Текст книги "С «Джу» через Тихий океан"
Автор книги: Дончо Папазов
Соавторы: Юлия Папазова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)
Джу
Борьба за связь
Сегодня утром Дончо сообщил, что у нас сорвало один из резервных фалов. И когда мы оба посмотрели наверх, то я так и похолодела: антенна беспомощно болталась. Видимо, сломалась пружина антенного штыря, и он теперь хаотично мотался во все стороны. Я и раньше замечала, что антенна описывает уж слишком невероятные кривые, но думала – выдержит, она же от танка. Однако штырь не выдержал, сломался от какого-то паршивого ветра. Меня это очень огорчило. Я так надеялась на рацию! Мечтала даже связаться с Болгарией. Стефан Калоянов писал, что смастерил антенну, настроенную на нас. Я и расфантазировалась. И вот все рухнуло. Решила все-таки попытать счастье: взобраться на мачту и посмотреть, можно ли починить антенну. У меня есть запасной штырь, нужно попробовать заменить им поврежденный. Идея, конечно, глупая, потому что лодку швыряет очень сильно. И чтобы влезть в такую болтанку на макушку мачты, потребуются все мои силы и воля. Дончо обвязал меня веревкой и крепко держит конец. Я все же добралась до верха мачты. Но здесь так кидает из стороны в сторону, что я смогла лишь разглядеть: да, штырь действительно сломан, нужны клещи, отвертка, гаечные ключи и на полчаса…свободные руки. Взяла в зубы оборвавшийся фал и торопливо спустилась вниз. Все тело в синяках и ссадинах, но я решила сделать еще одну попытку. Необходима лестница. Дончо быстро нашел нужные доски, распилил, пробил в них сквозные дыры. Я протянула в отверстия веревки, завязала, и получилась приличная лестница с 11 ступеньками и с прикрепленным оранжевым тросом. Приладили ее к мачте. Дончо приготовил сумку с инструментами. И я стала взбираться по лестнице наверх. Человек должен сам все испытать. Подниматься было неимоверно трудно, хотя и с помощью троса. Мачта описывала немыслимые кривые, кидала меня из стороны в сторону. Я крепко вцепилась в нее и упорно двигалась к цели. Взбиралась уже только из амбиции. На вершине мачты меня стало так бить о ванты, что требовались все силы, чтобы только удержаться. Стискивала зубы и думала лишь о том, что спуститься вниз у меня не хватит сил. Я уже поняла, что антенный штырь мне не удастся снять, он так и останется болтаться между парусами. Отвинтить шесть уже заржавевших гаек, устранить неисправность и установить новый штырь (который я даже на земле собирала с трудом) – дело совершенно немыслимое, абсурдное. В данный момент важно было живой сойти вниз. От ударов о ванты я была изранена, но пока еще боли не чувствовала. Дончо, оцепенев от страха за меня, стоял внизу, следил, не отрывая глаз, и кричал: «Сейчас же спускайся, умоляю, слезай!» Как я могла ему объяснить, что это и мое сокровенное желание. Медленно, мучительно медленно начала переставлять ноги со ступеньки на ступеньку, а еще медленней перемещать руки по мачте – страшно боялась оторваться от нее, тем более что ноги от перенапряжения и усталости уже судорожно дрожали. Наконец-то я спустилась. Но в каком виде! Не верю, чтобы радиолюбительскому движению приносили когда-либо подобные жертвы. Руки и ноги – в синяках, ранах и кровоподтеках. А результата – никакого!
Дончо
На помощь уж не позвать
Вчера Джу пришла в отчаяние.
Все необходимые обрядовые заклинания, магия и призывы, посланные в эфир, были напрасны. Аргентинец не отозвался. Сильвио – тоже. Джу взывала до хрипоты: «Си-ку туенти! Си-ку туенти!» Передавала свои позывные – все впустую, никто не откликнулся на ее зов. В наушниках слышался только досадный треск да немодулированная речь.
Оказалось, что выглядевшая столь надежной штыревая антенна выдержала точно пять дней и приказала долго жить – сломалась, а с ней рухнули и все наши мечты на радиосвязь. Даже простой сигнал бедствия SOS мы теперь не сможем послать в эфир. Ничего мы не сказали друг другу, но каждый отлично понимал, что это значит. Помощи теперь было ждать неоткуда. Мы остались безнадежно одинокими, напрочь оторванными от всего мира. Не удастся передать и сведения, которые ждут в Болгарии.
Джу настолько огорчилась, что походила на ребенка, у которого отняли любимую игрушку. А я чувствовал себя неловко за ту брань, которую обрушивал на радиостанцию. Я ведь умышленно высмеивал ее и притворялся равнодушным к ее работе.
Жизнь в лодке течет монотонно. Она бедна событиями и земными раздражителями. И хорошо, коль ты изберешь какой-нибудь безобидный объект и станешь шутить и посмеиваться над его бесспорными достоинствами. Джу, конечно, иного мнения. Рация и радиолюбительство – разумеется, благодатный объект для шуток. Но если прибавить к тому же и вести, которые мы могли бы получать и обсуждать, то это давало бы нам возможность заполнять огромную пустоту – отсутствие сведений и нормальных человеческих эмоций.
Ко всему прочему Джу сжилась с ролью радиолюбителя и теперь чувствует себя ограбленной.
Нужен радиотехник
Со своим врожденным оптимизмом мы надеялись, что устраним неисправность. И бросились в атаку.
Я и не подозревал, что здесь начнется истинная Голгофа, с избиением, синяками, ранами и нечеловеческим напряжением нервов и мускулов. Джу попыталась подняться на мачту с помощью троса. Но волны неистово бросали лодку из стороны в сторону. Джу швыряло, било и колотило о ванты. На ней живого места не осталось – она вся была в синяках и ранах. От нервного перенапряжения и страха за нее даже мне стало больно.
Решили: надо сделать жесткую лестницу. И принялись за дело. Через несколько часов упорного труда у нас появилась прекрасная лестница. Но и она не помогла. При нормальной качке невозможно просто удержаться у вершины мачты, а не то чтобы там еще и работать. Во всяком случае, мы не смогли. Я бы еще смог заменить блок или протянуть фал, но в данный момент необходимо было другое – сменить антенный штырь (есть резервный!) или по крайней мере связать концы второй проволочной антенны на вершине мачты. А для того и другого требуются терпение, время, кропотливая, изнурительная работа и самое главное – необходим паяльник.
В Кальяо электротехник Карло дважды поднимался на вершину мачты, работал там по три часа, чтобы собрать и закрепить штыревую антенну. Я даже смеялся над ним: мол, искривил мачту, теперь мне придется самому забираться на вершину и сидеть по шесть часов с другой стороны мачты, чтобы выправить ее.
И все-таки нужно было что-то делать. Ведь сигнал SOS может оказаться нашей единственной надеждой на спасение. Для нас SOS – это дополнительная гарантия безопасности экспедиции. А это уж не объект для шуток. Оба разглядываем свои синяки и шишки, изодранные в кровь руки, и нам совсем не до смеха. Сокрушенные неудачей, решаем отложить борьбу за радиосвязь на завтра.
Джу
Нам больше не услышать голосов
Привязали к тросу резервную антенну, которую подарил нам на прощанье Хуго – инженер-электротехник военного корабля в Кальяо. Его прислали нам в помощь для оснащения и установки радиостанции. каждое утро он являлся неизменно в белоснежных брюках и церемонно осведомлялся, как нам спалось. Я так и не поняла, почему вечером, когда мы кончали работу и отправлялись по домам, он снова оказывался в белоснежных брюках, а мы были настолько грязные, замызганные, что нас с трудом пускали в отель.
На тросе подняли антенну до вершины мачты и растянули ее от носа лодки до кормы. Три-четыре дня я пыталась выйти на связь. По временам ловила голоса, но меня не слышали. Горько сожалею. Пройдем 1000 миль, и я снова попытаюсь связаться с Кальяо. Здесь, где мы находимся сейчас, возможно, мертвая зона. А там, может быть, мне улыбнется счастье. Самое же серьезное то, что наше молчание вызовет беспокойство и тревогу среди латиноамериканских радиолюбителей. А они обещали связаться с болгарскими коллегами. Но это значит, их тревога по эфиру перекинется и в Болгарию. Обидно до слез. Я была уверена, что буду выходить на связь каждый день и таким образом пересылать сообщения и на родину. Долго думала о причине неудачи и пришла к убеждению: с самого начала все было обречено на провал. Штыревая антенна не могла выдержать такие нагрузки. Не сегодня, так завтра она должна была выйти из строя. Для такой безумной болтанки в океане она совершенно непригодна. На танке нет и десятой доли подобной качки, причем на 7-метровой высоте. Интересно, какой антенной был оснащен плот «Таити Нуи» Эрика де Бишопа?[6]6
Эрик де Бишоп – французский мореплаватель, создатель двухкорпусной яхты – катамарана, на которой в 1937–1938 гг. совершил рейс с Гавайских островов до Канн во Франции. Позже, во время путешествия на парусном плоту «Таити Нуи», трагически погиб. – Прим. ред.
[Закрыть] Помнится, он непрерывно был связан с миром.
По словам Дончо, мы могли смонтировать только вертикальную антенну, потому как наша лодка имеет гафельное парусное вооружение и всякая другая антенна стала бы мешать. Вот и все о радиосвязи. Даже писать об этом не хочется.
Авантюры с удобствами
Ветер дует в указанном в любом морском справочнике направлении. Довольно крепкий. И лодка быстро движется вперед. Вчера прошли 91 милю, сегодня, похоже, будет столько же. Постепенно начинаю ценить бытовые преимущества «Джу-V». Самое важное – компас имеет освещение. Не мучаемся каждую минуту с фонарем, как было в Атлантике. Есть у нас теперь и палуба. Багаж более или менее убран и сравнительно доступен. На койках можно даже сидеть. И к примеру, писать дневник. На прежней лодке койки располагались в 60 сантиметрах от крыши рубки, и мы могли только ползком добираться до них, чтобы лечь. Есть у меня и зажигалка для разжигания газовой плиты. Дончо купил ее в Норвегии, и я сразу же оценила ее по достоинству.
Что меня мучает, так это тяжелый румпель: рука немеет от усталости. К концу вахты я чувствую себя совершенно разбитой. И еще одно – непрерывная и очень сильная качка. Но к ней я постепенно привыкаю.
Похвалилась перед Дончо. Ночью встала в полный рост и управляла лодкой, будто римской колесницей. И на самом деле я чувствовала себя прекрасно. Лодка птицей летела по волнам.
Дончо ввел в обиход носить на себе страховочные пояса.
Дождь идет по нескольку раз в сутки, и днем и ночью, причем довольно сильный. Наша водонепроницаемая одежда действительно удобная и легкая. Не пропускает ни капельки влаги.
Уже пять суток плывем, а я все еще не могу привыкнуть к этому океану. Не могу разгадать его нрава, чтобы предвидеть погоду. Все меняется очень быстро. Может быть, потому, что находимся еще близко от суши. Рыбы здесь невероятно много. А уж о планктоне и говорить нечего. Вода теперь уже не красная. Набрались храбрости и забросили сеть. Улов вроде более удачный, но и запах планктона куда сильней, чем прежде.
Дончо
Сломалось управление
Начало плохое. Ночью Джу заметила, что румпель делает какие-то странные движения, сам выскакивает из гнезда на головке руля. Я немедленно осмотрел управление. Оказалось, что перо руля отогнуто на 90°, заклепки петли сломаны. Алюминиевый лист, которым обито перо руля, изорван. Я снял руль. Тяжелая картина. А без управления – мы всего лишь игрушка ветра и волн.
Джу
Дончо оказался и слесарем
Спустили паруса и легли в дрейф. Было около 3 часов ночи. Тьма стоит кромешная, но и без того работать невозможно. И мы улеглись на койки. Эта привычка осталась в наследство еще с Черного моря. Если свалится на нас какая-нибудь беда и ничего нельзя поделать, мы ложимся на койки и обсуждаем положение. А Дончо даже и дремлет.
Лежим в темноте. Качает сильно (бросили плавучий якорь, но, похоже, от него нет никакого толку). Время от времени кто-нибудь отзывается.
– Если завтра мне не удастся починить руль, придется возвращаться. Ближе всего к нам Эквадор – около 300 морских миль. Поставим новое рулевое управление и на моторе вернемся сюда за несколько дней. Что ты на это скажешь, Джу?
А что говорить, когда иного выхода нет. Не можем же мы отправляться через весь океан без руля, на неуправляемой лодке! Но и возвращаться мне никак не хочется. Молчим. Каждый погрузился в свои мысли.
Спустя немного мой черед. Размышляю вслух:
– Похоже, мы наткнулись на морского льва. Наверное, он спал. Кто еще мог изуродовать так руль? Дельфин? Не верится. Акула? Едва ли. Да и какая разница кто, важно другое – у нас нет руля.
Еще через несколько минут отзывается Дончо:
– Знаешь, я придумал, как его починить. Возьму запасную латунную полосу для стакселей. Отрежу кусок, пробью дырки на нем и на румпеле и скреплю по длине, с обеих сторон. А отпилив ножовкой удлинение, вырежу из него кусок и наложу с двух сторон на сломанное перо.
Дончо загорелся, и я обрадовалась. Он объяснил мне все до мелочей, и наконец мы оба крепко уснули.
Как только рассвело, мы были на ногах. Дончо достал инструменты и принялся за работу. В лодке, которая ошалело металась по волнам, каждое движение давалось с трудом. Например, нужны были чудовищные усилия, чтобы просверлить в металле дырки или ножовкой отрезать кусочек стали. Ровно 14 часов беспрерывной работы – лишь время от времени пили воду, – и руль готов. Несколько раз проверяем его в деле, снова снимаем, пилим, режем и опять ставим. Дончо действует методично и спокойно. Только я знаю, как не любит он заниматься такими делами и чего ему это стоит.
– Джу, впервые в жизни взялся за ножовку, представляешь?
И я верю ему. Да и как не верить, когда мы уже 7 лет ежедневно вместе. Помогаю ему, насколько могу. Держу разные вещи, чтобы не скользили, даже пытаюсь сверлить дырки, когда у него руки совсем немеют от усталости.
Стемнело. Рулевое управление готово. Снова румпель на месте. И снова двинулись вперед. Не вернулись. Я счастлива. Дончо свалился и заснул как убитый.
Дончо
Предвидели почти всё
Прошло семь дней со дня отплытия из Кальяо.
Золотая серия неудач продолжается. Теперь из строя вышел лаг. Но это не фатально. Задача лага – отсчитывать пройденное расстояние и определять скорость движения. Сердце радуется, когда видишь, как нарастают мили на пути к цели. Лаг – любимец Джу. Она с ним ласково разговаривает, называет нежными именами.
Такой же лаг был у нас и в Атлантике. Этот новый. Старый еще работал, но, чтобы не рисковать, я заказал еще один. Новый оказался подлецом. Не послужил и недели. И снова разборка, снова отвертки. Я заставил его считать только расстояние. Стрелка – указатель скорости – свободно гуляет по шкале. Ничего, для нас wee важны оставленные позади мили. О скорости будем судить в целом, по пройденному пути за единицу времени. Впрочем, старые ручные лаги с вертушкой и лаглинем выполняли ту же работу.
С лагом я справлюсь, взял с собой и второй, резервный, старого образца. Даже запасной румпель предусмотрел. Это рулевое весло – большое и неудобное. Тысячу раз искал на лодке для него место и тысячу раз хотел его выбросить. Но в конце концов предусмотрительность взяла верх – привязал на левом борту. Там же приспособил запасной гафель, резервный стаксель, гик и крюк. Нет лишь запасной мачты. Я бы и ее прихватил, но для нее действительно нет места. Да и очень она длинная.
Может, это и смешно, но всюду, где только можно, мы застраховали себя вдвойне и втройне. Провожу уже четвертую тяжелую экспедицию и хорошо знаю, в чем залог успеха. Я даже составил таблицы риска и возможностей его ограничения.
Вода, которую взяли с собой, хранится тремя различными способами.
Радиостанция может питаться тоже от трех автономных источников: от аккумулятора, двигателя и портативного генератора «Хонда».
Якоря, сети для планктона и т. д. – все имеет по крайней мере двойную страховку. В наличии два профессиональных секстана и один любительский. Есть две кинокамеры, 4 фотоаппарата, двойные комплекты экипировки. И двойная… смелость.
Джу
Кальмары – с неба
Движемся хорошо. Я часто с тревогой поглядываю на румпель. Держится прилично и выглядит прочным.
Ход лодки достаточно быстрый. Так мы достигнем конечной цели намного раньше намеченного срока!
Все раны и синяки ноют. Не могу спокойно усидеть на одном месте. Особенно в ночную вахту. Обоим очень тяжело. И оба засыпаем на вахте. Сменили часы дежурств. Вечером с 6 до 10 – Дончо, а с 10 до 2 – я, с 2 до 6 – Дончо и т. д. Но и это не помогает.
Летающие кальмары носятся в воздухе, словно истребители.[7]7
Авторы называют их «сепия». Имеется в виду крючьеносный летающий кальмар (Onychoteuthis banksii). Это наиболее широко распространенный вид кальмаров Мирового океана. Молодые O. banksii – великолепные летуны, свободно могут пролетать расстояния до 50–60 м и подниматься на высоту до 7 м. – Прим. ред.
[Закрыть] На меня, правда, еще ни один не налетел. Но утром находим по нескольку штук на рубке и на палубе. Фотографировали их.
Много птиц. А по ночам летают огромные фрегаты и шумно хлопают крыльями. У этих крупных морских птиц зловещий вид, словно перед тобой обитатели преисподней. Днем они не кажутся такими большими.
То идет дождь, то показывается солнце. От солнечных лучей мы упорно прячемся – ходим одетые в пижамы. Точнее, не ходим, а ползаем на четвереньках.
Волны накатываются непрерывно, время от времени на лодку обрушивается самая большая из них. Лодку швыряет отчаянно, и встать на ноги просто невозможно, да и небезопасно. Единственно удобная поза – стоять в обнимку с мачтой.
Морская болезнь уже прошла. Меня и не очень сильно укачивало, но несколько дней я все же чувствовала себя неважно.
Дончо
Уроки экспедиции
Дельфины, дельфины. Огромные и грациозные. И плавные в движении. И неторопливые. Играют. Носятся вокруг лодки, выскакивают из воды перед самым ее носом. Стремительно взлетают вверх слева, справа, сзади. Мчатся наперегонки, забавляются. Сказочное зрелище. Снимали без устали. И кинокамерой, и фотоаппаратом.
Когда я смотрю на них, таких веселых, жизнерадостных, таких беспечных в родной океанской стихии, у меня на душе становится легче.
Знаю, уверен, что успешно завершим экспедицию. И пусть мы не можем послать даже сигнал бедствия SOS, пусть ломается руль. Может случиться и худшее, но мы еще поборемся. Мы дойдем до намеченной цели! До Таити, до Самоа, до Фиджи.
Почти все мне дается с трудом. Ценой огромного напряжения сил. Справляюсь, потому что не теряю духа, не отказываюсь от борьбы и после каждой неудачи удваиваю усилия. Я уже до того привык к трудностям и невзгодам, что без них мне скучно. Настоящая борьба начинается только после первых неудач. Если не примирился с ними, если удалось их преодолеть, то имеешь полное право на плавание по океану.
Многие люди мечтают о путешествиях, но умозрительно – если все заранее готово и удобно, подано, как говорится, на блюдечке. Я называю это «ностальгией чиновника». К сожалению, и на суше нужно бороться. Ты можешь быть прекрасно знающим свое дело яхтсменом, но, чтобы стать путешественником, необходимы и многие другие качества. И прежде всего – настойчивость и упорство.
Как только стал плавать, оказалось, что могу работать и руками. Я всегда их считал на это не способными. Видно, мне редко приходилось «мастерить».
Фактор случайности
Наша нынешняя лодка намного удобнее. После долгих размышлений и колебаний мы выбросили из нее водонепроницаемые ящики. Они обязательны на любой спасательной шлюпке, поскольку делают ее непотопляемой. Непотопляемой, но все же способной перевернуться. Для нас же это все едино. Перевернуться довольно легко, потому что спасательная шлюпка не яхта, у нее нет балластного киля. А зачем нам перевернутая лодка? Удержаться на гладком ее днище в плохую погоду невозможно. Первая же волна смоет.
Все вычисления, которые мы проделали, доказывают, что, если опрокидывается спасательная лодка с рубкой, она обретает устойчивое положение и два человека ни за что на свете не смогут вернуть ее в прежнее положение. Разве что поможет волна, но благородная и спокойная. А если не поможет? Так что никому не советую, когда он готовит экспедицию, надеяться на закон больших чисел. Особенно на хороший исход. Лучше рассчитывать на худшее. Шансов на это куда больше. Последние дни нашего плавания – наглядное доказательство тому, что не следует уповать на счастье. Хорошо, что эту экспедицию, как и все предыдущие, мы готовили, рассчитывая на самое тяжкое.
Джу
Еще не могу похвалиться продуктами, потому как не знаю, что испортится, а что нет. Однако на сей раз все у нас обстоит гораздо лучше. Планктона больше, мы явно находимся в течении, а консервы вкусные и свежие. «Родопы» реабилитировали себя за недоброкачественность фирменной продукции, какой мы пользовались в атлантической экспедиции. Да и мы теперь не поступили как наивные граждане: не стали покупать консервы для экспедиции в магазинах. На этот раз их специально заказали. Старший научный сотрудник Цветков приготовил для нас лиофилизированные продукты.[8]8
Лиофилиаация – высушивание продуктов в замороженном состоянии под вакуумом без потери их структурной целостности и биологической активности. При увлажнении продукты восстанавливают свои первоначальные свойства. – Прим. ред.
[Закрыть]
Он оказался человеком серьезным. Выполнил все, что обещал, причем в кратчайший срок. В Софии мы виделись с ним всего несколько раз, но здесь, в океане, я часто вспоминаю о нем. Он лиофилизировал и кислое молоко типа ряженки, и персики (самое вкусное из еды), и малину, и помидоры. Помидоры мы добавляем в приготовляемую пищу. Для салата они мало годятся. Кроме того, есть у нас орехи, сушеные абрикосы и абрикосовый компот. Все такое, что не портится. Сухари целехоньки. Проблема, как и в прошлый раз, – это вода. В ней начинает появляться ржавчина. Если быстро доберемся до Фиджи, может, и выдержит. Взяли с собой дополнительно два резиновых резервуара по 60 литров в каждом. Привязали их на носу лодки – больше негде было расположить. В крайнем случае будем брать воду из них.
Кипятим часто чай. Он для нас основное питье. Посол НРБ в Лиме Младен Николов на прощанье подарил нам несколько бутылок виски и две бутылки болгарского коньяка «Плиска». Но мы пьем редко и совсем понемногу. Не идет. Кофе тоже с трудом пьется. Все это мне давно знакомо. Не пришлось долго приспосабливаться. Влажность воздуха здесь большая, я ждала подобного. Довольно скоро начали появляться прыщи, но и к этому я была готова и все восприняла как нечто обычное. Конечно, еще рано делать выводы. Пока что время бежит незаметно. Единственное, что я позволяю себе, так это думать о своей дочурке Яне, мечтать о том времени, когда мы приземлимся в Софийском аэропорту и она будет встречать нас. Эти мысли неизменно заставляют меня плакать. Но я очень стараюсь не поддаваться им, не тонуть в неизбывной тоске по дорогому сердцу птенчику. Как она там себя чувствует? Уж не забыла ли нас? Хоть бы она не страдала.
