Текст книги "Друзья в верхах"

Автор книги: Донна Леон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Не обязательно. Но если рана станет гноиться, тогда придется.

– Придется и в том случае, если он знал, что девушка была ВИЧ-инфицирована. Или потом это понял.

Брунетти был уверен, что всякий, кто узнает, что его укусил больной человек, в ужасе побежит к врачам.

«Значит, так, – думал Брунетти, – нужно обзвонить врачей, уведомить отделения неотложной помощи больниц, проверить аптеки, куда убийца мог пойти за антисептиками, бинтами и пластырем».

– Что-нибудь еще расскажешь? – спросил Брунетти.

– Мне кажется, и этого достаточно… Он не дожил бы до осени, как я уже говорил. Она, возможно, продержалась бы еще год, но не больше.

Риццарди немного помолчал и добавил уже совершенно другим тоном:

– Гвидо, как ты думаешь: наши слова и поступки… они оставляют на нас следы или шрамы?

– Упаси господь! – со страхом отозвался Брунетти.

Он пообещал связаться с Риццарди, когда у него появится информация о личности девушки, и положил трубку.

22

Он позвонил в комнату для младших офицеров и попросил особенно внимательно читать сводки по городу, чтобы ни в коем случае не попустить информацию о пропавшей девушке примерно лет семнадцати. Дал распоряжение начать проверку отчетов в поисках заявления о пропаже, поступившего в течение нескольких последних недель. Однако он понимал, что заявления может и не быть: многие дети предоставлены сами себе, и родителей не пугает их длительное отсутствие. Комиссар не был уверен, что правильно указывает возраст. Девушка была такая тоненькая, хрупкая. Что, если ей и семнадцати еще не исполнилось? Впрочем, Риццарди, вероятно, сумел бы это определить. Брунетти было тягостно об этом думать.

Он спустился в мужскую уборную, тщательно вымыл руки, высушил и снова вымыл. Вернувшись к своему столу, он вынул из ящика листок бумаги и большими жирными буквами написал заголовок, который хотел бы увидеть в завтрашних газетах: «Жертва отомстила убийце роковым укусом». Он помедлил, размышляя, подобно Риццарди, о том, какие шрамы это событие на нем оставит, и, нарисовав галочку между словами «жертва» и «отомстила», приписал над ними «из могилы». Перечитал написанное и решил, что лишнее слово делает заголовок слишком длинным, он не поместится в строчку, и вычеркнул его.

Брунетти нашел в записной книжке нужный телефон и вновь набрал номер репортера криминальной хроники «Газеттино». Журналист, польщенный тем, что Брунетти понравился предыдущий текст, согласился посмотреть, что там может получиться с завтрашним номером. Он сказал, что ему нравится заголовок Брунетти и он удостоверится в том, что эта фраза будет воспроизведена в точности.

– Я не хочу, чтобы у тебя были какие-то проблемы, – заметил Брунетти. – Ты ведь ничем не рискуешь, если это будет напечатано?

Журналист громко рассмеялся:

– А ты боишься, что меня привлекут к суду за публикацию непроверенных сведений? Это меня-то!

Все еще смеясь, он стал прощаться, но Брунетти прервал его, поинтересовавшись:

– А ты не мог бы попробовать напечатать этот материал еще и в «Ла Нуова»? Нужно, чтобы информация попала в обе газеты.

– Нет ничего проще. Тамошние хакеры уже много лет постоянно копаются в наших компьютерах. Это экономит им расходы на репортера. Поэтому я просто внесу это в компьютер, и они воспользуются моим материалом, особенно если я сделаю из него настоящую сенсацию, – не смогут устоять. Но, боюсь, они придумают другой заголовок, – с видимым сожалением произнес он. – Они всегда изменяют хотя бы одно слово.

Довольный услышанным, Брунетти поблагодарил приятеля и положил трубку.

Чтобы чем-то себя занять, он спустился вниз, в кабинет синьорины Элеттры. Она сидела за столом, погрузившись в изучение журнала мод.

Услышав звук его шагов, она подняла глаза и улыбнулась:

– О, вы вернулись, комиссар! – Но, увидев выражение его лица, посерьезнела, закрыла журнал и вынула папку. – Я слышала о тех ребятах. Мне очень жаль.

Он не знал, следует ли благодарить за соболезнование, поэтому просто кивнул и раскрыл папку.

– Что-то новое о Волпато? – спросил он.

– Да, – ответила она. – Из материалов понятно, что у них мощное прикрытие.

– Как вы думаете, кто? – поинтересовался Брунетти, мельком взглянув на первую страницу.

– Думаю, кто-то из Финансовой гвардии.

– Почему вы так считаете?

Она встала и наклонилась к папке.

– На второй странице, – подсказала она.

Когда он перевернул страницу, она указала на колонки цифр.

– Первая колонка – это год. Затем идет общее количество их декларированного состояния: банковские счета, квартиры, акции. Третий столбик – это сумма заявленного дохода.

– Так, интересно получается, – пробормотал Брунетти, изучая сведения. – В каждый следующий год они должны были бы получать все больше прибыли, поскольку продолжали приобретать недвижимость, акции и прочее, но цифры в третьем столбце почему-то уменьшаются. – Он взглянул на синьорину Элеттру. – А Финансовая гвардия их когда-нибудь проверяла?

– Ни-ког-да, – ответила она по слогам, качая головой. – Именно поэтому я и считаю, что их кто-то прикрывает.

– Вы добыли копии их налоговых деклараций?

– Конечно. – Она даже не пыталась скрыть, что гордится собой. – Сумма дохода одна и та же каждый год, но им удается доказывать, что они тратят целое состояние на инвестиции в свою собственность, причем из года в год, поэтому складывается такое впечатление, что они не получают прибыль от продажи своего имущества.

– Знаете имена покупателей? – спросил Брунетти, хотя он уже догадывался.

– Недавно, например, они продали квартиры двум членам городского совета и двум служащим Финансовой гвардии. Причем во всех случаях себе в убыток, особенно когда продавали квартиру полковнику. И вот еще. – Она перевернула страницу и указала на верхнюю строку. – Оказывается, они также продали две квартиры синьору Фабрицио даль Карло.

– Ничего себе! – выдохнул Брунетти. Он посмотрел на бумаги и с надеждой спросил: – А вы случайно?..

Ее торжествующая улыбка уже была ответом, вслух она только подтвердила:

– Тут все: его налоговые отчеты, список домов, которыми он владеет, его банковские счета, счета его жены – все.

– И что же? – задал он вопрос, сопротивляясь соблазну заглянуть в документ и желая доставить ей удовольствие самой сказать ему.

– Только чудо могло спасти его от аудита!

– И ведь никого не поймали за руку за все эти годы, – спокойно заметил Брунетти, – ни Волпато, ни даль Карло, ни других покупателей.

– Это вряд ли случится, пока недвижимость по такой цене доступна членам городского совета. – Вернувшись к первой странице, она добавила: – И полковникам Финансовой гвардии.

– Да, – согласился он, с тяжелым вздохом закрывая папку. – И полковникам. – Он засунул папку под мышку. – А номер их телефона?

Она усмехнулась:

– У Волпато нет телефона.

– Что? – не поверил Брунетти.

– Может, они слишком скупы, чтобы оплачивать телефонные счета, или пользуются мобильным, зарегистрированным на имя другого человека.

Да разве в наши дни есть люди, которые не пользуются телефоном? Брунетти и вообразить этого не мог. Особенно такие люди, как Волпато. Ведь им приходится постоянно контролировать процесс купли-продажи собственности, решать вопросы о предоставлении денежных ссуд, а для этого – поддерживать контакт с юристами, муниципальными служащими и нотариусами. Неужели при их богатстве им жалко денег на телефон?

Уже представив дальнейший ход расследования, Брунетти вспомнил о двоих убитых и обратился к синьорине Элеттре:

– Если получится, посмотрите, что можно найти о Джино Зеччино, ладно?

Она кивнула. Она уже знала имя.

– Мы еще не выяснили, кто эта девушка, – сказал он, и вдруг его поразила мысль, что они могут никогда об этом не узнать. – Сообщите мне, если вы разыщите хоть какие-нибудь сведения о ней.

– Непременно, синьор, – пообещала она.

У себя наверху Брунетти решил несколько расширить границы дезинформации, которая завтра утром должна была появиться в газетах, и следующие полтора часа провел у телефона, постоянно заглядывая в записную книжку и периодически названивая одному своему приятелю, чтобы тот дал ему номера телефонов людей, стоящих, так сказать, по обе стороны закона. С помощью лести, посулов, а иногда и прямых угроз он убедил многих людей публично заявить убийце, что после укуса своей жертвы он обречен на медленную и ужасную смерть. Вообще-то надежды нет, как нет и средств лечения. Правда, есть один-единственный шанс: если вовремя обработать место укуса экспериментальным раствором, полученным в иммунологической лаборатории Оспедале Сивиле, вирус можно нейтрализовать. Раствор передан врачами в отделение неотложной помощи этой больницы.

В ином случае смерти не избежать, и заголовок быстро окажется правдой – жертва и в самом деле «отомстит роковым укусом».

Комиссар понятия не имел, сработает ли его уловка, знал только, что живет в Венеции, городе слухов, где жители читают и верят, слушают и верят.

Он позвонил в больницу и уже хотел было поинтересоваться телефоном главного врача, но вдруг передумал и попросил соединить его с доктором Карраро из отделения неотложной помощи.

Карраро буркнул свое имя в трубку, будто недовольный, что его, врача, от которого зависит жизнь десятков пациентов, постоянно дергают к телефону из-за какой-нибудь ерунды.

– О, Dottore! – начал разговор Брунетти. – Как я рад снова беседовать с вами!

– Кто это? – грубо рявкнул собеседник.

– Комиссар Брунетти.

– Ах, да! Добрый день, комиссар.

Тон Карраро резко изменился.

– Dottore, похоже, мне потребуется ваша помощь.

Карраро словно воды в рот набрал.

– Мы должны решить, передавать ли результаты нашего расследования о случае преступной халатности в следственные органы. – Он слышал, как Карраро дышит в трубку на другом конце провода. – Я-то убежден, что в этом нет никакой необходимости. Всякое бывает. Этот человек все равно умер бы. Я считаю, что не следует создавать вам проблемы и впустую тратить время полицейских.

По-прежнему тишина.

– Вы слушаете, Dottore? – вкрадчиво спросил Брунетти.

– Да-да, конечно.

В голосе Карраро звучала теперь горячая симпатия к комиссару.

– Хорошо. Я знал, что вы будете счастливы услышать эти новости.

– Да, это так.

– И я подумал… – Брунетти старался говорить не вполне уверенно, будто эта мысль только что пришла ему в голову. – Не могу ли я попросить вас об услуге.

– Сделаю все, что от меня зависит, комиссар!

– Завтра или в ближайшие дни в отделение неотложной помощи может прийти мужчина со следами укуса, скорее всего, на руке. Вероятно, он скажет, что это собачий укус, либо он может заявить, что его куснула подружка.

Карраро хранил молчание.

– Вы слушаете, Dottore? – поинтересовался Брунетти, и в его голосе появились угрожающие нотки.

– Да.

– Так вот, когда появится этот человек, вы должны позвонить в квестуру, Dottore. Позвонить немедленно, вы меня понимаете? Немедленно, – повторил он и продиктовал Карраро номер. – Если вас не будет на месте, я надеюсь, вы оставите записку тому, кто будет вас замещать.

– А что мы должны делать с этим человеком, дожидаясь, пока вы приедете? – спросил Карраро уже своим обычным тоном.

– Да что угодно! Главное – задержать его, Dottore. Обманите, расскажите о каком-нибудь новом способе лечения ВИЧ-инфекции. Лишь бы выиграть время, чтобы мы успели добраться до больницы. Вы не должны выпускать его из отделения.

– А если мы не сможем остановить его? – не унимался Карраро.

Брунетти немного сомневался, что Карраро последует его советам, поэтому счел за благо солгать:

– Dottore, советую вам не забывать, что наши полномочия никто не отменял и расследование обстоятельств смерти Росси не будет закончено, пока я не отдам приказа. – В конце фразы он придал своему голосу побольше металла – для весомости. – Итак, надеюсь на вашу помощь.

И, обменявшись любезностями, они попрощались.

Теперь Брунетти оставалось ждать утреннего выпуска газет. Он нервничал: ожидание всегда подталкивало его к необдуманным поступкам. Ему было трудно противостоять желанию подразнить гусей. Он спустился вниз и направился в кабинет синьорины Элеттры.

Та читала книгу, подперев кулачками подбородок.

– Я не помешал?

Она подняла голову, улыбнулась и жестом дала понять абсурдность такой мысли.

– Синьорина, а у вас есть в собственности квартира?

Синьорина Элеттра давно привыкла к некоторым странностям комиссара, она не проявила любопытства и ответила «да», предоставив ему, если он посчитает нужным, объяснить свой вопрос. Однако он делать этого не стал.

Его следующее заявление могло бы сбить с толку кого угодно.

– Хотя, думаю, это не имеет значения, – сказал Брунетти.

– Для меня имеет, синьор, – заметила она.

– А, ну да, конечно. Но я имел в виду другое… – И, не тратя слов на объяснение недоразумения, попросил: – Синьорина, если вы не заняты, я бы хотел, чтобы вы для меня кое-что сделали.

Она потянулась к карандашу и блокноту, но он остановил ее:

– Нет, я хочу, чтобы вы пошли и кое с кем поговорили.

Ему пришлось дожидаться ее возвращения более двух часов. Когда она вернулась, то направилась прямиком в его кабинет. Вошла без стука и приблизилась к его столу.

Он пригласил ее сесть и, сгорая от нетерпения, присел рядом.

– У вас нет привычки делать мне подарки на Рождество, комиссар? – спросила она.

– Нет, – честно признался он. – А что, пора привыкать?

– Да, синьор, – многозначительно сказала она. – Я рассчитываю на дюжину, нет, две дюжины белых роз от Бьянката и, пожалуй, бутылку просекко.

– А могу ли я спросить, когда бы вы хотели получить этот подарок, синьорина?

– Чтобы избежать рождественской суеты, синьор, думаю, вы могли бы преподнести его на следующей неделе.

– Обязательно. Считайте, что все уже сделано.

– Вы очень добры, синьор, – произнесла она, подчеркнуто церемонно наклоняя голову в знак благодарности.

– Это доставит мне истинное удовольствие, – ответил он, выждал шесть секунд и спросил: – Получилось?

– Я спросила у хозяина книжного магазина на кампо, и он сказал мне, где они живут. Пошла и поговорила с ними.

– И что? – нетерпеливо справился он.

– Самые отвратительные люди, которых я когда-либо встречала, – сказала она холодно и отчужденно. – Видите ли, я работаю здесь больше четырех лет, и мне нередко приходится встречаться с отпетыми преступниками, хотя люди в банке, где я раньше работала, были, наверно, еще хуже. Но эти двое переплюнули всех.

Она передернула плечами от отвращения.

– Почему вам так показалось?

– Жадность и набожность, как выяснилось, дают премерзкое сочетание!

– Пожалуйста, расскажите по порядку.

– Ну, я сказала, что мне нужны деньги, чтобы оплатить карточные долги брата. Они спрашивают: что можете предложить в залог? Я говорю: квартиру. При этом веду себя, как вы меня научили: вся такая нервная и взволнованная. Муж спросил мой адрес и пошел в другую комнату, я слышала, как он с кем-то разговаривал… Должно быть, по мобильному телефону. В тех двух комнатах, которые я видела, телефонных розеток не было.

– Что потом? – спросил Брунетти.

– Он вернулся, улыбнулся жене, и тут она сказала: возможно, они смогут мне помочь. Спрашивает: сколько мне надо? Я говорю: пятьдесят миллионов лир.

Это была сумма, которую они с Брунетти заранее обговорили: не слишком много и не слишком мало, как раз те деньги, которые игрок рассчитывает легко отыграть за ночь. Лишь бы нашелся человек, который погасит его долг и таким образом вернет его за игорный стол.

Она посмотрела в глаза Брунетти:

– Вы знакомы с этими людьми?

– Нет. Все, что я знаю, рассказала мне одна знакомая.

– Это монстры, – произнесла синьорина Элеттра усталым голосом.

– Что сказал муж, когда пошел звонить?

Она пожала плечами:

– Сказал, что надо проверить документы на дом, хотя я уверена, он звонил кому-то, чтобы удостовериться, действительно ли это моя квартира и оформлена ли она на мое имя.

– Кому, как вы думаете? – спросил он.

– Маловероятно, чтобы это был сотрудник Кадастрового отдела, скорее всего, это человек, который имеет прямой доступ к их базе данных, ведь он смог предоставить информацию немедленно.

– А вы сможете во всем этом разобраться? – спросил он.

– Не сразу. Это займет у меня некоторое время… Нужно вникнуть в их систему.

– Чем закончилась ваша встреча?

– Завтра я должна явиться с документами. В пять к ним домой придет нотариус. – Она всплеснула руками. – Только представьте: в Венеции иной раз «скорой помощи» не дождешься – успеешь умереть, пока врач позвонит в дверь, а у них есть нотариус, которым они могут распоряжаться двадцать четыре часа в сутки. – Она подняла брови в знак немого удивления. – Так что предполагается, что завтра я приду в пять. Мы подпишем все бумаги, и они дадут мне нужную сумму.

Она еще не закончила фразу, а Брунетти уже покачал головой в знак молчаливого несогласия. Он ни в коем случае не позволит синьорине Элеттре вновь приблизиться к этим людям. Она с признательностью улыбнулась и, как ему показалось, вздохнула с облегчением.

– А процент? Они говорили о процентной ставке?

– Они сказали, что мы поговорим об этом завтра, что это будет указано в бумагах. – Она скрестила ноги и положила руки на колени. – Другими словами, мне дали понять, что тут я ничего не решаю, могу только согласиться с их условиями, – подвела она итог.

И тут Брунетти вдруг вспомнил:

– А набожность?

Синьорина Элеттра вынула из кармана жакета кусочек картона, по размеру чуть меньший, чем игральная карта. Она протянула карточку Брунетти. На ней была изображена женщина в одежде монахини. Руки сложены у груди, глаза подняты к небесам. Брунетти прочитал первые несколько строк, напечатанных ниже, – это была молитва к святой Рите.

– Святая Рита из Кашии, покровительница отчаявшихся, – пояснила синьорина Элеттра. – Синьора Волпато чувствует с ней особое родство, потому что считает, что она тоже помогает людям, когда им неоткуда ждать помощи. Вот почему она так предана святой Рите. – Синьорина Элеттра сделала выразительную гримаску, чтобы подчеркнуть сей удивительный факт. – Она предана святой Рите больше, чем Мадонне, как она поведала мне.

– Как трогательно! – отозвался Брунетти, возвращая карточку.

– О, заберите себе, синьор, мне не надо, – отмахнулась синьорина Элеттра.

– Они не спрашивали, почему вы не обратились за кредитом в банк, если у вас есть обеспечение?

– Спрашивали. Я сказала, что эту квартиру подарил мне отец, и я не могу допустить, чтобы он узнал, что я ее заложила. Если бы я пошла в банк, где хорошо знают всю нашу семью, отец бы догадался, что это из-за брата. При этих словах я постаралась заплакать. – Синьорина Элеттра усмехнулась. – Синьора Волпато искренне пожалела моего брата, добавив, что азартные игры – страшный грех.

– А ростовщичество – нет?

– Очевидно нет. Она спросила меня, сколько ему лет.

– И что вы ей ответили? – поинтересовался Брунетти, зная, что у нее нет никакого брата.

– Сказала, что ему тридцать семь, а играет он уже много лет. – Она помолчала, словно припоминая события сегодняшнего дня. – Синьора Волпато была очень добра.

– В самом деле? А что она сделала?

– Дала мне еще одну карточку со святой Ритой и обещала, что помолится за моего брата.

23

Брунетти пора было идти домой ужинать, однако он задержался, чтобы подписать разрешение на отправку тела Марко Ланди его родителям. Он позвонил вниз и спросил Вьянелло, не вызовется ли тот сопровождать тело до Трентино. Вьянелло согласился, заметив лишь, что завтра у него выходной и он не знает, нужно ли надевать форменную одежду.

Брунетти понятия не имел, нужно или нет, поэтому сказал:

– Я поменяю график дежурств. – И стал рыться в бумагах, которые получал каждую неделю, складывал в ящик стола и в конечном счете, не читая, выбрасывал. – Будем считать, что вы при исполнении служебных обязанностей – надевайте форму.

– А если они будут спрашивать о расследовании? – предположил Вьянелло.

– Они не будут спрашивать. Пока не будут, – ответил Брунетти, не отдавая себе отчета, почему он так думает, однако уверенный, что прав.

Возвратившись домой, он обнаружил Паолу на террасе. Она читала, сидя на плетеном стуле и положив одну ногу на другой (эти стулья стояли под открытым небом еще с прошлой осени). Улыбнулась мужу и убрала ногу со стула – он принял приглашение и сел напротив.

– Как прошел день? Устал? – поинтересовалась она.

Он уселся на стуле поудобнее, покачал головой, но при этом постарался улыбнуться:

– Обычно. Просто еще один рабочий день.

– Чем же ты все-таки занимался?

– Ростовщиками, коррупцией и человеческой жадностью.

– Просто еще один рабочий день… – Она вынула из книги конверт и наклонилась вперед, чтобы передать мужу. – Может, это тебе поможет.

Он взял его и стал рассматривать: конверт был с грифом Кадастрового отдела. Брунетти недоумевал: каким образом может помочь ему официальное письмо?

Он вынул вложенный в конверт лист бумаги.

– Это чудо? – спросил он, читая. И громко, с выражением продекламировал последнее предложение: – Вследствие предоставления необходимой документации вся предыдущая корреспонденция, исходящая из нашего учреждения, аннулируется согласно данному постановлению о разрешении на строительство.

Рука Брунетти, все еще держащая письмо, опустилась на колени.

– Это означает то, о чем я думаю? – осведомился он.

Паола кивнула, не улыбаясь и не отводя взгляд.

Он подыскивал слова и тон и, найдя их, спросил:

– А нельзя ли уточнить детали?

Она не замедлила объяснить:

– Из написанного я поняла, что это означает, что дело закрыто, они нашли необходимые документы и нам не придется ломать над этим голову.

– Нашли? – удивился он.

– Нашли, – подтвердила она.

Он посмотрел на единственный листок, который держал в руке, документ, в котором ему бросились в глаза слова «о разрешении на строительство», сложил его и сунул обратно в конверт, размышляя, что ему делать: спрашивать или не спрашивать.

Протянул жене конверт и спросил требовательным тоном:

– Твой отец имеет к этому какое-то отношение?

Он наблюдал за выражением лица Паолы. Двадцатилетний опыт общения с нею подсказал ему, что она долго размышляла, говорить ли ему правду и что в итоге отказалась от этой мысли.

– Возможно, – ответила она.

– Что это означает?

– Мы говорили о тебе, – начала она, и он постарался скрыть удивление: с каких это пор Паола обсуждает его со своим отцом? – Он спросил, как ты, как твоя работа, и я сказала, что сейчас у тебя больше проблем, чем обычно.

Он уж было собрался обвинить ее в разглашении его профессиональных секретов, но она объяснила:

– Разумеется, я никогда не рассказываю ему или кому-то еще подробностей, но я действительно сказала, что ты озабочен больше обычного.

– Озабочен?

– Да. Ситуацией с сыном Патты и тем, как он собирается решать эту проблему, – ответила она. – И этими бедными погибшими молодыми людьми. – Увидев выражение его лица, она поторопилась заверить: – Ничего этого я не упоминала, просто пыталась объяснить отцу, насколько трудно тебе в последнее время приходится. Не забывай, что я живу с тобой в одном доме и сплю в одной постели, так что и без ежедневных отчетов понимаю, что тебя беспокоит.

Она выпрямилась на стуле, словно решила, что разговор окончен и она может встать и пойти принести им выпить.

– Что еще ты сказала ему, Паола?

Он не собирался так легко сдаваться.

Она ответила не сразу, зато ответ был правдивым.

– Рассказала о недоразумении с Кадастровым отделом, о том, что предупреждение о демонтаже квартиры висит над нами как какой-то бюрократический дамоклов меч.

Брунетти продолжал настаивать, он хотел знать всю правду:

– И какова была его реакция?

– Он спросил, не может ли он чем-нибудь помочь.

Брунетти настолько устал за последние дни, что готов был махнуть рукой на происходящие за его спиной события и позволить им идти своим чередом. Однако ему было стыдно видеть спокойное двуличие Паолы – его жены, матери его детей, и он не смог промолчать.

– Я же велел тебе не делать этого! – повысил он голос, но тут же исправил свою резкость. – Я же просил тебя.

– Я помню. Поэтому я и не просила отца помочь.

– Не просила? Он сам догадался вмешаться в историю с нашей квартирой?

Брунетти почти кричал.

Она тоже рассердилась:

– Я не знаю, что он сделал! Может быть, он и не делал ничего.

Брунетти показал на конверт, который она держала в руках:

– По-моему, все ясно. Я просил тебя не принимать от него помощь, не вынуждать его использовать своих друзей и связи.

– Но ты не видишь ничего предосудительного в использовании наших, – уколола она мужа.

– Это другое, – упорствовал он.

– Почему?

– Потому что мы маленькие люди. У нас нет его власти. У нас нет уверенности, что мы всегда получим то, что хотим, и всегда сможем обойти закон.

– Ты и в самом деле считаешь, что есть разница? – в изумлении спросила она.

Брунетти кивнул.

– В таком случае, кто такой Патта? – спросила она. – Один из нас или один из сильных мира сего? – Если ты думаешь, что для маленьких людей в порядке вещей пытаться обойти систему, но это неправильно для людей, обладающих властью, то кто тогда Патта? – Видя, что муж колеблется, Паола уточнила: – Я спрашиваю потому, что ты, само собой, и не пытаешься скрыть свое отношение к тому, что он делает, чтобы спасти сына.

Его окатило волной ярости.

– Сын Патты – преступник!

– Но он все-таки его сын.

– И именно поэтому для твоего отца в порядке вещей попирать закон – потому что он делает это для своей дочери?

Как только эти слова слетели с его губ, он пожалел о них, и это сожаление смягчило его гнев, а потом и окончательно потушило его. Паола смотрела на него, приоткрыв рот от изумления, как будто он ее ударил.

Брунетти тут же пробормотал скороговоркой:

– Извини-извини. Я… я не то хотел сказать. – Он откинул голову на спинку стула. Боже, закрыть бы глаза и забыть обо всем! – Мне действительно очень жаль. Я не должен был этого говорить. – Он все же заставил себя еще раз извиниться.

– Да, ты не должен был.

– Это не правда, – буркнул он в качестве третьего извинения.

– Нет, – произнесла она очень спокойно. – Я думаю, именно поэтому ты и не должен был этого говорить. Потому что это правда. Он сделал это, потому что я – его дочь.

Брунетти собрался было возражать, что-то доказывать, но только устало выговорил:

– Я не могу и не хочу тратить на это силы, Паола.

– На что?

– На ссоры с тобой.

– А мы и не ссорились.

Ее голос звучал отстраненно, равнодушно и слегка высокомерно.

– О, ну вот, пожалуйста!

Брунетти опять начал раздражаться.

Помолчали, не глядя друг на друга. Наконец Паола спросила:

– Что, по-твоему, я должна сделать?

– Делать теперь уже нечего. – Он ткнул пальцем в сторону конверта. – Все сделали за нас… Паола, неужели мы и вправду не можем вернуться к идеалам нашей молодости?

– А ты бы хотел, чтобы я вернулась?.. Нет, это невозможно, я вынуждена признать. И потому последний мой вопрос риторический: ты действительно хотел бы, чтобы я вернулась к тем идеалам?

Брунетти встал и пошел к выходу с террасы.

«Да, – думал он, – возвращение к идеалам нашей юности – еще не гарантия мира в семье…»

Через несколько минут он появился с двумя бокалами шардоне. Они посидели полчаса, не касаясь серьезных тем, пока Паола не взглянула на часы – ей пора было начинать готовить ужин. Прихватив пустой стакан мужа, она наклонилась и, коснувшись его щеки, поцеловала в правое ухо.

После ужина он лег на диван, теша себя надеждой, что он в любом случае нашел бы средство поддержать мир в собственной семье и что ужасные события, которые так заботят его в последнее время, никогда не нарушат покой его дома. Он попытался отвлечься чтением Ксенофонта, но, несмотря на то что оставшиеся в живых греки приближались к дому и были в относительной безопасности, ему было трудно сконцентрироваться на проблемах двухтысячелетней давности. Кьяра, заглянувшая около десяти, чтобы поцеловать его и пожелать спокойной ночи, не стала заводить разговор о кораблях, даже не подозревая, что, сделай она это, Брунетти согласился бы купить ей океанский лайнер «Куин Элизабет-2».

Как он и ожидал, развернув на следующее утро по пути на работу «Газеттино», на первой полосе второй половины выпуска он увидел статью со своим заголовком. Журналист сгустил краски, но, как и многие дикие фантазии, публикуемые в этом специфическом издании, изложенное казалось чрезвычайно убедительным. Хотя в статье четко говорилось, что лечение с помощью экспериментального раствора может подействовать лишь в том случае, если инфицирование произошло через укус, – чему только люди не верят! – он опасался, что больницу наводнят наркоманы и ВИЧ-инфицированные, надеющиеся на волшебное лекарство.

По дороге комиссар, вознося мольбы, чтобы его не увидели знакомые, купил «Ла Нуова». На странице двадцать семь красовалась статья – три колонки текста – даже с фотографией Зеччино, очевидно, вырезанной из группового снимка. Заражение ВИЧ-инфекцией посредством укуса было представлено как стопроцентная реальность, но высказывалась надежда на действие лекарства, которое имеется только у врачей отделения неотложной помощи Оспедале Сивиле.

Чтение статей заняло у комиссара не больше десяти минут. Он отложил газеты, как вдруг дверь кабинета распахнулась. Брунетти поднял глаза и онемел: на пороге с перекошенным лицом стоял вице-квесторе Джузеппе Патта. Он стремительно пересек кабинет и застыл перед столом Брунетти. Комиссар хотел было встать, но Патта выбросил вперед руку, как будто желая вдавить его в кресло, и, сжав пальцы в кулак, со всей силы треснул по столу.

– Почему вы это сделали? – крикнул он. – За что вы так ненавидите меня? Ведь они уничтожат его. Вы прекрасно это знали!

Ошеломленный Брунетти готов был поверить, что его шеф сошел с ума. Или тут другое – стрессы на службе, а может, и в личной жизни, настолько вывели начальника из равновесия, что он перестал себя контролировать, и это проявляется немотивированный гнев. Брунетти смирно сложил перед собой руки и постарался не двигаться, чтобы не нервировать безумца.

– Ну же? Ну? – кричал на него Патта. Опершись ладонями о стол и наклонясь вперед, он приблизил лицо вплотную к лицу Брунетти. – Я хочу знать, зачем вы с нами это сотворили! Если с Роберто что-нибудь случится, я вас уничтожу. – Патта выпрямился, сглотнул и снова потребовал ответа: – Я задал вам вопрос, Брунетти! – В его голосе звучала неприкрытая угроза.

Брунетти откинулся на спинку стула и крепко сжал подлокотники.

– Мне кажется, вам лучше присесть, вице-квесторе, – успокаивающе проговорил он, – и объяснить мне, что все это значит.

Однако Патта продолжал кричать, срываясь на визг:

– Не лгите мне, Брунетти! Я хочу знать, почему вы это сделали!