Текст книги "Крестовый поход в Европу"

Автор книги: Дуайт Дэйвид Эйзенхауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 4. Плацдарм для вторжения

Вскоре после возвращения с апрельского совещания в Лондоне генерал Маршалл пригласил меня к себе в кабинет. Генерал сказал, что во время своего визита он не смог ознакомиться с работой американцев в Англии, но его обеспокоил тот факт, что американские офицеры, находящиеся по службе в Лондоне, не знали более широких проблем и целей военного министерства. В частности, им, по-видимому, ничего не было известно о разрабатываемых планах превращения Британских островов в величайшую в истории оперативную военную базу. Маршалл предложил мне выехать в Лондон, чтобы на месте выяснить, что я могу сделать для исправления такого положения, и вернуться с рекомендациями относительно будущей организации и развертывания наших сил в Европе. Я попросил разрешения взять с собой генерала Марка Кларка, являвшегося в то время начальником штаба у генерала Макнейра, командующего сухопутными войсками. Я полагал, что опыт и знания Кларка при решении вопросов по созданию в Англии учебных полигонов и баз сосредоточения окажут нам ценную помощь.

Мы отправились в путь в начале второй половины мая. Летели северным воздушным маршрутом, подготовленным армейской авиацией. Впоследствии он сыграл важную роль и в достижении победы над державами «оси» в Европе. Аэродромы в штате Мэн, на Ньюфаундленде, Лабрадоре, в Гренландии, Исландии и Шотландии в конечном счете сделали возможной переброску своим ходом всех наших самолетов, даже истребителей, в Европу. Без этого маршрута, проложенного несмотря на большие трудности, обескураживающие обстоятельства и даже огромный скептицизм насчет его пригодности, мы едва ли смогли бы поддерживать наши силы в Европе.

По прибытии в Лондон мы встретились с командующим американскими войсками в Англии генерал-майором Джеймсом Чейни, который перед вступлением США в войну был направлен сюда в качестве военного наблюдателя. Ему и его небольшому штабу не представилось случая ознакомиться с коренными изменениями, происшедшими с тех пор в нашей стране, и они испытывали полную растерянность в своих искренних попытках содействовать военным усилиям в Европе. Они явно отстали от событий настолько, что едва ли могли наверстать их, разве только путем возвращения в Соединенные Штаты. До этого времени озабоченность Америки войной на Тихом океане была настолько велика, что в стране забыли даже о существовании этой лондонской группы – прожектор еще не направил свой луч света в сторону Европы.

Наша инспекционная группа провела десять дней в Соединенном Королевстве. Я вернулся домой, чтобы доложить начальнику штаба армии США о том, что, по моему мнению, лицо, которое станет во главе американских войск в Европе, должно быть тщательно ознакомлено с планами нашего правительства по подготовке наземных, воздушных и военно-морских сил, хорошо знать возможности промышленности в материальном обеспечении боевых действий. Маршалл спросил меня, кого бы я порекомендовал на этот пост, и на этот раз у меня уже имелся готовый ответ. Я рекомендовал генерала Макнерни, поскольку он несколько месяцев работал в Лондоне, был основательно знаком с работой английских министерств видов вооруженных сил, а также лично знал многих ведущих офицеров в них. Более того, было очевидно, что первоначальные операции армии Соединенных Штатов с территории Англии будут ограничены воздушными налетами, а в дальнейшем, по мере наращивания огромных сил авиации, предусмотренного в планах вторжения, мы начали бы длительную и мощную бомбардировочную кампанию. И наконец, я знал, что генерал Макнерни твердо верил в способность военно-воздушных сил обеспечить вторжение сухопутных войск во Францию.

Начальник штаба армии США отклонил рекомендованную мною кандидатуру. Он только что назначил генерала Макнерни своим заместителем. Стремясь обеспечить взаимодействие между ВВС и сухопутными войсками, а также создать атмосферу взаимного доверия между ними, генерал Маршалл считал существенным в то время иметь на этой должности представителя армейской авиации.

8 июня я представил начальнику штаба проект директивы для командующего войсками на Европейском театре военных действий, в котором предусматривалось единое командование всеми американскими силами, направленными в Европу. Я заметил генералу Маршаллу, что ему необходимо очень тщательно прочитать этот проект, прежде чем пускать его в ход, так как он, вероятно, станет важным руководящим документом для дальнейшего ведения войны. Ответ Маршалла все еще живо помнится мне: "Конечно, я прочитаю его. Возможно, вы будете тем человеком, который претворит его в жизнь. Если это будет так, то когда вы сможете выехать?" Спустя три дня генерал Маршалл сообщил мне со всей определенностью, что я буду командующим на Европейском театре военных действий.

Естественно, я часто задумывался над тем, что привело к этому конкретному и, очевидно, внезапному решению. Генерал Маршалл никогда ни словом не обмолвился об этом, но я, конечно, понимал, что неожиданным оно было только для меня – он тщательно продумал этот вопрос. Перевод со штабной работы на командную приветствовал бы любой офицер, однако ответственность в данном случае была настолько велика, что исчезла всякая мысль о личной радости и оставалось полностью погрузиться в порученное дело. Во всяком случае, неожиданный приказ поставил меня перед необходимостью начать поспешные приготовления, которые в основном были связаны с передачей дел по военному министерству моему преемнику генералу Хэнди.

Я имел несколько встреч с важными должностными лицами. В ходе короткой беседы с военным министром Стимсоном у меня создалось впечатление, что он рассчитывал на очень скорое начало активных операций. Я заметил, что любому наступлению на Европейский континент должен предшествовать длительный период наращивания сил. Мне стало ясно, что он был твердым сторонником плана вторжения в Европу.

Состоявшийся несколько позднее визит к президенту Рузвельту и премьер-министру Черчиллю, гостю Белого дома, – это была моя первая встреча с ними – не носил официального характера, в ходе беседы военные вопросы не затрагивались. За несколько дней до этого в африканской пустыне под ударами держав «оси» пал Тобрук, и союзники тяжело переживали это событие. Однако эти два лидера не обнаруживали никаких признаков пессимизма. С удовлетворением можно было констатировать, что они думали о наступлении и победе, а не об обороне и о поражении.

Я посетил также адмирала Кинга. Это был решительный боевой морской офицер, но его крутой и резкий нрав пугал подчиненных. В ходе нашей беседы он подчеркнул, что миссия, с которой я отправляюсь в Англию, будет означать первую преднамеренную попытку американцев создать для всех видов вооруженных сил единое командование на период кампании, которая неизвестно сколько продлится. Он заверил меня, что сделает все, что в его силах, чтобы поддерживать статус фактического командующего американскими войсками, которые будут выделены мне. Он сказал, что не хочет слышать глупых разговоров о моих правах, зависящих от "сотрудничества и высших интересов". Адмирал Кинг считал, что должна быть единоличная ответственность и единоличная власть, и вежливо просил меня поставить его в известность в любое время, когда, по моему мнению, может произойти преднамеренное или непреднамеренное нарушение этого принципа военно-морским флотом.

Все это имело для меня огромное значение, так как до этого времени в уставах и наставлениях о совместных действиях сухопутных войск и военно-морских сил подчеркивался принцип высших интересов при определении, какой из видов вооруженных сил должен был взять на себя ответственность по руководству боевыми действиями.

В конце июня 1942 года мы с генералом Кларком и несколькими помощниками выехали из Вашингтона. На этот раз разлука с семьей казалась особенно тяжелой, хотя в некотором смысле она была обычным повторением подобных случаев на протяжении многих лет. Из Вест-Пойнта к нам приехал сын. Мы провели два дня вместе, а затем я уехал.

Наша группа высадилась в Англии без осложнений, и я немедленно принял на себя командование американскими войсками на Европейском театре военных действий, который тогда включал только Соединенное Королевство и Исландию. Американские войска сосредоточивались на этом театре на основе соглашения между правительствами Великобритании и США, чтобы подготовить участие американских войск во вторжении на континент и в нанесении главного стратегического удара по Германии,

В конце июня 1942 года пресса Соединенных Штатов и Великобритании вторила русским призывам открыть второй фронт. Для профессионального военного это было тревожащим обстоятельством не в силу какого-либо расхождения со здравым смыслом, а ввиду нетерпеливости общественности, которая ясно демонстрировала полное непонимание всех проблем, связанных с открытием второго фронта, в частности того, что потребуется определенное время, прежде чем такие операции могут быть предприняты. Пока не будет осознана грандиозность этих проблем, любое описание того, что происходило в последующие два года, останется бессмысленным и непонятным. Чтобы помочь разобраться в этом, я приведу некоторые статистические данные.

Когда 6 июня 1944 года началось фактическое вторжение в Северо-Западную Европу, в Англии находились готовые для ввода в действие: 17 дивизий Британской империи, в том числе три канадские; 20 американских дивизий; французская дивизия; польская дивизия; 5049 истребителей; 3467 тяжелых бомбардировщиков; 1645 средних и легких бомбардировщиков и бомбардировщиков-торпедоносцев; 698 других боевых самолетов; 2316 транспортных самолетов; 2591 планер; 233 крупных танко-десантных корабля, способных выгружать танки и другие тяжелые машины непосредственно на берег; 835 малых танко-десантных кораблей; 6 линкоров и мониторов; 22 крейсера; 93 эсминца; 159 более мелких боевых кораблей без торпедных катеров и минных заградителей; 255 минных тральщиков.

Перечисленные здесь боевые самолеты – это те, что входили в состав эскадрилий. Общее число десантно-высадочных кораблей, судов торгового флота и боевых кораблей превышало 6 тыс. Сюда не входили плавающие автомобили или плавающие танки.

Имелись также крупные контингента специальных войск, транспортных частей, наземных команд обслуживающих подразделений. Наземные, морские и воздушные силы союзников, выделенные в состав экспедиционных войск на день вторжения, составляли 2876439 офицеров и солдат. Кроме того, в Соединенных Штатах находилась 41 дивизия, готовая отправиться в Европу со всем боевым вооружением и средствами материально-технического обеспечения по мере того, как английские порты и те, что будут захвачены на континенте, смогут принять их. В дополнение ко всему этому десять дивизий, некоторые из них французские, предусматривалось включить в общее наступление со средиземноморского участка. Некоторые наиболее важные и существенные виды боевого вооружения и оснащения прибыли только в мае 1944 года, накануне вторжения.

А теперь рассмотрим положение, которое сложилось к июню 1942 года.

Соединенные Штаты только принимались за дело мобилизации и обучения своих вооруженных сил. В Северной Ирландии находились только 34-я дивизия, 1-я бронетанковая дивизия и небольшие подразделения американских ВВС. Все они еще не прошли полный курс военного обучения. Основная масса боевой техники, необходимая флоту, сухопутным войскам и авиации для осуществления вторжения, еще не была произведена вообще.

Некоторые типы десантно-высадочных судов продолжали находиться в стадии проектирования.

Уже одни только производственные ограничения исключали какую-либо возможность крупного вторжения в 1942 году или в начале 1943 года. Действительно, вскоре стало ясно, что, пока все американское и английское производство практически не будет переключено на обеспечение вторжения в Европу, эта операция не может состояться раньше начала 1944 года.

Но эти моменты нельзя было разъяснять широкой общественности, ибо противник узнал бы слишком много о наших планах и трудностях на пути к вторжению, а мы стремились как можно дольше лишать его какого-либо доступа к такой информации. И когда наши стратеги на родине кричали о робости, промедлении и нерешительности, мы, по крайней мере, надеялись, что нацисты также переоценивали наши возможности того времени.

Войска Соединенных Штатов уже заняли под свой штаб огромное здание в центральной части Лондона. Мне не нравилась идея размещения оперативной штаб-квартиры в крупном городе, но иного выбора пока не было. Жилых помещений не хватало, и пришлось занять небольшое число отелей и других зданий, находившихся возле Гросвенор-сквер. На первых порах значительная часть нашей работы сводилась к постоянным совещаниям с гражданскими и военными представителями английского правительства, а поскольку ощущалась острая нехватка транспортных средств, то близость основных учреждений, с которыми нам приходилось поддерживать связь, была необходима.

Командование американских военно-морских сил в Европе возглавлял адмирал Старк, ранее занимавший пост начальника военно-морских операций. Его штаб не был подчинен мне, но, как только я прибыл в Англию, он явился ко мне и сказал: "Единственным обоснованием существования моего штаба является оказание помощи американским войскам, воюющим в Европе. Вы можете заходить ко мне в любой час днем и ночью по любому вопросу".

Военно-морские силы США, выделенные мне для планируемой операции, находились под командованием контр-адмирала Эндрю Беннетта. Контингенту этих небольших сил предстояло многие месяцы заниматься только боевой подготовкой, поскольку обучение амфибийным действиям в крупных масштабах должно было предшествовать любому вторжению на континент.

Моей первой задачей было собрать и сколотить рабочий аппарат. Генерал Маршалл удовлетворил мою просьбу направить ко мне бригадного генерала Уолтера Смита в качестве моего начальника штаба. Этот человек был прекрасным мастером в области планирования, умел быстро отличить главные вопросы от второстепенных. Одним словом, он являлся для нас настоящей находкой. Серьезный и настойчивый в работе, Смит оказался в равной мере толковым как на трудных совещаниях, так и в повседневной профессиональной работе. Он прибыл в Лондон 7 сентября, и с тех пор на протяжении всей войны нас объединяли тесные деловые связи и личная дружба.

В то время как наши планы предусматривали сосредоточение в конечном счете огромной группировки, я решил избежать преждевременного создания большого количества штабов соединений и объединений сухопутных сил. Мы доставили сюда из США в качестве высшего органа управления сухопутными войсками только штаб 2-го корпуса, командиром которого я назначил генерала Кларка. Я понимал, что в течение тех месяцев, которые потребуются для переброски войск и вооружения в достаточном, чтобы предпринять крупное наступление, количестве, мы сможем доставить сюда из США несколько армейских штабов. Тем самым мы избежали путаницы, которая неизбежно возникла бы при наличии множества высших штабов. Начиная создание органов управления на таком уровне, мой штаб тщательно и конкретно проводил всю подготовительную работу и имел достаточно времени для подбора высшего командного состава. Штаб 2-го корпуса был размещен в Салисбэри-Плейн, на лучшем полигоне Соединенного Королевства.

Прибыл генерал-майор Джон Ли, чтобы возглавить нашу службу снабжения. Он сразу же приступил к неимоверно трудной задаче подготовки портов и складских помещений, лагерей, аэродромов и ремонтно-восстановительных мастерских, которые потребуются до того, как мы перейдем в наступление с Британских островов. Работа, проведенная под его руководством, была настолько важна для успеха будущей операции и столь велика по объему, что только для ее описания потребовалось бы составить целый том. К тому времени, когда было предпринято наступление через Ла-Манш, Соединенное Королевство представляло собой один гигантский лагерь с огромным количеством ремонтных мастерских, складов и палаточных городков. В то время остряки шутили, что только большое число аэростатов, постоянно находившихся в небе над Британскими островами, не позволило островам затонуть под тяжестью сосредоточенных на них боевой техники и войск.

Управление американскими войсками в Европе осуществлялось по обычной системе общего и специального штаба. Проблема, которая возникла в самом начале и беспокоила нас на протяжении всех кампаний в Европе, заключалась в том, как отделить административные вопросы от оперативных, не создавая дополнительных органов управления. Американские законы и инструкции предоставляют командующему на театре огромный объем административных обязанностей и прав, значительную часть из которых он обязан осуществлять лично. Вопрос о том, как освободить подвижный тактический штаб от огромного объема административных задач, которые обычно должны решаться в стационарных условиях с соблюдением экономии в использовании исключительно квалифицированного персонала, всегда оставался проблемным. Трудно было с этой проблемой в самом начале, но она не так уж сильно беспокоила меня, пока я не получил дополнительного назначения командующего союзными войсками. Мы нашли временное решение ее, когда поняли, что сама Англия в конечном счете превратится просто в базу, а не в театр военных действий. На генерала Ли как начальника нашей службы снабжения и английской базы были возложены все административные функции.

Организационный план для авиации требовал безотлагательного решения. Мы намеревались как можно скорее присоединиться к авиационному наступлению против Германии. В Англии была размещена 8-я воздушная армия во главе с генералом Спаатсом.[7]7
  Генерал Спаатс был назначен командующим 8-й воздушной армией 2 мая 1942 года, но прибыл на театр только 1 июля 1942 года. – Прим. авт.


[Закрыть]

Со времени прибытия в Лондон он всегда находился рядом со мной, пока не прогремели последние победоносные залпы в Европе. Как правило, каждый день на протяжении трех лет активных боевых действий у меня появлялись новые основания благодарить бога войны и военное министерство за то, что они дали мне Спаатса. Он стеснялся своей популярности и был настолько скромен и сдержан, что общественность, вероятно, никогда в полной мере не была осведомлена о его выдающейся роли в войне на Европейском театре.

Все эти подготовительные и организационные мероприятия были нормальным явлением для такого предприятия. Мы предвидели многие проблемы и старались быстро разрешать прежде всего неотложные дела. Другая задача, к осуществлению которой мы должны были подготовиться очень тщательно, была почти уникальной по своему характеру. Речь шла о наращивании наших сил, обучении и приспособлении войск к условиям английской жизни.

План, предусматривавший доставку в Англию крупных контингентов войск, требовал от этих густозаселенных островов быть готовыми абсорбировать 2 млн. американцев и предоставить им необходимые учебные полигоны, на которых можно было бы готовиться к великому вторжению. Нехватка продовольствия в Великобритании уже привела к программе культивирования малопригодных земель для интенсивного сельскохозяйственного производства, в то время как в целях экономии сырья и топлива все не работавшие на нужды войны предприятия были закрыты. Прибытие американских войск в Англию в огромной мере усиливало бы напряжение, переживаемое населением этой страны. Площадь Британских островов немного больше территории штата Колорадо, и некоторые районы были непригодными для наших задач. Южная Ирландия оставалась нейтральной, в то время как Шотландия не располагала подходящей местностью для обучения войск. Почти вся тяжесть нашего дружественного вторжения приходилась на густонаселенные районы Средней и Южной Англии, и только небольшое количество войск планировалось разместить в Северной Ирландии. Мы должны были ожидать неизбежных стычек с гражданским населением, и, несмотря на самые благие пожелания обеих сторон, нам нужно было предвидеть и принимать все меры, чтобы предотвращать взаимное раздражение, которое, естественно, вело к недоразумениям и не могло не сказаться и военных усилиях.

За исключением периода Первой мировой войны, широкая общественность в Соединенных Штатах по привычке смотрела на споры в Европе как на чисто европейские дела. По этой причине каждый американский солдат, прибывавший в Европу, почти наверняка считал бы себя привилегированным участником похода, предпринятого для того, чтобы помочь Англии выпутаться из тяжелого положения, и ожидал, что к нему будут относиться именно так. С другой стороны, англичане считали себя единственными спасителями демократии, поскольку Англия в течение целого года одна стойко противостояла нацизму и европейским державам «оси». Непонимание этих обстоятельств привело бы, разумеется, к неблагоприятным результатам.

Если бы Соединенное Королевство обладало большими открытыми пространствами, где можно было бы сосредоточить американские войска с их техникой, то вся проблема не оказалась бы сталь острой, но в силу большой плотности населения каждый прибывавший в Англию американский солдат только еще больше затруднял жизнь местного населения. Каждая американская автомашина на улице и каждый кусок земли, изъятый из-под культивации, усиливали раздражение.

К счастью, мы все это предвидели и откровенно обсудили с руководителями соответствующих английских ведомств. Нашим главным сотрудником с английской" стороны в этих вопросах был Бренден Брэкен, глава министерства информации.

Совместно с министерством информации Брэкена была разработана обширная программа мероприятий, чтобы помочь вновь прибывающим американцам войти в исключительно сложную жизнь густонаселенных районов и таким образом свести к минимуму возможные осложнения. Из этих мероприятий, пожалуй, самой успешной оказалась просветительская работа среди солдат и населения, сочетающаяся с общением с англичанами в домах и общественных местах. Через организацию Брэкена англичане постоянно получали информацию относительно того, чего следует ожидать. Министр информации объяснял необходимость дальнейшего приема и размещения американских солдат. В то же время необходимая литература распространялась среди американских солдат и офицеров перед их погрузкой на суда для следования из Соединенных Штатов в Англию. Она была написана на простом языке и содержала конкретные рекомендации американцам, как приспособиться к новой окружающей обстановке.

По возможности со вновь прибывавшими контингентами американских войск совершались краткие экскурсии по разрушенным бомбардировками районам Англии. Американский Красный Крест и несколько благотворительных организаций Великобритании помогали проводить встречи американских солдат с английскими семьями. Я ни разу не встречал американца, который, проведя свободное время в английской семье, не почувствовал бы, что в лице англичан Америка имеет стойкого и сильного союзника. Однако мы обнаружили, что английская семья, воодушевленная решимостью проявить подлинное гостеприимство, готова была использовать рацион целой недели, чтобы угостить американца в воскресный день. Мы сразу же предупредили своих солдат, которые посещали английские семьи, чтобы они брали с собой свой паек, а посредством разъяснительной публичной кампании мы объяснили суть вопроса английским гостеприимным хозяевам, с тем чтобы не задевать их самолюбие и избежать неловкости. По всем направлениям, где мы ожидали возможных неприятностей, принимались предупредительные меры, и в целом успешно. Лейтмотивом всей кампании было недопущение слащавой сентиментальности. Любой, кто занимал в те дни ответственный пост в Англии, навсегда сохранит чувство благодарности и восхищения за почти всеобщий дух сотрудничества, терпимости и дружбы, проявленный обеими сторонами.

Такого рода проблемы сразу же породили вопрос о создании действенной связи с общественностью, чтобы информировать ее по самым различным вопросам. Я начал практиковать проведение коротких неофициальных конференций с представителями прессы с целью обсуждения и решения проблем, касающихся обеих сторон. Я настоял на том, чтобы представители прессы заняли положение полуофициальных сотрудников моего штаба, и с уважением относился к их коллективной ответственности в войне, как и они к моей.

Моя первая пресс-конференция привела к любопытным результатам. Перед моим прибытием американский штаб ввел цензуру на сообщения о небольших инцидентах между военнослужащими-неграми и белыми солдатами и гражданскими лицами. Эти инциденты часто возникали из-за дружеских связей солдат-негров с английскими девушками. У английского населения, за исключением жителей крупных городов и состоятельного класса, отсутствуют расовые предрассудки, которые так сильны в Соединенных Штатах. В небольшом английском городке девушка пойдет в кино или на танцы с негром с такой же готовностью, как и с любым другим человеком, а это никак не могли понять наши белые солдаты. На этой почве часто происходили скандалы, и белые солдаты еще больше недоумевали, когда видели, что английская пресса решительно вставала на сторону негров.

Узнав в ходе пресс-конференции, что подобного рода сообщения находились в перечне материалов, подлежащих цензуре, я сразу же отменил этот приказ. К моему удивлению, несколько репортеров заявили, что я должен сохранить на такие сообщения запрет, и привели мне несколько доводов в поддержку своей просьбы. Они сказали, что скандалисты будут преувеличивать значение подобных инцидентов и это вызовет в Америке раздоры. Я поблагодарил их, но не отменил своего решения, и будущее показало, что сообщения газет на эту тему не вызывали особого возбуждения в нашей стране. Это был урок, который я старался никогда не забывать.

Прогресс при решении вопросов административного руководства, подготовки и вторжению, обучения войск, планирования должен был достигаться одновременно. Один из недостатков, вызвавших тревогу нашего командования в начальный период боевых действий, сводился к тому, что наши солдаты не понимали основных причин войны. Различия между демократией и тоталитарным режимом представляли для них скорее академический, чем личный интерес; солдаты не понимали, почему конфликт между двумя европейскими странами имел какое-либо отношение к Америке. Независимо от того, какое столкновение мнений существовало по этому вопросу до начала войны, теперь было важно внести в сознание наших солдат ясное, простое и общеустановившееся понимание причин этой войны. Одновременно в войсках еще не осознавалась необходимость соблюдения военной дисциплины, непрерывной тренировки в составе групп и умелого использования оружия.

Об этом часто говорили наблюдательные представители прессы. Действительно, от этих вопросов нельзя было отделаться, как это пытались сделать некоторые командиры, самодовольно утверждая, что все это происходит потому, что войска еще не нюхали пороху. Всегда существовало такое странное мнение, что военное мастерство приобретается с первым свистом вражеской пули. Конечно, определенные навыки приобретаются только в бою и их невозможно получить никаким иным способом. С другой стороны, любой командир, позволяющий подразделению или части вступить в бой без каких-либо преимуществ, без каких-либо необходимых указаний или полезных советов, которые можно было бы высказать солдатам заблаговременно, виновен в серьезном преступлении перед подчиненными ему людьми.

То, что солдату следует понимать, почему он воюет, кажется, не вызывает сомнений. Но я слышал, как некоторые командиры пытались упрощать эту психологическую проблему утверждениями, что солдаты должны сражаться в силу только немногих простых причин. В их число они включали гордость за свою часть, уважение товарищей и ревностное служение своему непосредственному командиру. Эти доводы имеют важное значение, и умный командир не станет пренебрегать ни одним из них в своих усилиях создать первоклассное боевое подразделение, в котором все бойцы будут обучены так, что шансы на успех и личное сохранение жизни будут максимальными. Однако американский солдат, несмотря на его саркастические высказывания и циничные речи, является смышленым человеком, который требует и заслуживает того, чтобы ему сказали, почему его страна взялась за оружие, и объяснили важность достижения победы. Фон Штойбен ярко комментировал это положение во время американской революции. В письме своему другу он говорил: в Европе скажешь солдату сделать это – и он выполнит, а в Америке необходимо также объяснить ему, почему это нужно сделать.

Коль скоро призывник 1941 года прибыл на военную службу, военный начальник должен был взять на себя почти всю ответственность за внушение ему такого понимания, но при этом следовало учитывать и тот очевидный недостаток в системе американского просвещения и воспитания. Мне казалось, что постоянное подчеркивание индивидуальных прав и привилегий американского гражданина затеняло столь важную истину, что такой индивидуализм можно поддерживать только до тех пор, пока гражданин понимает всю свою ответственность за благосостояние народа, который гарантирует ему претворение этих прав в жизнь.

Вера в правоту дела столь же важна для обеспечения успеха в войне, как и любые частные мотивы или дисциплина, внушаемая и поддерживаемая действиями или приказами командира. Конники Кромвеля шли в бой с пением гимнов. Их железная дисциплина соответствовала их внутреннему убеждению, которое никогда не покидало их в любых драматических ситуациях.

Улица Гросвенор-сквер, где находились наш штаб и американское посольство, благодаря склонности солдат давать всему клички вскоре стала Эйзенхауэр-плацем, и теперь ее называли так иногда даже в прессе. Это просто забавляло, но такое размещение делало невозможной спокойную личную жизнь. Английское гостеприимство, а также присутствие в Лондоне многих американских друзей привело к тому, что я стал получать бесчисленное множество разного рода приглашений. В конце концов, чтобы избавиться от неизбежных неудобств жизни в гостинице, я переехал в небольшой коттедж на окраине города. Там я жил со своим морским адъютантом коммандером Генри Батчером и с ординарцем сержантом Микаэлем Маккеогом. Два негра, сержанты Джон Моуни и Джон Хант, присоединились к нам, чтобы взять на себя уборку дома и содержание простой кухни. Они оставались со мной на протяжении всей войны.

Начиная с июля 1942 года и в течение всей войны я не принимал никаких приглашений ни от кого, за исключением премьер-министра и представителей американских или английских вооруженных сил. Эти встречи носили в первую очередь деловой характер.