Текст книги "Загадка Линден-Сэндза"

Автор книги: Дж Коннингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Изумление Биллингфорда было либо подлинным, либо прекрасно разыгранным:

– Это Стэйвли?– воскликнул он.– Я не знал, что это Стэйвли! Когда я подошел к телу, луну закрыла туча, и я не мог разглядеть лица. Некоторое время было совершенно темно, так темно, что, идя по пляжу, я наступил в поток, который течет там в определенные часы. Мои брюки до сих пор мокрые вокруг голенищ. Так это Стэйвли? Ну-ну!

Уэндовер не мог раскусить этого человека. Судя по его виду, новость о гибели Стэйвли, похоже, и в самом деле удивила его. Но, если это так, его скорбь по поводу утраты друга нельзя было назвать чрезмерной.

Инспектор задал следующий вопрос:

– Было ли вам известно, что Стэйвли намеревается ночью с кем-то встретиться?

Глаза Стэйвли на мгновение сузились. Теперь Уэндовера посетило ощущение, что человек, сидящий перед ним, крайне насторожен и тщательно взвешивает каждое произносимое слово.

– С кем-то встретиться? Стэйвли? Нет, не припомню, чтобы он говорил мне что-то в этом роде. Он вышел из дома около десяти вечера. Но я подумал, что он просто хочет глотнуть свежего воздуха. Мы много курили, и в комнате было душновато.

Инспектор принялся записывать что-то в блокнот, одновременно задавая следующий вопрос:

– Чем вы занимаетесь, мистер Биллингфорд?

На лице Биллингфорда появилось любезное выражение:

– Я? О, я коммерческий агент.

– Вы хотите сказать, коммивояжер?– требовательно вопросил Армадейл.

Слабая улыбка пробежала по лицу сэра Клинтона.

– Полагаю, мистер Биллингфорд хочет сказать, что зарабатывает на жизнь при помощи собственной смекалки, инспектор. Правильно?– обернулся он к Биллингфорду.

– Что ж, в некотором роде это верно,– без тени смущения отозвался тот.Но определение "коммерческий агент" выглядит гораздо лучше, если вдруг оказывается на страницах газет.

– Весьма разумная дань респектабельности,– сухо заметил сэр Клинтон.

– Что было вам известно о Стэйвли?– продолжал инспектор.

– О Стэйвли? Не слишком много. Время от времени приходилось с ним встречаться. Иногда вдвоем работали.

– Он тоже был коммерческим агентом?– иронически поинтересовался инспектор.

– Ну, иногда он называл себя так, а иногда – подписывался чернорабочим.

– Вы имеете в виду, в полицейском списке арестованных?– уточнил сэр Клинтон.

Биллингфорд ухмыльнулся во весь рот.

– В жизни не видал, как выглядит тюрьма изнутри,– похвастался он.Насколько я знаю, Стэйвли тоже.

– Не сомневаюсь, что мои коллеги старались, как могли,– любезно сказал сэр Клинтон.

Инспектор вернулся к предыдущему вопросу:

– Это все, что вы можете сообщить нам о нем?

– О ком? О Стэйвли? Ну, иногда мы вместе работали. Но согласитесь, я вряд ли способен многое о нем рассказать!

– Что он делал здесь?

– Приехал ко мне на пару дней. Я несколько переутомился от рабочей суеты в Сити и сбежал сюда немного передохнуть. А Стэйвли сказал, что присоединится ко мне, и мы вместе разработаем одну схему, которая поможет принести выгоду некоторым членам общества.

Инспектор кивнул.

– Как в короткий срок зашибить кучу денег, я полагаю. А теперь перейдем к прошедшей ночи. Прошу вас отвечать крайне тщательно. Как можно точнее расскажите мне все, что помните из вчерашнего дня. Начнем со времени обеда.

Прежде чем заговорить, Биллингфорд на минуту задумался.

– После обеда нам стало немного тоскливо, так что мы втроем сели играть в покер.

– Вы втроем?– перебил его Армадейл.– Кто же был третьим?

– О, судя по акценту, он австралиец. Это Стэйвли его привел. Вроде бы у него где-то тут земельный участок, и ему хочется на него взглянуть.

– Раньше вы встречались с этим человеком?

– Я? О, только раз или два. Я-то думал, он просто какой-то работник с виноградника.

– Ваш конкурент в области коммерции? Зачем же ему понадобилось этим заниматься, если у него есть земля?

– Почем я знаю?– опасливо ответил Биллингфорд.– Я не из тех, кто лезет с расспросами в чужие дела. Мой девиз – "Как аукнется, так и откликнется".

Армадейл, очевидно, понял, что тема исчерпана и настаивать бесполезно.

– Хорошо. Итак, вы играли в покер. Произошло ли что-либо после этого?

Биллингфорд, казалось, всерьез задумался над линией дальнейшего поведения, прежде чем отважиться на ответ. Наконец решился:

– Около половины десятого, как мне кажется, кто-то подошел к двери. Стэйвли поднялся и отправился посмотреть, кто это. Я услышал, как он сказал: "О, это ты?" или что-то в этом роде – как будто он был крайне удивлен. Затем я услышал женский голос. Слов не разобрал. Потом Стэйвли ответил, понизив голос. Они немного поговорили, и он закрыл дверь.

– А после этого? Вы выяснили, кто была та женщина?

– Только не я. Да какая-нибудь местная девчонка, я думаю. Стэйвли был мастак их охмурять. У него был какой-то особый подход, и он мог в пять минут задурить девице голову. Сделал из этого нечто вроде хобби. По-моему, слегка даже перебарщивал.

– Что произошло после этого?

– Да я не особо помню. Мы еще поиграли в покер, а потом Стэйвли начал ворчать, что в комнате слишком душно. Так он сам, в общем-то, и виноват. Эти его сигары были больно крепкие. Ну вот он и вышел воздухом подышать.

– Когда это случилось?

– В десять. Я вам уже говорил. Может, в десять пятнадцать. Я же не могу сказать минута в минуту.

– И что потом?

– Я почувствовал, что не могу заснуть. Временами я сильно мучаюсь от бессонницы. Вот я и решил пройтись по берегу – думал, поможет.

– Во сколько вы вышли из дома?

– Думаю, незадолго до одиннадцати. Я точно не заметил. В общем, Фордингбридж к тому времени уже отправился спать.

С минуту инспектор рассеянно постукивал карандашом по своему блокноту. Затем бросил быстрый взгляд на сэра Клинтона.

– В данный момент у меня больше нет вопросов,– сказал он.– Разумеется, вы понадобитесь нам на дознании. Полагаю, вы намерены на некоторое время задержаться в Линден-Сэндз?

– О да,– беззаботно отозвался Биллингфорд.– В любое время, когда я вам понадоблюсь, буду под рукой. Всегда готов поиграть с вами в "Animal, Vegetable or Mineral?", инспектор.

– Осмелюсь сказать, у вас была возможность попрактиковаться,пророкотал инспектор.– Что ж, пока можете идти. Хотя, подождите! Вы можете показать нам дорогу к коттеджу Флэтта. Мне ведь понадобится побеседовать с этим вашим другом, Фордингбриджем.

– Хотите проверить мои слова?– без тени смущения поинтересовался Биллингфорд.– Мне и раньше приходилось встречать в людях этот дух скептицизма. Чаще всего это были люди, которые в юности носили шлем констебля. Вероятно, у них происходит защемление мозговой доли, отвечающей за легковерие.

Ничего не ответив, Армадейл первым направился к выходу. Не успели они пройти и нескольких ярдов, как на пути у них появился полицейский сержант и обратился к инспектору. Перекинувшись с ним несколькими словами, Армадейл обернулся к сэру Клинтону:

– Теперь, когда у нас имеются помощники-констебли, я думаю, сэр, нам следует перенести на берег тело и уведомить доктора Рэффорда, что нам требуется заключение о смерти. Если вы не возражаете, сейчас мы отправимся на пляж. Здесь я оставлю сержанта. А затем мы можем пойти в коттедж Флэтта.

Шеф не возражал. А на шутливые протесты Биллингфорда по поводу того, что полицейские попусту тратят его время, инспектор внимания не обратил. Вся компания оправилась на берег, где к этому времени собрались практически все деревенские зеваки, ожидая прибытия лодки.

Армадейл подал сигнал рыбакам, и вскоре их судно уже причаливало к маленькому молу. Тело стали выгружать на берег, и полицейские оттеснили толпу назад. Затем инспектор дал несколько указаний сержанту, и под предводительством Сэпкоута группа людей вместе с телом убитого двинулась в сторону деревни.

Биллингфорд внезапно узнал привязанную к пристани лодку:

– Стянули мою лодку, инспектор? Что ж, мне нравится ваша смелость! Если бы я без спроса позаимствовал ваш носовой платок, представляю, какая возня поднялась бы в официальных кругах. Но когда вы крадете мою лодку, все, похоже, думают, что именно так вы и должны поступать. Ладно, братишка, больше ни слова об этом. Я-то не люблю докучать людям. "Живи и дай жить другим!" – вот мой девиз.

Но Армадейл не собирался уступать:

– Мы вымоем лодку и днем вернем ее вам,– коротко ответил он.– А теперь идемте. Мне некогда попусту тратить время.

Путь к коттеджу Флэтта оказался недолгим. Дом стоял рядом с мысом между деревней и бухтой, где обнаружили тело Стэйвли. К коттеджу вела ухабистая проселочная дорога, покрытая лужами, и образовались они значительно раньше прошедшей ночи. Сам коттедж, выглядевший весьма просторным, содержался в порядке и чистоте.

– Позовите вашего друга,– приказал Армадейл, когда они оказались у двери.

Биллингфорд без всяких протестов подчинился, и почти немедленно в глубине дома раздались приближающиеся шаги. Когда дверь отворилась, Уэндовер испытал настоящий шок. Стоящий перед ними человек практически не имел лица. Глаза его глядели на них из путаницы заживших шрамов, и от этого облик его казался нечеловеческим. На руке, придерживавшей дверь, недоставало большого и указательного пальцев. Уэндоверу никогда не приходилось видеть таких ужасных калек. Оторвав взгляд от изувеченного лица, он почти с удивлением обнаружил, что тело его совершенно нетронуто.

Незнакомец несколько секунд молча разглядывал нежданных гостей. В его манерах сквозило недоумение, которое не могло выразить его лицо.

– Зачем вы привели сюда эту компанию, Биллингфорд?– сурово спросил он.Вы же прекрасно знаете, посетители мне не нужны.– Он многозначительно махнул рукой в сторону своего изуродованного лица.

Армадейл выступил вперед.

– Вы мистер Фордингбридж, не так ли?– спросил он.

Человек, похожий на призрака, кивнул и молча устремил на него пристальный взгляд.

– Я инспектор Армадейл. Полагаю, вам известно, что ваш приятель Стэйвли был убит прошлой ночью?

Дерек Фордингбридж покачал головой:

– Я слышал, что произошло убийство. Кажется, отсюда взяли лодку, чтобы вывезти тело на берег. Но я не знал, что это Стэйвли. Кто это сделал?

– Вас не удивило, что вчера ночью он не вернулся домой?– спросил инспектор.

Некое подобие улыбки скользило по изрезанному лицу.

– Нет. Он довольно часто не ночевал дома. В этом не было ничего удивительного. Тут замешана женщина?

– Полагаю, дело пойдет быстрее, если вы предоставите мне задавать вопросы,– грубовато перебил его инспектор.– Простите, но у меня крайне мало времени. Вы можете что-нибудь рассказать о Стэйвли?

– Мы с ним некоторым образом состояли в родстве. Во время войны он женился на моей кузине Крессиде.

При этих словах лицо Армадейла просветлело.

– Тогда как вы объясните тот факт, что она замужем за мистером Стэнли Флитвудом?– резко спросил он.

Дерек равнодушно покачал головой:

– Полагаю, это случайное двоемужество. После войны Стэйвли не объявился, так что она, я думаю, записала его в число погибших. Судя по тому, что я знаю о его характере, Крессида вряд ли стала бы горевать о нем.

– А-а,– задумчиво протянул инспектор.– Это интересно. А после того как Стэйвли приехал сюда, ей приходилось с ним встречаться?

– Не могу сказать. В настоящий момент едва ли можно сказать, что я поддерживаю тесный контакт с семьей.

Припомнив, что этот человек претендует на владение поместьем Фоксхиллз, инспектор решил, что не стоит дальше развивать эту тему, и вернулся к более насущным вопросам:

– Можете ли вы сообщить мне что-нибудь о передвижениях Стэйвли вчера вечером и ночью?

– Не многое. После обеда мы играли в покер. Один раз нас прервали – к Стэйвли кто-то пришел. Потом мы снова стали играть. Спать я отправился рано. Вот и все.

– Тот, кто приходил к Стэйвли,– это был мужчина или женщина?

– Думаю, женщина, но я ее не видел. Стэйвли сам пошел открывать. Это случилось между девятью и десятью часами.

– Когда Стэйвли покинул дом?

– Не могу сказать. В любом случае, после десяти, потому что тогда я как раз отправился спать. Голова разболелась.

– Когда вы услышали об убийстве?

– Перед тем как встать. Мне сказали, что два человека хотят одолжить лодку.

Прежде чем продолжить беседу, инспектор немного помолчал. Следующий его вопрос касался другого предмета:

– Мне, разумеется, необходимо осмотреть его багаж. Могу я его увидеть?

Дерек Фордингбридж повел гостей в дом.

– Это здесь,– сказал он, указывая на дверь одной из комнат.– У него был с собой только один чемодан.

Инспектор опустился на колени и довольно бережно вытряхнул из чемодана его содержимое.

– Ничего интересного,– разочарованно сказал он, завершив осмотр.– Пара клочков бумаги. Никаких документов.

Обыск шкафов и ящиков также не принес никаких результатов. Когда инспектор поднялся, сэр Клинтон обернулся к Фордингбриджу:

– Я бы хотел встретиться с ваши четвертым компаньоном,– проговорил он задумчиво.– Может, вы позовете его, если он здесь?

На лицах Армадейла и Уэндовера отразилось некоторое изумление. Фордингбридж, однако, ничуть не удивился:

– Вы весьма проницательны. Куда нам до вас! Вы имеете в виду человека, который сказал мне, что полицейским требуется лодка? Простите, но я не могу его привести. Это был работник, которого мы привезли с собой. Вчера вечером Биллингфорд поссорился с ним и рассчитал его, так что сегодня утром он уехал.

– Как его зовут?

Биллингфорд придал своему лицу нарочито невинное выражение:

– Как его зовут? Ну, я звал его Джеком.

– Джек, а дальше?

– Просто Джек. Или, временами, "Эй, послушай!" Он на оба имени откликался.

Инспектор Армадейл начал проявлять признаки сильнейшего раздражения.

– Должны же вы еще что-нибудь о нем знать! Нанимая его, должны же вы были навести справки, что он за человек?

– О, мы это быстро выяснили. Никудышный человек. Пил мое виски.

– Не валяйте дурака!– рявкнул инспектор.– Вы не потребовали предъявить рекомендательное письмо от предыдущего нанимателя?

Глаза Биллингфорда насмешливо заблестели:

– Я? Нет. Я по натуре милосерден. Что бы со всеми нами сталось, если бы наше прошлое грубо перетряхивали и разглядывали? "Прости и забудь" – вот мой девиз. А сработаться всегда можно, если только тебя не собираются облапошить.

– То есть вы утверждаете, что вам ничего не известно об этом человеке?

– Мне не очень нравится, как вы это сформулировали, инспектор. Это почти тянет па грубость. Но я действительно не знаю, где сейчас этот работник, и, если хотите, поклянусь в этом на Библии.

В выражении лица Армадейла ясно читалось, что он был невысокого мнения о предложении Биллингфорда. Инспектор предупредил Дерека Фордингбриджа, что на дознании он, возможно, понадобится в качестве свидетеля, и, холодно кивнув Биллингфорду, двинулся прочь из коттеджа. Сэр Клинтон молчал до тех пор, пока они не оказались достаточно далеко от двери. А затем, будто адресуя свои слова всему миру, задумчиво проговорил:

– Интересно, зачем они привезли из Лондона такую обширную картотеку...

Эта реплика ошеломила Армадейла.

– Картотеку, сэр? Где она была?

– Я заметил ее в гостиной, когда мы проходили мимо открытой двери. Такой маленький шкафчик с выдвижными ящиками.

Инспектору было нечего сказать. Сэр Клинтон же, казалось, не считал нужным развивать эту тему. Пройдя еще несколько ярдов, он остановился и указал на край одной из многочисленных луж:

– Не кажется ли вам, инспектор, этот отпечаток немного знакомым? Измерьте его, прошу вас.

Глаза инспектора расширились:

– Да это же тот ботинок размера три с половиной!– воскликнул он, склоняясь над следом.

– Я заметил его еще по пути сюда, но тогда был не лучший момент, чтобы его рассматривать,– объяснил сэр Клинтон.– А теперь, инспектор, заметьте вот что: эта лужа из разряда постоянных. Существует возможность, что след был оставлен еще до вчерашнего дождя. Он расположен на самом краю лужи – девушка не стала бы туда наступать, если бы у нее был выбор. Значит, с тех пор, как она здесь проходила, воды в луже прибавилось.

– То есть это она приходила к Стэйвли вчера вечером?

– Похоже на то,– согласился сэр Клинтон.– А теперь тщательно его измерьте, инспектор.

Армадейл извлек рулетку и со всех сторон измерил след. Когда он поднялся на ноги, сэр Клинтон оглянулся на коттедж. Биллингфорд и его приятель стояли на пороге, с пристальным вниманием наблюдая за действиями полицейских.

– А теперь, если вы закончили, инспектор, сотрите след ногой. Дадим мистеру Биллингфорду возможность тоже немного поразмыслить. Он настоящий мошенник. Пусть развлечется!

Яростно затирая след ботинком, инспектор широко улыбался.

– Хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он придет посмотреть, что здесь,– насмешливо проговорил он, завершив свою разрушительную деятельность.– А слепок нам все равно бы ничего не дал.

Когда джентльмены добрались до машины сэра Клинтона, Армадейл сообщил, что намерен их оставить.

– Мне необходимо выяснить еще пару вещей,– пояснил он.– И между делом я чего-нибудь перехвачу. Примерно через час я вернусь в отель. Если вы не против, подождите меня там, сэр. Полагаю, к тому времени у меня будет, что вам показать.

Он бросил на Уэндовера торжествующий взгляд и зашагал прочь по улице. Никак не отреагировав на замечание инспектора, сэр Клинтон завел мотор и повел автомобиль в направлении отеля. Уэндоверу стало ясно, что никакой информации от него не дождешься, и до самого окончания ленча тема была полностью закрыта.

Армадейл не заставил себя долго ждать. Он появился, едва друзья успели выйти из-за стола. Уэндовер с отвращением ощутил атмосферу триумфа, окутывающую инспектора. Он устремился им навстречу, неся в руке небольшую сумку.

– Я бы предпочел, чтобы мы разговаривали подальше от посторонних ушей, сэр,– сказал он, подойдя поближе.– И те несколько вещей, которые я намерен вам показать, пока не следует делать достоянием широкой общественности.

Говоря это, Армадейл постукивал пальцем по своей сумке.

– Тогда идемте в мой номер, инспектор. Там нас никто не побеспокоит.

Они поднялись наверх в лифте. Войдя в комнату, инспектор, в качестве дополнительной предосторожности, повернул в замке ключ.

– Дело закончено, сэр,– заявил он с неподдельным ликованием в голосе.Как я и сказал сегодня утром, оно оказалось легче легкого. Оно само собой сложилось в единое целое.

– Что ж, послушаем,– произнес сэр Клинтон, как только ухитрился вставить слово в беспрерывным потоком льющуюся победную песню Армадейла.

– Я буду излагать вам суть дела постепенно, шаг за шагом,– с воодушевлением начал инспектор,– и вы сами увидите, как убедительны мои доводы. Во-первых, нам известно, что погибший, Стэйвли, во время войны женился на этой Флитвуд.

Уэндовер слегка вздрогнул, осознав, что под "этой Флитвуд" подразумевается Крессида. Фраза эта полностью раскрывала характер Армадейла.

– Судя по информации, полученной нами из разных источников, Стэйвли было нечем похвастаться,– продолжал инспектор.– Это был никудышный человек, и особенно плох он был в качестве мужа.

– Это понятно,– согласился сэр Клинтон.– Не стоит на этом задерживаться.

– Он исчезает, и она начинает думать, что он погиб,– продолжал инспектор.– Вероятно, она очень даже рада считать его мертвым. Через некоторое время она влюбляется в молодого Флитвуда и выходит за него. Получается, что теперь у нес два мужа, но в тот момент она об этом не знает.

– Да, пожалуй, все это не вызывает особых сомнений,– согласился сэр Клинтон.– Продолжайте, инспектор.

– Внезапно Стэйвли возвращается. Я не думаю, что его появление было публичным. Нет, его тактика была иной. У этих Фордингбриджей есть деньги, а судя по тому, что нам известно о Стэйвли, он не слишком тщательно выбирает пути, по которым деньги из чужих карманов перекочевывают в его собственный.

– Пока ваши рассуждения непоколебимы,– подбодрил его сэр Клинтон.Продолжайте.

– Хорошо,– снова заговорил инспектор.– Он пишет ей письмо, явно с целью запугать ее, и требует свидания наедине. Это, вероятно, несколько ошеломило ее. Уже почти год она прожила с молодым Флитвудом. И совершенно ясно, что она...

Он замолчал на полуслове, взглянул на мрачное лицо Уэндовера и, по-видимому, внес в задуманную фразу некоторые поправки:

– Что, возможно, они с молодым Флитвудом не единственные люди, которые могут пострадать, если это дело выплывет наружу.

– Это ваши соображения относительно мотива, не так ли?– заметил сэр Клинтон.– Что ж, признаю, это весьма остроумно. Я не совсем понял, как вы намереваетесь возбудить дело всего лишь на основе случайного двоемужества, потому что никто не придаст этому особого значения. Однако нельзя с точностью сказать, как это могла воспринять мать, например. В таком случае, все возможно. Продолжайте.

– Она пишет ему записку, в которой назначает свидание в отдаленном месте – на Троне Нептуна – в такое время, когда там точно будет безлюдно – в одиннадцать вечера. Именно эту записку мы и нашли в кармане убитого. Она прямо-таки излучает секретность, и любые присяжные это признают.– Армадейл на минуту остановился, словно не зная, как лучше изложить свои дальнейшие соображения.– На свидание она берет пистолет – возможно, это пистолет ее мужа. Я пока не могу сказать, было ли у нее твердое намерение убить Стэйвли. Возможно, она взяла пистолет из предосторожности. Возможно, ее адвокат будет утверждать, что, зная Стэйвли, она взяла оружие ради самообороны. Но я так не думаю. Почему? Да потому, что она взяла с собой мужа, который мог и сам приглядеть за Стэйвли.

Уэндовер уже готов был вмешаться, однако инспектор остановил его.

– Я скоро предоставлю вам доказательство, сэр. Но сначала дайте мне договорить. Итак, она обувает туфли для гольфа, так как собирается ходить по песку. Достает блейзер для гольфа и надевает поверх вечернего платья. Затем она выходит через боковую дверь, а тут как раз, выведя машину из гаража, подъезжает ее муж. Это, должно быть, произошло около одиннадцати часов. И никто не мог заметить ее исчезновение в таком большом отеле.

С неосознанным драматизмом инспектор снова сделал паузу в своем монологе. Уэндовер бросил взгляд на сэра Клинтона, в надежде прочесть его мысли, но не смог ничего различить на его лице. Инспектор же продолжил повествование, по-прежнему используя для этого форму настоящего времени:

– Они подъезжают по дороге как можно ближе к Трону Нептуна. Возможно, именно тогда он разворачивает автомобиль, а возможно, и позже. В любом случае, она вылезает и идет пешком в направлении скалы. Флитвуд тем временем крадется, прячась за волнорезом, параллельно ее пути. Это объясняет характер следов, которые мы видели сегодня утром. Она подходит к скале и видит Стэйвли. Они некоторое время беседуют. Затем она впадает в гнев и стреляет в него. Итак, беда случилась. Флитвуды садятся в машину и возвращаются в отель. Они не сразу ставят машину в гараж. Женщина вылезает, идет ко входу в помещение, где постояльцы хранят одежду для гольфа. Там они снимает туфли, стягивает блейзер и вешает на вешалку, а потом незаметно проскальзывает в отель.

Уэндовер внимал рассказу инспектора со все возрастающей тревогой. Он, однако, успокаивал себя надеждой, что Армадейлу будет трудно подкрепить все эти выводы убедительными доказательствами. Не мог он при этом не признать, что, восстанавливая события прошлой ночи, инспектор проявил куда большее воображение, чем можно было ожидать. Все это звучало так ужасающе правдоподобно!

– Тем временем,– продолжал инспектор,– молодой Флитвуд оставляет машину во дворе и входит в отель. Не знаю, какова была его цель – возможно, состряпать себе некое алиби. В любом случае, в одиннадцать тридцать пять он в спешке бежит вниз по лестнице, спотыкается, летит вниз головой и приземляется с открытым переломом правой ноги. На эту ночь он свое отбегал. Они звонят Рэффорду, и тот латает ему ногу и укладывает его в постель.

Армадейл снова замолчал и с высокомерной улыбкой поглядел на Уэндовера.

– Вот как я вижу это дело. Думаю, здесь достаточно, чтобы выдвинуть обвинение против женщины как исполнителя и против Флитвуда – как соучастника.

Теперь, узнав самое худшее, Уэндовер был готов ответить па вызов противника. Он сам принял на себя эту роль, и хотел сыграть ее как можно лучше.

– Ваш главный довод неубедителен, инспектор,– заявил он.– Вы утверждаете, что в основе мотива лежал страх разоблачения. Но это убийство сделало разоблачение неизбежным, да вдобавок в самой ужасной форме. Как вы обойдете эту проблему?

Выражение превосходства на лице Армадейла лишь усилилось, словно подхлестнутое возражением.

– Боюсь, мистер Уэндовер, что вам мало приходилось сталкиваться с настоящими убийствами. В книгах-то, вероятно, все по-другому,– добавил он с откровенной издевкой. – Настоящий убийца может быть глупым и не способным предвидеть всю цепочку событий, которую повлечет за собой убийство. Или убийца может оказаться умным, но легко возбудимым, и сильные чувства внезапно захватывают его целиком, так что весь ум будто ветром сдувает. И он совершает убийство в таком состоянии, когда возможные последствия его просто не волнуют.

– А убийц, которые не глупы и не возбудимы, никогда не удается поймать, верно?– шутливо вмешался сэр Клинтон.– Это значит, что мы, полицейские, промахиваемся на каждом шагу.

Уэндовер тщательно обдумал выдвинутый инспектором тезис.

– Значит, если миссис Флитвуд не глупа,– холодно проговорил он,– вы утверждаете, что ее вынудили потерять голову?

– Это вполне вероятно,– продолжал настаивать Армадейл.– Ни один суд присяжных не отвергнет эту гипотезу только на том основании, что мы не можем точно установить причину гнева миссис Флитвуд. Они, знаете ли, не будут ожидать подробного пересказа разговора на скале.

Уэндовер и сам в душе не мог опровергнуть эту мысль. И теперь, когда инспектор столь уверенно высказал ее вслух, сердце его дрогнуло. Он, однако, попробовал атаковать с другой позиции:

– Вы сказали, что готовы предоставить твердые улики в поддержку ваших заключений, не так ли? Что ж, как вы намерены доказать, что миссис Флитвуд весь прошлый вечер пробыла на -пляже?

В улыбке Армадейла сквозил триумф. Он склонился над сумкой, достал оттуда один из восковых слепков и положил его на стол. Вслед за этим на свет божий явилась пара женских туфель для гольфа. Выбрав нужный ботинок, инспектор перевернул его и приложил слепок параллельно подошве. Уэндовер, с замирающим сердцем, сравнил различные части рисунка. Даже самый придирчивый критик не смог бы усомниться в их идентичности.

– Туфли принадлежат Флитвуд, сэр,– со зловещей ноткой в голосе возвестил инспектор.– Я нашел их в женской раздевалке. Могу, если понадобится, привести пару свидетелей.

Уэндовер внезапно разглядел маленькую трещину в неприступной крепости, воздвигнутой Армадейлом. Однако, вместо того чтобы немедленно обнаружить свое оружие, он решил увести противника по ложному следу и, если возможно, заставить его потерять бдительность. И Уэндовер изобразил на лице полное разочарование, будто предъявленное ему доказательство поколебало его убеждения. Не продолжая дискуссию и как бы замяв тему, он устремился по новому пути:

– А блейзер для гольфа? Что с ним? Он ведь не оставляет следов на песке.

Триумф в улыбке Армадейла стал еще более заметным. Он снова повернулся к своей сумке, натянул резиновые перчатки и крайне осторожно извлек на свет запыленный кольт.

– Это пистолет тридцать восьмого калибра,– указал он.– Того же калибра и гильза, которую мы подобрали на скале, и, вероятно, такой же окажется и пуля, когда мы извлечем ее из тела. Я осмотрел дуло: из пистолета совсем недавно был произведен выстрел. В магазине недостает одного патрона.Армадейл сделал драматическую паузу перед кульминацией.– И я нашел этот пистолет в кармане блейзера, принадлежащего Флитвуд, который висел на крючке в женской раздевалке.– Сделав еще одну паузу, для того чтобы этот факт дошел до сознания Уэндовера, Армадейл добавил: – Вы должны признать, сэр, что эта игрушка – не из тех вещей, которые любая дама ежедневно носит с собой.

Уэндовер решил, что путь свободен, и оп может взорвать свою мину.

– Давайте все окончательно проясним, инспектор. Насколько я понимаю, вы отправились в женскую раздевалку, пошарили кругом вешалки миссис Флитвуд и обнаружили висящий на ней блейзер и туфли, лежащие рядом на полу.

– Совершенно верно, сэр. Вешалка была помечена карточкой миссис Флитвуд. Так что у меня не возникло трудностей.

Уэндовер не сделал ни малейшей попытки сдержать растянувшую его губы улыбку.

– Вот именно, инспектор. И любой мог так же легко опознать ее вещи. Они лежали, доступные всем, даже ключа не требовалось, чтобы достать их. А после наступления темноты за комнатой практически никто не следит. Только случайно туда кто-нибудь заходит.– Уэндовер в свою очередь сделал паузу, прежде чем броситься в атаку. И затем продолжал: – На самом деле любая другая женщина могла войти туда, надеть туфли и блейзер миссис Флитвуд и таким образом пустить вас по совершенно ложному следу. Кто угодно мог взять блейзер с вешалки и туфли из-под нее, инспектор. Ваши улики по-настоящему убедительны, я признаю это, но они не указывают на владельца этих вещей, потому что любой имел к ним доступ в это время дня.

Уэндовер готовился увидеть, как рухнет высокомерие инспектора. Но вместо этого на лице его появилось выражение, ясно свидетельствующее о том, что стрела пролетела мимо цели. Легким жестом Армадейл привлек внимание Уэндовера к пистолету:

– На нем есть отпечатки, и вполне четкие, сэр. Я обработал их порошком. С их помощью можно с легкостью установить личность стрелявшего.

– Но вы же не ожидаете, что миссис Флитвуд позволит вам снять у нее отпечатки пальцев, если они могут стать уликой против нее?

На лице Армадейла отразилось удовольствие, которое он ощущал в тех случаях, когда ему удавалось предвосхитить критику. Он со всеми предосторожностями убрал пистолет в одно из отделений своей сумки и так же аккуратно извлек нож, в котором Уэндовер узнал один из столовых приборов отеля.

– Это нож, которым Флитвуд пользовалась сегодня за ленчем. Официанту, который ее обслуживал, было приказано сохранить его, и он принес нож на тарелке, не дотрагиваясь до него. Разумеется, после обработки порошком некоторые отпечатки проступили. Они совпадают со следами на пистолете. Что скажете на это, сэр?

Уэндовер почувствовал, как земля зашаталась у него под ногами. Спорить с достижениями инспектора он не мог. Но даже теперь у Армадейла, похоже, все еще имелось кое-что в запасе. Он убрал нож, снова покопался в сумке и положил на стол пару тряпочных мужских туфель.

– Я заставил горничную, которая сегодня утром убирала комнату Флитвудов, унести эти туфли. Пощупайте подошвы: они все еще влажные. Это естественно – вы ведь знаете, как вода просачивается из песка, если вы долго стоите на одном месте. И более того, если вы посмотрите на перемычку между подошвой и верхом, то увидите налипшие песчинки. Всего этого для меня достаточно. Флитвуд был тем человеком за волнорезом. И вам меня не убедить, что прошлой ночью он ходил к скале, чтобы помочь кому-то другому, а не своей жене,– я имею в виду, какой-то другой женщине.