Текст книги "Шантажисты"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Похоже, ты готовишься к настоящему сражению, – заметил Хазелтайн, занимая указанное место и протягивая руку к оружию. – В кого я должен буду стрелять?

Мы миновали старый разрушенный пирс с торчащими из воды сваями.

– Разве это так важно, если они стреляют в тебя? Как только выйдем в фарватер, я разгоняюсь. Смотри не вывались за борт. Сегодня у нас нет времени на спасение утопающих. Через сто ярдов резко сворачиваю направо, держись. После этого твои мишени должны оказаться по левому борту. Целься прежде всего в прожектора. Договорились?

– Как скажете, адмирал. Может, Лоретте лучше лечь...

– Как она сама пожелает. Внизу безопаснее, но на скорости ее будет ужасно бить о палубу. Что скажете, мисс Фиппс?

– Я... я останусь здесь, спасибо.

– Хорошо, – сказал я. Справа по борту показалась насыпь. Она успела порасти джунглями, но и сейчас ее форма выдавала искусственное происхождение. Я свернул в фарватер и потянулся к рычагам.

– Все готовы? Поехали.

Они ждали там, где я и предполагал. Пока мы набирали скорость, ничего не происходило, но потом скрывавшая нас тень берега кончилась, и впереди вспыхнуло ослепительное множество прожекторов. Я едва успел поднять нос катера, когда в левое ухо мне ударил рокот автомата. Выпрямившись за щитком, я оторвал глаз от прожекторов и сосредоточился на черной воде впереди. Что-то со звоном пробило плексигласовое лобовое стекло. Первый подарок. Ближайший прожектор погас. Один-один. Хазелтайн что-то бормотал на неизвестном мне языке. Одна обойма закончилась, и он потянулся за вторым автоматом.

Их несколько сдерживала узость фарватера. Приходилось участвовать в забаве по очереди, чтобы не перестрелять друг друга. Оставалось только гадать, с каким типом судов мы имеем дело. Выглядели они не слишком большими, но огневой мощи у них хватало. Как бы то ни было, я прилагал все усилия, чтобы не оглядываться на них с их проклятыми прожекторами и вспышками выстрелов. Все внимание я сосредоточил на выступающем впереди из воды столбе, отчетливо вырисовывающемся в свете прожекторов. Хазелтайн еще несколько раз нажал на спуск.

– Держись! – закричал ему я. – Поворачиваю направо... сейчас!

И повернул штурвал. Катер описал короткую дугу, едва не задевая за столб. Я пробормотал короткую молитву собственного сочинения и перевел рычаги до отказа. Мне казалось, что мы и так двигаемся достаточно быстро, но сейчас катер рванулся вперед так, как будто намеревался взлететь над водой. В то же мгновение снаряды обрушились на место, где мы только что находились, выворачивая наизнанку океан за кормой.

Ночь наполняли рев и слепящий свет прожекторов. Огромные двигатели нашего катера оглушали своим протяжным, неземным, воинственным воем. Хазелтайн с проклятиями перезаряжал оружие и снова стрелял. Я приподнялся над ветровым стеклом и в глаз мне ударил свирепый воздушный поток. Вот уж когда лишний рост ни к чему, промелькнуло в голове. Собственно, вставать и не требовалось, потому как на протяжении семи миль мне предстояло следить исключительно за компасом. А это можно сделать и сидя. Я сел на место, упрямо направляя катер прямо по курсу.

Несколько раз катер ударялся о дно. Тем не менее, мы продолжали плыть, мчаться по спокойной поверхности воды, настолько мелкой, что глубиномер вообще отказался давать показания, и только время от времени по шкале пробегали лихорадочные вспышки. Иногда винты задевали нечто более твердое, чем вода, рев двигателей замирал на неуловимое мгновение, но тут же возобновлялся на более высокой ноте. Скал, песчаных островков и коралловых рифов пока не попадалось...

Краем глаза я видел, как темный контур острова по правому борту уменьшается с каждым мгновением. Потом внезапно осознал, что прожекторы за кормой погасли, а пушки прекратили стрельбу. Мы вышли за пределы их досягаемости. Отложил оружие и Хазелтайн. Я увидел, как он усаживается на переднее сидение. Поскольку я ориентировался по компасу, мне не обязательно было видеть, что находится впереди, к тому же я в любом случае не собирался останавливаться. Тем не менее, ему, как опытному моряку, не следовало усаживаться прямо перед глазом рулевого. Не успел я об этом подумать, как Хазелтайн согнулся и рухнул на пол – прости меня, Хетти, на настил кокпита.

На мгновение я отвлекся, но тут же вспомнил, где нахожусь и что должен делать, и вновь вернул летящий катер на прежний курс. Лоретта Фиппс, длинные волосы и легкий наряд которой бешено развивались на ветру, осторожно миновала меня, перебираясь от поручня к поручню. Мне припомнилось, что у этой девушки за плечами немалый мореходный опыт. Она опустилась на колени рядом с Хазелтайном, и в то же мгновение за кормой ослепительно полыхнуло. Я успел разглядеть, что Хазелтайн лежит без сознания и из раны чуть выше пояса вытекает кровь. На многие мили вокруг не было видно ни одного судна. Вспышка почти погасла, когда нас настигла воздушная волна.

Чуть погодя я посмотрел на глубиномер. Он показывал пятьдесят футов. Глубина быстро увеличивалась. Мы миновали отмель, прилегающую к берегам Кубы. И вырвались на свободу. Вернее, почти вырвались...

Глава 27

Им так и не удалось нас настигнуть, а если вдогонку нам были посланы самолеты, то они нас не нашли. Я продолжал держать курс на северо-восток, пока не наткнулся на дождевой шквал, в котором смог укрыться. Ввиду непрекращающегося ветра выдерживать скорость стало слишком трудно, поэтому я просто повыключал двигатели и пустил катер на волю волн, тогда как сам занялся установкой навеса, после чего с помощью девушки перетащил Хазелтайна под ветром и проливным дождем в относительное укрытие. Было уже совсем светло. Лоретта под ливнем пробралась на корму и вернулась, сжимая аптечку первой помощи. Похоже, временами она забывалась, и в ее поведении проскакивали крохи здравого смысла. Я воспринимал это не слишком серьезно. Дурацкое представление, которое она устроила на острове, в моих глазах поместило показатель ее интеллекта много ниже дна отрицательной колонки.

Втроем мы едва помещались под крошечным навесом. Я испытывал определенные сомнения относительно целесообразности сосредотачивать весь наш вес на носу маленького суденышка при таком ветре. Однако шторм выдался довольно слабый и, несмотря на то, что катер изрядно раскачивало на волнах, внутрь к нам попадала исключительно дождевая вода, которая затем выливалась через водоотводы кокпита. Я задрал промокшую рубашку Хазелтайна и осмотрел рану. Отверстие было небольшим и не слишком кровоточило, по крайней мере снаружи. Не исключено, что внутри дело обстояло иначе. Я наложил сверху большую марлевую повязку, хоть и сознавал, что это пустая формальность. С тем же успехом можно было оставить рану открытой. Хазелтайн открыл глаза.

– Ну и прогулочки у вас, адмирал, – прошептал он.

– Если бы ты послушал меня и расстрелял все прожектора, никто бы в тебя не попал, – отозвался я. – Не моя вина, если рядовой не способен выполнить простейший приказ.

Хазелтайн слабо улыбнулся.

– Ах ты, мерзавец, – пробормотал он и облизнул губы. – Лоретта?

Девушка развела в стороны намокшие потемневшие волосы, закрывающие ее лицо, и пыталась пристроить непослушные пряди за ушами.

– Да, Билл?

– Прости меня...

– Все в порядке, – быстро проговорила она. – Не разговаривай. Все в порядке. Там на острове я... я потеряла голову, но теперь все в порядке. Мы поговорим об этом потом.

– Чепуха, – выдохнул Хазелтайн. – Никакого потом не будет. У меня есть только сейчас и я хочу, чтобы ты поняла. Я не мог этого сделать. Просто не мог. Я хотел, Бог свидетель, хотел, но не мог. Не такой я человек. Вот и все.

– Конечно, Билл. Теперь успокойся и...

– Перестань. Не надо меня успокаивать. Я и так скоро успокоюсь навсегда. Правда, адмирал? Очень скоро.

– Не знаю... – начал было я.

– Зато я знаю. – Он опять перевел взгляд на девушку. – Ты все еще злишься, да, Лоретта? Считаешь, что я должен был заплатить, не раздумывая? Считаешь меня грязной техасской дешевкой. Думаешь, я пожалел эти проклятые деньги и поэтому... Уверяю тебя, Лоретта, я просто не мог этого сделать! Не мог позволить этим мерзавцам так со мной обращаться. Неважно, запросили они миллион или всего один доллар. Я готов был потратить все до цента, чтобы найти тебя, чтобы уничтожить этих мерзавцев, которые... Но только не выкуп. Я не плачу выкупов. Ты должна понять. Это не для меня. Я не могу.

– Конечно, я понимаю...

Хазелтайн продолжал, не обращая внимания на ее слова:

– Неважно, кому они угрожают. Даже тебе. Нельзя позволить топтать себя ногами. Я не участвую в таких сделках. Достаточно заплатить одному и по его стопам тотчас последуют все мечтающие разбогатеть недоумки, которым удастся раздобыть пистолет, нож или что-нибудь в этом роде. Уж этот мерзавец Лео, с которым мы столько времени проплавали вместе, мог бы догадаться, что меня на это не возьмешь. Хоть мы с ним никогда особо не ладили. Он почему-то вбил себе в голову, что у меня на родине все недолюбливают людей, говорящих по-испански. Не исключено, что в какой-то степени он и прав. Но мне кажется, что Лео хотел сломать меня не меньше, чем получить этот миллион на военные нужды своих ненормальных соотечественников... Ты должна понять, Лорри. Я не мог этого сделать. Не мог...

Дождь уже едва моросил, ветер ослаб так же быстро, как и налетел. Я отыскал кусок брезента, чтобы накрыть его тело. Последние его слова наконец разъяснили странное, двусмысленное поведение этого человека, который затратил столько сил, чтобы заполучить меня в помощники и в то же время не спешил делиться важнейшей информацией. Будучи уверенным, что девушку и ее семью убили в результате его отказа, он горел желанием отомстить убийцам, но в то же время сознавал, какому осуждению подвергнется, если история получит разгласку. Возможно, он был уверен в себе и своих поступках вовсе не настолько, как пытался нас убедить. Возможно, его все-таки преследовало чувство вины, заставляя скрывать правду о случившемся в то самое время, когда требовал он от меня раскрыть ее. Теперь его тайне ничто не угрожало.

Спустя какое-то время девушка поднялась, прошла на корму и скорчилась в одном из кресел. Прилипшая к телу ночная рубашка с разорванными о кусты и развевающимися на ветру кружевами, почти не прикрывала тело и не обеспечивала защиты от холода. Я принялся снимать куртку, чтобы накинуть на нее, но девушка раздраженно отмахнулась.

– Мне не холодно, – заявила она. – Почему вас, мужчин, так и тянет укутывать нас в свои старые шмотки? Я чувствую себя просто превосходно. Прогулка по Гольфстриму в мокром белье – мое любимое занятие.

Я чуть было не рассмеялся, вспомнив, от кого она унаследовала такие взгляды. Но момент представлялся не самым подходящим.

– Хотел бы я, чтобы мы были в Гольфстриме, – сказал я. – Мы отклонились к востоку, бензин почти кончился. Рацию нам расстреляли. Похоже, нам придется дрейфовать, пока на нас кто-нибудь не наткнется.

Лоретта никак не отреагировала. Во всяком случае, отвлечь мне ее не удалось.

– Это я убила его, правда? – спокойно проговорила она. – Если бы я не повела себя как помешанная девчонка и не побежала прятаться, чтобы его проучить, он уплыл бы на другом катере. И сейчас был бы жив.

– Мы говорим о Большом Билле Хазелтайне? – поинтересовался я. – Неужели вы и в самом деле думаете, что он согласился бы плыть в безопасности вместе с женщинами и детьми – во всяком случае, я надеюсь, что они в безопасности – тогда как кто-то другой будет отвлекать огонь на себя?

– Наверное, нет, но я... Все это время мы жили в ожидании смерти, потому что он отказался... Когда я его увидела, то потеряла контроль над собой, припомнив все, что нам довелось пережить из-за его... Ведь речь шла всего лишь о деньгах, и папа вернул бы их ему, если его это беспокоило.

– Его это не беспокоило, – сказал я.

– Теперь я знаю. Но тогда казалось настолько невероятным и бессмысленным, что всех нас убьют, потому что... Мы и правда были на волосок от гибели. Я никогда в жизни так не боялась. Эти люди в нашем присутствии рассуждали о том, что мы им больше не нужны, и стало быть, нас можно пристрелить и выбросить в море. Нас спас Лео. Он уговорил их затеять еще более рискованную операцию, раз уж не удалось ничего добиться от Билла: оставить нас в живых, захватить новых заложников и потребовать не деньги, а настоящую военную помощь... Знаете, что я вам скажу? Простите, забыла, как вас зовут.

– Мэтт, – подсказал я.

– А я – Лоретта Фиппс, – в свою очередь представилась она. – Во всяком случае так когда-то звали одну милашку... Смазливую, самодовольную и глупую девчонку... Знаете, что я вам скажу, Мэтт? Быть милашкой совсем не трудно, – достаточно денег и хорошей наследственности, сделать из себя дурочку – вот что самое сложное.

– Так ли обязательно было прилагать усилия в этом направлении?

– Нужно же было хоть как-то разнообразить это красивое и остроумное общество.

Тема представлялась достаточно странной для обсуждения на изрешеченном катере, почти без топлива дрейфующем в открытом море с покойником на борту, но по крайней мере позволяла не затрагивать в разговоре Хазелтайна. Лоретта слегка вздрогнула.

– Пожалуй, я все-таки наброшу вашу куртку, – сказала она. – С какой стати я должна сидеть почти голая только потому, что мама всегда высмеивала... Вы знакомы с моей матерью?

– Я ее встречал.

Продевая руки в рукава поддерживаемой мной куртки, она оглянулась на меня через плечо.

– И как она вам? Все еще подтрунивает над мужчинами? Мне кажется, для вас она несколько старовата, хоть, должна признать, и не выглядит на свои годы.

– Уа-уа, – сказал я. Лоретта улыбнулась.

– Представляете, каково мне было с самого детства бороться с этим? На самом деле я – это не я. И никогда ею не была. Как бы я ни старалась освободиться от этой проклятой узды, все зря. Я по-прежнему остаюсь дочерью кинозвезды Аманды Мейн... Знаете, она и кинозвездой-то никогда не была. Проклятие, мне не следовало этого говорить. Хотя какое это имеет значение, ведь она и правда, очень мила. Вот если бы она была какой-нибудь дрянной шлюхой, и я имела все основания ненавидеть ее смазливое личико... – Она замолчала, пожала плечами и продолжала: – Ладно, когда выясню, кто я на самом деле, обязательно вам скажу.

– Скажете, – согласился я.

Она еще раз бросила на меня резкий, испытующий взгляд и неожиданно улыбнулась.

– Знаете, сдается мне, вы не слишком серьезно воспринимаете мой внутренний кризис.

– Кем бы вы ни оказались, думаю, мы успеем выяснить это на берегу. Если до него доберемся.

На лице у нее отразилось удивление.

– Вы и в самом деле озабочены... По тому, как вы управляли катером и отдавали приказы, я решила, что вы заправский моряк.

– Я пытаюсь разыгрывать перед людьми эту роль, но рано или поздно они докапываются до правды, – ответил я.

– Вы знаете, каков прогноз погоды?

– На несколько ближайших дней – без изменений. К нам не приближается никаких фронтов.

– В таком случае ничего серьезного нам не угрожает, – спокойно промолвила Лоретта. – Катер не течет и кубинских патрулей не видно. Вы сказали, мы отклонились к востоку?

– Совершенно верно. Точнее, к северо-востоку. Я исходил из предположения, что они разместят все свои силы между нами и Флоридой. Поэтому нам оставалось только плыть в эту сторону и надеяться на лучшее.

– В этих местах преобладающие ветра дуют с юго-востока. Нам достаточно немного подождать, пока утихнет шквал. Нужно натянуть весь оставшийся навес, он послужит нам в качестве парусов, после чего ветер и течение сами понесут нас на запад, к дому. Прежде всего, развесим весь имеющийся на борту брезент, чтобы потом не пропустить попутный ветер, потом посмотрим, как обстоят дела с пищей и водой...

Я вздохнул. Похоже, мне попался еще один экземпляр. Шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на Колумба или Лайфа Эриксона в женском обличье. Я проворонил это задание. Сначала упустил шанс оказаться на пустынном острове наедине с прекрасной и не до конца одетой незнакомкой, теперь дрейфую по тропическим морям в крошечном катере с обворожительной девушкой в промокшей ночной рубашке – и полтора дня подряд мы обсуждаем исключительно навигацию, погоду и оставшиеся у нас запасы воды и провизии.

Мы старательно избегали касаться в наших беседах накрытого брезентом тела на носу, хотя оба, наверное, сознавали, что от него придется избавиться, если помощь не подоспеет в ближайшее время. Но помощь подоспела.

Глава 28

Когда я впервые заметил силуэт на горизонте, то тут же поспешно перевел взгляд на два автомата, которые вместе с оставшимися обоймами по-прежнему лежали на переднем сиденье. Внешне приближающееся судно весьма напоминало пятидесятифутовый белый рыбацкий катер, преследовавший нас с Хазелтайном. Чуть погодя, я разглядел, что оно несколько уступает ему в разменах. Тем не менее, судно было знакомым, хоть я и никогда не видел его вдали от причала. Вскоре на верхушке высокой конструкции, напоминающей буровую вышку и возвышающейся над каютой и мостиком «Квинфишера», показалась Хэриет.

– Я прикинула, что с тем запасом топлива, который у тебя был, тебя занесет в эти места, если тебе удастся выбраться, – приветствовала она нас. – Господи, до чего же трудно убить некоторых людей.

– Далеко не всех, – отозвался я.

Выражение ее худощавого загорелого лица несколько изменилось. Она посмотрела на явно живую девушку рядом со мной и опять на меня.

– Ох, Хазелтайн? – На короткое время воцарилась тишина. Я понял, что ей нравился этот парень. Потом она пожала плечами на верхушке своей башни, возможно, прощаясь с некими смутными надеждами и планами. – Что ж, кто-то теряет, кто-то находит, – прокричала она. – Сейчас спущусь с этого небоскреба и подойду к вам. Вам пока не мешало бы избавиться от этого оружия. К берегу с ним лучше не приближаться, оно наверняка приобретено незаконно. И без того ума не приложу, как перегнать катер в док так, чтобы люди не глазели на все эти дыры, которые ты позволил в нем понаделать.

Даже с поправкой на эмансипацию я несколько устал выполнять женские команды.

– Не беспокойся, Хетти. Мы позаботимся о теле, дырках и незаконном оружии – это наша работа. Позволь мне только воспользоваться радиотелефоном, и я все улажу...

В тот же день, но значительно позже, я стоял рядом с Хэриет на мостике катера, пришвартованного в знакомой бухте, и наблюдал, как мистер и миссис Фиппс, еще раз выразившие свою признательность, направляются к поджидающей их машине. Вместе с ними уходила их дочь, чей наряд по-прежнему состоял из куртки, из-под которой выглядывали интригующие полоски прозрачного голубого нейлона. Вернувшись в лоно цивилизации и вновь обретя родителей, Лоретта была не слишком красноречива при прощании. Правда, не стану утверждать, что мы с ней чрезвычайно сблизились за это рискованное путешествие.

– Красивая девушка, – неохотно признала Хэриет. – Хотя, судя по тому, что рассказывал Билл, умом она не блещет.

– Брось, Хетти, – сказал я. – Ты же не ревнуешь, правда?

Хэриет рассмеялась.

– Наверное, старый кошачий инстинкт, – промолвила она. Затем улыбка исчезла с ее лица. – Нет, я не ревную. Во всяком случае, тебя к кому бы то ни было. Особенно после того, что ты со мной сделал.

– И что же я такого с тобой сделал? – невинно поинтересовался я.

– Намеренно загнал себя в угол в расчете на меня – на мое мягкое сердце. И таки заставил вытащить тебя оттуда.

– В общем-то ты права, – подтвердил я. – Более или менее.

– Иными словами, сделал из меня послушное орудие.

– Можешь назвать это и так, – сказал я. – Хотя первоначальный сценарий несколько отличался. Я рассчитывал, что катер с посторонними уведет Хазелтайн. Он бы управился с этой задачей. Мы с тобой остались бы в малом катере. Не исключено, что тебя пришлось бы при этом связать. Что ставило тебя перед выбором: либо предложить некое радикальное решение для спасения наших жизней, либо вместе со мной отправиться к праотцам. Таким был мой исходный план, но мисс Фиппс и мистер Хазелтайн спутали все карты, когда вздумали поиграть в прятки в самый неподходящий момент. Поэтому пришлось разыграть перед тобой героя-мученика. К счастью, это сработало не хуже, а может, даже немного лучше. В первом варианте я рисковал, что ты упрешься и предпочтешь умереть, чтобы прихватить с собой и меня.

Ее глаза загорелись гневом.

– Ты признаешь, что прикидывался...

– Как же, прикидывался! – резко оборвал ее я. – В чем я по-твоему прикидывался? Кому-то предстояло отвлечь огонь на себя, а очереди добровольцев на эту роль не наблюдалось. Разве я не имел права попытаться слегка склонить весы в свою пользу после того, как ты приложила столько усилий для обратного? Разумеется, я постарался выглядеть благородным и бесстрашным, дабы выжать слезы умиления из твоих глаз, не говоря уже о словах мудрости из твоих уст. По-твоему, мне следовало скромно удалиться и дать себя расстрелять, тогда как у тебя, возможно, имелась подсказка, дающая тень надежды на спасение?

Хэриет открыла было рот, чтобы излить на меня свое возмущение, но потом поколебалась и сказала:

– Все-таки я не до конца понимаю. Откуда тебе было знать, что я смогу помочь, даже если пожелаю?

– Ты сама об этом проговорилась, – ответил я. – Помнишь, той ночью, когда сказала, что в отличие от убийств отлично разбираешься в судах? Я в тебя верил, Хетти. В том, что касается моря и судов, ты всегда сможешь что-нибудь подсказать. Так оно и вышло.

– Тем не менее, – возразила она, – ты сильно рисковал, рассчитывая разжалобить меня своим притворством. Хотя, вынуждена признать, что, несмотря на всю мою ненависть к тебе, я повела себя как сентиментальная девица.

И я понял, что подбросил очередные дрова в костер ее ненависти. Ими стало крушение привычного для нее образа неудержимой и безжалостной мстительницы, преследующей человека, который разрушил ее жизнь.

Я улыбнулся.

– К тому же еще отправилась в море, отыскала меня и доставила на берег.

На что получил довольно сердитый ответ:

– Ты взял у меня отличный катер. Не могла же я оставить его в море? – Она тяжело вздохнула. – Ты надоел мне, Мэтт. Звучит пошло, но дело обстоит именно так. Отныне можешь меня не опасаться. В то же время я не желаю тебя больше видеть.

– Почему? – спросил я. – Потому что мне одному известно, что под оболочкой грубоватой женщины-шкипера бьется нежное, чувствительное сердце?

– Убирайся с моего катера, мерзавец! Уходя вдоль причала, я оглядывался в поисках "Ред барона", но шикарного лайнера нигде не было видно. Затем мне припомнилась девушка по имени Лейси Роквелл, которая, как мне стало известно, накануне явилась в полицейский участок в Ки Уэст и рассказала невероятную историю о том, как ее похитили и удерживали в заточении несколько недель по совершенно непонятным ей причинам. По крайней мере, эту особу ожидали хорошие новости: ее брат дал о себе знать. Проведя месяц в Атлантическом океане в борьбе со встречными ветрами и так никуда и не добравшись, молодой Харлан Роквелл, по-видимому, отказался от своего замысла совершить путешествие по Карибскому бассейну, взял курс на запад и остановился в Кингстоне, на острове Ямайка, откуда и отправил сестре очередную открытку. Лейси Роквелл получила ее одновременно с письмом из Панамы, сообщающим, что его ждет бескрайний Тихий океан и незабываемые впечатления в Южных морях...

Когда я вернулся. Мак ждал у меня в номере. Он явно принимал в этом деле самое непосредственное участие.

– Что плохого на этот раз, сэр? – поинтересовался я.

– Сначала хорошее, – отвечал он. – Многие высокопоставленные лица жаждут лично выразить свою признательность герою-оперативнику, чья безрассудная храбрость... – он прервался. – Знаешь, Эрик, безрассудство не относится к числу достоинств наших агентов. Как бы то ни было, все эти сэры, бароны и прочие мечтают пожать твою руку.

– Жду – не дождусь, – отозвался я. – Итак, вы меня подготовили, и я могу выслушать плохие новости.

– Вашингтон, как всегда, озабочен, – сообщил он. – Как прошло твое путешествие?

– Неплохо, – ответствовал я. – Пострадал один миллионер, в остальном все в порядке. – Я глубоко вздохнул. – Впрочем, неважно. Парень он был неплохой, особенно, когда приходилось туго. Любопытно, где он научился так умело обходиться с автоматом? – В Корее, – сказал Мак. – Служил в морской пехоте.

– Так чем же озабочен Вашингтон?

– Некоторые влиятельные американские нефтяные компании заинтересовались разработкой карибской нефти. Новое и довольно неустойчивое правительство острова пообещало им всевозможные контракты и концессии в обмен на помощь в борьбе с местными революционерами или контрреволюционерами. Такая помощь была оказана, во всяком случае, в отношении одной важной группы. Однако некая фирма со связями за так называемым железным занавесом приписывает все заслуги по устранению этой занозы в неком месте правящей партии на свой счет. Более того, эти утверждения подкрепляются множеством впечатляющих снимков. Судя по всему, в результате упомянутый концерн имеет все шансы получить привилегированные права в отношении прибрежных месторождений. Подобная развязка весьма не по душе Вашингтону, тем более, что для достижения той же цели было израсходовано немалое количество дорогостоящих взрывчатых веществ, хотя, естественно, все избегают прямых упоминаний о том, где и для какой цели они применялись.

– Боюсь, что не смогу пролить свет на эту историю, сэр, – сказал я. – Меня в то время занимали другие проблемы.

– Не сомневаюсь. Кроме того, со стороны кубинских политиков слышны яростные обвинения в адрес коварных капиталистов, осуществивших вторжение на территорию коммунистического государства.

– Не может того быть, – изумился я. – Наверное, я немного заблудился во время последней рыбалки. Какое-то время Мак молча смотрел на меня.

Не исключено, что когда-нибудь они узнают правду, – промолвил он. – Секретность секретностью, но раз уж нас не считают нужным предупреждать о больных мозолях, не нам отвечать за то, что мы на них наступили.

Что ж, весьма любезно с его стороны. Иными словами это означало, что хоть именно в моей изобретательной голове зародилась гениальная мысль заручиться помощью коммунистических друзей Хетти – в результате чего они заполучили желанное нефтяное месторождение – шеф не оставляет меня своим покровительством. Такой уж он человек. Возможно, именно поэтому мы работаем с ним, а не разбегаемся во всевозможные службы с броскими названиями, в которых из тебя не замедлят сделать козла отпущения при малейшем намеке на неприятности.

Мак продолжал:

– Возможно, тебе интересно будет узнать, что некто Мендерфилд был арестован по обвинению в убийстве Генри Моргана Валевского, известного как Морган. Считается, что имело место сведение счетов в мафиозной среде, к которой оба принадлежали.

– Ума не приложу, что мы будем делать, когда не удастся спихнуть все на мафию. Итак, Мендерфилд отгулял свое? Не стану утверждать, что меня это огорчает. Кстати, хотите посмеяться? Он ведь тоже не знал.

– Не знал о чем?

– Их секретность вынуждала его действовать в потемках точно так же, как наша меня. Он, как и я, не знал, что речь идет о важном нефтяном месторождении. И был ярым противником заключения со мной какой-либо сделки, потому как не видел в ней ни малейшего смысла. Никто ему так и не сказал. Раз уж нам никак не избавиться от этих препон, с их стороны весьма любезно усложнять жизнь и своим людям.

– Да. Весьма любезно, – согласился Мак, вставая. – Теперь, что касается нашей знакомой дамы из Мериленда. Ты не считаешь, что ей причитается своего рода амнистия? Во всяком случае, все, чего мы сможем добиться по неофициальным каналам.

Я вспомнил, как мне было предложено убираться с ее катера и улыбнулся.

– Полностью с вами согласен, сэр.

И он ушел. Час спустя, вымытый, побритый и наконец-то прилично одетый, я собрался отправиться перекусить. Хотя время обеда еще не наступило, мой организм настоятельно требовал подкрепления. Не стану утверждать, что в море мы голодали, но припасы на катере Хетти не отличались большим разнообразием. Как на маленьком, так и на большом. Я уже протянул руку к ручке двери, когда кто-то постучал. Я поколебался, вспоминая о пистолетах, ножах и прочих атрибутах нашего дела, потом мысленно махнул рукой и открыл дверь.

– Да? – приветствовал я стоящую на пороге незнакомую девушку в аккуратном желтом платье. Потом взгляд мой упал на переброшенную через руку знакомую куртку, я еще раз посмотрел ей в лицо и сказал:

– А, это вы. Я не узнал вас в "одежде. Я успел в некотором роде полюбить или по меньшей мере свыкнуться с промокшей, почти раздетой девочкой с грязными волосами, с которой нам довелось пережить платоническое морское приключение, если это можно так называть. Сейчас передо мной стоял совершенно другой человек. Та самая очаровательная блондинка, чья самодовольная фотография убедила меня, что эта девушка не способна что-либо значить для меня, вне зависимости от того, что она значит для парня по фамилии Хазелтайн. Похоже, я ошибался. Я взял протянутую мне куртку и бросил ее в ближайшее кресло.

– Я опять проголодалась, – заявила моя великолепная гостья. – И подумала, что, возможно, вы тоже не откажетесь перекусить.

– Что?

– Я ведь обещала рассказать вам, когда узнаю. Так вот, я узнала. С вашей помощью, с помощью... Билла и, возможно, даже Лео. Наконец-то я действительно Лоретта Фиппс. Я перестала быть анти-Амандой Мейн, и поняла это в то самое мгновение, когда увидела ее на причале. Я увидела в ней просто привлекательную женщину – мою мать, которую я некогда сделала объектом освободительной борьбы. Вы меня понимаете?

– Не совсем, – ответил я. – Но с удовольствием выслушаю ваши объяснения. На том и порешили.