Текст книги "Исповедь Розабеллы"
Автор книги: Дорофея Анисимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
От дальнейшего выплеска эмоций меня прервал раскатистый смех Розы и, остановившись, я удивленно приподняла брови.
Что такого смешного она увидела?
-Прости, Валя... просто ты такая смешная, когда злишься...
И вновь смех.
Ну что ж, я рада, что мне удалось ее развеселить. А то, ходила тут грустная...
-Ну, ладно, – мои губы сами растянулись в веселой улыбке. Что ж поделать, я по жизни позитивчик, – посмеялись и хватит. Теперь расскажи мне правду, Роза.
Как быстро меняются эмоции на ее лице. Секунду назад веселое, теперь оно стало серьезным и сосредоточенным.
-После его откровения, я решилась остаться тут, Валь, – Роза отвела глаза, будто стыдилась своего поступка и продолжила, – но не из-за того, что простила... просто, понимаешь...
-Что? – как же мне надоели эти минутные паузы. Скоро совсем с ума сойду от нетерпения.
– Болезнь прогрессировала и я понимала, что все серьезно, – грустная ухмылка на губах заставила меня немного сбавить обороты. Что я мучаю человека? Она и так рассказала мне слишком много, – насколько все серьезно мне не говорили, да и не хотела я этого знать. Просто понимала, что каждый день, каждый час на счету. Что в какой-то момент все может измениться.
-А лечение?
– Алекс, ты же его помнишь, да? – Роза прожгла меня пронзительным взглядом, от которого я почувствовала себя не в своей тарелке.
Родное имя пронзило сердце и въелось в мозг, заставляя тяжело вздохнуть и отвести взгляд.
Неужели, она о чем-то догадывается или что-то подозревает?
-Да, конечно, он же был моим лечащим врачом.
Безразличный ответ.
Роза задумчиво кивнула и, решительно подняв подбородок, заявила:
-Алекс просил меня пройти весь курс лечения, но я отказалась.
-Что-о? – моему потрясению не было предела. Да что там, я была в шоке.
-Я отказалась проходить лечение химией, потому что не доверяю ей, – прошептала Роза, – да и мои частые отлучки всех насторожили бы. Я не готова ко всему этому.
-Ты что, с ума сошла? – вскричала я, все еще находясь под впечатлением ее прежних слов.
Как так можно?
-Боли не так уж беспокоят меня, Валя, – уверенным голосом проговорила Роза.
В ее глазах читалась решимость, а руки были сжаты в кулаки.
Она явно готовилась к отпору.
-Ты понимаешь, чем это может закончиться, Роза? Боли не так часто мучают в начале, организм просто еще не осознает нависшую над ним опасность. Болезнь осваивается, прогрессирует, а ты... – отчаянный жест рукой, – ты так безразлично ко всему относишься. Подумала хотя бы о своих родных, если на себя тебе наплевать? Суицид несчастный, блин.
-Это мое решение и моя жизнь. Тебя все это не касается.
О! Я сумела пробить броню, раздражающего меня спокойствия?
Ответить так же резко, мне не дал мелодия, доносившаяся из моей сумки.
Кто это решил оторвать меня на самом интересном месте?
Через минуту ответ высветился на моргающем экране.
НАТАЛЬЯ!!!
Что ей нужно?
-Слушаю...
-Вы где?
Холодный голос, который я успела уже подзабыть, но так же успела и возненавидеть.
-Дома. Что-то не так?
Минута молчания (и здесь настигло!), а затем требовательный ответ:
-Жду вас в офисе.
– Я не могу.
-Это был приказ.
Пронзительные гудки...
Вот тварь холодная.
Думает, имеет право мне приказывать только из-за того, что является моей начальницей?
В другое время, я бы не подчинилась этому приказу, но сейчас мне самой необходимо было с ней встретиться и все переговорить.
Надо разъяснить ситуацию и отказаться от этого дела.
Приняв решение, я вперила разъяренный взгляд в Розу, и объяснила:
-Это была Наталья.
-Я поняла.
Никакой реакции.
-Мне надо встретиться с ней.
-Конечно.
Это начало меня раздражать.
Вскочив с засиженного места, я взяла сумку и направилась к выходу. Роза направилась следом.
Выйдя из квартиры №323, которая вмещала в себя слишком много грустных тайн, я остановилась на лестничной площадке и, взглянув на Розу, проговорила:
-Я еще вернусь, и ты все мне расскажешь.
Не дожидаясь ответа, я прошагала к лифту, но все-таки расслышала тихий ответ:
-Обещаю.
-И что вы накопали?
Заказчица выпалила вопрос, как только я вошла в кабинет и уставилась на меня непроницаемыми голубыми глазами. На ней был светлый брючный костюм и белая блузка, волосы были уложены в какую-то, ранее невиданную мной, сложную прическу. Она сидела за своим столом, держа в руках объемистую папку с бумагами.
-Вы для этого меня пригласили так поздно? – не растерявшись, задала встречный вопрос я и, стуча каблуками, подошла ближе к столу.
Наталья злобно усмехнулась и, слегка прищурив глаза, произнесла тоном, от которого я даже поежилась. Столько презрения было в нем.
-Вас не учили тому, что желания клиентов на первом месте?
-А до вас еще не дошли слухи о восьмичасовом рабочем дне?
В другое время я никогда так не вела бы себя, но сейчас мои устоявшиеся принципы не имели значения. Если отказываться от работы – так с гордо поднятой головой и сладкой улыбкой на устах.
-Ну что ж, как вижу, с вами нельзя по-хорошему и вы уже приняли предложение. А жаль, – Наталья открыла папку и протянула ее мне, – вот, ознакомьтесь.
Я подозрительно окинула взглядом белую папку и, немного подумав, все-таки решила ее взять. Любопытство – мой недостаток. Да и ее слова заставили меня занервничать, но не от испуга. Все дело в ее глазах, которые были наполнены злорадством и странным блеском.
Повесив за ремешок сумку на ближайший стул, я, настороженно поглядывая на заказчицу, открыла папку.
Из моего горла вырвался вздох, голова закружилась, а руки затряслись. Не мигая, я вчитывалась в такое знакомое досье, которое так долго пыталась забыть.
-Ну, как вам?
Сил ответить не было, да и что я могла сказать?
Прошлое, запрятанное глубоко в душе, вновь вырвалось из тайника и маячило перед глазами страшным кошмаром. Словно открыли ящик Пандоры и выпустили нечисть, тысячи лет обитавшую в пустоте и темноте необъятного пространства.
-Ваше прошлое оказалось на удивление интересным и впечатляющим, – голос доносился будто издалека, а слова не доходили до сознания, растворяясь в небытии.
За несколько минут весь мой мир, так сложно устроенный по моему желанию, разрушился и давил своими осколками на слабое сердце. Я больше не могла это выносить. Не могла здесь находиться.
Прихватив сумку, я быстрыми шагами направилась в сторону выхода, не обращая никакого внимания на удивленно вытянувшееся лицо злобной мегеры и выскочила из, неожиданно ставшего душным и маленьким, кабинета, напоследок бросив:
– Ваши методы не действуют на меня, и я отказываюсь от работы. А папку можете оставить себе на память.
На улице было темно и немного промозгло, сказывалось приближение зимы. Я брела по Питеру, неосознанно пряча лицо за воротом стоячего воротника черного пальто, и размышляла о так быстро повернувшейся ко мне спиной, жизни. Полтора года у меня ушло на то, чтобы приглушить отголоски прошлого, но один миг разрушил все.
Так много времени у нас уходит на построение душевного покоя, а одна минута может всколыхнуть все заново, не учитывая наши желания и замыслы.
Кажется, мне придется свалить и из этого города. Придется строить все заново в новом городе, на новом месте, но Боже, как это надоело.
Казалось, вот оно! Вот сейчас все будет в порядке, и я смогу зажить спокойно, ан нет... Кто-то снова вторгается в мою жизнь и ногтями раздирает ее на клочья.
Да. Я вновь уеду. Вновь исчезну и вновь изменю себя, но прежде одна особа расскажет мне все начистоту.
Теперь эта история затронула и мою жизнь, и я не потерплю неизвестности.
POV Максима
Все время, пока я жил с Натальей меня тяготила тайна, которую я не мог открыть никому. Да и не было никого, кому я мог бы ее доверить, даже если бы это было позволено.
Все слишком сложно. Все слишком тяжело.
После предательства родных я перестал верить людям, окружающим меня. Единственным человеком, которого я уважал по-настоящему был Дмитрий Анатольевич (от авт. – если забыли, то это отец Натальи). Лишь он служил для меня идеалом и примером после смерти отца.
Да что там говорить, отец никогда не проводил со мной достаточно времени, чтобы я успел перенять его привычки, характер, ценности. Для него главным были лишь его работа и хорошая выпивка.
Только с приходом Розы, моя жизнь приобрела какой-то смысл. Только она внесла в нее смех и радость. Признаюсь, вначале я не решался полностью открыть ей правду, боясь непонимания, но в свете последних событий все кардинально изменилось.
Похитить ее было, конечно, глупой идеей, но действенной. На несколько часов мы успели позабыть все преграды, разделяющие нас и раствориться друг в друге. Как мне не хватало этих задушевных бесед с возлюбленной.
Андрей, так рьяно боровшийся за сердце Розы, наконец, опустил руки и сам позвонил ему, прося прийти в популярный ресторан, где я смог бы ее увидеть. Не знаю, чем было вызвана такая сердечность, но мне все было только на руку. Как долго я искал встреч с ней.
От Натальи отделаться не удалось, что сильно раздражало, но тот же Андрей помог отвлечь ее, пока я устраивал побег любимой.
Никакого заранее разработанного плана не было и решение привести ее в свою прежнюю обитель пришло внезапно стихийно, неосознанно.
Знак Судьбы, символ Надежды...
Именно здесь я смог с ней объясниться, рассказать все, что терзало меня долгое время.
Это место было дорого мне... это место было моей отдушиной долгие годы жизни с женщиной, которая была неизлечимо больна.
И больна она была не той болезнью, которую выдумала, дабы удержать меня рядом, а той, о которой не подозревала сама. И о которой я узнал от ее собственно отца.
Сейчас, понимая, что решаются наши с Розой жизни, я вытравил эту тайну из сердца. Возложил ее на плечи любимой женщины, потерять которую я не мог.
Не пережил бы.
Слишком важное место она заняла в моей жизни. Успела стать моим воздухом, моей болью... вторглась в глубины подсознания и въелась в кровь, заражая собою все органы человеческого тела.
Она стала мои наркотиком и без дозы, не вколотой в свое время, начиналась ломка, губящая не только мою жизнь, но жизни и окружающих.
За время нашей разлуки я страдал так, что не мог спокойно двигаться, передвигать по Земле – слишком тяжелым было существование без смысла жизни.
Два вдоха и один выдох и я выпалил фразу, заставившую этот смысл остановиться:
-Все было дешевым спектаклем. И священник, и гости, и я, игравший роль ЕЕ МУЖА!!!
Глава 16
Ты все равно придешь. Зачем же не теперь?
Я жду тебя – мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом,
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом,
Иль сказочкой, придуманной тобой,
И всем до тошноты знакомой, -
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь. Клубится Енисей,
Звезда полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас затмевает.
А.А. Ахматова.
В тот пасмурный дождливый день, я, как обычно, находился на работе, в главном офисе, следя за поставкой нового оборудования. Иностранные поставщики прибыли утром и без моего личного присутствия не решались обсуждать, заключенный месяцем ранее, договор.
Компания, в которой, с недавних пор, мне были делегированы полномочия директора от самого Дмитрия Анатольевич, теперь принадлежала мне и ориентировалась на закупке и перепродаже новейших технологий, разрабатывающихся высококвалифицированными специалистами в зарубежных учреждениях. Цепкий ум, сообразительность и незаметная хитрость здесь играли высшую роль, ибо желающих обладать инновациями было немало. Имела место жесткая конкуренция.
Проведя переговоры, длившиеся четыре долгих часа, я прошел в свой кабинет, и устало прислонился к стене. Уже тогда, поведение Натальи, которая никак не желала перестать ходить за мной по пятам, жутко раздражало меня. Я не испытывал к ней ни любви, на желания. Просто привязанность, порожденная благодарностью к ее отцу.
Закрыв глаза и тяжело вздохнув, решил прогуляться по ночным улицам Питера и немного успокоиться.
Надо взять в себя руки, а то раскис, как какой-то сопляк.
Ночной Питер, НЕТ, скорее темные проулки и заброшенные улицы, переполненные ненавистью, злобой и опасностью могут даровать мне спокойствие, как бы нелепо это и звучало. Только в районах, где бродят низшие слои общества... только там, где каждый сам за себя... где всякий готов убить за кусок хлеба... где люди, превратившиеся в живых мертвецов, ходячих зомби, напрочь лишенных чувств и эмоций, без угрызений совести лишат жизни более слабого и беззащитного... Там, где я вырос и познал недолгое счастье в кругу семьи...
Лишь это место принимает меня таким, каков я есть на самом деле. Без всяких масок и глупого пафоса.
Я уже сорвался с места, готовый поддаться внутренним желаниям, как громкая мелодия мобильника заставила остановиться и чертыхнуться.
Уже, нажимая кнопку соединения, я знал, что моим сегодняшним планам не суждено будет сбыться.
Сердце сжималось от боли, а к глазам подступили слезы, впервые за последние семь лет. Я не мог спокойно стоять у изголовья кровати и наблюдать как из мужчины, заменившего мне отца и подарившего свои признание и доверие, медленно, но неотвратимо, уходит жизнь.
Некогда волевое лицо, излучавшее решительность, осунулось и стало бледным. Сильные руки дрожали, а потрескавшиеся губы подрагивали.
-Не делай такое кислое лицо, Максим, – тихий шепот донесся до меня и заставил склониться. Вглядеться в потускневшие голубые глаза, разглядеть в них печаль и нежность.
Сердце вновь защемило, и я поспешил прикрыть глаза, чтобы он не увидел в них боль.
-А ты хочешь, чтобы я улыбался?
Голос дрожал, а губы подрагивали, и он не мог остановить это. Слишком велика была боль, слишком сильны были чувства.
-Я не требую от тебя этого, – холодная (слишком холодная) рука коснулась щеки, заставляя зажмуриться от немой ласки, – просто позволь мне в последний раз лицезреть твое истинное лицо, не прикрытое приторной маской. Не надо стараться быть сильным рядом со мной.
Эти слова прожигали душу, заставляли сжимать кулаки от собственного бессилия.
Застонав от поражения, я присел на краешек и вцепился в родную ладонь обеими руками. Не могу просто отпустить. Не могу потерять.
Неужели, и ты бросишь меня? Оставишь одного в этом жестоком мире?
Все сильнее потирая его ладонь, я пытался согреть, передать крупицу своего тепла, но все было безрезультатно. Сколько бы я не пытался, казалось, что все становится только хуже.
Вконец, прекратив никчемные попытки, я прижался к ней губами и еле слышно прошептал:
-Не надо, прошу.
Хриплый кашель и ладонь выскользнула. Подняв голову, я успел заметить влагу до того, как он успел отвернуться в сторону. От осознания того, что не я один страдаю, стало не легче. Совсем наоборот, хотелось успокоить, защитить.
Но, я знал, что Дмитрий Анатольевич, даже при смерти, не проявит свою слабость... не сдастся... будет бороться до конца, который уже так близок...
-Это не в моей власти, мой мальчик, – еще один приступ кашля, после которого глаза опекуна наполнились решительностью и твердостью. Несколько томительных минут, он, не отрываясь, вглядывался в мои глаза, затем, приняв какое-то решение, спросил, – ты выполнишь мое последнее обещание, Макс?
После этого вопроса во мне всколыхнулось непонятное чувство тревоги, на которое я решил не обращать внимания.
-Если это в моих силах, я сделаю все от меня зависящее, чтобы его исполнить, – ответил я твердым голосом.
-Обещай.
Правая рука вновь потянулась ко мне, а губы поджались.
-Клянусь.
В ответ я сжал его руку и приложил ее к своему сердцу, чтобы он понял, насколько моя клятва серьезна.
В голубых глазах опекуна отразилось облегчение, и слабая улыбка осветила, изможденное болезнью, лицо.
-Я верю тебе, Максим и надеюсь, что ты никогда не нарушишь свою клятву, тем самым предав мое доверие.
На похороны известного магната, справедливого руководителя и преданного друга, пришло много людей, которые решили почтить его память и проводить в иной мир. Присутствовала даже бывшая жена, Катерина Рязанова – мать Натальи. Светлые волосы прикрывала черная шляпа, а темно-карие глаза – сетчатая вуаль.
И лишь печально опущенные уголки губ, ничем неприкрытые, выдавали в ней горечь от потери мужа. Наверное, многие решили бы, что все это притворство, ведь бывшая жена магната слыла ветреной женщиной, изменявшей мужу с кем попало.
Все считали ее плохой матерью своей дочери, которая постоянно избивала ее, из-за чего мужу пришлось ее прогнать.
И только я знал, как все обстояло на самом деле. Знал с недавних пор.
Лишь мне одному была доверена тайна семьи Королевых.
Горько усмехнувшись, я пригладил волосы и провел рукой по мягкой ткани смокинга. Лучше бы все это не знать... лучше бы он не рассказывал мне этого...
Пожав очередную руку, приняв очередные объятия, кивнув головой на повторяющиеся слова сожаления, я глянул на, стоящую рядом, Наталью. Опухшие глаза, искусанные в кровь губы, безумный взгляд. Она искренне горевала по отцу и этот образ хрупкой, невинной девушки никак не вязался с тем, который описал сам Дмитрий.
Мысли вновь вернулись к разговору, состоявшемуся неделю назад.
***
-Мы с Катенькой познакомились еще в институте, полюбили друг друга, а поженились лишь спустя семь лет. Случалось разное: и ссоры, и размолвки, и счастье, и радость. Но любовь не проходила никогда, скрепляя нас сильнее с каждым годом, с каждым ударом сердца. Ничто не могло разлучить нас, и в день свадьбы не было никого счастливее двоих влюбленных, – опекун прикрыл глаза и несколько раз тяжело вздохнул. Было видно, что ему нелегко делиться со мной своей историей, но и я не мог понять, зачем он это рассказывает, – лишь одно омрачало нашу совместную жизнь – отсутствие ребенка. Где только мы не были, как только не пытались лечиться, но ничего не помогала. А самое интересное было то, что мы оба были здоровы в этом отношении. Никаких проблем медицина не могла обнаружить. Наверное, тогда нам стоило задуматься. Понять, что это было, своего рода, ознаменование Свыше.
Но, в то время, для нас обоих одолевало желание иметь ребенка. Мы хотели, чтобы ребенок воплотил в себя нашу любовь и совместил воедино наши души. Спустя пять лет наши молитвы, наконец, были услышаны, и Катенька забеременела.
Как же мы радовались, просто плавали в безграничном счастье.
Через девять месяцев родилась Натя и все свое время мы уделяли только ей одной. Я даже хотел пустить под откос свой, уже начавший развиваться, бизнес, но Катенька вправила мне мозги. Сказала, что нашей дочери, нашей маленькой принцессе, надо жить в роскоши и ни в чем не нуждаться. Наверное, это и стало нашей ошибкой.
То, что мы начали просто боготворить Натю, позволяя ей все, что вздумается. Все, что только захочется. Ни в чем не отказывали ей. Исполняли все пожелания.
Девочка росла капризной и взбалмошной, требовала к себе все больше и больше внимания, но не только наше, но и всех окружающих ее людей. А пределом стало похищение, – на этих словах голос Дмитрия дрогнул, прервался. Руки сжали простынь. Я слушал, молча, не перебивая. Понимал, что опекун уже не замечает меня, а лишь вслух озвучивает свои воспоминания, будто вновь и вновь анализируя свои прошлые поступки, – мое дело в то время очень сильно прогрессировало, росло и конкуренты, зная о моей слабости, выкрали дочь. Ей было всего лишь шесть лет, когда это произошло. Девочка, которая привыкла к преклонению и полной власти, попала в руки злоумышленников, которые не преминули издеваться над ней. У них не было ни капли жалости к, хоть и избалованному, но все еще маленькому ангелочку. Девочка не понимала, почему отношение к ней так резко переменилось и, наверняка, истерила из-за чего...
Опекун резко замолчал и схватился за сердце. Его лицо исказилось от боли.
Подскочив с места, я уже готов был кинуться к двери, за которой сторожил врач, когда тихий голос заставил остановиться на месте:
-Не надо врача, Максим. Уже отпустило.
-Но...
-Садись и слушай дальше, – он выжидательно уставился на меня, и не отводил твердого взгляда, пока я, все-таки переборов себя, не уселся на свое прежнее место. Только после этого, он продолжил, – ее избили и неделю, до конца освобождения, продержали в темной холодном подвале. Именно с этого и начались ее проблемы с психикой.
-С психикой? – перебил я, когда понял к чему ведет опекун. Неужели Наталья...
-Да, Максим, Наталья сошла с ума, – горько усмехнулся Дмитрий и продолжил, тяжело сглотнув. Не обращая внимания на мое вытянутое, от удивления, лицо, – детская психика не выдержала такого потрясения. Она постоянно плакала, кричала, обвиняла всех вокруг в том, что мы ее не любим, особенно Катеньку.
-Но почему именно ее?
Не удержался я.
-В день похищения они с Катенькой возвращалась с прогулки. Жену тогда ударили по голове, отчего она потеряла сознание. А Натя считала, что мама специально отдала ее «плохим дядям», потому что ревновала к папе, – процитировал дочь Дмитрий, невесело улыбнулся и продолжил, – как бы это смешно не звучало, это я ревновал Катеньку к дочке, а тут... Друзья посоветовали мне хорошего психиатра и через несколько месяцев кошмары, мучившие дочь по ночам прекратились, так же как и крики. Но ее ненависть к матери, казалось, росла с каждым днем. Как же мучилась Катенька, как же мучился я, находясь между ними. Наша жизнь напоминала сущий ад, и я не мог ничего сделать, пока... Пока, однажды, спустя несколько лет, Натя не обвинила Катеньку в распутстве и постоянном избиении. Даже звучит смешно, но многие поверили, да и до сих пор верят, словам подростка. Тогда Катенька, моя любимая жена, решилась на отчаянный шаг. Она подала документы на развод. Сказала, что так будет лучше для всех: дочь успокоится, окружающие утихомирятся, а я смогу вдохнуть спокойно и не думать о своей репутации. Глупая моя, как всегда, не думала о себе, а переживала о близких. Сколько я не уговаривал, но все впустую... она переехала от нас, документы на развод пришлось подписать, скрепя сердце. Я понимал, что это правильное решение, но ничего не мог поделать с сердцем, которое тосковало по своей половинке. Мы все продумали заранее и притворились, будто слухи были верными и расставание нам только помогло. Никто, даже Натя, не знал, что каждую пятницу мы встречались на нейтральной территории и целый день посвящали себе. Каждую командировку меня сопровождала моя жена. Все считали, что она уехала в Америку, и никто не подозревал, что она рядом... близко...
Я не знал, что говорить. Не понимал, как мне реагировать на это.
В голову не укладывалось то обстоятельство, что дочь разрушила жизни своих родителей. Как такое может быть? Как сами родители допустили это?
Словно услышав мой вопрос, опекун продолжил:
-Мы просто слишком сильно любим ее. Наталья была и остается долгожданным и единственным ребенком, и сколько бы горя она нам не принесла, мы не можем отвернуться от нее... не можем не поддаваться ее желаниям...
-Но разводиться из-за ее детской прихоти, разрушить собственное счастье из-за глупой ревности?
-Ты не понимаешь, Максим, – тихо произнес Дмитрий, устремив взгляд в потолок, – Наталья больна и ни один врач не смог ей помочь. Однажды мы уже пытались угомонить ее, но в результате, пришлось вызывать скорую и отвозить дочь в больницу, с попыткой суицида. Наталья наглоталась таблеток.
-О, Боже! – не удержавшись, воскликнул я, но опекун сделал вид, что не слышал и не прерывал свой рассказ.
-Жена чуть не сошла с ума вслед за ней, от беспокойства. Тогда-то, она и решилась на этот шаг с разводом. После того, как она ушла, Наталья немного успокоилась, но приходилось следить за ней, почти насильно заставляя пить таблетки, прописанные врачом. Лечения все это никакого не приносило, но пробовать же стоило. Вот так и жили: мы с женой скрывали наши отношения, тайно встречаясь, а Наталья, кажется, была счастлива, что я даже не думаю о других женщинах.
Дмитрий Анатольевич вновь согнулся в приступе кашля, но я уже не кинулся к двери за врачом, понимая, что он еще не все поведал. Наоборот, я ясно осознавал, что это только начало и какое-то внутреннее чувство подск5азывало мне, что в дальнейшей истории будет фигурировать моя фигура.
Чувство тревоги заставляло бессильно сжимать кулаки и принуждало убежать из этой комнаты, заявляя, что остальное слушать не стоит. Но, чувство долга не давало сдвинуться с места и подавляло первое.
-Все шло своим чередом. Мне даже казалось, что Наталья поправляется, пока однажды вечером, она не заявилась ко мне со странной просьбой, – опекун смерил меня долгим взглядом, а затем, тяжело вздохнув, выдал, – ей захотелось получить мальчика.
-Что? – от удивления я наклонился вперед и вцепился в простыню обеими руками.
Не может быть! Это просто моя фантазия.
И снова, будто услышав мои внутренние метания, Дмитрий Анатольевич, кивнул головой и срывающимся голосом, подтвердил:
-Да, она жаждала заполучить тебя, Макс и это желание я тоже исполнил.
На минуту прикрыть глаза. Собраться с силами. Отцепиться от простыни. Прожечь взглядом и уже спокойным голосом спросить:
-Как?
-Просто так вышло, что ты как раз искал убежища, и она попросила меня просто приютить тебя.
Мне показалось или в его глазах блеснуло чувство вины?
Мысли путались, голова шла кругом от всего сказанного. Что за бред? Что, вообще, творится?
Желание посетить старую квартиру и ночной Питер стало еще сильнее, но я поспешил подавить его.
Кто бы ни принудил Дмитрия Анатольевича к этому поступку, это не отменяет того, как хорошо он ко мне относился и как много он сделал для меня. И невозможно отбросить в сторону и то, что практически заменил мне отца.
Нежданный вопрос всплыл в голове, заставляя сердце сжаться.
Нет, Максим ты не посмеешь это спросить. Ты не имеешь права спрашивать об этом.
-Так все это время, я был для вас обузой?
Черт, не смог удержаться.
Дмитрий Анатольевич, услышав это, попытался приподняться на кровати, но повалился обратно со стоном боли. Не дав мне вскочить со своего места, он прошипел, злобно сверкая тусклыми глазами:
-Даже не смей об этом думать, – он вцепился в мою руку и крепко сжал, – за все эти годы ты стал мне родным Максим. Не только из-за того, что с тобой Наталья становится совсем другим человеком, живым, чувствующим... но и потому что ты именно такой, каким я хотел видеть своего наследника и сына. Да и моя жена, Катенька, после моих рассказов, так же полюбила тебя.
Я ничего не ответил. Просто, не знал, что сказать. Все так завертелось, так быстро перевернулось, что я не успел до конца все понять.
Мне нужно время, а этого, как видно, мне не дано. Опекун это понимает и только по этой причине решил довериться, открыться.
Но не слишком ли поздно.
-Максим, – я обратил свой взгляд на Дмитрия Анатольевича и вопросительно поднял брови. Неужели, есть еще что-то, о чем я не знаю? – обещание...
Ах, да! Я совсем забыл про это...
-Что я должен делать?
И плевать на вновь проснувшееся чувство тревоги... плевать на злость и гнев, бушующие внутри... Я обязан этому человеку своим безбедным существованием, а долги я отдаю всегда.
-Отвези меня домой, Максимка.
Голос Натальи вырвал меня из воспоминаний о том дне, и я перевел взгляд на свою жену.
Жена.
Я представлял ее совсем иной. Конечно, я не верю в любовь, преданность, безмерное счастье, хотя любовь н6ескольких людей так и всплывает перед глазами. Дмитрий и Катерина, мать и отец...
Но их совместная жизнь была совсем не такой, какой они хотели. Дмитрию и Катерине пришлось расстаться из-за взбалмошной дочери, а мои отец и мать так и не смогли сохранить свои чувства до последнего.
Они просто все опустили руки и, даже если, любовь и существует, она приносит лишь одни проблемы.
Обещание, которое я должен был осуществить, было исполнено на следующий же день после того разговора. Присутствовали священник, пара свидетелей, Дмитрий Анатольевич со своим лечащим врачом и, как же без них, жених с невестой.
Наталья была на седьмом небе от счастья, а я не мог даже смотреть на нее без отвращения.
Целый день пронзала меня радостными глазами, все дела переложив на слуг и ей было все равно, что гостей будет мало, что торжественной церемонии не следует ожидать. Значение для нее имел лишь тот факт, что теперь я в ее полной власти.
Но все было совсем не так. Зная свою дочь, Дмитрий Анатольевич знал, что она никогда не отступится от своего желания и сделает все возможное, чтобы добиться. Он уже давно придумал план, который дал бы возможность все уладить и не дать Наталье навредить окружающим.
Выслушав тогда его план, я сначала хотел отказаться, но немного поразмыслив, понял, что так будет лучше для всех. Да и клятву не вернешь.
Наталья так обрадовалась своей победе, что даже не обратила внимания на странного священника и нервных свидетелей. Подписывая документ, она не потрудилась даже пробежаться глазами по печатным буквам. Все это было нам на пользу.
В обратном случае, обман был бы раскрыт, и невеста догадалась бы, что ее ведут за нос. Ведь священником был артист, незнакомого мне, театра, а свидетели... до сих пор не знаю кто они, да и желания узнать никогда не было.
Документ заранее был подготовлен и проверен юристом. Все в нем совпадало с подлинным, но все-таки некоторые корректировки были внесены опекуном. В нем значилось, что Наталья является женой Максима Чернышевского, но перестает ею быть в том случае, если муж встретит свою родственную душу и изъявит желание жениться на ней. По пунктам брачного договора, Наталья не имела права вмешиваться в их жизнь и чем-то вредить обоим. В противном случае, она лишается всего наследства, оставленного ей отцом, и оно автоматически перейдет к возлюбленной Максима.
Такие же обязанности налагались и на Максима.
В договоре было еще много таких мелких пунктиков, но этот был самым главным. Дмитрий Анатольевич хорошо просчитал все, зная характер своей дочери. Наталья никогда не допустит того, чтобы наследство было передано ее сопернице.
-Ты слышишь меня, Макс?
И снова ее голос вернул меня в реальность.
-Ты не хочешь пообщаться со своей матерью? – спросил я, снова кидая взгляд на Катерину.
Наталья удивленно уставилась на меня и, пожав плечами, безразлично проговорила:
-У меня нету матери. Отвези меня домой.
Так как гости уже разъехались, а весь забронированный зал опустел, я согласно кивнул и произнес:
-Подожди меня у машины, я подойду.
Удивительно, но Наталья молча послушалась и поторопилась скрыться. Я усмехнулся: она не так спокойна, какой хочет казаться.
