Текст книги "Исповедь Розабеллы"
Автор книги: Дорофея Анисимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
После визита Максима, я два часа не могла прийти в себя, но, вспомнив об Андрее, все-таки взяла себя в руки и, наспех приняв душ, пошла на кухню. Готовка всегда действовала на меня успокоительно, давала возможность отвлекаться на более насущные проблемы и на некоторый промежуток времени забыться.
С тринадцати лет, после смерти отца, я взяла на себя домашнее хозяйство, пока мама отсутствовала на работе. Этим я, во-первых, разгружала маму, которая старалась нас прокормить. Во-вторых, я научилась готовить, а в-третьих, это занимало мои мысли, не давая выйти вперед депрессии.
В тот печальный период мне это помогало... давало возможность жить дальше без любимого и родного человека...
Но не сейчас...
Сейчас все было по-другому. Каждый раз я вспоминала взгляд Максима, его прикосновения, резкие слова...
Вспоминались все счастливые мгновения, проведенные с ним...
В итоге пришлось выкинуть все в урну...
Да, да!
Именно в урну, стоящую, по-крайней мере, на расстоянии нескольких километров от нашего подъезда. Пусть уже там волнуются о загрязнении атмосферы, и практикуют российские ПРОТИВОГАЗЫ.
Затем, я решила, что физические нагрузки уж точно снимут напряжение и психологический стресс, и принялась усердно делать зарядку, заброшенную в последние три-четыре года.
В результате: растяжение лодыжки, боль в спине, удар головой об стену, многочисленные синяки по всему телу и сломанный стул.
Последней каплей была эта книга, буквы которой никак не хотели сложиться в слова, текст, страницы и расплывались перед глазами, изображая волны, круче, чем при шторме в море.
Раздражение, вперемешку со злостью, всколыхнулись во мне, не давая вдохнуть спокойно.
Резким движением, отбросив от себя, ни в чем не повинную, книгу, я вперилась взглядом в, стоящего у двери, Андрея.
На нем были потертые до дыр синие джинсы и белая футболка с большой надписью: «Kiss me,please».
Ага, щас!!!
Очень оригинально!
-Где ты был все это время?
Мой голос был грубым и резким и, черт побери, мне это нравилось.
Надоело быть куклой в чужих руках. Быть тряпкой и нюней.
Надоело то, что этот мужлан печется обо мне, как о ребенке. Жалеет, сочувствует...
И ждет ответных чувств...
Андрей удивленно приподнял брови и хотел что-то ответить, но я не дала ему такой возможности:
-Нет, не надо объяснений. Это неважно, – подойдя к шкафу и открыв двери нараспашку, я начала перебирать вещи, решая, что же мне выбрать.
Через несколько минут моих поисков, Андрей нерешительным шагом направился ко мне и неуверенно спросил:
-Что ты делаешь?
На миг, подняв к нему лицо, я ухмыльнулась, увидев его ошарашенное, моим поведением, лицо. Наверное, думает, что я сумасшедшая. Пускай, помучается!
Не отвечая на вопрос, я вернулась к своему занятию и, наконец, нашла то, что искала.
Черное шелковое платье, которое мама подарила мне на день моего рождения по пути сюда. Визиту к, так называемому, парню дочери.
И, это же платье я собиралась надеть для него! Хотелось увидеть его реакцию, ведь, за все время нашего знакомства, я одевалась только в джинсы и широкие футболки.
-Вот оно, Андрей. То, что надо, – я быстро поднялась на ноги и прежде, чем скрыться в ванной, предупредила, все еще ничего не понимающего, Андрея, – мы собираемся в клуб. Приготовься.
***
Последний штрих и я готова!
Удовлетворенно кивнув себе головой, я отошла на некоторое расстояние от огромного зеркала и оценила полученный результат.
Тонкое платье хорошо облегало мою стройную фигуру и чуть прикрывало коленки, декольте было в меру строгим, а смуглые плечи – открыты. Изящный кулон в виде сердца на тонкой цепочке, серьги-капельки и два золотых кольца придавали изысканность своей хозяйке.
Иссиня черные волосы собраны в греческую прическу, а на лицо минимум косметики.
Черные капроновые колготки и замшевые сапожки, на высоких шпильках, дополняли образ светской леди.
И вот! Я готова повеселиться в клубе.
Только клуб этот немного отличался от обычных.
Никаких зажигательных танцев, передозировки наркотиками, всяких там мафиози и несовершеннолетних...
Вход открыт лишь для высшего общества, к которому и относился Андрей, и который, однажды, показал мне все пристрастия «богатых и знаменитых».
После первого посещения, я уже не надеялась еще раз там побывать – просто не было никакого желания.
А теперь же мне хочется затеряться в толпе, раствориться в проблемах других (даже у богатых они есть, не так ли???) и забить на все.
На Максима, на его измену, на его жену, на свою любовь...
А для этого необходимо большое скопление людей и максимум спиртного.
Накинув на себя теплое пальто и нацепив шарф, заранее принесенные из прихожей, я выскочила из ванной комнаты и, достигнув гостиной, столкнулась с Андреем. Он на мгновение замер, оглядывая меня с ног до головы затуманенным взором серых, а затем, хриплым голосом, прошептал:
-Ты прекрасна, Роза.
Я, в свою очередь, тоже рассмотрела его наряд и осталась довольна: джинсы и футболку он сменил на строгий костюм, а волосы зачесал назад, что очень шло ему. На правом запястье часы – ролекс и перстень на большом пальце. От него пахло дорогим, приятным одеколоном.
А Максим не переносил на дух всякие искусственные запахи!
Помотав головой из стороны в сторону, я чарующе, (по моему мнению), улыбнулась и, кивнув головой в сторону двери, проронила мягким голосом:
–Пошли, красавчик!
***
Было уже 10 часов ночи, когда мы добрались до места. Андрей, держа за руку, провел меня внутрь двухэтажного здания белого цвета, оккупированного множеством шикарных иномарок.
Все было так же, как и в мое первое посещение: чуть приглушенный свет, излучающий какое-то синее сияние и классическая музыка, которая вскоре сменится более современной и популярной. Зависит от того, кто больше заплатит и у кого какая любовница.
У широкого бара в правой стороне уместилось несколько дам, ищущих богатенького мужа, а на высокой сцене, группа музыкантов готовились удовлетворять потребности влиятельных господ. Музыкой, конечно.
Передав верхнюю одежду услужливому «дворецкому» и проведя меня к одному из столиков, стоящих невдалеке от сцены, Андрей отодвинул для меня стул, подождал пока я сяду и отошел к бару за напитками. Он не спрашивал, что я хочу, ибо знал, что я полагаюсь на его вкус. Не так много спиртного я пила за всю мою жизнь, и не так уж хорошо в них разбиралась, чтобы делать выбор на чем-то конкретном.
Да, сегодня мне хотелось в первый раз в жизни напиться, но на пути сюда я все-таки передумала. Кто знает, что мне взбредет в голову?
Вдруг мне, от отчаяния, захочется станцевать стриптиз на столе? Или же послать всех к черту, заявиться к Максиму домой и размазать лицо его жены о стену?
Увольте, в обезьянник что-то не хочется. Мне и здесь уютно.
Дожидаясь Андрея, который о чем-то переговаривался с барменом, я начала вертеть головой, с интересом наблюдая за присутствующими, пока... мой взгляд случайно (или нет?) столкнулся с почти черными безднами хорошо знакомых мне глаз.
Сперва, я подумала, что это глюки, из-за случившегося сегодня сотрясения мозга (я ведь очень сильно ударилась головой о стул, не так ли?), но, когда, эти же глаза зло прищурились и, несколько раз, тщательно оглядели мое тело, до меня дошла вся комичность данной ситуации.
Максим!
Здесь.
Сейчас.
Тот «злой дядька» все-таки еще не наигрался со мной и решил помучить?
Ну почему мне так не везет? Почему именно сегодня мне взбрело в голову прийти сюда? Ну, конечно! Я страдала!
А он-то??? Он что здесь потерял?
Ответ я получила мгновенно. Макс, собиравшийся подняться со стула, споткнулся на ровном месте и чуть было не упал, если бы не стул, стоящий рядом.
Он пьян?!
Макс Чернышевский был пьян! Осознание этого никак не желало утвердиться в моем мозгу. За все время нашей «любви» я ни разу не видела его потерявшим над собой контроль. Не видела его в таком состоянии.
Да, он пил. Но только в меру. Всегда был тверд в этом вопросе.
Он не переносил, когда люди много пили. Не переносил, когда другие теряли над собой контроль и не осознавали, что делают. Максим говорил, что в пьяном состоянии, человек лишь теряет то малое время, которое ему даровано и быстрее приближает свою смерть.
А теперь, этот же человек, всегда... до жути, правильный, сам «терял свое время».
-Только не это! – произнес подошедший ко мне Андрей. Он тоже заметил его!
Поставив, на наш столик, бокалы (кажется с шампанским – черт их разберет), он направился к Максиму, который был уже на полпути ко мне.
Я не знала, что мне делать. Как поступить.
Пришла сюда, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о Максиме, а тут такое...
Ну что же эта судьба делает? Почему она взялась за правило мучить меня? И почему Максим не вернулся к своей нареченной, а забился сюда?
Андрей, уже достигнув Максима, начал что-то говорить ему. Я не слышала ничего из-за музыки, хоть они и стояли только через два столика. Лишь быстро двигающиеся губы Андрея и поджатые Максима говорили о том, что разговор явно не из приятных.
Через несколько минут этого странного монолога, я заметила, как Максим чуть сжал кулаки, и тяжело вздохнула, понимая, что за этим может последовать.
Оторвавшись от стула, в который вжималась, как сумасшедшая, я начала пробираться к этим двум балбесам через, уже собравшуюся, толпу.
Конечно, «богатеньким» захотелось развлечься.
Уже приблизившись, я, наконец, различила гневную (как оказалось) тираду Андрея и замедлила шаг:
– Ты не имеешь на нее больше прав. И так причинил ей много боли и страданий. Слышишь? Хватит мучить ее...
Поняв, что медлить уже нельзя, и доказательством были подергивающийся глаз Максима и заходившие желваки, я вклинилась между мужчинами, удивив обоих.
-Перестаньте оба, – голос чуть подрагивал от чувств, охвативших меня при мысли о том, что Максим находится так близко. Стоит только протянуть руку и...
Так, стоп! Возьми себя в руки, тряпка.
-Отойди Роза, мы сами во всем разберемся, – отчеканил Андрей, стараясь отодвинуть меня. Ага! Х*ен, у тебя получится это сделать. Мои ноги были чуть раздвинуты и сильно упирались в пол, руки прижаты к телу по бокам. Попробуйте, мои дорогие, поездить на метро, а не на шикарной машине и поймете, как держать стойку.
-Да, Роза, отойди. Послушайся своего хахаля, – голос Максима был еле понятен из-за сплетающегося, от алкоголя, языка, но все равно излучал яд.
Я чуть дернулась от его нецензурных слов, которых раньше он никогда не употреблял в своей речи, считая себя выше этого.
Оказывается, я его совсем не знала. Или он так резко переменился за время нашей разлуки?
Андрей же чуть не бросился на Максима, услышав эти слова, но я чудом удержала, чуть надавив обеими руками на его грудь. Это не укрылось от взгляда Максима, что еще больше разозлило его и он, не церемонясь, схватил меня за руку и дернул в сою сторону.
Я попыталась отстраниться, но Максим лишь прижал меня к себе и, уткнувшись в волосы, прошипел:
-Ты прекрасно выглядишь в этом платье, малышка. Сколько ночей ты отдала за него?
От этих слов мне стало трудно дышать, к глазам подступили горячие слезы, и я всхлипнула от боли, вновь вспыхнувшей в сердце.
Я не поняла, что случилось дальше.
Только успела вскрикнуть, как оказалась, отброшена в сторону и чуть не упала бы, если бы кто-то сзади не поддержал меня.
Я слышала какие-то крики, брань, вопросы, кажется, обращенные ко мне, но ничего не могла воспринять.
Мой разум будто отключился от реальности, решив, что столько переживаний он не может перенести и требуется перезагрузка системы.
Знакомая боль, в области груди, усилилась и преградила путь воздуху, не давая возможности дышать.
Голова закружилась, а в глазах помутнело.
Прежде чем провалиться в черную бездну, я успела заметить два переплетенных тела, двигавшихся по полу в отчаянной борьбе.
Глава 8
Она привыкла вечно быть второй
И каждый раз за кадром оставаться.
Не для нее совместный выходной
И свадьба... А ведь ей давно не двадцать.
Она привыкла, молча, тихо ждать,
Не ревновать и не просить награды,
И по ночам его не обнимать,
Ловить порой соседей злые взгляды.
Она привыкла забывать о той,
Которая с ним рядом постоянно,
И жить одной несбыточной мечтой
И верой, что она ему желанна.
А он, себя считая "светским львом"
И чередуя, правый-левый "берег",
Не думает в предательстве своем -
Несчастными он делает обеих...
Юлия
-С ней все в порядке?
Андрей!
Голос доносился словно издалека. Я не могла разлепить веки – они будто налились свинцом.
Попытавшись поднять голову, я застонала от пронзившей меня боли и вновь откинулась на что-то мягкое. Кажется, подушки.
Черт! Где же я?
-Лежите спокойно, вскоре вы придете в себя! – услышала я спокойный, незнакомый голос. Теплая ладонь опустилась на мой лоб, тем самым успокаивая и не давая снова сглупить, – с ней все будет нормально. Стресс и сильные эмоции утомляют сильнее всего. Я оставлю успокоительные и рецепт таблеток, которые ей нужно будет принимать несколько раз в день. А сейчас, – послышался скрип стула и возня с чем-то стеклянным (по звуку), – мне хотелось бы поговорить с Андреем, если вы не против?
-Что вы хотите сказать ему такого, что нельзя услышать нам?
Голос Максима я узнала сразу же и события сегодняшнего вечера (или вчерашнего?) мигом пронеслись перед глазами. Вторая попытка увенчалась успехом, и глаза чуточку приоткрылись.
Камин, пушистый ковер на полу, столик... Я мигом узнала гостиную в доме Андрея, чему порадовалась. Хорошо, что не в самом клубе!
Меня уложили на мягкий диван и подложили под голову несколько подушек. Платье было на месте, туфли сняты, а на тело накинуто мягкое одеяло.
Я осторожно повернула голову, боясь повторения тупой боли, и мой взгляд уперся в мужчину, стоящего у кровати, и держащего в руках коричневый чемоданчик. Врач!
Среднего роста и поседевшими волосами, в белом халате, он был немного ниже Максима, который глядел на него свысока, ожидая ответа. Глаза виновника всего этого шума, были полны злости и непреклонной уверенности в своих силах.
Он весь излучал силу, власть и энергию. Его манера считать себя выше остальных всегда не столько раздражала, сколько привлекала меня.
И сейчас, когда Максим, с растрепанными волосами, помявшейся одеждой и синяком под глазом, все так же ощущал себя пупом земли, меня это лишь позабавило.
Стойте!
Синяк?
Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что это не плод моего воображения и у Максима действительно присутствует синяк на пол лица. Уже пожелтевший и опухший.
Да, и не у него одного!
Переведя взгляд на Андрея, стоящего поблизости от кровати, я увидела, что у него тоже имеется внушительный фингал. Да еще, губа разбита.
-Извините, но то, о чем я хочу поговорить с ним, не относится к данному делу, – произнес доктор и двинулся к двери, ожидая, что Андрей последует за ним.
Второй же и не думал уходить, с недоверием и угрозой глядя на Максима.
Увидев, что я открыла глаза, он расплылся в широкой улыбке и воскликнул:
-Роза! Наконец-то!
Андрей кинулся ко мне, наклонился и нежно провел по щеке.
Я же не смогла выдавить и маленькую улыбочку, ощущая напряженный взгляд Максима и остро чувствуя его присутствие. Жест своего бывшего друга ему явно не понравился, ибо он мигом сократил расстояние между нами и оттолкнул его.
-Что ты творишь, ублюдок? – прошипел Андрей, уже намереваясь кинуться в повторную драку.
-Не надо! Что вы делаете?
Этот слабый и дрожащий голос принадлежит мне?
Кажется, что так!
Ну что ж, он хоть подействовал на взбесившихся истуканов, которые прожигали друг друга испепеленными взглядами.
Я несколько секунд грозно (кажется!) смотрела на них, не мигая и не отрываясь, а затем более твердым голосом заявила:
-Андрей не заставляй ждать человека! Имей уважение к старшим.
-Но...
-Иди, я сама здесь разберусь.
Андрей не двинулся ни на шаг и Максим, до этого молчавший, что для него было нехарактерно, процедил сквозь зубы:
-Ты не слышал? Выйди!
-Не смей отдавать тут свои долбанные приказы, – взорвался Андрей. Он несколько раз провел рукой по своим, и так взлохмаченным волосам, пытаясь успокоиться, затем, решительно взглянув на меня, произнес, – я не оставлю тебя с ним наедине.
Максим угрожающе зарычал и уже хотел двинуться на своего «врага», мигом вставшего в боевую позицию, но я вновь помешала им:
-Хватит! Что вы ведете себя, как дети малые? – я указала рукой на Андрея, – не волнуйся, я не маленькая – справлюсь. Иди уже! – дождавшись, пока он неуверенными шагами покинет гостиную, я перевела глаза на Максима.
Он не выглядел настолько пьяным, как мне показалось сперва. Значит, все-таки, это был «вчерашний вечер»?
Поскольку окна в гостиной были задернуты шторами, а часов поблизости не наблюдалось, я вынуждена была спросить об этом, стоящего передо мной мужчину.
Но разговор как никак должен же был начаться, не так ли? Так, почему же мне не начать его этим, банальным на вид, вопросом?
Собрав волю в кулак и, тяжело вздохнув, я решилась:
-Сколько сейчас времени?
Максим оперся ногой о диван и, скрестив руки на груди, ответил:
-Полдень нового дня.
-Что?
Я удивленно приподнялась на локтях и удивленно уставилась на Максима, который лишь усмехнулся на мое восклицание и продолжал испепелять меня яростным взглядом из-под полуопущенных, длинных ресниц.
Что меня так шарахнуло, из-за чего я пролежала в без сознания целую ночь и полдня?
Это же ненормально, что вполне здоровый человек ни с того, ни с сего падает в обморок. Ну, я понимаю, стресс, эмоции... о чем еще там говорил доктор? Но такого мне еще слышать не приходилось.
-Тебе что-то нужно? Может, принести воды?
Голос Максима вывел меня из раздумий, и я обратила на него свой взор.
Каким же усталым он выглядит. Каким потерянным.
Так хочется подойти, обнять, приласкать... утешить его и этим утешиться самой.
В его крепких объятиях, сильных руках... на его мощной и теплой груди.
Прижаться к нему крепко-крепко и не отпускать, как было совсем недавно, а кажется, что так давно...
Неужели, он так же обнимал и свою жену?
Неужели она так же, после бурной ночи ласк и страстей, теснее прижималась к нему и засыпала, чувствуя себя желанной и защищенной?
Неужели он гладил ее, своими мозолистыми, сильными руками так же, как гладил мое, таявшее от его прикосновений, тело?
Чувствуя, что опять погружаюсь в пучину тоски и жалости к себе, я зажмурила глаза и несколько раз втянула в себя воздух через нос.
Хватит!
Мне надо успокоиться и думать лишь о том, что он предал меня.
Что этот мужчина, стоящий рядом и излучающий, прожигающую до дыр, силу, не достоин моей любви. Моей преданности.
Взяв себя, наконец, в руки, я открыла глаза и заговорила ровным голосом:
-Мне нужно лишь одно, Максим. Чтобы ты убрался куда подальше и из этого дома, и из моей жизни. Я не хочу тебя видеть... да что там говорить: Я НЕ МОГУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ. Мне противно твое лицо, твой голос... мне все опротивело в тебе, понимаешь?
-Не надо говорить то, о чем пожалеешь потом, Роза, – выдал Макс, все еще не отрываясь от дивана. Лишь его глаза, которые горели ярким огнем и губы, сжатые в тонкую линию, предупреждали об опасности.
Но я не собираюсь сдаваться. Надоело быть игрушкой в его руках и ждать пока ему не надоест играться со мной. Надоело терпеть его холодность, которая долгое время не подпускала меня к себе на расстояние вытянутой руки, и не давала возможности полностью насладиться счастьем.
-Я уже пожалела, Макс. Пожалела о том, что вообще встретила тебя... о том, что познакомилась и влюбилась в тебя. Отдала свое сердце тебе, доверилась тебе, но ты, – я ткнула в него пальцем и продолжила выплескивать свой гнев, – ты разрушил все. Растоптал и разбил.
-Я все разрушил? Я предал?
Максим отскочил от своей опоры и наклонился надо мной, уперев руги по обе стороны моей головы. Его учащенно дыхание обожгло мою кожу, а близость заставила сердце пуститься в безумный пляс.
-А кто из нас двоих женат? – прошипела я, вжимаясь в диван и пытаясь отодвинуться от него.
Его заявление, в котором не чувствовалось ни капли раскаяния, просто поразило меня. Поразило и, одновременно, ввергло в гнев.
Максим несколько секунд, молча, прожигал меня злым взглядом, а потом, голосом, лишенным всяких эмоций, ответил:
-Я.
Мом глаза распахнулись от удивления, а рот чуть приоткрылся. И это все?
Все что он может сказать в свое оправдание.
Одно слово?
Одно слово, которое просто убивает что-то внутри меня, образуя пустоту. Слово, которое ставит точку в наших «отношениях» разъясняет мне мои позиции.
Оттолкнув его со всей силой, на которую была способна, я вскочила с уютного гнездышка, отбрасывая одеяло куда подальше.
А зря! Голова мигом закружилась, и пришлось вновь усесться, чтобы не «потерять лицо» перед этим лицемером и изменником, который не отрывал от меня глаз.
Хорошо, хоть руки не распускает!
-И ты просто заявляешь мне об этом?
Мой голос подрагивал от переизбытка чувств, а руки не находили места, нервно подергивая край подушки.
-А что мне еще тебе сказать, Роза? Что ты хочешь от меня услышать? Ведь уже сделала свои выводы, даже не выслушав меня. Не попытавшись разобраться.
Я, аж, подскочила от услышанного.
О чем это он?
Что он вообще несет?
Встав на ноги и переждав минуту, пока не пройдет головокружение, я подошла к нему и, задрав голову вверх, уставилась в его непроницаемое лицо.
-Я видела достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Я узнала достаточно, чтобы разобраться во всем. И мне не нужны твои лживые заверения, не нужны твои, не достойные моего внимания, оправдания. Все закончилось, Максим. Все в прошлом, – я сглотнула, чтобы дать возможность, следующей моей лжи, выйти наружу, – у меня теперь другая жизнь. Я перевернула страницу нашей с тобой любви, и начала с чистого листа. Начала вместе с Андреем, который любит меня искренне, и который никогда не предаст.
Я видела, как его лицо заливает краска ярости, видела, как он сжимал и разжимал губы.
Своими глазами наблюдала, как в его темных глазах вспыхивает и разом тускнеет какое-то, неизведанное мной раннее, чувство.
Чувство, о природе которого, я не хотела задумываться. Не желала, потому что боялась поверить.
Поверить и понять... А поняв, простить.
Медленным, размеренным шагом, я отошла от него, чтобы не видеть этого нового чувства, которое исчезало из его глаз по мере того, как он осознавал мои слова. Как до него доходил смысл всего мной сказанного.
Максим покачал головой и прошептал:
-Так это все-таки, правда? Ты отдалась ему.
Его голос был едва слышен, но я различила слова и через силу, заставила себя кивнуть головой, хоть он и не спрашивал, а лишь утверждал.
-Да!
Даже одно слово может нести в себе то, что нельзя передать и тысячами предложений. Одно слово Максима, которое заставило меня перебороть свои чувства и мое... заставившее его увериться во лжи. Лишь одно слово может нести в себе угрозу не только тебе, но и всем окружающим. Может разрушить не только твою душу, но и весь мир в целом.
Максим постоял еще немного, пристально вглядываясь в мое лицо, пытаясь найти там что-то, и только затем двинулся к двери.
Мне показалось, что он больше ничего не скажет... уйдет не обернувшись...
Но, Максим обернулся.
Он заговорил.
И голос его был пропитан таким холодом... такой отстраненностью от всего земного, что меня пробрала дрожь.
Его слова впились в мое сердце и душу. Заставили усомниться, но не поверить. Дрожать, но не пожалеть...
-Иногда все не так, каким кажется на первый взгляд, Роза. Иногда следует рассмотреть все еще раз, прежде чем действовать. Следует выслушать, прежде чем обвинять. Когда-нибудь ты все поймешь, но будет слишком поздно...
***
–Мы так скучали, дорогая. Так тосковали по тебе.
Мама еще раз прижала меня к себе, а брат залился радостным смехом. Его, так похожие на мои, глаза зажглись искренним светом чистой детской любви и согрели мое сердце.
Я притянула этого безобразника-блондина к нам и крепко накрепко обняла.
-Я купила тебе много миндальных конфет, Стас – прошептало я ему на ушко, когда он начал вырываться, из наших с мамой, объятий.
Стас, услышав это, расслабился и дал мне возможность насладиться его близостью.
Что поделать, брат считает себя уже взрослым и не терпит никаких сантиментов.
Как-никак он уже в третьем классе!
Приходится заманивать шантажом.
Ах, как хорошо вернуться домой, к родным!
Они согревают твою душу, сердце. Успокаивают и дают возможность расслабиться.
Среди них можешь быть сама собой, можешь раствориться в их любви. Понять, что ты не одинока в этом коварном мире и тебе есть место, куда можно спрятаться, и есть те, кто любят тебя, ничего не требуя взамен.
Как же я скучала!
Зная, что мама сейчас начнет расспрашивать меня обо всем, что происходило в Питере и как там Максим, я нерешительно отстранилась от них и, посмотрев маме в глаза, прошептала:
-Я немного устала.
Мама всплеснула руками и, оторвав брата, уже рывшегося в моей сумке в поисках угощения, воскликнула:
-Ох, дорогая. Ты уже полчаса, как стоишь на пороге. Прости меня, дуру, эдакую! Ты устала после перелета, а мы не отпускаем тебя, – не слушая моих заверений, она взяла мои сумки и направилась в сторону моей комнаты, при этом, не переставая причитать, – ты отдохни несколько часов, поспи хорошенько, а я приготовлю нам что-то вкусненькое. Ты же не предупредила, что приедешь именно сегодня, вот я и не успела..
Зайдя в комнату, я перестала слушать маму, которая всегда становилась немного болтливой, когда ее переполняла радость.
Я и вправду очень устала. Ноги не слушались меня, а глаза закрывались сами собой.
Вот и результат бессонных ночей после отъезда Максима.
Проболтав еще минут десять, мама оставила меня одну, а я сразу же об этом пожалела. Ее болтовня немного отвлекала меня от собственных мыслей.
Подойдя, к, стоявшему сбоку от односпальной кровати, туалетному столику, я отодвинула верхний ящик, кинула туда снятые украшения (не было у меня желания аккуратно сложить их в коробку для драгоценностей), и уже хотела закрыть ее, когда взгляд наткнулся на синий, украшенный стразами, альбом, лежащий сверху прочих книг.
Дрожащей рукой я потянулась к нему руку и вытащила на свет. Несколько долгих минут я, не отрываясь, глядела на него, а затем, подойдя к кровати, присела на самый краешек.
Тяжело вздохнув, я открыла его, и сразу же моим глазам предстало смеющееся лицо беззаботной девушки, которая, задыхаясь от любви, прижимала к себе огромного мишку и букет красных роз, подаренные любимым человеком.
Этот мишка и сейчас стоит в нашей гостиной, а розы давно завяли и их выкинули. Нет! Одна до сих пор прячется среди страниц любимой книги.
Следующая страница таила в себе воспоминания о дне, когда мы с Максимом развлекались на аттракционах. Тогда я еле-еле уговорила его свозить меня туда, вместе с братом.
На фотографии, Стас сидит на плечах у Максима и весело улыбается в камеру, а парень глядит на него снизу вверх и смеется какой-то (не могу вспомнить) шутке.
А вот эта моя самая любимая среди всех!
Я не смогла удержаться от улыбки, когда вспомнила, как Максим попросил прохожего снять нас вместе, рядом с мавзолеем Ленина на Красной площади.
Тогда он обнял меня, тесно прижал к своей широкой груди и поцеловал, глядя прямо глаза.
Именно этот момент и заснял фотограф, да так удачно, что я всегда удивлялась реальности чувств, отраженных на фотографии.
Он уловил тот момент, когда наши глаза встретились, а губы нежно соприкасались.
Все время, глядя на нее, я расплывалась в улыбке, радуясь, что получила самое большое счастье в мире и, считая, что оно продлится всю жизнь, но теперь...
Сейчас все это потеряло смысл. Все это было ложью.
Я не смогла сдержаться! Слезы сами полились из глаз, а сердце переполнила горечь, затуманивая разум.
Да! Я обещала быть сильной.
Обещала не опускаться до предела, но у меня не получается!
Сейчас не получается.
Я уже была такой, когда выгнала Максима... когда, не обращая внимания на вопли сердца, прогнала его...
Завтра я возьму себя в руки...
Завтра я успокоюсь и начну все сначала... с чистого листа, как и сказала Максиму, но сейчас...
Сейчас я могу позволить быть себе слабой!
Могу поделиться своими эмоциями с одиночеством, охватившем все мое существо.
СЕЙЧАС Я МОГУ ВСЕ, ЧТОБЫ ПОТОМ УЖЕ НИКОГДА НЕ РАССЛАБЛЯТЬСЯ И НЕ ОТДАВАТЬСЯ ЧУВСТВАМ!
Глава 9
Над любовью смеялась измена,
А любовь угнетённо молчала,
Угасала она постепенно,
И плакала тихо ночами.
Кружилась измена, как ворон,
Клевала с неистовой силой,
Любовь истекала стоном,
Страдала, что не защитили.
Измена черна, как сажа,
И чёрных чувств – изобилье,
Любовь не убили даже,
Ей просто сломали крылья.
Автор неизвестен
-Этого не может быть, мама. Кто мог это сделать? Кому это надо?
Я была на грани истерики, хоть и пыталась держать себя в руках. Всю меня трясло и подергивало от плохих предчувствий и неспособности осознать эту шокирующую новость.
На маму вообще было страшно смотреть. Казалось, что за одну минуту она постарела на несколько лет. Глаза были широко распахнуты и полны слез, на щеках блестел лихорадочный румянец, а губы нервно подрагивали.
ЕЕ, дрожащие от испуга руки, яростно сжимали скомканный лист белой бумаги, в котором и содержалось ужасное послание.
Поняв, что я должна взять себя в руки и мыслить рационально, я глубоко вздохнула несколько раз, а затем протянула руку за листом.
-Дай мне его, мама, – осторожно отрывая ее пальца от бумаги, нежно прошептала я.
Мама, ничего не выражающими глазами посмотрела на меня и разомкнула руку.
С громко бьющимся сердцем, я нерешительно разгладила послание и, мутными от беспокойства глазами, начала просматривать печатаный текст:
«Твой брат вернется обратно лишь тогда, когда Ты согласишься с моими условиями и забудешь про свои принципы и гордость!»
Всего лишь одно маленькое предложение! Всего лишь печатаный текст на изодранной бумаге!
А ранит хуже любого орудия убийства.
Вламывается в твою душу и трясет ею из стороны в сторону, течет, как яд по крови, превращая ее в негодный сгусток жидкости, прожигает внутренности одна за другой и добирается до сердца, чтобы растоптать и погубить.
Вот что происходило со мной в эту минуту.
Я начала медленно угасать!
Теряться в пространстве, становясь мельчайшими частицами, и исчезать в пустоте, не соглашаясь со всеми условностями этого грешного мира!
Хотелось завыть в голос, взглянуть вверх и закричать так, чтобы треснуло все стеклянное за многие милли вокруг.
Задать вопрос, не дающий покоя и рвущийся наружу:
«За что?»
Ну, скажите мне, за что?
Почему порой необходимо, разрушив чью-то жизнь, добить окончательно?
Почему маньяки-убийцы-наркобароны и другая «нежить», обитающая на земле, остается безнаказанной, а мы... низшая раса, живущая, дабы прокормить себя и своих родных, должны отвечать за все и жертвовать собой и близкими?
