Текст книги "У убийц блестят глаза"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 22

В поднятой руке Нина держала керосиновый фонарь, и в его свете я хорошо ее разглядел. Она была одета так же, как в последний раз, когда я ее видел в госпитале Эспаньолы, – джинсы и красная куртка. Голова не покрыта. Короткие светлые волосы, отброшенные назад, делали ее похожей на озорного мальчишку.

– Привет, Испанка, – сказал я. Она протянула левую руку:

– Где пистолет, Джим?

Я молча изучал ее лицо. Конечно, направляясь сюда, я много думал и представлял разные варианты событий, но это не значило, что я был готов к встрече с нею.

– Извините, я должен повернуться к вам спиной.

– Осторожнее, Джим. Даже если вам удастся сбежать, мы поймаем вас до того, как вы найдете выход из ущелья. Но даже если бы вам и удалось это, вы умрете от жажды, прежде чем доберетесь до дороги или жилья.

– Не будьте ребенком, Испанка. Я приехал сюда не для того, чтобы бегать и прятаться. Я приехал найти свою жену.

Я отвернулся от нее, расстегнул ремень, залез под него рукой, пошарил под одеждой в поисках веревочки, привязанной к легкому поясу, надетому прямо на голое тело. На ней висел пистолет, опущенный вдоль ноги. Я в какой-то книге прочитал об этом способе. Парень, который его придумал, в жизни наверняка не применял такой трюк сам, иначе бы он знал, каково пробыть хотя бы непродолжительное время с этим приспособлением, оно было чертовски неудобно. Я выудил пистолет, отвязал его, поднял руку вверх и назад, и оружие забрали. Я привел в порядок одежду и, когда повернулся, увидел этот пистолет у Нины за поясом.

– Ну что ж, данный эпизод доказывает, что мы и наполовину не такие ловкие, как нам хочется. Я решил, что кучка непрофессионалов его не найдет.

Нина улыбнулась:

– Может быть, поэтому я и дала вам пистолет. Чтобы знать, что искать, когда вы сюда прибудете.

– Не надо травить мне душу. Куда теперь?

Она оглянулась и резко обратилась к окружавшим людям.

– Надо все убрать, пока не появился самолет и не засек сверху огни. Прикройте ветками и травой взлетную полосу. Скорее. – Она кивком указала мне, в какую сторону двигаться. – Сюда.

Шагая рядом с ней, я заметил:

– Вы приказываете им, как армейский старшина!

– Им и нужен такой, – ответила она мрачно, – или надсмотрщик с кнутом. Им кажется, что организация может действовать просто так, на одних голых идеях.

– Вот мы и пришли к основному. Какая организация?

– А вы не догадывались? Я покачал головой:

– Один мой приятель по имени Ван Хорн рад валить все на коммунистов. Но я не уверен в этом. Бьюсь об заклад, что вы от чего-то спасаете мир, только не определил пока – от чего именно.

Она засмеялась:

– Что ж, утром вы все узнаете.

– А что будет утром?

– Члены организаций проведут собрание, на котором будут решать, что с вами делать. В последнее время наметились разногласия в политике, и, кажется, именно на вас они и проверят свое единство. – Она посмотрела на меня. – А почему вы решили, что мы не коммунисты, Джим? Вполне логичное объяснение. В наши дни на коммунистов можно свалить все, что угодно, не так ли?

– Лично я о красных более высокого мнения – их действия были бы гораздо эффективнее, чем весь этот спектакль. Они – профессионалы, а то, с чем я столкнулся, – любительский спектакль, если судить по исполнению. Профессионалов не пугает вид крови, они – жесткие и сильные духом. Здесь, похоже, я имею дело с собранием блестящих умов и слабых личностей, у них много прекрасных идей, но нет силы духа для их выполнения.

Она снова рассмеялась:

– Мне кажется, вы нас хотите оскорбить, потому что я провела вас, Джим.

– Несомненно, – с горечью признался я, – я считал себя в полной безопасности, доверяя вам. Даже не потому, что вы меня поцеловали и дали мне пистолет, а скорее потому, что не мог себе представить, что вы заодно с бандой, которая пыталась убить вашего родного брата. Наверно, мне надо взять свои слова назад о слабых людях. Вы-то – крепкий орешек.

Она промолчала. Мы двигались вдоль стены каньона с северной стороны, если судить по звездам. После акробатических трюков в воздухе я полностью потерял ориентировку. Даже не был уверен, что нахожусь в штате Юта.

– Вы не имеете права так говорить, – наконец ответила Нина, – я ведь отправилась с вами спасать жизнь Тони.

– Действительно, когда я предложил поехать его выручать, вы охотно приняли приглашение и, признаю, сделали все возможное для спасения брата. Но, однако, вы здесь вместе с людьми, которые пытались его убить – да еще таким жестоким и неумным способом. Ван Хорн и его люди считают, что смерть Джека Бейтса тоже связана с этими людьми, но я не верю. Тот, кто убил Джека, имел мужество стоять прямо перед ним и потом еще удостовериться, что работа сделана, и не пытался маскировать убийство несчастным случаем или нелепой случайностью.

– Кажется, вы судите людей исходя из того, каким способом они совершают убийство!

– После всех этих нелепых попыток убить меня, суеты и ненужных действий, прямое честное убийство покажется глотком чистого воздуха. Я могу понять человека, который ненавидит так сильно, что хватает пистолет и разносит голову врага. Но понять то, что произошло со мной, – выше моих сил.

– Каждый видит происходящее по-своему. Что касается Тони... – Она помолчала. – Тони умер вчера вечером, Джим. Мы прошли в молчании несколько шагов.

– Мне очень жаль. Я не знал.

– Им показалось сначала, что можно спасти его. Они, наверно, именно так и сказали вам по телефону. Но он слишком ослабел от отравления угарным газом. Сердце не выдержало. – Я молчал, и она продолжила: – Тем не менее я сейчас здесь, потому что некоторые вещи на свете выше личных отношений, Джим.

– Конечно. Конечно, Испанка.

– Если какой-то идиот решил, что мой брат может проговориться, и велел убить его, это не означает, что я должна сразу бросить все, во что верила. Кроме этого...

– Кроме этого?..

– Здесь я могу разыскать человека, отдавшего приказ. Фонарь качался в ее руке, освещая заросли полыни, когда мы шли по дну ущелья. Потом мы карабкались по осыпавшемуся склону, миновали старую хижину рудокопов, над ней, выше на пятьдесят ярдов, открылся вход в шахту. Деревянный навес, который прикрывал этот вход от осыпавшихся сверху камней, выглядел ветхим и старым. Внутри штольня была достаточно высока, чтобы я мог идти не нагибаясь. Под ногами валялся всякий мусор и упавшие сверху куски пустой породы. Не люблю я пещер и тоннелей, вообще любых дыр в земле.

– Рудника с названием “Арарат-три” на самом деле не существовало, – услышал я голос Нины позади себя. – Мы сами придумали название, не знали, что оно получит такую широкую известность благодаря вам. Надо было выманить вас, чтобы вы отправились разыскивать рудник с таким названием. Я должна была как будто невзначай подкинуть вам несколько наводящих советов, чтобы вы поехали в нужном нам направлении. Именно в этом регионе ищут уран. Мы собирались поймать вас на приманку, а потом застать одного на открытом пространстве, где можно было бы спокойно вас забрать. – Она опять рассмеялась. – У вас репутация опасного человека, Джим. Почему-то никто не хотел отправиться за вами в одиночку. Все началось по плану, как вдруг вы спутали наши карты, рассказав о руднике множеству людей. Впрочем, и после этого мы рассчитывали, что вы захотите действовать без посторонней помощи, ведь ваша жена до сих пор подозревается в убийстве, не так ли? – Поскольку я молчал, она продолжила: – Надо было вас срочно вытаскивать, и мы подбросили записку о выкупе. Всем казалось это хорошей наживкой, хотя я не пришла в восторг от такой идеи.

– Что ж, она сработала. Ведь я здесь.

– С этим трюком – пистолетом на веревке под брюками – вы тоже выглядели далеко не профессионалом. Что вы задумали – вытащить свою жену и проложить обратный путь с помощью пистолета?

– Что-то в этом роде. Могло сработать, если бы не вы. Она хотела что-то сказать, но передумала. Мы уже спустились довольно глубоко под землю, мне это совсем не нравилось.

Нина заговорила снова:

– Это место известно под названием Рудник Большой Джудит. Но здешние старики называют его Рудник Безумный Флеминг. Когда-то богатый приезжий с востока по имени Флеминг был втянут в очень ловкую жульническую операцию, его завлекли сюда обманом. Мошенники уверяли, что здесь он разбогатеет, и, хотя геологи ему говорили, что в таких пластах уран не водится, Флеминг не обратил внимания на их советы. И он купил участок в этих горах и построил сотни и сотни миль дороги, вложил одному богу известно сколько денег в дорогостоящее оборудование и, разумеется, сначала нашел то, что искал, но вся его добыча составила столько кусков руды с высоким содержанием урана, сколько мошенники смогли погрузить на спину мула и искусно подбросить для Флеминга. Когда богач наконец очнулся от грез и понял, что произошло, он так обезумел, что просто бросил все дорогое оборудование ржаветь и уехал отсюда. Дорога следующей весной была размыта, а парочка упавших сверху камней полностью блокировала путь. Сегодня даже на джипе сюда не проехать, но никто и не пытался. Ведь все знали, что здесь пусто. У нас есть и другой вход, чужой его не найдет. Этим мы пользуемся, только встречая самолет, потому что он не может приземлиться с другой стороны. Около восьми миль от первого входа до входа номер два трудного пути по горам, а под землей расстояние между ними составляет всего одну милю.

– Между нами говоря, я бы лучше обошел кругом.

Она рассмеялась:

– Вы чувствуете себя здесь не в своей тарелке? У меня поначалу тоже мурашки бегали по спине. Но как только окажемся внизу, все пройдет. Мы постарались, чтобы штольня выглядела нетронутой и заброшенной. Вдруг какой-нибудь энтузиаст, из тех, кто лазает по пещерам и заброшенным рудникам и всюду сует свой нос, припрется сюда.

Еще метров десять – и тоннель кончился. Я увидел поперечный коридор справа и слева. Мы пошли направо, и через несколько метров фонарь высветил завал из крепежных балок и груды камней. Не доходя до завала, Нина остановилась, протянула руку и, по-видимому, привела в действие скрытый механизм, кнопка или рычаг был спрятан в скале справа. Она сделала знак, чтобы я отошел назад. Часть пола тоннеля впереди меня просела и поплыла тяжело в сторону, как дверь сейфа или затвор подводного ружья. Внизу показалось отверстие – круглая дыра диаметром около трех футов. Оттуда вырвался неяркий столб света, высветив потолок тоннеля. Нина подняла стекло своей лампы и задула пламя.

– Спускайтесь осторожнее, – предупредила она, – ступеньки скользкие.

Я сел на корточки, ногой нащупал первую ступеньку и спустился в освещенное помещение. Оглядываясь, испытал разочарование. В кинофильмах обычно такие подземные сооружения имеют гладкие пластиковые стены, полы, выложенные плиткой, и мягкий рассеянный свет, а люди под землей обязательно одеты в обтягивающие трико и в шапочки, как у Супермена. Не понимаю, почему костюмы будущего должны напоминать романтический вариант моего зимнего нижнего белья... Передо мной был еще один коридор, попросторнее, чем верхний, укрепленный довольно хорошо крепежными балками. Электрический свет присутствовал, его представляла самая обычная лампочка на шестьдесят ватт, ввернутая в пластмассовый патрон, который крепился на вертикальной балке, к лампочке тянулись два провода в изоляции. Все выглядело топорно, делали явно не мастера. Подземелье имело обогрев и вентиляцию, потому что к открытому люку устремилась струя теплого воздуха.

Внизу нас ждали. Несколько человек, одетых отнюдь не для выхода в космос и не по моде далекого будущего, а в джинсах и комбинезонах. Сразу бросался в глаза их неухоженный, грязный вид. Конечно, в таком месте не имелось избытка воды, с ней в горах скудно, но стоявшая передо мной незнакомая, лет за пятьдесят женщина могла хотя бы накрасить губы и причесаться, тем более что красивой ее назвать никто бы не решился. Да и знакомый мне мужчина, раз у них здесь был источник электроэнергии, имел возможность с помощью электробритвы сбрить растительность на нижней части лица. Впрочем, мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать его. В Лос-Аламосе он был утонченным, немного манерным, ходили слухи о некоторых аспектах его сексуальной жизни, они даже становились предметом официальных расследований, но ничего не было доказано, а потому забудьте, что я об этом сказал.

– Хэлло, Луис. – Я протянул ему руку.

Луис Джастин, поколебавшись, пожал ее и сказал:

– Грег, я сожалею, что так получилось. Поверь, я тут ни при чем. Если бы я знал, что они собираются применить насилие...

Он замолчал, посмотрел вверх, высвободил руку и нервно подергал себя за бороду. Нина спрыгнула вниз. На Луисе джинсы и рубашка из денима выглядели нелепо. Он явно не привык к такой одежде, хотя, судя по ее состоянию, носит эти вещи давно и мог бы уже привыкнуть.

Луис спросил:

– А где остальные, мисс Расмуссен?

– Они прибудут с минуты на минуту, доктор. Пошли, Джим.

– Куда вы его ведете? – спросил Луис.

– У меня есть инструкции, доктор Джастин.

– О! Ладно, все в порядке.

Мы начали спускаться по наклонному коридору, освещенному пыльными тусклыми лампочками ватт в сорок, довольно редко висевшими на тянувшемся вдоль потолка проводе. Я услышал, как Нина чуть слышно рассмеялась про себя.

– Что вы находите смешным?

– Ох, эти умники – мальчики и девочки! – В ее голосе зазвучала неприкрытая неприязнь. – Видели? Ту, что в комбинезоне? Это была доктор Минна Голдман, известный микробиолог. Все умненькие мальчики и девочки ждут, когда старый мир сделает “бум!”, и тогда они вылезут из-под земли и начнут жизнь сначала.

– Они ждут конца света?

– Конечно. А вы думаете, для чего предназначено это подземелье? Настоящее сверхпрочное бомбоубежище, да еще с последними достижениями защиты от радиации и осадков. Разумеется, суровые жизненные условия, но нельзя иметь все сразу.

– Арарат. Гора, на которой Ной высадился на своем ковчеге.

– Разве не символично?

– А номер три тоже имеет секретный смысл?

– Какой?

– Указывает на существование “Арарат-два” и “Арарат-три”, а может быть – четыре, пять, шесть?

Она рассмеялась:

– Ваш вопрос касается секретной информации. Спуск кончился. Мы остановились в начале, как мне показалось, удлиненного большого холла, скорее коридора. Были видны двери по обеим сторонам, холл пересекался другими подобными коридорами. Стоя здесь, я с тревогой ощутил многотонную массу камня над моей головой. Люди, ползающие по пещерам для собственного удовольствия, всегда меня поражали. Я не чувствовал себя спокойно даже в чикагской подземке. Нина подошла к двери справа, тихо постучала, открыла и заглянула внутрь. Потом закрыла дверь, взглянула на свои часы:

– Наверно, Директор ушел к себе. Уже за полночь. Не будем беспокоить старого притворщика. Встретитесь с ним утром.

– Жду этого с нетерпением.

Она повернулась, глядя мне в лицо.

– А вы хорошо держитесь, Джим. У вас крепкие нервы. Большинство ведут себя иначе. Поэтому они здесь внизу. Они боятся. Знание того, что они живут в страхе, может вам пригодиться.

– Но вы не боитесь, Испанка.

– Нет. И когда вы поймете – почему, станете думать обо мне еще хуже, чем сейчас. Ну, пошли. Я отведу вас к вашей жене.

Пройдя вдоль коридора, мы остановились перед дверью, похожей на все другие, – она грубо сколочена из досок, укрепленных на крестовине. Доски прибиты гвоздями вдвое длиннее, чем толщина дерева, их подвернули и загнули. Засов напоминал те, что делают на садовых калитках, его укрепили дешевым висячим замком. Хозяева подземелья явно сэкономили на проводке и запорных устройствах. Нина достала ключ, открыла замок, отодвинула засов и отступила в сторону.

– Джим.

– Да?

– Вы спрашивали, от чего эти люди хотят спасти мир. Я скажу вам. Они спасают мир от таких, как вы.

Я молча взглянул на нее, но сейчас явно было не время для разгадывания ее ребусов. Я отвернулся и вошел. Услышал, что дверь за мной закрылась и ее запирают.

Глава 23

Я слышал, как кто-то зашевелился в темноте, которая нарушалась лишь слабыми полосками света, просачивающимися из щелей грубо сколоченной двери за моей спиной. Но они только делали темноту еще более густой. Раздался металлический звон кроватных пружин. А тихий голос, который прозвучал вслед за ним, я бы узнал где угодно. До этого момента я даже не представлял, как соскучился по Натали.

– Грег?

– Привет, принцесса. Где тут выключатель, черт подери?

– Протяни руку перед собой, там веревочка... Погоди, я включу.

– Уже нашел.

Я дернул за болтавшийся в воздухе шнурок, и свет голой лампочки залил помещение. Это была маленькая комнатушка, скорее пещера, примерно семь на семь и на шесть с половиной, но выглядела даже меньше из-за стропил. Здесь все укреплено основательно, так, чтобы нижние слои рудника могли выдержать нагрузку, которая в принципе невозможна на рудниках, поэтому не закладывается при строительстве. Что и можно было заметить наверху. В логике этим людям не откажешь, но все-таки у меня возникло чувство, что я имею дело с сумасшедшими, оторвавшимися от реальности, создавшими свой, фантастический, мир.

Обстановка крохотной камеры состояла из складного стула, деревянной полки, прикрепленной к стене, и узкой железной походной кровати с армейским одеялом. Полотенце и голубой кожаный жакет, который Натали надела, прежде чем покинуть наш дом в Альбукерке, висели на гвозде, вбитом в стену. Жакет не выглядел таким шикарным, как раньше, он был пыльный и мятый.

Полностью одетая, она сидела на краю кровати и смотрела на меня. Не знаю, почему меня так поразило, что Натали все еще в той же одежде, которая была на ней в день отъезда, хотя знал, что ее чемоданы остались в Неваде вместе с автомобилем.

– Извини... Я просто лежала и ждала... Наверно, уснула... Голос ее упал до шепота. Она встала. Я забыл, что Натали невысокого роста, а может быть, просто показалась меньше из-за моих ковбойских каблуков. Она смотрела на меня снизу вверх, отбросив темную прядь волос, падавшую на глаза.

– Тебе не надо было сюда приходить.

– Ну да. Конечно. Скажи – и я сразу же уйду. Мы стояли и смотрели друг на друга. Ее лицо, руки и коленки были чистыми, губная помада лежала на губах свежим, аккуратным слоем. В остальном она выглядела ужасно – темные волосы спутаны, рубашка и шорты грязные и мятые, туфли поцарапанные, пыльные, дырки на пятках обоих носков. За исключением чистого лица и губной помады Натали выглядела, как дитя подземелья. Мне она показалась самым прелестным существом на свете. Я совершил ряд непродуманных и предательских поступков, чтобы найти ее и вытащить отсюда, и Натали стоила каждого моего усилия.

– Принцесса, ты ужасно выглядишь. Кто тебя выпустил из дома в таких штанишках?

– Дорогой, я сэкономила двухдневную порцию воды для умывания, чтобы выглядеть для тебя как можно лучше, когда они сказали, что, возможно, ты здесь появишься. А ты мог хотя бы побриться, прежде чем начать критиковать других.

Тонкие пальчики пробежали по моей щеке, замерли, и вдруг она обеими руками обхватила меня за шею, а я обнял ее крепко, прижал к себе, целовал и снова обнимал, пока она плакала. Но плакала недолго, подняла лицо, мокрое от слез, чтобы я поцеловал ее снова. На этот раз поцелуй продлился куда дольше, невзирая на губную помаду. И вскоре встреча между двумя респектабельными людьми, состоявшими в браке, вылилась в нечто порывистое, страстное и примитивное. Я почувствовал, как Натали вдруг отстранилась, и ослабил объятия.

– Грег...

– Сейчас избавлюсь от проклятой шляпы и куртки. – Я сбросил шляпу и куртку на пол.

– Но я должна тебе сказать...

Я схватил ее снова и, когда Натали попыталась вырваться, начал, целуя, легонько прогибать назад. Она еще пыталась сопротивляться, что-то сказать мне, но сопротивление было несерьезным, я поборол ее попытки заговорить обычным традиционным методом – закрыл рот поцелуем. Опустил ее осторожно на одеяло. Она еще попыталась меня отодвинуть, но уже совсем слабо. Вдруг Натали резко отвернула лицо в сторону.

– Грег, послушай, я просто должна кое-что сказать тебе... Постой же и выслушай. – Она поймала мои запястья. – Не надо, милый, ты порвешь одежду, а у меня больше просто нечего надеть. Прошу тебя. Выслушай меня, пожалуйста.

– Принцесса, сейчас не тот момент, чтобы изливать душу. Мы можем выслушать историю твоих преступлений позже. А сейчас у нас есть дела поважнее.

– Но... – Натали серьезно посмотрела мне в глаза, потом усмехнулась, обвила руками за шею и притянула к себе. – Это нечестно. – Она слегка задыхалась. – Но помни хотя бы, что я пыталась. И еще, Грег...

– Что еще?

– Не обязательно вести себя, как медведь, только потому, что мы находимся в пещере. “Молния” расстегивается сзади... – И спустя много много позже, прошептала: – Плохо, что здесь нет другого, более достойного занятия, это может стать очень популярным времяпровождением.

Я поцеловал ее в ухо.

– Послушай, кто здесь говорит о достоинстве с одеждой, сбитой вокруг шеи?

– Милый, ты просто не представляешь...

– Да?

– Ты хоть понимаешь, что мы ничего не предприняли... Ничего...

– О чем ты? О! – Я засмеялся. – Что ж, будем беспокоиться девять месяцев спустя, если останемся живы.

– Грег, зачем ты сюда явился? Я надеялась, что у тебя хватит разума...

– Угу. Только что видел твое горячее неодобрение.

– Знаю. Я – эгоистка и дрянь, мне не хватило храбрости. Если бы я вела себя иначе...

– Ты не преувеличиваешь значение своего поведения?

– Но это правда. В конце концов, я могла убить себя, прежде чем позволить им заманить тебя с помощью такого трюка.

– Это могло бы принести тебе чувство собственной значимости на секунду-две, прежде чем ты совершила бы непоправимое, но мне не принесло бы облегчения, поскольку я об этом все равно бы не узнал. – Я сел на кровати, достал и раскрыл бумажник. – Вот вещь, которую ты потеряла, принцесса. Не хочешь взять обратно? Если планируешь все равно уехать в Рино, после того как мы отсюда выберемся, если вообще выберемся, я переживу как-нибудь.

Натали посмотрела на кольцо, потом внимательно несколько секунд изучала мое лицо, после чего опустила вниз рубашку, по-видимому для сохранения минимума благопристойности в такой важный момент. На долю секунды поколебавшись, она на нужный палец надела кольцо и задумчиво начала крутить его. Наконец, не глядя на меня, вымолвила:

– Ты уверен, что захочешь этого, Грег? Ты еще не слышал моей истории, которую я хотела тебе рассказать.

– Ты убила Джека Бейтса? – спросил я.

– Нет!

– Ты спала с ним?

– Нет, но... Нет!

– Ты когда-нибудь похищала у меня секретную информацию и продавала коммунистическим агентам?

– Конечно нет! – возмущенно воскликнула она.

– Тогда непонятно, что еще можно было сделать такого ужасного.

Она опять поиграла кольцом, прежде чем заговорить.

– А если я лгала тебе? – спокойно спросила она. – С самого начала? Что, если я заставила тебя поверить?..

– Поверить чему?

– Что мы встретились случайно. Что это была любовь с первого взгляда. Что я нашла тебя таким восхитительным и неотразимым. Что не могла не сказать “да”, когда ты попросил выйти за тебя? Что, если я просто проклятая лгунья, милый? Что, если я все время действовала по чьему-то приказу?

Я встал с кровати, привел себя кое-как в порядок, стер помаду с лица и поднял с пола некоторые предметы дамского туалета. Потом повернулся и посмотрел на нее. Она выглядела такой хорошенькой, сидя в одной рубашке на жалкой кровати, и я поймал себя на мысли, что в кино сцены брачного конфликта не бывают такими, как в жизни, наверно, потому, что костюмы участников ссоры в театре или на экране не соответствуют действительности. Я бросил поднятую с пола одежду ей на колени, сначала изучив эти предметы критическим взором.

– Неужели все эти умные научные головы не могли добыть достаточно воды, чтобы устроить здесь стирку?

– Они пробурили скважину. Не знаю, какой глубины, но огромной, на много сотен, может быть, тысяч футов вглубь. Они достают воду, но она почти вся уходит в цистерны, предназначенные для хранения запасов, за исключением минимума, которым можно обойтись. Когда необходимые запасы будут сделаны, воды станут выдавать больше. Не дразни меня, Грег.

– Я не дразню. Я пытаюсь все обдумать. Моему самолюбию нанесен ужасный удар, и я пытаюсь как-то пережить. – Помолчав, я спросил: – Чьи приказы это были, принцесса? Хочешь сказать, что тоже принадлежишь к банде сентиментальных сумасшедших?

– Может быть, я и сама такая, Грег.

– Они послали тебя на тот прием, подослали меня соблазнить и... Как далеко простирались инструкции? В них входили матримониальные планы?

– Это было предоставлено решать мне самой. Они не могли так далеко зайти, чтобы бедную девушку принести в жертву, правда, милый? Даже во имя спасения человечества. Но они постарались меня убедить, какое зло ты представляешь, какую угрозу для всех. Во что мы верили...

– И что же это такое?

– Ясно: мир, свобода, освобождение от ужасного страха, с которым люди живут последнее время из-за угрозы самоуничтожения.

– Звучит неплохо. Сколько времени ты продолжала на них работать после того, как мы поженились?

– Я совсем не работала на них, по правде говоря. Я имею в виду, что заарканить тебя было большим удовольствием. Я чувствовала себя такой умной и дьявольски соблазнительной. Вызывающей восхищение. И вдруг проснулась однажды утром, мы были женаты, и... я полюбила тебя. А надо задавать тебе хитрые вопросы за завтраком, потом ускользать из дома и докладывать... Я не смогла, милый. Для меня существовал только ты. Кроме того, в Альбукерке все относились так серьезно к вопросам безопасности. Раньше мне это казалось просто нелепыми правилами. Но я постепенно осознала, что правила являлись частью закона, который я не имела желания переступать... Я не собиралась становиться преступницей, Грег. Да, я превышала скорость на дорогах, но этим ограничивались мои преступления... Я вышла с ними на связь и сказала, что все бросаю. Разумеется, им это не понравилось. Они продолжали посылать ко мне разных людей, включая Джека Бейтса, пытались уговорить изменить решение.

– Джек был одним из них?

– Стал недавно. Думаю, он собрался сюда, и был убит.

– Каким образом твое замужество могло помочь изменить мир? Как они хотели использовать информацию, полученную от меня?

– Они должны быть в курсе всех последних открытий, касающихся нового вида оружия. Чтобы знать, как правильно построить средства защиты в своих укрытиях.

– Может быть. А может быть, так кем-то задумано – с помощью кучки идеалистов получать шпионские сведения, делая вид, что речь идет о спасении мира. Не впервые такое случается на свете... Скажи, есть еще такие убежища, как это?

– Пока нет. Существовало раньше одно, самое первое, на востоке, но оно перестало соответствовать требованиям безопасности несколько лет назад – с появлением водородной бомбы.

Оно было маленьким и находилось слишком близко к большим городам. Начали строить второе, но кто-то нашел поблизости уран, всего в нескольких милях, и район наводнили старатели. Пришлось все бросить. Сейчас это убежище является единственным, насколько мне известно. Разумеется, планируется создать больше. Люди напуганы, милый. Они чувствуют приближение страшного конца и должны что-то делать... чтобы спасти хотя бы остатки человеческой расы....

– ...И они заползли в дыру и закрылись там. Да, это один вид решения проблемы. Но, кажется, шайка заговорщиков не только копает дыры в земле, но и орудует ножами и ружьями. Сие мне пришлось испытать на собственной шкуре.

Натали посмотрела мне в глаза:

– Если ты думаешь, что мне было об этом известно, Грег, дальнейший разговор бесполезен. – Она глубоко вздохнула. – Когда я вступила в организацию, это была просто группа людей, веривших, что миру грозит разрушение благодаря глупости политиков и близорукости ученых, которые снабжают политиков все более грозным и разрушительным оружием, – ученые вроде тебя, Грег. Мы хотели остановить это безумие, но отнюдь не любым способом.

– Кто-то думал иначе. Например, убийством.

– Когда я работала с ними, то никогда не слышала о подобных методах, но это было четыре года назад. Мы заранее решили, что катастрофу предотвратить не удастся, а смирившись, начали строить убежища для избранных...

– Новый Ноев ковчег. На глубине полумили под землей.

– Да. Первый раз я покинула тебя, Грег, потому что больше не могла выдержать. Каждую минуту наблюдать и гадать – подозреваешь ты меня или нет, ждать, когда Ван Хорн откопает что-нибудь, и съеживаться от страха, когда другие пары начинают рассказывать о том, как романтично они познакомились... И потом, мне было одиноко, я сидела и ждала, когда упадет занесенный топор. Иногда я ненавидела тебя за твою слепоту. Я пыталась заставить себя все рассказать тебе, но дело было не только в том, чтобы сбросить тяжелый груз с моей души. Я знала, что в дело вмешается проклятая служба безопасности, ведь ты мог почувствовать себя обязанным доложить обо всем Ван Хорну и попасть в большие неприятности из-за меня. Я решила исчезнуть. Пока не поздно и не появилась веская причина остаться – например, ребенок, который все окончательно усложнит.

Она помолчала секунду-две. Кто-то прошел по коридору, протопав гулко и тяжело по каменному полу. Я опять ощутил массу камня над головой, представив, что нахожусь в середине горы. Натали снова заговорила:

– Но, услышав, что ты ранен, я сразу вернулась. Естественно, приходило в голову, что это связано со мной, с организацией, но ты был уверен, что произошел несчастный случай. Помнишь? Я решила снова уехать, но все откладывала, говоря себе, что уеду, как только ты поправишься... Потом убили Джека, и мой шарф был найден на месте преступления. Я растерялась, не ведая, что мне делать. Я знала, ты в любом случае стал бы меня защищать, хотя самому грозили неприятности, потому что я была твоей женой. Я попыталась исчезнуть, чтобы они не смогли арестовать меня, не хотела быть там, когда ты узнаешь, что я... Теперь спрашивай. Я волнуюсь и наверняка что-то пропустила.

– Насчет шарфа. Ларри Деври считает, что Рут его оставила около Джека. Клянется, что он видел, как шарф выпал из кармана твоего пальто в ту ночь, когда убили Джека.

У Натали сделался слегка удивленный вид.

– Я предполагала подобное. Но ради чего он решил меня оправдать?

– Едва ли из-за тебя. Их брак дал трещину. Вот он и повел себя как ревнивец.

– Что ж, у него, скорее всего, были причины, во всяком случае касательно Джека.

– Ты знала это или предполагаешь?

– Джек сказал мне сам, какой смысл был меня обманывать? Он устал от этих отношений. Мужчины имеют привычку расстраиваться, считать себя разочарованными, когда женщина не желает разлюбить их немедленно, когда они сами разлюбят.