Текст книги "Ключ к убийству"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

– Огромное спасибо, – поблагодарил лорд Питер, – хотя, в сущности, вам не следовало бы искушать меня возможностью весь день проболтать с вами. Ей-богу, мистер Миллиган, если вы предлагаете своим посетителям такие удобные стулья и такие сигары, то странно, почему они не переселяются в ваш офис навсегда. – И добавил про себя: «Как же мне хочется стянуть с тебя эти долгоносые ботинки. Как же человеку узнать размер твоих ног? И голова как помидор. Одной ее достаточно, чтобы заставить человека ругаться последними словами».

– А теперь скажите, лорд Питер, – сказал мистер Миллиган, – могу ли я что-нибудь сделать для вас?

– Право, не знаю даже, сможете ли, – сказал лорд Питер. – С моей стороны ужасная наглость спрашивать вас об этом, но все дело в моей матери, знаете ли. Чудесная женщина, но она не понимает, что это значит, что это займет время такого человека, как вы. Мы там и не представляем все кипение вашей жизни, мистер Миллиган.

– Не стоит и говорить об этом, – горячо возразил мистер Миллиган. – Я бы с искренней радостью сделал все, что угодно, чтобы только доставить удовольствие герцогине.

Он почувствовал приступ растерянности, не зная, может ли мать герцога быть герцогиней, но почувствовал облегчение, когда лорд Питер продолжил:

– Благодарю, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Да, так вот в чем дело. Моя мать – в высшей степени энергичная и самоотверженная женщина – хочет устроить этой зимой у нас в Денвере нечто вроде благотворительной ярмарки: все вырученные деньги пойдут на починку церковной крыши, знаете ли. Очень печальный случай, мистер Миллиган, прекрасный древний памятник: староанглийские окна, украшенная ангелами крыша – и все рассыпается на куски, дождь льется внутрь и тому подобное. Наш викарий подхватил ревматизм на утренней службе из-за сквозняков около алтаря – вы знаете, как оно бывает. У них там есть один человек, который занимается реставрацией этой крыши, малыш Типпс, он живет со старой матерью в Бэттерси – довольно вульгарный тип, но, как мне сказали, весьма знающий по части ангельских крыш и тому подобных вещей.

В этот момент лорд Питер пристально посмотрел на своего собеседника, но, обнаружив, что эта болтовня не вызвала в том никакой реакции, кроме вежливого интереса с оттенком ошарашенности, он оставил эту линию расследования и продолжил:

– Послушайте, прошу меня извинить, ужасно боюсь показаться вам зверски многоречивым. Дело в том, что моя мать устраивает эту ярмарку... И она подумала, что будет крайне интересно, если организовать еще несколько лекций – что-то вроде небольших бесед, знаете ли, – с участием выдающихся деловых людей со всех концов света. «Как мне удалось это» – в таком роде. «Капля нефти с керосиновым королем», «Деньги, совесть и какао» и так далее. Это заинтересует наших гостей до бесконечности. Видите ли, там будут все друзья моей матери, а ни у кого из нас денег нет – я хочу сказать, того, что вы называете деньгами... То есть я полагаю, что наши доходы не покроют ваших счетов за телефон, верно? – но нам ужасно нравятся рассказы о людях, которые умеют делать деньги. Это дает какое-то чувство душевного подъема, понимаете ли. Ну так вот, я хочу сказать, что моя мать будет необычайно польщена и благодарна вам, мистер Миллиган, если вы приедете и скажете нам несколько слов, как типичный представитель Америки. Это займет не более десяти минут или около того, знаете ли, потому что наше местное население ничего не понимает за пределами разговоров об охоте и стрельбе, а сборище, которое соберется у моей матери, не в состоянии удерживать свое внимание на чем-либо свыше десяти минут подряд, но мы бы весьма оценили, если бы вы смогли приехать и остановиться у нас там на денек-другой и сказать нам несколько ободряющих слов о всемогущем долларе.

– Ну что ж, почему бы нет, я согласен, – сказал мистер Миллиган, – я не прочь, лорд Питер. Очень мило со стороны герцогини предложить мне это. Очень печально, что эти прекрасные древние здания начинают ветшать. Приеду с большим удовольствием. И может быть, вы любезно согласитесь принять маленький вклад в реставрационный фонд.

Такой неожиданный поворот событий чуть не заставил лорда Питера вскочить со стула. Подоить с помощью хитроумной лжи гостеприимного джентльмена, которого вы подозреваете в совершении особенно изощренного убийства, и принять от него в результате переговоров чек на крупную сумму на благотворительную цель – в этом есть что-то неприятное для любого человека, кроме, может быть, закаленного агента какой-нибудь секретной службы. Лорд Питер заколебался.

– Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, – сказал он. – Я уверен в их бесконечной благодарности. Но лучше бы вы не передавали этот чек мне, понимаете ли. Я мог бы растратить эти деньги или потерять его. Боюсь, что я не очень надежный человек. Правильнее было бы отдать чек викарию, достопочтенному Константайну Трогмортону. Дом священника – Сент-Джон – перед Латинскими воротами в Дьюкс-Денвере, если вы захотите выслать их туда.

– Я вышлю, – сказал мистер Миллиган. – Скут, выпишите мне прямо сейчас чек на тысячу фунтов – на случай, если я забуду.

Секретарь, молодой человек с рыжеватыми волосами и волевым подбородком, молча выписал чек. Лорд Питер, переводя взгляд с лысой головы мистера Миллигана на рыжую голову секретаря, набравшись мужества и нахальства, сделал еще одну попытку:

– Что ж, я просто бесконечно благодарен вам, мистер Миллиган, и так же благодарна будет моя мама, когда я расскажу ей. Я дам вам знать о дате открытия ярмарки – она еще точно не назначена, и мне надо повидать кое-кого из других деловых людей, знаете ли. Я думал о том, чтобы попросить кого-нибудь из владельцев крупных газет представлять британскую рекламу. А еще один мой друг обещает заманить в Денвер ведущего германского финансиста – очень было бы интересно, если б только не сильные предубеждения против немцев у нас в стране, а еще мне надо отыскать кого-нибудь, кто мог бы выразить и еврейский взгляд на это дело. Я хотел бы пригласить Ливи, знаете ли, да он отчалил от нас таким неудобным способом.

– Да, – заметил Миллиган, – это очень любопытное дело, хотя я не стал бы отрицать, лорд Питер, что для меня это действительно удобно. Он держал в узде мой железнодорожный картель, но лично против него я ничего не имею, и если он вернется после того, как я завершу одну маленькую сделку, которой я сейчас занимаюсь, то я буду счастлив подать ему руку в знак приветствия.

Перед глазами лорда Питера прошло видение какой-то темницы, в которой держат сэра Рубена, пока не пройдет финансовый кризис. Это было в высшей степени возможно и гораздо более приемлемо, чем его предыдущее предположение; оно также лучше соответствовало тому впечатлению, которое произвел на него мистер Миллиган.

– Да, это с его стороны странный ход, – заметил лорд Питер, – но я бы сказал, что у него были свои основания. Знаете, лучше не интересоваться причинами человеческих поступков. Особенно когда один мой друг из полиции, связанный с расследованием этого дела, утверждает, что старик, перед тем как уйти, перекрасил волосы.

Уголком глаза лорд Питер увидел, что рыжий секретарь нажал на несколько клавиш сразу.

– Перекрасил волосы, в самом деле? – переспросил мистер Миллиган.

– Выкрасил их в рыжий цвет, – подтвердил лорд Питер.

Секретарь поднял голову, оторвавшись от пишущей машинки.

– И странное дело, – продолжал Уимзи, – полиция не нашла флакон с краской. Здесь что-то кроется, вам не кажется?

Заинтересованность секретаря тут же испарилась. Он вставил лист бумаги в блокнот с зажимом и выписал в него ряд цифр из предыдущего листа.

– Я бы сказал, что ничего в этом нет особенного, – сказал лорд Питер, вставая со стула, чтобы уйти. – Ну ладно, было чрезвычайно любезно с вашей стороны потратить столько времени на мою болтовню, мистер Миллиган. Моя мать будет чрезвычайно польщена. Она напишет вам, когда определится число.

– Я очарован, – сказал мистер Миллиган. – Очень рад был познакомиться с вами.

Мистер Скут встал, неожиданно оказавшись обладателем огромного роста, который лорд Питер, вздохнув про себя, определил в шесть футов четыре дюйма.

– Как жаль, что нельзя поставить рыжую голову Скута на плечи Миллигана, – сказал лорд Питер, выходя в водоворот города, – а еще интересно, что скажет моя матушка?

Глава 5

Мистер Паркер был холостяком и жил в квартире в доме 12а на Грейт-Ормонд-стрит, хоть и относящейся к временам королей Георгов, но очень неудобной, за которую он платил один фунт в неделю. Его служение закону и порядку регулярно вознаграждалось, но не дарами в виде алмазов и колец от императрицы или сверхщедрых чеков от благодарных премьер-министров, а скромной зарплатой, извлекаемой из карманов британских налогоплательщиков. После долгого дня утомительной и малорезультативной работы он проснулся, разбуженный запахом подгоревшей овсянки. Сквозь окно спальни, в целях гигиены полностью открытое, медленно вплывал сырой туман, и вид зимних штанов, торопливо повешенных на стул прошлой ночью, вызывал у него раздражение убогой нелепостью форм человеческого тела. Зазвонил телефон, и Паркер с несчастным видом выбрался из кровати и прошел в гостиную, где миссис Манс, которая днем вела его хозяйство, накрывала на стол. Увидев его, она фыркнула.

Звонил мистер Бантер:

– Его светлость говорит, что будет очень рад, сэр, если бы вы сочли возможным прийти к нему позавтракать.

Хотя запах жареных почек и бекона и не обладает способностью просачиваться по телефонным проводам, мистер Паркер не мог испытать более живого ощущения утешения.

– Передайте его светлости, что я буду у него через полчаса, – сказал он с благодарностью и, ввалившись в ванную комнату, которая одновременно являлась кухней, сообщил миссис Манс, которая как раз заваривала чай, что должен уйти и позавтракает в другом месте. – Вы можете взять с собой овсянку для вашей семьи, – добавил он с оттенком раздражения и сбросил свой халат с такой решительностью, что миссис Манс ничего не оставалось, как, фыркнув, отшатнуться в сторону.

Девятнадцатый автобус высадил его на площади Пикадилли на пятнадцать минут позже, чем подсказал ему его оптимистический импульс, и мистер Бантер подал ему великолепную еду, несравненный кофе и «Дейли мейл», усадив его перед бушующим пламенем камина. Отдаленный голос, распевающий « Et iterum venturus est» из баховской Мессы си минор, свидетельствовал, что духовность и хороший вкус не чужды хозяину квартиры, который как раз в этот момент появился в гостиной, с мокрыми после душа волосами, благоухающий вербеной и в банном халате, пестрящем разноцветными павлинами.

– Приветствую вас, старина, – сказал лорд Питер, – ну и прескверный день, не правда ли? Очень хорошо, что вы согласились заглянуть ко мне. Я хотел ознакомить вас с одним любопытным письмом, но у меня, признаться, не хватило мужества выползти из дому в такую погоду. Что касается письма, мы с Бантером из-за него всю ночь не спали.

– Что же это за письмо? – спросил Паркер.

– Никогда не говорите о делах с набитым ртом, – осуждающе ответил лорд Питер. – Попробуйте оксфордского мармелада, и тогда я покажу вам моего Данте – его доставили мне как раз вчера вечером. Бантер, что я должен прочитать сегодня утром?

– Коллекция лорда Ирита подлежит продаже, милорд. В «Морнинг пост» есть заметка об этом. Думаю, далее ваша светлость должен просмотреть рецензию на новую книгу сэра Джулиана Фрика «Физиологические основы совести» в литературном приложении к «Таймс». А еще в «Кроникл», милорд, есть заметка о весьма своеобразной мелкой краже со взломом, а в «Геральд» – статья о нападении на титулованные семейства, довольно плохо написанная, насколько я могу судить, но не без нечаянного юмора, который ваша светлость, несомненно, оценит.

– Очень хорошо, дай мне эту статью и еще про кражу, – сказал его светлость.

– Я просмотрел и другие газеты, – продолжал мистер Бантер, показывая на устрашающую кипу газет, – и отметил вашей светлости кое-что для чтения после завтрака.

– Ах, пожалуйста, даже не упоминай об этом, – взмолился лорд Питер, – ты испортишь мне аппетит.

За этим последовала тишина, нарушаемая лишь хрустом поджаренного хлеба и шуршанием газет.

– Как видно, они отложили дальнейшее дознание, – заметил наконец Паркер.

– Видимо, им больше ничего не оставалось, – ответил лорд Питер, – но зато леди Ливи приехала вчера вечером, и сегодня утром ей придется идти в морг, чтобы неопознать тело, к разочарованию Сагга.

– Да уж пора бы.

Снова воцарилась тишина.

– Я невысокого мнения о вашей краже со взломом, Бантер. Сделано, конечно, умело, но не чувствуется воображения. Меня интересует преступник с воображением. А у кого «Морнинг пост»?

Через некоторое время лорд Питер нарушил общее молчание:

– Ты можешь послать за каталогом, Бантер. Этот Аполлон Родосский [4]4
  Apollonius Phodios Lorenzobodi Alopa, сочинения в 4-х тт., Флоренция, 1496 г. Волнение, связанное с разгадкой тайны Бэттерси, не помешало лорду Питеру обеспечить себе приобретение этого редкого издания перед своим отправлением на Корсику. (Примеч. авт.)


[Закрыть]заслуживает того, чтобы взглянуть на него. Нет, будь я проклят, если одолею этот обзор, но ты можешь отметить эту книгу в списке библиотечных заказов, если хочешь. Его книга о преступлениях была довольно занятной в то время, когда она вышла, но этот парень стал чудить. Он думает, что Бог – это выделение желчи печенью; сказать об этом раз-другой – это куда ни шло, но нет нужды кричать об этом на всех углах. Нет ничего, чего вы не могли бы доказать при условии, что ваше мировоззрение достаточно ограниченно. Посмотрите на Сагга.

– Прошу прощения, – сказал Паркер, – я не слышал, что вы сказали. Курс аргентинских акций постепенно устанавливается, как я вижу.

– Миллиган, – кивнул лорд Питер.

– С нефтью дела плохи. Здесь Ливи заработал на разнице в курсах акций. А забавный маленький бум с перуанскими акциями снова сошел на нет. Вам об этом что-нибудь известно?

– Очень мало, – ответил лорд Питер, – так о чем там речь?

– О, абсолютно липовое предприятие, о котором много лет никто ничего не слышал. На прошлой неделе оно неожиданно снова воспрянуло духом. Я случайно заметил его, потому что моя мать давным-давно впуталась в него, приобретя пару сотен его акций. Оно ни разу не выплатило дивиденды. Теперь оно снова обанкротилось.

Уимзи отодвинул свою тарелку и зажег трубку.

– Раз уж мы закончили, я не прочь заняться кое-какой работой, – сказал он. – Как у вас прошел вчерашний день?

– Да никак, – ответил Паркер. – Я сам обошел все квартиры в доме Типпса, дважды изменив внешность в интересах следствия. Я сыграл роли инспектора газовой службы и сборщика пожертвований для приюта потерявшихся собачек и не нашел ни одной зацепки, кроме любопытного рассказа служанки из верхней квартиры. Она слышала, как недавно в одну из ночей кто-то топал на крыше. На вопрос, в какую именно ночь, она не смогла ответить точно. На вопрос, не была ли это ночь на понедельник, ответила, что это очень вероятно. На вопрос, не мог ли быть причиной шума тот сильный ветер в ночь на субботу, который сдул с меня цилиндр, не смогла ничего ответить, кроме того, что это возможно. На вопрос, уверена ли она, что эти звуки раздавались на крыше, а не в квартире, ответила, что на следующее утро они увидели свалившуюся со стены картину. Очень внушаемая девушка. Повидал я и ваших друзей – мистера и миссис Эплдор. Приняли меня холодно, но не смогли сформулировать никакой определенной жалобы на Типпса, кроме того, что его мать не произносит «х» там, где это следует произносить, и что однажды он зашел к ним без приглашения, вооруженный брошюрой против опытов на животных. Отставной полковник, служивший в Индии, оказался громогласным, но неожиданно дружелюбным человеком. Его квартира на первом этаже. Он угостил меня индийским карри, но мало что смог сообщить – ведь он живет отшельником, – кроме того, что терпеть не может миссис Эплдор.

– А нашли вы что-нибудь в доме Ливи?

– Только личный дневник Ливи. Я унес его с собой. Вот он. Впрочем, из него мало что можно извлечь. Он полон записей вроде: «Том и Анни к обеду», или: «День рождения моей дорогой жены. Подарил ей старинное кольцо с опалом», или: «Мистер Арбатнот зашел к чаю. Хочет жениться на Рейчел, но я предпочел бы для моего сокровища кого-нибудь более солидного». Все же я думаю, что из него можно узнать, кто и когда приходил в дом и тому подобное. Очевидно, он писал его вечерами. В понедельник не было никаких записей.

– Думаю, что он пригодится, – заметил лорд Питер, перелистывая страницы дневника. – Вот уж бедняга. Да, послушайте, я сейчас не так уж уверен, что с ним разделались.

Он подробно рассказал Паркеру о проделанной вчера работе.

– Арбатнот? – переспросил Паркер. – Не тот ли это Арбатнот, который упоминается в дневнике?

– Думаю, что так и есть. Я выследил его, потому что знал, что он любит болтаться около фондовой биржи. Что касается Миллигана, то на первый взгляд с ним все в порядке, но мне кажется, что в делах он совершенно безжалостен и непредсказуем. Да, а еще там есть некий рыжеволосый секретарь с рыбьим лицом – молниеносно считает на калькуляторе. Все время молчит, думаю, что в его генеалогическом древе есть что-то восточное. У Миллигана был, оказывается, очень хороший мотив для устранения Ливи на несколько дней. Есть и еще один человек, новый.

– Что за человек?

– Автор письма, о котором я вам говорил. Куда же я его подевал? Вот оно. Хорошая плотная бумага, на конверте – адрес одной адвокатской конторы в Солсбери, соответствующая почтовая марка. Очень точно написано прекрасным металлическим пером пожилым бизнесменом со старомодными привычками.

Паркер взял письмо и прочел:

«КРИМПЛСХЭМ и УИКС адвокаты

Милфорд-Хилл, Солсбери,

17 ноября 192.,.

Сэр, в ответ на ваше сегодняшнее объявление в «Таймс» сообщаю: я склонен полагать, что описываемые вами пенсне и цепочка являются, по всей вероятности, теми предметами, которые я потерял на железной дороге в минувший понедельник, возвращаясь из Лодона, Я выехал с вокзала Виктория в 5.45 и заметил пропажу только по прибытии в Бэлхэм. Точное указание времени, а также прилагаемый ярлык магазина должны быть достаточным подтверждением моих слов.

Если окажется, что означенные предметы принадлежат мне, я буду весьма обязан вам, если вы вышлете их мне заказной бандеролью, поскольку цепочка была подарена мне дочерью и является одной из драгоценных для меня вещей.

Заранее благодарный за вашу доброту и сожалея за причиненные хлопоты, остаюсь

искренне ваш Томас Кримплсхэм».

– Господи, – воскликнул Паркер, – вот это можно назвать неожиданностью!

– Либо это какое-то недоразумение, – продолжал лорд Питер, – либо мистер Кримплсхэм чрезвычайно смелый и хитрый негодяй. Конечно, может быть, это не те очки. По этому пункту мы можем сразу же получить судебное решение. Я предполагаю, что очки находятся в Скотленд-Ярде. Я попросил бы вас сразу же позвонить туда и попросить их выслать справку оптика – и еще вы можете сразу же спросить их, можно ли получить такие очки по обычному рецепту.

– Вы совершенно правы, – сказал Паркер и снял телефонную трубку.

– А теперь, друг мой, – предложил лорд Питер, когда Паркер закончил телефонный разговор, – давайте-ка зайдем на минутку в библиотеку.

В библиотеке лорд Питер разложил на столе ряд фотоснимков. Некоторые из них были влажными – только что проявленными.

– Вот эти маленькие – оригиналы фотографий, – стал пояснять лорд Питер. – А большие – их увеличения, выполненные строго в одном масштабе. Вот отпечаток ноги на линолеуме – мы положим его отдельно. Да, а эти отпечатки пальцев можно разделить на пять групп. Я проставил на них номера – видите? – и составил следующий список.

Группа А: отпечатки пальцев самого Ливи, снятые с его книги и щетки для волос, – вот и вот – их нельзя перепутать с другими из-за маленького шрама на большом пальце.

Группа Б: пятна, оставленные одетыми в резиновые перчатки руками того человека, который спал в постели Ливи в ночь на понедельник. Они отчетливо видны на бутылке с водой и на ботинках. Они наложены на отпечатки пальцев Ливи. Они очень отчетливо видны на ботинках – даже удивительно четко для рук, одетых в перчатки. Отсюда я делаю вывод, что перчатки были резиновые и недавно побывали в воде.

Здесь есть еще один интересный момент. В ночь на понедельник Ливи шел под дождем, и эти темные пятна – брызги грязи. Вы видите, что они лежат поверх отпечатков пальцев Ливи во всех случаях. А теперь посмотрите вот сюда: на этом левом ботинке мы видим, что отпечатки большого пальца незнакомца наложены поверх брызг грязи – вот здесь, на пятке. Странное место для отпечатка большого пальца на ботинке, вы не находите? То есть странное, если Ливи сам снимал свои ботинки. Но именно здесь можно ожидать увидеть их, если кто-то другой с силой стаскивал их с него. Опять же большинство следов от пальцев незнакомца располагаются поверх пятен грязи, но есть одно пятно, которое оказалось поверх отпечатков рук незнакомца. Из этого я делаю вывод, что незнакомец вернулся в дом на Парк-Лейн, надев ботинки Ливи, в кебе или в автомобиле, но в каком-то месте ему пришлось немного пройти пешком – как раз достаточно, чтобы наступить в лужу и получить несколько брызг грязи на ботинках. Ну, что вы скажете?

– Замечательно, – ответил Паркер. – Немного сложновато, впрочем, и, кроме того, эти смазанные следы от резиновых перчаток не могут считаться уликой, в отличие от нормальных отпечатков пальцев.

– Ну что ж, я не так уж настаиваю на их значимости. Но они подтверждают наши предыдущие предположения. А теперь обратимся к новым данным. Группа В: отпечатки, любезно оставленные нашим злодеем на стенке ванны Типпса, где вы их обнаружили, и меня, конечно, следует выбранить за то, что я не нашел их. А левая рука – видите? – отпечатки основания ладони и пальцев, имеют вид, словно он оперся о край ванны, когда наклонился, чтобы что-то уложить на дно, может быть пенсне. На перчатках не было швов, поэтому я и сказал, что они были резиновые. Вот так вот.

А теперь взгляните сюда: группы отпечатков Г и Д сняты с моей визитной карточки. Есть еще это пятно на уголке, которое я обозначил как Е, но его можно не принимать во внимание: в оригинале это липкое пятно, оставленное большим пальцем юноши, который взял ее у меня, удалив сначала из зубов кусок жевательной резинки этим пальцем, чтобы сказать мне, что мистер Миллиган, может быть, примет меня, а может быть, не примет. Г и Д – это отпечатки пальцев мистера Миллигана и его рыжего секретаря. Я не берусь пока определить, кому какой принадлежит, но я видел, как жующий жвачку юноша вручил карточку секретарю, а когда вошел во внутреннее святилище, то увидел стоящего мистера Миллигана с карточкой в руке, так что это отпечатки то ли одного, то ли другого, но в данный момент это несущественно для нашей цели. Когда я уходил, я стащил эту карточку со стола.

Ну так вот, Паркер, вот что задержало нас с Бантером до поздней ночи. Я ходил и ходил по комнате во всех возможных направлениях, пока у меня не закружилась голова; смотрел и смотрел на эти фотографии, пока у меня в глазах не помутилось, но пусть меня повесят, если я могу сделать вывод. Вопрос номер один: идентичны ли Б и В? Вопрос номер два: идентичны ли Г или Д с Б? Здесь не из чего исходить, кроме размера и формы, конечно, и отпечатки очень слабые, но – что вы думаете?

Паркер нерешительно покачал головой.

– Я думаю, что Д можно и не обсуждать, – сказал он. – Кажется, что это слишком длинный и узкий большой палец. Но я думаю, что имеется вполне определенное сходство размера пятна Б на бутылке и В на стенке ванны. И я не вижу никаких оснований, почему отпечатки группы Г не могут быть тождественны Б, хотя для окончательной оценки здесь очень мало материала.

– Ваша предварительная оценка и мои измерения привели нас обоих к одному и тому же выводу – если это можно назвать выводом, – с горечью заметил лорд Питер.

– Еще одно, – сказал Паркер. – Скажите, чего ради мы пытаемся связать Б и В? Тот факт, что мы с вами оказались друзьями, вовсе не означает, что те два дела, которые мы параллельно расследуем, как-то связаны между собой. Единственный, кто эту связь признает, – инспектор Сагг, но у него нет никаких доказательств. Было бы иначе, если б была хоть доля истины в предположении, что человек, найденный в ванне, это Ливи, но мы определенно знаем, что это не так. Смешно предполагать, что один и тот же человек участвовал в совершении двух абсолютно разных преступлений одной и той же ночью, в Бэттерси и на Парк-Лейн.

– Я понимаю, – согласился Уимзи, – хотя, конечно, мы не должны забывать, что Ливи действительно был в Бэттерси в это время, а кроме того, сейчас мы уже знаем, что он не вернулся домой в двенадцать часов, как предполагалось. У нас вообще нет никаких доказательств того, что он покинул Бэттерси.

– Это верно. Но ведь в Бэттерси есть и другие места, помимо ванной комнаты Типпса. И единственное, в чем мы полностью уверены, – это в том, что сэра Ливи там не было. Итак, какое отношение имеет к этому делу ванна Типпса?

– Не знаю, – ответил лорд Питер. – Может, мы сегодня найдем для нашего похода что-нибудь более интересное?

Он откинулся на спинку стула и задумчиво покуривал свою трубку, просматривая статьи, которые для него отчеркнул Бантер.

– До чего же унылый этот столбец с объявлениями о розыске! – произнес он. – «Милая Пипси, вернись к своему обезумевшему от горя Попси», и, как обычно, молодой человек, нуждающийся в финансовой помощи... Обычное судебное предписание: «Помни о Создателе в дни твоей юности». О! Кажется, почтальон принес ответ из Скотленд-Ярда.

В конверте из Скотленд-Ярда находилось заключение оптика, признающее пенсне, найденное на трупе в Бэттерси, идентичным описанному мистером Кримплсхэмом, с замечанием об одной странности: линзы были очень сильные, с резким различием между зрением правого и левого глаз.

– Что ж, это неплохо, – отметил Паркер.

– Да, – сказал Уимзи. – Значит, версию номер три можно выбросить из головы. Остаются: версия номер один – введение в заблуждение и версия номер два – сознательное злодейство, совершенное необычайно смелым и расчетливым преступником, по существу портрет автора наших двух загадок. Следуя методу, практикуемому в университете, членом которого я имею честь состоять, мы теперь скрупулезно рассмотрим различные предположения, допускаемые версией номер два. Эту версию можно, в свою очередь, подразделить на две или более гипотез. Согласно первой гипотезе преступник, которого мы можем обозначить символом «Икс», не идентичен Кримплсхэму, но использует имя Кримплсхэма в качестве прикрытия. Эту гипотезу можно далее подразделить на две версии. Версия А: Кримплсхэм не виновен и является невольным соучастником, а «Икс» – главное действующее лицо «Икс» пишет от имени Кримплсхэма письмо на фирменном бланке конторы Кримплсхэма и получает ответ, что рассматриваемый объект, то есть пенсне, будет отправлен на адрес Кримплсхэма. Он имеет возможность перехватить бандероль до того, как она дойдет до Кримплсхэма. Это подразумевает, что «Икс» – это служащий Кримплсхэма: уборщица, курьер, клерк, секретарь или носильщик. Это дает нам широкое поле для расследования. Методом получения информации будет в этом случае беседа с Кримплсхэмом с целью выяснения, отправлял ли он письмо, а если нет, то кто имеет доступ к его корреспонденции. Версия Б: Кримплсхэм находится под влиянием «Икса» или в его власти, и его вынудили написать письмо путем подкупа, введения в заблуждение или угроз. В этом случае «Икс» может представлять собой умеющего убеждать родственника или друга либо кредитора, шантажиста или убийцу, а Кримплсхэм, со своей стороны, человек корыстный либо дурак. В этом случае в качестве метода получения информации я бы предварительно предложил следующее: снова расспросить Кримплсхэма, выложить перед ним все факты, касающиеся этого дела, и заверить его в самых устрашающих выражениях, что он вполне может получить длительный срок тюремного заключения как пособник или соучастник по факту совершения убийства... Надеюсь, джентльмены, что вы не потеряли нить моих рассуждений, и предлагаю перейти к рассмотрению гипотезы номер два, к которой лично я склоняюсь и согласно которой «Икс» идентичен с мистером Кримплсхэмом.

В этом случае Кримплсхэм, являющийся – говоря словами английского классика – человеком бесконечной находчивости и проницательности, сделает правильный вывод, что из всех людей последним, от кого мы можем ожидать ответа на наше объявление, будет сам преступник. В соответствии с этим он смело блефует: изобретает обстоятельства, при которых очки с легкостью могли быть потеряны или украдены, и просит их вернуть ему. Если ему представить факты, то никто больше, чем он, не будет столь ошеломлен, узнав, где они были найдены. Он найдет свидетелей, готовых подтвердить, что он действительно выехал с вокзала Виктория в 5.45, и вышел из поезда в Бэлхэме в положенное время и всю ночь на понедельник играл в шахматы с весьма уважаемым джентльменом, хорошо известным в Бэлхэме. В этом случае метод расследования должен заключаться в том, что мы выдоим этого почтенного джентльмена из Бэлхэма, и если окажется, что это одинокий джентльмен с глухой экономкой, то будет очень нелегко поставить под сомнение это алиби, ибо только в детективных романах кондукторы автобусов точно помнят в лицо всех пассажиров, курсирующих между Бэлхэмом и Лондоном в любой вечер недели.

И наконец, джентльмены, я должен откровенно указать на слабый пункт всех этих гипотез, а именно: ни одна из них не предлагает какого-либо объяснения того, с какой целью этот инкриминируемый предмет – пенсне – был оставлен на теле явно напоказ.

Мистер Паркер выслушал это академическое изложение проблемы с достойным похвалы терпением.

– Не могло ли так случиться, – предположил он, – что «Икс» является врагом Крймплсхэма и решил бросить подозрение на него?

– Конечно могло. В этом случае его можно было бы легко обнаружить, поскольку он живет, очевидно, в весьма тесной близости к Кримплсхэму и его пенсне, и тогда Кримплсхэм из страха за свою жизнь может оказаться ценным союзником для обвинения.

– А как насчет самой первой версии – введение в заблуждение?

– Она могла бы пригодиться для интересной дискуссии, но совершенно ничего не дает для продвижения расследования.

– Во всяком случае, – заметил Паркер, – из этого следует, что нам необходимо отправиться в Солсбери.

– Кажется, об этом уже было сказано, – ответил лорд Питер.

– Очень хорошо, – продолжал детектив. – Кто отправляется – вы, я или мы оба?

– Это буду я, – сказал лорд Питер, – и по двум причинам. Во-первых, поскольку в случае, если Кримплсхэм есть невинное орудие в чьих-то руках, тогда человек, поместивший объявление в газете, и есть самая подходящая кандидатура для передачи ему собственности. Во-вторых, поскольку – если мы примем гипотезу номер два – мы не должны проглядеть мрачную возможность того, что Кримплсхэм-«Икс» тщательно готовит ловушку, чтобы избавиться от человека, который столь неосторожно объявил в газете о своей заинтересованности в решении тайны Бэттерси.