Текст книги "Дети на ветру"

Автор книги: Дзёдзи Цубота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

СВИСТОК

Дзэнта шел в школу. Когда он подбежал к переезду, шлагбаум как раз закрылся. И тут у рельса что-то блеснуло. Он наклонился, чтобы рассмотреть, что это было, и увидел совсем новенький большой свисток. Такие свистки бывают у проводников поезда. Наверно, его обронил какой-нибудь проводник.

«Пока поезд пройдет, кто-нибудь возьмет и подберет этот свисток. Не придвинуть ли его ногой? Нет, сторож переезда рассердится, если сунуть ногу под шлагбаум», – лихорадочно думал Дзэнта, не спуская глаз с блестящего свистка.

У переезда стояли мальчик-посыльный из винной лавки и несколько школьников с ранцами за плечами.

– Этот свисток мой! – прошептал Дзэнта. Но никто не обратил на него внимания.

В это время как раз проехал поезд, Дзэнта сразу же нырнул под шлагбаум.

Как он и ожидал, сторож переезда сердито закричал:

– Ты что делаешь?!

Однако Дзэнта успел схватить свисток и сунуть его в карман. Тут шлагбаум поднялся, и все пошли через переезд. Дзэнте очень хотелось вытащить свисток и поглядеть на него, но кругом было много людей и даже несколько первоклассников из его школы. Стоит только вытащить свисток, как они закричат: «Ты нашел свисток!» – и Дзэнта не стал его вынимать.

В школе тоже негде было взглянуть на находку, и он все время держал свисток в кулаке, в кармане. На перемене Дзэнта ни с кем не играл, а стоял в углу спортзала, поглаживая свой свисток. Иногда ему даже хотелось засмеяться – так было приятно и весело на душе.

В тот день они должны были переезжать в другой дом. Когда он придет из школы, у ворот уже будет стоять грузовик, который пригонит друг отца. Сразу же погрузят вещи, затем в грузовик залезут папа, мама, Сампэй и он сам, и они отправятся в путь.

Вот будет интересно! Можно посвистеть в грузовике! Он сядет рядом с водителем и свистнет, когда грузовик тронется с места. Потом грузовик загрохочет по мостовой и выедет к повороту. Здесь он снова свистнет – на повороте нужно сбавить ход. Потом он попросит у водителя посигналить в автомобильный гудок. По пути им, конечно, встретятся приятели, и он погудит раза два-три. И, возможно, они подумают, что грузовик их собственный.

Если попадется на глаза Кисим ото или Суэм ицу, Дзэнта попросит посадить их рядом с собой, в кабину водителя, и они будут по очереди свистеть в свисток и нажимать на сигнал. А грузовик будет мчаться на большой скорости. Вот красота! И чем дальше ехать, тем лучше.

Дзэнта думал обо всем этом и в классе, и в спортзале, и так прошло четыре урока. Наступил пятый урок.

Дзэнта вошел в класс, достал хрестоматию, раскрыл ее, но не слышал слов учителя и не видел ни строчки в книге. Все его внимание было сосредоточено на свистке, который он сжимал в кулаке, в кармане.

В это время в углу кто-то стал читать вслух.

«Вот сейчас бы достать!» – подумал Дзэнта.

Целых три часа прошло с тех пор, как он подобрал свисток на переезде, а он еще ни разу не взглянул на него. Даже забыл, какой он из себя. А может, это не свисток, а простая жестяная трубочка? Может, он и не свистит вовсе? Только от одной этой мысли сердце начинало тревожно колотиться в груди.

«Вот возьму и посмотрю. Непременно взгляну!» – решил он.

Скосив глаза на учителя, Дзэнта вынул из кармана кулак, в котором был зажат свисток, и положил его на колено. Что же там, в кулаке? Он раскрыл кулак и посмотрел на свисток. Да, это был настоящий свисток. И такой блестящий! Дзэнта снова быстро разжал кулак и тут же сжал его. Взглянул незаметно на учителя и на сидящего рядом Кисимото. Пожалуй, они не заметили его возни. Тогда он не спеша раскрыл ладошку, свисток и вправду был большим и красивым, с металлическим наконечником, Дзэнта покатал его на ладони.

Ой! Чуть было не уронил! Он осторожно прикусил свисток зубами. Держать его во рту было неудобно, хотелось раскусить пополам. Сдержавшись, он тихонько дунул в свисток. Совсем немного, совсем чуть-чуть. Как бы не свистнуть, а то попадет. Он не будет свистеть, он только сделает вид, что собирается свистнуть, и все.

Дзэнте и страшно, и радостно, и сердце стучит, и ужасно жарко.

Ой! Кажется, он свистнул. Дзэнта быстро сунул свисток в карман, положил руки на колени и уставился в хрестоматию. Однако ему снова захотелось залезть в карман. Сунул руку в карман – захотелось взять свисток. Взял свисток – захотелось вытащить его из кармана и взглянуть, цел ли. Взглянул – захотелось поднести к губам. Поднес к губам – захотелось свистнуть. Чуть-чуть свистнуть. Совсем тихо.

И вот когда он слегка подул в свисток, неожиданно раздался сильный, пронзительный свист. Дзэнта с испугом оглянулся: кто это свистнул? Но с ужасом увидел, что все лица в классе повернулись в его сторону. Как же так получилось? Вроде он и не свистел вовсе. Неужели свисток сам по себе свистнул?

– Дзэнта! – позвал его учитель.

Дзэнта встал и пошел со свистком в руке к кафедре учителя. Поклонившись, он положил свисток на кафедру.

«Извините!» – хотел сказать Дзэнта, но он немного заикался и в этот момент не мог вымолвить ни слова. И, поклонившись, он вернулся за парту.

Учитель опять позвал его. Дзэнта в нерешительности медлил и молчал. Тогда учитель сошел с кафедры, взял его за плечо и подвел к стене у кафедры.

– Постой-ка здесь, – сказал он. – С самого утра ты не выпускаешь из рук свой свисток. Если уж тебе так хочется свистеть, свисти тут сколько влезет.

И, насмешливо улыбнувшись, учитель отдал свисток Дзэнте.

Но разве мог Дзэнта теперь свистеть? Он стоял у стены со свистком в руке и молчал.

– Ну, свисти! – велел ему учитель.

«Я больше не буду, извините!» – хотел было сказать Дзэнта, но, заикаясь, промямлил что-то непонятное. Ему ничего не оставалось, как поднести свисток к губам. Со всех сторон раздались смешки.

Но он ни о чем не думал, был занят своим свистком. Он так долго сжимал его губами, что устал, и когда попытался свистнуть, звука не получилось.

Класс взорвался от хохота. Из глаз Дзэнты покатились слезы. Он долго стоял у стены. Наконец раздался звонок, и Дзэнта вздохнул с облегчением. «Будь что будет, надо поскорее вернуться домой и залезть в грузовик», – думал он.

Все загалдели, стали собирать книжки. Дзэнта не спускал глаз с учителя, ожидая, когда он скажет: «Можешь идти домой». Но учитель ничего не говорил.

– Встать! – скомандовал староста.

Все поднялись, поклонились учителю и направились в коридор. А учитель все еще ничего не сказал Дзэнте. Дзэнте стало как-то не по себе. Он хотел сказать: «Учитель, мы сегодня переезжаем», – несколько раз даже открывал рот, чтобы вымолвить эти слова, но так и не решился.

– А ты стой до тех пор, пока тебе не надоест свистеть.

Когда надоест, приходи в учительскую, – сказал учитель и ушёл.

Остались только дежурные по классу. Ни один из них не пытался заговорить с Дзэнтой. Все делали вид, что не знают его. Щеки у Дзэнты пылали, он все время вытирал слезы, а они лились и лились.

Если он не вернется вовремя, все уедут без него. Перед домом, наверно, уже стоит грузовик. Погрузят вещи, и затарахтит мотор. И почему он не сказал учителю, что они переезжают? Грузовик, видно, уже поехал. Дзэнте показалось даже, что он видит, как грузовик едет по дороге.

Оставаться в классе уже не было сил. Выскочив в коридор, он бросился к учительской. Заглянул в дверь – никого. Прошло совсем немного времени, а учителя ушли. Как же так?

Дзэнта побежал к туалету – тоже никого. Заглянул в другие учительские, в приемную – учителя нигде не было. Его не оказалось и в комнате уборщицы.

Дзэнту охватило раздражение. Перед глазами стоял их дом, покинутый всеми и запертый на ключ, с наклеенным на ворота объявлением: «Сдается внаем». Что же делать? Куда же он денется, когда вернется домой?

Дзэнта стоял у ящика с обувью злой и взъерошенный. Обувшись, он бросился бежать домой и несся так стремительно, будто за ним гнались. Выскочив из ворот школы, он пустился напрямик. Потом повернул направо и побежал к железной дороге. Там он остановился перевести дух. И тогда заметил, что сжимает в кулаке свисток. Сунув его в рот, он засвистел, что было мочи. Он свистел, пока хватило дыхания, наклоняясь все ниже и ниже, и наконец нагнулся почти до самой земли. Тут его охватила такая злость, что захотелось перекусить свисток зубами. Но он не смог этого сделать. Тогда он бросил его на землю и несколько раз придавил ногой. Свистку ничего не делалось. Он швырнул его на рельсы. Свисток ударился о камешек, лежащий на путях, подпрыгнул и упал между рельсов. Некоторое время Дзэнта стоял и молча смотрел на него. Поезда не было. А если прошел бы, свисток остался бы невредимым. И Дзэнте захотелось поднять свисток. И не столько поднять, сколько совершить что-нибудь опасное. Он собрался было выскочить на путь, но тут кто-то схватил его за плечо.

– Что ты делаешь?! Это же опасно! – сказал человек, удержавший его от прыжка.

Дзэнта оглянулся – за ним стоял учитель.

– Это же опасно! – повторил он снова.

Как раз в это время промчался поезд.

«Учитель, мы переезжаем», – хотел было сказать Дзэнта, но опять пробормотал что-то невнятное.

– Знаю, знаю! – сказал учитель. – Твоя мама пришла за тобой. Я тебя уже давно ищу.

Дзэнта чуть было не заплакал. И тут увидел неподалеку свою маму.

– Дзэнта! Грузовик ждет. Пойдем скорее, – сказала мама улыбаясь.

ПОВЕСТИ

ДЕТИ НА ВЕТРУ

На краю деревни стояла маленькая фабрика – на ней делали шнурки да фитили для ламп. Это было акционерное [20]20
  Акционерное предприятие принадлежит не одному владельцу, а нескольким. Они владеют акциями и называются акционерами.


[Закрыть]предприятие. Красные кирпичные трубы фабрики, воздвигнутые еще в годы Мэйдзи, высоко маячили над деревней.

Однажды летом на каменном мосту, неподалеку от фабрики, повстречались Сампэй и Кинтар о. Сампэй – ученик первого класса, Кинтаро – второго. Кинтаро нагло ухмылялся.

И ухмылка эта ничего хорошего не сулила Сампэю.

– Ты чего? – спросил Сампэй. Но Кинтаро продолжал ухмыляться. – Ну, тебе говорят?

Кинтаро не ответил.

Сампэй изготовился драться. Тогда Кинтаро, выпятив вперед подбородок, сказал:

– А твоего отца из правления выгонят.

– Врешь! – крикнул Сампэй.

– А вот и не вру! Вот увидишь! Выгонят и в полицию заберут. Придут полицейские и уведут его.

– Дурак!

Больше терпеть было никак нельзя. Сампэй поднял с земли палку и стукнул Кинтаро по голове. Звук получился звонкий: бум! Бросив палку, Сампэй побежал к дому. Пробежав шагов двадцать, оглянулся. Кинтаро, весь красный и запыхавшийся, мчался следом. Сампэй поднял с дороги камешек, бросил его в Кинтаро и снова побежал к дому. В воротах стоял Дзэнта, его брат. Увидев его, Кинтаро остановился. Еще бы! Дзэнта учился в пятом классе!

– Ты что? – окликнул его Дзэнта.

– А чего он! – сказал Кинтаро. – Ни с того ни с сего палкой по голове. Вон какая шишка!

Кинтаро поднес руку к голове и скорчил такую мину, будто ему и в самом деле было очень больно.

– А ты не ври! – крикнул Сампэй и сделал шаг вперед, явно собираясь стукнуть Кинтаро.

Дзэнте ничего не оставалось, как одернуть брата.

– Сампэй! Нельзя драться.

– А пусть не врет, – твердил Сампэй.

– Значит, ты не стукнул меня палкой? – сказал Кинтаро, тоже сделав шаг вперед.

– Ну, стукнул, – сознался Сампэй.

– А почему?

Сампэй не знал, как ответить. Только глазами сверкал.

– Да, стукнул! Стукнул! – выкрикнул он, стараясь интонацией подчеркнуть, что на то была причина.

Однако Дзэнта ничего не понял.

– Нехорошо, Сампэй-тян! – усовестил он брата.

– А он сам виноват.

– Ах, виноват! Да? Виноват? А ну скажи, в чем, в чем? – наступал Кинтаро.

Сампэй не мог сказать. Ответ готов был сорваться с языка, щеки его пылали, но он молчал. Тогда он нагнулся, схватил камень и хотел было запустить им в Кинтаро, но Дзэнта стал между ними и схватил брата за руку.

– Ты что хулиганишь! – сказал он.

– Все равно Кин-тян виноват, а не я, – твердил Сампэй, вырываясь из рук брата.

Пока Дзэнта держал Сампэя, Кинтаро потихоньку отступал. И только отойдя шагов на двадцать, он заорал:

– Эй, Сампэй – дурак! Полицейские-то свяжут и отведут в участок! – Кинтаро приплясывал, напевая.

Дзэнта и Сампэй проводили его взглядом. Сампэй, весь кипя от обиды, еще крепче сжал в руке камень, и, когда Кинтаро остановился на мосту, кривляясь, он изо всех сил швырнул в него камнем, хотя знал, что камень не долетит. И только когда мальчишка исчез из виду, Сампэй сказал Дзэнте:

– Кинтаро – дурак.

– Почему?

– Он… – начал было Сампэй, но сразу же запнулся и еле выдавил из себя: – Он говорит, что нашего папу выгонят из правления и заберут в полицию.

– Что?.. – заволновался Дзэнта.

Наверно, надо было немедленно сообщить маме. Постояв немного в раздумье, он направился к дому.

– Дзэнта, ты куда? – спросил Сампэй.

Если сказать, иду, мол, к маме, подумает: «Вот ябеда!» – и Дзэнта соврал:

– Чай пить.

– И я с тобой.

Они побежали домой. Мама что-то шила. Дзэнта не выдержал и выпалил сразу:

– Мама, Са яма Кинтаро – дурак. Он говорит, что нашего папу выгонят из правления и заберут в полицию.

Мама подняла голову от шитья. Она не знала, что ответить мальчикам. Она не думала, что муж ее виноват в чем-нибудь, но слышала, что в правлении давно уже идут раздоры, среди акционеров есть мошенники, и если сын одного из них говорит такое, значит, быть неприятности. Видно, замышляют что-то плохое против ее мужа. Она вспомнила о некоторых странных событиях последних дней и задумалась. Заметив, это, Сампэй сказал веселым голосом:

– Ничего, мама! Я Кинтаро палкой по голове стукнул. Громко так получилось: бум! Даже шишка вскочила. Кинтаро чуть не разревелся. Так ему и надо. Если еще раз скажет такое, я его посильнее ударю. Будет знать! Еще побольше шишку набью. И тогда уж он заревет и попросит прощения. Ты не бойся, мама.

Мама слегка улыбнулась, чтобы не огорчать детей. Однако по всему было видно, что она встревожена.

– А что еще говорил Кинтаро? – спросила она.

– Ничего. Если бы сказал, я ему еще бы наподдал, – похвастался Сампэй, но вдруг заволновался: а что будет, когда папа узнает о драке? – Мама, не говори папе, что я стукнул Кинтаро. И о шишке не говори.

– Ладно, ладно. Все же драться нехорошо, ты ведь знаешь.

– Угу. Но он все равно меня не осилит, – снова похвастал Сампэй.

Наступили летние каникулы. В деревне сразу стало больше детей. Всюду слышались ребячьи голоса.

Сампэй, как обычно, пришел к фабрике. Было около трех часов дня. В три работу кончали, и отец, купив что-нибудь сладкое детям, отправлялся домой.

Но что это? В воротах фабрики толпилась кучка мальчишек.

На фабрике шло собрание пайщиков: отца Сампэя снимали с должности управляющего. На его место теперь назначат отца Кинтаро. Но Сампэй ничего этого не знал.

– Эй! – Сампэй подбежал к мальчишкам.

Тут был и Кинтаро, и Киндзир о, и Фур укити, и Кам эити. Но сегодня почему-то никто не откликнулся на его зов. Делали вид, что не слышат.

– Эй! Что это вы делаете? – улыбаясь, спросил Сампэй.

Все молчали.

«Что это они? – подумал Сампэй. – Наверно, потому, что я недавно подрался с Кинтаро. Тогда сначала с ним заговорю».

– Кин-тян! Ты сердишься на меня?

– Не, – мотнул головой Кинтаро.

– Можно, я с вами буду играть?

– Играй.

Успокоившись, Сампэй смешался с толпой мальчишек. В это время подошли жители деревни, облаченные в ха ори. Прошли в ворота.

– Пятый! – громко выкрикнул Кинтаро.

– Шестой! – поправил его Киндзиро.

– Нет, пятый, – заупрямился Кинтаро.

– Кин-тян правильно говорит: пятый, – поддержал его Камэити.

Оказывается, мальчики считали людей, собиравшихся на собрание пайщиков. Люди все подходили и подходили.

– Шестой, седьмой, восьмой! – сосчитал Кинтаро.

Мужчины посмотрели на него с улыбкой.

– Какой прекрасный привратник! Как весело считает! – похвалил кто-то.

«А… это они в привратников играют, – сообразил Сампэй. – Наверно, сегодня на фабрике какой-нибудь праздник. – Тогда я тоже буду считать».

И Сампэй стал торопливо выкрикивать:

– Девятый, десятый, одиннадцатый…

Однако улыбавшиеся мужчины, обернувшись на его голос, почему-то нахмурились. Сампэй немножко забеспокоился: наверно, он слишком громко кричит. А может, здесь нельзя стоять? Но, увидев новых людей, Сампэй снова завопил:

– Тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый…

Среди вновь пришедших был директор-распорядитель Акадз ава Дзюдз о. Сампэй радостно улыбнулся ему. Но Акадзава, слегка поклонившись Кинтаро, спросил:

– Много собралось?

– Пятнадцать человек. Сампэй вот тут под ногами вертится, мешает только.

– Оставь его: он ничего не знает.

Тут уж Сампэй не выдержал:

– А вот и знаю!

– Да ну? Какой молодец!

– Да, молодец! Молодец!

Натянуто улыбнувшись, Акадзава отошел. А Сампэй сразу воспрянул духом.

Они долго толкались у ворот, наконец из фабричного двора выскочил запыхавшийся Кинтаро и крикнул:

– Эй! Не хотите взглянуть? В конторе такая перепалка идет! Отец Сампэя, весь красный, спорит со всеми.

Ребята бросились во двор. У окна конторы сгрудились рабочие: мужчины и женщины. Все с любопытством прислушивались к необычному собранию. Дети протиснулись между ними и, как обезьянки, залезли на оконные решетки. Сампэй тоже забрался на решетку и заглянул внутрь. В это время из приемной конторы шумно вывалилась толпа. Собрание окончилось. Громко переговариваясь, все направились к воротам. Некоторые из заседавших пошли на фабрику. Когда Акадзава Дзюдзо вышел из конторы, рабочие тоже вернулись на фабрику.

– Пап! Купи карамели! – стал приставать Сампэй, заметив отца.

– О чем ты?

– Купи!

Оглянувшись, Сампэй заметил, что в конторе никого не осталось. За столом в одиночестве сидел отец, из его сигареты, словно из трубы, шел дым. Сампэй подошел к отцу.

– Пап!

Отец молча глядел перед собой.

– Пап! Пойдем домой.

Сампэй, положив руку на спинку стула, заглянул в лицо отца. Тот смотрел широко открытыми глазами куда-то мимо Сампэя.

Тогда Сампэй прокричал ему прямо в лицо:

– Пап! Я давно тут жду тебя. Уже пять часов.

Отец молчал. Сампэй открыл тушечницу и стал вертеть в руках кисть и печать. Потом снова спросил:

– Пап! Ты со всеми поссорился, да? Ну и как? Победил?

В это время вошла служащая конторы, и отец спросил:

– А где все?

– В столовой. Слушают сообщение Саямы.

– Ах вот как! Я тоже хотел бы сказать несколько слов на прощание, но отложу на завтра. И дела тогда же передам. Скажите это Саяме.

Отец встал. Сампэй обрадовался – ему очень хотелось поскорее уйти. Он сразу вцепился в руку отца. И только тогда, когда они подошли к выходу, Сампэй заметил, что отец все еще в тапочках.

– Пап! А ботинки?

Сампэй всегда приходил встречать отца, поэтому хорошо знал, где они лежат. Он достал ботинки отца из ящичка для обуви, поискал глазами шляпу. Подпрыгнул и достал ее с вешалки.

– Ничего не забыли? – спросил он тоном взрослого человека и потянул отца за руку.

Они вышли из ворот.

Когда Сампэй возвращался домой с отцом, у него всегда было спокойно на душе. Он не боялся тогда ни собак, ни мальчишек из соседней деревни – пусть налетают сколько хотят.

Они завернули за угол, и Сампэй спросил:

– Пап! Ты ушел с работы? Ну и ладно. Не нужна нам такая фабрика! Мы новую найдем!

Они подошли к дому. Сампэй припустил бегом и, заскочив в прихожую, громко сообщил:

– Мама! Папа вернулся. Он с фабрики ушел. Совсем.

… Над густой зеленой листвой хурмы развевается на ветру маленький белый флажок с красным солнцем посередине. Дзэнта только что прикрепил его на верхушке дерева. Внизу стоит Сампэй и смотрит вверх.

– Далеко видно?

– Угу.

– И Фудзи-сан [21]21
  Фу дзи-сан– Фудзи яма, гора Фудзи. Японцы любят ее и называют почтительно «Фудзи-сан» – «Госпожа Фудзи».


[Закрыть], наверно, видно?

– Угу.

– И снег на вершине лежит?

– Лежит.

– И ветер дует?

– Угу.

– Вот здорово! Как высоко ты забрался.

– Да, высоко.

Какая, однако, досада! У этого Дзэнты ничего не вытянешь. А Сампэю так хочется узнать, что там видно с дерева. Однако ему все равно радостно. Если бы самому забраться на дерево… Руками и ногами он обхватывает толстый ствол хурмы, но тут же соскальзывает обратно. Плюет на ладошки и снова энергично лезет наверх. И опять неудача. Ну что тут поделаешь! И он кричит брату:

– Дзэнта! А море видно?

– Видно.

– И корабли плывут?

– Плывут.

– А киты?

– И киты.

– Вот здорово! А китобоев не видно?

– Видно.

– Да ну! Ловят китов?

– Ага.

Вдруг Дзэнта начинает проворно спускаться с дерева. Что это он надумал?

А Дзэнта просто заметил Кинтаро и Цур укити. Однако он говорит:

– Сампэй! Пойдем рыбу ловить. И цикад. Может, и раков найдем.

– Зачем? – недоумевает Сампэй.

Только что привязали флажок – и уже уходить. Ни песню не спели, ни в трубу не протрубили – и уже идти ловить цикад! Так не бывает. Но Дзэнта настаивает.

– Цикад наловим, жуков-носорогов, лягушек, карасей… Будет у нас Великий звериный отряд. И мы с тобой станем его предводителями, как Тарзаны. Ты же видел кино: «Тарзан – повелитель обезьян». Помнишь, у него был ручной слон и бегемот.

Тогда и вправду интересно.

Сампэй весело подпрыгнул и крикнул:

– Ладно, пойдем!

И работа закипела. Мальчики побежали к сараю, вытащили сачок и плетеную корзинку для рыбы. Корзинку понес Сампэй, а сачок Дзэнта. Вскоре они были уже за воротами, – у обоих за поясами заткнуты короткие бамбуковые палки, которые в один миг могут превратиться и в мечи, и в ружья, в любые орудия охоты на диких зверей.

– Внимание! Вперед! – выкрикнул Дзэнта.

Высоко поднимая коленки и размахивая руками, они отправились в путь. Шнурки от шляп крепко подпирают подбородки – это потому, что в доме чрезвычайное положение: вчера отец ушел с фабрики. И они должны охранять дом от Кинтаро и Киндзиро, должны защищать свой мир, принадлежащий только им двоим.

– Смотри! Бабочка! Взять бабочку-великана! – Сам себе командует Дзэнта: он заметил в придорожной траве бабочку. И вот она уже в сачке.

– Ой, Дзэнта! Лягушка! Лягушачий король! Взять короля!

Дзэнта выполняет приказ Сампэя. Лягушка поймана. Не прошло и получаса, как корзинка наполнилась цикадами, лягушками, жуками-носорогами, жуками-дровосеками, и все это шумно возится, стрекочет и шелестит.

Бодро распевая «В роще Васэда, в столице» [22]22
  Гимн студентов токийского Университета В асэда.


[Закрыть], они победоносно вступают во двор дома.

На верхушке хурмы развевается на утреннем ветерке маленький белый флажок с красным кругом посередине. Дзэнта, сидя на суку, осматривает из-под руки окрестности. Внизу стоит Сампэй.

– И Фудзи-сан видно?

– Угу.

– Наверно, снег на вершине лежит.

– Угу.

Вдруг Дзэнта видит на каменном мосту, за фабрикой, человека в белой форме. На боку у него сабля.

«Полицейский!» – мелькает в голове.

Полицейский направляется к их дому. «Придет и заберет отца», – думает Дзэнта.

– Дзэнта, а море видно? – спрашивает Сампэй, но Дзэнта не отвечает: у него дрожат ноги и руки.

«Что бы такое сделать, чтобы полицейский не зашел в их дом? – Дзэнта закрывает глаза, руки складывает на груди. – Ну почему я не волшебник! Был бы волшебником, превратил бы полицейского в бабочку и загнал бы в траву».

– Боги! – шепчет он. – Заколдуйте его! Заколдуйте его! Заколдуйте!

А Сампэй кричит во все горло под деревом:

– Дзэнта! Ты чего там? Не видишь, китов в море ловят?

Дзэнта осторожно открывает глаза и оглядывает дорогу. Полицейский приближается к их дому. «Ну, все! – решает Дзэнта. – Вот сейчас заколдую его. И боги обязательно помогут».

Он открывает рот, но, вместо того чтобы произнести заклинание, издает какой-то невнятный вопль и с закрытыми глазами летит вниз.

– Дзэнта! – окликает его Сампэй, а тот летит вниз.

Не то боги и вправду существуют, не то колдовство подействовало, только Дзэнта не упал на землю, а угодил на скрещенные ветви и задержался там. Тем временем полицейский в белой форме уже приблизился к воротам.

– Ой! Полицейский! – тихонько воскликнул Сампэй и помчался к воротам.

И в ту секунду, когда полицейский хотел открыть калитку в воротах, Сампэй надавил на нее со своей стороны.

– Гм… Что такое? – спросил полицейский.

– Не пущу! – храбро ответил Сампэй.

– Почему?

Ничего не говоря, Сампэй продолжал упорно держать калитку. Даже покраснел от натуги.

– Ишь какой сильный! – сказал полицейский, пришлось ему постучать в калитку. – Извините, нет ли кого-нибудь дома?

– Да! – откликнулась мама, выйдя из комнаты. – Что ты делаешь, Сампэй-тян?

– Ха-ха-ха! Наверно, натворил что-нибудь? А?

Полицейский держал в руках блокнот: была обычная проверка населения.

– У вас четверо в семье? Никаких изменений? – спросил он и ушел.

Проводив его взглядом, Сампэй вернулся под дерево и окликнул брата:

– Дзэнта! Нигде не видно фейерверка? И не слышно?

Полицейский, слава богу, ушел. Флажок спокойно развевался на утреннем ветерке. Мальчики повеселели.

– Дзэнта, давай поиграем.

– Давай, только во что?

Сампэю пришла в голову замечательная мысль. Он пошел в сарай, притащил циновку и расстелил ее под хурмой.

– Давай устроим олимпийские игры.

– Давай.

– Ты будешь вести репортаж, а я плавать.

Сампэй растянулся на циновке животом вниз. Здесь он и собирался плавать.

– Ну, начинай.

Дзэнта принес канистру из-под керосина, уселся на нее и, приложив руки ко рту наподобие микрофона, заговорил:

– Итак, начинаем репортаж из бассейна. Здесь идут олимпийские игры. На первой дорожке – Сампэй-кун [23]23
  Кун– частица, выражающая уважительное отношение к равному.


[Закрыть].

– Ну что ж ты так тихо? Громче говори! – сказал Сампэй.

– На второй дорожке – Хам ура-кун, на третьей – Тадз има-кун, на четвертой – Маэх ата-кун, на пятой – французский пловец, на шестой – англичанин, – заорал Дзэнта.

Сампэй загребал руками и ногами, всем своим видом показывая, что он плывет.

– Сампэй-кун приготовился к прыжку. Прыжок. Ушел в воду. Плывет под водой. Плывет под водой… Эй, Сампэй-тян, что же ты не погружаешься в воду? Ты слышишь, я говорю: «Плывет под водой»?

Сампэй, болтавший на циновке руками и ногами, услышав это, уткнулся головой в циновку и стал разводить руками и ногами, как лягушка.

– Ага! Вынырнул! Вынырнул! Сампэй-кун идет впереди всех. За ним – Хамура-кун. Между ними завязалась борьба. Эй, Сампэй-тян! Зачем ты опять нырнул? Хватит уж! Плыви! Сампэй-кун вышел вперед. Идет впереди. Хамура отстает. На метр, на два… Сампэй-кун впереди. Оторвался на пять метров. Пройдено пятьдесят метров. Сампэй-кун повернул обратно. Плывет обратно, плывет обратно…

Репортер говорил скороговоркой, а Сампэй плыл изо всех сил. Он повернулся на циновке, лежа на животе, и снова принялся загребать руками и ногами.

– Ага! Тадзима тремя рывками вырвался вперед!

– Дзэнта! А как это «тремя рывками»? – спрашивает Сампэй, забыв о том, что он «плывет».

– Ты что разговариваешь? Ведь ты же плывешь! Будешь болтать – отстанешь.

И Сампэй снова начинает работать руками и ногами. Он то поворачивается на спину, то укладывается на живот, плывет вперед, потом поворачивает обратно.

– Теперь Маэхата-кун впереди всех. Сампэй-кун идет последним.

– Чего? Я не хочу быть последним. – Сампэй поднимает голову с циновки.

– Ну ладно, ладно. Ты – первый. Итак, Сампэй-кун плывет первым. Второй – Хамура, третий – Маэхата, четвертый – Тадзима. Пятым идет француз, шестым – англичанин. Но что это с Сампэем? Он начинает отставать. Француз обгоняет его. Держись, Сампэй! Осталось совсем немного.

Что тут начинается! Сампэя охватывает спортивный азарт. Он вскакивает на циновке, затем ложится, колотит ногами и руками и даже кувыркается через голову.

– Победил! Победил! Сампэй-кун победил!

Сампэй, весь потный, растягивается на циновке.

Наступил полдень. Сампэй ехал на трехколесном велосипеде по каменному мосту, за фабрикой. В это время на мосту появился велосипед, на котором сидел человек в европейском костюме. Он посигналил Сампэю, и тот тоже звякнул ему. Человек слез с велосипеда, странно как-то улыбнулся и спросил у Сампэя:

– Малыш, ты не знаешь, где тут дом Ао яма Итир о?

– Знаю, – сказал Сампэй.

– И где же он?

– Это мой дом.

– Вот как! Тогда покажи мне дорогу.

Сампэй с важным видом поехал впереди на своем трехколесном велосипеде, а незнакомый мужчина – за ним, на своем большом велосипеде.

Сампэй то и дело звонил в звонок, на повороте поднял руку, а когда въехал в ворота, подал сигнал: «Стоп!» – и крикнул с порога:

– Мама! Гость пожаловал.

Незнакомец улыбнулся Сампэю и спросил его:

– Сколько тебе лет, малыш?

– Восемь.

– О, уже в первый класс ходишь? Или во второй?

– В первый.

– Первоклассник, значит, вот молодец!

Однако, как только вышла мама, незнакомец сразу же принял официальный вид, достал из кармана визитную карточку и спросил:

– Хозяин дома?

– Да.

– Значит, дома?

– Ну, да.

– Могу я увидеть его?

Он протянул визитную карточку и, пока мама разглядывала ее, становился все суровее и уже глядел на маму исподлобья.

– Так ваш муж дома или нет?

– Да.

– Извините, но я очень спешу…

Мама, побледнев, ушла в дом.

«Не хочет ли этот человек запугать отца? – подумал Сампэй. – Вот папа выйдет да как крикнет на него – будет знать!»

– Вы откуда, дядя? – спросил Сампэй.

Но незнакомец не ответил ему. Он смотрел по сторонам и на дом.

– Вы зачем пришли? – снова спросил Сампэй.

Не обращая на него внимания, мужчина крикнул:

– Если вы дома, Аояма-кун, прошу вас выйти на минутку. Я хотел бы поговорить с вами.

Из дома вышел отец.

– Вы хозяин этого дома?

– Да.

– Аояма Итиро?

– Да.

– В таком случае пройдемте со мной в полицейский участок.

– Зачем?

– Этого я не знаю. Думаю, что-нибудь незначительное. Небольшой разговор.

– А… Но если надолго, мне нужно собраться.

– Нет. Ненадолго. Небольшое дело.

Отец с озабоченным видом надел гэта и вышел из дома. Стоя на пороге, мама молча проводила его взглядом. Дзэнта и Сампэй с удивлением глядели из ворот на то, как уходил их отец.

Отец шел впереди, за ним – мужчина с велосипедом. Они направились по дороге вдоль реки к городу.

Как только отец и незнакомый мужчина скрылись за углом фабрики, Дзэнта и Сампэй вернулись к дому.

– Мама, а что случилось? Откуда этот человек? – спросили они, но мама ничего не ответила, она продолжала молча стоять на пороге.

Уже и полдень прошел, был час дня, хотелось есть, а Дзэнта и Сампэй все еще сидели на канистре из-под керосина. Когда отец ушел вместе с человеком из полицейского участка, мама стояла в прихожей, держась рукою за сёдзи [24]24
  Сёдзи– раздвижная перегородка в японском доме.


[Закрыть].

Немного погодя Сампэй искоса взглянул туда – мамы уже не было. Сампэю очень хотелось сразу же побежать к маме и узнать, что произошло, но Дзэнта схватил его за плечо, привел под хурму и заставил сесть на канистру. С тех пор прошел уже целый час. Сампэй хотел было крикнуть громко:

– Мама, обед готов?

Но Дзэнта не позволил ему кричать. Он понимал, что маму нужно оставить в покое. Ей было не до них.

– Сампэй, что бы ты хотел получить сейчас? – спросил Дзэнта.

– Рис.

– Дурак! Я не о рисе говорю.

– Тогда хлеб.

– И не о хлебе. Не из съестного.

– Ну, деньги.

– И не из таких вещей.

– Что же тогда?

– Вот глупый! Я, например, хочу лампу.

– Лампу? Может, фонарик для велосипеда?

– Дурак! Волшебную лампу!

И Дзэнта рассказал Сампэю о волшебной лампе Аладдина из арабских сказок «Тысяча и одна ночь».