Текст книги "Стрела Купидона"

Автор книги: Джанет Битон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Полчаса спустя, когда она заглянула в бар, молодой человек ждал ее прихода, устроившись на высоком стуле у стойки. Синий свитер с серебристым оттенком плотно облегал его плечи. Свет, горевший над баром, играл на его светлых волосах и подчеркивал выпуклость высокого лба.

– Raki, – сказал он, указывая на свой стакан, – чистая критская огненная вода. Единственная вещь, которую можно пить, когда имеешь дело с драконами.

– Я собираюсь пить чистый критский апельсиновый сок, – сказала Эмма и сделала движение, чтобы подозвать жизнерадостного грека за стойкой, но светловолосый молодой человек опередил ее:

– Апельсиновый сок для юной леди, Манолис, parakalo! Я вынужден признаться, – сказал он, оборачиваясь к ней с обаятельной улыбкой, – что твоего имени я не знаю.

– Я с удивлением слышу это, – сказала она и представилась.

– Эмма, – повторил он, словно пробуя звуки на вкус, – прекрасно, и тебе подходит. Я – Уолтер Фередэй, распорядитель от культуры и цепной пес компании «Hepburn Holydays Culture Tours». О, эти стервятники культуры! Больше половины этих людей с археологическими причудами: эти кусочки керамики не просто миноанские! Это даже не просто ранний, средний или поздний период. Это ранний, средний или поздний I, II или Ш, подразделяющийся на А, В и С.

Эмма рассмеялась и почувствовала, что расслабляется впервые за эти дни.

– Еще у нас бывают энтомологи – специалисты по всему тому, что вызывает у тебя и у меня мурашки по телу. Банды орнитологов. Остальные – растительные маньяки. У этих зеленый лист никогда не бывает просто зеленым листом. Он обязательно остроконечный или обратнояйцевидный, ланцетовидный или тупой… как я!

– Ты сказал, что распоряжаешься культурой. Как же ты умудряешься это делать среди столь эрудированной публики?

– Ты еще спрашиваешь! – он отхлебнул раки и поежился. – Ужасная гадость, – пробормотал он, опуская стакан. – Я и не претендую на знания обо всех этих жучках, птичках и цветочках. Эти отрасли – это их стихия. Археология – еще ладно. Я в свое время немного занимался историей, и поэтому даже оказываюсь на шаг впереди них, пока в группе не появится профессионал. Ну, а тогда я включаю все свое обаяние и рвусь к высоким знаниям, пока энтузиазм не угаснет, потому что эти типы обычно оказываются страшными эгоистами. Но я не жалуюсь. Это мой последний глоток свободы перед возвращением в тюрьму. Я уже два года кружу по Греции. Живу по своему разумению, в основном в туристском снаряжении. У моего отца в старой доброй Англии прибыльный бизнес, которым занимается уже несколько поколений наша семья. Я – единственный сын. Они годами уговаривали меня войти в дело и возглавить его. И я согласился вернуться в сентябре и заняться учебой по финансам, юридическому обеспечению компании и менеджменту. Но хватит обо мне. А ты что? Судя по тому, что я слышал, твой дракон должен тебе хорошо платить? Я полагаю, то, чем ты занимаешься – нечто вроде работы на выходные?

– Не совсем. – Эмма осушила свой стакан.

Она не видела причины, почему бы ей не рассказать Уолтеру Фередэю, почему она и леди Чартерис Браун были на Крите. В конце концов они должны были забрасывать свою сеть как можно дальше и шире, если хотели найти следы Алтеи. И человек, занятый в сфере туризма мог быть им очень полезен.

– На самом деле, она – не такой уж дракон, – сказала Эмма. – Леди Чартерис Браун, я имею ввиду. По крайней мере я ее таковой не считаю. Хотя она бывает несговорчивой, бесчувственной и грубой. Может запросто сказать то, что не говорят, или сделать то, чего не делают.

Бар наполнялся членами группы Уолтера.

– Давай-ка выбираться отсюда, – сказал он. – Внизу, на берегу, сейчас хорошо.

Он повел ее наружу через французское окно, которое открывалось прямо в сад. За огнями отеля ночь была темна. Кусты и деревья высились неподвижными мрачными массами. Мощеная дорожка, которая вела через лужайки, перешла сначала в гравий, а потом в гальку, и Эмма поняла, что они оказались на берегу. Постепенно ее глаза привыкли к темноте, и она могла видеть кромку земли и воду, отражавшую огни, которые горели на той стороне залива. Свежий ветерок дул с моря, и Эмма задрожала. Уолтер Фередэй стянул с плеч свитер:

– Вот, – сказал он, – одень!

– Со мной все в порядке, – запротестовала она.

– Ты замерзла. Дай-ка я! – он растянул свитер и одел на нее через голову. – Вот, – сказал он, – так удобнее. Давай посидим здесь, где нет ветра и ты сможешь рассказать мне все о твоем драконе.

Низкая каменная стена была выложена вдоль берега там, где кончался песок. И Эмма села на нее спиной к отелю. Уолтер расположился на песке у ее ног, оперевшись спиной в ее колени. Она подробно рассказала ему о своих встречах с леди Чартерис Браун. Однако, она ничего не стала говорить ни об обстоятельствах жизни Алтеи со своей бабкой, ни о том, как она ушла, ни о душераздирающей печали старой леди. Это было не для посторонних ушей.

– Это естественное чувство – желание найти свою единственную внучку.

– Да, трудная задача – искать того, кто пропал полтора года назад. Все, что у вас есть – это картинка Аджио Стефаноса на открытке. В ней нету понимания, что девушка была на Крите дольше, чем на часовой прогулке во время стоянки корабля.

– Я знаю. Я говорила это старушенции. Не так уж невероятно, если мы сразу найдем Алтею. Но можем провести и несколько недель, так ничего о ней и не услышав.

– Ты слишком мягкосердечная. В этом все дело.

– Я бы не сказала, что я мягкосердечна во всем остальном. Я преподавала в школе, дети подросткового возраста. В такие дни многому учишься. Дома меня считают рационалисткой. И я так же эгоистична, как и любой другой человек. С того времени как мы выехали из Гэтвика, я уже не раз упрекнула себя, просто мне не хотелось говорить тебе.

Или глаза ее уже совсем привыкли к темноте, или небо посветлело. Она открыла сумку и достала фотографию Алтеи.

– Наверное, слишком темно, чтобы разглядеть.

– Подержи, – сказал он. – Где-то спички. Гид компании «Hepburn Holydays Culture Tours» должен быть готов ко всему! – он зажег спичку.

В колеблющемся пятне света он изучал фотографию.

– Нет, – сказал он. – Мне жаль. Насколько я помню, я не видел ее. Такие юные и симпатичные не попадают в мои группы.

– Ты обратил внимание, что она симпатичная?

Он наклонил голову набок.

– Только после того, как ты это подчеркнула. Пожалуй, нет. Скорее эффект незнакомки. Это не та девушка, с которой мне хотелось бы поболтать.

«Как ты болтаешь со мной», – подумала Эмма, криво усмехнувшись.

– Черт! – вскрикнул он и выронил обгоревшую спичку.

«Очень вовремя», – подумала, но не произнесла она.

Эмма убрала фотографию. Ей было интересно то, что он подумал об Алтее. Его реакция совпала с ее собственной. Лицо Алтеи было лицом человека, которого нелегко узнать. Закрытая, самодостаточная личность.

Над их головами ветер шумел в кронах деревьев. У их ног вода шлепала по берегу, перекатывая гальку с журчанием и шипением. Едва слышно со стороны побережья доносились звуки музыки из какой-нибудь дискотеки или таверны. Даже в теплом свитере Уолтера Эмма чувствовала себя зябко. Пришло время уходить.

Звук шагов близко позади нее испугал Эмму. Она подскочила. Она и не слышала, как он прошел по траве, мистер Хмурый Взгляд. Его темная шевелюра развевалась по ветру, выражение лица было невозможно разобрать в темноте.

– Мисс Лейси. Я увидел вас с террасы. По крайней мере я был почти уверен, что вы…

Из-за низкой каменной ограды, разминая свои длинные ноги, неуклюже поднялся Уолтер Фередэй.

– Привет, Нико, старина! В поисках добычи? Слишком поздно. Боюсь, я – первый!

Мистер Хмурый Взгляд быстро отступил назад.

– Я прошу прощения. Я думал, что вы одна.

Уолтер засмеялся: – Держу пари, ты именно так и думал.

– Я хотел сказать вам, – произнес мистер Хмурый Взгляд голосом, в котором слышался хруст льдинок, – что одна из горничных действительно узнала девушку на фотографии, которую вы дали мне. Сейчас она сменилась, но моя мать предупредит ее, чтобы утром она была к вашим услугам.

Глава 2

Пока Эмма собирала все свое остроумие, чтобы ответить, он ушел. Мистер Хмурый Взгляд, которого на самом деле звали Нико, ушел по направлению к террасе, меряя газон огромными шагами.

За ее спиной Уолтер Фередэй заливался хохотом.

– Нашему Нико это не понравилось! Не часто случается, что кому-то выпадает шанс залезть в его шкуру.

Эмма повернулась к нему в сильном раздражении.

– Почему тебе этого так хочется? Ты, кажется, с ним достаточно дружен, судя по тому, как ты сегодня выудил у него все сплетни по поводу приезда леди Чартерис Браун.

– От высокого и могущественного Нико? Боже мой, нет! Это Йоргиос ввел меня в курс дела. Он показал себя остряком – так точно изобразить леди Чартерис Браун.

Ах да, Йоргиос! Эмма не смогла бы объяснить причину, но которой она была рада узнать, что это был Йоргиос. Но ей предстояло обдумать вещи поважнее.

– Я должна пойти к леди Чартерис Браун, доложить ей, что кто-то узнал Алтею. Спасибо за выпивку и за все…

– Был рад, – сказал Уолтер, выходя вместе с ней на газон. – Я слышал, что он сказал тебе, но я бы на твоем месте не очень-то волновался. Все эти горничные немного подслеповаты. В большинстве случаев они скажут тебе все, что тебе захочется услышать.

Он дошел с ней до мощеной дорожки, где она отдала назад его свитер.

– В любом случае, желаю удачи. У нас завтра выходной. Я займу шезлонг у бассейна для тебя.

Несмотря на предостережения Уолтера, Эмма чувствовала, как растет ее волнение по мере приближения к номеру леди Чартерис Браун. В самом начале, еще не начав серьезных поисков, они напали на след. Похоже, все будет в порядке. Они найдут Алтею. Что случится потом – это будет уже другая история. Вряд ли это будет ее дело и продолжение может подождать.

Она остановилась перед номером четырнадцать и занесла руку, чтобы постучать. И тут, взглянув на часы, опустила ее. Было гораздо позднее, чем ей казалось. Леди Чартерис Браун скорее всего сейчас спит и, если Эмма разбудит ее, она может слишком разволноваться, чтобы заснуть снова. Старая леди устала и нуждалась в отдыхе. Новостям Нико придется подождать до утра.

Эмме прекрасно спалось в ее симпатичной комнатке. Проснувшись, она увидела пятна солнечного света на своей кровати. Она вскочила и вышла на балкон. Отсюда были видны мечтательно синее море и горы, складка за складкой, уходившие в подернутую дымкой даль.

Она одела цветастую хлопчатобумажную юбку и шуршащую белую блузку и спустилась к завтраку заранее. Леди Чартерис Браун появилась когда пробило ровно восемь. На ней было платье цвета пыльной зелени. Оно не шло ей и старушка выглядела уставшей.

– Доброе утро, – сказала Эмма. – Я надеюсь, вы хорошо спали?

– Нет.

– Мне жаль слышать это.

Подошла официантка, и Эмма заказала чай для леди Чартерис Браун и кофе для себя. Группа, очевидно, уехала рано утром. Пары немцев и датчан тихо переговаривались за своими столиками на другом конце террасы. Музыкальный автомат в баре был выключен. Единственными звуками были радостное пенье петуха и заунывный, режущий слух крик осла на соседнем поле, – подлинные звуки Греции. Лучшего момента быть не могло.

– У меня есть для вас новости, леди Чартерис Браун, – сказала Эмма. – Одна из горничных отеля узнала Алтею.

Эмма не ожидала, что старуха так встревожится.

– Что? Горничная здесь? Где же она тогда? – она вскочила со стула. – Скажи этому типу, чтобы ее привели сию же минуту! Немедленно!

Эмма усадила ее назад на место.

– Он сказал, что именно так и сделает. Только позавтракайте.

– Я не желаю завтракать. Я хочу увидеть эту горничную.

Эмма, которая желала завтракать, с горечью осознала, что ей ничего не остается делать, кроме как отправиться к регистрации.

Молодой человек за стойкой не был столь рослым как Нико, в нем не было того лоска, но при нем было все, что полагается служащему отеля: обходительность, обаяние, знание своего дела.

– Да, – сказал он, когда Эмма объяснила ему свою проблему. – Вам нужен Нико. Я пришлю его к вам. Вы завтракаете? Ne, Ne. Я понимаю, Нико подойдет, – он зажег для нее свою улыбку. – Endaxi!

Прошло некоторое время, прежде чем Нико удостоил их своим появлением. Тем временем Эмма имела возможность убедить леди Чартерис Браун выпить чаю и съесть тост.

Когда Нико появился, с ним была дама.

– Моя мать хотела видеть вас, но она не очень-то говорит по-английски, поэтому я пришел с ней, – сказал он.

Лет под шестьдесят, средней полноты, аккуратно уложенные волосы, тронутые сединой. Она была совсем не похожа на Нико.

Эмма поднялась и выдвинула стул:

– Вы очень добры, – сказала она, – Ephfristo poli! Садитесь.

Мать Нико опустилась на предложенный ей стул. Нико предпочел стоять. В результате этого, во время разговора всем приходилось задирать головы вверх. Он явно был не на службе этим утром – в джинсах и футболке.

– Моя мать надеялась привести с собой горничную Марию. Не то чтобы та говорила по-английски. Но дело в том, что она, к сожалению, еще не вышла на работу. Она приезжает на автобусе из деревни на той стороне залива.

Эмма ждала, что леди Чартерис Браун заговорит, но видя что старая леди оставалась безмолвной и не размыкала губ, Эмма произнесла:

– Горничная была уверена, что она действительно видела девушку на фотографии?

Нико повторил все, что она сказала, чтобы подстраховать мать. Он прекрасно говорил на греческом, и Эмма могла понять совершенно все, но когда отвечала его мать, она едва могла разбирать слова.

– Моя мать уверяет меня, что сомнений не было. Ни для кого из персонала фотография ничего не значила, а Мария сразу же узнала девушку, говорит моя мать, и была удивлена и обрадована, так как не ожидала когда-нибудь снова увидеть ее.

– Мария сказала, где она видела девушку?

Нико повторил вопрос, и его мать покачала головой.

– Может быть, и сказала, но моя мать не припомнит этого. Она помнит только, что Мария воскликнула: «Я не могу забыть эту девушку. На ней был большой желтый свитер».

– И у вас нет никаких предположений, когда это было? – спросила Эмма.

– Боюсь, что нет.

Леди Чартерис Браун, которая до этого не произнесла ни слова, сказала:

– Это ваша горничная, она собирается выйти на работу?

Эмма увидела как Нико вздернул подбородок.

– До сих пор она всегда это делала, а она работает у нас уже много лет.

Леди Чартерис Браун поднялась.

– Вы дадите мне знать, когда она выйдет, – и, даже не взглянув на мать Нико, без единого слова благодарности, она направилась к выходу.

Нико, поджав губы, повернулся к матери и помог ей подняться со стула.

– Мне очень жаль, – сказала Эмма, тоже вставая. – Леди Чартерис Браун не хотела показаться невежливой, просто она очень обеспокоена и расстроена. Огромное вам спасибо за то, что вы так беспокоились и старались помочь нам. Мы вам очень благодарны.

Эмма повернулась к матери Нико, на лице которой все еще отражалось замешательство, и начала, запинаясь, произносить слова благодарности по-гречески. Нико моментально оборвал ее:

– Юная леди произносит очень милую благодарственную речь, мама. Она хотела бы сделать это лично. Если бы могла. Что касается старой карги… – «Карга» – было самое подходящее слово, чтобы передать то, что он произнес по-гречески, – … не волнуйся за нее. Я говорил тебе – она невыносима. Три дня ее пребывания в отеле – слишком долгий срок. – Эмме он сказал просто: – Я дам вам знать, когда Мария вернется.

– Если вы и дольше собираетесь вести себя таким образом, – через несколько мгновений сказала Эмма спине леди Чартерис Браун, так как старуха стояла уставившись в окно своей спальни, – вы не продвинетесь ни на шаг. Кто будет помогать вам, если все, что они видят от вас – это грубость и никакой благодарности? Греки – гордый народ. Они были цивилизованными людьми задолго до нас. Если пойдет слух, как вы относитесь к их словам, они начнут думать, что для Алтеи будет лучше, чтобы вы не нашли ее.

– Вот оно что! – леди Чартерис Браун обернулась. Ее голубые глаза метали молнии.

Эмма понимала, что последним замечанием задела больное место старухи. Ей было интересно, что последует дальше. Коллапс со слезами? Или ее отставка?

Старая леди покачала головой: – Я думала, мы что-то обнаружили. А теперь придется искать горничную, которая не вышла на работу. Может быть, никогда не выйдет, – она упала на свою разобранную постель. – Я устала. Сердце колотится. Поезжай по отелям в Аджио Стефанос, как ты предлагала. Мне нет смысла ехать с тобой. Я буду только тянуть тебя назад и говорить неправильные вещи. Фотографии у тебя?

Эмма расстегнула сумку.

– Да, они у меня. С вами, с одной, будет все в порядке?

– Я не буду затевать никаких сражений.

Эмма присела сбоку на кровать и обняла тонкие старческие плечи.

– Вы действительно ужасный персонаж, леди Ч. Б.

Старая леди повернула к ней лицо. Против ее воли улыбка притаилась в морщинках у живых голубых глаз и подергивала губы.

– А ты – нахальная молодая женщина, – сказала она без тени осуждения.

Эмма отправилась в Аджио Стефанос в наилучшем расположении духа. Это было великолепное утро. Замечательно было выбраться куда-то самой по себе. Они достигли кое-какого прогресса в поисках Алтеи. Она раскусила характер леди Чартерис Браун. Как и многие старые испорченные люди, она была как та собака, которая лает, но не кусает. Главное не спасовать перед ней.

Аджио Стефанос был яркий, привлекательный городок, построенный по берегу широкой бухты. Прогулочные кораблики подпрыгивали на чистой воде. Отдыхающие прогуливались по набережной. Она припарковала машину в тени деревьев тамариска и отправилась в свой рейд по отелям. С заведениями класса А, как она и ожидала, она потерпела полную неудачу. Ни один человек в возрасте Алтеи, путешествующий в окрестностях Средиземного моря, не выбрал бы для остановки дорогой международный отель. С классом В ей тоже не повезло. Но она не была обескуражена. Настоящим направлением был класс С. Здесь она действительно энергично взялась за выполнение своего задания. Когда это было возможно, она просила, чтобы фотографию показали персоналу. Однако, оказалось, что никто не видел Алтею.

Дойдя до половины своего списка, Эмма решила присесть где-нибудь подальше от палящего солнца и попить. Она проезжала массу баров во время утреннего марафона и сейчас возвращалась к одному из них, показавшемуся ей особенно привлекательным. Бар располагался у дороги со стороны моря. Построенный прямо над водой, с полосатым навесом, который колыхался на слабом ветерке. Вид захватывал дух: синее море, синее небо, далекие синие горы. Она села за столик и заказала лимонад. Туристы, в разной степени загорелости, устраивались за соседними столиками или расплачивались и уходили. Эмма могла распознать распространенные языки, но до нее долетали и обрывки неизвестных наречий: скандинавские, возможно, финский или датский. Как приятно было бы просидеть вот так все утро, наблюдая, как этот космополитичный мир проплывает мимо. Она должна привезти сюда леди Чартерис Браун, дать ей почувствовать этот своеобразный, полный прошлого дух Средиземного моря…

Она выпрямилась на стуле. Человек, идущий по набережной, был никто иной как Нико, ее мистер Хмурый Взгляд. В руках он нес газету, на ходу постукивая ею по бедру. Он выделялся своей мужественностью и был хорошо заметен среди остальных мужчин ростом поменьше. Она затаила дыхание. Он входил в кафе. Видимо, после яркого света на улице, слепившего глаза, он не увидел ее, когда пробирался между столиками к соседнему с ней. И тут он заметил ее. Лицо его вспыхнуло. Он попытался притвориться, что не заметил ее, и выбраться отсюда, как будто вообще передумал сидеть в этом кафе.

Эмма не смогла удержаться от громкого смеха: – Эй, привет, – крикнула она. – Не обращайте на меня внимания! Садитесь, где хотели. Забудьте, что я здесь, пожалуйста!

Тогда он подошел прямо к ней. Румянец еще не полностью сошел с его лица. Он улыбнулся. Широкая, открытая и великодушная улыбка. Он сразу же превратился совсем в другого человека.

– Привет, – сказал он. – Я не хотел навязываться.

– Вы не помешаете. Я тоже не хотела навязываться. Говорю вам, садитесь, где хотите.

– Вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам?

– Конечно, не буду.

Он сел, положив газету на стол, и сделал заказ официанту. Это была английская газета. Вчерашний выпуск. Она прищурилась, чтобы прочитать заголовки.

– Она все еще на месте, Англия – зеленая и славная земля.

– Как раз сейчас – не такая уж славная. В западных графствах – наводнения.

– Очень плохо, – сказала она, – для западных графств. Перед моим отъездом отец молился о дожде для своего сада.

– И где же находится сад вашего отца?

– Если я скажу, что в Ипсвиче, это что-то будет значить для вас?

Он вежливо улыбнулся:

– Я знаю восточную Англию достаточно хорошо.

– Ваш английский невероятно хорош.

Его улыбка стала шире, и она заметила восхитительную ямочку на его подбородке.

– Благодарю вас. Леди Чартерис Браун нет с вами?

– Нет, она восстанавливает силы.

– Восстанавливает силы?

– Я говорила, она очень расстроилась сегодня утром.

Он весь снова стал мистер Хмурый Взгляд.

– Вы имеете в виду… Из-за того, что не появилась Мария? Она, кстати, звонила. Ее отец плохо себя чувствует. Он рыбак и попал в ужасную переделку несколько месяцев назад.

– Скажем так: исполнение надежд откладывается. На несколько минут леди Чартерис Браун показалось, что мы напали на след Алтеи, и потом такое разочарование.

– Ваша леди не очень-то успешно борется с разочарованиями.

Эмма рассмеялась: – Вы можете повторить это еще раз. На самом деле она не такой уж людоед. И она в таком напряжении сейчас.

Принесли его заказ: черный турецкий кофе и стакан холодной воды.

– Вы не будете возражать, если я немного расскажу вам об этой истории. Тогда вы лучше сможете все понять.

Он слушал в молчании, а Эмма рассказала ему гораздо больше, чем чувствовала себя вправе рассказать Уолтеру Фередзю. Но тоже не все. Она не стала говорить о содержании написанного на открытке.

– Конечно, такое бывает, – сказал он. – Война поколений. Сейчас это случается даже здесь, в Греции. Старики хотят сохранить свою власть. Молодые хотят свободы, чтобы идти своим путем.

– И решение в том, я полагаю, чтобы давать и брать, выслушать другую точку зрения, сохранить отношения открытыми, остаться друзьями.

– Очевидно, – сказал он, – у вас отличные отношения с вашими родителями.

– Да, – ответила Эмма. – Мне повезло. Можно сказать, что и вам тоже?

Он улыбнулся, допивая крошечную чашечку. Не больше двух глотков, она знала по собственному опыту, и все горькие кофейные зерна – на дне чашки.

– Вы бывали на Крите раньше? – спросил он, и ей даже в голову не пришло в этот момент, что он меняет тему.

Он охотно говорил об острове, рассказывал, как наблюдал за изменениями на нем, особенно последние годы, когда стал быстро развиваться туризм.

– На Крите слишком много всего, чтобы когда-нибудь исчерпать все.

Она растягивала содержимое своего стакана так долго, сколько могла, но теперь ей пришлось опустить пустой стакан.

– Еще? – спросил он.

– Благодарю вас, нет. Я должна идти. Я совершаю объезд всех отелей с фотографией Алтеи. Пока, правда, не очень успешно, но у меня еще масса мест, куда надо заехать. Пожалуйста, не вставайте.

Но он поднялся вместе с ней.

– Я должен забрать кое-какие лекарства для Джонни-Янни, моего малыша. Они уже должны быть готовы.

– Ему было очень больно вчера, когда он плакал?

– Это была просто содранная коленка. Он расшибается каждые два дня. Это каждый раз стоит ему лишнего слоя кожи. Все это не очень больно, но он поднимает страшный шум. Нет лекарства от кашля. А как вы справляетесь с языковой проблемой, когда расспрашиваете по отелям?

– Я немного говорю по-гречески.

– О, – произнес он, и Эмма с удовлетворением заметила, как краска снова залила его бледные щеки, когда он вспомнил свои неосмотрительно произнесенные слова.

Они вместе перешли дорогу, и пошли каждый своим путем. Вполне человечный этот мистер Хмурый Взгляд, и, очевидно, очень любит своего маленького сына. Которая их этих элегантных молодых гречанок, кого она заметила в задней комнате в отеле, была его женой?

К ланчу она уже побывала во всех отелях класса Сив нескольких класса D, которые были в списке. Она уже достаточно хорошо знала Аджио Стефанос. Ноги ее горели и болели. Леди Чартерис Браун не будет ободрена ее отчетом. Поэтому неуловимая Мария оставалась их последней надеждой.

Вдоль берега она поехала назад в отель «Артемис». Море на жаре было жемчужно-серым, горизонт сливался с небом. Поблекли краски на оливах и склонах холмов. То здесь, то там озерки маков нарушали однообразие пейзажа сполохами багрянца.

Будет большим облегчением добраться до отеля. Если повезет, она может выкроить время и успеть принять душ до ланча. Она открыла тяжелую стеклянную дверь и шагнула в фойе. Впереди, в просторном, украшенном флагами холле, где листва комнатных растений создавала манящую иллюзию прохлады, необычная сцена предстала пред ее глазами. Леди Чартерис Браун, зажав в руке прогулочную трость, стояла неподвижно в центре. В нескольких ярдах от нее – Нико, держащий юного сына перед собой, зажав коленями. Лицо ребенка было залито слезами, но сейчас он не плакал. За ними обходительный молодой человек стоял за стойкой, а дальше в тени скрывались Йоргиос и пара девушек.

– Ну, давай, – повторял Нико, – скажи леди Чартерис Браун то, что ты должен сказать.

– Извините.

Эмма была довольно далеко от входа в холл и услышала это единственное слово, произнесенное шепотом.

– Что? – требовала леди Чартерис Браун. – Что ты сказал, малыш? Так не просят прощения. Я ничего не слышала.

Эмма бросилась вперед, но она опоздала. Мальчик, вырвавшись на свободу из объятий отца, прыгнул вперед и оказался под самым носом старой леди.

– А я не прошу, – завопил он. – Нет! Нет!

Моментально поднялся гвалт. После такой демонстрации неповиновения ребенок начал плакать. Откуда-то появилась мать Нико, громко восклицая по-гречески, схватила мальчика и уволокла его из зала. Нико и леди Чартерис Браун, оба говорили одновременно.

Эмма подошла к старой леди. – Что происходит? – возмутилась она.

Оба – Нико и леди Чартерис Браун – бросились объяснять. Эмма услышала «этот ребенок», «скейтборд» и «старался извиниться».

– В саду, – говорила леди Чартерис Браун, – когда я гуляла по дорожке… налетел на меня как пушечное ядро… Если бы у меня не было моей трости, меня бы сбили с ног. Переломанные кости в моем возрасте – не шутка, скажу я вам! Я могла бы никогда уже не подняться!

Нико умолк. Он беспомощно смотрел на Эмму.

Эмма взяла старую леди под руку.

– Все в порядке. Но у вас была трость и вы не упали. И малыш извинился, очень хорошо, на английском, я слышала. Пойдемте в бар и выпьем бренди.

За спиной она услышала долго сдерживаемый вздох Нико.

За ланчем леди Чартерис Браун настаивала на том, чтобы они немедленно покинули отель «Артемис» и нашли другой отель, но постепенно Эмма успокоилась.

– Мы должны остаться здесь, – сказала она. – Горничная Мария – пока наш единственный шанс. Мне абсолютно не повезло сегодня утром, а я расспрашивала во всех остальных отелях.

Позже, когда она отправила старую леди отдохнуть после обеда и направлялась с книгой в сад, она встретила Нико. У нее было ощущение, что он ждал в холле в надежде увидеть ее.

Он развел руки в типично греческом жесте.

– Что я могу сказать? У вашей леди Чартерис Браун были все основания быть в ярости. Мой сын не должен был носиться во весь опор на скейтборде во дворе отеля. Он действительно мог запросто сбить ее с ног. И она в самом деле могла получить серьезную травму.

Ей очень хотелось снять напряжение, которое она чувствовала в нем, и успокоить его.

– Я надеюсь, вы не отшлепали его?

– А вы что, не верите в пользу телесных наказаний?

– Только не в этом случае. Он уже кипит от гнева. В конце концов, он же извинился. Шлепки только испортят дело. С ним нужно поговорить о скейтбордах, когда он поутихнет.

Нико криво усмехнулся:

– Вы очень образованны в области детской психологии.

– Это просто здравый смысл.

– Вы добились какого-нибудь прогресса сегодня утром?

– Нет.

Между ними повисло неловкое молчание. Было похоже, что он хочет заговорить, но не знает, что сказать.

– Вот вы где, – раздался голос у нее за спиной. – А я тебя везде искал. Я занял шезлонг у бассейна, как договаривались.

На Уолтере Фередэе были только белые шорты, которые подчеркивали сверкающее загорелое тело. Нико быстро оглядел его с головы до ног. Вся его мрачность, которая пропала, когда они разговаривали, вернулась к нему. Он отрывисто поклонился Эмме и ушел.

– Сущий дьявол, – сказал Уолтер, глядя ему вслед. – Ему не понравилось, что я подошел к стойке регистрации раздетым, а мужества сказать это не хватает. Где твои купальные принадлежности?

Эмма не сомневалась в мужестве Нико, но к этому моменту с нее было довольно споров.

– У меня в номере. Я собиралась просто почитать.

– О, я понимаю, – он надул губы, и на лице его появилось выражение «потерянный маленький мальчик». Эмма предположила, что он практиковался в изображении этой гримасы годами и преуспел в этом.

– Хорошо, – сказала она, смягчившись. Будет здорово окунуться. – Я догоню тебя у бассейна.

Более приятного способа провести жаркое послеобеденное время не было, подумалось ей, когда после энергичных упражнений в воде, она вытянулась в шезлонге и позволила солнцу проникнуть в себя до самых косточек. Большая часть группы Уолтера была в бассейне или вокруг него. Они вышучивали и поддразнивали друг друга по поводу происшествий, в которые попадали вместе за последние дни. Эмме стало ясно, почему Уолтер, который был намного моложе и привлекательней своих подопечных, любил выставлять напоказ фигуру во время таких часов отдыха. Это помогало ему брать под опеку какую-нибудь молодую привлекательную женщину. И он дал ей понять в бассейне, что считает ее привлекательной.

– Афродита, выходящая из пены морской, – сказал он, когда она выходила из бассейна.

День шел своим чередом. Уолтер спросил Эмму, помогла ли горничная в ее поисках, и она рассказала ему о причине отсутствия Марии.

– Она может не появиться несколько дней, – сказал он. – У многих этих людей нет чувства времени или понятия о настоящей работе. Как в армиях античных времен, когда солдаты собирали вещички и отправлялись домой на сбор урожая.

Когда Эмма уходила от бассейна, чтобы идти встречать леди Чартерис Браун, Уолтер предложил: – Что если я приглашу тебя и твоего дракона на чашку чая на террасу?