Текст книги "Ключ к убийству"

Автор книги: Дороти Ли Сэйерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Он слышал, как тот два или три раза входил и выходил.

– Вы хотите сказать, что Фрик провернул дело до трех часов ночи?

– Почему до трех? Каммингс ни разу не видел его, пока тот не позвал его в восемь утра, чтобы принесли завтрак.

– Но ведь в три часа Фрик принимал ванну.

– Я не говорю, что он не возвращался с Парк-Лейн до трех часов. Но я не думаю, что Каммингс пошел наверх и поглядел в замочную скважину, чтобы убедиться, что это именно его хозяин принимает ванну.

Паркер снова задумался.

– А как насчет пенсне Кримплсхэма? – спросил он.

– Вот это загадка, – ответил лорд Питер.

– А при чем здесь ванна Типпса?

– Чистейшая случайность, вероятно, или дьявольское совпадение.

– И вы думаете, что весь этот сложнейший замысел мог оформиться в голове у преступника за одну ночь?

– Никоим образом. Он был задуман, как только в работный дом поступил этот человек, имевший некоторое поверхностное сходство с Ливи. У Фрика было в распоряжении несколько дней.

– Понимаю.

– Фрик проговорился во время расследования. Он разошелся во мнениях с Гримбоулдом относительно времени, прошедшего после смерти этого человека. Если средней руки специалист вроде Гримбоулда осмеливается не согласиться со светилом, то это значит, что он чувствует твердую почву под ногами.

– Выходит, если ваша гипотеза верна, Фрик допустил ошибку.

– Да. Очень незначительную. Он старался – с чрезмерным усердием – сбить с толку всех присутствовавших на суде, особенно доктора из работного дома, рассчитывая на то, что люди не станут повторно возвращаться к уже проанализированным фактам и пересматривать свои выводы.

– Что же заставило его потерять голову?

– Цепь непредвиденных событий. В частности, то, что ваш покорный слуга намеренно растрезвонил о своем интересе к трупу, найденному в ванне, и о знакомстве с неким инспектором Паркером, чья фотография совсем недавно гуляла по страницам газет в связи с делом об исчезновении сэра Ливи, а через некоторое время вышеупомянутого Паркера видели на судебном разбирательстве убийства в Бэттерси сидящим рядом с вдовствующей герцогиней Денверской. Фрик запаниковал и сделал все возможное, чтобы развести два преступления по углам и скрыть связь между ними. Кстати, многие преступники попадаются именно из-за своей чрезмерной осмотрительности.

Паркер задумчиво молчал.

Глава 11

– На улице туман, как всегда, – заметил лорд Питер.

Паркер хмыкнул и с раздражением стал надевать пальто.

– Мне доставляет, если можно так выразиться, величайшее удовлетворение, – продолжал благородный лорд, – что в нашей команде вся неинтересная и неприятная рутинная работа выполняется вами.

Паркер снова хмыкнул.

– Вы не предвидите никаких затруднений с получением ордера? – спросил лорд Питер.

Паркер хмыкнул в третий раз.

– Я полагаю, вы побеспокоились о том, чтобы все прошло тихо?

– Конечно.

– И весь персонал работного дома будет держать язык за зубами?

– Конечно.

– И полиция?

– Тоже.

– Потому что в противном случае полиции некого будет арестовывать.

– Мой дорогой Уимзи, неужели вы думаете, что я дурак?

– Я на это никогда и не надеялся.

Паркер хмыкнул в последний раз и ушел.

Лорд Питер сел за стол и погрузился в своего Данте. Но это не дало ему успокоения. В карьере частного детектива лорду Питеру очень мешало образование, полученное им в привилегированной частной школе. Несмотря на предостережения Паркера, он не всегда мог отбросить это наследие. Его ум еще в юности был извращен такими книгами, как «Лотереи» или «Приключения Шерлока Холмса», и нравственными принципами, которые те защищали. Он принадлежал к семье, в которой никто никогда не убил ни одной лисицы.

– К сожалению или к счастью, я всего лишь любитель, – сказал лорд Питер.

И тем не менее в процессе общения с Данте он принял решение.

В полдень он оказался на Харли-стрит. По вторникам и пятницам с двух до четырех часов дня любой желающий мог проконсультироваться у сэра Джулиана Фрика по поводу расстроенных нервов. Лорд Питер позвонил у входной двери.

– Вам назначено, сэр? – спросил слуга, открывший дверь.

– Нет, – ответил лорд Питер, – но не передадите ли вы сэру Джулиану мою карточку? Думаю, что он, может быть, примет меня и без предварительной записи.

Он опустился в кресло в уютной комнате, где пациенты сэра Джулиана дожидались его целительного совета. Страждущих было много. Две или три модно одетые женщины вели разговор о магазинах и слугах и дразнили крошечную собачку. В углу одиноко горбился крупный мужчина, с озабоченным видом все время поглядывавший на часы. Он контролировал финансы пяти стран, но не мог справиться с собственными нервами. Лорд Питер знал его в лицо. Это был Уинтрингтон, миллионер, пытавшийся покончить с собой несколько месяцев назад. Теперь финансы пяти стран находились в умелых руках сэра Джулиана Фрика. У камина расположился молодой человек, по виду военный. У него было преждевременно постаревшее морщинистое лицо, держался он прямо, но его беспокойные глаза реагировали на малейший шорох. На диване сидела скромного вида пожилая женщина с маленькой девочкой. У девочки был апатичный и несчастный вид. Во взгляде женщины светилась нежность к ребенку и тревога, смягченная робкой надеждой. Рядом с лордом Питером сидела еще одна молодая женщина с маленькой девочкой, и лорд Питер обратил внимание на их широкие скулы и прекрасные, серые, широко расставленные глаза, выдававшие славян. Ребенок-непоседа наступил на дорогой, из патентованной кожи ботинок лорда Питера, и мать сделала девочке замечание по-французски, после чего повернулась к лорду Питеру, чтобы извиниться.

– Mais je vous en prie, madame [5]5
  Здесь:Ну что вы, мадам (фр.).


[Закрыть], – сказал молодой человек, – это пустяки.

– Она очень нервная, бедняжка, – сказала молодая женщина.

– Вы пришли проконсультироваться по поводу ее?

– Да. Он чудесный человек, этот доктор. Представьте себе, мсье, она никак не может забыть, бедное дитя, того, что ей пришлось увидеть. – Она наклонилась ближе к Питеру, чтобы девочка не могла слышать. – Мы бежали... Из умирающей от голода России... Шесть месяцев назад. Не осмеливаюсь вам рассказать, у нее такой острый слух, а потом крик, она вся дрожит, начинаются судороги – и все это повторяется снова и снова. Когда мы приехали, мы были похожи на скелеты – о Господи, – но сейчас уже получше. Она была бы покрепче, если бы не нервы, из-за которых бедняжка не может есть. Мы – те, кто постарше, – мы быстро забываем, в конце концов, можем заставить себя не думать об этом, – но дети! Когда люди молоды, мсье, они более впечатлительны, – добавила она по-французски.

Лорд Питер, вырвавшись из рабства британской сдержанности, находил удовольствие в общении на языке, в котором сочувствие не обречено на немоту.

– Но сейчас ей уже лучше, гораздо лучше, – с гордостью говорила мать, – это великий доктор, он творит чудеса.

– Да, это драгоценный человек, – ответил лорд Питер по-французски.

– Ах, мсье, да это настоящий святой, он просто творит чудеса! – продолжала она, мешая французские фразы с английскими. – Мы все время молимся за него – Наташа и я, каждый день. Верно, дорогая? И подумайте только, что этот великий человек, этот знаменитый человек делает все это совершенно бесплатно. Когда мы приехали сюда, у нас не было даже теплой верхней одежды – мы были разорены, погибали от голода. А поскольку мы происходим из хорошей семьи, увы, мсье, в России, как вы знаете, мы терпели только оскорбления и унижение. И вот великий сэр Джулиан видит нас, он говорит: «Мадам, ваша девочка очень меня заинтересовала. Больше ни слова. Я буду лечить ее бесплатно – за эти прекрасные глаза!» Ах, мсье, это святой, настоящий святой! И Наташе сейчас стало лучше, гораздо лучше.

– О мадам, я желаю вам счастья!

– Ну а вы, мсье? Вы такой молодой, здоровый, сильный – неужели вы тоже страдаете? Вероятно, это все последствия войны?

– Кое-какие остатки контузии после взрыва снаряда, – ответил лорд Питер.

– Ах да. Столько хороших, смелых молодых людей...

– Сэр Джулиан может уделить вам несколько минут, милорд, если вы сейчас пройдете со мной, – сказал слуга.

Лорд Питер поклонился своей соседке и прошел через комнату ожидания. Когда дверь приемного кабинета закрылась за ним, он припомнил, как однажды он, переодетый, вошел в штабной кабинет одного немецкого офицера. Сейчас он испытывал то же чувство – словно он оказался в ловушке.

Лорд Питер видел сэра Джулиана несколько раз издали, но ни разу вблизи. Теперь, тщательно и довольно подробно описывая ему обстоятельства своего недавнего нервного срыва, он рассматривал сидящего перед ним человека. Это был крупный мужчина с невероятно мощными плечами и изящными кистями рук. Красивое бесстрастное лицо в ореоле рыжей гривы и бороды. Ярко-голубые глаза, жесткий, высокомерный взгляд. Это не были спокойные и дружелюбные глаза семейного доктора, это были задумчивые глаза вдохновенного ученого, они пронизывали собеседника насквозь.

«Ну, – подумал лорд Питер, – надеюсь, мне не придется расписывать ему все подробности».

– Да, – сказал сэр Джулиан, выслушав рассказ своего нового пациента, – так. Вы слишком напряженно работали. Бились над какой-то проблемой. Да. Вероятно, даже больше – вы мучили свой ум, если можно так выразиться?

– Я оказался лицом к лицу с очень тревожащим меня стечением обстоятельств.

– Так. Вероятно, неожиданно.

– Да, действительно очень неожиданно.

– И за этим последовал период умственного и физического напряжения. Неожиданное стечение обстоятельств носило для вас личный характер?

– Скажем так, оно потребовало немедленного принятия решений относительно моих дальнейших действий, – да, в этом смысле оно, несомненно, носило личный характер.

– Без сомнения, вам пришлось взять на себя какую-то ответственность.

– Очень серьезную ответственность.

– Касающуюся и других, помимо вас?

– Напрямую касающуюся одного лица и очень многих – косвенно.

– Итак, приступ случился ночью. Вы сидели в темноте?

– Нет, сначала при свете. Затем я сам его выключил.

– Да, несомненно, это действие естественно пришло вам в голову. Вам было тепло?

– Думаю, что камин к тому времени уже погас. Мой слуга говорит, что, когда я вошел к нему, у меня зубы стучали.

– Так. Вы живете на Пикадилли?

– Да.

– Как я понимаю, там всю ночь интенсивное движение транспорта?

– О, как правило.

– Именно так. Теперь об этом вашем решении – вы приняли его?

–Да.

– Вы решили предпринять какое-то действие, в чем бы оно ни заключалось.

– Да.

– Так. Ваш план, вероятно, подразумевал и некоторый период бездействия?

– Относительного бездействия – да.

– Или неопределенности – можем мы это так сформулировать?

– Да, неопределенности, конечно.

– Возможно, и некоторой опасности?

– Не думаю, что в то время у меня были такие мысли.

– Значит, это были обстоятельства, в которых вы, вероятно, не могли себя представить?

– Да, если вы так ставите вопрос.

– Именно так. Да. У вас были частые приступы такого рода в 1918 году?

– Да, я был очень болен в течение нескольких месяцев.

– Ясно. А с тех пор они случались не так часто?

– Я бы сказал, редко.

– Так. А когда это было в последний раз?

– Около девяти месяцев назад.

– При каких обстоятельствах?

– Меня беспокоили кое-какие семейные дела. Надо было принять решение о вложении денежных средств, и на мне лежала большая ответственность.

– Так. В прошлом году, мне кажется, вас очень интересовало одно полицейское расследование?

– Да, я тогда увлекся поисками пропавшего изумрудного ожерелья из коллекции лорда Эттенбери.

– Расследование потребовало от вас определенных умственных усилий?

– В общем, да. Но я занимался этим с большим удовольствием.

– Так. Но ваши умственные усилия при решении этой проблемы имели какие-либо дурные последствия физического характера?

– Никаких.

– Значит, нет. Вы чувствовали интерес, но никакого недомогания?

– Совершенно верно.

– Так. Вы занимались и другими исследованиями того же рода?

– Да, мелкими.

– С плохими последствиями для вашего здоровья?

– Ни в малейшей степени. Наоборот. Я рассматриваю мое участие в этих расследованиях как вид развлечения. Сразу же после войны я получил сильнейший удар, который, знаете ли, никак не способствовал улучшению моего состояния.

– A-а! Вы женаты?

– Нет.

– Нет, значит. Не позволите ли вы мне осмотреть вас? Подойдите чуть-чуть ближе к свету. Я хочу посмотреть ваши глаза. У кого вы консультировались до этого?

– У сэра Джеймса Ходжеса.

– А! Да, это печальная потеря для всей медицины. Действительно великий человек, настоящий ученый. Так. Благодарю вас. Теперь я хочу испытать на вас это маленькое изобретение.

– Для чего?

– Ну... Оно скажет мне многое о ваших нервных реакциях.

Последовавший осмотр имел чисто медицинский характер. Когда он был закончен, сэр Джулиан сказал:

– Итак, лорд Питер. В своих выводах я постараюсь избегать технических терминов...

– Благодарю, – перебил его Уимзи, – это очень любезно с вашей стороны. Я чувствую себя полным дураком, когда приходится иметь дело с длинными непонятными словами.

– Вы любите домашние театральные представления, лорд Питер?

– Не особенно, – ответил Питер, искренне изумленный. – Как правило, это ужасная скука. А что?

– Я был уверен в обратном, – сухо проговорил специалист. – Ну так вот. Вы прекрасно понимаете, что напряжение, которому подверглась ваша нервная система во время войны, не прошло для организма бесследно. Он оставило то, что можно назвать старыми ранами вашего мозга. Ощущения, получаемые нервными окончаниями, передаются в мозг и производят там мелкие физические изменения – изменения, которые мы только начинаем распознавать, даже с помощью самых тонких приборов. Эти изменения, в свою очередь, вызывают определенные ощущения, или, если выразиться более точно, ощущения – это те имена, названия, которые мы даем этим изменениям в тканях, когда мы воспринимаем их. Мы называем их «ужас», «страх», «чувство ответственности» и так далее.

– Да, я слежу за вашей мыслью.

– Очень хорошо. Далее, если вы повторно подвергаете воздействию поврежденные участки мозга, то вы рискуете потревожить старые раны. Я хочу этим сказать, что если вы получаете какие-либо нервные раздражения, вызывающие реакции, которые мы называем «ужас», «страх» или «чувство ответственности», то они могут продолжать и далее воздействовать на определенные участки мозга, используя первоначальный канал, и, в свою очередь, повлекут физические изменения – отсюда ужас перед немецкими минами, ответственность за жизни ваших солдат, напряженное внимание и неспособность различить незначительные шумы на фоне подавляющего грохота пушек.

– Да, понимаю.

– Да. Вам следует избегать такого рода ситуаций. Вы должны научиться быть безответственным, лорд Питер.

– Мои друзья говорят, что я и так слишком безответственный.

– Очень возможно. Чувствительный нервный темперамент часто бывает следствием заторможенной психики.

– О! – вскинул брови лорд Питер.

– Да. Та ответственность, о которой вы говорили, все еще лежит на вас?

– Да, лежит.

– Вы уже выполнили тот план, на который решились?

– Нет еще.

– Вы чувствуете себя обязанным довести дело до конца?

– О да, теперь я уже не могу выйти из игры.

– И вы ожидаете, что нервное и умственное напряжение будет продолжаться?

– В определенной степени.

– И вы ожидаете, что оно продлится довольно долго?

– Нет. Теперь уже нет.

– A-а! Но ваши нервы сейчас далеко не в лучшей форме.

– В самом деле?

– Да. Ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться, но, подвергаясь такому напряжению, вы должны быть внимательным к своему здоровью, а после этого обязательно дайте нервам полный отдых. Как насчет путешествия на Средиземное море или в другие теплые края?

– Спасибо. Я это обдумаю.

– А тем временем, чтобы поддержать вас в ближайшее трудное время, я выпишу вам кое-что для укрепления нервной системы. Это лекарство не даст вам полного выздоровления, но поможет продержаться в трудный период.

– Благодарю вас.

Сэр Джулиан встал и прошел в маленький хирургический кабинет, примыкающий к приемной. Лорд Питер наблюдал, как он там что-то делает – что-то кипятит и пишет. Наконец он вернулся, держа в руках листок бумаги и шприц.

– Вот вам рецепт. А сейчас, если вы просто закатаете свой рукав, я приму кое-какие меры, необходимые в данный момент.

Лорд Питер послушно закатал левый рукав. Сэр Джулиан Фрик выбрал место на его предплечье и смазал его йодом.

– Что вы собираетесь мне вколоть? Какой-нибудь вирус?

– Не совсем, – рассмеялся хирург. – Думаю, что вы уже знакомы с этой жидкостью.

– Да, конечно, – ответил лорд Питер. Он как зачарованный следил за холодными пальцами и неуклонно приближающейся иглой. – Да, меня раньше кололи, и, знаете ли, я совсем не боюсь уколов.

Он поднял правую руку и сомкнул пальцы вокруг запястья хирурга в железной хватке.

Тишина грянула как удар грома. Голубые глаза были неподвижны; они ровно пылали под прикрытыми веками, которые затем медленно поднялись: взгляд серых глаз встретил взгляд голубых – холодный, острый – и выдержал его.

Когда любовники смотрят друг на друга, все звуки мира затихают, слышно только их дыхание. Сейчас, в полной тишине, двое дышали в лицо друг другу яростью.

– Как вам угодно, лорд Питер, – вежливо сказал сэр Джулиан, прекрасно владевший собой.

– Боюсь, что вел себя как осел, – сказал лорд Питер, – но я всегда терпеть не мог эти колючие штуковины. Однажды, когда мне делали укол, игла пошла не туда, куда надо, и заставила меня здорово помучиться. С тех пор шприцы меня немного нервируют.

– Ну, в таком случае, – ответил сэр Джулиан, – разумнее будет воздержаться от инъекции. Это может вызвать как раз те ощущения, который мы желали бы избежать. Возьмите лучше рецепт и постарайтесь ослабить, насколько это возможно, ожидающее вас нервное напряжение.

– Да, конечно, благодарю вас, – ответил лорд Питер. Он неторопливо опустил рукав и аккуратно застегнул запонку. – Весьма вам обязан. Если у меня появятся новые неприятные симптомы, я загляну к вам еще раз.

– О, милости прошу... – весело ответил сэр Джулиан. – Только в следующий раз договоритесь о приеме заранее. В ближайшие дни мне предстоит напряженная работа. Надеюсь, ваша матушка в добром здравии. Я видел ее на днях на судебном разбирательстве. Вам надо было побывать там. Это было бы для вас интересно.

Глава 12

Мерзкий сырой туман разъедает горло и глаза. Не видно даже собственной вытянутой руки. Ноги спотыкаются о могилы бедняков.

Ощущение теплого шерстяного полупальто Паркера под пальцами успокаивает и утешает. Его плечо было рядом и в передрягах похуже. Сейчас ты цепляешься за него, боясь оторваться. Смутные фигуры людей, идущих впереди, похожи на призраков.

– Поосторожней, джентльмены, – говорит чей-то бесцветный голос из желтой мглы тумана, – как раз здесь где-то находится открытая могила.

Отходишь вправо и тут же вязнешь в ледяной массе только что выкопанной глины.

– Держитесь, старик, – говорит Паркер.

– А где леди Ливи?

– В морге; с ней герцогиня Денверская. Ваша мать просто чудо, Питер.

– Ну, еще бы.

Кто-то впереди помахал фонарем: тусклое синее пятно света качнулось в тумане.

– Вот мы и пришли, – сказал чей-то голос.

Из тьмы выступили две громоздкие фигуры, словно из Дантова ада.

– Ну как, закончили? – спросил кто-то.

– Почти закончили, сэр. – И демоны снова принялись за работу, орудуя лопатами, нет, шпагами.

Кто-то чихнул, и Паркер назвал по имени простуженного, закутанного по самые глаза человека:

– Это мистер Ливит, он представляет здесь министерство внутренних дел. Лорд Питер Уимзи. Мы сожалеем, что пришлось вытащить вас из дому в такую погоду, мистер Ливит.

– Это входит в мои обязанности, – сказал мистер Ливит охрипшим голосом.

Еще несколько минут слышится стук лопат. Металлический стук отброшенных в сторону инструментов. Демоны наклоняются над черной дырой могилы.

Рядом появляется чернобородая фигура. Человека представляют – это начальник работного дома.

– Очень неприятное дело, лорд Питер. Вы уж простите меня, но я надеюсь, что вы и мистер Паркер ошиблись.

– Мне бы тоже хотелось так думать.

Тяжелый, облепленный землей гроб достают из могилы.

– Поосторожнее, парни. Сюда. Вам видно? Не наткнитесь на чей-нибудь надгробный камень – они здесь на каждом шагу. Вы готовы?

– Вы правы, сэр. Идите вперед с фонарем, а мы пойдем за вами.

Тяжелые, неуклюжие шаги. Рука снова хватается за плечо мистера Паркера.

– Это вы, старина? Ой, простите, мистер Ливит, я думал, что это Паркер.

– Эй, Уимзи, вот вы где.

Еще какие-то могилы. Покосившийся набок могильный камень. Скользкая трава под ногами, потом скрип и скрежет гравия.

– Сюда, джентльмены. Здесь ступеньки.

И вот морг. Отсыревший красный кирпич и шипение газовых ламп. Две женщины в черном и доктор Гримбоулд. С тяжелым стуком гроб опускают на стол.

– Ты взял с собой отвертку, Билл? Спасибо. Поосторожней с долотом. Эти доски сильно размокли, сэр.

Несколько долгих скрипов. Рыдания. Голос герцогини, добрый, но решительный:

– Кристина, дорогая, не надо плакать.

Гул голосов. Шаткой походкой Дантовы демоны удаляются. Добрые, приличные демоны в плисовых штанах.

Голос доктора Гримбоулда – холодный и отстраненный, словно в кабинете врача-консультанта:

– Мы не хотим без нужды расстраивать вас, леди Ливи. Вы только скажите нам, что искать... Какие-ни-будь приметы... чтобы?.. Да, да, конечно. А еще? Да. Золотые пломбы? Да... на нижней челюсти, предпоследний справа? Да. Все зубы в сохранности? Нет? Какая-нибудь родинка? Да... как раз над левым соском? О, прошу прощения, как раз под... аппендицитом? Да... Длинная... Да... посредине? Да, понятно... след ожога на руке? Да, не знаю, сможем ли мы его найти... да... Какой-нибудь незначительный дефект, который помог бы нам?.. Ах да, артрит. Да, благодарю вас, леди Ливи, это совершенно ясно. Не подходите, пока я не разрешу. Помогите, Уингейт!

Пауза. Бормотание:

– Вытащили? Думаете, после смерти? Да, я тоже так считаю. А где доктор Колгроув? Вы посещали этого пациента? Да. Вы его вспоминаете?.. Нет? Вы совершенно уверены в этом? Так, мы не имеем права совершить ошибку, вы это знаете. Да, но есть определенные причины того, что сэр Джулиан не может здесь присутствовать. Я спрашиваю вас, доктор Колгроув. Так, вы уверены? Это все, что я хочу знать. Пожалуйста, мистер Уингейт, поднесите свет ближе. Эти жалкие гробы слишком быстро пропускают влагу. А что вы думаете об этом? Так, хорошо, это уже почти без сомнений, верно? А кто делал трепанацию? А, Фрик, конечно. Я хотел сказать, что они здорово работают в этом госпитале Святого Луки. Прекрасно, не правда ли, доктор Колгроув? Прекрасный хирург, я видел его, когда он работал в больнице у Гая. О нет, я давно уже этим не занимаюсь, потерял сноровку... У вас здесь есть полотенце, сэр? Спасибо. Над головой, пожалуйста, я думаю, что мы можем найти еще один шов здесь. А теперь, леди Ливи, я хочу попросить вас взглянуть на этот шрам – посмотрим, сможете ли вы его узнать. Я уверен, что вы нам очень поможете, если будете держаться стойко. Попробуйте, вам не придется увидеть ничего, кроме того, что абсолютно необходимо.

– Люси, не оставляй меня!

– Нет, милая.

Окружившие стол мужчины расступились. Яркий свет от электрической лампочки упал на белые волосы герцогини.

– Ох, да... Боже мой! Нет, нет, я никак не могу ошибиться. Здесь еще этот смешной завиток – я видела его сотни раз. О, Люси, это Рубен!

– Еще один момент, леди Ливи. Эта родинка...

– Я... Я думаю... да, как раз на этом месте.

– Так. А шрам – он имел треугольную форму – как раз над локтем?

– Да... О Господи, да.

– Это он?

– Да, да...

– Я должен получить от вас четкий ответ, леди Ливи. Можете ли вы на основании этих трех признаков идентифицировать тело как тело вашего мужа?

– О, я должна это сделать, должна? Ведь совпадения быть не может? Это мой муж. Это Рубен, о-о...

– Благодарю вас, леди Ливи. Вы держались очень мужественно и очень помогли нам.

– Но... Я все еще не понимаю. Как он оказался здесь? Кто совершил это ужасное убийство?

– Успокойся, милая, – сказала герцогиня, – этот человек будет наказан.

– Да, но как это жестоко! Бедный Рубен! Кто мог желать его смерти? Я могу взглянуть на его лицо?

– Нет, дорогая, – сказала герцогиня. – Это невозможно. Пойдем выйдем отсюда, не надо огорчать докторов и всех других.

– Нет, нет, они были так добры ко мне. Ой, Люси!

– Поедем домой, дорогая. Мы вам больше не нужны, доктор Гримбоулд?

– Нет, герцогиня, спасибо. Мы очень признательны вам и леди Ливи за то, что вы пришли.

Последовала пауза. Паркер, собранный и внимательный, проводил женщин к ожидавшему их автомобилю. Когда он вернулся, говорил доктор Гримбоулд:

– Я думаю, лорд Уимзи должен понять... подтверждение его выводов... Да, на заседании суда я очень нервничал... Да... Леди Ливи... замечательно четкое и убедительное свидетельство... Да... В высшей степени страшное дело. А, мистер Паркер... вы и лорд Питер Уимзи оказались совершенно правы, верно я понимаю? Действительно? С трудом верится этому. Такой выдающийся человек... Как вы сказали: когда великий ум принимается за преступление... Да... Вот, посмотрите сюда. Изумительная работа, изумительная! Прекрасные разрезы... вот здесь, например, – видите? – левое полушарие... А здесь – через мозолистое тело, а вот опять – поперечное сечение через деформированные от удара ткани. Чудесно. Ах, я бы хотел увидеть его мозг, мистер Паркер. Силы небесные! Лорд Питер, вы не представляете, какой удар нанесли нашей профессии – да что там! – всему цивилизованному миру! Эх, мой дорогой сэр!.. Что вы говорите? Попросить об одолжении? Конечно, мой рот на замке! Я понимаю – интересы следствия...

Обратный путь через кладбище. Снова туман и скрежет гравия.

– Ваши люди готовы, Чарльз?

– Они уже на пути к госпиталю Святого Луки. Я отослал их, когда провожал леди Ливи к машине.

– А кто с ними?

– Сагг.

– Сагг?

– Ну да. Бедняга! Они вызвали его на ковер в Управление за провал всего дела. Все показания Типпса насчет его приключений в ночном клубе подтвердились, знаете ли. Девушку, которую он угощал виски, разыскали, она пришла и опознала его. В полиции решили, что это дело не заслуживает внимания, и отпустили Типпса и мисс Хоррокс. После этого они заявили Саггу, что он превысил свои полномочия и в дальнейшем надо быть более осторожным. Надо, конечно, но ведь дурака от глупости не вылечишь. И все же мне его жаль. Ему пойдет на пользу сегодняшняя прогулка – пусть посмотрит, как выглядит смерть вблизи. В конце концов, Питер, у нас с вами были кое-какие преимущества перед ним.

– Да. Впрочем, все это не имеет значения. Кто бы ни участвовал в задержании, не должен опоздать. Сагг будет не хуже любого другого.

Сагг – редкий случай в его карьере – прибыл вовремя.

Паркер и лорд Питер расположились в гостиной на Пикадилли, 110а. Лорд Питер играл Баха, а Паркер читал Оригена, когда Бантер объявил о приходе Сагга.

– Мы взяли убийцу, сэр, – сказал инспектор.

– Милостивый Боже! – воскликнул Питер. – Живого?

– Мы прибыли как раз вовремя, милорд. Слуга пытался нас задержать, но мы прошли прямо в библиотеку. Он сидел там и что-то писал. Увидев нас, он попытался схватить шприц, но мы оказались быстрее его, милорд. Мы вовсе не хотели, чтобы он выскользнул у нас из рук, раз уж дело зашло так далеко. Мы все тщательно обыскали и отправили его в участок.

– Так, значит, он сейчас в тюрьме?

– Да, конечно, в надежном месте, с двумя надзирателями, которые присматривают за ним, чтобы он не покончил с собой.

– Вы удивляете меня, инспектор. Хотите что-нибудь выпить?

– Спасибо, милорд. Хочу сказать, что я очень благодарен вам, – это дело грозило мне большими неприятностями. Если я был груб по отношению к вашей светлости...

– Ладно, инспектор, все в порядке, – торопливо ответил лорд Питер. – Мне просто повезло – была возможность кое-что узнать об убийце из других источников.

– Вы знаете, что сказал Фрик? – Великий хирург был теперь в глазах инспектора обыкновенным преступником. – Он заявил, что, когда мы схватили его, он как раз писал полное свое признание, адресованное вашей светлости. Полиция, конечно, получит его, но, увидев, что оно написано для вас, я захватил его с собой, чтобы вы первым прочли его. Вот оно.

И он передал лорду Питеру внушительную стопку бумаги.

– Спасибо, – сказал Питер. – Хотите послушать, Чарльз?

– Я не прочь.

И лорд Питер зачитал вслух признание сэра Джулиана.