Текст книги "Удар в десятку"

Автор книги: Дороти Иден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

Деревья по обеим сторонам дороги скрывали солнце, и серая узкая лента вилась, как вставка на зеленом платье. Толстые голуби тяжело летали, удовлетворенно воркуя над изумрудными папоротниками с волосатыми, как гориллы, стволами. Запах сырости от листьев, озеро, сверкающее, как разбитое стекло, солнце, ныряющее в низкие облака. Мотор ревел на головокружительных поворотах дороги.

Странно, но от прохладной, пахнущей сыростью зелени уверенность Элис исчезла. Она снова возвращалась в неизвестность, ее одолевали дурные предчувствия того дня, когда она впервые появилась на пороге коттеджа, бесполезно стуча в дверь, которую ей никто не открыл. Как она могла поверить, что сейчас Камилла вернулась?

С тех пор как они выехали из Хокитики, Дандас не произнес ни слова. Он вцепился в руль, и его толстые сильные пальцы сжимали его крепче, чем надо. Он гнал машину, и Элис чувствовала, как голова у нее кружится от поворотов.

Она откинулась назад и заставила себя думать о чем‑нибудь приятном. Ну, о том времени, когда они плыли на корабле, и после репетиции Феликс вдруг посмотрел на нее и очень ласково сказал:

– Пошли, маленькая Элис.

И они оба знали в тот просветленный миг, что влюблены. Потом о времени, когда она обнаружила Феликса в пустом театре после окончания спектакля, когда немногочисленные зрители разошлись по домам. Он вдруг прижал ее к себе и, поцеловав, сказал: «Мадам, из‑за вас я теряю дар речи, и только кровь кипит в моих венах». И у нее возникло ошеломляющее чувство, что это все еще спектакль, и он будет длиться всю жизнь. Потом она вспомнила время, когда дела шли все хуже, и она сидела в маленькой чайной, и ее слезы падали в кофе. А Феликс сказал:

– У тебя очаровательное детское личико, когда ты плачешь.

– О чем ты думаешь? – неожиданно раздался голос Дандаса, бархатный, по‑прежнему гипнотизирующий ее.

Элис закрыла глаза.

– Ни о чем особенном.

– Но ты улыбалась.

– Как ты можешь следить за выражением моего лица, если смотришь на дорогу?

Дорога вилась вверх по горе Геркулес с лесистыми склонами.

– Когда мы одолеем этот перевал, остановимся перекусить. Я взял поесть. Ты не ожидала, правда? Разумеется, нет.

– Нет, не ожидала. Я думала, что ты слишком беспокоишься о Маргарет.

– О Маргарет! – вздохнул он. – Надо быть честным. Но я, видимо, не всегда был таким.

Элис почувствовала большое облегчение: его настроение изменилось.

– Как хорошо, Дандас, что ты так думаешь. Ты, конечно, воспринимаешь это иначе. Но девочка выросла и может делать все, что хочет.

Потом она заговорила о другом:

– Завтрак на воздухе – замечательно, но мы же спешим. Разве мы не торопимся увидеть Камиллу?

– Камилла может подождать часок‑другой. Мы не позволим ей менять наши планы. А о чем все же ты думала, когда улыбалась?

– Да ни о чем.

– Не о том ли водителе автобуса, таком порывистом симпатичном парне?

Элис почувствовала, как ее щеки порозовели.

– О Феликсе? – спросила она деревянным голосом.

– Ведь между вами что‑то было. Когда‑то. Не так ли? – мягко спросил Дандас.

Элис возмутилась – какое он имеет право задавать такие вопросы? Рана еще слишком болит, чтобы трогать…

– Может, и было. Ну, так же, как между тобой и мисс Дженнингс, но я не покупала подвенечного платья, – добавила она.

Вдруг Элис пожалела о сказанном. Не потому, что задела чувства Дандаса, а потому, что его губы пугающе сжались.

– Что было, то было, – сказала она. – Я не думала о Феликсе, я думала о бедной Кэтрин Тори. Я и не предполагала, что с ней, а теперь удивляюсь, почему не догадалась. Она всегда была такая нервная.

– Я сразу понял, – сказал Дандас. В его голосе слышалась любезность, будто он решил придерживаться именно такого тона.

– ТЫ знал и ничего не говорил мне?

– Моя дорогая девочка, разве ты не понимаешь, что они держали это в страшном секрете? Надо уважать их желания.

– Но той ночью ты же знал, как я испугалась. И я подумала, что они что‑то сделали с Камиллой.

– Но ты же не могла долго так думать? – Дандас потрепал ее тяжелой рукой по колену и мило улыбнулся. – Примерно часа через полтора мы доедем до маленького озера. Думаю, нам имеет смысл там позавтракать. Я захватил бутылку сотерна. Посмотри – вот и солнце. – И снова его рука легла на ее колено. – Что было, то было, да?

Элис кивнула, точно под гипнозом. Она очень старалась разобраться в логике Дандаса. Он любит ее, однако предпочел, чтобы она провела несколько дней в дурных предчувствиях, но не выдал секрет людей, которые для него ничего не значили. Ей хотелось избавиться от его руки на колене, но она не могла себя заставить. Сегодня он какой‑то взрывной, легко выходит из себя.

(Может, он был рад, что тот случай заставил подозревать именно Торпов?.. Но нет, главное – Камилла в безопасности!).

– Ты ведь меня любишь, моя прелесть? Ну, скажи мне. Я хочу услышать это от тебя.

Элис вдруг почувствовала страшную неловкость.

– Дандас. Я… – Она резко остановилась и, не сказав того, что собиралась, принялась болтать. – Знаешь ли, когда я приехала сюда, я подумала, что ты влюблен в Камиллу. Что все вы здесь в нее влюблены – и Дэлтон Торп, и Феликс. А теперь знаю, что никто. Камилла, конечно, простофиля, но ты, вероятно, заставил ее поверить, что заботишься о ней, – я сужу по ее записям. Бедная девочка! Так нечестно! И к тому же у нее были деньги. Если кто‑то узнал об этом, он мог бы ее убить из‑за них. Боюсь, что в этом можно заподозрить и тебя, Дандас.

– Почему меня? – спросил он уныло.

– Потому что именно ты все собираешь. У Феликса нет ни гроша, У Торпов – мешки с деньгами. Так что все элементарно.

Таким вот окольным путем увела она его от вопроса – любит она его или нет. И похоже, это ей удалось.

Дандас улыбнулся.

– Какое ты все же удивительное создание! И какая головка! Но если ты намерена говорить обо мне такие ужасы, может, тебе лучше снова заснуть?

– Хорошо, что к Дандасу вернулось хорошее настроение, и Элис стала думать, как уедет в Австралию к Феликсу. Интересно все же, что скажет Дандас. Ведь она скоро ему сообщит. Это, конечно, ранит его, но он наверняка поведет себя как джентльмен. Потом она расскажет Камилле про дурацкую ситуацию, в которую попала. И все из‑за нее. Камилла захохочет и примется давать ей советы…

– Вот здесь мы свернем к озеру. – Дандас направил машину по изрытой колеями дороге между низко нависшими ветвями. Потом, проехав полмили по ухабам, остановился возле полуразрушенного эллинга. На берегу, усыпанном галькой, лежала шлюпка.

– Здесь никто не бывает. Правда, красиво? Элис посмотрела на мрачную воду, в которой отражались деревья и кусты. В самом центре, как картина в раме, ярко голубело пятно и виднелся белый горный пик. Мираж на темно‑зеленой воде, точно драгоценный камень, за которым надо глубоко нырнуть, чтобы достать.

– Если никто не бывает, то чья это лодка?

– Фермера. Он тут жил неподалеку, но уехал. Сперва позавтракаем или покатаемся?

– Поедим, – сказала Элис уверенно. Она расположилась на нагретой солнцем гальке. – Если ты нальешь мне сотерна, я решу, что уже в раю.

– Это как раз то, что… – Вдруг Дандас резко оборвал себя, точно испугался, что язык выдаст его. – Это то, что я и собираюсь сейчас сделать, – закончил он фразу. – Солнечный свет, еда, красивое озеро, самая хорошенькая девушка, какую я когда‑либо видел…

– Да брось ты, – запротестовала Элис, – не такая уж я и хорошенькая.

– Дорогая, для меня ты безупречна. Маленькая и совершенная. Давай лучше поедим, а то я что‑то впадаю в лирику.

Дандас вынул из машины пакет с сэндвичами и вино. Отлично, подумала Элис, что уже минут пятнадцать как образ Феликса не всплывал у нее в голове. И когда‑нибудь она ему скажет: «Я лежала на берегу лесного озера с мужчиной, который меня страстно любил, и медленно, с удовольствием пила вино…»

– А что ты будешь делать, если я вдруг скажу, что не люблю тебя, Дандас? – спросила Элис с легкостью, когда ей показалось, что ему совершенно неважно, что она говорит.

Дандас посмотрел на нее абсолютно желтыми от солнца глазами. Да, глаза тигра, уныло подумала Элис.

– Я отвезу тебя на лодке и утоплю. А озеро очень глубокое. И холодное. – Он засмеялся. – Ну, давай поплывем, а то заснем здесь.

– А Камилла? – пробормотала Элис.

– А что Камилла?

– Мы должны поскорее увидеть ее.

– Ну, она подождет. Ожидание ей не повредит.

Дандас столкнул лодку в воду, Элис влезла в нее. Маленькая лодка закачалась. Дандас уверенно взялся за весла, они приятно шлепали по воде. Расстояние между ними и берегом быстро увеличивалось. Элис опустила руку в воду. Она и впрямь ледяная, будто отражающиеся в ней снежные вершины остудили ее.

– В самом центре глубина не измерялась.

– Это как раз там, где небо и горы? Но, когда мы подплывем, видение исчезнет?

– А ты наклонись и посмотри. Я перестану грести, а то рябь все портит. Посидим тихонько.

Вода успокоилась. Элис наклонилась, лодка тоже, а темно‑зеленая вода заволновалась.

И вдруг лодка наклонилась еще сильнее. Дандас едва не упал на Элис, и она по самые подмышки погрузилась в ледяную воду. Тяжело дыша и пытаясь выровнять лодку, Дандас втащил ее.

Элис упала на сиденье, мокрая и дрожащая. Лицо Дандаса усеяно каплями воды. Или пота? Его глаза совершенно почернели.

– Боже мой! Ты чуть не упала в воду, чуть не перевернула лодку! – Он протянул руки, точно хотел ее обнять. Его лицо казалось безумным.

– Но я не наклонялась, – сказала Элис. – Все произошло быстро, слишком быстро, чтобы испугаться. Не расстраивайся. Я умею плавать.

– Не в этой воде. Ты бы замерзла, не доплыв до берега.

– Но ты же здесь. И лодка. Какой ты глупый. Ты бы меня спас. Все в порядке. Но все равно темнеет. Поплыли к берегу.

Дандас взялся за весла. В его лице все еще не было ни единой кровинки.

– Так близко, – пробормотал он. – А ты как раз та женщина, которую я искал всю жизнь. – Он улыбнулся странной улыбкой. – Проклятье! – Казалось, он готов заплакать.

Глава 19

Похоже, мисс Уикс не было дома. И Камиллы тоже не было. Элис постучала и почувствовала, как дождь закапал на лицо. Она услышала мяуканье кота, еще раз дернула дверь. Заперта.

Последние лучи солнца затянулись тучами, и все потемнело.

А капли уже падали на шелестящие листья деревьев. Ветра не было, пальмы шуршали своими веерами, и этот шум был похож на шуршание юбок из тафты. Но это только шелест пальм, а вовсе не Камиллы, которая бежит открывать ей дверь.

Домик пуст. Никого, кроме кота. Итак, она вернулась к тому, с чего начала две недели назад. Все таинственно и мрачно.

Сзади послышались шаги, и Дандас встал рядом.

– Что, никого?

– Нет, даже света, только кот орет.

Во мраке Элис заметила, что он улыбается.

Особой улыбкой, не счастливой, но ироничной, почти садистской. Нет, это игра света. Она отодвинулась.

– Дандас…

– Ты в самом деле ожидала, что Камилла приедет? Пошли домой.

– Но… Но ведь телеграмма…

– Кто‑то пошутил. Разве ты не поняла с самого начала?

Она наблюдала за его странной пугающей улыбкой.

– Дандас, это ты ее послал? Он покачал головой.

– Нет, но я думаю, что выясню кто. Может, Маргарет. Может, ей кажется, что это веселая шутка. А ты не подозревала, что у нее есть чувство юмора? Неважно, мы ей потом выскажем.

Дандас взял ее за руку. Голос его был глубже обычного, мягче самого мягкого бархата. Он все еще улыбался.

– Должно быть, Маргарет. Она – единственная, кто может знать.

Элис попыталась вырваться, и ее сердце забилось.

– Знать что? – прошептала она.

– Чего ты боишься, любовь моя? Ты разве не знаешь, что я тебя обожаю? Пошли домой. Маргарет вообще ничего не знает, – усмехнулся он.

Наконец все неясные предчувствия и подозрения выкристаллизовались в смертельный страх. В голове беспорядочно мелькали фразы: «Интересно, правда ли то, что говорят о Дандасе», «Маргарет обожает своего отца», «Становится очень опасно», «Счет за нейлоновую красную ночную рубашку – четыре фунта четыре шиллинга…»

Но у нее хватило здравого смысла понять, что сейчас нельзя сопротивляться. Она может только надеяться на таинственного отправителя телеграммы (если это не Маргарет) и на то, что Дандас, несмотря на неуравновешенность, боготворит ее.

«Слепая дурочка!» – подумала Элис о себе. А она‑то думала…

«Глупый маленький ягненок», – сказал ей Феликс.

– Феликс, – прошептала она в отчаянии, будто его имя служило заклинанием.

Они уже сидели в машине, и Дандас подъехал к воротам своего дома. Фары высвечивали яркие головки георгинов.

Свет. Кто мог его включить? Дандас остановил машину и тихо сидел. Шторы на окнах были задернуты, но через щели пробивался свет. Темно‑красный фонарь заливал холл алым светом.

– Это не может быть Маргарет, – сказал Дандас. – Она уехала.

Элис почувствовала облегчение. Похоже, что освобождается от кошмара.

– Дандас…

– Это не может быть Камилла! – резко ответил он и выскочил из машины.

Элис поспешила за ним, хотя ноги ее дрожали. Она подоспела к входной двери, когда Дандас открыл ее и вошел.

Кто‑то внутри пел: «Ночь и день, и ты один…»

Любимая песня Камиллы. Она говорила, что пение – один из ее талантов. Это она!

– Камилла! – радостно закричала Элис и кинулась в прихожую.

Лестницу скрывал полумрак, потому что свет внизу не был включен. Кто‑то спускался вниз. Женщина. Она встала на границе тени и, засмеявшись, снова побежала наверх. Это Камилла. Элис разглядела серую шубку и светлые волосы. Странно же она себя ведет!

– Камилла? Идиотка! – Элис бросилась за ней.

– Стой! – резко велел Дандас и схватил ее. Она стала сопротивляться.

– Отпусти! Наверху Камилла. Она…

Но голос ее замер, когда она увидела совершенно белое лицо Дандаса.

Почему? Почему он в таком ужасе? Что он сделал, если так боится Камиллу? Прежде чем Элис поняла, что происходит, Дандас изо всей силы, которая таилась в его теле, втолкнул ее в гостиную.

Она споткнулась о ковер и едва не упала. Когда Элис выпрямилась, то увидела совершенно необычную картину: у холодного камина сидели две женщины и как будто разговаривали. Одна протянула к другой руку. И обе одеты в подвенечные платья, обе – в фате, которая тонким призрачным покрывалом спускается на плечи.

Элис прижала пальцы к глазам, затем опустила руки. Мираж? И Камилла на лестнице, и эти две замершие фигуры нереальны. Это фигуры дрезденского фарфора в полный рост.

Она вздрогнула от странного звука за спиной. Дандас что‑то выкрикнул, и вдруг лицо его опало. Он будто постарел. Уголки рта опустились. Он готов был зарыдать! Старик с жалобным выражением мальчика на лице. Затем спокойно – Элис испуганно наблюдала, что он будет делать, – шагнул в прихожую и закрыл за собой дверь. Тихий щелчок – он повернул ключ в замке. Элис не сразу поняла, что осталась с этими двумя странными невестами, беседа которых была прервана на полуслове. Он запер ее в своем музее. Элис подошла ближе и увидела: это манекены с длинными ресницами и ломкими черными волосами, как на витринах. Кто их принес сюда и зачем? Кто‑то хотел сыграть с Дандасом шутку. Но почему он до того испугался, что запер ее здесь и ушел? Элис уже не могла думать. Она смотрела только на фигуры невест. Конечно… Она понимала, что это те два подвенечных платья, что показывала ей Маргарет: белое атласное в стиле тридцатых годов и слегка выцветшее кружевное – мисс Дженнингс. Девушки, которая так и не стала невестой.

Камилла живо проболталась священнику о белом подвенечном платье. Так, может, и она была невестой? Была ли?

Элис сама в какое‑то глупое мгновение предполагала стать хозяйкой этого странного дома.

И вдруг с ужасающей ясностью Элис увидела всю историю целиком. Застывшие фигуры принадлежали этой комнате, как чаши, как серебро, поскольку эти женщины тоже сделали свой вклад. Конечно, мать Маргарет, соскользнувшая в трещину на леднике, начала, а мисс Дженнингс, которая никогда не надела обручального кольца, добавила, и Камилла с тысячью фунтов от кузины Мод тоже внесла – персидский ковер или пару подсвечников времен королевы Анны. Дандас собирал свои мрачные сувениры, потому что это – его болезнь. Он не мог выбрасывать вещи, даже те, которые способны уличить его: нейлоновую рубашку или замшевые туфли. Камилла, видимо, упаковала чемоданы перед тем, как уехать в Хокитику с Дандасом – получить деньги и, как она думала, выйти за него замуж. А он решился сохранить содержимое чемодана и пошел на совершенно абсурдный риск.

Что теперь будет с ней? Элис, в отличие от мисс Дженнингс и Камиллы, пойдет дальше и наденет обручальное кольцо. Все законно. Когда Дандас думал, что у нее шесть братьев, он настаивал на ее отъезде, а когда обнаружил, что она – единственный ребенок богатых родителей, находящихся на безопасном расстоянии, – все переменилось. Она вспомнила обволакивающую теплоту ночи, когда он попросил ее выйти за него замуж, доброту, показавшуюся ей искренней и бескорыстной. И задрожала.

В любой момент Дандас снова может войти, и ей не будет пощады. Для него слишком опасно тянуть дальше. Элис понимала, что совершила, и не могла ожидать, что он оставит ее в живых.

И вдруг кто‑то засмеялся у нее над головой. Смех Камиллы… Она не уверена. Но она узнала голос Дандаса, который протестовал:

– Тише, пожалуйста, тише! – И голос перешел в агонизирующий шепот. Потом резко хлопнула входная дверь, зашумела отъезжающая машина. А потом шаги наверху. Вдруг кто‑то побежал вниз по лестнице… Ближе…

Элис очнулась и прыгнула к куклам. Эта комната – на нижнем этаже, слава Богу, она может убежать и скрыться в кустах, попытаться как можно ближе подойти к отелю.

Но окно было заперто. Стоя на коленях, Элис отчаянно пыталась справиться со старомодными шпингалетами. Наконец они подались. Она толкнула раму, и тут дверь позади нее открылась. Элис уже готова была выпрыгнуть из окна, но замерла, как вор, пойманный на месте преступления.

– Маленькая Элис! Глупый маленький ягненок. Ну, ты видишь – овце понадобилось влезть в волчью шкуру, чтобы тебя спасти.

Элис повернулась. Феликс. Тонкое интеллигентное лицо. Взлохмаченные волосы. Но Феликс в Австралии! Нет, он не мог ее оставить. Не мог…

– Феликс! Не могу без тебя. Без тебя нет смысла… – И ее голос затих, когда она грациозно опустилась на кушетку, покрытую гобеленом, затканным огромными розами розового цвета.

Глава 20

Как ни странно, она слышала и голос мисс Уикс.

– Бедняжка. Как не стыдно напугать ее так!

– Все в порядке. Она крепкая, наша маленькая Элис. – Это был веселый голос Феликса.

Она не потеряла сознания, и ей показалось, было что‑то такое, что помогло ей осознать присутствие Феликса и отгородиться от ужаса это. У мисс Уикс на голове виднелось что‑то желтое; ее проницательные глаза моргали, кончик носа трепетал. Она была в шубе…

Элис вдруг поняла.

– Так это были вы! – воскликнула она, указывая на шубку и полусползший парик. Потом ее голос стал печальным. – Значит, это вовсе не Камилла.

Феликс сел рядом и положил тонкую нервную руку на ее плечо.

– Похоже, Камиллы больше никогда не будет. – И, не давая времени подумать, он добавил:

– Прости этих ужасных дам. – Он указал на манекены. – Вышло очень удачно. Нам не хотелось, чтобы тебя включили в экспозицию мадам Тюссо. Но ты так глупо вела себя, что могла бы добиться этого.

Элис осмотрелась.

– А где Дандас?

– Я думаю, на леднике. Разве ты не слышала шум машины? Он выскочил и убежал, как черт от ладана.

Во рту Элис пересохло. Она почувствовала тошноту.

– Но почему ледник? Он… Феликс спокойно ответил:

– Я позвонил в отель, и они послали пару проводников. Но я думаю, что они опоздают. Давайте надеяться, что так и будет.

Элис видела темные фигурки, скользящие на льду, исчезающие за острыми скалами, снова появляющиеся, похожие на мух, ползущие все выше – к глубоким трещинам.

– А Камилла? – прошептала она.

– Она никогда не уезжала в Австралию. Она не ездила никуда дальше Хокитики в машине Дандаса Хилла, чтобы получить деньги по чеку. В банке ее запомнили, потому что она хотела получить сразу все деньги. И после этого никто ее больше не видел.

– Она так и не купила шарики от моли, – глупо сказала Элис. – Для шубы. – Она устало закрыла глаза. – Дандас так и отослал ее шубу.

– Он вообще ничего не отослал. И не собирался. Куда? Ему не повезло, что ты появилась в коттедже сразу после Камиллы. У него не было времени что‑то сделать. Он хотел несколько дней подумать, что уничтожить, а что сохранить. Но ты нарушила его планы. Он пытался выкурить тебя из домика. Но ты же упрямая. Ты в него вцепилась, в этот домик. Первая твоя глупость. Но потом он узнал, что у тебя богатая семья далеко отсюда, и решил – удача! Старый Дандас снова встанет на ноги! Удача, потому что ты чуть не погибла от ветки дерева в бурю.

Элис вспомнила дверь домика за своей спиной в темноте.

– Ты хочешь сказать, что это не было случайностью?

Глаза Феликса холодно блеснули.

– И ты все‑таки уехал, оставил меня?

– Дорогая, в тот момент, когда я услышал, что ты дала слово мистеру Хиллу, я понял, что ты – в абсолютной безопасности. Во всяком случае, пока не умрут твои родители. Особенно когда я уразумел, что он страстно увлечен тобой. Но, как видишь, я все же не уехал. И очень кстати: ты увезла мистера Хилла в Хокитику, очистив сцену для нас с мисс Уикс. А мы провели свое расследование.

Элис попыталась улыбнуться.

– Он с ума по мне сходил. И если бы он не… – Она остановилась – еще озарение – увидела его поспешную попытку окунуть ее в озеро. Он как сумасшедший набросился на нее, но раньше ему не приходилось убивать женщину, которая ему нравилась.

– Феликс, ты так и не нашел Камиллу?

– Нет, – ответил он, запнувшись и не желая, чтобы она осознала весь ужас случившегося.

– Тогда я знаю, где она. Прямо в центре озера, там, где вода как бы ловит солнце. Она похожа на блестящее голубое зеркало. И я рада, что именно там Камилла ушла в голубую вечность.

Она услышала снова агонизирующий умоляющий голос Дандаса:

– Тише, пожалуйста, тише! – Он не мог вынести крик Камиллы и сжимал ее горло пальцами, опуская все глубже в воду.

Феликс прижал Элис к себе.

– О, моя драгоценная маленькая Элис. Удивительная, ненормальная и очень смелая дурочка.

Теперь можно было обо всем забыть в крепких объятиях Феликса. Она уткнулась лицом в его твидовый пиджак, мечтая сохранить очарование этого мига.

– Мы уезжаем отсюда, – слышала она голос Феликса. – Я попросил Камиллу пригласить тебя, чтобы увидеть. Я хотел убедиться, что ты можешь обходиться без помощи. И должен был дать тебе время, чтобы ты в этом убедилась сама. Ладно, черт побери, тебе придется выходить замуж за бедняка.

– Попробуй только остановить меня! – сказала Элис сияя.

Потом снова вздохнула – нахлынули воспоминания.

– Феликс, мы не должны спускать глаз с Маргарет. Бедная девочка, она подозревала это. Она грубила мне, надеясь, что я уеду. Камилла писала, что Маргарет обожает отца. Она пыталась ни на что не обращать внимания, но когда она узнала, что я остаюсь, то показала мне все – и нейлоновую ночную рубашку Камиллы, и свадебные платья. Она могла их и не показывать. А что Дандас сжег той ночью, когда я болела, не знаю.

– Перестань об этом думать! – Он поцеловал ее в губы.

Элис краем глаза заметила мисс Уикс, которая спокойно раздевала манекены.

– О, мисс Уикс. Я… Мы забыли, что вы здесь.

– Не обращайте на меня внимания, дорогая. Я слепа и глуха. Надо этих дам оттащить обратно в магазин в Хокитику. Мы их взяли взаймы. Мистер Додсуорт все устроил – целую ночь проездил за ними и привез вовремя. А что касается телеграммы, это я придумала. У меня было чувство, что вы можете перепугаться в Хокитике и сбежать. И вас трудно было бы обвинить. А мы хотели, чтобы вы вернулись. – Она заморгала понимающими глазами. – Так ведь, Додсуорт?

– Не будьте банальной. Это недостойно такой тонкой натуры, как вы. У нее талант. Ты слышала, Элис, как она мастерски спела песню Камиллы? И всего после одной репетиции!

Мисс Уикс порозовела от удовольствия, ее ноздри затрепетали.

– А почему бы не пойти ко мне и не выпить по чашке хорошего чая?