Текст книги "Бен (ЛП)"

Автор книги: Дж. П. Барнаби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Дж. П. Барнаби
Бен
Серия: Истории выживших (книга 2)

Перевод: Роман Градинар

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Роман Градинар

Оформление: Eva_Ber

Глава 1

За краями повязки на глазах он не видел ничего, кроме тьмы с чернильно-чёрными углами пустого пространства. Бенджамин Мартин расслабился, насколько было возможно, пока в его кожу впивались грубые верёвки. Растянутый за грани комфорта, он стоял на самых кончиках пальцев ног, чтобы облегчить груз на своих плечах. Из-за тонких верёвок, связывающих его член, всё жгло, но его спина просто горела. Слабые вспышки шока пробивались через его сознание, в то время как кожи коснулся очередной обжигающий удар. Напоминая себе, что он сам просил... нет, практически умолял об ударах, Бен крепче сжал верёвки, которые держали его наручники, и впился зубами в кляп. Он заслуживал каждую ослепляющую вспышку боли, потому что это не шло в сравнение с тем, что испытала она.

Он поморщился от удара хлыста, из-за чего дёрнулись крючки на его сосках, и он закричал, с резиновым шариком во рту. Вокруг шарика стекала слюна, смешиваясь со слезами, которые лились по его лицу. Сжимая бандану в левой руке, он умолял себя бросить её и остановить Кейджа, чтобы тот не сжёг его заживо, но не мог заставить свои пальцы разжаться. Они пытались... о, они так отчаянно пытались, но крохотная тканевая резинка для волос на его правой руке придавала ему сил. Ему нужна была боль, особенно сейчас, так что он держался как можно крепче, будто мог получить силы от единственной вещи, которая осталась от неё.

Флоггер приземлился твёрдым, плотным ударом на его бёдра (прим. плеть с несколькими гладкими хвостами), и крик, вырвавшийся из Бена, разрывал ему горло. Очередное дуновение старого вентилятора в углу попало на его вспотевшее тело, и он содрогнулся, несмотря на жар на своей коже. С ветром пришёл запах свежескошенной травы за бетонными стенами. Бен закрыл глаза под повязкой, цепляясь за ощущение прохладного воздуха на коже. Из-за кляпа и рыданий было тяжело дышать, так что Бен заставлял себя делать длинные, глубокий вдохи, в перерыве перед следующей вспышкой боли.

Только её не последовало.

Вместо этого верёвки на его обмякшем члене ослабли и исчезли, сменившись горячим, бархатистым ртом. Мягкое и нежное прикосновение поверх практически невыносимой боли пошатнуло Бена. Он повернул голову, опустив её на свои напряжённые руки, растянутые и горящие от поддержания его веса. Он поблагодарил Кейджа, с шариком во рту, но звук прозвучал несвязным стоном. Он никогда не говорил «Сэр» или «Хозяин», как с другими, было только «Кейдж», будто он питал силу от уважения, с которым звучало это имя.

Бен попытался расставить ноги шире, но распорка держала их на месте. Вместо этого Бен толкнулся бёдрами вперёд, молча умоляя Дома забрать его боль. От потока эндорфинов у него кружилась голова, как если бы он летал, не связанный с землёй ничем, кроме ощущения рта Кейджа на его члене. Он больше не узнавал звуки, исходящие из него – это было сочетание приглушённой мольбы и стонов, пока талантливый язык Кейджа обводил головку его члена. Он снова крепко сжал в кулаках верёвки, и его пальцы свело судорогой, пока он отчаянно пытался найти якорь, чтобы удержаться. Вместо этого он обнаружил руку, которая игралась с его яйцами, и смазку, которую наносили уверенные пальцы.

Держась, напрягаясь, Бен жаждал, чтобы Дом растянул его дырку. Его удовольствие не избавит его от опустошения сердца, но если хотя бы какое-то время держать это под контролем, может быть, Бен сможет найти силы пережить этот день. Пока он ждал, вся боль в его теле резко стала заметной. Кожа его спины кричала в знак протеста, пока он был подвешен к потолочным балкам в импровизированной игровой комнате в гараже Кейджа. Его руки болели, горло горело, но в груди и в сердце боли было намного больше. Он молча молился, чтобы Кейдж прекратил именно эту боль. «Пожалуйста... пожалуйста, останови это».

Её лицо проплыло перед его глазами, когда сознание ослабло. Лёгкие веснушки на её носу, её быстрая беззаботная усмешка, её зелёные глаза, которые всегда контрастировали с его голубыми, и все другие мелкие детали заполняли его разум и сжимали его сердце, как клещи. На мгновение стало так больно, что невозможно было дышать. Слёзы полились снова, прежде чем он успел их остановить. Затем низкий голос, обдающий горячим дыханием его ухо, потребовал его внимания.

– Ты этого хочешь, мальчик? Умоляй меня, – прорычал Кейдж, скользя своим членом вдоль щели между ягодицами упругой задницы Бена. Не колеблясь ни секунды, Бен выдавил несвязные мольбы с шариком во рту. Отчаянный и сломанный, он сделал бы что угодно, чтобы услужить Кейджу. Ему нужно было одобрение, подтверждение его цены, которой он не находил во всех остальных аспектах своей жизни. Бен мог преуспеть здесь, когда потерпел провал во всём остальном – во всей своей жизни.

Его мольбы превратились в жаркие маленькие всхлипы, заканчиваясь вскриком, когда его ноги резко дёрнулись в воздух. Звон металла и сотрясение распорки означали, что Кейдж подцепил распорку к крюку рядом с запястьями Бена. Согнувшийся пополам, он чувствовал собственное горячее дыхание на своих коленях, и жар тела Кейджа на своих бёдрах сзади. Тёплая, сильная рука потянулась между его раздвинутых ног и дёрнула его член достаточно сильно, чтобы бёдра напрягались от резкой нужды. Рука двигалась рядом с его яйцами, дразня и перекатывая их, заставляя прижиматься ближе к его телу, пока член пульсировал, прижимаясь к животу. Пока рука скользила ниже, Бен простонал, горловым и резким звуком вокруг кляпа. Пальцы тёрли его промежность и кружили вокруг его тугой маленькой дырочки.

– Пожалуйста, – крикнул Бен, сквозь кляп, но Кейдж будто знал, что нужно Бену. Бен медленно дышал сквозь жар, пока Кейдж растягивал тугое колечко мышц и пробиваясь в его задницу. Бен стонал с кляпом во рту, находясь во власти Дома, не в силах делать ничего, кроме как принять это. Мышцы противились вторжению и пытались всё вытолкнуть, но Кейдж ввёл свой член глубже, безжалостно. Грубые пальцы на заднице Бена впивались в мышцы с такой силой, что оставляли синяки, но Бен не находил сил беспокоиться об этом.

– Твоя задница так приятно сжимает мой член, практически так, будто была создана для меня, – бормотал Кейдж ему в щёку, пока его жёсткая козлиная бородка царапала кожу Бена. Он медленно отстранился, прежде чем толкнуться снова. Для Бена не существовало ничего, кроме черноты, злобной музыки и члена, погрузившегося глубоко в его тело. Впервые за тот день Бен не думал о ней. Он не мучил себя, пытаясь представить её крики. Он просто сосредоточился на пульсирующей боли в плечах, на пальцах, впивающихся в его бёдра, и на горячем удовольствии, которое охватывало его каждый раз, когда Кейдж касался его простаты. Ветер от забытого вентилятора окатил его тело и привлёк его внимание. Когда он содрогнулся, Кейдж крепче сжал руками бёдра Бена и держал его на месте для своих жёстких толчков.

Его тело раскачивалось от силы врезающихся в него бёдер, что добавляло ещё больше давления на его плечи. Поправив своё положение, насколько позволял бандаж, Бен попытался найти более удобную позу для своих ноющих рук, но безуспешно. Вместо этого он сосредоточился всей своей энергией на оргазме, который парил прямо в за пределами досягаемости, как солнечный свет, спрятанный за тучами боли. Если бы он только мог найти способ пробиться, то смог бы снова греться на солнце. Он хотел этого, так чертовски сильно, что чувствовал этот вкус на своих зубах... что угодно, чтобы прекратить боль.

Внезапно, тучи сместились, и большая мозолистая рука обхватила его член. Грубость руки повышала уровень ощущений, от которых у Бена выгибалась спина, несмотря на неловкую натянутую позу. От перемен член Кейджа ударил ему в простату, вместо того, чтобы просто скользнуть по ней, но вздох удовольствия Бена не прошёл через шарик в его рту. От низкого, садистского смешка по телу Бена пробежала дрожь, и чисто инстинктивно он задержал дыхание. Он вскрикнул, когда Кейдж снял зажим с его левого соска, и кровь вернулась обратно к этой крохотной выпуклости. С удивительным милосердием, Кейдж не стал растягивать предвкушение и снял второй зажим, после чего погладил грудь Бена. Дрожа, как струны, его мышцы были так напряжены, что Бен не знал, сможет ли когда-нибудь их расслабить. Удовольствие пробежало по его спине и вырвалось из его члена.

– Вот мой хороший мальчик, – простонал Кейдж, когда горячее семя Бена брызнуло ему же на грудь. Все мышцы сжимались, и его анус стал таким тугим, что он мог поклясться, что чувствует неровности ствола Кейджа. Вознаграждённый низким, отчаянным «чёрт» от своего Дома, Бен парил, пока трах продолжался. Рука на его члене продолжала двигаться, продлевая сладкое удовольствие. Снова и снова, член заполнял его, каждый толчок был чуть менее осторожным, чем предыдущий. Единственным предупреждением о надвигающемся оргазме Кейджа послужил звук, какой-то средний между мычанием и рычанием. Рычание превратилось в медленный стон, когда внутри отверстия Бена взорвалась горячая, мокрая пульсация.

– Чёрт, парень, – произнёс Кейдж. Он пытался восстановить дыхание и медленно вытащил член. Бен обмяк и свисал со своего подвесного устройства, с капающей из задницы спермой его Дома. Развращённый и крайне истощённый, он даже не пытался помочь, когда Кейдж снял защёлку, которая держала распорку на крюке. Его руки будто кричали, когда ноги осторожно опустились.

– Я тебя держу. Всё хорошо, – пробормотал Кейдж на ухо Бену. Ступни его ног касались толстого мата на полу, но ноги Бена его не держали. Он продолжал опускаться на пол, сначала на колени, а затем на ноющую задницу. Потрёпанный матрас отделял его кожу от шероховатого бетонного пола. Напряжение верёвки, связывающей его руки, исчезло, и Бен упал спиной на сильную грудь. Он глубоко дышал через нос, пока Кейдж ослаблял ремни, держащие кляп в его рту. Когда кляп исчез, Бен хватал ртом воздух, пока его челюсть до костей охватывала боль, и Кейдж сжал его крепче.

– Не торопись, – властная нотка в голосе Кейджа заставила Бена подчиниться. Он положил голову на большую грудь мужчины и ждал. В какой-то момент тишина сменилась резкой встряской; Бен не знал, когда именно, но слышал биение сердца Кейджа. От прохладного воздуха вентилятора по его коже бегали мурашки, и он вздрогнул. – Закрой глаза, малыш.

Бен зажмурил глаза под повязкой, когда ремни, впивающиеся в его кожу, ослабли и упали. Яркий свет давил на его закрытые веки и угрожал пробраться сквозь них. Требовало больше сил, чем у него было, чтобы заставить глаза приоткрыться, и Бен сразу же закрыл их снова. Все части его тела болели, и он не хотел пока сталкиваться с реальностью.

– У меня здесь есть немного воды. Тебе нужно попить.

Бен кивнул, и к его губам прижалась бутылка. Прохладная вода словно амброзия окатила его пересохший язык и губы. Кейдж сначала позволил ему делать только маленькие глотки, но затем слегка наклонил бутылку и дал напиться. Сердцебиение Кейджа заполнило разум Бена, выталкивая все остальные мысли, пока он отдыхал рядом со своим Домом. «Ещё нет. Я не могу думать об этом. Пожалуйста, ещё несколько минут». Неожиданно, рука погладила его по голове, медленными кругами обводя его скальп. Бен только утром побрил голову, как делал каждые несколько дней, и тактильная нежность успокаивала его. У него вырвался тихий стон, когда он подвинулся ближе к Кейджу. Обычно Дом не допускал такого типа нежности, какую проявлял в этот момент, но для Бена сеанс выдался тяжёлым, и ему нужно было нечто большее. Кейдж не мог знать о ней, но был невероятно проницательным. Бен чувствовал его беспокойство в мягких, заботливых прикосновениях.

– Наклонись вперёд, малыш. У меня есть кое-что для твоей спины, – власть в голосе Кейджа заставила его опуститься вперёд, прежде чем он успел понять, что это значит. А затем он сразу же дёрнулся обратно, его дыхание выходило резкими вздохами паники. Кейдж не мог забрать это. Боль должна была продлиться, ему нужно было напоминание. Ему нужно было жжение на то время, когда он снова останется один.

– Нет, я не хочу этого, – твёрдо сказал ему Бен и попытался развернуться, чтобы спрятать свою содранную кожу. От внезапного движения боль прострелила его от плеча до колена, и Бен сжал челюсть, чтобы не всхлипнуть. Снова бросая вызов свету, он открыл глаза, моргая от резкой яркости. Перед глазами появилось суровое лицо Кейджа. Ярко-голубые глаза, похожие на глаза Бена, но более опасные, выражали ярость от того, что Бен посмел поставить под сомнение его приказ. Которая стрижка чёрных волос обрамляла суровое лицо, которое повидало слишком много дерьма в жизни.

– Никакого непослушания, чёрт возьми! Не знаю, что за дерьмо творится у тебя в голове, но сабы не уходят отсюда раненными. Ты мой мальчик и не выставишь меня в плохом свете, – прорычал Кейдж, с уверенностью положив сильную руку на загривок Бена и толкая его вперёд. Бен неохотно закрыл глаза от боли, закипающей в его груди, пока Кейдж осторожными пальцами мазал его спину. Бена окружил слабый запах лекарства, и он оплакивал потерю даже малой доли отвлекающего жжения в спине и ногах. Боль держала его приземлённым. Если бы он сосредоточился на этой боли, то не пришлось бы думать ни о чём другом.

– Прости, Кейдж, – машинально сказал Бен. Его Дому потребовалось больше тридцати минут, чтобы позаботиться о на удивление целой коже Бена, стереть боль с его плеч и руки и убрать инструменты после их дневного сеанса. К тому времени, как Бен оделся и стоял на жаре позднего лета среднего запада во дворе Кейджа, его сердце снова болело. Он перебирал пальцами резинку для волос в кармане своих джинсов, пока Кейдж запирал святилище гаража, прежде чем встать рядом с ним.

– Бен, – подтолкнул он, напоминая Бену, что за пределами гаража, где его только что трахнули, пока он свисал с потолочных балок, они были просто Бен и Кейдж – механик мотоциклов и завсегдатай тюрем. Они не были друзьями, не совсем, но относились друг к другу дружелюбно, давая друг другу необходимое, в симбиозе боли и секса. – Хочешь поговорить об этом?

Взгляд Бена двигался по широкому полю травы, пока он думал, а затем веки закрылись от дневного солнца. Ему нравилось ощущать на лице тепло и находиться в тихом уединении сельского района Кейджа. Гараж, где находилось оборудование, которое всю жизнь собирал его Дом, стоял в нескольких сотнях шагов от просторного дома. За длинной линией деревьев даже не было видно ближайших соседей. Изолированная и мирная местность; никто не догадается, что здесь происходило.

– Я в порядке, – Бен открыл глаза, но не встретился взглядом с Кейджем, отвечая. Он не мог заставить себя размыть границы их отношений, потому что чертовски сильно нуждался в Кейдже. Это была зависимость, которых психотерапевты всегда велели ему избегать. Но он пил только время от времени, отказался от наркотиков и больше не имел никаких пагубных пристрастий, за исключением желания, чтобы его избивал и трахал грубый, равнодушный Хозяин. Потеря Джульетты лишила его всего остального.

Его джинсы, его обувь, даже его майка сжимали и ограничивали его после прекрасной свободы наготы во время сеанса. Бен ходил бы голым, если бы это позволяли общество и благоразумность. Так как сказать было больше нечего, Бен повернулся к Харлей Дэвидсону, который ждал его на подъездной дорожке. Психоделически-фиолетовая краска с блестящими акцентами отражала солнечный свет и сияла тёплым оттенком. Чувственные линии мотоцикла стали ближайшими компаньонами Бена. Сейчас уединённость мотоцикла привлекала его худшим образом. Ему хотелось забраться на это тело из хрома и кожи и исчезнуть.

– Ты сможешь сесть за руль?

Бен думал над вопросом несколько долгих секунд. Физически, он был в порядке. Оставшаяся в спине и плечах боль не помешает ему, не так, как волны душевной боли, снова и снова охватывающие его. Не в силах соврать, Бен просто кивнул и сел на мотоцикл, упругое кожаное сидение заскрипело под его ноющей задницей. Бен избегал взгляда Кейджа. Он вырубался от соединённого кайфа от адреналина и эндорфина, и у него дрожали руки, пока он заводил двигатель. Бен не позволил себе проявить разрушительные эмоции, когда отпустил тормоз и поехал к главной дороге. Едва разгоняя щебень подъездной дорожки, Бен поставил ботинки на подножки и помчался вперёд. Хмурое лицо Кейджа в зеркале заднего вида проводило его до густых кустарников на переднем газоне.

Бен потерялся в пригородном пейзаже, усыпанном изогнутыми дубами и изолированными домами, пока он ехал по двухполосному шоссе к I-94 в сторону Чикаго. Постоянное гудение его двигателя Твин Кам 96B успокаивало потрёпанные края его нервов. Истощённый и вымотанный, Бен думал, что может поехать домой и столкнуться с Джудом. Они жили вместе с тех пор, как Бен ответил на объявление Джуда о поиске соседа в местной газете, когда его родители решили, что больше ни минуты не могут жить с призраком Джульетты. Её смех всё ещё отдавался эхом среди мрачных стен. Родители умоляли Бена уехать с ними, но что-то в его душе не позволяло уйти от неё, даже если это была просто её могила. Ему нужно было оставаться и присматривать за ней – он не мог снова оставить её одну, не после того, как так подвёл её. Бен хотел бы объяснить это Джуду, потому что тот стал ему не просто соседом по комнате, а близким другом и бальзамом в его сломанной жизни. Бен так сильно скрывал, насколько он разбит, потому что без дружбы Джуда будет действительно потерян.

Джуд не знал о Кейдже.

Джуд не знал Джульетте.

Джуд не знал о его пристрастиях.

Джуд не знал о боли, в которой он нуждался, чтобы функционировать.

Бен мог бы уговорить Джуда остаться, если тот узнает хотя бы об одном пристрастии, но их общий вес мог заставить Джуда на грани безумия сбежать, возможно с криками, из их маленькой двухкомнатной квартиры. Слабо держась за свою разрушенную психику, Бен вывел мотоцикл на автостраду и отказывался думать о том, что с ним будет, если он потеряет дружбу Джуда. Он потерял Джульетту. Его родители понятия не имели, как с ним справиться. Остались только Джуд и Кейдж – свет и тьма.

Наклонив мотоцикл направо, Бен добрался до верхушки рампы съезда и ждал, пока серебристый Цивик проползёт мимо, с водителем-подростком, который сжимал руль так, что побелели костяшки пальцев. Боже, Бен помнил эту стадию своей жизни с ужасающей ясность – его мать, такая свободная и беззаботная, учила его держать руки как стрелки на десять часов и на два. Это контрастировало с разбитой женщиной, которой она стала всего через пару лет.

Ворота в их большой квартирный комплекс были открыты, как и обычно в течение дня, так что Бен проехал и свернул на маленькую улочку, ведущую к их зданию. С такими названиями, как Кипарисовый переулок и Берёзовое кольцо, это должен был быть деревянный рай, а не жалкая, захудалая коллекция случайных зданий с обдирающимся фасадом и ржавыми перилами. Бена не особо волновало состояние зданий, главное, что было дёшево и безопасно. Чем больше денег он сможет накопить, тем скорее начнёт строить свою мечту. Он сделает так, чтобы они все гордились им – Джуд, Кейдж, родители и больше всего... Джульетта.

Они жили на первом из трёх этажей, так что Бен прошёл в арку и добрался до двери их квартиры. Открыв замки и на ручке, и на засове, Бен закинул на плечо сумку от мотоцикла и зашёл в квартиру.

Топот лап встретил его, как только дверь закрылась, и Бен опустился на колени, чтобы поймать четыре с половиной килограмма шерсти, которые бросились ему на руки. Он держал милого маленького хаванеза (прим. порода собак группы болонок) и отнёс его в гостиную, всё ещё удерживая на плече сумку. Не желая отказываться от комфорта объятий Макса, Бен посадил собаку к себе на колени, даже когда бросил сумку на пол и рухнул на диван. Особо не осторожничая, Бен растянул нежную кожу на своей спине, развязывая шнурки на ботинках и наконец снимая их.

Следующими стали носки, прежде чем он повернулся боком на диване и вытянул ноги на всю длину. Прижавшись своей потрёпанной спиной к ручке дивана, Бен прижимал Макса к груди и гладил мягкую шерсть пса. Его маленький друг выглядел как старая швабра, потускневшая от возраста и использования. К центру его тело сияло белизной, но серость оседала по краям, придавая ему практически грязный внешний вид, несмотря на частые ванны. Это не имело значения; Джуд и Бен оба любили этого малыша, без оговорок.

– Эй, приятель, сегодня всё было очень плохо, – вздохнул Бен и прижался губами к голове собаки в кратком поцелуе. Макс уткнулся носом в грудь Бена, устроившись для длительного отдыха. Бен положил голову на заднюю подушку дивана и продолжал набираться комфорта, поглаживая густую шерсть пса. не важно, что по его спине стекал холодный пот, или что в его заднице всё ещё оставалась сперма; Бен обнял Макса и закрыл глаза. За последний год, что они жили с этой собакой, он рассказал Максу все своего секреты до единого.

В тихой гостиной, Бен заметил, что Джуд купил ещё одну лампу для столика рядом с диваном, на котором он сейчас сидел. Джуд был хорош в этом, в покупке вещей для их дома. Бену было наплевать. Простой синий узор на их потрёпанной мебели подходил к комнате только потому, что эту мебель выбирал Джуд. Хороший плоский телевизор висел над камином на противоположной стене от окон, размером от пола до потолка и с видом на маленькую веранду. Квартира была слишком маленькой для обеденного стола, так что они обычно ели за барной стойкой, которая была удобной и чистой, и принадлежала им.

– Ты в порядке?

Голос напугал его так сильно, что он чуть не уронил Макса, когда резко сел на диване. Джуд стоял за стойкой и смотрел на него. Первым делом Бен заметил, что Джуд постригся. Выбеленные на солнце золотистые локоны заканчивались над его глазами спереди, а остальное было искусно уложено, до платиновых кончиков. Гладко выбритый, загорелый и с голым торсом, он выглядел хорошо. Гладкие мышцы формировали его фигуру пловца, и на мгновение Бен опустил взгляд по дорожке волос от пупка к низко висящим джинсам. «Боже, как бы мне хотелось погрузиться в Джуда и просто забыться... но мы с Джудом не такие друзья. У нас была всего одна та ночь, потому что я всё испортил».

– Чёрт тебя побери, ты чуть не довёл меня до инфаркта. А что такое? – спросил Бен и сосредоточился на мягкой шерсти Макса, которая проскальзывала через его пальцы. Поначалу, Бен гладил пса по голове, осторожно растирая пальцами мягкие, пушистые уши. Затем он погладил под сделанным на заказ ошейником, который Джуд купил Максу на прошлое Рождество. Бен провёл рукой вдоль спины и бока Макса, изо всех сил стараясь не встречаться с задумчивым взглядом глаз Джуда, цвет которых напоминал цементированную сталь.

– Ну, ты только что сказал Макси, что у тебя был плохой день, и перед тем, как ты отсюда сбежал, подмывшись, в свой выходной день, ты выглядел так, будто кто-то переехал твоего... кота, – сказал Джуд. Казалось, будто он опомнился, прежде чем успел сказать «пса», потому что мысль о том, чтобы что-то произошло с Максом, съедала их обоих. По груди Джуда скатилась капля пота, и Бен проследил за ней взглядом вдоль грудных мышц. Затем до Бена дошло, что Джуд заметил, как он подмывался.

– На прошлой неделе я познакомился в клубе с парнем и ездил трахать его, – он возненавидел эту ложь, как только произнёс, но не мог забрать слова обратно. Джуд не мог узнать о Кейдже, потому что тогда попробует отговорить его. Бену нужна была эта боль, чтобы справиться со всей остальной болью. Физическую вытерпеть было легче, чем свою потерю.

Она мертва.

– Если собираешься врать, хотя бы делай это хорошо. Если бы ты ездил трахать какого-то случайного парня, то не подмывался бы. Это он трахал тебя, – Джуд нахмурился и подошёл к дивану, где Бен лежал неподвижно, чувствуя отчаянную боль всем своим телом. Рука Джуда осторожно коснулась его головы, а затем прочертила маленькие круги на его коже. Бену хотелось бы остаться в этом моменте навсегда, но его руки дрожали на Максе, пока отчаяние всё больше и больше топило его. Оно заполняло грудь Бена, лишая его воздуха, пока лёгкие не начинали болеть. Или, может быть, болело его сердце. Бен не заслуживал доброты или нежных рук, особенно от Святого Джуда.

– Что у тебя на спине? – спросил Джуд, теплота его нежности внезапно потухла, как оставленная под дождём свеча. Бен ударился коленом об стол, когда резко дёрнулся вперёд, прочь от пальцев Джуда, которые начинали опускаться вниз по его майке.

– Ничего, это ничего.

– Этот парень сделал тебе больно? Он... он тебя изнасиловал?

Разум Бена полностью отключился на слове «изнасиловал». Он не мог впустить крик в свою голову, не перед Джудом. Пожалуйста, не перед Джудом.

«Я должен уйти».

Резко поднявшись, Бен усадил Макса на диван и прошёл мимо Джуда в коридор, почувствовав при этом согревающий жар его тела. Бен больше ничего не сказал и не чувствовал, что Джуд пошёл за ним, когда он прошёл мимо их маленькой кухни и зашёл в ванную. Ему нужен был чёртов душ. Если Джуд приблизится достаточно, то сможет учуять на нём запах Кейджа. По большому счёту, Джуду должно было быть всё равно, с кем трахается Бен, но Бен видел, что это не так. Так продолжалось уже какое-то время, возможно, с той ночи, и дружба Джуда значила для Бена всё. Он не станет рисковать ею.

Пропотевшая майка Бена и испачканные спермой боксеры отправились в корзину для грязного белья, вместе с его любимой парой джинсов. Скоро ему придётся устраивать стирку, но сейчас он мог думать только о красоте горячей воды, стекающей по его телу и смывающей грехи дня. Бог знал, грехов в его жизни было достаточно.

«Я всё порчу».

От обжигающего жара воды на раненной плоти Бен шипел вслух. Его спина горела, будто он заснул на солнце. Больше всего Бену хотелось отвернуться от боли, но он не мог. Он заслуживал этого. Это помогало ему помнить. От этого его сердце переставало болеть хотя бы на секунду или около того, пока он привыкал к боли. Бен опешил от голоса Джуда за шумом воды, и гель для душа выскользнул из его онемевших пальцев, падая на дно ванны.

– Пожалуйста, расскажи мне, что происходит, Бен. Если он сделал тебе больно, нам нужно идти в полицию.

Бен ничего не говорил, пока его разум искал ответ, который не раскроет всех трещин в его здравомыслии.

– Пожалуйста, мы дружим уже несколько лет. Почему ты не можешь поговорить со мной?

Унитаз скрипнул, и Бен предположил, что Джуд сел на него для разговора по душам, которого хотел. Бен наклонился и поднял упавшую бутылку, прежде чем налить немного мыла в ладонь. Боже, ему нужно было смыть сперму и пот со своей кожи, прежде чем он сможет справиться с Джудом. Закрыв глаза, он подставил голову под воду, пока водил мыльными руками по своей груди. Тишина тяжестью висела вместе с паром, пока Бен мыл своё тело с натренированной тщательностью. Мыло и вода напоминали рай, хотя от жжения перехватывало дыхание, когда Бен провёл руками по голове, и мыло потекло по его спине.

– Ты серьёзно не будешь говорить со мной? Не думай, что мы закончили, Бен. Я могу подождать, – сказал Джуд, и прежде чем Бен успел ответить хоть слово, дверь ванной хлопнула, и от потока воздуха шевельнулась занавеска душа. Вода обжигала спину Бена, пока он быстро смывал мыло. Он хотел накинуть одежду и поговорить с Джудом – попытаться сгладить ситуацию, пока всё не вышло из-под контроля. Он мог думать только о тех неделях после того, как они оказались в одной кровати, когда они обходили друг друга на цыпочках. Желудок Бена связался в узел, пока он думал о том, что может пройти через это снова.

Джуд переживал за него; Бен видел это по глазам друга каждый раз, когда депрессия становилась слишком сильной. В такие времена Бен срывался на всех, отстранялся, уходил в себя, и иногда просто лежал в кровати день или два, пока не брал ситуацию под контроль. Джуд приносил ему еду, отвечал на звонки и в целом держал людей подальше, пока Бен не находил способ снова функционировать. Бен и просить не мог о лучшем друге и отказывался думать о том, что потеряет его по собственной глупости.

Полотенце царапало рубцы, пока Бен вытирался и закручивал полотенце вокруг своей талии. Повернувшись к раковине, чтобы почистить зубы, Бен был рад, что пар на зеркале закрывал его отражение. В тот момент он не мог смотреть на себя или на вину в своих глазах. Лучше было не искать в его лице правду.

«Ему лучше без меня».

Джуда не было в коридоре, когда Бен открыл дверь ванной, и он почувствовал облегчение. Он вздрогнул, когда влажная кожа покрылась мурашками от потока прохладного воздуха из квартирного кондиционера. Пол скрипел под ногами, пока Бен как вор крался в свою спальню, чтобы одеться. Он не хотел, чтобы Джуд видел раны на его спине. Он не хотел отвечать на эти вопросы. Понадобилось всего несколько минут, чтобы надеть бельё, шорты и майку, но Бен какое-то время сидел на кровати, чтобы собраться с мыслями. Он отчаянно искал правдоподобный ответ на вопрос о своём здравомыслии, когда наткнулся взглядом на куклу. На твёрдом пластмассовом лице, усеянном нарисованными станком веснушками, её неподвижные зелёные глаза смотрели на него.

Сняв куклу с полки, Бен думал, как много раз Джульетта заплетала и переплетала красную пряжу, которая служила в качестве волос. Бетси была постоянным компаньоном Джульетты, пока она не стала подростком и не посадила куклу на полку высоко над кроватью. Сестре Бена никогда не хватало сил избавиться от куклы, как не хватало сил и Бену, после смерти Джульетты. Помимо резинки для волос, которая безопасно хранилась в его сумке, кукла в страшном, синем льняном платье была единственном, что осталось у Бена от сестры, и он лелеял эту куклу, хоть у него и болело сердце. Он не мог решить, было ли больнее иметь в комнате больше вещей Джульетты. Воспоминания были горько-сладкими и обжигали его как кислота.

«У родителей есть алтарь в её честь; у меня есть только эта кукла».

Он вздохнул и положил подбородок на голову куклы. От неё по-прежнему слегка пахло детской присыпкой.

Лицо Джуда проплыло перед глазами, перекошенное злостью и болью от того, что Бен не доверял ему. Бен не говорил об этом... ни с кем – ни с родителями, ни со школьными друзьями, ни с кем. Все люди из той части его жизни были отрезаны взмахом лезвия, которое вырезало его сердце. Боль тяжестью висела на его шее. Если он поделиться этим бременем, оно не станет терпимым, но он всё равно должен был сказать Джуду правду. Они дружили больше трёх лет, и с тех пор, как они съехались, Джуд сделал его жизнь снова выносимой.