Текст книги "Небо в алмазах "

Автор книги: Джан Колли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Моя приверженность к классическому стилю явно пошатнулась, подумал он. Мне даже начинает нравиться, как она ломает все принятые в одежде правила и нормы. Нравится, как неожиданно и смело перемешивает несочетаемые цвета. Да, жизнь с Даниель Хаммонд обещает быть нескучной…

Дени облизнула пересохшие губы и положила на стол фотоаппарат.

– Вы хорошо разбираетесь в женщинах, мистер Эверард. Я очень живо представила вашу женщину. В нашем случае подойдет современный дизайн, и чем ярче будет побрякушка, тем лучше, – решительно заключила она.

Услышав подобную крамолу, Куинн резко развернулся и, не сказав ни слова, вышел из студии. Как она может говорить такое об этом алмазе? Именно этого я и боялся, с ужасом думал он. Ну конечно, она слишком молода и неопытна, чтобы в полной мере оценить, с каким сокровищем ей посчастливилось работать. Но заказчик настаивал на том, чтобы только Дени делала украшение. Что ж, будь что будет, в сердцах махнул рукой Куинн. По крайней мере, она достаточно умна. У нее оригинальный вкус, и, вполне возможно, ближайшие две-три недели доставят мне определенное удовольствие-Одержимость, с которой Дени взялась за работу, поразила Куинна. Она не выходила из студии до глубокой ночи. Еда, припасенная им в холодильнике, оставалась нетронутой. Но самым обидным было то, что Дени… больше ни разу не плавала в бассейне. Поведение девушки всерьез обеспокоило Куинна, и, не выдержав, он спросил ее, почему она ничего не ест.

– Я слишком занята, чтобы чувствовать голод, – без всякого кокетства ответила Дени и вновь повернулась к столу.

Несмотря на то что Куинн еще не видел никаких результатов ее работы, подобная трудоспособность вызывала у него восхищение.

На третий день, вечером, она прервала свое заточение и присоединилась к нему, чтобы пообедать. Еда была заказана в одном из соседних ресторанов.

– Почему вы выбрали меня? – спросила Дени, когда они после обеда пили кофе. – Вы же наверняка знаете десяток дизайнеров мирового уровня, готовых сделать для вас все что угодно, лишь бы получить подобный заказ?

Помешивая не спеша кофе и едва заметно улыбаясь, Куинн уточнил:

– В отличие от вас… да?

Дени пропустила его замечание мимо ушей и ехидно спросила:

– А вы не боитесь, что я из вредности испорчу ваш великолепный алмаз?

– Ну, тогда я навсегда испорчу вам репутацию, – в тон ей ответил Куинн.

– По-моему, вы уже это сделали, – неожиданно став серьезной, заметила Дени. – Ладно, не будем об этом, лучше расскажите мне, почему вы с Ховардом ненавидели друг друга.

– Разве вы не знаете? – удивился он. Дени отрицательно покачала головой.

– Я только знаю, что при упоминании вашей фамилии Ховарда всегда передергивало.

– Все очень просто, – ответил Куинн, и по его лицу пробежала тень. – В тот год создавалась Всемирная ассоциация добытчиков алмазов. Она стала нужна потому, поскольку все понимали, что люди из нашей индустрии, спекулируют алмазами на мировом рынке и субсидируют войну в Африке. Ховард хотел занять в организации место австралийского представителя.

– Смешно! Что может сделать мировая ассоциация против двух или даже одного огромного конгломерата, который контролирует алмазодобывающие шахты?

Она схватывает все на лету, подумал Куинн.

– Ассоциация, несомненно, повышает доверие к продаваемым алмазам. Даже американцы, которые скупают алмазы по всему миру, хотят иметь сертификаты, подтверждающие подлинность камней.

– Но все же зависит от того, кто именно выписывает сертификат.

– Верно. – Куинн откинулся на спинку стула и продолжал: – Короче говоря, Ховард обхаживал меня по полной программе. Ему был очень нужен мой «голос». В принципе, я не был против его кандидатуры, но в последний момент мой друг брокер попросил меня проголосовать за него. Честно говоря, я был уверен, что Ховард победит и без меня.

– Но он проиграл, – задумчиво сказала Дени.

– Да, он проиграл и обвинил во всем меня. Ему не хватило всего одного голоса.

– В результате вас вычеркнули из списка людей, которым ежегодно посылают рождественские поздравительные открытки.

– Если бы все ограничилось только этим… Нет. Он решил перекрыть мне кислород и добился того, чтобы я не мог получать алмазы на шахтах Блекстоунов. Мне приходилось искать алмазы за границей, что было чертовски трудно. Если бы не парочка высокопоставленных друзей, которые помогли мне тогда выстоять, он бы раздавил меня.

Представив себе ситуацию, Дени даже присвистнула:

– Да уж, брокер, занимающийся продажами алмазов без алмазов…

– Вот именно. Положение мое было не из легких, – согласился он.

Дени обвела взглядом комнату.

– Однако все, слава богу, наладилось.

– Вопреки стараниям Ховарда, – не удержавшись, добавил Куинн.

– А какие у вас отношения с Риком и Райаном? Теперь, когда Ховард умер, они, возможно, отменят наложенный запрет?

Куинн усмехнулся.

Стараниями Ховарда вражда между ним и Блекстоунами давно уже перешла из области бизнеса на личные отношения. Они все относились к нему с подозрением. И как ни смешно, только эта маленькая протеже Ховарда, которая сейчас сидит напротив него, хочет помочь ему.

– Нет, спасибо. Я прекрасно обхожусь теперь и без их алмазов.

Дени посмотрела в глаза Куинну и мягко произнесла:

– Забудьте и простите. Его уже нет.

Как забыть такое? Ховард прекрасно знал, что Куинну позарез нужны были деньги, чтобы поддерживать смертельно больную жену, но даже это его не останавливало. Он постоянно строил против Куинна всякие, козни, распускал грязные сплетни, изо всех сил старался утопить его. Если бы все ограничивалось только потерями в бизнесе или испорченной репутацией, Куинн давно бы все простил. Но он до конца своих дней будет помнить, как смотрела на него Лора, когда он был не в состоянии выполнить ее последнюю просьбу.

– Ховард Блекстоун был жестоким манипулятором и мерзавцем, – с ненавистью произнес Куинн.

От этих слов Дени побледнела, и Куинн ощутил легкий укол совести.

Зачем я вылил, на бедную девочку всю мою горечь тех лет?

Если бы он мог знать, что она в эту минуту жалела его и думала о том, что же должен пережить человек, чтобы так ненавидеть.

Неожиданно Дени вспомнила, что Куинн обидел и ее саму.

– Похоже, вы хорошо усвоили уроки Ховарда, – тихо проговорила она. – Вы сделали все возможное, чтобы я не получила Гран-при только для того, чтобы отомстить Ховарду? И все ваши последующие статьи были написаны исключительно с той же целью? – Она покрутила в руках кофейную чашку и аккуратно поставила ее на блюдце. – По-моему, вы с Ховардом не сильно отличаетесь друг от друга.

– А вы не допускаете, что ваша работа на самом деле была не настолько хороша, чтобы вам дали Гран-при?

– Если это так, – с ледяным спокойствием заметила Дени, – то что я здесь делаю?

– Я не знаю, Даниель, – устало бросил он и, перейдя на официальный тон, спросил: – А вы скоро закончите свою работу?

Дени вскочила на ноги. От возмущения голосу нее дрожал:

– Поскольку по контракту я вынуждена находиться в этом доме, то мне, мистер Эверард, придется предпринять специальные меры, чтобы даже случайно не встречаться с вами. – Перестав сдерживать себя, Дени пулей вылетела из комнаты, изо всех сил хлопнув дверью.

Глава третья

– Ну и прекрасно! Пусть так и будет! – взбегая вверх по лестнице к себе в комнату, сердито бормотала Дени.

Она никак не могла успокоиться и за неимением другого собеседника продолжала спорить сама с собой.

Люди не знают настоящего Ховарда и неправильно судят о нем. Да, у него хватало недостатков, но у него были и достоинства, которые он тщательно скрывал от посторонних глаз. Мы с мамой никогда не были для него чужими, он всегда беспокоился о нас, и мы всю жизнь будем благодарны ему за это. Хотя, конечно, Ховард Блекстоун никогда не был «белым и пушистым». У него было великое множество врагов, и число их постоянно росло. Я прекрасно понимаю, что не любили его за дело. Огромное состояние плюс чудовищная грубость и уверенность в том, что ему все дозволено, создали Ховарду Блекстоуну репутацию тирана. Но при этом моя мать с двенадцати лет жила у Ховарда в доме. Выйдя замуж за Ховарда, Урсула переехала к мужу вместе со своей младшей сестрой, и тот принял это как должное. После самоубийства Урсулы, не сумевшей пережить похищение своего сына, Соня осталась в доме. Она вела хозяйство и следила за своими племянниками Кимберли и Райаном, стараясь, насколько это возможно, заменить им мать. Когда мама забеременела, именно Ховард настоял на том, чтобы она родила ребенка. Я росла вместе с детьми Ховарда и никогда не чувствовала, что чем-то отличаюсь от них, наоборот, иногда мне казалось, что именно я его любимица. Он никогда ни в чем мне не отказывал и заплатил за учебу в колледже, хотя я могла бы взять ссуду в банке, как делают большинство студентов. Правда, мама считала, что я не права и преувеличиваю любовь Ховарда к себе. Если верить ее словам, то получается, что чем сильнее любишь, тем больше требуешь.

«На своих детей, – говорила мама, – Ховард возлагает очень большие надежды, а ты для него – очаровательный ребенок, и более ничего».

– Ну, не знаю, – пробормотала вслух Дени, в который раз усомнившись в словах матери.

Чтобы хоть как-то разрядиться, она схватила со стола свои наброски и разорвала их на мелкие кусочки.

На следующей день Дени, как и обещала, практически не выходила из мастерской. Она твердо решила не встречаться с хозяином дома. Кроме того, давно уже было пора заканчивать предварительный эскиз изделия. Но каждый раз, когда она смотрела на камень, у нее возникала новая идея. Дени вновь и вновь направляла на алмаз яркий свет лампы и восхищалась его чистотой, игрой света и глубиной. Услышанное ею когда-то замечание о том, что огранка алмаза может зачастую только испортить его, не выходила у нее из головы. Разнообразные наброски и эскизы валялись по всей мастерской. Время от времени Дени вытаскивала из этой свалки какой-нибудь листок и вновь принималась изучать его. Ни один из вариантов до конца не удовлетворял ее. Единственное, в чем она была уверена, – это в том, что оправу нужно будет делать из платины. Платина лучше других драгоценных металлов оттеняет красоту бриллианта, особенно если бриллиант розового цвета или желтого, как этот. Ей очень хотелось сделать так, чтобы бриллиант и оправа дополняли друг друга и готовое украшение выглядело бы настолько органично и законченно, что ни один специалист не мог бы отыскать ни одного, даже малейшего, изъяна в ее украшении.

Несколько часов Дени, не вставая, провела перед компьютером. Она немного поиграла с графической программой, которую Куинн поставил для нее. А потом снова принялась делать бесконечные наброски, торопясь зарисовать идеи, приходящие ей в голову. При этом взгляд ее постоянно возвращался к открытой бархатной коробочке, внутри которой на шелковой подкладке лежал умопомрачительный алмаз. Наконец она не выдержала. Встала со стула, подошла к столу, достала камень и, держа его на раскрытой ладони, медленно опустилась на пол. Камень завораживал ее.

Именно в этот момент открылась дверь, и в комнату вошел Куинн. В одной руке у него была тарелка с аппетитным куском мяса, а в другой – нож с вилкой и бокал красного вина. Удивленно взглянув на Дени, он молча подошел к столу и поставил на него еду. Продолжая любоваться камнем, Дени, не вставая, придвинулась спиной к ножке рабочего кресла, и в ее голове одна за другой пронеслось несколько мыслей.

Первая: интересно, как я сейчас смотрюсь? Кстати, а принимала ли я сегодня душ? А что творится у меня с волосами?.

Вторая: о господи, ну что за идиотка! И обругав себя, она коротко и довольно холодно поблагодарила Куинна за заботу.

Третья: я, конечно, не собираюсь ничего прощать этому подлецу, но он на редкость хорош собой!

И это была сущая правда!

– Что вы делаете на полу? – посмотрев вниз, не слишком приветливо поинтересовался Куинн.

– Думаю, на что похож алмаз, – чуть растягивая слова, ответила Дени.

– Ну-ну, – пробормотал Куинн, а затем, кивнув в сторону стола, добавил:

– Поешьте.

Вместо ответа Дени посмотрела в окно. На улице смеркалось.

– Который час?

– Восемь.

Еще один день пропал, с грустью подумала она и, вздохнув, поднялась с пола.

– Да, кажется, я сегодня ничего не ела.

Но, положив на место алмаз, она вначале потянулась за вином.

– Как продвигается работа?

– Нормально.

Это была стопроцентная ложь. Время шло, а Дени никак не могла ни на что решиться. Художница, живущая внутри нее, хотела быть уверенной на сто процентов, что ее украшение будет абсолютно уникальным, а не станет напоминанием чего-то прежде виденного.

– Когда вы вчера легли спать?

Дени только пожала плечами. У нее не было ни малейшего желания беседовать с ним.

– У вас проблемы? – присев на край стола, озабоченно спросил Куинн.

– Нет, – отрезав небольшой кусочек мяса, отозвалась она. – Мне надо еще кое-что обдумать, но вы не волнуйтесь. Все будет в порядке.

– Не сомневаюсь, – ответил он и взял со стола один из сделанных ею эскизов.

– Вам пригодилась компьютерная программа, которую я поставил на компьютер?

– Угу, – промычала она, продолжая жевать, а про себя удивилась: очень странно! Неужели мистер Эверард не знает, что все эти «программы» хороши только для учебы, а не для настоящей работы?

Он потянулся к краю стола, где лежало несколько папок с эскизами ее старых работ.

– Можно?

Насупившись, Дени продолжала сосредоточенно жевать.

Ну, конечно, сейчас примется опять говорить гадости о моих работах, подумала она, но тут же одернула себя. Именно Куинн предложил ей этот заказ, пообещав заплатить баснословную сумму. А кроме того, она жила в его доме, и, самое главное, он позволил ей работать с таким потрясающим алмазом. Мне, что и говорить, повезло, и нехорошо, если я буду вести себя совсем уж по-свински.

– Если вам интересно… – пожав плечами, проговорила Дени, а про себя подумала: какая, в конце концов, разница понравится ему или нет украшение, деньги-то он мне все равно заплатит.

– Весьма, – кивнул Куинн. Открыв одну из папок, он вытащил пару листов и начал молча рассматривать их.

По выражению его лица Дени не могла определить, нравятся ему ее рисунки или нет. Лицо Куинна оставалось абсолютно бесстрастным, и только длинные ресницы чуть подрагивали.

Дени старалась убедить себя, что ей безразлично его мнение. Но при этом все время нервно грызла большой палец.

Чтобы хоть как-то успокоиться, она принялась разглядывать Куинна. Густые черные волосы падали ему на лоб и лезли в глаза, мешая смотреть. Время от времени он отбрасывал их назад, но стоило ему чуть ниже наклониться над рисунком, как волосы опять падали на глаза.

Какие у него длинные тонкие пальцы, отметила про себя Дени. Узкие высокие скулы, нос с горбинкой и синие, глубоко посаженные глаза. Да он похож на известного киноактера, черт, как же его фамилия? Не помню!

Дени как раз недавно видела фильм с его участием, но сейчас его фамилия начисто вылетела у нее из головы.

Словно почувствовав ее пристальный взгляд, Куинн оторвался от рисунков и вопросительно посмотрел на нее. Дени покраснела и быстренько притворилась, что полностью занята едой. Куинн вновь погрузился в изучение эскизов, а Дени продолжила свое увлекательное занятие.

В конце концов она пришла к заключению, что Куинн – чересчур красивый, чудовищно привлекательный, слишком соблазнительный и вообще не вписывается в обстановку ее мастерской.

– Неплохо! Совсем неплохо! – услышала она его голос и от неожиданности вздрогнула. – За последнее время вы явно многому научились, и ваши работы стали более зрелыми и самостоятельными.

– Спасибо, – довольно холодно ответила Дени и уткнулась в тарелку. С чего это он так раздобрился и стал говорить комплименты?

– Может быть, – продолжал Куинн, – вы представили на конкурс не самую удачную работу?

– Так считали только вы. Все остальные члены комиссии придерживались другого мнения.

Куинн пропустил ее замечание мимо ушей, и сказал:

– Вернемся к вашим эскизам…

Отставив в сторону тарелку, Дени подошла к Куинну.

Как приятно стоять с ним рядом, тотчас пронеслось у нее в голове. Я просто физически ощущаю исходящую от него мужскую силу, и мне это нравится, Зачем же я все время ругаюсь с ним?

Незаметно Дени приблизилась еще ближе и теперь почти касалась его грудью. Ей почудилось, будто она попала в какое-то доселе неизвестное энергетическое поле, которое изолирует ее от всех неприятностей внешнего мира.

– Ох, как же хорошо! – еле слышно пробормотала она.

Куинн удивленно покосился на нее, и она наконец посмотрела на эскиз, который он показывал ей.

Это была одна из ее первых и до сих пор самая любимая работа.

Девятнадцатимиллиметровый бледно-желтый кенийский жемчуг был нанизан на золотую нить и перемежался с золотыми розами, в центре каждой из которых был вставлен круглый голубой сапфир.

– Эта работа могла получить первый приз только за цветовую гамму.

Дени было чрезвычайно приятно, что он похвалил ее работу, и, улыбнувшись, она ответила:

– Я тоже хотела послать на конкурс это ожерелье, но мне сказали, что не стоит: мол, оно слишком простое.

Куинн пристально посмотрел ей в глаза, и у Дени перехватило дыхание.

Если он будет так на меня смотреть, то я просто умру!

Куинн тем временем мягко сказал:

– Нужно верить своим инстинктам.

Для Дени фраза прозвучала слишком двусмысленно.

Может, стоит послушаться его совета? – усмехнулась она. Неожиданно наваждение кончилось. Дени разозлилась и сердито встряхнула головой.

Да что же это такое происходит! Стоило ему похвалить мои работы, и я уже растаяла. Что за идиотизм! Да пошел он к черту!

Дени вздернула подбородок и сказала:

– Мне пора спать! Спокойной ночи!

– Но сейчас только восемь часов.

– У меня был очень длинный день.

Оглядев ее с ног до головы, Куинн не стал спорить, а согласно кивнул. Дени чувствовала, что от него не укрылся ни ее лихорадочный румянец, ни пересохшие губы, ни торчащие соски.

– Дени, может быть, вы хотите искупаться в бассейне? – спокойно предложил Куинн.

– Нет, – резко бросила она.

– Тогда проверьте, хорошо ли работает ваш кондиционер. Сегодня очень жарко.

Куинн запрокинул голову и уставился на потолок.

– М-да… события начинают принимать интересный оборот, – пробормотал он себе под нос. – Девушка явно возбуждена сверх меры, но моя совесть чиста, я не прикладывал к этому никаких усилий. Впрочем, может быть, мы и подошли бы друг другу. Ну что ж, поживем – увидим.

Так, под маской пресыщенного циника, Куинн попытался скрыть интерес, который вызывала у него Дени.

На самом деле он был изрядно смущен. Последние годы Куинн редко оставался наедине с самим собой, вокруг него всегда были люди. Деловые встречи, обеды в дорогих ресторанах, профессиональные выставки – бесконечной круговорот событий полностью поглотил его. И вдруг тишина и покой! Никуда не надо торопиться! Можно молча сидеть в кресле и сквозь огромное, во всю стену окно, любоваться самым красивым городом в мире.

– В этом определенно что-то есть, – тихо пробормотал он.

Куинн рос в замечательной семье. Его родители были прекрасными, но слегка эксцентричными людьми. Их большущий старый дом в Сиднее был всегда полон трудными подростками, которых они брали к себе на воспитание. Куинн все делил с этими ребятами: родительскую любовь, игрушки и книжки, свою комнату. Затем он поступил в университет и нашел там себе жену. Она собиралась стать социальным работником, и ей нравилось возиться с детьми. Вся эта суматошная жизнь была прервана ее смертью. Луиза умерла в двадцать шесть лет от рака мозга.

С тех пор Куинн перестал заниматься трудными подростками, стал жить самостоятельно, но своих родителей по-прежнему нежно любил. Он только мечтал о том, чтобы те не мучили его дурацкими вопросами, типа: «Сынок, а когда ты подаришь нам внуков?»

В первый раз родители спросили о внуках, когда ему было чуть больше двадцати лет. Вот тогда-то он и придумал ответ, которым пользовался до сих пор. «Пока вы меня растили, я понял, что в мире существует очень много никому не нужных детей».

Ладно, что вспоминать…

Куинн поднялся со своего места, положил алмаз в футляр и отнес к себе в комнату, чтобы потом спрятать в сейф. Затем вернулся в мастерскую и стал не спеша собирать грязные тарелки. В гостиной зазвонил телефон. Куинн быстро спустился вниз и взял трубку.

– Алло!

– Привет. Как дела? Что у тебя со. временем? – сразу же перешел к делу Метт Хаммонд, хороший друг Куинна, звонивший из Новой Зеландии. – Я бы хотел встретиться с тобой на следующей неделе.

– На ближайшую пару недель я основательно застрял в Порт-Дугласе, – ответил Куинн.

– Ты смеешься?! Ну, ладно. Кстати, огромное спасибо за то, что разобрался с розовыми бриллиантами. Еще бы найти центральный бриллиант…

В прошлом месяце мельбурнская супермодель Брайана Давенпорт, сестра жены Метта, попросила Куинна провести экспертизу четырех розовых бриллиантов. Эти бриллианты она нашла в квартире своей погибшей сестры. (Мариса и Ховард летели на небольшом двухмоторном самолетике Ховарда, когда в него ударила молния.) Можно представить себе изумление Куинна, когда он обнаружил, что эти четыре бриллианта взяты из нитки бус,' украденной у Ховарда Блекстоуна более тридцати лет тому назад, – «Розового ожерелья». Он объяснил Брайане, что в таком случае бриллианты должны быть возвращены их законному владельцу. По ее просьбе он сам доставил драгоценные камни семейному адвокату Блекстоунов.

Всем было известно, что Ховард завещал свою коллекцию ювелирных украшений Марисе. Куинн же не был уверен, считаются ли бриллиантовые бусы частью коллекции или помечены как украденные. Это был важный вопрос, так как от ответа на него зависело, кто теперь будет считаться владельцем четырех розовых бриллиантов. После детального изучения возникшей проблемы адвокат официально заявил, что «Розовое ожерелье» было включено в подаренную коллекцию.

: Поскольку в завещании, оставленном Мари-сой, говорилось, что ее супруг является единственным наследником всего ее состояния, законным владельцем четырех розовых бриллиантов стал Метт Хаммонд.

Что касается центрального бриллианта, то он был выставлен на одном из аукционов три года назад и был оценен в шесть миллионов долларов, после чего его следы потерялись. Метт обратился к Куинну, потому что знал: у Куинна надежные связи на черном рынке и он единственный, кто может отыскать пропажу.

– Не надо благодарностей! А насчет встречи, увы, не смогу.

– В таком случае при первой же возможности я сам появлюсь у тебя.

Интересно, подумал Куинн, а знает ли Метт, что в Порт-Дугласе живет его двоюродная сестра – Дени Хаммонд, с которой по вине Ховарда Блекстоуна он никогда не встречался? И действительно ли у него такое срочное дело или это только предлог, чтобы на самом деле встретится с Дени?

Куинн повесил трубку и подумал, что в последнее время его профессиональные, а теперь еще и личные интересы каким-то странным образом переплелись с интересами Блекстоунов и Хаммондов.

Он вздохнул и понял, что высшие Силы обрекли его провести эту ночь без сна, в мечтах о гибком теле и милом личике Дени.

Зачем бороться с собственными желаниями? Мы же с ней не дети! Она будет моей, решил Куинн. И с ее помощью мне будет легче пережить свое «заточение» в этом богом забытом городе.

Ухмыльнувшись, он быстро разделся и улегся в кровать. Завести роман с «маленькой девочкой» Ховарда Блекстоуна уже само по себе было отличной идеей, а если бы еще к тому же Ховард, каким-нибудь волшебным образом, узнал, что розовые бриллианты Блекстоунов, сделав круг, возвращаются обратно к Хаммондам, он наверняка перевернулся бы в гробу.