мэтью. Собственно, это был скорее не вопрос, а просто мысли вслух.
– Ну, это могла быть и виконтесса, – заверещала она, словно обрадованная возможностью сказать что-то плохое. – Ее свекор не присылал ей содержания, которое ей полагается как вдове графа, за все время, что она живет при дворе, и она, наверное, нуждается в деньгах. Очевидно, что ей неоткуда взять средства, чтобы выглядеть так, как полагается. Она вполне могла играть на деньги.
Мэтью стало плохо. Могла ли она взять деньги Кэрью? Ему трудно было поверить, что Титания, олицетворение столь чистой красоты, способна на низость, но Кэрью говорил…
Мэтью напряг память, чтобы вспомнить точно слова сына. Он говорил что-то про потерю денег. Потом что-то об игре в карты. Затем с восторгом говорил о девушке, которая может заставлять карты появляться и исчезать. Мэтью предположил, что речь идет о его сверстнице.
Не зная, что обо всем этом думать, он вложил поднос в руки фрейлины, пожелал ей всего доброго и вышел из дворца, намереваясь забыть Титанию и заниматься только своими кораблями. Если их не отремонтировать, плавание не состоится. Кроме того, ему надо думать о сыне, да и благополучие целого ряда людей зависело от него.
Скача к докам Дептфорда, он дал себе слово забыть виконтессу Вентворт, вдовствующую девственницу, сующую нос в чужие дела и показывающую фокусы с картами. Во всяком случае, он должен постараться выкинуть ее из головы.
