Текст книги "Загадка Линден-Сэндза"

Автор книги: Дж Коннингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Армадейл процарапал в скале две насечки в качестве ориентиров. Затем, произведя некоторые измерения, набросал грубый чертеж расположения и позы тела.

– Готово?– спросил сэр Клинтон. Получив от инспектора подтверждение, он опустился на колени и расстегнул пуговицы дождевика, в который был одет убитый.– Это интересно,– сказал он, ощупывая обнаружившийся под плащом пиджак.– Судя по мокрой ткани, он вымок до нитки. Инспектор, вчера вечером дождь начался внезапно?

– Судя по звуку, был ливень с грозой. Помнится, было совершенно сухо, а через минуту вдруг полило как из ведра.

– Тогда, возможно, мокрый пиджак объясняется именно этим. Продолжаем. Я, по крайней мере, спереди, вижу на теле только одну рану. Никаких признаков ограбления, потому что плащ был полностью застегнут, как и пиджак. Помогите мне приподнять его, инспектор, чтобы мы смогли извлечь эту руку, не расцарапав ее об скалу. Если на нем есть часы, они вполне могли остановиться в тот момент, когда он упал, потому что большая сила удара пришлась на его голову и руку.

Армадейл приподнял левую сторону тела, и сэр Клинтон переместил скрюченную руку в более естественное положение.

– Вы были правы, сэр!– воскликнул инспектор, указывая на кожаный ремешок вокруг запястья. Он потянулся к телу, чтобы перевернуть руку, но сэр Клинтон остановил его повелительным жестом:

– Не так резко, инспектор! Мы должны обращаться с телом осторожно.

Очень медленно и бережно он приподнял руку мертвеца так, что на ее обратной стороне наконец показался циферблат часов.

– Остановились на одиннадцати девятнадцати,– заметил инспектор.– То есть теперь мы знаем, когда он упал. Хотя особой пользы от этого я пока не вижу.

Уэндовер заметил промах в заключении инспектора:

– Некоторые люди постоянно забывают завести часы. Может быть, этот человек последний раз заводил их позавчера вечером, и они остановились сами по себе задолго до того, как их хозяина убили.

– Боже мой! Старина, да ты просто возмутительно нарушаешь все классические каноны! Я-то думал, это всегда само собой разумеется, что часы любезно останавливаются как раз в момент убийства. Но, возможно, ты и прав. Нам не составит труда это проверить.

– Как?– удивился Уэндовер.

– Сейчас завести часы, считая щелчки колесика – как мы обычно это делаем, затем подождать, пока завод кончится и они остановятся. И завести еще раз, снова считая щелчки. Если две эти цифры совпадут, значит, часы остановились сами собой. Если нет – остановка произошла в силу внешних причин. Но я сомневаюсь, что нам стоит об этом беспокоиться. Здесь должно быть более убедительное свидетельство, если только нам удастся его отыскать.

Все это время пытливый взгляд Уэндовера скользил по поверхности скалы. И, когда сэр Клинтон закончил говорить, Уэндовер указал ему на предмет, поблескивающий на противоположном конце Трона.

– Посмотри, что это, старина, ладно? Я сейчас не могу отлучиться. Инспектор, мне кажется, что кусок стекла отсутствует. Часть циферблата открыта. Давайте заглянем под тело и выясним, там ли недостающий фрагмент.

Армадейл приподнял тело на такую высоту, чтобы сэр Клинтон смог внимательно осмотреть то место, о которое при падении ударились часы.

– Да, вот и кусок стекла,– вскоре сообщил он.– А на камне заметна небольшая царапина. Она свидетельствует о том, что человек упал с размаху, довольно сильно ударившись о скалу.

Армадейл опустил тело на прежнее место. Сэр Клинтон встал на колени, расстегнул ремешок часов и бережно завернул их в свой носовой платок. Осколки стекла он вручил инспектору, который спрятал их в конверт.

Тем временем Уэндовер рассмотрел находку:

– Иди сюда, Клинтон. То, что здесь блестело,– это латунное покрытие использованной гильзы.

Перейдя на другой край скалы, сэр Клинтон подобрал маленький кусочек металла и нацарапал перочинным ножом крестик на том месте, где он лежал.

– Похоже на тридцать восьмой калибр,– заметил он, оглядев гильзу.Спрячьте это, инспектор. А вот и лодка.

К Трону Нептуна приближалась гребная шлюпка с двумя рыбаками на веслах.

– Отлично. Теперь мы сможем закончить осмотр. Вода еще некоторое время не зальет скалу, а если нас отрежет от берега, то не страшно, потому что у нас есть лодка. Прошу вас, подведите ее поближе, если здесь достаточно воды.

Рыбаки, будучи совсем не против рассмотреть все поближе, втащили нос лодки на выступающее из скалы подобие каменного причала, сложили на борт весла и принялись с любопытством наблюдать за происходящим.

– Теперь мы можем осмотреть его карманы,– предложил сэр Клинтон, возвращаясь к телу.– Начинайте, инспектор.

Армадейл приступил к обыску, в подробностях комментируя процесс:

– Карманы дождевика... в обоих пусто. В левом нагрудном кармане пиджака – носовой платок. В правом нагрудном кармане – бумажник.

Он передал бумажник сэру Клинтону.

– Банкнот пятнадцать,– сказал тот, заглянув внутрь.– Больше ничего. Что же, очевидно, это не было ограблением. Продолжайте, инспектор.

– В правом верхнем кармане жилета,– послушно снова загудел инспектор,карманный дневник.

Сэр Клинтон взял дневник, бегло перелистал страницы и отложил.

– Это ежедневник. Он пуст. За обложку засунута книжечка марок. Нескольких не хватает. Не слишком много информации. Продолжайте.

Инспектор вернулся к своему занятию.

– В другом верхнем кармане – карандаш и авторучка. В нижнем левом жилетном кармане – серебряная спичечная коробка с переплетенными инициалами "С. Н." В правом кармане – перочинный нож и машинка для обрезания сигар. Боковые карманы брюк: немного денег, в основном серебряных, машинка для подрезания ногтей и пара ключей. Задний карман брюк: портсигар.

Инспектор вручил предметы сэру Клинтону.

– В маленьком кармашке внутри бокового кармана – ничего. Теперь наружные карманы пиджака. В левом – трубка и кисет. В правом – а, здесь есть кое-что поинтереснее. Открытка, адресованная "Н. Стэйвли, эск., передать через Биллингфорда, Линден-Сэндз, коттедж Флэтта". Так его звали Стэйвли? Это совпадает с буквой "С" в монограмме. А вот еще один листок бумаги. Похоже, это какая-то записка. Конверта нет.

Инспектор протянул обе бумаги сэру Клинтону. Тот осмотрел открытку первой.

– Отправлено два дня назад из Лондона. Хм! Боюсь, здесь особенно не за что зацепиться. "Дорогой Ник, жаль, что мы не увиделись в среду. Встретимся, когда вернешься в Лондон". Обратного адреса нет, неразборчивая закорючка вместо подписи.

Сэр Клинтон обратился ко второму листку. Когда он развернул его, Уэндовер заметил, что брови его непроизвольно поползли вверх. Мгновение сэр Клинтон колебался, затем, бросив взгляд на двух рыбаков, снова осторожно свернул бумажку и спрятал в свой блокнот.

– Это пока подождет,– сказал он.

Взглянув через плечо сэра Клинтона, Уэндовер заметил неясные очертания фигуры, двигающейся со стороны кабинок для переодевания. Перекинутое через плечо полотенце объясняло присутствие незнакомца на пляже в столь ранний час. Когда человек приблизился, Уэндовер вдруг узнал его походку.

– Это же Каргилл, тот австралиец, который живет в нашем отеле, Клинтон. Он, очевидно, спустился искупаться. Лучше всего, если ты будешь с ним разговаривать.

Каргилл явно тоже узнал их, потому что заторопился и вскоре уже достиг волнореза.

– Я бы попросил вас дальше не ходить, мистер Каргилл,– учтиво заговорил сэр Клинтон.– Там, на песке,– следы, на которые мы хотели бы взглянуть, если у нас останется время. И, если не возражаете, я бы не хотел, чтобы они смешались с вашими.

Каргилл послушно остановился, но окинул группу па скале подозрительным взглядом.

– Это здесь произошло убийство?– спросил он.

– Откуда вы об этом знаете?– вопросом на вопрос ответил сэр Клинтон.

– О, полагаю, новости вместе с молоком привез молочник,– ответил австралиец.– Я услышал об убийстве от официанта, когда шел купаться. Весь персонал гудит, как гнездо ос. Слушайте, а кто это?

– Мы пока не знаем,– с исключительно честным видом ответил сэр Клинтон. Затем добавил: – Простите, но сейчас нам некогда разговаривать, мистер Каргилл. Мы должны продолжить работу, а то скоро прилив затопит все вокруг.Он обернулся к рыбакам.– Мы перенесем тело в лодку, и после этого вы можете потихоньку плыть в направлении деревни. Не спешите и не выходите на берег, пока там не появится инспектор Армадейл. Он примет у вас тело. Все понятно? Благодарю вас.

Лодку вплотную прислонили бортом к каменной пристани и безо всяких затруднений перенесли в нее тело Стэйвли. По знаку сэра Клинтона лодка тронулась в путь. Армадейла этот план поверг в некоторое недоумение, но никакого явного протеста он не выказал. Каргилл тем временем все еще стоял по другую сторону волнореза, явно проявляя ко всему происходящему острейший интерес.

Сэр Клинтон в последний раз окинул взглядом каменное плато и во главе своих спутников направился к верхней части пляжа. Каргилл, оставленный в одиночестве, несколько секунд неуверенно потоптался па месте и наконец уселся на волнорез, бездумно глядя на песок под ногами. Очевидно, он понял, что не нужен, но казалось, будто он все еще питает слабую надежду получить разрешение присоединиться к ушедшей компании.

– Мы должны отнести все вещи в машину,– напомнил своим спутникам сэр Клинтон.– Я возьму часть слепков, остальное – вам, инспектор. Уэндовер, твоя доля – паяльная лампа и остаток свечей, если не возражаешь.

Когда они добрались до машины, сэр Клинтон втолкнул Уэндовера на водительское место и знаком приказал инспектору тоже сесть в автомобиль.

– Я намереваюсь совершить краткую прогулку по дороге по направлению к отелю,– объяснил он.– Старина, дай мне пройти немного вперед, а затем медленно поезжай следом. Я хочу поближе взглянуть на эти загадочные колеи. Это займет не больше минуты.

Он зашагал вперед и, немного не доходя волнореза, остановился и несколько секунд рассматривал еле заметный след колес. В этом месте автомобиль развернулся. Затем сэр Клинтон продолжил свой путь в направлении отеля, не отрывая от земли внимательного взгляда. Через несколько сотен ярдов он снова остановился, и, когда Уэндовер нагнал его, он сел рядом с ним на переднее сиденье.

– Здесь действительно две пары следов шин,– сказал он, захлопывая дверцу.– Внизу, у пляжа, все они очень бледные, и я заметил поверх них следы дождя. Затем, в нескольких десятках ярдов отсюда, одни следы вдруг становятся очень яркими, в то время как вторые – все такие же бледные. Они настолько нечеткие, что, боюсь, сегодня утром ты их просто не заметил, старина. Итак, что ты па эго скажешь?

Уэндовер на минуту задумался.

– Некто проехал вниз по дороге перед дождем. Поэтому от колес его машины остались слабые отпечатки,– предположил он.– Затем этот человек развернул автомобиль и поехал обратно в этом направлении. А когда он проехал некоторое расстояние, начался дождь, и следы колес отпечатались уже в грязи, а не на сухой пыли. Поэтому они ярче. Правильно?

– Думаю, да,– согласился сэр Клинтон.– Подожди, останови машину. Я хочу вам кое-что показать, прежде чем мы поедем дальше. Я не хотел демонстрировать его нашей обширной аудитории.

Он сунул руку в карман, извлек оттуда листок, найденный у мертвого Стэйвли, и начал разворачивать его. Уэндовер, подавшись вбок, внимательно наблюдал за процессом.

– Вот тебе на! На бумаге штамп отеля, Клинтон!– воскликнул он.Расследование перемещается в наше пристанище.

– Да,– сухо подтвердил сэр Клинтон.– Я прочту письмо, инспектор. Оно короткое и весьма деловое. Датировано вчерашним днем. Никаких "Дорогой Такой-то" в начале нет. Вот что тут написано:

Это письмо, как ты мог предполагать, явилось для меня полнейшей неожиданностью. Тебе, похоже, известно обо всем, что произойти, и ты намерен приложить все усилия, чтобы как можно больше все испортить. Во всяком случае, иного смысла в том, что ты написал, я не вижу. Я приду сегодня в одиннадцать вечера к Трону Нептуна, чтобы выслушать то, что ты хочешь сказать. Но откровенно предупреждаю тебя, что я не позволю тебе меня шантажировать, насколько я понимаю, именно это у тебя на уме.

– Внизу подпись,– заключил сэр Клинтон.– "Крессида Флитвуд".

Инспектор перегнулся с заднего сиденья и взял письмо.

– Теперь-то нам есть за что зацепиться!– ликующе воскликнул он.– Эта подпись плюс штемпель отеля – да если повезет, мы уже через полчаса ее арестуем!

Уэндовер же сидел, будто ударом грома пораженный внезапной находкой. Перед глазами его непроизвольно возник образ Крессиды, какой он видел ее меньше суток назад – искренней и беззаботной, столь явно счастливой со своим мужем... Чтобы такая девушка оказалась замешанной в жестоком убийстве? Какая нелепость! Тут в памяти его всплыл разговор о карточном шулере. Сэр Клинтон остерегал его против того, чтобы слишком полагаться на внешность... Но Уэндовер решительно отмел эти воспоминания прочь. Взгляд в сторону Армадейла еще больше усилил его гнев: на лице у того было написано еле сдерживаемое ликование. Инспектор явно полагал, что порученное ему дело близится к благополучному завершению.

"Чертова ищейка!– выругался про себя Уэндовер, совершенно забыв, что еще пять минут назад он был точно так же полон энтузиазма.– Представить себе не могу, что бедная девушка окажется в лапах этого чудовища!"

В его воображении возникла картина безжалостного допроса: очаровательная застенчивость Крессиды сменяется ужасом при виде неумолимого инспектора, твердо намеренного вытянуть из нее какое-то проклятое признание... Зачем ему мягко обращаться с женщиной, которой он мысленно уже вынес приговор?

Уэндовер повернулся к сэру Клинтону, надеясь хоть здесь найти признаки иных чувств. Но на лице его друга не отражалось вовсе никаких чувств. Уэндовер вспомнил, что сэр Клинтон узнал содержание письма еще на пляже. И, судя по спокойной реакции, оно его не взволновало.

Внезапно "старина" почувствовал отчуждение от своих спутников. Они были всего лишь двумя служителями закона. Они выполняли свою работу, невзирая на то, каким будет результат. Уэндовер же оставался обычным человеком, и его суждения определялись обычными человеческими эмоциями, решения он выносил под влиянием симпатии или жалости. Почти с изумлением Уэндовер почувствовал, что Армадейл вызывает у него крайнее отвращение. Этому огромному, грубо сколоченному человеку было наплевать на тот постыдный скандал, который менее чем через час произойдет по его вине.

Очнувшись от своих мыслей, Уэндовер обнаружил, что сэр Клинтон без всякого выражения смотрит на него:

– Хочешь все бросить, старина? Твое лицо тебя полностью выдает. Тебе не нравится, какой оборот принимает дело? Тогда лучше предоставь нам самим его закончить.

Уэндовер умел принимать решения быстро. Всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы оценить ситуацию. Если он выйдет из игры, и стражи закона пойдут дальше без него, среди хищников не останется человека. Если он останется с ними, то сможет, по крайне мере, занимать критическую позицию и сбивать спесь с инспектора, находя слабые звенья в цепи, которую он кует. У Крессиды будет хотя бы такой, пассивный, защитник. Выбор был сделан.

– Нет,– ответил Уэндовер.– Коли уж я ввязался Б это дело, я останусь до конца. Вам снова может понадобиться беспристрастный свидетель. Я на эту роль согласен.

Инспектор даже не пытался скрыть досаду. Сэр Клинтон не выразил ни одобрения, ни порицания, но счел нужным сделать предупреждение:

– Прекрасно, старина. Это твой выбор. Но помни, ты – всего лишь свидетель. И, если твоего мнения не спросят, ты вмешиваться не должен.

Уэндовер выразил согласие коротким кивком. Сэр Клинтон нажал на газ и повел машину вперед, не отрывая глаз от следов, глубоко вдавленных в землю шипованными шинами. У территории отеля колеи завернули в ворота и затерялись на гравии подъездной аллеи.

Заметив это, инспектор не смог сдержать невольного жеста радости. Уэндовер же понял, что эта последняя улика окончательно затянула сеть вокруг несчастной девушки.

– Это все решает, сэр,– сказал Армадейл с таким откровенным удовлетворением, что Уэндовер почти пришел в ярость.– Она съездила па машине па пляж и вернулась. Просто, как дважды два.

– Полагаю, вы заметили, что на обратном пути машина ни разу не тормозила,– небрежно заметил сэр Клинтон.– На дороге следов остановки пет.

Только поставив свой автомобиль в гараж, он заговорил снова:

– Инспектор, нам сейчас крайне нежелательны сплетни. И мы должны приложить все усилия, чтобы избежать их. Пока мы не имеем права предъявить кому-либо обвинение, и не следует привлекать к расследованию излишнее внимание. Я считаю, что мистер Уэндовер должен пойти и передать мисс Флитвуд просьбу о встрече. Если это сделаете вы, то через пять минут заработают все языки в округе. А к тому времени, когда они обменяются информацией, будет уже невозможно откопать ту крупицу истины, которой кто-то из них, возможно, и обладал. В их головах все смешается, и они уже не смогут вспомнить, на самом ли деле они что-то видели или просто услышали об этом от кого-то другого.

Уэндовер признавал правоту этого довода, но в то же время ясно осознавал, какую двусмысленную роль ему навязывают.

– Мне не слишком по душе это поручение, Клинтон,– запротестовал он.Оно ставит меня в ложное положение.

Сэр Клинтон резко прервал его:

– Пять минут назад я предложил тебе выйти из игры. Ты предпочел остаться с нами. Значит, ты должен делать, что тебе говорят. Таковы правила.

Уэндовер понял, что единственная возможность удержаться в стае хищников – выполнять приказы. И хмуро подчинился:

– Хорошо, Клинтон. Мне не нравится твоя идея, но У нее есть свои преимущества.

Они вместе вошли в отель. Уэндовер направился к конторке. Его спутники временно отступили на второй план.

– Миссис Флитвуд?– повторил портье, выслушав Уэндовера.– Да, сэр, она наверху. Вы разве не знаете, что мистер Флитвуд этой ночью сломал ногу? Сейчас его осматривает врач. Думаю, миссис Флитвуд с ним в его комнате.

– В каком они номере?

– Номер тридцать пять, сэр. Мне позвонить в их номер и спросить, может ли она с вами встретиться? Это совсем недолго.

Уэндовер отрицательно мотнул головой и повернул назад. В дальнем конце холла он снова встретился со своими спутниками.

– Это на втором этаже. Пойдем пешком,– сказал сэр Клинтон, сворачивая к лестнице.– Предоставляю вам вести беседу, инспектор.

Ничего не имея против, Армадейл постучал в дверь комнаты номер тридцать пять. Получив ответ, он повернул ручку и вошел. Сэр Клинтон последовал за ним. Уэндовер же, ощущая крайнюю неловкость, нерешительно замялся на пороге. Взору вошедших предстал лежащий на кровати Стэнли Флитвуд, бледный и измученный. Крессида, поднявшись с кресла, бросила на незваных гостей встревоженный взгляд.

Инспектор явно не был приверженцем тактичных вступлении:

– Простите за беспокойство,– угрюмо сказал он,– Но мне кажется, вы можете сообщить мне некоторые сведения относительно того, что произошло на пляже этой ночью.

Уэндовер, несмотря на всю свою враждебность по отношению к Армадейлу, не мог не восхититься тем, как хитро построил он это предложение. В нем наряду с откровенным обвинением содержалась и некоторая неопределенность, призванная сбить преступника с толка и заставить неуклюже замяться с ответом. Но главным объектом внимания Уэндовера была Крессида, и одного взгляда на нее было достаточно, чтобы заставить сжаться его сердце. Мука, смятение, отчаяние смешались на ее лице. Но яснее всего на нем читался страх. Крессида посмотрела на мужа, потом на инспектора; было очевидно, что она сразу поняла всю силу грозящей ей опасности.

"Что же это! У нее такой вид, будто она и вправду это сделала!– с ужасом признался сам себе Уэндовер.– И она до смерти боится, ч го у Армадейла есть доказательства".

Крессида механически облизнула губы, словно намереваясь ответить. Но прежде чем она успела что-то произнести, заговорил ее муж:

– С какой стати вы приходите сюда с расспросами? Вы что, представитель власти? Или репортер?

– Я инспектор Армадейл.

Стэнли Флитвуд явно прилагал нечеловеческие усилия, чтобы, невзирая на сильнейшие физические страдания, держать себя в руках. Кивнув в ответ на представление инспектора, он повторил свой вопрос:

– Что привело вас к нам?

Но Армадейл не собирался выдавать степень своей осведомленности:

– Я не в праве обсуждать это, мистер Флитвуд. Я пришел сюда задавать вопросы, а не отвечать. В ваших же интересах говорить со мной откровенно.

Он обернулся к Крессиде:

– Вы были на пляже этой ночью около одиннадцати?

Стэнли Флитвуд вмешался, опять не давая жене ответить:

– Минутку, инспектор. Вы намерены выдвинуть против меня обвинение?

Армадейл на секунду заколебался, словно пребывая в нерешительности относительно своего следующего шага. Казалось, он разглядел в этом вопросе какой-то подтекст.

– Никого ни в чем не обвиняют... пока,– ответил он, многозначительно выделив последнее слово. Но, пока он говорил, взгляд его с откровенной угрозой остановился на измученном лице Крессиды.

– Ничего не говори, Крессида,– предостерег ее муж и вновь обернулся к инспектору: – Вы ведь не имеете права требовать от нас показаний, если мы не хотим их давать?

– Это так,– осторожно признал инспектор.– Но предупреждаю вас, иногда бывает опасно утаивать факты.

– Я не поддаюсь на угрозы, инспектор,– сухо ответил Стэнли.– Насколько я понимаю, случилось что-то серьезное, иначе вы бы не стали поднимать такой шум?

В ответе Армадейла осторожность смешалась с иронией:

– Тут в отеле поговаривают, что на пляже произошло убийство. Возможно, слухи дошли и до вас?

– Да, дошли,– признался Стэнли.– Поэтому я и веду себя так сдержанно, инспектор. Убийство – щекотливое дело, поэтому я не собираюсь давать никаких показаний до тех пор, пока не посоветуюсь с адвокатом. То же касается и моей жены.

С таким оборотом дела инспектору сталкиваться не приходилось. Его замешательство было очевидно. Грандиозная сцена суда инквизиции не удалась. Рухнули его надежды застать преступников врасплох и вырвать у них шокирующие признания. Если на допросе у этих двоих под боком будет сидеть адвокат, у инспектора не много шансов заставить их сболтнуть лишнее.

Уэндовер же испытал настоящее удовольствие, услышав, как изменился голос инспектора:

– Ваше поведение выглядит не слишком хорошо, мистер Флитвуд.

– Ваше вторжение в комнату больного – тоже, инспектор.

Сэр Клинтон поспешил вмешаться в беседу, очевидно, опасаясь, что дело может зайти слишком далеко. Его тон резко отличался от задиристой манеры Армадейла:

– Боюсь, вы не совсем поняли точку зрения инспектора, мистер Флитвуд. Если бы мы получили сведения, которыми вы и ваша жена, возможно, обладаете, мы могли бы выйти па след убийцы. Но если вы сейчас откажете нам в этих сведениях, наша работа замедлится, и тогда я не могу гарантировать, что вы не окажетесь под подозрением. К тому же в отеле начнутся весьма нежелательные пересуды, которых я бы всеми силами постарался избежать. Менее всего хотим мы доставлять неудобства невинным людям.

Благовоспитанность Стэнли была сломлена под двойным натиском физического и душевного страдания.

– Где это вы покупаете такое мыло?– саркастически поинтересовался он.Похоже, дорогое. Но на сей раз оно вам не поможет. Не пролезете.

Во взгляде инспектора Армадейла, брошенном на шефа, ясно читалась мысль, что его монолог лишь попусту отнял у них время.

– Когда приедет ваш адвокат?– бесцеремонно вмешался он.

Сю или Флитвуд помолчал, размышляя.

– Я телеграфирую ему сегодня, но, скорее всего, телеграмма пролежит в его конторе до понедельника. Полагаю, он сможет прибыть не раньше полудня в понедельник. А возможно, и позже.

Инспектор переводил взгляд с жены на мужа.

– И до тех пор вы не намерены ничего говорить?

Стэнли Флитвуд счел вопрос недостойным ответа.

– Думаю, вы об этом еще пожалеете, сэр. Но это ваш выбор. Что ж, сейчас мне больше незачем отнимать у вас время.

И Армадейл величавой поступью устремился прочь из комнаты. Вся его фигура источала подозрение и негодование. Сэр Клинтон последовал за ним. Замыкая отступление, Уэндовер заметил, как Крессида метнулась к мужу и опустилась на колени у края кровати.

Глава 8

Кольт

Оказавшись внизу, Армадейл попросил разрешения откланяться.

– Давайте-ка позавтракаем, инспектор,– возразил сэр Клинтон.– Вы всю ночь пробыли на ногах и, должно быть, проголодались.

К значительному облегчению Уэндовера, Армадейл предложение отверг.

– Я, может быть, попозже перехвачу сандвич, сэр. Но, если не возражаете, сначала мне хочется кое с чем разобраться. Вы управитесь за полчаса или около того?

Сэр Клинтон взглянул на часы:

– Мы поторопимся, инспектор. В конце концов, пора бы уже вызволить Биллингфорда. Констебль, вероятно, успел изрядно утомиться от его общества.

Но инспектор, похоже, не испытывал ни тени жалости пи к Биллингфорду, ни к Сэпкоуту.

– К тому же необходимо забрать тело Стэйвли,– напомнил он.– И я бы не прочь вызвать по телефону подкрепление. В таком составе нам не справиться.

– Да, на вашем месте я бы так и сделал. Отправьте за ними кого-нибудь на машине и передайте, пусть ждут нас в Линден-Сэндзе. Полагаю, хватит сержанта и трех констеблей.

– Очень хорошо, сэр.

И инспектор поспешил по своим делам – к великому облегчению Уэндовера, чья неприязнь к нему ни в коей мере не ослабла. Сэр Клинтон же направил стопы в столовую, где постарался как можно убедительнее внушить официанту мысль о необходимости спешки. Когда они уселись за стол, Уэндовер заметил, что другие постояльцы украдкой кидают на них испытующие взгляды из дальних концов комнаты. Очевидно, новость о ночной трагедии успела стать всеобщим достоянием.

– Не думаю, что Армадейл достиг больших успехов в расследовании,заговорил Уэндовер достаточно тихо, чтобы слова его были недоступны их ближайшим соседям.– Нет ничего более недостойного, чем прибегать к запугиванию, когда дело не ладится.

Сэр Клинтон, однако, никогда не позволял критике в отношении своих подчиненных остаться без ответа:

– Армадейл сделал все что мог. И в девяти из десяти случаев он добивается желаемого результата. Ты смотришь на расследование с сентиментальной позиции, знаешь ли. А работа полиции не имеет ничего общего с этой стороной дела. Задача Армадейла – добыть всю возможную информацию и использовать ее, независимо от того, к чему это приведет. Если представителю власти придется прерывать расследование только из-за рыданий хорошенькой девушки, то полиция будет не слишком-то эффективным орудием общества.

– Молодой Флитвуд оказался достойным противником,– заметил Уэндовер с плохо скрываемым удовлетворением.

Сэр Клинтон с любопытством воззрился на него.

– Для мирового судьи ты проявляешь удивительно мало сочувствия к служителям закона. Если тебя интересует мое мнение, молодому Флитвуду отныне следует винить лишь себя во всем, что теперь случится. Конечно, ему удалось выиграть два-три дня, за которые они с женой успеют все обсудить и состряпать для нас какую-нибудь историю. Но ни разу не приходилось мне слышать такую сказку, которая выдержала бы тщательную проверку. А ты можешь быть уверен: после такого приема Армадейл будет разглядывать под микроскопом каждое услышанное от них слово, прежде чем принять его за истину.

Уэндовер мрачно кивнул.

– Не сомневаюсь, так и случится,– согласился он.– Вероятно, молодой Флитвуд зря выбрал такую тактику.

– Я дал ему возможность облегчить душу, если у него есть достаточно убедительная история,– с оттенком раздражения напомнил сэр Клинтон.– А в ответ получил только уличное хамство. Он, очевидно, полагает, что может взять над нами верх, но когда дело дойдет до кульминации, я думаю...

Он оборвал фразу на полуслове. Оглянувшись по сторонам, Уэндовер увидел, что мадам Лоре-Деруссо вошла в столовую и двинулась в направлении их столика. Наблюдая за ее приближением, он, почти бессознательно, сравнивал эту женщину с Крессидой Флитвуд. Обе они были весьма примечательны и, без сомнения, выделялись в любом обществе. Однако Крессиду сама природа одарила красотой, в то время как мадам Лоре-Деруссо являлась продуктом более искусственным. По всему было ясно, что она уделяет своей внешности самое пристальное внимание. И даже сдержанный шаг явно был результатом тщательных упражнений и составлял резкий контраст гибкой, естественной походке Крессиды.

"Интересно, почему любой, увидев ее, сразу же определяет ее как "иностранку"?– задумался он.– Уйма английских девушек по утрам надевают такое же платье, хотя с таким же успехом могут носить и что-нибудь другое. И точно так же они укладывают волосы волнами. И лицо у нее не вполне континентального типа – я видел достаточно таких лиц в этой стране. Должно быть, это из-за ее движений или из-за того, как она смотрит".

Проходя мимо, мадам Лоре-Деруссо одарила джентльменов сверкающей улыбкой, признавая в них знакомых, затем уселась за соседний столик, взяла меню и с отвращением на лице принялась его изучать. Очевидно, английский завтрак не вполне соответствовал ее вкусам. После некоторого раздумья она все же сделала заказ, водя перед лицом официанта по строчкам меню, как будто не доверяла правильности своего произношения.

Сэр Клинтон был явно не настроен обсуждать полицейские дела теперь, когда разговор могли подслушать, и молча занялся едой. Как только Уэндовер закончил завтракать, сэр Клинтон, взглянув на часы, поднялся из-за стола.

– Давайте захватим инспектора и отправимся в Линден-Сэндз. Я подгоню машину.

Спустя несколько минут они встретились с Армадейлом в дверях отеля. Тот выглядел весьма довольным, однако причину своего хорошего настроения не сообщил.

Пять минут езды по берегу, и они уже были в деревушке Линден-Сэндз. Инспектор указал сэру Клинтону дом Сэпкоута. Констебль явно поджидал их, потому что, как только они собрались постучать в дверь, он уже стоял на пороге с приглашением войти. Констебль провел их в комнату, где сидел Биллингфорд. С первого же взгляда на пего Уэндовер проникся неприязнью. Биллингфорд имел вид человека, который пытается выпутаться из неловкой ситуации с помощью напускной беспечности. А беспечность эта резко дисгармонировала с настроением Уэндовера. Но по некотором размышлении он все же был вынужден признать, что положение Биллингфорда не из легких, и в сложившихся обстоятельствах трудно было бы ожидать от него приятной раскованности.

– Итак, мистер Биллингфорд,– без обиняков начал инспектор,– У меня к вам пара вопросов. Прежде всего, почему вы сразу не сказали констеблю, что Стэйвли был вашим другом? Увидев тело на скале, вы непременно должны были опознать его.