Текст книги "Безжалостные люди (ЛП)"
Автор книги: Дж. МакЭвой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Книга является первой в серии «Безжалостные люди». Все книги в серии ПРО ОДНИХ ГЕРОЕВ. Так что ОБЯЗАТЕЛЬНО читать все книги по порядку, КРОМЕ 0.5!
Тропы: ирландская/итальянская мафия, брак по договоренности, от врагов до возлюбленных, герои с серой моралью, безбашенная героиня, она – глава мафии, месть, пытки, герой-собственник, их семьи правят Америкой
Перевод сделан: tg. Amour Illimité
Эта книга посвящается тем, кто сказал «нет», и людям, которые советовали мне не обращать на них внимания.
ГЛАВА 1.
«Существует четыре вида убийства:
преступное, простительное, оправдательное,
и достойное похвалы.»
– Эмброуз Бирс
ЛИАМ
Итак, сегодня был тот самый день. Я пил прямо из бутылки. К черту стаканы. Я слишком устал, чтобы двигаться.
– Ты планируешь поделиться? – поинтересовалась Наташа, прижимаясь своим телом к моему.
Протянув ей бутылку, я откинулся назад, наблюдая, как она выливает ликер себе в горло. Боже, я буду скучать по этому горлу, но это был конец.
– Такой печальный день, – она нахмурилась, когда я забрал выпивку обратно. Если бы только Наташа ушла после наших «свиданий». Но не было никакого смысла выгонять ее прямо сейчас. Наши встречи официально закончились, иначе моя мать потребовала бы мои яйца, и мой отец отдал бы их ей.
– Напомни еще раз, как зовут эту девушку? – спросила Наташа, наваливаясь на меня сверху.
Убирая ее светлые волосы с лица, я подумал обо всех вещах, которые я предпочел бы делать вместо разговоров, но должен был сдерживать себя.
– Мелоди Никки Джованни, – сказал я, делая еще один глоток.
Она надулась, и это было некрасиво. Большинство выражений ее лица были уродливыми, но я держал Наташу рядом не из-за ее лица или ее мозга, если уж на то пошло.
– Браки по договоренности заключались примерно в девятнадцатом веке. Как ты можешь жениться на девушке, которую никогда раньше не встречал? Ты даже не знаешь, как она выглядит. А что, если она уродливая или толстая? – спросила она. Это было бы важно, если бы не то, кем была моя семья и чем мы зарабатывали на жизнь.
– Я уже объяснял это, Наташа. Джованни – одна из самых могущественных, если не самая могущественная семья в Италии и на большей части западного побережья. Мой отец хочет положить конец соперничеству между ирландцами и итальянцами. Так что, даже если она уродлива, или толстая, или вся в кровавых бородавках, я выполню свой долг и женюсь на ней, – оттолкнув ее от себя, я поднялся на ноги.
Седрик, мой отец, говорил об этом браке последние двенадцать лет. Мне было всего пятнадцать, и я хотел заявить о себе, поэтому был готов сделать все, что нужно, чтобы семья гордилась мной, как чертов идиот. Я должен был просто позволить Деклану жениться на ней, но он уже взломал свой первый крупный счет в швейцарском банке, ограбив русских. Нил был чертовски стар и уже нашел себе идеальную штучку. Как и все сыновья, мы хотели произвести впечатление на наших отцов. Я думал, что у меня не было другого выбора, но, как уже сказал, я был чертовым идиотом.
– Ты мог бы просто жениться на мне. Я на четверть итальянка, – Наташа засмеялась и перевернулась на моей кровати. Мне пришлось бы сжечь эти простыни или, может быть, купить новую кровать.
– Даже если ад замерзнет, а моя мать окажется на глубине океана, я не женюсь на тебе, – ответил я, хватая полотенце.
– А почему бы и нет? – закричала она, прижимая простыню к груди, как будто ей нужно было защитить хоть какую-то добродетель.
Я посмотрел ей прямо в глаза.
– Потому что ты распутница, шлюха, женщина без статуса или мозгов, которая не примечательна ничем, кроме хорошей задницы и глубокого горла.
Подойдя к ней, я поцеловал ее в щеку, прежде чем взяться за ее милую шею.
– Но не грусти. У всех нас есть свои роли, которые нужно сыграть, и ты сыграла свою. Твои услуги больше не понадобятся.
Отпустив ее, я вытащил из бумажника несколько купюр, прежде чем бросить их в ее сторону.
– Я не проститутка, – Наташа с трудом сдерживала рыдание.
Я ненавидел плакс, поэтому только ухмыльнулся на это.
– И все же ты все равно возьмешь деньги.
Я направился в ванную, и когда она не ответила, то повернулся к ней в последний раз.
– Давай, детка, и если ты подумаешь о том, чтобы взять что-нибудь еще, кроме денег, которые я тебе только что дал, я без колебаний убью тебя, несмотря на то, что ты глубоко глотаешь, – и я не шутил. Я был Каллаханом. Наше слово было законом в Чикаго и на большей части восточного побережья. Полиция даже больше не беспокоилась о нас.
Услышав, как открылась и закрылась дверь спальни, я улыбнулась про себя, прежде чем войти в душ. Это будет последний раз, пока я не встречу свою будущую жену.
Ей нравился душ или ванна? Мне было все равно, но это только доказывало, что я не знал о ней ничего существенного, кроме ее дня рождения, 13 февраля 1990 года, и нескольких мелких фактов. Все остальное ее отец хранил в тайне. Нигде не было ее фотографий, ни аккаунтов в социальных сетях, ни водительских прав. Ничего, даже чертовой квитанции с ее именем. Она была призраком. Если бы я не знал точно, то подумал бы, что ее не существует.
Хотя в этом был смысл. Я бы сделал то же самое, если бы у меня была дочь. В мире было несколько сумасшедших ублюдков, которые не понимали, что значит быть отпрыском главаря мафии. Семья – это все. Это была единственная вещь, которую мой отец вдалбливал в наши головы с тех пор, как мы были детьми.
Правило первое: ты убиваешь ради семьи. Ты умираешь за семью. Потому что ты не можешь доверять никому другому.
В мои подростковые годы какой-то дурак постарше подумал, что было бы забавно столкнуть меня с лестницы в школе. В ту ночь Нил и Деклан сожгли его дом дотла, но не раньше, чем избили его до полусмерти. Когда они вернулись и рассказали отцу, что натворили, он дал им ключи от «порше» и велел мне учится у них. И я учился, очень хорошо учился. Именно по этой причине я теперь был правой рукой моего отца, а не Нил, несмотря на то, что он был старше. Хотя Нил не возражал – он был вышибалой, в то время как наш кузен Деклан был больше за рулём управления. Это работало идеально.
Правило второе: не бери пленных и не сожалей об этом.
Выйдя из моей ванной, я увидел, что там стоят они, мой отец, брат и двоюродный брат, все одетые в самые лучшие костюмы, какие только можно купить за деньги.
– Ты читал файлы, которые я тебе отправил, или был слишком занят со своей шлюхой? – спросил отец, сердито глядя на папки на моем столе.
– Он, вероятно, остановился, когда не увидел фотографий, – Деклан ухмыльнулся, а Нил хихикнул.
– На самом деле, да, но мне насрать, в какую школу она ходила и какой у нее любимый цвет. Единственное, что мне нужно было знать, не было в этом файле. Насколько я знаю, Мелоди Джованни может выглядеть как итальянская лошадь.
Седрик встал у меня на пути, оказавшись таким же высоким, как и я, не давая мне подойти к шкафу
– Отец…
– Ты забыл, что поставлено на карту?
– Как…
– Не перебивай меня, – он усмехнулся, а затем сказал: – Ты, кажется, забываешь, что единственный способ стать главой этой семьи – это жениться.
– В ней нет ничего такого, что меня волновало бы.
Схватив меня за шею, он впился в меня взглядом.
– Возьми эту чертову папку, сынок.
Вырвавшись из его хватки, я увидел Деклана, стоящего у моего стола, готового передать мне папку, в то время как Нил просто стоял в футе позади, готовый залезть в задницу моего отца, если потребуется.
– Мне не нужна папка. Я, блядь, прочитал это. Мелоди Никки Джованни: двадцать четыре года, родилась 13 февраля в неизвестной больнице северной Калифорнии, единственный ребенок Орландо и Авиелы Джованни, которые оба эмигрировали из Италии подростками. Ее мать умерла, когда она была маленькой, и с тех пор Орландо практически запер ее в башне. Большую часть своей жизни она училась на дому, пока не поступила в небольшой колледж в каком-то захолустном городке Каскадия в штате Орегон. Я предполагаю, что именно там были изобретены катание на коньках и блестки, – я отмахнулся от Деклана, прежде чем подойти к своему шкафу.
Оборачивая красный галстук вокруг моей шеи, Деклан и Нил фыркнули на мой комментарий, в то время как мой отец стоял, ожидая продолжения.
– Кроме этого, она гребаный призрак. Никаких фотографий. Никаких отпечатков пальцев. Просто гребаные хлебные крошки по всему западному побережью, в то время как ее отец убил каждую конкурирующую итальянскую и ирландскую семьи в радиусе ста миль, прежде чем захватить их улицы, – к тому времени, как мы поняли, что это они, западное побережье было полностью отрезано от нас. Никто из наших людей не мог войти или выйти, не будучи пойманным, и теперь они прокладывали себе путь на юг, захватывая мексиканские картели.
Итальянцы всегда стремились распространять свое дерьмо и ставить свое имя на всем.
– В первый и последний раз, когда я встретил Мелоди, она стреляла по тарелочкам, пока мы с ее отцом обсуждали возможность заключения этого соглашения в его офисе. Ни разу ее маленькая темная головка не промахнулась, а ей было девять, – сказал мой отец.
– Я должен быть впечатлен? Нервничать? Веселится? Слава Богу, она умеет стрелять по тарелочкам. Она все еще женщина, как и все остальные.
Он ничего не произнес, но прошел через комнату как раз в тот момент, когда три шумные женщины начали колотить в дверь.
– Лиам, поторопись. Ты должен встретиться с мистером Джованни через час! – крикнула жена моего двоюродного брата с другой стороны двери.
Должен был быть предел границам, которые мог пересечь родственник. Если бы Деклан не заботился о ней так сильно, и она не была бы моей семьей, у меня был бы соблазн причинить ей боль.
– Разберись со своей женщиной, – сказал я ему.
Ни один из них не имел для меня никакого значения. Деклан был тихим, спокойным и бледнее снега, в то время как Коралина была шумной, общительной и ну… черной. Мой отец злился, что она не ирландка, секунд десять, прежде чем понял, что у него нет права голоса, учитывая, что моя мать была полукровкой.
– Лиам, прекрати дрочить, – сказала Оливия, очень смелая жена Нила. Все трое теперь заполнили мою комнату.
– Никто из вас не был приглашен внутрь…
Оливия рассмеялась.
– Мы видели, как твоя шлюха выбежала отсюда, как летучая мышь из ада, поэтому мы решили, что ты собираешься.
Выйдя, Нил и Деклан ухмыльнулись, как сумасшедшие дураки, своим женам.
– Если ты заботишься об их жизнях, то ты быстро заберешь их отсюда, – сказал я сквозь зубы.
– Ты угрожаешь моим дочерям? – спросила моя мать.
– Да, как всегда, – сказала Коралина, смеясь, прежде чем обнять ее. Конечно, моя мать обняла в ответ, предательница.
– Ради всего Святого. Убирайтесь! – я собирался убить их всех.
– Не повышай на меня голос, молодой человек, – зеленые глаза моей матери сузились, заставив Нила откровенно рассмеяться.
– Скажи ему, мама, – сказал он.
Я умолял ее.
– Эти твои чертовы глаза, – пробормотала она, и я понял, что победил.
Слава гребаному Иисусу.
– Я думаю, что на данный момент мы сыты по горло. Давайте дадим мальчику спокойно одеться, – сказала мама, и я бы обиделся на ее «мальчика», но мне просто нужно было, чтобы они ушли, не прибегая к оружию.
– Дай нам знать, если тебе понадобится помощь в одевании, милый, – добавила она, когда они вышли.
Куда, черт возьми, я собирался, на выпускной?
– Я взрослый мужчина, мама.
Ее зеленые глаза сузились.
– Настоящие взрослые мужчины не пользуются услугами проституток.
На это все засмеялись, прежде чем закрыть дверь, но я все равно их слышал. Это была еще одна причина, по которой мне нужно было жениться. Ты не был «настоящим» ирландцем, пока у тебя не появилась жена. Без нее, что бы я ни делал, я никогда не заслужил бы того уважения, которое мне причитается.
Я бы взял эту Мелоди Джованни и создал женщину, достойную править рядом со мной. С властью ее семьи, добавленной к моей собственной, я буду владеть всем этим еще до того, как мне исполнится тридцать. Мысль об этом и о том, что еще ждало меня в будущем, заставила мой член встать. Только небольшая часть меня заботилась о том, привлекательна она или нет. Ее фамилия и ее преданность прекрасно меня устраивает. К счастью, из того, что мне сказали, она уже знала, чем занимается ее семья. У меня не было времени объяснить ей, чего ожидать и почему моя одежда иногда может быть немного окровавленной.
Я поправил галстук, прежде чем потянуться за пистолетом и положить кастет в карман. Открыв дверь, мой отец замер в ожидании, поправка, завис в воздухе. Он оглядел меня с ног до головы, прежде чем одобрительно кивнуть.
Правило третье: то, что вы зарабатываете на жизнь продажей наркотиков, еще не повод плохо одеваться.
– Вот обновленные финансовые и деловые отчеты Джованни, – сказал он, прежде чем вручить мне толстую папку, пока мы шли.
Он и его чертовы папки.
– Как мы их получили? – спросил я, не подумав.
– Деклан прорвался через брандмауэр этим утром… пока ты был внутри мисс Браяр. – Отец уставился на меня.
– Я покончил с ней, – сказал я, как только мы подошли к ожидающим машинам.
Мама улыбнулась и поцеловала нас обоих в щеку.
– Надеюсь, или мне придется вмешаться, – он поцеловал мою маму в ответ. – До свидания, дорогая, мы вернемся утром.
– Я знаю правила игры. Дай мне знать, когда познакомишься с ней, – сказала она, как только Нил и Деклан сели в свою машину. Мы никогда не пользовались одной машиной. Мы с отцом ехали отдельно, в то время как Деклан и Нил ехали вместе.
Сев в свою черную «Ауди», я просмотрел файлы, зная, что в тот момент, когда мы начнем двигаться, он позвонит. Когда мой телефон выключился, водитель просто подключил его к автомобильному Bluetooth.
– Прочитал? – спросил меня отец.
Я ухмыляюсь.
– Этот ублюдок почти утроил свою прибыль менее чем за гребаный год.
– Он также каким-то образом доставил свои наркотики на территории Валеро: в Грецию, Россию и на чертовы Филиппины. У него есть сети, проходящие через большую часть Восточной Европы, маленький ублюдок, – заявил Деклан. Очевидно, мы были на телефонной конференции.
Последние четыре года мы пытались доставить наши наркотики в эту часть света, но Валеро охранял это строже, чем отец на весенних каникулах. Было три семьи, которые были сильнее всех остальных. Каллахан, Джованни и гребаный Валеро. Валеро были всего лишь змеями, нет, червями, ползающими в грязи и поедающими собственное дерьмо. Большинство из них были русскими, несколько немцев, все воры, крадущие мою собственность и продающие ее как свою собственную.
– У этого человека гребаные подковы и лепрекон в заднице, – сказал я. Это единственный способ, которым они могли бы провернуть это без того, чтобы Валеро не засыпал их пулями.
– Не говоря уже о том, что их число растет. Когда я был в Мексике, то видел, как по меньшей мере двадцать человек Джованни охраняли подпольные поля с героином, – сказал Нил немного слишком взволнованно. – Гребаное подполье, ты можешь в это поверить? Я бы даже не начал понимать, сколько научного дерьма им нужно, чтобы это сработало. Там фамилия Джованни заставляет людей бежать и умолять сохранить им жизнь.
– Táimid ag titim ar gcúl1… и мне не нравится отставать. Я не буду сидеть сложа руки, наблюдая, как они превосходят нас. Ты понимаешь меня? – ответил мой отец. – Лиам.
– Знаю, – вздохнул я, в последний гребаный раз.
– Не облажайся. С этим браком мы сможем поработить Валеро и любого другого, – снова добавил мой отец.
– Слава Богу, у бедняги не сын, – сказал Деклан.
– Еще ничего не решено, – ответил мой отец. – Даже после того, как Лиам женится на ней, что займет несколько дней, если твоя мать будет настаивать на своем, они не отдадут нам все просто так. Могут потребоваться месяцы, чтобы убедиться, что именно наша фамилия вселяет страх в сердца людей.
– Лиам, ты можешь это сделать? Ты очень тщеславен. Что, если она не соответствует твоим высоким стандартам? – тон Нила был серьезным, и мне захотелось ударить его по лицу.
– Отвали, – я не собирался все испортить. Они уже должны были это знать. Дочь Орландо Джованни была ключом ко всем дверям. – Если она не будет красоткой, то я буду пить до тех пор, пока у меня не потемнеет в глазах. Или пока я не смогу убедить ее обратиться к пластическому хирургу Оливии, – я шутил только наполовину. Уродливые люди не должны оставаться уродливыми вечно.
– Пошел ты, – огрызнулся он.
– Отлично, спасибо, Лиам, теперь он будет ныть всю оставшуюся поездку, – Деклан вздохнул.
– Посмотри, как сильно я забочусь, – я кивнул водителю, который отключил наш разговор.
Мне нужно было время, но все, о чем я мог думать, была малышка Джованни, которая должна была стать частью моей жизни. Достав кольцо из кармана куртки, я уставился на массивный бриллиант, который скрепит наши судьбы. Она была итальянкой, то есть католичкой, как и мы, и это означало:
Правило четвертое: Никаких чертовых разводов.
– Пусть игра начнется, – прошептал себе под нос. Я собирался сделать так, чтобы это сработало, или умереть, пытаясь это сделать. Но если она была хоть немного похожа на тех женщин, которые были у меня в прошлом, то она бы танцевала у меня на ладони, и я не мог дождаться.
ГЛАВА 2.
«Даже убивая людей,
соблюдайте правила приличия».
– Конфуций
МЕЛОДИ
– Мисс Джованни, мы приземляемся через п-полчаса ч-часа, – заикаясь, пробормотал стюард.
Кивнув, я просто подняла свой бокал, но этот придурок был так напуган, что даже не смог правильно налить вино. Я прищурилась, увидев красные пятна на моем новом белом пиджаке от Армани, прежде чем уставиться на него, и выхватила бутылку из его чертовых рук.
– Мне так…
– Не извиняйся, – сказала я низким шипением. – Ты даже не на пороге сожаления.
Его глаза расширились, прежде чем он сделал шаг назад и попятился прямо на Феделя, который уже приставил пистолет к его затылку.
– Все, что нам действительно нужно, это пилот, мэм, – просто сказал Федель.
Сняв пиджак, я уставилась на придурка на конце девятимиллиметрового пистолета. Он был молод, всего на несколько лет старше меня. Что могло заставить его согласиться на работу стюардом в моем самолете? Лучше было бы спросить: кто разрешил ему быть стюардом на моем гребаном самолете? Вещи, о которых здесь говорилось, были более деликатными, чем чертовы записи Уотергейта2
– Федель, как этот дурак попал на мой самолет? – спросила я с легким интересом, когда Монте протянул мне еще одну папку.
– Его сестра накопила довольно большой долг. Я действительно верю, что он пытается расплатиться с этим, – сказал он, ожидая, пока я дам добро. Иногда он был так взволнован.
– Так вот почему ты здесь? Твоя сестра – наркоманская шлюха?
Он нахмурился, проглотив комок в горле, прежде чем заговорить снова.
– Кристаллический метамфетамин.
Сейчас слишком раннее утро для крови. Я покачала головой Феделю. Он на мгновение надулся, но сделал то, что ему сказали, и опустил свой «ГЛОК».
– Если ты хочешь выплатить долг своей сестры, было бы разумно с твоей стороны остаться в живых и не проливать мой «Романе-Конти» и не испортить пиджак за девятьсот долларов, – сказала я ему, прежде чем вернуться к папке передо мной.
– Да, м-м-мисс Д-Джованни. Это н-никогда не повторится с-снова, – его голос звучал как у умирающей собаки. Я почти пожалела его сестру. Был ли он единственным, кто пришел ей на помощь?
– Считай себя благословенным, Нельсон Рид, 997-00-4279, Блу-Ридж-роуд, 1705, – сказал Федель, убедившись, что идиот знает, что нам известно не только его имя, но и номер социального страхования, а также адрес. То, что мы не убили его сегодня, не означало, что мы не сможем разрушить его жизнь завтра.
Федель вздохнул, прежде чем сесть напротив меня.
– Это был хороший пиджак. Вы должны были позволить мне убить его.
– Мой отец был недоволен пятнами крови, которые я оставила в последнем самолете, – я ухмыльнулась, поднимая фотографию своего будущего мужа.
Муж. Я съежилась от этого слова.
Я бы не стала отрицать, что он был привлекателен, на самом деле, очень привлекательным. Но мне нужно было бы нечто большее, чем зеленые глаза, темно-каштановые сексуальные волосы и очаровательная улыбка. Он не был очень мускулистым, но выглядел быстрым и сильным.
– Его полное имя Лиам Алек Каллахан, двадцать семь лет. Он окончил среднюю школу в пятнадцать, Дартмут – в двадцать, – сказал Федель, просматривая фотографии.
– Дай угадаю, лучший в своем классе? – добавила я, ожидая, пока он нальет еще вина в мой бокал.
Федель так и сделал, прежде чем кивнуть.
– Но, конечно, не что иное, как совершенство для ирландской дворняжки. Это относится не только к учебе, но и к их модным костюмам стоимостью в полмиллиона долларов, роскошным автомобилям, домам для отдыха, вечеринкам и шлюхам.
Это привлекло мое внимание.
– Он пользуется услугами проституток? – это не должно меня сильно удивлять, у всех мужчин были свои игрушки. Мне пришлось бы положить этому конец, когда мы поженимся, но я понимала. В брачном контракте, который наши отцы подписали пятнадцать лет назад, говорилось, что ни одна из сторон не потерпит неверности. Это было связано не столько с романтикой, сколько со стратегическими соображениями. Проститутки и любовники почти всегда приводили к падению империи. В тот момент, когда вам стало комфортно друг с другом, секреты были раскрыты, а информация украдена глубокой ночью. Просто без этого было легче обойтись.
– Ничего такого, что мы смогли бы найти. Он просто покупает им красивые, блестящие вещи, такие как браслеты с бриллиантами, дорогие кошельки или туфли за тысячу долларов. Им всем нравятся их туфли, – насмешливо сказал он, скользя по фотографиям всех женщин, с которыми был Лиам. Это был целый список. По крайней мере, он был опытным любовником, но это не обязательно означало, что он был хорош в постели.
– Он чист? – если бы это было не так, мы могли бы купить все необходимые лекарства. Девяносто процентов всех болезней можно было вылечить… с помощью правильной кредитной карты.
– Как чертов свисток, – сказал Федель, почти разочарованный. – Судя по его текущим данным о состоянии здоровья, он здоровее скаковой лошади, что удивительно, учитывая количество выпитого им бренди. Его любимый напиток – кюве камю. На каждой фотографии он подносит к губам чертов стакан или даже бутылку. Он не в депрессии и не алкоголик, он…
– Просто ирландец, – добавила я. Они могли пить каждый день, от заката до рассвета, и все равно идти по прямой.
– Вот именно. Из того, что я понял, он умен, а также очень искусен в рукопашном бою, бокс – его любимое развлечение. Похоже, папочка потратил большую часть своего времени на то, чтобы подготовить его на свое место.
– Разве у него нет старшего брата?
– Да, есть. Знакомься, Нил Эйден Каллахан, тридцать один год. Женат 3 года на Барби из Малибу, она же Оливия Энн Коулмен, двадцать девять лет, – Федель поднял фотографию счастливой пары. Нил был весь мускулистый, с каштановыми волосами и карими глазами, в то время как его жена выглядела как кукла Барби в натуральную величину. На ее запястье была небольшая татуировка в виде кельтского узла в форме дуба.
– Узел Дара.
Бровь Феделя приподнялась.
– Что-что?
Я не стала повторять, а объяснила:
– Это означает внутреннюю стойкость: оставаться сильным независимо от окружающих тебя обстоятельств. Похоже, Барби не очень нравится мир, в котором она живет.
– Ну, ей, конечно, нравятся деньги, которые это ей приносит. Она не может кусать руки, которые дарят ей эти милые «Джимми Чу».
Опустив фотографию, я подождала, пока он продолжит.
– Что касается ее мужа, Нил также является гордым выпускником Дартмута, так уж получилось, что он едва не умер, – добавил Федель. – А также является снайпером мирового класса. Когда он не убивает людей с расстояния в сотни ярдов, то играет в бейсбол… часто.
– Значит, брат – идиот. Девичья фамилия Оливии Коулмен? – повторила я, снова сосредоточившись на его жене, делая еще один глоток. – Как сенатор Дэниел Коулмен?
Федель кивнул, поднимая фотографию мужчины, о котором шла речь.
– Да, сенатор Дэниел Коулмен, правый консерватор, выступающий за сокращение правительства, и мне интересно, почему? Ее мать – активный леволиберальный блогер, поэтому они развелись, и бывшая миссис Коулмен сейчас помогает нуждающимся детям Африки в качестве главы Глобальной молодежной благотворительной организации Каллаханов. Оба знают о новой семье своей дочери и одобряют ее.
Я ухмыльнулась на это.
– Это действительно благотворительность?
– К сожалению, да. Когда они не угоняют машины для продажи на черном рынке, не организуют несколько убийств по найму или не продают героин, крэк и метамфетамин Сьюзи в соседнем квартале, то посещают балеты и благотворительные балы, чтобы улучшить свои связи в высших кругах, – Федель покачал головой.
– А как насчет этого? – поинтересовалась я, указывая на мужчину рядом с Лиамом. У него были такие же зеленые глаза, как у Лиама, однако волосы мужчины были длиннее и светлее. Я решила, что афроамериканка рядом с ним, должно быть, его жена.
– Ах, Деклан Элвин Каллахан….
– Какого хрена все их вторые имена начинаются на гласную? – спросила я.
Федель огляделся, чтобы посмотреть, есть ли у него ответ где-нибудь в его бумагах. Мне не нужно было знать, но наблюдать, как он извивается, было забавно. Итальянец в первом поколении, как и я, мы были очень похожи: оливковый оттенок кожи, черные как смоль волосы и карие глаза. Он был моей правой рукой, и в некотором смысле это делало его для меня более близким, чем родной брат. Тем не менее, я никогда не хотела, чтобы он чувствовал себя слишком комфортно. Каким бы нелепым ни был мой вопрос или каким бы бессмысленным он ни казался, его работа заключалась в том, чтобы получить ответ или умереть, пытаясь это сделать.
– Кажется, это традиция, зародившаяся в сороковых годах восемнадцатого века, после того, как первые Каллаханы приехали из Ирландии, – сказал он наконец. Кивнув, я подождала, пока Федель продолжит.
– Деклан Элвин Каллахан, двадцать девять лет, женат на Коралине Уилсон, двадцать пять лет. Он сын старшего брата Седрика, который был подставлен Валеро двадцать лет назад и убит полицией Чикаго в перестрелке. С тех пор Седрик воспитывал Деклана почти как своего собственного. Коралина, его жена, дочь Адама Уилсона, владельца крупного банка. Из того, что мы можем сказать, Деклан был тем, кто взломал систему сегодня утром и украл двадцать семь миллионов у русских несколько лет назад. Большинство из них до сих пор не знают, что он это сделал. Те, кто знал, были убиты, скорее всего, Нилом.
Какая прекрасная семья.
– Коралина. Я видела ее лицо раньше, – заявила я, уставившись на фотографию жены Деклана Каллахана.
– Может быть, это потому, что, если бы у Робин Гуда и матери Терезы была дочь, то это была бы она.
Я старалась не улыбаться.
– Объясни.
Он разложил на столе стопку фотографий. На каждой из них Коралина либо кормила бездомных, либо сдавала кровь, восстанавливала дома и так далее.
– Она проводит больше времени, раздавая все свое дерьмо, чем кто-либо в семье. Только в прошлом году она потратила почти девять миллионов долларов на благотворительность и провела более двух тысяч часов общественных работ. Это как будто она…
– Виновата, – констатировала я. Давать было нормально. Давать, чтобы выглядеть лучше, было нормально, но это выходило далеко за рамки этого.
Это может быть проблемой. Обе женщины, похоже, любят этот образ жизни и ненавидят его… Просто великолепно.
Подняв последнюю подборку фотографий, я понял, кто они такие – весь мир знал.
– Седрик А. Каллахан, которого назвали в честь первого Каллахана, пятьдесят четыре года, и его жена Эвелин Каллахан, пятьдесят один год, следят за тем, чтобы их дети хорошо размножались, – заявил он, откладывая папку.
– Федель, неправильно осуждать, – я ухмыльнулась. Правда в том, что я была слегка впечатлена, а требовалось немало усилий, чтобы произвести на меня впечатление.
Я могла бы сказать, что зеленые глаза Лиама достались ему от матери, в то время как его более темные черты лица достались ему от отца. Все они были довольно привлекательны собой, и, насколько я могла судить, все было дано Богом, за исключением Барби из Малибу. Это хорошо, но я могла бы сказать, что она проделала большую работу. Тем не менее, все они выглядели готовыми к обложке журнала. Это почти тошнотворно.
– Мэм, какого черта Седрик отступает и позволяет своему второму сыну взять верх? В этом нет никакого смысла. Я проверил его медицинскую карту, и с ним все в порядке.
Я не спеша потягивала теплое вино, разглядывая фотографии. Федель был прав. Такие люди, как мы, просто так не уходили в отставку. Мы не уходили на пенсию. Мы умирали, а потом кто-то пытался заменить нас. Но я думаю, что знаю Седрика немного лучше, в конце концов, мой отец часто говорил о нем.
– Все, что я знаю, это то, что он не хотел руководить, но у него не было другого выбора после смерти его брата. Теперь он смывает кровь со своих рук на своих сыновей.
Федель нахмурился, качая головой, глядя на фотографию.
– Ирландцы и их гребаная драма.
– Мой отец тоже потерял своего старшего брата, Федель. Мы, итальянцы, тоже драматичны.
– Да, но они все равно нуждаются в вас больше, чем вы в них.
– Жены вовлечены в бизнес? – спросила я, игнорируя его. Эвелин выглядела слишком мило, ее песочно-каштановые волосы были изящно уложены под большой шляпой, но опять же, именно моя бабушка научила меня стрелять из моего первого пистолета. Мне было всего семь лет, и с тех пор я никогда не была без него.
Федель фыркнул.
– Нет. Они предпочитают не высовываться, планируя вечеринки, следя за тем, чтобы все посещали мессу по воскресеньям, присутствовали на благотворительных организациях и ежемесячных званых обедах. Они все знают и принимают это с распростертыми объятиями, но они не на том же уровне, что и вы, мэм.
Ухмыльнувшись, я перевела взгляд на него.
– И на каком уровне я нахожусь?
Федель поправил галстук, прежде чем сесть прямее, на его лице не было никаких эмоций, глаза были почти черными.
– Вы, мэм, безжалостны, и ни одна душа на этой планете не осмелится перечить вам. Вы пустите мне пулю в лоб, если я когда-нибудь проявлю неуважение к вам или вашей семье. Вы здесь Главная, – ответил он.
Когда я взглянула на окружавших меня мужчин, они кивнули, не глядя мне в глаза, но понимая, что я смотрю.
Это заставило меня гордиться собой. Потребовалось много крови, пота и никаких слез, чтобы убедить всех, что я здесь Главная. Я могу быть красивой, я могу быть молодой, но я была Джованни. Джованни были и всегда будут прекрасны, но смертельно опасны, когда им перечат.
