Текст книги "Два сапога не пара "

Автор книги: Джанет Иванович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Угу. Их стянул какой-то псих. Меня ждут дела, – подытожил Спиро. – Вопросы кончились?

– На настоящий момент.

Они пронзили друг друга взглядами, на челюсти Спиро заиграл мускул, и Спиро направился в свой кабинет.

– Мы еще вернемся к нашим баранам, – бросил мне Морелли и тоже был таков.

Дверь в кабинет Спиро оказалась закрыта. Я постучала и подождала. Никакого ответа. Я постучала громче.

– Спиро, – заорала я. – Я знаю, что ты там!

Спиро рывком открыл дверь.

– А сейчас-то что?

– Мои деньги.

– Черт, больше мне думать не о чем, как о твоих проклятых деньгах?

– О чем, например?

– О том, что полоумный Кенни Манкузо поджигает мои чертовы гробы.

– Как ты узнал, что это Кенни?

– А кто же еще? У него винтиков не хватает, и он угрожал мне.

– Тебе надо было сказать Морелли.

– Да, точно. Все, что мне нужно. Как будто у меня нет других забот, мне еще не хватало копа, обшаривающего мою задницу.

– Вижу, ты не очень жалуешь копов.

– Копы – полное дерьмо.

Я почувствовала, что кто-то дышит мне в затылок, и, обернувшись, обнаружила, что надо мной почти навис Луи Мун.

– Простите, – произнес он, – мне бы поговорить со Спиро.

– Говори, – позволил Спиро.

– Это насчет мистера Лузи. Случилось несчастье.

Спиро не произнес ни слова, но глаза его, казалось, высверлят дырки во лбу Луи.

– У меня на столе был мистер Лузи, – начал рассказывать Луи, – и я уже приготовился его одевать, а тут вдруг пришлось идти отрегулировать термостат, а когда я вернулся к мистеру Лузи, то заметил, что он потерял свою… очень личную часть. Не знаю, как это могло случиться. Вот она была, а в следующий момент ее уже нет.

Спиро отшвырнул Луи рукой в сторону и взволнованно завопил:

– Святой Боже и твою мать.

Несколько минут спустя Спиро вернулся в кабинет, он весь пошел пятнами и сжимал кулаки.

– Не могу поверить в это дерьмо, – он рычал сквозь стиснутые зубы. – Отлучился на полчаса, а кто-то вошел и отрезал член у Лузи. Знаете, кто это мог быть? Кенни, кто же еще. Я оставляю тебя присмотреть, а ты позволяешь Кенни заявляться и отрезать члены.

Зазвонил телефон, и Спиро схватился за него.

– Стива.

Он поджал губы, и я поняла, что это Кенни.

– Ты псих, – заявил Спиро. – Слишком уж ты нанюхался кокаина. Слишком уж много этих маленьких якобы напоминаний.

Кенни продолжал что-то говорить, но Спиро оборвал его.

– Заткнись, – произнес Спиро. – Не знаю, какую хренотень ты мелешь. И не понимаю, чего ты, твою мать, добиваешься, доставая меня. Попадись мне на глаза, я тебя пришибу. А если не я тебя убью, то у меня здесь Печеньице тебя прикончит.

Печеньице? Это он что, обо мне говорит?

– Извини, – обратилась я к Спиро, – что это там насчет последних слов?

Спиро бросил трубку.

– Дерьмовое ничтожество.

Я уперла ладони в стол и наклонилась к нему.

– Я тебе не печеньице. И я не секретное оружие. И если бы я работала в службе безопасности телохранителем, я ни за что не стала бы охранять твое мерзкое тело. Ты – грибковая спора, прыщ, собачье дерьмо. Если ты еще раз скажешь кому-нибудь, что я убью его от твоего имени, будь уверен, ты будешь петь сопрано весь остаток жизни.

Стефани Плам, мастерица пустых угроз.

– Позволь догадаться… у тебя месячные, да?

Хорошо, что при мне не было оружия, потому что я могла бы его пристрелить.

– Немного найдется людей, готовых заплатить за сгоревшие гробы, – заметил Спиро. – Но я такой уж добрый парень, что выпишу тебе чек. Можем считать это предварительным гонораром. Я мог бы прикинуть, где удобно иметь такую цыпочку, как ты, под рукой.

Я взяла чек и вышла. Не видела смысла больше говорить, когда ясно, что здесь не все дома. Я остановилась заправиться, и Морелли подъехал сзади.

– Чудно все это, – сказала я Морелли. – Думаю, Кенни дошел до ручки.

– Что сейчас?

Я рассказала ему о мистере Лузи, его несчастье и о телефонном звонке.

– Тебе следовало бы проверить эту машину на техническую прочность, – заметил Морелли. – Ты сейчас сдетонируешь.

– Боже упаси, я уже сдетонировала.

Морелли выглядел раздосадованным.

– Дерьмо, – выразился он.

Мне показалось это уж слишком сильной реакцией на мой отказ от проверки технического состояния автомобиля.

– Эта детонация что, так плоха?

Он прислонился к капоту.

– Прошлой ночью в Нью-Брансуике был убит коп. Схлопотал две пули в грудь.

– Армейское оружие?

– Да. – Он поднял на меня взгляд. – Я должен отыскать этот хлам. Он прямо у меня под носом.

– Ты думаешь, Кенни мог быть прав насчет Спиро? Полагаешь, Спиро опустошил гробы и нанял меня прикрыть его задницу?

– Не знаю. Не похоже. Мое нутро чует, что это началось с Кенни, Муги и Спиро, но каким-то образом включился четвертый игрок и все испортил. Думаю, кто-то стащил оружие у трех друзей и стравил их друг с другом. И вряд ли это кто-то из Брэддока, потому что оно распродается по частям в Джерси и Фили.

– Это должен быть кто-то близкий ко всем троим. Наперсник… вроде подружки.

– Это может быть кто-то случайный, – высказал свою версию Морелли. – Кто-нибудь, подслушавший разговор.

– Вроде Луи Муна.

– Да. Вроде Луи Муна, – согласился Морелли.

– И тот, у кого был бы доступ к ключу от склада. Вроде Луи Муна.

– Вероятно, есть множество людей, при ком Спиро мог бы разговаривать, и кто имел бы доступ к ключу. Все, начиная с уборщицы и кончая Кларой. То же самое с Муги. Только потому, что Спиро заверил тебя, что только он имел ключ, не значит, что это правда. Возможно, все трое имели ключи.

– В таком случае, что с ключом Муги? Его учли? Он был в связке ключей, когда его убили?

– Его связку не нашли. Предположили, что он оставил ключи в где-нибудь гараже, и рано или поздно они найдутся. В то время это не казалось важной деталью. Его родители пришли с запасными ключами и увели домой его машину. Сейчас, когда всплыли гробы, у меня есть повод изводить Спиро. Думаю, я могу вернуться и надавить на него. И хочу потолковать с Луи Муном. Можешь ты пока держаться в стороне от неприятностей?

– Не беспокойся обо мне. Я в порядке. Думаю, может, пройтись по магазинам? Посмотреть, не найду ли платье, подходящее к пурпурным туфлям.

Линия губ Морелли напряглась.

– Ведь врешь. Ты собираешься совершить очередную глупость, не так ли?

– Черт возьми, обижаешь. Я думала, тебя возбудит пурпурное платье с пурпурными туфлями. Собираюсь поискать лайкру. Короткое облегающее платьице, расшитое бисером и блестками.

– Знаю я тебя и точно знаю, что ты не пойдешь по магазинам.

– Да чтоб мне провалиться. Я иду за покупками. Клянусь тебе.

Уголок рта Морелли чуть приподнялся.

– Ты соврешь и священнику.

Я собиралась, было, осенить себя крестом, но остановилась на полпути.

– Я почти никогда не лгу.

Только когда это абсолютно необходимо. И в тех случаях, когда правда не кажется уместной.

Я посмотрела, как отъезжает Морелли, а затем отправилась в контору Винни за кое-какими адресами.

Глава 10

Конни и Лула орали друг на друга, когда я вошла в контору.

– Доменик Руссо делает свой собственный соус, – кричала Конни. – С помидорками размером со сливу. Со свежим базиликом. С чесноком.

– Не знаю я никакого такого дерьма размером со сливу. Я точно знаю, что лучшая пицца в Трентоне у Тини с Первой улицы, – вопила в отместку Лула. – Никто не делает пиццу так, как Тини. Этот парень печет пиццу, в которой есть душа.

– Пицца с душой? Что это, черт возьми, за пицца с душой? – язвительно поинтересовалась Конни.

Обе повернулись и уставились на меня.

– Рассуди нас, – обратилась ко мне Конни. – Ну-ка, всезнайка, расскажи-ка про пиццу Доминика.

– Дом делает хорошую пиццу, – согласилась я. – Но я люблю пиццу от Пино.

– От Пино! – Конни скривила верхнюю губу. – Он использует соус «маринара», который получает в пятигаллоновых бидонах.

– Да, – подтвердила я. – Обожаю этот соус из бидонов.

Я положила сумку на стол Конни. – Приятно видеть, что вы двое так хорошо ладите.

– Че? – отозвалась Лула.

Я плюхнулась на диван.

– Мне нужны кое-какие адреса. Хочу кое-что разнюхать.

Конни достала справочник из шкафа позади нее.

– Кто тебе нужен?

– Спиро Стива и Луи Мун.

– Не хочешь ли заглянуть за занавески в доме Спиро, – произнесла Конни. – Или залезть в его холодильник?

Лула состроила гримасу.

– Это ведь парень из похоронного бюро? Дерьмо какое, ты ведь не собираешься вломиться к могильщику, не так ли?

Конни написала адрес на клочке бумаги и поискала второе имя.

Я посмотрела на адрес Спиро, который она раздобыла.

– Ты знаешь, где это?

– Район коттеджей. Свернешь с Клокнер на Дэмби.

Конни дала второй адрес. – Где это, я точно не знаю. Где-то в центре Гамильтон.

– Что ты ищешь? – спросила Лула.

Я сунула адреса в сумку.

– Не знаю. Ключ, может быть.

Или парочку ящиков оружия в гостиной.

– Может, мне следует отправиться с тобой, – высказала предложение Лула. – Такой тощей заднице, как ты, не следует шнырять повсюду одной.

– Ценю твое заботу, – сказала я ей, – но охрана моего тела не входит в круг твоих обязанностей.

– Не думаю, что у меня так уж много дел тут, – заявила Лула. – Сдается мне, что я уже переделала все, что можно, и прямо сейчас мне нужно заняться чем-нибудь, пока я не начала подметать пол и драить туалет от скуки.

– Она маньячка делопроизводства, – поделилась со мной Конни. – Она просто родилась, чтобы возиться с бумажками.

– Ты еще ничего не видела, – пообещала Лула. – Вот погоди, покажу какая я помощница охотника за головами.

– Не упускай своего! – сказала Конни.

Лула упаковала свои телеса в куртку и прихватила сумку.

– Это будет здорово, – приободрилась она. – Совсем как у Кэгни и Лейси (персонажи одноименного полицейского сериала – Прим.пер.)

Я поискала адрес Муни на настенной карте.

– Если Конни согласна, то и я не против, но хочу быть Кэгни.

– Ничего не выйдет! Я хочу быть Кэгни, – заявила Лула.

– Я первая сказала.

Лула поджала нижнюю губу и сузила глаза.

– Не моя ли это идея? Я не пойду, если не могу быть Кэгни.

Я воззрилась на нее.

– Мы же ведь несерьезно, не так ли?

– Еще че, – обиделась Лула. – Говори за себя.

Я предупредила Конни, чтобы не ждала нас, и придержала дверь для Лулы.

– Сначала проверим Луи Муна, – предложила я ей.

Лула стояла посередине тротуара и обозревала Большого Голубого.

– Мы поедем на этом огромном хреновом «бьюике»?

– Ага.

– Знавала я когда-то сводника, у которого была точно такая же машина.

– Эта принадлежала моему дядюшке Шандору.

– Он что, делец?

– Нет, насколько я знаю.

Луи Мун жил на окраине Гамильтона. Было уже почти четыре часа, когда мы повернули на Орхид Стрит. Я сосчитала дома, выискивая номер 216, изумляясь, что улица с таким экзотическим названием (улица Орхидей – прим. Пер.) щеголяла невыразительным рядом безликих убогих домишек. Это был район, построенный в шестидесятых годах, когда земли было навалом, поэтому участки были большие, из-за чего двуспальные фермерские дома казались еще меньше. С годами владельцы сделанных как под копирку домов придали своим жилищам индивидуальность, пристроив здесь гараж, там веранду. Дома модернизировались с помощью виниловой обшивки различных приглушенных оттенков. Пристраивали эркеры. Сажали цветы азалии. И все же торжествовала однотипность.

Дом Луи Муна выделялся ярко бирюзовой окраской, полным набором рождественских огней и пластмассовым пятифутовым Сантой, привязанным к ржавой телевизионной антенне.

– Полагаю, он сегодня празднует, – высказалась Лула.

По свисающим огонькам, вразбивку тянущимся на проволоке к дому и выцветшему виду Санты, я бы сказала, что он пребывает в веселье круглый год.

У дома не было гаража, и не было машин ни на подъездной дорожке, ни припаркованных у тротуара. Здание выглядело темным и необитаемым. Я оставила Лулу в машине и прошла к входной двери. Постучала дважды. Ответа не было. Дом был одноэтажным и приземистым. Но все занавески были открыты. Луи негде было спрятаться. Я обогнула дом, заглядывая в окна. Внутри было опрятно и заставлено мебелью, которую я назвала бы коллекцией старья. Никакого признака недавнего обогащения. Никаких ящиков оружия на кухонном столе. Никаких единичных стволов в пределах видимости. Мне показалось, что он живет один. Одна чашка и одна тарелка на сушилке. Одна сторона двуспальной кровати была примята.

Я легко могла представить, как Луи Мун обитает здесь, довольный своей жизнью, потому что у него имелся такой вот маленький голубой домик. Потом поигралась с идеей незаконного вторжения, но не привела достаточно доводов, чтобы оправдать проникновение.

Воздух был сырой и холодный, земля под ногами промерзла. Я подняла воротник куртки и вернулась в машину.

– Много времени это не заняло, – заметила Лула.

– Тут нечего смотреть.

– Теперь отправимся к могильщику?

– Угу.

– Хорошо, что он не живет там, где работает. Не хочу видеть, что это они там собирают в бадьи у торцов своих столов.

Наступили уже глубокие сумерки, когда мы достигли ряда коттеджей. Двухэтажные здания были из красного кирпича с нарядными белыми окнами. В каждом здании было пять отделений, это означало, что квартир было двадцать. Десять вверху и десять внизу. От всех зданий выходило нечто, напоминающее мундштук курительной трубки. По мундштуку на каждые четыре дома.

Спиро жил в последнем доме на первом этаже. В окнах его было темно, а на парковке машина не стояла. Пока Кон был в больнице, Спиро был занят по самые уши. «Бьюик» был легко узнаваем, а я не хотела быть застигнутой Спиро, если ему вдруг понадобится заскочить домой и быстренько сменить носки, поэтому я припарковалась за одним из мундштуков.

– Спорим, мы найдем здесь какое-нибудь серьезное дерьмо, – заявила Лула, выбираясь из машины. – У меня предчувствие насчет этого.

– Мы только взглянем разочек, – предупредила я. – Не будем делать ничего незаконного, типа взламывать что-нибудь и вторгаться.

– Ладно, – согласилась Лула. – Я поняла.

Мы срезали путь через газон в стороне от домов, делая вид, будто мы ненароком вышли просто прогуляться. На передних окнах в квартире Спиро занавески были натянуты, поэтому мы подошли с задней стороны. И снова на окнах оказались занавески. Лула проверила выдвижную дверь во внутренний дворик и два окна, все было закрыто.

– Разве не погано? – выругалась она. – И как тут можно что-нибудь найти? И как раз, когда у меня предчувствие.

– Угу, – подтвердила я. – Хотелось бы мне проникнуть в квартиру.

Лула раскачала свою сумку и со всего размаху влепила ее в окно Спиро, разбив стекло.

– Было бы желание, а способ найдется, – сказала она.

Челюсть моя отвисла, и когда, наконец, я смогла вымолвить хоть слово, у меня вышел только шепот.

– Не могу поверить, что ты это сделала! Ты только что разбила окно!

– Бог простит, – заверила Лула.

– Я же говорила, что мы не будем делать ничего незаконного. Никто, походя, просто так не разбивает окна.

– Кэгни сделала бы так.

– Кэгни никогда так не делала.

– А вот сделала бы.

– А вот и нет!

Она скользнула к окну и всунула голову внутрь.

– Не похоже, что кто-нибудь дома. Думаю, нам следует войти и удостовериться, что это разбитое стекло не нанесло ущерб.

И, наполовину просунув свое тело в окно, она попыталась влезть внутрь.

– Не могли сделать окна побольше, – ворчала она. – Трудно пристроить такую полнотелую женщину, как я, в эту дырку для сосунков.

Я закусила нижнюю губу и задержала дыхание, еще не решив, что мне следует делать: толкать ее внутрь или вытягивать обратно. Она выглядела, как Винни Пух, застрявший в норе кролика.

Лула хрюкнула, и вдруг ее нижняя половина исчезла за занавесками Спиро. Чуть погодя дверь во внутренний дворик со щелчком открылась, и Лула высунула голову.

– Ты собираешься стоять там целый день или что?

– Нас могут за это арестовать!

– Ха, будто ты никогда не делала этого дерьма с незаконным вторжением?

– Я никогда ничего не разбивала.

– Ты и в этот раз ничего не делала. Я раздолбила окно. Ты только войдешь.

Если так на это посмотреть, то все нормально.

Я скользнула за дверные занавески, и подождала, пока глаза привыкнут к полумраку.

– Ты знаешь, как выглядит Спиро?

– Маленький парень с крысиной мордочкой?

– Угу. Посторожи на переднем крыльце. Постучи три раза, если увидишь, что Спиро подъезжает.

Лула открыла входную дверь и выглянула наружу.

– Все чисто, – объявила она. Затем вышла и прикрыла дверь.

Я закрыла обе двери и щелкнула выключателем в столовой, повернув реостат так, чтобы приглушить свет. Я начала с кухни, методически просматривая шкафы. Потом проверила холодильник на предмет фальшивых банок и порылась в мусоре.

Затем прошлась по столовой и гостиной, не обнаружив ничего ценного. В раковине все еще были тарелки после завтрака, на столе лежала утренняя газета. Два черных парадных ботинка, сброшенных в спешке, валялись перед телевизором. Все остальное в квартире было чистым. Ни оружия, ни ключей, ни угрожающих писем. Ни адресов, поспешно нацарапанных в блокноте рядом с настенным телефоном на кухне.

Я включила свет в ванной. Грязная одежда громоздилась кучей на полу. Ни за какие коврижки в мире я не прикоснулась бы к грязной одежонке Спиро. Если там и были ключи в карманах, то им меня бояться было нечего. Я прошлась по аптечному шкафчику и сунула нос в мусорную корзину. Ничего.

Дверь его спальни была закрыта. Я задержала дыхание, открыла ее и почти обмякла от облегчения, что комната оказалась пустой. Современная датская мебель. Покрывало на постели было из черного атласа. Потолок над постелью был обклеен зеркальной плиткой. На кресле рядом с кроватью валялись порножурналы. К одной из обложек приклеился использованный презерватив.

Как только доберусь до дома, залезу под горячий душ.

Письменный стол подпирал стену перед окном. Я подумала, что он выглядит многообещающе. Я уселась в черное кожаное кресло и стала внимательно копаться в рекламных проспектах, счетах и личной корреспонденции, разбросанной по полированной поверхности. Счета выглядели вполне законными, а письма, в основном, относились к похоронным делам. Благодарственные записки от недавно понесших утрату. «Дорогой Спиро, благодарю за внимание ко мне в минуты скорби». Телефонограммы являли собой то, что могло послужить заметками на полях писем и на обратной стороне конвертов. Ни одна из записок не могла трактоваться как «смертельные угрозы от Кенни». Я скопировала номера неизвестных телефонов и сунула список в сумку для дальнейшего исследования.

Потом открыла ящики и перебрала зажимы для бумаг, резиновые ленточки и другой канцелярский хлам. На автоответчике не было записей. И ничего не водилось под кроватью.

Как-то мне с трудом верилось, что в квартире отсутствовало оружие. Спиро казался типом, который любит трофеи.

Я обшарила одежду в комоде и повернулась к шкафу. Шкаф был полон костюмов, рубашек и обуви владельца похоронного бюро. Шесть пар черных ботинок выстроились в ряд на полу и шесть обувных коробок. Хммм. Я открыла обувную коробку. В точку. Пистолет. Кольт сорок пятого калибра. Потом открыла остальные пять коробок и завершила осмотр, заполучив еще три копии ручного оружия и три обувных коробки, доверху наполненных патронами.

Я прошла к боковому окну в спальне и высунулась, чтобы позвать Лулу. Она сидела на крыльце и пилила ногти. Я постучала в оконное стекло, и пилочка вылетела у нее из рук. Догадываюсь, что она была не столь невозмутимой, как казалась. Я сделала ей знак рукой, что выбираюсь, и буду ждать ее с обратной стороны.

Затем убедилась, что все осталось на своих местах, вырубила свет и вышла через дверь на задний дворик. Спиро будет ясно, что кто-то вломился в его квартиру, но все шансы, что он обвинит в этом Кенни.

– Валяй, выкладывай, – потребовала Лула. – Нашла что-то, не так ли?

– Обнаружила парочку пушек.

– Подумаешь, удивила. Все имеют пушки.

– У тебя есть оружие?

– Ой, мамочки. Черт возьми, конечно, у меня имеется пушка.

И она вытащила большой черный пистолет из сумки.

– Вороненая сталь, – похвасталась она. – Доводящий до оргазма Гарри Жеребец, приобрела, будучи еще «прОсти». Хочешь знать, почему мы называем его Гарри Жеребцом?

– Лучше не надо.

– Эта мамочка вселяет страх. Он никуда не вмещается. Черт, мне приходится обе руки использовать, чтобы он стоял, как сама-знаешь-что у мужика.

Я отвезла Лулу в контору и поехала домой. К тому времени, когда я добралась до своей стоянки, под покровом облаков небо потемнело, и начал накрапывать мелкий дождик. Закинув сумку на плечо, я поспешила в здание, радуясь, что оказалась дома.

Миссис Бестлер совершала заезд по холлу с ходунками. Шаг, другой, бумс. Шаг, другой, бумс.

– Будет день, будет и доллар, – произнесла она.

– Тоже верно, – откликнулась я.

Можно было услышать, как нарастает и спадает гвалт публики, пока телевизор мистера Уолески бубнил за дверью.

Я отомкнула ключом замок и быстренько окинула подозрительным взглядом квартиру. Все было тихо. Никаких сообщений на автоответчике, никакой почты.

Я сделала бутерброд с орехово-шоколадным маслом и медом. Поставила тарелку на кружку, сунула под мышку телефон, прихватила список номеров, который добыла в квартире Спиро, и приволокла все на обеденный стол.

Потом набрала первый попавшийся номер, ответил женский голос.

– Я хотела бы поговорить с Кенни.

– Вы, должно быть, неправильно набрали номер. Кенни здесь нет.

– Это закусочная?

– Нет, это квартира.

– Извините, – сказала я.

Нужно было проверить семь номеров. Первые четыре были в точности один к одному. Все частные дома. Вероятно, клиенты. Пятый – доставка пиццы. Шестой был номером телефона больницы Святого Франциска. И лишь седьмой оказался номером мотеля в Бордентауне. Я решила, что в этом последнем, может, что-нибудь перепадет.

Я дала кусочек бутерброда Рексу, тяжело вздохнула из-за того, что придется покинуть мою теплую, уютную квартирку, и снова натянула куртку. Мотель находился на Роут 206, недалеко от шлагбаума. Это был дешевый мотель, построенный еще в бытность, когда не развилась сеть придорожных гостиниц. В нем было сорок номеров, все на первом этаже с выходом на узкое крыльцо. Неоновая вывеска на обочине служила пользе дела. Внешний вид был опрятен, но заранее напрашивался вывод, что внутри все обветшало, туалетная бумага отсутствует, а раковина в ванной вся в ржавых пятнах.

Я припарковалась поближе к конторе и поспешила войти. Пожилой мужчина сидел за столом и таращился в маленький телевизор.

– Добрый вечер, – поздоровался он.

– Вы управляющий?

– Ага. Управляющий, владелец, ремонтный мастер.

Я вытащила фотографию Кенни.

– Я ищу этого человека. Вы его видели?

– Зачем вы его ищете, можно узнать?

– Он нарушил залоговое соглашение.

– А что это значит?

– Это значит, что он преступник.

– Вы коп?

– Я агент по задержанию. Работаю на залоговую контору.

Мужчина посмотрел на фотографию и кивнул.

– Он в семнадцатом номере. Живет здесь пару дней. – Он пролистал регистрационную книгу на стойке. – Вот он. Джон Шерман. Заехал во вторник.

Мне с трудом верилось! Черт побери, ну, я молодчина!

– Он один?

– Да, насколько я знаю.

– У вас информация о его транспорте имеется?

– Мы на это не обращаем внимания. У нас тут большая стоянка.

Я поблагодарила и сообщила, что поболтаюсь тут поблизости какое-то время. Потом дала ему мою карточку и попросила, чтобы он не выдавал меня, когда увидит Шермана.

Я завернула в темный угол стоянки, заглушила двигатель, закрыла окна, и присела на корточки на время. Если нарисуется Кенни, я позвоню Рейнжеру. Если не достану Рейнжера, придется обратиться к Морелли.

К девяти часам я уже подумывала, что выбрала не ту профессию. Пальцы на ногах замерзли, и мне хотелось в туалет. Кенни не появлялся, и никакой деятельности в отеле не наблюдалось. Чтобы нарушить течение томительного ожидания и согреться,, я включила двигатель и сделала несколько упражнений. Потом пофантазировала, что отправляюсь в постель к Бэтмену. Он был немного жесток, но мне нравился гульфик на его резиновом костюме.

В одиннадцать я попросила у управляющего разрешения воспользоваться ванной комнатой. Потом ограбила его на чашку кофе и вернулась к Большому Голубому. Следовало признать, что ожидание – вещь весьма неудобная, и проводить ее здесь было неизмеримо лучше, чем в моем небольшом джипе. В «бьюике» у меня было ощущение, что я изолирована. Будто сидишь в бомбоубежище на колесах с окнами и мягкой мебелью. Я могла вытянуть ноги на переднем сидении. А заднее сидение по своему назначению явно тянуло на спальню.

Я задремала где-то около двадцати тридцати и проснулась в час пятнадцать. В номере Кенни было еще темно, а на стоянке не появилось новых машин.

У меня было несколько вариантов. Я могла держаться до конца сама, могла попросить Рейнжера сменить меня, или же можно было свернуться на ночь и возвратиться на рассвете. Если я попрошу Рейнжера сменить меня, то это означает, что отдам ему больший кусок пирога, чем на самом деле собиралась. С другой стороны, если буду стоять до конца, боюсь, что засну и замерзну до смерти, как Девочка со спичками (героиня сказки Г.Х. Андерсена – Прим.пер.) Я выбрала третий вариант. Если Кенни вернется ночью, то будет спать, значит, часов в шесть утра он будет все еще здесь.

Чтобы не заснуть, я всю дорогу до дома пела "Ладушки, ладушки, где были? У бабушки". Еле волоча ноги, я зашла в дом, поднялась по лестнице и пересекла холл. Оказалась в прихожей, закрыла дверь за собой, вползла в кровать полностью одетой, в ботинках и отрубилась. Я спала беспробудно до шести часов, когда меня вдруг поднял внутренний сигнал тревоги.

Спотыкаясь, я выбралась из постели, с чувством облегчения обнаружив, что уже одета и могу позволить себе опустить это рутинное занятие. Совершив омовение минимума своих обнаженных частей, я схватила куртку и сумку и потащилась на стоянку. Над фонарями на парковке царила черная как смоль темень, все еще моросило, а на окнах автомашин образовался лед. Мило. Я занялась машиной, включив обогреватель на полную катушку, вытащила скребок и покромсала на окнах ледышки. К тому времени, когда последние кусочки льда отлетели, я уже окончательно проснулась. Сделав остановку в «Севен-илевен» (сеть продовольственных магазинов – Прим.пер.) по дороге в Бордентаун, я запаслась кофе и пончиками.

Было еще темно, когда я добралась мотеля. Ни в одном из номеров не было света, а на стоянке не появилось никаких новых машин. Сегодня мой энтузиазм уже поутих, и меня стали мучить подозрения, что, возможно, старик в конторе позабавился за мой счет. Если Кенни не появится до полудня, я спрошу позволения проникнуть к нему в номер.

Будь я умнее, сменила бы носки и прихватила бы шерстяное одеяло. Будь я действительносообразительнее, я дала бы парню из конторы двадцатку и попросила бы его позвонить мне в случае, если заявится Кенни.

В десять минут седьмого на «форде» подъехала женщина и припарковалась перед входом в контору. Она окинула меня любопытным взглядом и вошла внутрь. Десять минут спустя пожилой мужчина вышел и рысцой направился через стоянку к разбитому «шевроле». Помахав рукой и улыбнувшись, он уехал.

У меня не было оснований считать, что старикан просветил женщину насчет меня, а я не хотела, чтобы она позвонила в полицию с жалобой, что странные личности ошиваются возле дома, поэтому потащилась в контору и проделала те же манипуляции, что и накануне.

И ответы были те же самые. Да, она узнала фото. Да, он зарегистрировался как Джон Шерман.

– Симпатичный парень, – добавила она. – Но не очень дружелюбный.

– Вы заметили машину, на которой он ездил?

– Милая, я заметила все, что с ним связано. Он водил синий фургон. Не из этих чепуховых микроавтобусов, а настоящий рабочий. Из тех, у которых нет окон.

– А вы не засекли номер? – спросила я.

– Черт возьми, нет. Его номер меня не интересовал.

Я поблагодарила ее и уединилась в своей машине, чтобы выпить холодного кофе. Время от времени я выходила, дабы размять ноги. Потом сделала получасовой перерыв на обед, а когда вернулась, здесь ничего не изменилось.

В три часа ко мне сзади подъехал Морелли. Он выбрался наружу и уселся рядом со мной на сиденье.

– Проклятье, – воскликнул он. – Да тут околеешь.

– Это что, случайная встреча?

– Келли проезжал мимо по пути на работу. Он увидел «бьюик» и стал тут же принимать ставки, с кем ты трахаешься в мотеле.

Я сцепила зубы.

– Вот черти.

– Так что ты здесь делаешь?

– Проведя отличную розыскную работу, я обнаружила, что Кенни остановился здесь, зарегистрировавшись под именем Джон Шерман.

Волнение вспыхнуло на лице Морелли.

– Ты провела опознание?

– Оба служащих, как дневная администраторша, так и дежуривший ночью, узнали Кенни на фотографии. Он водит большой синий фургон, и последний раз его видели вчера утром. Я приехала сюда вчера ранним вечером и сидела до часу ночи. А возвратилась сегодня утром в шесть тридцать.

– И никакого признака Кенни.

– Никакого.

– Ты побывала в его комнате?

– Еще нет.

– Горничная уборку делала?

– Нет.

Морелли открыл дверь.

– Давай взглянем.

Морелли назвал себя и попросил у служащей ключ от номера 17. Он постучал дважды в дверь номера. Никто не откликнулся. Потом отпер дверь, и мы вошли.

Постель нетронута. Темно-синяя матерчатая сумка лежала открытой на полу. В сумке были носки, шорты и пара черных футболок. Фланелевая рубашка и джинсы были перекинуты через спинку стула. Бритвенный набор лежал открытым в ванной.

– Сдается мне, что он бежал в панике, – произнес Морелли. – Полагаю, он тебя вычислил.

– Невозможно. Я припарковалась в самом темном углу стоянки. А как бы он узнал, что это я?

– Сладкая моя, тебя каждый узнает.

– Эта ужасная машина! Она испоганила мою жизнь. Моя карьера из-за нее летит к черту.

Морелли ухмыльнулся.

– Слишком много требуешь от машины.

Я попыталась принять высокомерный вид, но трудно проделать подобное, когда зубы твои стучат от холода.

– И что теперь? – спросила я.

– Сейчас я поговорю с администраторшей и попрошу ее позвонить мне в случае, если Кенни вернется. – Он мельком окинул меня взглядом с ног до головы. – Ты выглядишь так, будто спала в этой одежде.

– Как вчера прошло со Спиро и Луи Муном?

– Не думаю, что Луи Мун замешан. У него нет того, что для этого требуется.

– Сообразительности?

– Связей, – пояснил Морелли. – Кто бы не имел оружие, он его продал. Я кое-что проверил. Мун не вращается в подходящих кругах. Мун даже бы не знал, как выйти на такие круги.

– А что насчет Спиро?

– Не готов мне исповедоваться. – Морелли выключил свет. – Тебе надо вернуться домой, принять душ и переодеться к ужину.

– Ужину?

– Кастрюля жаркого в шесть.

– Ты же несерьезно.

Усмешка вернулась на место.

– Я заберу тебя в четверть шестого.

– Еще чего! Сама доеду.

Морелли был одет в коричневую кожаную куртку-пилот и красный шерстяной шарф. Он снял шарф и обернул его вокруг моей шеи.