Текст книги "Дорогая Иви (ЛП)"
Автор книги: Дж. Уорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Глава 11
Сделав инъекцию, Иви помогла Сайласу надеть брюки от шелковой пижамы и устроиться на койке, и по бледности она понимала, какую сильную боль он испытывал.
Он упорно отказывался от морфия.
– Морфий поможет тебе уснуть, – упорствовала она.
– От морфия я ничего не соображаю. Не хочу. Уж лучше дискомфорт.
Почувствовав, что уже перешла все границы, Иви кивнула… а потом осознала, что они были не одни. Сайлас не осознавал, что его домоправительница стояла в дверном проеме, нет, он закрыл глаза и просто пытался дышать.
– Я сейчас вернусь, – сказала Иви, смахнув волосы с его лба.
– Жду с нетерпением, – тихо ответил он.
Подойдя к женщине, Иви кивком указала в сторону гостиной. А потом она оказалась наедине с Притчард, которая считала, что на земле кроме серого не существует других цветов, а в магазинах продают только брючные костюмы.
– Я приступаю к работе, – заявила Иви. – Он только что нанял меня. Поэтому нам с вами…
– Вы не подходите на эту должность.
– Почему? Потому что его влечет ко мне? Это даст ему мотивацию.
– Ему не нужны отвлекающие факторы.
– Конечно, ведь тогда он полностью сможет сосредоточиться на своей боли. – Иви закатила глаза. – У него отказывают главные органы, он не может есть, почти не пьет… а вы не одобряете то, что помогает ему отвлечься от боли?
Когда Притчард выгнула бровь, Иви подумалось, что, наверное, эта женщина с рождения носит такое выражение на лице.
– Я заботилась об этом мужчине почти четыреста лет. – Мажордом помедлила, словно данное заявление должно было потрясти мироздание. – Я не отступлю перед лицом алчной девки, прилипшей к нему на закате его жизни.
Иви вскинула подбородок и жестко посмотрела на нее.
– Так, для информации, словосочетание «алчная девка» еще в девяностые вытеснило понятие «валютная проститутка». Запомни для саморазвития. А что до места возле его постели, то здесь вопрос не в нашем соперничестве. Речь идет о Сайласе. Ты можешь не уважать меня, но ты научишься терпеть мое присутствие рядом с ним, или я добьюсь запрета на твое посещение этой палаты.
Иииии, сейчас обе брови взлетели вверх.
– Прошу прощения?! – выплюнула женщина.
Иви вскинула руку.
– Речь не о ревности. Нужно убедиться, чтобы Сайлас не тратил силы на то, что не скажется положительным образом на его здоровье и благополучии. Пусть хоть Санта приходит его проведать, плевать, но драм я не потерплю. Понимая это, мы поладим. В ином случае хоть на голове ходи. И это – мой эквивалент фразы «иди на хрен».
Иви смутно понимала, что ведет себя совсем непрофессионально. Также она осознавала, что ее решение ухаживать за Сайласом продиктовано любовью, хотя, наверное, это было разрушительно для нее в эмоциональном и ментальном плане.
Но она сделала выбор и к черту последствия и цену, которую придется заплатить.
– Я отказываюсь платить тебе, – заявила Притчард. – Я заведую всеми счетами и не выпишу ни одного чека такой… хамке.
Иви подалась вперед.
– Ты думаешь, что я делаю это ради денег? Совсем ненормальная?!
– Я пойду к Хэйверсу! Обсужу с ним твое поведение, и если к рассвету тебя не уволят… – Женщина демонстративно посмотрела на часы… – то есть через полтора часа, то вся раса узнает о творящемся произволе.
– Отлично, добейся моего увольнения. Это не изменит желания Сайласа видеть меня в качестве его медсестры, и, учитывая, что он пребывает в трезвом уме и при памяти, у тебя нет законного основания оспаривать его решения. И Хэйверсу это известно.
Когда Притчард раздраженно вылетела из палаты, Иви опустила голову.
А потом взяла себя в руки и вернулась к Сайласу.
***
Медицинская карта была настолько большой, что грудь щемило от боли.
Были записи столетней давности, написанные рукой Хэйверса, оцифрованные, когда клиника в двухтысячных вошла в эру хайтека. Но большая часть приемов произошла раньше, когда Сайлас обращался с привычными проблемами: глубокий порез, требовавший зашивания, серьезный штамм гриппа, охвативший всю расу, плохое самочувствие в связи с нерегулярным питанием.
Все изменилось примерно четыре года назад. Внезапно он начал посещать клинику сначала раз в месяц, потом два раза… затем – каждую неделю. Спустя шесть месяцев поставили официальный диагноз после серии недомоганий и проблем с пищеварительной системой. И Хэйверс сделал все возможное, чтобы поддержать органы Сайласа с помощью комбинации противовоспалительных, иммунодепрессантов и стероидов, но потом пришлось делать операцию, чтобы устранить закупоривание желудочно-кишечного тракта. Диализ для восстановления функции почек. И многочисленные кормления.
Начались госпитализации сначала на две, потом на три-четыре ночи. Записаны разговоры о скорой смерти с отметкой о запрете реанимации, который наложил Сайлас. Разговоры о неизлечимой природе заболевания были записаны краткими, сжатыми предложениями, от которых слезы подступали к глазам.
Когда она дошла до записей последнего месяца, то сердце зашлось в бешеном ритме, хотя она просто сидела возле спящего мужчины.
Иви затрясла головой при виде отметки о необходимости личной медсестры для паллиативного ухода…
– Думаю, по ней можно снимать мелодраму.
Иви подняла взгляд.
– Ты проснулся.
– По истории моей жизни. Руководство по бухучету вперемешку с эпизодами сериала «Доктор Маркус Уелби»[44]44
«Доктор Маркус Уэлби» (англ. MarcusWelby, M.D.) – длительный американский телесериал, созданный Дэвидом Виктором, который транслировался на канале ABC на протяжении семи сезонов, с 23 сентября 1969 по 29 июля 1976 года. В центре сюжета сериала был семейный доктор средних лет, роль которого исполнял Роберт Янг, а также его помощники и прочий персонал больницы, где разворачивалось действие в каждом из эпизодов.
[Закрыть].
– Что-нибудь посовременнее? «Скорая помощь»[45]45
«Скорая помощь» (англ. «ER» от англ. EmergencyRoom – отделение скорой помощи) – американский телесериал, рассказывающий о жизни приёмного отделения окружной больницы города Чикаго (штат Иллинойс), её сотрудников и пациентов. Сериал создан Майклом Крайтоном и был впервые показан на телеканале NBC (сентябрь 1994 года – апрель 2009 года). Включает в себя 15 сезонов и стал самой длинной медицинской драмой, показанной в прайм-тайм за всю историю американского телевидения.
[Закрыть]? «Анатомия страсти»[46]46
«Анатомия страсти» (в дословном переводе «Анатомия Грей», англ. Grey'sAnatomy) – американский телесериал, созданный Шондой Раймс. Премьера сериала состоялась 27 марта 2005 года на телеканале ABC. 3 марта 2016 года сериал был продлён на тринадцатый сезон, премьера которого состоялась 22 сентября 2016. В центре сюжета – жизнь интернов, врачей и прочего персонала больницы «Сиэтл Грейс» («англ. SeattleGraceHospital», «SGH»), где разворачивается основное действие. Впрочем, на самом деле сериал снимается в Лос-Анджелесе, штат Калифорния.
[Закрыть]?
– Предпочитаю классику.
– Понятное дело.
– Нашла что-нибудь обнадеживающее? Что-то, что упустил добрый доктор? – Улыбнувшись, Сайлас сел выше на подушки. – Я здесь уже неделю, попробуй телятину.
– Что, прости?
– Старая фраза времен популярности курортов Кэтскилл[47]47
Катскилл (англ. Catskill) – горный хребет в северных Аппалачах, в юго-восточной части штата Нью-Йорк, США, к северо-западу от Нью-Йорка и к юго-западу от Олбани. Сформировались в результате разрушения плато. Являются излюбленным местом отдыха жителей Нью-Йорка и других городов. Считается, что гостиницы в данном месте сыграли ключевую роль в развитии жанра стенд-ап камеди» в США: здесь начинали свой творческий путь многие прославленные комедианты.
[Закрыть]. Классика. Побудешь со мной дольше, и я спародирую тебе Генри Янгмэна[48]48
Генри Хэнни Янгмэн (16 марта 1906 – 24 февраля 1998) – американский юморист британского происхождения. Широкую известность приобрёл благодаря своим одностишиям (англ. one-liner) – шуткам, длиной в одну строчку.
[Закрыть].
– Жду с нетерпением. – Иви закрыла больничный ноутбук и поставила на столик из красно-коричневого дерева. – Принести что-нибудь поесть?
– Ты не ответила на мой вопрос. О карточке.
– Нет. Я не нашла ничего, что они бы могли упустить.
– Я не удивлен. Хэйверс славится своим профессионализмом и основательным подходом к делу.
Когда они замолчали, Иви подумала о тех случаях, когда заходила в палату пациентов и застывала на входе, ошеломленная сценой между двумя влюбленными.
Она предположить не могла, что когда-то окажется на месте семьи пациента.
Или, по крайней мере, в ближайшее время.
– Знаешь, было очень странно узнать свой диагноз, – заметил Сайлас отстраненно. – Чистый сюрреализм.
– Расскажи об этом. Я прошу не как медсестра.
Повисла пауза, в течение которой Иви прислушивалась к гудению оборудования за ширмой. Оно пребывало в режиме ожидания, Сайлас был подключен к электродам и капельницам, и она отметила свое нежелание использовать их.
Если, конечно, нет угрозы его состоянию. Но оборудование давило гнетущей тишиной, указывая, что они будут связаны до самого его печального конца.
– Симптомы сохранялись долгое время, – сказал он хрипло. – Усталость, боли, несварение. Паранойя несвойственна мне, поэтому я все игнорировал, находя логичные объяснения. Выходные с друзьями. Загруженность работой. Стресс. Банальные причины. – Сайлас сделал глубокий вдох и уставился в пространство. – Словно… ты едешь по дороге и видишь что-то на обочине? Некую кочку, которой там быть не должно? Ты напрягаешься, пытаясь игнорировать ее, переводишь взгляд на попутное или встречное движение, или приборную панель. Приказываешь себе не смотреть, ведь что бы там ни было, оно все равно не двигается, и тебе невыносима сама мысль, что это чье-то домашнее животное, олень или даже простой опоссум. Черт, его уже не спасешь, ты ничего не можешь сделать… тогда зачем смотреть? Зачем проходить через это?
Сайлас повернул голову к ней и посмотрел в глаза.
– Но потом ты оказываешься рядом, напрягаешься всем телом, сердце разрывается и ты понимаешь, что должен узнать… а потом тебя накрывает облегчение, ведь это всего лишь диванная подушка или скомканное покрывало. Оно только выглядит как раненое, невинно убиенное животное, оказавшееся на пути ужасной траектории и скорости. Поэтому ты наслаждаешься испытанным облегчением, чувством того… что все в порядке. Это был обман зрения и разума, не больше. Все хорошо.
Он замолчал, отводя взгляд.
– Я говорил себе, что происходящее с моим телом – нормально. Что это… не смерть. Я не спал весь день, уставившись в потолок, формируя в мыслях разнообразные «все хорошо», «все нормально»… «Это не то, что убило моего отца».
Его голос стал напряженным, а потом и вовсе пропал.
Заморгав, Иви сжала его ладонь.
– Мне так жаль. Боже… мне очень жаль.
– Мне было стыдно раздеваться у тебя на глазах, – пробормотал он, избегая ее взгляда. – Когда мы занимались любовью, я не хотел, чтобы ты видела, что я из себя представляю. Мне нравилось, как ты смотрела на меня, когда я прикасался к тебе, целовал, был в тебе. В те мгновения я был прежним.
– Перестань говорить о себе в прошедшем времени. Ты еще здесь.
– Нет. – Сайлас провел рукой над животом. – Уже какое-то время я – не я… и я не хочу больше притворяться. Знаешь, они не хотели говорить, что я неизлечимо болен. До сих пор не употребляют это словов моем присутствии, и какое-то время я испытывал чувство раздвоенности. Я не хотел, чтобы использовали этот термин. Но после последнего приступа… ну, предпоследнего… именно тогда они завели разговор о персональной медсестре. И кто-то, не помню, кто это был, может, Хэйверс, обмолвился про хоспис. Тогда я узнал, что всё, конец. Именно это подтолкнуло меня к тебе. Ну, это, и притяжение, которому я был не в силах противиться.
Улыбку Сайласа было невозможно забыть, она навсегда отпечаталась в мозгу. Он был таким же красивым, как в ночь их знакомства, но Иви уже замечала легкие изменения в оттенке его кожи – из-за проблем с печенью. Щеки, казалось, впали еще сильнее. А губы стали тоньше.
Словно осознание болезни отразилось на чертах его лица, добавило ранее незаметный для нее фильтр, когда она считала его здоровым по умолчанию.
– Я заставлю тебя взять мою вену, – услышала Иви свой голос. – И я хочу, чтобы ты вернулся домой при первой возможности. Так мы сможем выходить вместе и…
Сайлас сжал ее руку.
– Ты уверена, что хочешь этого? Мне нравилось то время, когда мы были на равных.
– Я в деле, – ответила Иви. – Как плохо бы ни было, я тебя не оставлю.
– Почему мы не встретились раньше?
– А может, мы встретились вовремя?
Произнося эти слова, она собиралась скрыть печаль в голосе. Но ничего не вышло.
Поднявшись на ноги, Иви изобразила улыбку.
– Знаешь, что нам нужно?
– Дорогая Иви, этот список слишком длинный.
– Нам нужно поесть. Я сейчас вернусь.
Когда она направилась к двери для персонала, Сайлас повернул в голову в ее сторону.
– Куда ты собралась? Если ты голодна, повар приготовит любое блюдо по твоему желанию?
– Дай мне пятнадцать минут. Двадцать, максимум.
Повинуясь импульсу, она вернулась к кровати. Склонившись на Сайласом, она погладила его по лицу. Потом прижалась к его губам в поцелуе.
– Никуда не уходи, – прошептала она.
– Да уж, а я собирался пробежаться по кварталу.
Поначалу Иви смущалась, признаваясь ему в любви, но очень быстро привыкла. Реальность такова, что пациенты в его состоянии в любое мгновение могли столкнуться с остановкой сердца или отказом нескольких органов, поэтому она не могла позволить себе молчание.
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – В уголках глазах образовались морщинки, когда он улыбнулся. – И должен сказать, что обожаю слышать эти слова в твоем исполнении.
– И хорошо, потому что я обожаю их произносить.
Глава 12
– Это Хэппи Мил!
Когда Сайлас рассмеялся, Иви подкатила столик и села рядом с койкой.
– Два «Хэппи Мила», на самом деле.
– Ради этого ты отправилась в «МакДональдс»?
– Да. Через реку есть один, работает круглосуточно, а нам с тобой сейчас совсем не помешает кусочек счастья.
Она распаковала обе красочных коробки, выложила в ряд их игрушки, маленькие пакетики с картофелем фри, гамбургеры и яблочные дольки. У них было по упаковке с молоком и загадке из набора.
Иви уничтожила свой гамбургер, хотя по вкусу он напоминал картон… но фаст-фуд был тут не при чем. Она могла есть филе миньон, и лакомый кусочек также показался бы безвкусным.
– Расскажи о своем детстве, – попросил Сайлас, перекладывая картофель с места на место. – И твоем превращении. Что заставило тебя выбрать эту профессию. И почему ты не боишься смерти.
Иви проглотила ком в горле. Она не хотела говорить ему, что в настоящий момент сходила с ума от страха.
– Ну, – начала она, – я родилась одной жаркой ночью в середине июля. Знаешь, в каких условиях рожала моя бедная мамэн? В доме не работал кондиционер.
– Она рожала не в клинике? Подожди, это было дома?
– Ага, я родилась в доме, который впоследствии сгорел.
– Но Хэйверс же не берет плату… ну, с…
– С бедняков? – Она улыбнулась, чтобы сгладить неловкость. – Мы могли поехать в старую клинику, но мои родители придерживаются теории фатализма. А может, это его оборотная сторона– вера. Но они остались дома и вызвали акушерку. Вот так я появилась на свет…
Она продолжила рассказ, отвлекая Сайласа от еды, которую он не мог есть. Но ему, казалось, нравилось пить молоко мелкими глотками, а потом подносить бургер ко рту. Слова лились из нее быстрее и легче, чем она предполагала, она рассказывала о всевозможных забавных моментах с празднований и приключениях с Рубиз, и другими ее кузинами.
Иви осознала, как это хорошо – помнить простые радости из детства, когда подаренная шоколадка могла обрадовать ее на целую ночь или отличная книга надолго наполняла сердце восторгом. В суматохе взрослой жизни она давно об этом не вспоминала.
А Сайлас все это время слушал ее так внимательно, словно цеплялся за спасательный круг.
– И это привело меня к этому моменту. – Она прижала руку к сердцу. – Когда я встретила и полюбила тебя.
Она говорила это с легкостью. Единственное хорошее, что дала им ужасная болезнь – это свобода выражать свои чувства без боязни торопить события. Для них не существовало понятия «слишком рано».
– Хорошая история, – прошептал Сайлас. – Жаль, что меня не будет рядом, чтобы увидеть ее конец воочию.
Именно в это мгновение все и произошло.
Позже, намного позже Иви поймет, что именно в этот момент проснулся ее гнев. Потому что, когда Сайлас замолчал, она знала, какие мысли крутились в его голове: как бы ни сложилась ее жизнь, куда бы она ни отправилась, с кем бы ни была… он не узнает этого, он будет в Забвении. И печальная покорность, с которой Сайлас принял эту потерю наряду со всем остальным, в чем его обделили – здоровьем и жизнью, пробудила ее ярость.
Почему его лишили возможности дожить свою жизнь?
Почему именно ему предначертана ранняя смерть?
Разве справедливо, что это выпало на их долю?
Из самой глубины души поднялась мысль: На хрен. Все. Это.
Черта с два она будет сидеть сложа руки и наблюдать, как умирает ее мужчина. Она не представляла, что предпримет, как это сделает, но будь она проклята, если не найдет способ остановить болезнь.
Ей было плевать, что Хэйверс вел этот случай. Плевать, что она – простая медсестра, в то время как он – квалифицированный доктор. И, п.с., сама болезнь может катиться к дьяволу.
Должен быть способ.
Какая-нибудь лазейка.
– Да? – позвал ее Сайлас.
Она встряхнулась.
– Что?
– Мне показалось, ты задумалась о чем-то важном.
Иви прокашлялась.
– Слушай, прости, что поднимаю эту тему. Но ты нуждаешься в питании и восполнении дефицита воды, поэтому я снова подцеплю к тебе провода и трубки.
С внезапной ясностью она осознала, что должна помочь ему дожить до того момента, как найдет лекарство.
– Иви, ты не думаешь, что пришло время положить этому конец?
– Нет, – сказала она непреклонно. – Не думаю.
***
Сайлас настоял на том, чтобы ввести трубку для питания самостоятельно, и она дала ему возможность сохранить лицо и независимость, придумав предлог – вышла, чтобы сообщить мажордому его режим сна. Когда она вернулась, его глаза были закрыты, а черты лица напряжены, будто от боли.
– Я ненавижу боль, – прошептал он сквозь сжатые побелевшие губы.
– Позволь помочь тебе.
Повисла долгая пауза, в течение которой Иви молилась, чтобы он разрешил ей ввести болеутоляющее. Но она слишком его уважала, чтобы давить. Пациенты вроде него, начиная прием морфия, больше не могли исключить его, и Сайлас знал это по опыту с отцом… к несчастью, его отец также страдал от Летаргии Крейна.
Но, черт возьми, Сайлас не повторит его судьбу.
– Хорошо, – сказал он тихо.
Иви подошла к нему и запрограммировала поступление морфия. Перепроверив все, она вручила ему пульт.
– Ты будешь все контролировать, – сказала она. – И решать, когда тебе будет это нужно.
Он улыбнулся ей.
– Если бы я хоть что-то контролировал, мы бы сидели в джакузи.
– Мне нравится ход твоих мыслей.
Она смахнула его волосы и поцеловала в лоб. Нос. И в губы.
– Помоги мне, – прошептал он.
Она поняла, что он имел в виду. Она накрыла его палец своим, и они вместе нажали кнопку.
Сайлас охнул. А потом его глаза закрылись.
– Попытайся поспать? – прошептала она. – Я не уйду из клиники, но сейчас должна отлучиться и решить вопрос со своими сменами.
– Все нормально…
Иви осталась с ним, пока он не вырубился, а потом встала, поправила униформу и вышла из его палаты с таким видом, словно собиралась на войну.
Кабинет Хэйверса и его личные покои располагались прямо за ВИП-отделением, и когда она подошла к дверям, то пригладила выбившиеся из высокого хвоста пряди и убедилась, что форма застегнута должным образом. Потом постучала.
Правила были таковы, что любой сотрудник клиники мог обратиться к нему без предварительной записи с четырех до шести утра, и до этого дня Иви ни разу не беспокоила мужчину. С другой стороны, она должным образом выполняла свои обязанности, а если и возникали какие-то вопросы, то они всегда решались на уровне администратора.
Этот случай был другим, черт возьми.
– Войдите.
Голос был не мужским, принадлежал женщине, и когда Иви вошла в небольшую приемную, личная секретарша Хэйверса, сидевшая за французским столом, с профессиональной улыбкой обратила на нее взгляд.
– Иви, здравствуйте. Как вы?
Она не знала, откуда женщина знает ее, но собиралась воспользоваться ситуацией.
Нацепив на лицо такое же любезное выражение, Иви ответила:
– Хорошо, благодарю. Я хотела лично поговорить с Хэйверсом, это возможно?
– Ну, разумеется. У него сейчас посетитель. Присядешь?
– Спасибо.
Иви подошла к аккуратно расставленным стульям и села. Во время ожидания ей приходилось намеренно успокаивать ногу и руки, отбивающие ритм.
Она мысленно пролистывала медицинскую историю Сайласа, от начала и до конца. Дважды. Должно быть что-то, что бы они смогли сделать. Просто обязаны…
– Берегите себя, – сказал Хэйверс, открыв дверь в свой кабинет и похлопав уходящего мужчину по плечу. – Вы хорошо справляетесь, очень хорошо.
Иви закрыла глаза. Аристократический акцент целителя напомнил ей о Сайласе. У них обоих была идеальная интонация и красивое произношение.
– Господин, Иви пришла к вам на прием, – объявила ассистентка.
– О, Иви. Как ты поживаешь?
Иви соскочила со своего стула и снова расправила форму. Она пересекалась с главным врачом клиники по разным медицинским вопросам, но с момента собеседования, которое было много лет назад, она ни разу не общалась с ним тет-а-тет.
– Очень хорошо, благодарю вас.
– Заходи. Присаживайся.
Его кабинет был красивым, облицованный дорогой древесиной, увешанной картинами маслом, помещение словно воссоздавало дух того места, где он жил когда-то. Огромный, украшенный позолоченными завитушками стол был завален бумагами, карточками и ноутбуками – все пребывало в идеальном порядке.
Хэйверс сел по другую сторону внушительной столешницы, так, словно там ему самое место, а его очки в роговой оправе, галстук-бабочка и кипенно-белый халат внезапно начали подавлять ее.
– Чем я могу помочь тебе? – спросил мужчина.
Опустив взгляд, Иви сосредоточилась на своих стиснутых пальцах. Голова опустела, а сердце гулко билось в груди, и у нее возникло желание выбежать из комнаты.
Но потом в голове возник один образ.
Она увидела отца, как он стоял прошлой ночью на холоде, твердо стоя ногами на снегу, его огромные бицепсы были открыты ночному холоду, голова гордо поднята, а плечи расправлены, словно он был готов смести все, что встанет у него на пути.
Этот мужчина был как дуб.
А она – его дочь, черт возьми.
Выпрямившись на стуле, Иви ужалила Хэйверса жестким взглядом.
– Мы должны сделать что-то для Сайласа, сына Мордаки. И я сейчас говорю не о морфии и жидком питании. Я не принимаю неизлечимого диагноза. Отказываюсь принимать.
Хэйверс отшатнулся так, словно она грязно выругалась в его присутствии… а потом дополнила оскорбление, достав из кармана кота и позволив ему насрать на фирменный блоттер врача.
– Прошу прощения за свою резкость. – Ни черта ей не жаль. – Но я занимаю твердую позицию в этом вопросе.
Целитель прокашлялся и сложил пальцы вместе в форме пирамиды.
– Прошу прощения, но наши чувства к пациентам не всегда могут повлиять на конечный результат.
– В данном случае – смогут.
Хэйверс сдвинул очки выше на своем аристократическом носу.
– Иви, я давно восхищаюсь твоей преданностью пациентам, твоим состраданием и целеустремленностью. Ты – исключительная медсестра, поэтому я предложил тебя в роли личной медсестры, которая поможет Сайласу в его беде.
– Я читала его медкарту и…
– Но, насколько я понимаю, его слуга имеет некоторые тревоги относительно твоего присутствия?
А. Точно. Притчард уже заходила к нему, по всей видимости.
– Не ей принимать решение. И мне плевать, если я оскорбила ее…
– Иви, это – непрофессиональное поведение. Подобный подход и поведение – недостойно профессионала.
Она отвела взгляд.
Покачала головой.
– Я не понимаю.
– Я заверил его слугу, что даже если некое непонимание имело место, ты сделаешь все возможное, чтобы пациент был уверен в том, что его благосостояние является приоритетом для всех нас. Воистину, я сам собирался найти тебя в конце ночи и обсудить этот вопрос. Мы должны действовать сообща, а не враждовать.
Хэйверс продолжал говорить, но его слова оставались за пределами внимания Иви, мысленно она обдумывала разные варианты.
Она слышала, что у Братства Черного Кинжала есть личные терапевты и хирурги, которые работают на них. Может, им удастся помочь? Она могла отправиться в Дом для аудиенций сразу же с приходом ночи и…
– Иви?
Она встряхнулась.
Хэйверс выжидающе смотрел на нее, словно задал вопрос и ждал ответа.
Иви поднялась.
– Я ценю ваш совет, но в моем случае я не могу вести себя профессионально. Это невозможно. Я люблю его. Он – моя половинка. И ни за что на свете я не буду сидеть в стороне, пока он страдает и умирает. Я буду сражаться с судьбой всеми возможными способами. Отправлюсь, куда надо, сделаю все, что потребуется, и точно не стану беспокоиться о том, кого могу разозлить в процессе. Если бы любовь вашей жизни умирала, как бы вы поступили?
На этой ноте она отвернулась и направилась к двери. Она даже не попрощалась.
Вероятно, она собственноручно лишила себя работы и хороших рекомендаций.
Но ее волновал только Сайлас. И это отлично расставляло приоритеты.
