Текст книги "Загадка Линден-Сэндза"

Автор книги: Дж Коннингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Мистер Уэндовер конечно не имеет locus standi {Официального права находиться (лат.)} в этой комнате,– пояснил сэр Клинтон после того, как адвоката представили ему и его спутникам.– Но я думаю, было бы весьма полезно, если бы при разговоре присутствовал человек, официально с нашим делом не связанный. У вас есть возражения, мистер Калдер?

Адвокат молча переглянулся с Крессидой и Стэнли, после чего без дальнейших колебаний дал свое согласие. Стэнли Флитвуд тоже кивнул.

– Мы с мистером Калдером посовещались,– заговорил он, как только вопрос был улажен,– и пришли к заключению, что честность – лучшая политика. Нам нечего скрывать. Итак, что же вы хотите узнать?

Уэндовер, изучая присутствующих, наконец остановил взгляд на лице Крессиды и сразу понял, что предстоящее испытание приводит ее в ужас. Казалось, она приготовилась к самому худшему, не видя ни малейшей надежды пережить этот допрос без потерь.

– Может быть, сначала миссис Флитвуд расскажет нам, что ей известно об этом деле?– предложил сэр Клинтон.– А затем мистер Флитвуд сможет дополнить ее историю, начиная с того момента, когда он напрямую вмешался в события.

Крессида попыталась собраться с духом и начать, но голос не повиновался ей. В конце концов ей все же удалось взять себя в руки, хотя для этого потребовалось немалое усилие.

– Если вы хотите, чтобы я объяснила вам все до конца,– начала она, пробегая недоверчивым взглядом по лицам слушателей,– мне придется заглянуть в прошлое, чтобы вы правильно поняли настоящее. Вам, разумеется, известно, что я вышла замуж за Николаса Стэйвли в тысяча девятьсот семнадцатом году, когда он был в увольнении, выздоравливая после ранения. Ни для кого не секрет, что брак наш оказался полнейшей неудачей. Хуже и быть не могло. Менее чем за месяц, он развеял по ветру все мои идеалы, и я презирала его до такой степени, что в прежние времена мне показалось бы невозможным такое сильное чувство. К тому же я его панически боялась.

Стэйвли вернулся на фронт. И следующим, дошедшим до нас, известием о нем было то, что он погиб в бою. Это звучит ужасно, я понимаю, но не могу притворяться, будто испытала что-то, кроме радости, когда услышала эту новость. Он был отвратительной тварью, отвратительной во всех своих проявлениях. Совместная с ним жизнь, даже такая недолгая, была кошмаром наяву. И я ощутила настоящее облегчение, когда поняла, что свободна. Затем, в тысяча девятьсот двадцать шестом, я вышла за мистера Флитвуда.

Она остановилась и бросила взгляд на адвоката, словно ожидая поощрения. Очевидно, то, что она сейчас рассказывала, было согласовано между ними заранее. Уэндовер посмотрел на Стэнли. По его искаженному лицу было видно, как сильно ненавидел он человека, о котором знал лишь из рассказов жены.

– На прошлой неделе,– продолжала Крессида чуть более спокойным тоном,я получила послание, подписанное "Николас Стэйвли". Для меня было страшным ударом снова увидеть этот почерк. Значит, сообщение о его гибели было ошибочным, однако по некоторым собственным соображениям он не опроверг его. Тогда ему, очевидно, было выгодно исчезнуть. А теперь – появиться. По крайне мере, в моей жизни. Вы можете себе представить, что это для меня значило. Это лишало законности мой второй брак и снова бросало меня в руки этого чудовища. Или, в лучшем случае, не предоставляло ему прямой возможности вновь завладеть мной, но давало оружие против меня, которым он, конечно, не преминул бы воспользоваться. Он был эгоистичным да к тому же мстительным животным, и мне было ясно, что он намерен как можно больше навредить мне. В письме его содержался весьма прозрачный намек на то, что именно шантаж является целью его внезапного приезда. Он прознал, что я снова вышла замуж, и увидел в этом отличную возможность поживиться.

Адвокат вынул листок бумаги и протянул его сэру Клинтону.

– Это письмо,– пояснил он.

Сэр Клинтон пробежал записку глазами и снова положил на стол.

– Недурное произведение,– заметил он.– Вполне понимаю ваши чувства, миссис Флитвуд. Прошу вас, продолжайте.

Крессида бросила быстрый взгляд в сторону дивана.

– Естественно, я посоветовалась с мистером Флитвудом,– продолжала она.Мы решили, что разумнее всего будет назначить этому человеку встречу и постараться заключить с ним более-менее сносное соглашение.

– Мы хотели,– перебил жену Стэнли Флитвуд,– убедить его дать развод и совершить эту процедуру без лишнего шума. Тогда мы смогли бы достаточно безболезненно все уладить. Судя по тому, что я знал о нем, этот человек едва ли стал бы отказываться от денег, если бы сумма была достаточно большой...

Он поймал предостерегающий взгляд адвоката и резко замолчал.

– Я понимаю,– мягко вставил сэр Клинтон.– Вы хотели прийти к какому-либо соглашению. Нам необязательно обсуждать его условия. Не хотите ли продолжить, миссис Флитвуд?

– Я написала ему письмо,– снова заговорила Крессида. Голос ее значительно окреп, когда она поняла, что сэр Клинтон настроен вовсе не так враждебно, как инспектор.– Мистер Флитвуд в тот же день – в пятницу отправился к коттеджу Флэтта и бросил письмо в ящик. Вы, конечно, понимаете – я не хотела, чтобы мистер Флитвуд встречался с этим человеком лицом к лицу.

Инспектор поднял глаза от блокнота, в котором стенографировал показания:

– Возможно, вы опознаете письмо, которое мы нашли в одежде убитого.

Сэр Клинтон протянул ей письмо.

– Да, это оно,– сказала Крессида.– Я назначила встречу на Троне Нептуна, на поздний час, когда на пляже никого не бывает. Я, естественно, не хотела, чтобы Стэйвли приходил в отель.– Она слегка заколебалась, словно понимая, что приближается к щекотливому моменту.– Возможно, вы не поймете моих следующих слов. Если бы вы знали, каким чудовищем был этот человек, вам стало бы яснее. Но бывают вещи, которые нельзя рассказать. Но вы должны понять, что Стэйвли вызывал у меня панический ужас. Меня не так уж легко напугать. Но за тот месяц, что мы прожили вместе, он посеял во мне настоящий страх – я говорю о боязни физического насилия. Он пил, и когда был пьян, практически терял человеческий облик. Он внушал мне такой ужас, что я оставила его, даже еще до того, как он вернулся на фронт.

Лицо ее яснее, чем слова, говорило о том, какой кошмар она перенесла. Она немного помолчала, неосознанно предоставив своим слушателям до конца проникнуться смыслом сказанного.

– Когда пришло время встречи,– продолжала Крессида,– мистер Флитвуд настоял на том, чтобы поехать со мной.

– Разумеется,– вмешался Стэнли.– Я вообще хотел сам встретиться с этим парнем. Но она не позволила мне ни самому пойти, ни вместе с ней.

Крессида кивнула:

– Если бы они встретились, ссора была бы неминуема, а от этого человека можно было ожидать чего угодно. Я боялась, что он совершит нечто ужасное. Нет, позволить им встретиться я не могла. Но разговаривать с ним наедине, безо всякой защиты, я тоже боялась. Я достаточно хорошо его знала. Поэтому я взяла у мистера Флитвуда пистолет и отправилась на пляж с оружием. Я решила, что пистолет поможет мне напугать Стэйвли, если он попытается перейти границу.

– Какой это был пистолет?– вмешался Армадейл, глядя на Стэнли.

– Кольт тридцать восьмого калибра. Где-то у меня записан его номер.

– Попозже я предъявлю его вам для опознания,– сказал Армадейл и жестом предложил Крессиде продолжить.

– Мистер Флитвуд согласился не ходить со мной на встречу, но настоял на том, чтобы в нашем автомобиле отвезти меня на пляж. Я уступила. Меня утешало сознание того, что он будет рядом. Но я заставила его пообещать, что он не станет вмешиваться. Он должен был стоять у машины, в то время как я одна пойду к Трону Нептуна.

– Полагаю, инспектор хотел бы узнать, что вы сделали перед тем, как покинуть отель,– вмешался сэр Клинтон.

– Мистер Флитвуд пошел в гараж и вывел машину. Я же тем временем направилась в женскую раздевалку, где хранится моя одежда для гольфа. Там я сменила домашние туфли на ботинки для гольфа. А поверх вечернего наряда надела блейзер. Затем я вышла через боковую дверь и присоединилась к мистер Флитвуду, который уже сидел в машине. Он подвез меня как можно ближе к Трону Нептуна. Я оставила его на дороге, а сама пошла вниз, к скале.

Стэйвли уже был там. С первого же взгляда я поняла, что он пил. Он не был пьян, но уже вышел из нормального состояния. Увидев это, я пришла в ужас. Я не могу этого объяснить, но он... О, я покрывалась холодным потом при одном воспоминании, как он вел себя в такие моменты! И тогда, оказавшись с ним лицом к лицу, я почувствовала настоящую панику. Я вытащила пистолет из кармана и, не показывая ему, держала его наготове.

Потом я заговорила с ним и попыталась убедить его заключить со мной хоть какое-то соглашение. Но все это было совершенно бесполезно. Вы даже и представить не можете, что это был за человек. За то, чтобы держать рот на замке, он требовал денег. О разводе он и слышать не хотел. Сказал, что это лишит его власти надо мной, а он не собирается меня отпускать. А еще он говорил... О, я не стану повторять все то, что он сказал о мистере Флитвуде и обо мне! Он хотел причинить мне боль, унизить меня в моих собственных глазах. И чем больше он говорил, тем в большую впадал ярость. Вы знаете, как ведут себя пьяные? Мне это слишком хорошо известно!– Ее невольный жест выразительнее, чем слова, говорил о ее чувствах.– В конце концов он перешел уже все допустимые границы. Я вся дрожала, отчасти от страха, а отчасти – от сильнейшего гнева, вызванного его оскорблениями. Было совершенно ясно, что сейчас, когда он в таком состоянии, мне от него ничего не добиться. Поэтому я собралась уходить. Тогда он что-то пробормотал – я не стану этого повторять, вы и сами легко можете это представить,– бросился за мной и неожиданно схватил меня.

Я совершенно потеряла голову. Не понимала, что делаю. Ужас почти лишил меня рассудка. Пистолет в моих руках вдруг каким-то образом выстрелил, Стэйвли упал и остался лежать неподвижно. Было темно, разглядеть что-либо было довольно трудно. К тому же случившееся просто ошеломило меня. "Я застрелила его!" – пришло мне на ум. И тут мои нервы окончательно сдали. Я повернулась и побежала наверх, к машине. Там я сразу же рассказала мистеру Флитвуду, что произошло. Я просила его спуститься и посмотреть, что с этим человеком, но он и слышать об этом не хотел. Он отвез меня обратно в отель. Машину мы оставили в одной из боковых аллей. Я прошла в раздевалку, сняла блейзер и переобулась в домашнюю обувь. Я была настолько разбита, что даже забыла вынуть из кармана пистолет. А выйдя в гостиничный коридор, я услышала, что мистер Флитвуд споткнулся на лестнице и сильно повредил ногу. Это заставило меня окончательно забыть о пистолете. На следующий день, вспомнив о нем, я пошла за ним в раздевалку, но обнаружила, что его уже забрали. Это меня страшно испугало: я поняла, что за мной ведется охота.Немного помолчав, Крессида добавила: – Вот, пожалуй, и все, что я могу вам сообщить. Все произошло по чистой случайности. Я не хотела убивать Стэйвли. Взяв с собой пистолет, я всего лишь намеревалась напугать его. Но он был пьян, а его внезапное нападение потрясло меня. Я потеряла контроль над собой и, должно быть, совершенно неосознанно нажала на курок. Я никогда бы не застрелила его в нормальном состоянии и даже намеренно в припадке гнева!

Крессида замолчала, исчерпав свои силы.

– Минутку, Клинтон,– вмешался Уэндовер, когда его друг обернулся к Стэнли, чтобы выслушать и его рассказ.– Я бы хотел выяснить одну вещь. Миссис Флитвуд, не могли бы вы припомнить, во что был одет Стэйвли, когда вы увидели его?

Крессида быстро подняла глаза и, очевидно, заметила сочувствие на лице Уэндовера, потому что ответила довольно охотно:

– Освещение было не слишком хорошим, понимаете? На нем был пиджачный костюм, но не могу сказать, какого цвета. На руке он держал какое-то светлое пальто, но, когда я подошла, он кинул его на камень рядом с собой.

– Он его не надевал?– уточнил Уэндовер.

– При мне, кажется, нет,– ответила Крессида после некоторого размышления.

– По дороге в отель вас застиг дождь, не так ли?– продолжал Уэндовер.

– Да. Как только машина тронулась, начался сильный ливень.

На лице Уэндовера после этих слов отразилось столь явное удовольствие, что Крессида не могла его не заметить. Она посмотрела на него с оттенком надежды, словно ожидая от него помощи. Но взгляд ее снова потух, когда Уэндовер обернулся к сэру Клинтону, давая понять, что тот может продолжать.

– Итак, мистер Флитвуд,– подхватил сэр Клинтон,– вы не остались на дороге рядом с автомобилем, как обещали, не так ли?

Стэнли с подозрением взглянул на своего собеседника.

– Да, я не выполнил обещания,– довольно грубо отозвался он.– То, что я вообще позволил своей жене встречаться с этим мерзавцем, уже достаточно плохо. Трудно было бы ожидать от меня, чтобы я вдобавок остался стоять в сторонке, не правда ли? Я пообещал ей не вмешиваться, но это не могло помешать мне подойти как можно ближе,– на случай непредвиденных обстоятельств. И я спустился на пляж, прячась за волнорезом.

– Так мы и предполагали,– заметил сэр Клинтон.– Скажите, у вас ведь нет второго кольта?

– Нет. У меня только один.

– То есть это не вы произвели выстрел из-за волнореза?

Этот вопрос, казалось, совершенно ошеломил и Крессиду, и Стэнли. Они изумленно переглянулись, и Стэнли произнес:

– Нет, конечно это не я. Как я мог это сделать, если у меня не было пистолета?

– Ну разумеется,– согласился сэр Клинтон.– Вы же понимаете, нам иногда приходится задавать чисто формальные вопросы. А теперь скажите: что произошло после того, как пистолет миссис Флитвуд выстрелил? Я имею в виду, что вы сделали после этого?

– Я увидел, как она побежала на дорогу, где я должен был ее ждать, так что я, естественно, бросился к машине тем же путем, которым пришел, и там встретил Крессиду.

– А затем?

– Она сказала мне, что застрелила Стэйвли. Естественно, эта новость не заставила меня разрыдаться. Однако я хотел как можно скорее увезти жену, чтобы кто-нибудь, привлеченный звуком выстрела, не заметил нас. Поэтому я сел в машину и поспешил обратно в отель. Фары включать я не стал, так как кто-нибудь издали мог заметить свет. А я не хотел, чтобы на нас вышли через наш автомобиль. Видите, я с вами вполне откровенен.

– Жаль, нам не удается убедить всех быть с нами вполне откровенными,признался сэр Клинтон – Это значительно облегчило бы работу полиции... Итак, что же произошло дальше?

– Когда мы ехали к отелю, меня вдруг осенило, что мы оставили на песке следы, и когда все откроется, следы эти выдадут нас. Поэтому я решил видите, я искренен до предела,– я решил, что, когда отвезу Крессиду домой, вернусь на пляж и посмотрю, жив ли Стэйвли. Если нет – уничтожу наши следы, как-нибудь сотру их и постараюсь незаметно скрыться. Потом мне пришло в голову, что живой Стэйвли лучше мертвого. Если бы он был только ранен, дело можно было бы как-нибудь замять. Но если бы не это соображение, я бы, честно говоря, предпочел увидеть его мертвым. Тем не менее, возвратясь в отель, я побежал в свою комнату за фляжкой бренди, которую держу для экстренных случаев. Я собирался с помощью бренди привести его в чувство, если бы он все-таки был жив, понимаете? Но, мчась вниз по лестнице, я поскользнулся и сломал ногу. И таким образом последняя возможность вернуться на пляж была потеряна. Машину я, естественно, оставил во дворе, собираясь загнать ее в гараж после того, как улажу все дела.

– Это вполне понятно,– произнес сэр Клинтон. По тону его можно было предположить, что он получил всю необходимую информацию.– У вас есть какие-нибудь вопросы, инспектор?

– Я хотел спросить вот что,– заговорил инспектор.– Видели ли вы кого-нибудь, кроме Стэйвли, на пути между отелем и скалой?

Стэнли покачал головой:

– Я никого не заметил. Естественно, на обратном пути я был настороже и высматривал, нет ли кого на дороге.

Сэр Клинтон, будто решив уточнить детали, вдруг повернулся к мистеру Калдеру, который почти весь разговор просидел молча.

– Скажите, а мистер Фордингбридж, случайно, не ваш клиент?

Вопрос этот, казалось, весьма удивил адвоката.

– Моя фирма занимается делами уже второго поколения Фордингбриджей,немного напряженно ответил он.– Но я не понимаю, какое это имеет отношение к вашему расследованию.

Сэр Клинтон проигнорировал его настороженность.

– В данный момент мы расследуем исчезновение мистера Фордингбриджа,объяснил он.– И я бы хотел, чтобы вы сообщили мне некоторые сведения. Вы можете уделить мне несколько минут?

Калдер, вовсе не ожидавший такого оборота, тем не менее протестовать не стал и. когда сэр Клинтон и его спутники вышли из комнаты, последовал за ними.

Когда они отыскали место, где можно было рассчитывать на некоторое уединение, сэр Клинтон поведал адвокату о последних событиях.

– Одно из возможных объяснений исчезновения мистера Фордингбриджа таково, мистер Калдер. Как поверенному, ему был предоставлен контроль над крупным капиталом, принадлежащим другому человеку. В целях нашего расследования нам необходимо выяснить, в каком состоянии находится этот капитал. Поэтому я – совершенно неофициально – прошу вас, если возможно, сообщить мне какую-либо информацию на этот счет или хотя бы высказать предположение. Вы понимаете, нам сейчас дорога каждая минута, и мы не хотим тратить время, идя по ложному следу – если это действительно ложный след.

Адвокат поспешил снять с себя возможные подозрения в соучастии:

– Разумеется, каждый раз, когда одному человеку доверяют контроль над чужим состоянием, существует возможность злоупотребления.

– Полагаю, имущественные дела Фордингбриджей были вам хорошо известны, пока Пол Фордингбридж не так давно забрал руководство в свои руки? То есть если бы мне удалось заполучить его бумаги, смогли бы вы, судя по ним, хотя бы примерно сказать, произошло ли какое-либо нарушение?

– Думаю, это возможно.

Сэр Клинтон па минуту задумался, прежде чем снова заговорить:

– Допустим, от его родных или от властей я получу разрешение изучить его документацию. Сможете ли вы, проведя тщательное исследование, указать любое злоупотребление, если оно было?

– Вполне вероятно, хотя это может занять некоторое время.

– Тогда я тем или иным способом постараюсь получить разрешение. Полагаю, все его бумаги должны храниться в его лондонском доме?

– Возможно.

– Тогда сегодня я вместе с вами отправлюсь в Лондон, мистер Калдер, и мы вместе займемся документами.

Адвокат оставил это заявление без комментариев и, так как сэр Клинтон не проявлял никакого желания дольше его задерживать, он откланялся и направился назад к своим клиентам. Лишь только он скрылся за дверью, Армадейл накинулся на Уэндовера:

– Я понимаю, па что вы нацелились, сэр,– с презрением в голосе заявил он.– Вы надеетесь, что ей удастся отделаться статьей "непредумышленное убийство". Да, разумеется, это всего лишь непредумышленное убийство! А убийца – хорошенькая девушка с душещипательной историей. И вы рассчитываете, что мягкосердечные присяжные вынесут ей приговор, равносильный оправданию. Я прав?

Уэндовера искренне развеселил монолог инспектора.

– Какая мудрая мысль, инспектор!– похвалил он.– Мне такое даже в голову не приходило.

– О, неужели? Что ж, в любом случае, не стоит на это сильно рассчитывать. Какие у этой истории есть доказательства? Да никаких, кроме отрепетированных показаний обвиняемой и ее сообщника, состряпанных с помощью проныры-адвоката. Да обвинитель от них в одну минуту камня на камне не оставит!

– Я основываюсь не на ее показаниях, инспектор. Дело сложилось в моей голове в четкую, убедительную картину еще до того, как "обвиняемая" раскрыла рот. И ее показания только подтвердили все пункты моей гипотезы. А вот ваше обвинение – всего лишь мыльный пузырь.

Это грубоватое заявление ни в малейшей степени не задело инспектора.

– Буду рад выслушать ваши соображения, сэр,– ответил он таким тоном, будто пытался успокоить капризного ребенка.– Мне будет в высшей степени полезно выслушать мнение дилетанта, сэр.

Едва слышное ударение на слове "дилетант" несколько оскорбило Уэндовера – чего и добивался инспектор.

– Иногда зритель лучше понимает игру, чем сами игроки,– поучительно изрек он в ответ.– В этом расследовании как раз так и получилось. Вы упустили решающее свидетельство, инспектор. Разве вы не слышали, как миссис Флитвуд сказала, что на Стэйвли не было плаща? Но он был застрелен через плащ! Отверстие в ткани совпадает с отверстием на теле. Это-то для вас достаточно убедительно?

– Вы хотите сказать, что его застрелили позже, когда он уже был в пальто? Нет, сэр, чтобы убедить меня, этого недостаточно. У них с Флитвудом было предостаточно времени, чтобы отшлифовать свои показания и вставить в них вот такие хитрые детали. Да чего стоит такое свидетельство? Ничего, если оно исходит от преступников и ничьи показания не могут его подтвердить.

Улыбка Уэндовера стала шире и приобрела вид проказливой ухмылки.

– Я же сказал, вы упустили из виду важнейшую улику. Мадам Лоре-Деруссо могла бы ее вам предоставить, если бы вы попросили. Но вам это в голову не пришло. А мне пришло.

– Могу ли я узнать, в чем же состоит эта важная улика?– с тяжеловесной учтивостью спросил инспектор.

Уэндовер был готов поделиться с ним своей тайной.

– Дело во времени, когда в пятницу ночью начался дождь,– объяснил он, слегка напоминая учителя, втолковывающего урок нерадивому ученику.– Мадам Лоре-Деруссо сказала мне, что дождь начался внезапно, после того, как отъехала машина Флитвудов.

Инспектору показалось, будто он уловил мысль Уэндовера.

– Вы имеете в виду, что Стэйвли надел плащ, когда начался дождь, и принимаете на веру утверждение миссис Флитвуд, что при встрече с ней на нем плаща не было? Но ее слова некому подтвердить.

– Нет, инспектор. У меня имеется свидетель, видевший, что сначала плащ был у него на руке. Мадам Лоре-Деруссо сообщила мне, что именно так он держал плащ, когда встретился с ней незадолго до одиннадцати часов.

– Он мог надеть его, как только она ушла,– возразил инспектор, не желая сдаваться.

Уэндовер покачал головой.

– Бесполезно, инспектор. Это не последнее свидетельство. Если вы помните, пиджак Стэйвли был насквозь мокрый, хотя поверх него был надет дождевик. Стэйвли застрелили через плащ. Он надел плащ после того, как начался дождь. Но к тому времени как начался дождь, Флитвуды уже ехали в своем автомобиле обратно в отель. Далее: если Стэйвли надел плащ после того, как начался дождь, то выстрел, услышанный мадам Лоре-Деруссо,– очевидно, не был тем выстрелом, который его убил. Теперь понимаете, инспектор?

Этот последний штрих попросту подкосил инспектора.

– Остроумно,– хрипло пробормотал он, не признавая, однако, что Уэндоверу удалось его переубедить.– Вы хотите сказать, что, разговаривая с миссис Флитвуд, Стэйвли держал плащ в руке. Она выстрелила, но ее выстрел в него не попал. После этого миссис Флитвуд бросилась к машине. Потом, когда машина уже отъехала, начался дождь и промочил костюм Стэйвли. Уже как следует промокнув, он вдруг решает надеть плащ, о существовании которого он как-то забыл. И тут появляется кто-то еще и уже окончательно пристреливает его. Так вам это видится?

– Более-менее.

– Хм!– протянул Армадейл, готовясь подвергнуть критике тот пункт, который ему представлялся весьма неубедительным.– Если меня застигает гроза, я обычно успеваю натянуть дождевик – если он у меня с собой. А этот Стэйвли, если вас послушать, был весьма странным субъектом.

Уэндовер помотал головой. Памятуя о недавних издевательствах инспектора, он не мог полностью изгнать из своего тона покровительственный оттенок.

– Это легко объясняется, инспектор, если потрудиться как следует это обдумать. Итак, вот что произошло на самом деле. История миссис Флитвуд вполне верна вплоть до того пункта, в котором упоминается о случайном выстреле. По чистому совпадению сразу после этого выстрела Стэйвли споткнулся или поскользнулся на камне и упал на спину, при этом ударившись головой. Помните ушиб у него на затылке? Он появился в результате этого первого падения.

На сей раз Уэндовер удостоился чести полностью завладеть вниманием инспектора. Прежний оттенок легкого презрения исчез. Было ясно, что уверенность его поколеблена и Армадейл всерьез готов пересмотреть свою позицию.

– Продолжайте, сэр,– попросил он.

– Стэйвли сильно ударился головой о камень, и этот удар оглушил его. Он остался лежать совершенно неподвижно. Помните, что освещение было весьма слабым. И подумайте, какой вывод из всего этого могла сделать миссис Флитвуд. Ее пистолет выстрелил, и в этот же самый момент Стэйвли упал к ее ногам, судя по всему, замертво. Естественно, она немедленно решила, будто попала в него. Она бросилась к машине, чтобы спросить у мужа совета. Полагаю, в данных обстоятельствах этот поступок выглядит вполне естественно.

По лицу инспектора было ясно, что он слышит, как по всем швам трещит его обвинение. Вслух он, однако, ничего не сказал.

– А муж миссис Флитвуд,– продолжал Уэндовер,– в этом полумраке разглядел только какую-то потасовку и услышал пистолетный выстрел. Возможно, он видел, как упал Стэйвли. А когда его жена побежала к машине, он бросился вдоль волнореза ей навстречу. Что еще могло прийти ему в голову, кроме того, что жена застрелила Стэйвли? Да и сама она так думала. Это подтверждает пересказанный мадам Лоре-Деруссо разговор у машины.

– Да, в этом что-то есть,– сдался Армадейл. В тоне его ясно читалось, что против желания ему все же приходится поверить в очевидное.– А что случилось потом? Кто же настоящий убийца?

Уэндовер продумал свою линию защиты весьма тщательно. Главной его задачей было переубедить инспектора и избавить Крессиду от дальнейших волнений.

– Давайте не будем торопиться,– отозвался он.– Сначала давайте изучим получившуюся картину. Итак, Стэйвли лежит на скале без сознания или, по крайней мере, оглушенный настолько, чтобы не иметь сил сразу подняться. В результате падения его наручные часы остановились на одиннадцати девятнадцати, хотя стекло не разбилось. Вы знаете, как легко некоторые часы ломаются от удара или встряски. Даже если вы играете в гольф с часами на руке, они могут остановиться после того, как вы с силой ударите клюшкой по мячу.

Затем начинается дождь. Одежда Стэйвли промокает, однако он еще не оправился от удара и встать не может. Постепенно он приходит в сознание, с трудом поднимается на ноги, замечает, что идет дождь, машинально подбирает плащ и надевает его. К этому времени машина Флитвудов уже довольно далеко на пути к отелю. Рядом со Стэйвли – лишь один человек.

– Вы говорите о мадам Лоре-Деруссо?– спросил инспектор.– Вы думаете обвинить в убийстве ее? Она ненавидела Стэйвли, а тут ей представилась такая возможность. Правильно?

Уэндовер не удержался от последнего выпада.

– Лично я не намерен слишком торопиться с обвинениями,– сказал он, любезно улыбаясь поверженному во прах инспектору.– Пока не буду до конца уверен в неопровержимости моих доказательств.

Но Армадейл был до такой степени поглощен обрушившимся на пего потоком новых доказательств, что насмешки даже не заметил.

– Значит, вы утверждаете, что часы остановились в одиннадцать девятнадцать, когда он упал в первый раз, но стекло разбилось только тогда, когда Стэйвли застрелили?

– Похоже, именно эта версия соответствует фактам,– подтвердил Уэндовер, впрочем, достаточно уклончиво, чтобы оставить себе путь к отступлению.

– Да, это весьма убедительно,– был вынужден согласиться Армадейл. Тон его, однако, был весьма ворчливым.– Я пока не вижу пути опровергнуть ваши выводы. Но как следует это обдумаю.

Весь этот разговор сэр Клинтон выслушал совершенно бесстрастно и только теперь вмешался:

– Должен признать, теория твоя выстроена весьма изящно, старина. Особенно тема часов показывает, как много пользы принесло тебе чтение классики. Жаль, у меня нет времени читать детективы. Они явно пробуждают человеческий интеллект.

Уэндовера эта лесть не обманула.

– О, разумеется, я знаю, что ты заметил ошибку намного раньше меня. Еще несколько дней назад ты нам об этом сказал. Я помню – это было, когда инспектор нашел пистолет в блейзере миссис Флитвуд.

– Промашка оказывается почти в каждом деле, основанном исключительно на косвенных уликах. И пока не соберешь все улики воедино, никогда не знаешь, насколько эта промашка велика. Я всегда был убежден: следует подождать, пока у тебя в руках будут все доказательства, прежде чем делать какие-либо выводы. Ошибки не имеют особого значения, пока являются твоим личным достоянием и ты собственными ошибками не сбиваешь с толку других людей.

Он обернулся к Армадейлу, все еще погруженному в глубокие раздумья.

– Сегодня я отправляюсь в Лондон, инспектор, чтобы покопаться в делах Фордингбриджа. А вас я попрошу тем временем сделать для меня две вещи.

– Очень хорошо, сэр,– произнес инспектор, очнувшись от забытья.

– Во-первых, просейте всю эту гору песка, которую накопали рабочие, через мелкое сито. Посмотрим, не найдется ли там еще одна гильза тридцать восьмого калибра. Вполне возможно, ее там не окажется, но если все же она там, мне она нужна.

– Так вот что ты искал все это время!– воскликнул Уэндовер.– Должен тебе сказать, Клинтон, что ты был как никогда близок к вранью. Ты сказал, что ищешь ракушки или бутылку с джинном, и уверял, что говоришь правду. Ты меня совсем запутал!

– Твои обвинения несправедливы, старина. Кто же виноват, что ты неправильно понял мои слова? Разве ты никогда не слышал, что американцы называют "ракушкой" гильзу? А я назвал ее "джинном в бутылке". Можно ли придумать более точное описание? Разве джинн не появился из бутылки в виде дымка? А потом он все рос и рос до тех пор, когда уже стало невозможно поверить, что он сидел в бутылке. А когда стреляешь из пистолета, из гильзы выходит намного больше газа, чем, казалось бы, может вместить такая маленькая вещица. И разве джинн не собирался убить человека – как и пуля? Мне-то казалось, что я придумал метафору для описания гильзы, достойную стать в один ряд с лучшими поэтическими образами Шекспира! Л все, что ты смог сказать,– что мои сравнения сбили тебя с толку! Ну-ну! Это весьма огорчительно.

Уэндовер был не в силах дальше возмущаться. Остроумие, с которым друг его надул, покорило его.

– А теперь еще одна вещь, инспектор, более важная. Вы немедленно отправитесь к местному судье, под присягой обвините миссис Флитвуд в убийстве и получите ордер на ее арест. Это дело не терпит промедления. Вы будете держать этот ордер наготове, однако не будете ее арестовывать до тех пор, пока я не протелеграфирую вам: "Берите у Флитвуда шлюпку на четверг". Как только вы получите телеграмму, не мешкая ни минуты, приводите ордер в исполнение. Это вопрос жизни и смерти, понимаете? И, разумеется, до самого ареста – никому ни слова.