Текст книги "Влюбленная пленница"
Автор книги: Дорин Оуэнс Малек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Мужчина застонал и крепко прижал ее к себе, а Эми обняла его за шею и прижалась к нему всем телом, вздохнув от блаженного ощущения абсолютной близости обнаженных тел. Ногами она обвила его ноги, платье поднялось, не скрывая больше стройной линии бедер. Это доверчивое забвение лишило мужчину последних остатков самоконтроля. Он прижался к девушке изо всех сил, давая волю уже не подчиняющейся сознанию плоти. Эми тут же ответила по-своему: страстными поцелуями везде, куда могли дотянуться ее губы – в плечи, в грудь, в шею. Страсть смела все девичьи страхи и опасения. Всепоглощающая необходимость соединения, ощущения его в себе самой оказалась новой для ее опыта, но не для воображения. Это был именно тот любовник, о котором она так мечтала еще в Бостоне, равнодушная и разочарованная неумелыми ухаживаниями незрелых повес. Вот наконец тот мужчина, которого она так ждала и хотела, – сильный, решительный! Его страсть сможет и объединить, и увлечь обоих.
Его руки, грубые от работы, от войны, от жизни под открытым небом, ласкали ее кожу, словно драгоценный тончайший шелк. Он поднял выше подол ее платья и провел ладонью по бедру, глядя при этом прямо в глаза девушки: ему важна была ее непосредственная реакция. Она последовала: Эми негромко застонала и закрыла глаза, пряча лицо на его плече и прижавшись к нему всем телом.
– Мне будет больно? – прошептала она едва слышно, уткнувшись лбом ему в грудь.
Объятия внезапно ослабли, и, к удивлению Эми, Малик отпустил ее, отодвинувшись в сторону, а потом сел к ней спиной.
– Малик, – позвала девушка, тоже садясь и смутившись своей наготы. Пытаясь хоть как-то прикрыться, она скрестила на груди руки. – В чем дело?
Малик не ответил: в его душе шла мучительная борьба. Несколько мгновений он сидел, наклонив голову, сложив руки на коленях, стараясь выровнять дыхание. Потом встал и, не глядя на Эми, поднял с земли ее шаль и подал ей.
– Набрось на себя, – почти приказал он, стараясь сохранять спокойствие, но голос выдал его. Он казался чересчур низким и хриплым, а руки заметно тряслись.
Малик вовсе не был так выдержан, как хотел показать.
– Малик! – еще раз позвала Эми, уже со слезами в голосе. – Что случилось? Что я сделала не так? – она завернулась в шаль и закинула ее концы себе за плечи, совсем забыв о том, что корсаж на платье расстегнут.
– Ты ни в чем не виновата. Возвращайся обратно в лагерь!
– Возвращайся в лагерь! Так ты не хочешь меня? – почти закричала девушка, не в силах поверить в резкую перемену в настроении Малика.
Малик прикрыл глаза; на виске его заметно пульсировала голубая жилка.
– Разумеется, я хочу тебя, – сквозь зубы процедил он, – но не возьму.
– Но я хочу этого! – совсем по-детски запротестовала Эми: сейчас желание заглушило в ее душе все помыслы.
Малик взглянул на нее со странным, искаженным выражением лица, словно желая поверить и не имея на это сил.
– Ты не можешь знать, чего хочешь, – проговорил он, – ты еще ребенок.
Казалось, он хотел убедить в этом не только Эми, но и себя самого.
– Я – женщина, – ответила она, теперь уже открыто плача и тем самым противореча своим словам. – Ты что, только что занимался любовью с ребенком? Ты же лжешь нам обоим, Малик!
– Возвращайся в лагерь, – повторил он.
– Прекрати отдавать мне приказы, словно я – твоя служанка! – закричала Эми и закрыла лицо руками. Волосы ее рассыпались по плечам, вздрагивающим от волнения и обиды. Казалось, прошла вечность, прежде чем она снова взглянула на своего обидчика; на сей раз лицо ее уже казалось спокойным и уверенным, даже слегка высокомерным.
– Это что, способ отомстить мне за доставленные хлопоты? – спросила она. – Тебе это приносит удовлетворение – вот так унизить меня, довести до состояния полной покорности, а потом внезапно отвернуться?
При этих словах Малик едва не бросился к девушке, не в состоянии позволить ей так думать о себе и не в силах видеть на ее лице боль, причиненную им же самим. Но он понимал, что дотронуться до нее сейчас опасно, поэтому он просто произнес:
– Ты ошибаешься.
– Тогда объяснись!
– Ты не сможешь понять меня!
– Почему же? Неужели я так глупа?
– Амелия, я вовсе не собираюсь с тобой спорить. Смирись с этим и иди в лагерь.
Девушка смотрела на него с трясущимися губами, комкая в руке конец шали.
– Ты отвратительное создание, Малик, – наконец произнесла она с дрожью в голосе, – и я никогда не прощу тебе своего унижения.
Подобрав подол платья, Эми побежала прочь. Малик подождал, пока она скрылась, снова сел на ствол упавшего дерева и уронил голову на руки. В такой позе он сидел долго.
* * *
После этого Малик больше не видел Эми. Он не вернулся в свою палатку, а остался ночевать в пещере вместе с остальными мужчинами. Прошло время, Калид-шах прислал письмо, в котором называл день и час возвращения Эми. Анвару же с каждым днем становилось все лучше.
Эми тоже старалась держаться в стороне, помогая женщинам по хозяйству и ожидая, когда же кончится это ужасное испытание. Считала на пальцах дни, прекрасно понимая, что каждый новый рассвет приближает миг, когда она сможет избавиться от равнодушия того, кто так жестоко задел ее сердце. Уже совсем скоро она окажется далеко и сможет забыть свое унижение.
Накануне того дня, когда предстояла встреча с Калид-шахом, девушка рано отправилась спать. В этот день она навалила на себя столько дел, боясь, что не заснет ночью, что уловка оказалась действенной. Когда Малик заглянул в палатку, то увидел, что Эми крепко спит.
Он знал, что счастье отвернулось от него. Несколько часов бродил он по лагерю, не в силах отогнать образ женщины, которую твердо решил бросить. Перед ним стояло ее лицо – такое, каким он увидел его впервые, остановив почтовый дилижанс; светлые волосы отливали серебром в лунном свете; глаза закрывались от удовольствия, когда он ласкал ее.
Воспоминания вовсе не располагали ко сну.
В конце концов Малик отправился на свое привычное место – подумать. Вскоре раздался звук шагов. Во рту у него пересохло от волнения: неужели это Эми? Но встав и посмотрев сквозь деревья, он увидел Анвара – левая рука его все еще была на перевязи.
– Не пора ли тебе спать? – спросил Малик, когда друг его уселся на землю спиной к дереву.
– Я столько проспал с тех пор, как меня подстрелили, что, наверное, отдохнул лет на пять вперед.
– Как твоя рука?
– Пока не работает, но, как видишь, я жив – благодаря этой чужестранке.
Малик промолчал.
– Это из-за нее ты сидишь здесь среди ночи, глядя в темноту? – спросил Анвар.
Малик посмотрел другу в глаза и отвернулся.
– Насколько мне известно, завтра утром ты должен отдать ее шаху, – продолжал Анвар.
– Похоже, мне больше не дозволено иметь никаких секретов, верно? – сухо поинтересовался Малик.
– Хочешь, я пойду с тобой?
Малик покачал головой.
– Думаю, мне лучше отправиться одному.
– А ты уверен, что не будет ловушки?
– Уверен. Шах откровенен со мной. Он просто хочет вернуть Амелию. А ждал так долго для того, чтобы у султана не зародилось подозрений в его причастности к похищению.
Анвар помолчал несколько минут, а потом спросил:
– Что произошло между вами?
– Ничего. Все в порядке.
– Неправда. Ничего не происходит сейчас – это так; но что-то явно разладилось. Ты даже не хочешь видеть ее. С самого праздника ты и словом с ней не обмолвился, разве что лишь сказал, когда приедет шах. Откуда это молчание и в чем его причина?
Малик вздохнул.
– Я просто старался не связываться с ней. Анвар кивнул.
– В тот вечер она пошла за мной и нашла меня здесь. Я чувствовал себя слишком хорошо: может быть, хлебнул немного лишнего на празднике – поэтому, стоило ей лишь прикоснуться ко мне, я… – он выразительно развел руками.
Анвар едва не задохнулся.
– Ты что, переспал с ней? – К счастью, нет, но это едва не произошло. Еще бы минута и… – Малик замолчал, глядя в землю.
– Так что же тебя остановило?
– Она сказала кое-что, что сразу вернуло меня на землю.
– Что именно?
– Спросила, будет ли ей больно.
– И это сразу напомнило тебе о том, что она девушка, так?
– Это напомнило мне о том, что я творю, не только отбирая у нее девственность, но и нарушая доверие.
– Ее? – спросил Анвар.
– И ее, и шаха. Мы с ним договорились, что она вернется в семью в том же качестве, в котором покинула ее.
Анвар внимательно смотрел в лицо друга, сейчас лишь едва различимое в бледном свете луны.
– Ты хочешь, чтобы она осталась с тобой, правда? – тихо заметил Анвар.
– Очень хочу, но не могу ничего для этого сделать.
– Я рад, что ты все понимаешь.
– Больше всего меня мучает то, что она считает, будто я специально втянул ее в это, чтобы унизить и оскорбить.
– Это не так?
– Господи, конечно же нет! Я просто настолько желал ее, что потерял голову.
– Она на самом деле очень хороша.
– Дело даже не в этом. Здесь уже многое сыграло свою роль, – Малик слабо улыбнулся. – Кто может сказать, почему одна женщина оставляет равнодушной, а другая сводит с ума!
– Я понятия не имею, что и почему, знаю лишь, что никогда не видел тебя в таком состоянии.
Поднявшись, Малик принялся ходить из стороны в сторону.
– Я вовсе не хочу, чтобы она уехала отсюда, считая меня подлецом, но иного выхода нет. Если я скажу ей правду – что я обещал шаху вернуть ее нетронутой, это, конечно, успокоит ее душу, но оставит надежду на что-нибудь в будущем, а ведь ничего изменить невозможно. Я не могу втягивать ее в опасности и неопределенность своей жизни. А кроме того, мне нечего предложить женщине, особенно той, которая столько имела раньше.
– Видно, что ты уже много думал обо всем этом, – заметил Анвар.
– С того момента, как султан вывел войска из армянского квартала, у меня было много свободного времени для раздумий. Должен признаться, что легче было бы, не будь его вовсе.
– Каков наш следующий шаг? – поинтересовался Анвар, потирая больное плечо.
– Поход в Антакию, на сирийской границе. Наши люди там голодают.
– Когда это будет?
– Недели через две. Мы нападем, когда султан будет занят увеселением греческих гостей. Говорят, греки приедут для переговоров о союзничестве в конце месяца.
Анвар поморщился.
– Он играет во внешнюю политику в то время, когда его собственная империя разваливается на глазах. Этот человек – законченный идиот.
– Чем больше внимания привлекает к себе наша борьба, тем больше он будет стараться убедить всех вокруг, что он на посту и в действии. Играет нам на руку.
Анвар подошел, встал рядом с другом и положил руку ему на плечо.
– Может быть, сейчас трудно в это поверить, но это действительно благо для девушки – уехать отсюда. Некоторое время она погрустит, но потом успокоится и вернется к своей привычной жизни.
Малик кивнул.
– Но завтра предстоит тяжелый день, – добавил Анвар.
Малик не ответил.
– Ты не хочешь вернуться вместе со мной? – спросил Анвар.
– Нет, наверное, еще посижу здесь.
Анвар скрылся за деревьями, а Малик задумался над его словами.
Если бы только ему удалось оставить в прошлом свое чувство к Амелии, как сказал друг, он смог бы продолжать и свое дело, и свою жизнь.
* * *
Эми проснулась рано – еще даже не рассвело – и надела платье, подаренное Майей. Матка молча стояла рядом и смотрела, как девушка накидывает на плечи шаль и берет свою сумочку – единственное напоминание о западной жизни, которое стоило взять с собой обратно. Она положила руку на плечо старухи и произнесла:
– Прощай, Матка!
Матка старательно повторила в ответ:
– Прощай! – слово позвучало так трогательно, что Эми не смогла сдержать улыбку. Она кивнула и вышла из палатки.
Малик уже ждал ее, держа поводья Мехмета. Риза и Майя стояли с ним рядом. Едва Эми подошла, Риза протянула ей мешочек с долмой – фаршированными виноградными листьями, очевидно, приготовленными ей в дорогу.
– На здоровье, – по-турецки произнесла девочка.
– Спасибо! – поблагодарила Эми, принимая подарок.
Майя же, приложив обе руки ко лбу, с низким поклоном произнесла какую-то длинную фразу, из которой Эми поняла лишь одно слово: Анвар.
– Я так рада, что Анвар выздоровел и снова стал самим собой, – ответила она.
Наконец Эми осмелилась взглянуть на Малика.
– Доша захромала, – пояснил он, – придется нам обоим ехать на Мехмете.
Турчанки стояли и смотрели, как Малик держит поводья, пока Эми садится верхом; потом он отдал поводья ей и вскочил в седло позади нее. Повернул коня к югу.
– Нам далеко ехать? – поинтересовалась девушка.
– Не очень.
Проезжая через лагерь, Эми не могла не заметить, что почти все его обитатели вышли проводить ее. Они стояли молча, глядя, как медленно проезжают двое. Случайно Эми встретилась взглядом с Анваром – он стоял возле своей палатки. Анвар поднял руку, словно салютуя, а Эми кивнула в ответ.
Едва покинули лагерь, конь пошел быстрее, и Эми пришлось прижаться к груди Малика, поскольку дорога шла вниз. Наверное, лучше не проводить этот последний час в его объятьях, но, с другой стороны, это была близость – а Эми так тосковала по ней! Путь вниз на сей раз промелькнул совсем незаметно. Когда они уже очутились в долине, на песчаной дороге, вдалеке показался одинокий всадник. А скоро Эми уже смогла рассмотреть его: высокий смуглый и темноволосый мужчина, одетый в рубашку цвета слоновой кости, расшитую золотом. Когда наконец они встретились, он немедленно спешился. То же самое сделал и Малик.
– Так это и есть маленькая американская леди? – с улыбкой поинтересовался Калид, глядя, как Малик снимает Эми с коня.
Эми повернулась и взглянула в лицо мужу Сары. Он был красив и походил на европейца, старше Малика, чьи черты казались резче, а кожа – смуглее. Но Эми моментально почувствовала то, что заставило кузину Джеймса Вулкота забыть ради этого мужчины о Бостоне и своей прежней жизни.
– Я Калид-шах, – представился он, подавая руку, словно встретил Эми на посольском приеме. – Я не привел лошадь для Вас, потому что примерно в миле отсюда нас ожидает карета.
– Ты хотел удостовериться, что я приехал один, Калид? – спросил Малик по-турецки.
– Она прелестна, Малик, – также по-турецки заметил Калид, не обращая ни малейшего внимания на вопрос, – истинное испытание для твоего самообладания.
– Может быть, нам пора отправляться? – спросила Эми. Она очень боялась, что, если прощание затянется, она не выдержит и позволит своим чувствам вырваться на волю.
– Конечно! – с готовностью согласился Калид. Его английский оказался еще более совершенным, чем у Малика.
Эми направилась было к коню, но Малик внезапно взял ее за руку. Когда она повернулась, чтобы взглянуть на него, то увидела, что темные глаза полны чувства, как будто сейчас, когда все уже кончено, он позволил проявиться тому, что раньше держал в узде.
– На моем лбу написано, что я тебя никогда не забуду, – негромко произнес он, повторяя турецкую пословицу.
Эми тяжело вздохнула, но не нашла в себе сил ответить что-нибудь.
Калид вскочил в седло и подал руку Эми. Она села позади него. Взглянула на Малика: он уже тоже сидел верхом и смотрел на нее.
Калид пришпорил коня, и они уехали.
Эми не выдержала и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Малика, но слезы застилали глаза и мешали смотреть.
Он стоял, еще не тронувшись с места и не меняя позы, но, когда увидел, что Эми обернулась, резко натянул поводья, рванул с места, подняв облако пыли.
Калид стремительно скакал по долине, а Эми сидела за его спиной, заливаясь слезами. Она даже не заметила, когда он соскочил на землю и протянул к ней руки.
Эми спустилась на землю, наконец-то обратив внимание на то, что они остановились в цветущем оазисе. Неподалеку от них стояла богатая карета, запряженная парой, с возницей в ливрее.
– Вот Ваш экипаж, – произнес Калид. – Моя жена Вас ожидает.
Эми направилась к карете, а Калид открыл дверцу и помог ей подняться на ступеньку. На одном из двух сидений она увидела красивую белокурую женщину, чьи волосы были лишь немного темнее, чем волосы самой Эми. Одета она была в темно-синий дорожный костюм и кокетливую шляпку такого же цвета.
– Здравствуй, моя дорогая, – заговорила она. – Я – твоя кузина Сара. Мне кажется, ты прошла сквозь нелегкие испытания, и я очень хочу тебе помочь.
Эми попыталась было что-то ответить, но лишь расплакалась, вытирая слезы рукой.
Сара вынула из рукава платочек и подала его девушке.
– С тобой все в порядке? – спросила она.
Эми неуверенно кивнула, промокая нос кружевным комочком.
– Трогать? – в двери показалось лицо Калида. Сара махнула рукой, и Калид тут же закрыл дверь.
Он сел верхом; возница натянул поводья, а он направил своего коня вслед за экипажем.
Сара наклонилась и похлопала Эми по коленке.
– Я договорилась с Беатрис и Джеймсом, что ты несколько дней погостишь у меня во дворце. Это позволит тебе прийти в себя и даст нам возможность подружиться. Ты согласна?
– Да, – едва слышно пролепетала Эми.
– Мне кажется, мы найдем много общего, – спокойно добавила Сара.
Эми откинула голову на бархатную обивку кареты и закрыла глаза.
– Поспи, – предложила Сара. – Дорога до Бурсы неблизкая.
– Кажется, мне не с чего уставать, но почему-то я чувствую себя измученной, – ответила Эми.
– Все эти душевные бури не походят бесследно, – задумчиво заметила Сара, доставая из шкафчика под своим сиденьем плед. Она укрыла им Эми и добавила:
– Ну вот. Теперь спи. А дома тебя ждет ванна, чистая одежда, вкусная еда и мягкая постель.
– Спасибо, – пролепетала Эми с вновь повлажневшими глазами. Она сжала поплотнее веки, чтобы одержать слезы.
Почему она все время плачет?
Сара смотрела на лежащую напротив хорошенькую, несчастную и измученную девочку и думала, что видит себя – десять лет назад, во время непрерывных стычек с Калидом.
Закончится ли эта история так же счастливо?
ГЛАВА 8
На следующее утро Эми проснулась во Дворце Орхидей под атласным покрывалом на парчовой кровати. Она с трудом вспомнила вчерашний вечер. Все виделось словно в тумане: приезд во дворец из розового камня, долгий путь по коридорам с мраморными полами, освещенными яркими лампами, суровые стражники и быстрые молчаливые слуги, обед на серебряном подносе, поданный в комнату, увешанную гобеленами и устланную роскошными коврами. Эми села в кровати и огляделась. Сейчас она находилась в средней комнате апартаментов; дверь в гостиную, где она обедала, находилась прямо перед ней. Спальня казалась не менее красивой, с серебристо-зеленым ковром на полу и афганскими гобеленами на стенах. На маленьком прикроватном столике девушка нашла золотой колокольчик, украшенный голубой эмалью. Эми взяла его в руку и позвонила – просто так, из любопытства.
Дверь моментально открылась, и на пороге показалась крошечная женщина с длинными, до пояса, черными волосами, в шароварах и вышитом жакете. Она грациозно приблизилась к кровати и остановилась возле нее, низко поклонившись.
– Доброе утро, мисс, – произнесла она по-английски. – Меня зовут Мемтаз, и по приказу госпожи я буду Вам прислуживать. Могу ли я принести Вам завтрак?
– Просто кофе. А где сама госпожа?
– Она в классной комнате, мисс. Просила вам передать, что, если Вы пожелаете, готова разделить с Вами ленч здесь, в Ваших покоях. Но если мисс еще чувствует себя слишком усталой и предпочтет одиночество, то ее ждут к обеду.
– Нет-нет, попросите ее прийти на ленч. Боюсь, вчера я была не слишком общительна, и мне хотелось бы поблагодарить ее за гостеприимство.
Мемтаз снова поклонилась.
– Как прикажете, мисс. Сейчас я принесу Вам кофе.
Служанка выскользнула из комнаты, а Эми поднялась и начала рассматривать роскошную мебель, которой была обставлена комната. Возле двери на полке она нашла немало английских книг.
Все казалось тщательно продуманным к ее приезду, и Эми почувствовала прилив благодарности к кузине своего дядюшки, которая так позаботилась об очень дальней родственнице, с которой даже не была знакома.
Все утро Эми провела в заботах о самой себе: приняла ванну, оделась в наряд, принесенный Мемтаз, а потом устроилась на кровати с книгой, пытаясь читать, чтобы не думать о Малике. В двенадцать пятнадцать появилась Сара с чайным подносом в руках. На ней прекрасно сидело шелковое платье персикового цвета.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она, ставя поднос на низкий столик. – Со слов Мемтаз я поняла, что сегодня уже лучше.
– Да, именно так, спасибо, – поблагодарила Эми, внимательно разглядывая и саму женщину, и ее наряд. Платье с облегающим корсажем и расширенной юбкой очень шло Саре, выгодно подчеркивая стройность и легкость ее фигуры. Волосы цвета спелой ржи были собраны в пучок, а шею украшала изысканная камея. Подчеркнуто западный вид хозяйки дома, несомненно, контрастировал с атмосферой восточной роскоши, которая ее окружала, но, казалось, она относится к этому несоответствию спокойно и шутливо. Эми невольно задумалась, не потому ли Сара соблюдает старые привычки в одежде, что это помогает ей сохранить свою индивидуальность в доме, где во всем преобладает сильная воля ее мужа.
Сара наклонилась и поцеловала Эми в щеку.
– Я совсем не была уверена, что тебе захочется видеть меня уже сейчас.
– Я рада компании. С Вашей стороны было так мило прислать… Мемтаз? Так ее зовут?
– Да.
– Это Вы учили ее английскому?
– Нет, она выучила язык еще при матери моего мужа – та была англичанкой. Мемтаз отдали мне, когда я появилась во дворце, потому что она одна могла со мной общаться, – Сара села в обитое атласом кресло напротив Эми и расправила юбку, потом принялась наливать чай в тонкие фарфоровые чашки.
– Я заказала ленч к часу, а до этого мы можем выпить чаю и поболтать.
– Спасибо за одежду, – Эми показала на свое платье.
– Носи на здоровье. Я заказывала его для себя, но оно оказалось немного узко в талии.
Сара улыбнулась.
– Вижу, что тебе оно как раз впору.
– Как Вам удается не отставать от западной моды? – поинтересовалась Эми. – Должно быть, приходится приложить много усилий, чтобы выписать сюда одежду.
– Боюсь, что в этом я использую положение мужа, – с хитрой улыбкой призналась Сара. – Получаю «Harper's Weekly» и «Godey's Lady's Воок», а потом заказываю то, что мне нравится, через магазин в Константинополе, который обслуживает западных туристов. Они просто счастливы угодить супруге паши Бурсы.
– А Вы когда-нибудь носите турецкие платья?
– Иногда, главным образом по праздникам. Но когда жила в гареме, носила постоянно.
Эми изумленно взглянула на нее.
– Так это правда, что паша Вас купил?
– Да, он купил меня у султана. Я старалась убедить их, что меня нельзя ни продать, ни купить, но они почему-то не пожелали меня слушать.
– Мужчины в Турции вообще не очень любят слушать, я это уже испытала на себе.
Последовало долгое молчание, а потом Сара тихо спросила:
– Ты хотела бы поговорить об этом?
– Наверное, хотела бы. Еще вчера мне казалось, что не смогу, а сегодня вижу, что… – Эми замолчала.
– Что? – Сара подала ей чашку чая и показала на поднос, на котором стояли сливки, сахар и тарелочка с нарезанным дольками лимоном.
– Что мне станет легче, если я поговорю с кем-то, кто лучше меня знает и понимает эту страну и ее людей, – просто ответила Эми, добавляя в чай сливки и помешивая их.
– Людей, подобных Малик-бею? – уточнила Сара.
– Да. – Эми отхлебнула из своей чашки: чай оказался крепким, горячим, с ароматом корицы.
– Ты влюбилась в него? – просто спросила Сара, глядя девушке в лицо.
Эми в испуге отвела глаза.
– Неужели это так бросается в глаза? – несчастным голосом спросила она.
– Ну, давай скажем просто, что я заметила, как ты без особой радости уезжала от мужчины, который тебя похитил, – заметила Сара с понимающей улыбкой.
– Мне очень жаль, что я находилась в таком состоянии, – сказала Эми.
– Но ты не ответила на вопрос.
– Да, наверное, я его люблю. Потому что одна мысль о том, что больше я его никогда не увижу, разрывает мое сердце.
– А он тебя любит?
– Любит? Он отпустил меня без единого слова, – уголки ее рта опустились; казалось, она готова была снова заплакать.
– Это ничего не значит, – проговорила Сара со вздохом. Встав и подойдя к Эми, она положила руку на плечо девушки.
– Он может умирать от любви к тебе и все-таки не произнести ни слова. Эти турки горды, своенравны и независимы. Пантеры, точнее не скажешь.
– Пантеры? – с удивлением повторила Эми.
– Именно. Пантера – геральдический символ семьи моего мужа, но черты этого зверя проглядывают в характере каждого мужчины в этой стране. Все они молчаливы, яростны и скрытны. Проявить чувство для них – признак слабости, – она снова вздохнула. – Этих мужчин трудно любить. Тем более трудно, что они чертовски привлекательны, – Сара отпила из своей чашки.
– Ваш муж тоже таков? – удивленно спросила Эми. – Он кажется славным!
Сара едва не захлебнулась и поставила чашку.
– Ах милая, ты встретила его уже после того, как десять лет замужества и отцовства растопили его! А когда я увидела его впервые, он был так же дерзок и властен, как твой Малик.
– Неужели? Я никогда не могла понять, чему верить, а чему нет в семейных рассказах! Сплетни так все искажают!
– То, что ты слышала, возможно, было очищенной версией правды. Я никогда не рассказывала всего Джеймсу – боялась, что в итоге ему в голову придет какая-нибудь бредовая идея: например, вызвать Калида на дуэль, – Сара комично закатила глаза, и Эми, не удержавшись, хихикнула.
– Калид держал Вас здесь против Вашей воли? – уточнила девушка.
– Да, это правда. Он отдал за меня султану фамильный меч и кучу денег, а потом накачал меня наркотиками и привез сюда. Когда я очнулась, то поняла, что стала невольницей.
– А Вы не пытались убежать?
– Конечно, пыталась. Но гарем тщательно охраняли, а поскольку я стала фавориткой, то меня – особенно. Я убежала однажды, когда мы были на базаре, но в этот же день оказалась в прежнем месте – меня выдал кто-то, преданный Калиду.
– Он не наказал Вас?
– Нет, в прямом смысле слова – нет. Он очень хитро и умно заставлял меня делать то, что было угодно ему. Однажды пригрозил, что если я не стану повиноваться, то высечет маленькую Мемтаз. Он прекрасно понимал, что мне будет очень больно видеть, как из-за меня страдает невинная душа.
– А он когда-нибудь… принуждал Вас? – слегка покраснев, с сомнением в голосе спросила Эми.
– Никогда. Он уже хорошо знал женщин и прекрасно видел, что, несмотря на все мое сопротивление, я хотела его. Когда я впервые увидела его во дворце султана, то была очарована и увлечена им, и Калид сразу понял это. Он не терял надежды, но потребовалось немало времени, чтобы преодолеть мою злость и обиду за тот способ, каким он получил меня. А к тому времени, как мы оказались вместе, я была уже абсолютно готова к этому и, несмотря на все его выходки, влюблена по уши.
Эми молчала.
– Ты думаешь о сходстве наших историй? – спросила Сара.
Девушка кивнула.
– Вот почему я и хотела это с тобой обсудить. Я могу понять тебя гораздо лучше, чем другие – поскольку сама пережила этот страшный разлад в душе: любовь к человеку, которого должна ненавидеть.
– Я никогда не забуду, как Малик любил меня, – прошептала Эми. – И знаю, что никогда уже мне не будет так хорошо.
Никогда не говори «никогда», – загадочно произнесла Сара.
– Что Вы имеете в виду? Открылась дверь, и вошла Мемтаз.
– Ну, вот и наш ленч! – воскликнула Сара. – Надеюсь, что тебе он понравится. Я заказала блюда западной кухни. Попозже я познакомлю тебя с бабушкой Калида и с детьми. Они все будут очень рады. Ты согласна?
– Еще бы! – ответила Эми, все еще раздумывая над прошлым замечанием Сары.
Неужели существует хоть малая надежда на то, что она снова увидит Малика?
* * *
Эми прожила во Дворце Орхидей три дня. Она познакомилась с бабкой Калида, которая очаровала ее рассказами о жизни гарема; часто играла с детьми Сары. Эти дни оказались короткой приятной интерлюдией перед следующей главой ее турецкой одиссеи – приездом Беатрис и Джеймса Вулкотов.
Первые десять минут счастливого воссоединения Беатрис проплакала – несмотря на то, что вряд ли узнала бы Эми, встреться они просто на улице. Но когда она убедилась, что Эми хорошо себя чувствует и готова ехать в Константинополь, хотя и не хочет обсуждать это прямо сейчас, она начала понемногу успокаиваться. Они с мужем провели ночь во дворце, и Беатрис изо всех сил старалась за обедом не пялить глаза на Калида, который за ее спиной бросал на Сару лукавые взгляды, в то время как она под столом то и дело наступала ему на ногу. Когда Вулкоты вместе с Эми уезжали на следующее утро, девушка не догадывалась, что Сара стоит на балконе своей спальни, глядя, как карета выезжает со двора, и мысленно желает ей всего самого хорошего.
Эми коротала время в дороге, глядя в окно кареты и думая о Малике. Выкинуть его из головы никак не удавалось. Если днем еще можно было чем-то себя занять, то ночью его образ приходил сам собой. При всем желании она сама его найти не сможет; бунтовщики периодически переносят лагерь с места на место, а Малик ясно дал ей понять, что больше не хочет о ней ничего слышать. Как же ей искать его – неужели в одиночку рыскать по этой враждебной земле в поисках человека, которого не могут поймать даже войска султана? И это в слабой надежде, что он изменил свое отношение к ней?
Все казалось бесполезным.
К тому времени, как Вулкоты довезли ее до своего дома, богатого особняка в колониальном стиле на широкой и зеленой улице Пера – заселенного европейцами пригорода Константинополя, Эми уговорила себя смириться с теми условиями жизни, которые приготовили ей Беатрис и Джеймс. Ей не оставалось ничего другого, а они изменили привычный уклад своей жизни так, чтобы найти в нем место и для Эми. Сколько они пережили за эти несколько недель ее плена!
Единственное, чем она могла отблагодарить, – это полностью войти в их жизнь.
Джеймс удалился в свой кабинет, а Беатрис и Листак проводили Эми в просторную, наполненную воздухом спальню, французские двери которой вели на широкое крыльцо, выходящее в лес. Пока служанка распаковывала вещи, Эми внимательно изучила туалетный столик красного дерева, фарфоровый умывальник, медную кровать с кружевным покрывалом, обои с узором из роз и листьев. По обе стороны кровати на стене красовались газовые рожки – Пера стала первым местом в империи, где в дома провели газ. В большинстве своем жители все еще пользовались масляными лампами и даже свечами. На комоде в высоких вазах стояли свежие цветы, столик у кровати был устелен многочисленными кружевными салфеточками.
– Как прелестно, тетушка Беатрис! Я так Вам благодарна!
– Я рада, что тебе нравится, милая, – ответила Беатрис. – Эта комната ожидает тебя с самого первого дня – как только ты приехала в Турцию, и Листак меняет цветы каждые несколько дней.
