Текст книги "Удар в десятку"
Автор книги: Дороти Иден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
17
Крессида стоически терпела общество Даусона до Паддингтона, но, когда юноша выказал желание проводить ее на платформу, решительно воспротивилась:
– Спасибо, не стоит. Поезжайте домой..
– Но ма велела...
– Не имеет значения, что вам велела мать. Уезжайте. Я хочу побыть одна.
Даусон недоуменно пожал плечами, затем протянул ей руку. Крессида раскаялась, что была резка с мальчишкой.
– Извините, но я не в состоянии больше говорить об убийствах.
Даусон неохотно кивнул.
– Это потому, что вы были очень близки к смерти.
Он неуклюже помахал ей на прощание, и Крессида осталась одна.
Купив билет, она прошла на платформу. Туман клубился над путями и висел клочьями в желтоватом свете электрических фонарей. На перроне стояла обычная суета. Подошел поезд, пассажиры хлынули к турникетам.
Крессида представила, как, сойдя на своей станции, будет искать взглядом рыжую голову и серьезное лицо Тома, и вдруг вспомнила, что не позвонила ему и не сообщила о своем приезде.
У нее еще оставалось время сделать это. Телефонная будка пахнула на нее прокуренным воздухом. Крессида почувствовала, что у нее закружилась голова, совсем как когда она сидела взаперти в затхлом пространстве шкафа среди платьев Люси. Люси... Ее загадочная история, притворная теплота Арабии, странным образом обернувшаяся ненавистью... Вежливый настойчивый голос мистера Маллинза, уверявшего, что старая леди вполне благоразумна и здорова... Запах красных роз... Жемчужная нить на туалетном столике... Джереми сказал...
Джереми! Он пригласил меня сегодня на ужин, а я даже не оставила ему записки. О, как это невоспитанно! Надо вернуться и извиниться. Да, да, конечно, я должна вернуться в Дом Дракона. Туда, где, прижавшись к оконному стеклу, Арабиа с детской тоской наблюдала за моим отъездом; туда, где в уютном подвале, пахнущем красками, Джереми и Мимоза; туда, где тень Люси, запах ее духов, позабытые песни... Как можно было поддаться панике и убежать от всего этого?
Так и не воспользовавшись телефоном, Крессида решительно вышла из будки и направилась на стоянку такси.
У Дома Дракона она расплатилась с шофером и храбро поднялась по ступеням парадного входа. Дверь оказалась незапертой, холл заливал свет, и ни одной живой души. Ноги сами понесли Крессиду к комнатам Арабии. Она резко постучала.
– Кто это? – донесся шепот.
– Это я, Крессида. Я вернулась. Пожалуйста, позвольте мне войти.
Дверь медленно отворилась. Недоверие на горестном, постаревшем, осунувшемся лице Арабии сменилось неподдельной радостью:
– Моя дорогая девочка! Мое дорогое любимое дитя! – Сухие старческие руки протянулись к Крессиде и втащили ее внутрь. Только заперев дверь на ключ, старая леди, потеряв самообладание, прильнула к Крессиде.
– Успокойтесь, дорогая, успокойтесь. – Крессида утешала ее, как ребенка. – Я вернулась и не собираюсь уезжать.
– Вы не должны были возвращаться, – вдруг резко сказала Арабиа. – Вы очень глупо поступили. Это слишком опасно.
Крессида погладила ее по плечу.
– Я очень беспокоилась за вас и потому вернулась.
Глаза Арабии широко раскрылись, лицо порозовело. Перед Крессидой вновь стояла та пожилая дама, которая пленила ее своим очарованием.
– О, дорогая, как я счастлива!
Ни слова об инциденте со шкафом. Крессида решила попробовать поговорить об этом позже, пора расставить все точки над i. Но только надо подождать, когда Арабиа придет в себя и к ней вернется обычная самоуверенность.
Мисс Глори принесла чай и помогла Крессиде привести в порядок комнату. Они собрали диванные подушки, расставили стулья, водворили на место кое-какие безделушки. Ахмет невозмутимо наблюдал за их стараниями, негромко бормоча и приглаживая перья. Как жаль, что попугай не может ничего рассказать, подумала Крессида. Возможно, он один во всем доме, кроме, конечно, Арабии, знает правду.
– Зачем вы вернулись? – спросила мисс Глори свистящим шепотом. – Вы что, с ума сошли?
Крессида удивилась безжизненности ее глаз и нездоровой желтизне лица. Что случилось за время моего отсутствия, что заставило старую деву так измениться? Очевидно, виной всему ветреный мистер Моретти.
Не дожидаясь, пока Крессида объяснит причину своего возвращения, мисс Глори прошептала:
– Но наш друг художник будет очень рад. Он рвал на себе волосы от отчаяния и готов был мчаться в Паддингтон, услышав, что вы уехали. Осмелюсь заметить, его интерес к вам отнюдь не праздный. Любовь! Поверьте мне, деточка, это не что иное, как западня и иллюзия. Миссис Болтон, поскольку Крессида вернулась, я могу быть свободна?
– Нет, вы должны сделать кое-что еще. Как обычно. Я не могу рисковать жизнью этой девушки, – остановила ее Арабиа.
– Ха! – презрительно усмехнулась мисс Глори. – До сих пор она ходила по острию ножа, и вас это не заботило. Ну что ж, рискну еще раз своей не столь драгоценной для вас шкурой. У нее навязчивая идея, объяснила мисс Глори Крессиде, – что ее хотят отравить.
Крессида подумала, что подозрительность, не свойственная Арабии, и развившаяся вдруг мания преследования – единственные свидетельства ее нездорового состояния. Заметив напряженный взгляд Арабии, наблюдающей, как мисс Глори деликатно пригубила чай, попробовала омлет и кусочек тоста, Крессида укрепилась в мысли, что состояние психики старой леди вызывает серьезные опасения.
– Ну вот, я жива и прекрасно себя чувствую, – с ноткой злорадства сообщила мисс Глори, закончив дегустацию.
– Благодарю вас, Глория, вы храбры и великодушны. Пожалуйста, принесите омлет и чашку чая для мисс Баркли, ей необходимо подкрепиться. Кстати, Крессида, имейте в виду, сегодня придет мой адвокат. Я намерена дать указания об изменении завещания, и завтра он принесет новый вариант на подпись.
– Арабиа...
– Не возражайте, дорогая. Я была потрясена, когда вы сказали, что уезжаете, но даже тогда я не собиралась отказываться от своего плана. И больше ни слова об этом. Давайте пить чай и веселиться. Боже, как прекрасно снова обрести счастье!
Когда они выпили чай, Крессида сказала, что ей нужно спуститься вниз, к Джереми, и извиниться, что она не сможет поужинать с ним сегодня. Арабиа вцепилась в руку Крессиды. Страх снова исказил ее лицо.
– Только ненадолго, дорогая. Не оставляйте меня надолго одну.
Крессида заверила ее, что скоро вернется, и ринулась вниз по лестнице. Она молила Бога, чтобы никто ее не увидел, но от вездесущего Даусона скрыться не удалось.
– Ба, кого я вижу! Мисс Баркли вернулась! – воскликнул он.
– Я кое-что забыла, – ответила Крессида насколько могла высокомерно.
– Добро пожаловать в осиное гнездо! Мама опять будет плохо спать ночами.
Крессида понимала, что должна быть благодарна семейству Стенхоп за беспокойство о ее благополучии, но ей претила их манера совать нос в чужие дела.
– Пусть миссис Стенхоп спит спокойно, – сказала она холодно. – Я вполне способна позаботиться о себе.
Но Крессида, конечно, преувеличивала. Не приди на помощь Винсент Моретти, она бы наверняка потеряла сознание, а может, и задохнулась. Но мысль о Даусоне и его шепчущей, назойливо-любопытной матери вызывала желание сбежать подальше от их навязчивой бдительности.
Слава Богу, дверь в квартиру Джереми была открыта. Стараясь унять сердцебиение, Крессида вошла.
– А вот и я.
Джереми стоял посреди комнаты в плаще, а на его волосах блестели капли дождя. Мимоза терлась у его ног, требуя внимания. Но Джереми, казалось, не замечал свою любимицу. И только извиняющийся голос Крессиды заставил его очнуться. Он вскинул голову, мрачность начала исчезать с его лица, а глаза заискрились радостью.
– Не делайте этого больше никогда! – Он бросился к Крессиде и, заключив девушку в объятия, осыпал поцелуями.
18
Джереми снова поцеловал ее – страстно, волнующе... Крессида, боясь потерять самообладание, решительно высвободилась из его объятий.
– Джереми, милый, сейчас не время для этого. Вы, конечно, уже знаете, что случилось со мной днем? – Крессида боялась встретиться с его взглядом, искрившимся нежностью. – Это не вы звонили мне в магазин?
– Разве вы бы не узнали мой голос?
– Трубку взял мистер Маллинз. Он не спросил, кто звонит, а я предположила, что это могли быть вы.
– Нет, – покачал головой Джереми. – Я был занят и обнаружил прелюбопытный факт: отсутствуют записи не только о смерти Люси Болтон, но и о смерти Люси Мередит.
– Она могла выйти еще раз замуж после смерти Ларри, – предположила Крессида. – Возможно, за Монти. Думаю, именно ему она начала писать то письмо: «Дорогой, дорогой...»
– Вполне возможно, – кивнул Джереми. – Но в данный момент мы не будем над этим ломать голову. Гораздо важнее...
– Этот поцелуй... – Крессида покраснела от своего предположения.
– Первоочередная задача, – невозмутимо поправил Джереми, – такова: сделать так, чтобы Арабиа провела ночь в вашей комнате.
– В моей комнате? – удивленно повторила Крессида. – Но...
– Поверьте, это очень важно.
– Джереми, вы думаете, ей действительно грозит опасность? Разве это не ее болезненная фантазия?
Джереми взял ее за руку.
– Почему вы вернулись? – спросил он, пристально глядя девушке в глаза.
– Я подумала, Арабиа была так добра ко мне и я ее полюбила... Кроме того, когда я уезжала, она была убита горем, словно последняя надежда уходила из ее жизни. Мне стало ее безумно жаль, и я решила: будь что будет.
– Вот ради Арабии вы и должны уговорить ее провести ночь в вашей комнате.
– Но если она не захочет, что тогда?
– Я подумал об этом. Вы пригласите ее на чашку шоколада и положите туда таблетку. – Джереми продемонстрировал маленький, величиной с горошину, шарик. – Это совершенно безвредно, – улыбнулся он, заметив испуг Крессиды. – Лекарство поможет Арабии уснуть, и она наконец-то выспится, думаю, что впервые за много ночей. И еще одно: вы должны отвести ее к себе так, чтобы никто, слышите, никто не видел. Это очень важно.
– Но это невозможно. Стенхопы вездесущи. Мисс Глори вечно бродит по дому. Думаю, и мистер Моретти будет начеку, если не пойдет сегодня на работу. Благодарю Господа, что он оказался сегодня дома!
– Моретти уходит в ночной клуб в десять вечера. Я постараюсь чем-нибудь занять остальных. В пять минут одиннадцатого вы проводите Арабию к себе. Смотрите, не перепутайте время.
Сегодня днем Крессида слышала, как зловещим голосом Арабиа уверяла ее, что она умрет, запертая в шкафу среди платьев Люси. Сейчас она должна защитить эту старую женщину от неведомой опасности. Крессида посмотрела на серьезное лицо Джереми, на маленькую таблетку, которая перекочевала в ее ладонь, и страх вновь охватил ее. Но девушка уже знала, что безгранично верит Джереми и сделает все так, как он приказал, не задавая лишних вопросов.
Когда Крессида поднималась по лестнице, ей навстречу, заламывая руки, бросилась миссис Стенхоп.
– Мисс Баркли! Что вы наделали! Зачем вернулись? – Вопрос был задан страдальческим шепотом и сопровождался соответствующей мимикой.
– Мне необходимо закончить кое-какие дела, сухо ответила Крессида.
– Закончить кое-какие дела? – Миссис Стенхоп беззвучно рассмеялась, казалось, она находится на грани истерики. – Но вам грозит опасность!
– Я так не думаю, – сказала Крессида все еще спокойно, но невольно огляделась вокруг, словно чувствуя приближение чего-то зловещего и холодного, таившегося в этом доме. – Арабиа так добра ко мне, любит меня, и я перед ней в долгу.
Миссис Стенхоп вытащила блокнот и написала дрожащей рукой: «Вы думаете, она оценит вашу преданность? Только после того, как вы лишитесь жизни».
Крессида сердито захлопнула блокнот и вернула его миссис Стенхоп.
– Извините, но, если вы верите этому, вам необходимо обратиться к врачу.
– Чего не сделаешь ради денег, – презрительно прокомментировал появившийся в дверном проеме Даусон.
«Я знаю, она сумасшедшая, —торопливо написала миссис Стенхоп, – я проходила мимо ее двери и слышала кое-что».Она повернулась к сыну и обеспокоенно прошептала:
– Мисс Баркли рискует жизнью, не так ли?
Даусон пожал плечами.
– Если она сознательно закрывает глаза на происходящее, мы не можем открыть их. Мы помогли ей уехать, а она вернулась. Теперь пусть пеняет на себя.
– Я не верю в вашу искренность, – бросила Крессида и направилась к апартаментам Арабии. Но подойдя к двери, она обернулась и увидела две пары глаз, буквально сверлящих ее. Миссис Стенхоп снова заломила руки, и даже Даусон, несмотря на показное безразличие, покрылся испариной.
Они в самом деле нервничают, удивленно отметила про себя девушка. Живя по соседству с Арабией, они, возможно, знали больше, чем другие, потому что наверняка подслушивали. Хотелось бы знать, почему они так энергично помогали мне уехать?
Каждый обитатель этого дома предостерегал ее от безумия Арабии, кроме Джереми, который только что уговаривал провести ночь в обществе старой леди.
Но стоило взглянуть на Арабию, ее безумие показалось выдумкой злопыхателей. Она явно воспряла духом и к возвращению Крессиды надела один из своих сказочных восточных халатов, нацепила украшения и водрузила на голову диадему.
– Входите, дорогая, Джереми перешел мне дорогу, завладев вашим сердцем. Ах, он-то может не опасаться за свою жизнь сегодня ночью. – Она провела Крессиду в сияющую огнями комнату, где горели все лампы, а сердитый взъерошенный Ахмет дремал в своей клетке.
– Я обожаю мягкое освещение, – вещала Арабиа светским тоном, – но не сегодня вечером. Сегодня мы должны быть начеку, следить за каждой тенью, прислушиваться к любому шороху.
Старая леди по-своему была столь же склонна к мелодраме, как и миссис Стенхоп, но не дрожала от страха, а предвкушала очередную игру, пусть и опасную. Арабиа высоко держала голову, глаза горели молодым задором, она бросала вызов врагам. С возвращением Крессиды Арабиа вновь обрела веру в жизнь.
– Арабиа, почему вы думаете, что вы в опасности?
– Моя девочка, я не думаю, а знаю. Разве весь дом не дышит ею? – Арабиа одарила Крессиду сияющей улыбкой и успокаивающе похлопала по руке. – Послезавтра все будет в порядке. О, я попадала в гораздо худшие ситуации, чем теперь. – И она пустилась в пространные воспоминания, словно хотела наверстать упущенное за сутки вынужденного затворничества, когда ее единственным собеседником был молчаливый Ахмет.
В десять часов Крессида прервала поток воспоминаний Арабии:
– Вам пора отдохнуть. Что вы скажете, если я сварю вам чашку шоколада?
– Это было бы чудесно, дорогая. Как вы заботливы!
– Тогда давайте перейдем в мою квартиру, вам необходима перемена обстановки. Если вы откажетесь, я буду думать, что вы мне не доверяете.
Арабиа встала.
– Нет, что вы, дорогое дитя. Нет, нет. Я не могу этого слышать. Хорошо. Мы пойдем к вам и выпьем горячего шоколада, мне полезно сменить обстановку. Пожалуйста, проверьте, нет ли кого-нибудь на лестнице. Ни один человек в доме не должен знать о моих передвижениях. Ты, Ахмет, останешься здесь, надеюсь, с тобой ничего не случится. Если что, пускай в ход клюв.
Крессида удостоверилась, что дверь в квартиру Стенхопов плотно закрыта, как и в бальный зал, откуда доносились обрывки разговора. Девушка узнала голос Джереми.
Узнав, что путь свободен, Арабиа с энтузиазмом воскликнула:
– Дорогая, какая светлая идея пришла вам в голову! Они и не подумают искать меня у вас. Идемте скорее! И не шумите.
Они благополучно осуществили задуманное. Арабиа расположилась на тахте и улыбалась, как довольный ребенок.
– Мы перехитрили их, – торжествовала она.
В крошечной кухне Крессида бросила таблетку в горячее молоко, затем смешала его с шоколадом. Старая леди взяла чашку и с удовольствием сделала глоток.
– Не боитесь, что напиток отравлен? – пошутила Крессида.
– Нет, что вы, дорогая!
– Тогда почему вы мучаете бедную мисс Глори?
– Чтобы помочь ей справиться с гордыней. О, это страшный грех!
Крессида устроилась у ног старой леди, и та ласково погладила девушку по голове.
– Люси тоже любила сидеть у меня в ногах и слушать мои рассказы. – Арабиа впервые за последние два дня упомянула имя дочери.
– Арабиа, Люси была замужем за Ларри? – тут же воспользовалась этим Крессида.
– Да.
– И вы не одобряли этот брак?
– Он был красивый мальчик, но не ровня Люси. Я видела это, но устроила им прекрасную свадьбу.
– Знаю, я видела фотографию.
– Фотографию? – всполошилась Арабиа. – Вы разыскали слишком много, дерзкая девчонка.
– Это получилось благодаря мистеру Маллинзу, он считал, что я должна найти ее, но я не знаю почему.
– Алберт Маллинз! – воскликнула Арабиа. – Мой большой друг. Конечно, и он сует нос в мои дела. Все суют, кому не лень.
– Арабиа, а как сложилась судьба ребенка?
– Какого ребенка? – поперхнулась старая леди.
– Ну, вы же сами говорили о ребенке, объясняя причину смерти Люси.
– Я говорила? – Голос Арабии звучал удивленно. – Моя дорогая, я рассказываю так много историй. Признаюсь, далеко не все, что вы слышали о шейхе, правда. Муж не позволял мне...
– Арабиа, ребенок, ребенок Люси.
– Ребе...– Не договорив, старая леди закрыла глаза. Крессида склонилась над ней. Ох, зачем она так рано дала ей таблетку? Но кто же знал, что Арабиа разоткровенничается. Второй такой случай может теперь представиться не скоро.
– Арабиа! Откройте глаза! Скажите, почему умер Ларри. Пожалуйста! Это очень важно.
– Ларри? – сонным голосом повторила Арабиа и вдруг подняла руку, словно хотела защититься от чего-то, но в следующее мгновение уронила голову на грудь и заснула.
Даже во сне Арабиа выглядела величественно, ее усталое благородное лицо казалось чуть надменным. Крессида слышала шорох дождя за окном, а ветер временами стучал ставнями. На улице было безлюдно, лишь иногда слышались шаги случайных прохожих или проезжающей машины. В доме тоже было тихо.
Что делает каждый из жильцов? – гадала Крессида. Миссис Стенхоп и Даусон отправились в свои целомудренные постели, но даже во сне их уши настороже. Мисс Глори... Бедняжка, наверное, работает на кухне, хотя скорее всего тоже улеглась в свою узкую неуютную постель. Мистер Моретти сейчас уже вместо дорогого его сердцу реквиема наяривает румбу в ночном клубе. Что делает Джереми? Он где-то рядом, Крессида была уверена, что Джереми не бросит ее на произвол судьбы и что выполнит любой его приказ, независимо от того, какие бы экстраординарные поступки ей ни поручили совершить.
Тщательно закрыв все двери и проверив, заперта ли входная, Крессида бодрствовала в кресле. Она была абсолютно спокойна. Взбалмошная любительница небезобидных шуток мирно спала на тахте. Так чего же бояться?
Но что это? Кто-то ходит наверху, в апартаментах Арабии? Крессида прислушалась, стараясь распознать тихие шаги. Кто рыщет в комнатах Арабии, что замышляет против старой беззащитной женщины? Снова стало тихо. Наверное, показалось.
Арабиа дышала тяжело, но ритмично. Крессида потушила все лампы, кроме одной. В сумраке ее начало клонить в сон. Длинный и полный волнений день утомил ее. Она в безопасности, и можно заснуть. Джереми где-то рядом, он знает, что надо делать. Ей нечего тревожиться.
Вдруг Ахмет издал короткий тревожный крик, который разорвал тишину дома. Крессида взглянула, не пошевелилась ли Арабиа, услышав голос своего любимца. Но она крепко спала и даже не шелохнулась. Возможно, Ахмет в самом деле почувствовал опасность. Крессида пересела поближе к спящей, готовая встать на ее защиту. Но Дом Дракона снова погрузился в тишину, и Крессида было задремала под мерный шум дождя, но тут услышала, как открылась входная дверь дома и, щелкнув, закрылась. Быстрые шаги через холл. Открылась и закрылась другая дверь. Тишина.
Похоже, мистер Моретти вернулся из ночного клуба. Почему раньше чем обычно? Да, сейчас только полночь, а он всегда приходит с работы в три или четыре часа утра. Что произошло?
Крессида почувствовала приступ раздражения. Если действительно что-то должно случиться, почему ничего не происходит? В какой-то момент ей захотелось выйти, найти Джереми и спросить его...
Снова послышались шаги, кто-то крался по лестнице. В это время Ахмет издал отчаянный вопль, и Арабиа проснулась. Вскрикнув: «Люси!», она вскочила на ноги и, покачиваясь, пыталась стряхнуть с себя дурман. На ее лице был написан ужас.
– Я должна пойти наверх, – прохрипела она. – Я должна посмотреть ей в глаза! – Спотыкаясь, старая леди направилась к двери.
Крессида попыталась преградить ей путь:
– Нет, Арабиа! Джереми сказал, что вы не должны выходить отсюда.
Арабиа с великим трудом боролась со сном, в который ввергло ее лекарство, но все же нашла в себе силы вскинуть голову и высокомерно посмотреть на Крессиду.
– А какое мистер Уинтер имеет право запрещать мне передвигаться по моему собственному дому? И вообще, это не его дело, а мое и моей дочери. Пожалуйста, дайте мне пройти. Я должна посмотреть ей в глаза.
Услышав новый вопль Ахмета, старая леди решительно оттолкнула Крессиду и продолжила свой путь. Девушке ничего не оставалось, как следовать за ней.
– Арабиа, Люси здесь нет. Она умерла. Вы сами говорили мне.
В этот момент из апартаментов Арабии донесся сдавленный крик, которому эхом вторил Ахмет. Старая леди ухватилась за перила, чтобы не упасть.
– Боже! – Она с мольбой посмотрела на Крессиду. Кто-то убил Люси! Вместо меня. Она совершила ошибку. Скажите ей! Быстрее!
Да она бредит, подумала ошеломленная Крессида. Кто совершил ошибку? Кому сказать? И что? Это все результат действия снотворного, не иначе. Но кто же все-таки кричал?
Крессида едва сдержалась, чтобы стремглав не взбежать по лестнице. Она преодолела не более полдюжины ступеней, когда отчаянный высокий то ли вопль, то ли стон разнесся по дому.
– А-а-а! Отравительница!
Снова кто-то пронзительно закричал, но это был уже другой голос, преисполненный животного ужаса. Затем Крессида услышала, как человек неуверенно спускается по лестнице, по прекрасным мраморным ступеням, которыми так гордилась Арабиа. И вдруг этот человек споткнулся и упал.
Девушка вжалась в стену, ее словно парализовало. Она понимала, что надо прийти на помощь – и не могла, словно ноги приросли к полу.
В долю секунды появился мистер Моретти, все еще в вечернем костюме, затем Даусон – съежившаяся мальчишеская фигурка в пижаме, за ними мисс Глори, зябко кутающаяся в халат, но идеально, волосок к волоску, причесанная. И эта деталь почему-то бросилась Крессиде в глаза. Девушка наконец нашла в себе силы сдвинуться с места и вскоре увидела Джереми, склонившегося над безжизненным телом миссис Стенхоп.
Без очков она выглядела по-детски беззащитной. Бесцветное лицо казалось лисьи тонким, губы немного запали, глаза полуоткрыты.
Джереми поднял голову и, глядя в упор на стоящего с открытым ртом мистера Моретти, властно распорядился:
– Пошлите за доктором, но думаю, уже поздно. Вашей жене ничто не поможет.
– Жене? – прошептала мисс Глори, и ее лицо стало пергаментным.
– Ма-а!!! – в отчаянии закричал Даусон, как маленький испуганный ребенок. Его тонкий голос превратился в визг.
Единственным человеком, не потерявшим самообладания, оказалась Арабиа – растрепанная, изможденная, внезапно постаревшая. Она подняла голову и медленно, очень тихо сказала:
– Люси! Она наконец умерла.
