Текст книги "Пять отвлекающих маневров"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Констебль Росс не был в полной мере удовлетворен ни одним из придуманных им объяснений. Кто вообще сказал, что этот человек обязательно должен уехать на каком бы то ни было поезде? Он мог застрять в Эйре. Мог взять машину или сесть на автобус. Мало ли дорог из города? Полицейский почувствовал, что дело становится слишком запутанным, чтобы биться над ним в одиночку, и решил вернуться в Ньютон-Сюарт – отчитаться о проделанной работе и получить дальнейшие указания.

Само собой разумеется, в полиции первым делом решили выяснить дальнейшую судьбу загадочного велосипед. Доехал ли он до Лондона и если да, то когда? Сержант Дэлзиел послал запрос на Юстонский вокзал. Не прошло и часа, как пришел ответ. Да, велосипед «ралей», соответствующий описанию, прибыл по назначению в среду на пятичасовом поезде. Владелец машины не объявился, и ее поместили в камеру хранения – ждать рассеянного пассажира.

В полиции озадаченно почесали головы и дали указание железнодорожным властям тщательно охранять велосипед-улику, пока за ним не пришлют человека, который сможет его опознать. В то же время, если вдруг явится пассажир, утверждающий, что именно он является владельцем злосчастного велосипеда, его следует задержать. Сержант Дэлзиел даже связался с лондонскими полицейскими и попросил их оказать посильную помощь в расследовании этого дела и задержании подозреваемого. Хотя все полагали, что если велосипед действительно краденый, нужно быть непроходимым болваном, чтобы явиться за ним.

– Он не мог его получить, даже если приходил, – предположил констебль Росс. – Велосипед не выдадут без багажного билета.

– Да? – усомнился сержант Дэлзиел. – А если парень вышел из поезда и приобрел багажный билет на какой-нибудь другой станции? Например, в Карлайле, Кру или Рагюи?

– Действительно, – согласился Росс. – Но поступи мерзавец так, он бы уже забрал велосипед. Чем дольше с этим тянуть, тем больше риска.

– Ну что же, скажем ему спасибо, что еще не забрал «ралей», – кивнул Дэлзиел.

– М-да, – пробурчал Росс, весьма довольный собой.

Инспектор Макферсон также был очень доволен своими действиями. С утра пораньше он выехал в Ньютон-Стюарт, чтобы представить на рассмотрение местной полиции свою великолепную хронологическую таблицу, и теперь не мог нарадоваться на результат.

– Все отлично согласуется с моей теорией! – гордо заявил он. – Готов держать пари, что это велосипед Фаррена.

Тем временем сержанта Дэлзиела поджидал неприятный сюрприз. Накануне вечером на пути из Эйра он зашел в полицейский участок в Джирване и оставил там несколько фотоснимков подозреваемых, попросив продемонстрировать их носильщику МакСкиммингу, как только тот с утра явится на работу. Полицейские должны были выяснить, не опознает ли железнодорожный рабочий человека в сером костюме. И вот сотрудники полицейского участка в Джирване позвонили сообщить печальную новость: этой ночью носильщика увезли в госпиталь – «ужасная боль в желудке» перешла в острый приступ аппендицита.

Новости из больницы трудно было назвать утешительными. Беднягу в настоящий момент оперировали, и совершенно ясно, что в ближайшее время давать показания он не сможет. Плюс к этому медсестра сообщила пугающие подробности, особо подчеркивая слова «прободение», «угроза перитонита» и «плохое состоянии». Дэлзиел в сердцах выругался и тотчас послал Росса в полицию Эйра со вторым комплектом фотографий.

Следующий удар неожиданно настиг Макферсона и поразил его в самое сердце.

– Я готов съесть собственную шляпу, если это не велосипед Фаррена, – сказал он после того, как предложил пари.

Не успели эти слова сорваться с губ инспектора, как зазвонил телефон.

– Говорит полиция Критауна, – раздался в трубке глухой голос. – Мы нашли велосипед Фаррена, он лежит в холмах близ Фолби. Нет сомнений, что это машина Фаррена, поскольку бирка на руле помечена его именем.

Как, должно быть, помнит проницательный читатель, предыдущим вечером инспектор отправил поисковую группу в окрестности заброшенных рудников, хранивших печальную память о случившемся здесь пару лет назад несчастье. Свинцовые рудники представляли собой полудюжину (или больше) узких шахт, пробитых в гранитных склонах холмов сколькими милями восточнее Гритауна. До них можно было добраться, следуя по дороге к ферме Фалби. Далее к рудникам шло несколько овечьих тропинок: у жителей фермы не было необходимости наведываться в эти забытые богом места. И хотя рудники находились довольно близко от мест, не чуждых цивилизации, казалось, они располагаются посреди пустыни. Шахты были неглубокими. Они предназначались для работы близко от поверхности (самое большее, 30–40 футов под землей). Здесь еще сохранились полуразрушенные строения, сгнившие шахтовые клети, хотя все оборудование уже давно исчезло. Рудники снискали себе дурную славу, которая лишь усилилась после того, как одна несчастная девица бросилась на дно шахты. Нечаянным свидетелем трагедии стал проходивший мимо пастух. У людей с фермы было мало поводов туда ходить, и дорога дальше фермы не шла.

Вот в этом-то зловещем месте и был обнаружен велосипед Фаррена. Поспешив выяснить подробности, Макферсон отправился к рудникам. Там он нашел полицейского из Критауна с группой добровольцев, помогавших в поисках, которые в данный момент столпились у одной из шахт. Кто-то обвязывал себя веревкой, готовясь к спуску.

Велосипед лежал в нескольких сотнях ярдов от фермы и примерно в полумиле от ближайшей скважины. Состояние его было неплохое, хотя металлические части покрылись легким налетом ржавчины – машина уже четвертые сутки находилась в зарослях влажного папоротника. Трудно было говорить о несчастном случае, не наблюдалось и следов драки. Казалось, что человек, рассерженный слишком ухабистой и крутой дорогой, внезапно остановился, слез с велосипеда да и оставил его валяться посреди кустов.

– Тело не нашли? – спросил Макферсон.

Нет, ни тела, ни одежды не нашли, но сей факт совершенно не исключает того, что незадачливый Фаррен лежит сейчас на дне какой-нибудь ямы. Поисковая группа – согласно инструкциям – собиралась обыскать все шахты по очереди. Работа не из легких, так как в некоторых из них на дне стояла вода. Макферсон велел продолжать поиски и немедленно поставить его в известность, если обнаружится что-либо интересное. Затем, глубоко разочарованный и крайне раздосадованный, он уныло отправился обратно в Керкубри.

На долю начальника полиции выпала неприятная миссия сообщить о случившемся миссис Фаррен. Открывая дверь, женщина улыбалась и вообще, следует заметить, выглядела более жизнерадостной, чем несколько дней назад. Это особенно смутило сэра Максвелла, и он никак не мог подыскать лова, чтобы рассказать последние новости. В целом, миссис Фаррен отреагировала на сообщение спокойно. Начальник полиции особо подчеркнул тот факт, что на данный момент на самоубийство ничто конкретно не указывает и поиски тела – всего лишь мера предосторожности.

– Да, я все прекрасно понимаю, – сказала миссис Фаррен. – Крайне любезно с вашей стороны. Вы очень добры. Я на самом деле не верю, что Хью способен на такое. Уверена, это недоразумение. Мой муж и правда несколько эксцентричен, и я полагаю, что сейчас (это самый вероятный вариант) он где-то отсиживается. Но, конечно, обыскать рудники необходимо. Я все понимаю.

Начальник полиции задал еще несколько вопросов, настолько тактично, насколько это было возможно.

– Ну, в общем, да. Если вы и так уже все знаете, я должна признать, что он несколько вспылил перед уходом. Хью нервный, и его расстроило кое-что, произошедшее перед ужином. О, Господи, нет же, нет! Это вовсе не было связано с мистером Кэмпбеллом! Что за нелепая идея!

Максвелл почувствовал, что не может упустить столь удобного случая. Начальник полиции очень вежливо и осторожно намекнул жене подозреваемого, что многие в тот злополучный вечер слышали, как Фаррен делал какие-то жуткие признания, связанные с мистером Кэмпбеллом, а также угрожал ему скорой расправой.

Тогда миссис Фаррен признала, что ее супруг действительно возражал против дальнейших визитов Кэмпбелла в их дом.

– Но как только он все хорошенько обдумает, – заверила молодая женщина, – то осознает, что был несправедлив ко мне. Он никогда не пойдет на то, чтобы наложить на себя руки – так же как не сможет поднять руку на кого-то еще. Мистер Максвелл, поверьте мне. Я знаю своего мужа. Он импульсивен, порой горяч, но быстро остывает. Я уверена в том, что он жив и здоров, а главное ни в чем не виноват, как в том, что стою сейчас здесь и разговариваю с вами. Даже если, не приведи Господи, вы найдете его мертвым, ничто не убедит меня, что здесь имело место что-то еще, кроме несчастного случая. Допустить что-то иное просто немыслимо. В самом скором времени вы вернетесь, чтобы сказать мне, что я права.

Она говорила так убедительно, что полицейский чуть было не усомнился в версии следствия. Максвелл заверил миссис Фаррен, что очень надеется, что будущее докажет ее правоту и поспешил откланяться. Когда он отъезжал, на поворот дороги мелькнула машина Стрэтчена. Оглянувшись, начальник полиции увидел, как автомобиль тормозит у двери дома Фарренов.

– Что если он явился сюда в связи с исчезновением Фаррена? – пробормотал себе под нос Максвелл. – Все-таки Стрэтчен как-то связан со всем этим делом…

Полицейский немного помедлил и повернул назад. Он вспомнил, что так и не съездил в Гейтхаус и до сих пор не выяснил, где все-таки находился Стрэтчен в 9 часов 15 минут вечера в понедельник.

– О, мистер Стрэтчен! – обратился он к вышедшему из машины художнику.

– Доброе утро, сэр Максвелл!

– Я просто хотел кое-что уточнить. Не знаю, слышали ли вы, э-э-э… некоторые волнующие новости о Фаррене…

– Нет. А что с ним?

Максвелл рассказал о том, как был найден велосипед Фаррена.

– Ого! – воскликнул Стрэтчен. – Вот это да… Хм, действительно довольно неприятно. Фаррен, как известно, на редкость вспыльчив. Надеюсь, ничего страшного не случилось. А миссис Фаррен… Она знает?

– Да. Я решил, что лучше будет ее подготовить… ну, на всякий случай.

– Угу. Она расстроилась?

– Нет, приняла это довольно мужественно. Кстати, мои люди искали вас вчера вечером.

– В самом деле? О, простите. Мы поехали в Сэнд-Грин, а служанка получила выходной. А что вы хотели?

– Просто спросить, не были ли вы случайно дома вечером в понедельник где-то в четверть десятого.

– Вечером в понедельник? Дайте подумать. Нет, дома меня было. Я рыбачил в Тонгланде. А что?

– Дело в том, что Фаррена видели на Лаурестон-роуд, и мы решили, а вдруг он заехал к вам?

– Нет. По крайней мере, я об этом не знал. Впрочем, надо спросить у жены. Если не она, так служанка знает. Хотя они мне ничего не говорили, так что не думаю, что Фаррен заходил. Вот черт! Никогда себе не прощу, если окажется, что он действительно заглядывал ко мне и я мог бы предотвратить… Но мы же еще точно не знаем, случилось ли с ним что-нибудь?

– Конечно, нет, – ответил начальник полиции. – В любом случае, будем надеяться на лучшее.

Максвелл завел машину. «По лицу Стрэтчена сложно что-либо понять, – рассуждал бдительный полицейский. – Я ему не верю. Безусловно, Фаррен может не иметь к этому делу никакого отношения. Еще эта невероятная история Уимзи…»

Дело в том, что около часа назад его светлость поверг начальника полиции в шок, по сравнению с которым все другие потрясения дня казались просто детской шуткой.

Бантер

Шокирующее известие не потеряло своей силы, даже облеченное в форму в высшей степени меланхоличного укора. Уимзи покорно склонил голову перед непогодой. Лишенный моральных сил, он смиренно освободился от своего серого фланелевого костюма и направился на похороны Кэмпбелла в черной визитке [34]34
  Однобортный сюртук с закругленными расходящимися спереди фалдами


[Закрыть], цилиндре и черных лайковых перчатках – к ужасу своих местных друзей и безмерному восхищению Астера МакВана.

А дело заключалось в следующем. В четверг утром верный слуга лорда Уимзи Бантер попросил на вечер свободное время, чтобы посетить синематограф, и получил таковое. Поскольку его светлость обедал с инспектором Макферсоном в Ньютон-Стюарте, а затем сразу отправился к Бобу Андерсону, он так и не видел Бантера, пока не вернулся домой между полуночью и часом ночи, после того как зашел в полицейский участок.

Первое, что он сказал, было:

– Бантер! В доме мистера Гоуэна что-то происходит.

Слуга меланхолично ответил:

– Я как раз собирался сообщить вашей светлости о том самом.

– Кто-то совершил ночной побег из его квартиры, – продолжил Уимзи. – Я сообщил об этом полиции. Увы, я не смог разглядеть, кто садился в припаркованную у дома машину. На улице было темно, хоть глаз выколи, и я споткнулся на каких-то дурацких ступеньках, но это суть дела не меняет. Кстати, нет ли у тебя арники [35]35
  Растение, настой которого применяется в медицине в виде примочек при ссадинах и ушибах


[Закрыть]?

Ответ Бантера был в своем роде незабываемым:

– Милорд, я уже взял на себя смелость в отсутствие вашей светлости ознакомить мистера Джемисона Максвелла с планом побега мистера Гоуэна. У меня есть все основания полагать, что он будет задержан в Дамфрисе или Карлайле. Если вы, милорд, будете так любезны и снимите одежду, я приложу соответствующее целительное средство к образовавшимся ушибам.

– Господи, Бантер! – вскричал лорд Питер, падая на стул. – Я жду объяснений!

– Когда, – начал слуга неторопливо, – ваша светлость были так добры и ознакомили меня с результатами допроса, проведенного инспектором Макферсоном в доме мистера Гоуэна, мне пришло в голову, что ваш слуга имеет больше возможностей узнать необходимую информацию у слуг мистера Гоуэна, нежели служитель закона. Имея в виду это соображение, милорд, я и попросил позволения посетить вечером синематографический сеанс. Среди прислуги в доме мистера Гоуэна, – Бантер смущенно кашлянул, – есть молодая особа по имени Элизабет, от которой во время ни к чему не обязывающей беседы я узнал, что она как раз получила отгул на вечер. Я предложил ей составить мне компанию при посещении развлекательного мероприятия. Фильм был из тех, что я уже видел в Лондоне, но девушка нечасто бывает синематографе и поэтому приняла предложение с явным удовольствием.

– Не сомневаюсь, – буркнул Уимзи.

– Во время показа я сумел перевести наши отношения несколько более доверительную форму.

– Ох, Бантер, Бантер…

– Вашей светлости не из-за чего беспокоиться. Вкратце дело обстоит так. Молодая особа призналась мне, что ей не дает покоя ситуация, сложившаяся в доме ее хозяина. Мистер Гоуэн был всегда добр к ней, да и миссис Хэлкок и мистер Хэлкок тоже, но в последние несколько дней возникли определенные обстоятельства, которые положительно привели девушку в нервическое состояние. Разумеется, я стал расспрашивать, что это за обстоятельства. В ответ она дала мне понять, что ее тревога вызвана присутствием в доме таинственного незнакомца.

– Ты меня поражаешь!

– Благодарю, милорд. Я слегка надавил, желая услышать подробности, но выяснилось, что Элизабет боится, что в таком многолюдном месте нас могут подслушать. Так что, дождавшись конца сеанса, который имел место в десять часов вечера, я пригласил ее немного погулять по окрестностям.

Чтобы не мучить вас долгим рассказом, милорд, сообщу главное. В результате я узнал следующие подробности. Таинственные события, на которые жаловалась служанка, начали разворачиваться в предыдущий понедельник – тот день, когда она получила разрешение провести вечер у больного родственника. По возвращении домой, а это было в половине одиннадцатого ночи, ей сообщили, что мистера Гоуэна внезапно вызвали в Лондон, и он отбыл вечерним поездом восемь сорок пять в Карлайл. Элизабет утверждала, что не придала бы этому обстоятельству особого внимания, если бы дворецкий и экономка не старались так рьяно вбить ей в голову сей факт.

На следующий день служанка была еще больше удивлена тем, что ей строго-настрого запретили подниматься на второй этаж. Именно там находится коридор, ведущий к нескольким необитаемым комнатам, куда при обычных обстоятельствах ей никогда бы не пришло в голову заходить. Однако у любой особы женского пола, запрет немедленно пробудил у Элизабет непреодолимый исследовательский дух. Как только представился случай (по расчетам девушки, вся остальная прислуга была занята внизу), она поднялась на запретную лестничную площадку и прислушалась. Услышать Элизабет ничего не услышала, однако насторожилась, уловив слабый запах дезинфицирующего средства, который тут же связал, в ее сознании с идеей о смерти. Кстати, это напомнило милорд, о ваших ранах…

– Мои раны не смертельны. Продолжай.

– Девушка, и так взволнованная, еще больше испугалась, услышав, что кто-то поднимается по лестнице. Не желая быть уличенной в неповиновении, она поспешила забиться в крошечную кладовку для метел, расположенную в торце коридора у лестничной клетки. Сквозь щель в двери кладовки служанка рассмотрела мистера Хэлкока, который нес кувшин горячей воды и безопасную бритву. Он прошел по коридору и вошел в комнату в самом его конце.

Теперь девица совершенно точно уверилась в том, что в комнате находится труп, и Хэлкок отправился, чтобы омыть и побрить несчастного перед погребением. Она бросилась вниз по лестнице и разрыдалась, уединившись в кладовой. Миссис Хэлкок, к счастью, поблизости не оказалось. Через некоторое время служанка сумела справиться с чувствами и вернуться к выполнению своих обязанностей.

После ленча ее внезапно услали в город с каким-то пустяковым поручением, но девица боялась высказать свои подозрения кому бы то ни было. По возвращении она была по горло загружена разными делами и все время находилась в поле зрения того или иного из своих коллег, до самого времени укладывания в постель. Элизабет провела ночь в мрачных раздумьях, безуспешно пытаясь набраться храбрости, чтобы снова побывать в таинственном коридоре.

На рассвете девушка все-таки поняла, что даже сам страшная правда менее мучительна, чем будоражащие душу подозрения. Она встала с постели, осторожно прокралась мимо спальни Хэлкоков и вновь поднялась на верхний этаж.

Но только Элизабет отважилась сделать несколько шагов по коридору, как оцепенела от звука замогильного стенания.

– Ей-богу, Бантер, – не выдержал Питер, – твой повествовательный стиль сделал бы честь «Замку Отранто» [36]36
  Произведение английского писателя Горация Уолпола (1717–1797), основателя так называемого готического романа, повествования которого овеяны атмосферой тайн и ужаса.


[Закрыть].

– Благодарю, милорд. Я только понаслышке знаком с упомянутым вами произведением, но знаю, что в свое время оно было весьма популярно. Элизабет некоторое время пребывала в нерешительности, не зная, что лучше сделать – завизжать или скорее уносить ноги, но вдруг споткнулась о неплотно прилегающую половицу, что произвело большой шум. Испугавшись, что этот звук разбудит Хэлкоков, она приготовилась было снова ретироваться и укрыться в кладовке для метел, как вдруг дверь в конце коридора неслышно отворилась и из нее выглянуло ужасающее лицо.

Бантер замолк, казалось, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Ужасающее лицо, – повторил Уимзи. – Замечательно. Это я понял. Ужасающее лицо. И что же дальше?

– Это лицо, насколько я понял, – продолжил слуга, – было завернуто в саван. Челюсть и голова в бинтах, нечеловеческий оскал, поверх искривленных губ видны ужасные зубы, а лик призрака был мертвенно бледен.

– Послушай, Бантер, – прервал его Питер, – не будешь ли ты так любезен опустить хотя бы некоторые из этих фантастических определений и попросту сказать, что это было за лицо?

– Мне не представилось возможности самому лицезреть его, – с укором произнес слуга, – но если верить рассказу Элизабет, можно вообразить черноволосого, чисто выбритого мужчину с выдающимися вперед зубами, страдающего от боли.

– О-о! Значит, это все же был мужчина?

– Таково мнение Элизабет. Из-под бинтов выбивалась прядь волос. Глаза человека, казалось, были закрыты или полузакрыты, поскольку, хотя девушка стояла прямо перед ним, незнакомец приглушенно спросил: «Это ты, Хэлкок?» Служанка не ответила, и тогда видение удалилось в комнату, затворив собой дверь. Затем Элизабет услышала неистовый звон колокольчика. В страшной панике она кинулась вниз по лестниц и столкнулась с Хэлкоком, появившимся в дверях спальни. От ужаса, едва соображая, что делает, она выдохнула:

– О господи! Что это, что это?

Хэлкок ответил совсем не на эти вопросы:

– Должно быть, проклятые мыши играют с проводов звонка. Возвращайся в кровать, Бетти.

Затем служанка вспомнила, что заслуживает нагоняя за непослушание, и скрылась в собственную комнату, где завернулась с головой в одеяло.

– Это лучшее, что она могла сделать, – оценил Уимзи.

– Совершенно верно, милорд. Пролежав так до полудня, девица пришла к высшей степени разумному выводу. Она наконец поняла, что существо, увиденное ею ночью, все-таки не живой труп, а больной человек. Тем не менее, Элизабет ни секунды не сомневалась в том, что раньше она этого мужчину никогда не видела. С того момента она внимательно наблюдала за тем, что происходит в доме, и заметила, что после каждой трапезы со стола исчезает кое-какая еда, кроме той, что была съедена ею самой и Хэлкоками. Это подтверждало предположение служанки, так как, согласно ее же собственному замечанию: мертвые не едят.

– Святая правда, – согласился Уимзи.

– Мне тоже так кажется, милорд. Я всеми способами поощрял откровения девушки. Старался, как мог, и предложил сопроводить Элизабет к дому мистера Гоуэна. На это она, впрочем, ответила, что на сей раз ей разрешено провести ночь у матери.

– Вот как? – удивился его светлость.

– Именно так. Словом, я проводил ее домой и возвратился на Хай-стрит, где и увидел четырехместный автомобиль мистера Гоуэна, стоящий у двери. Было без пяти минут одиннадцать. Я сразу догадался, милорд, что кто-то собрался тайно покинуть дом мистера Гоуэна и что Элизабет потому-то и отпустили на ночь, чтобы она не могла стать свидетельницей происходящего.

– Вполне разумно, Бантер.

– Да, милорд. Я позволил себе спрятаться за углом, там, к реке ведет спуск в виде небольшого ряда ступенек. Наконец, из дверей дома мистера Гоуэна появилась высокая фигура в пальто. Лицо человека скрывали шарф и низко надвинутая на глаза шляпа. Понять, кто это, не представлялось возможным, но совершенно определенно фигура была мужская. Этот человек тихо обменялся несколькими словами с шофером, и у меня сложилось впечатление, что говорящий был сам мистер Гоуэн.

– Гоуэн? Но кто тогда таинственный незнакомец, прятавшийся в комнате наверху?

– Не могу сказать, милорд. Машина уехала, и, посмотрев на часы, я увидел, что они показывают три минуты двенадцатого.

– Хм, – Уимзи развел руками.

– Если мне будет позволено высказать свое мнение, то, я полагаю, милорд, что на самом деле мистер Гоуэн не отбыл из Керкубри в понедельник вечером, как утверждал мистер Хэлкок, а тайно остался в доме, скрываясь наверху. Возможно, он ухаживал за больным, которого видела Элизабет.

– Чем дальше, тем страньше и чудесатей, – вспомнил Питер слова Алисы из сказки Кэрролла.

– Тогда я, – продолжал Бантер, – решил свериться с расписанием поездов. Выяснилось, что есть поезд, отходящий от Дамфриса до Карлайла и далее на юг в две минуты первого ночи. Мне показалось возможным, что мистер Гоуэн намеревался сесть на него или в Дамфрисе, или в Касл-Дугласе.

– Ты видел, чтобы они выносили какой-нибудь багаж?

– Нет, милорд, но его могли положить в машину заблаговременно.

– Конечно, могли. Ты сообщил полиции?

– Я посчитал, что будет лучше, ваша светлость, ввиду деликатности обстоятельств, связаться напрямую с сэром Джемисоном Максвеллом. Я поспешил в ближайшую гостиницу и сделал оттуда телефонный звонок.

– Должно быть, ты опередил меня! – воскликнул Питер. – Я как раз прибежал в участок, но инспектора Макферсона уже не застал.

– Крайне сожалею, что не подождал вашу светлость. Я сообщил мистеру Максвеллу все обстоятельства дела, и он, как я понял, намеревался немедленно протелефонировать в Касл-Дуглас и Дамфрис, чтобы там перехватили мистер Гоуэна, если он, конечно, объявится, а также дать описание машины и шофера.

– Так-так-так, – покачал головой Уимзи. – Не кажется ли тебе, что для такой тихой сельской местности, как Керкубри, здесь чересчур много жителей? И все они то появляются, то исчезают, словно чеширские коты. Все, с меня хватит! Я пошел спать! Принеси мне арнику и виски с содовой. Мне, Бантер понятно лишь одно: совершенно бесполезно даже пытаться что-то расследовать. Ты все равно всегда на шаг впереди меня.

Самое интересное, впрочем, оказалось впереди. На следующий день после ленча инспектор Макферсон не находил себе места от переполнявших его негативных эмоций. Не только потому, что предыдущей ночью его покой нарушило известие о взломщиках, пытающихся ограбить какой-то дом на окраине города (тревога была ложной). Не только потому, что из-за этого дурацкого известия он пропустил сенсационные новости о Гоуэне. Но и потому, что начальник полиции явно где-то допустил ошибку. Хотя мистер Максвелл немедленно (по крайней мере, так он сказал) передал по телефону описание машины и ее пассажиров в Касл-Дуглас, Дамфрис, Карлайл и на все промежуточные станции вплоть до «Эстонского вокзала в Лондоне, разыскиваемые как в воду канули. Поиски в направлении Странрара тоже оказались безрезультатными.

– Это просто смешно! – громко возмущался инспектор. – Еще можно предположить, что машина остановилась где-то на окраине Касл-Дугласа или Дамфриса и дальше Гоуэн топал до вокзала пешком. Но не заметить самого Гоуэна просто немыслимо! С его огромной черной бородой…

При этих словах Уимзи вдруг громко взвыл:

– О, инспектор, инспектор! На это он и рассчитывал. Какие же мы болваны и простофили! А эта проклятая фотография, полагаю, обошла уже весь район. Покажите Бантеру образец волос. Я вам говорил! Это нужно было сделать самого начала! Кошмар! Как мы будем смотреть людям в глаза после такого промаха?! Образец, инспектор, образец!

– Боже! – прошептал Макферсон. – Надеюсь, ваша светлость, вы правы. Но подумать только… А я был уверен, что это Фаррен.

Полицейский извлек из блокнота черные, как они полагали, локоны и передал Бантеру.

– Милорд, – укоризненно сказал слуга, – весьма прискорбно, что я не видел этого раньше. Не претендуя на роль эксперта, я, однако, скажу, что неоднократно имел возможность лицезреть бороды людей, принадлежащих к магометанской конфессии. Вам, без сомнения, известно, что строгие последователи этого вероисповедания считают противоправным обрезать волосы на лице, вследствие чего их бороды удивительно шелковисты по своей текстуре и каждый волос сохраняет естественный суженный конец.

Уимзи, не говоря ни слова, протянул знатоку лупу.

– Как ваша светлость, безусловно, заметили, – продолжил Бантер, – этот образчик по всем параметрам соответствует приведенным мною описаниям. Неоднократно видев бороду мистера Гоуэна, я, не колеблясь, выскажу свое личное мнение – на данный момент этот господин полностью или частично лишен своего роскошного украшения лица. Пусть эксперты меня поправят, если я не прав.

– Боюсь, Бантер, что они тебя не поправят, – печально вынес свой вердикт Уимзи. – Теперь мы знаем, кто был тот таинственный незнакомец и в чем состоял его недуг. Придется, инспектор, исправить вашу великолепную схему. Отныне главное место в ней должен занять Гоуэн.

– Я должен немедленно распространить новое описание подозреваемого, – сказал потрясенный Макферсон.

– Пожалуй, – согласился Уимзи. – Но имеете ли вы хоть малейшее представление о том, как выглядит Гоуэн без своей знаменитой бороды? Не хочу вас расстраивать, инспектор… Я понимаю, вы и так пережили шок… Но когда лицо человека покрыто густой черной растительностью, которая скрывает не только скулы, но и половину груди… Ох уж мне эти разоблачения… – Питер тяжело вздохнул. – Понимаете ли вы, мой дорогой, что никогда не видели на лице Гоуэна ничего, кроме его глаз и непомерно большого носа?

– За этот нос мы его и поймаем, – ответил инспектор без тени улыбки и поторопился уйти.

– Бантер, – сказал Уимзи, – этот случай напоминает сюжет одного романа Уилки Коллинза [37]37
  Английский писатель, автор первых английских детективных романов


[Закрыть], в котором все происходит слишком поздно, чтобы предотвратить преждевременный хэппи-энд.

– Да, милорд.

– Но плохо то, что это совершенно разрушает нашу теорию и, по-видимому, исключает из нее Фаррена.

– Видимо так, милорд.

– И если только твоя подружка Бетти не врет, Гоуэна мы тоже должны исключить из списка подозреваемых.

– Безусловно, милорд.

– Раз этот человек прятался дома весь вечер понедельника и утро вторника, страдая после непонятно чего, он не мог писать картину за пределами Ньютон-Стюарта.

– Это понятно, милорд.

– Но правду ли говорила Бетти?

– Она показалась мне честной девушкой, ваша светлость. Но вы, может быть, помните, что она стала свидетельницей того, как Хэлкок входил в покои Синей Бороды, если позволительно употребить такое фантастическое сравнение, лишь после обеда во вторник и что самого страдальца увидела ранним утром в среду.

– Верно, – задумчиво проговорил Уимзи. – У нас нет никаких доказательств, что Гоуэн вообще был дома во вторник. Нам придется допросить Хэлкока. По моему разумению, Бантер, этот Хэлкок – человек недюжинной находчивости и смекалки.

– Именно так, милорд. Более того, ваша светлость, Хэлкок тоже исчез.